Литературные памятники (№1) - Дневник для Стеллы

12. Обедал в Сити с молодым Мэнли, который должен привезти мне ящик с книгами[559] и корзину вина из Гамбурга. Я справлялся у мистера Стрэтфорда, который сказал мне, что Кэрнс все еще не выплатил мои двести фунтов, хитрит и откладывает это со дня на день. Жена молодого Мэнли ничем непримечательная молодая особа, пучеглазая и глуповатая на вид, между тем как он хорош собой и женился на ней по любви после долгого ухаживания, а она ему все отказывала, пока он не получил свою последнюю должность. — Сдается мне, что пока вы в Уэксфорде, я не буду таким примерным мальчиком по части писем, каким был до сих пор, если только не смогу адресовать каждое второе письмо Карри, так что дайте мне, пожалуйста, знать. Это письмо, надо полагать, будет адресовано ему, а, впрочем, почему бы и не прямо в Уэксфорд. Пожалуй, это будет правильно. Итак, оно будет отправлено в ближайший вторник, хотя это обойдется вам в десять пенсов, но мне-то что за дело!

13. Этот паршивец секретарь приехал из Виндзора, и я никак не могу его разыскать, а в воскресенье он уже возвращается обратно, и завтра я тоже не смогу с ним повидаться. Я премерзопакостно пообедал нынче с мистером Льюисом и одним священником, а потом отправился повидать лорда-казначея и встретил его отъезжающим от дома в карете. Он улыбнулся, а я пожал плечами, и мы отлично поняли друг друга, так что я могу считать, что мой визит к нему состоялся. Я решил теперь видеться с ним не чаще двух раз в неделю. Он пригласил меня проведать его в Виндзоре, но делать это, живя в Лондоне, все равно, что сидеть меж двух стульев. Я, конечно, не премину съездить в Виндзор и поживу там, если представится возможность, это уж непременно. Но мне всегда так уж везет, что я все лето торчу в Лондоне. Вечером я пошел проведать беднягу сэра Мэтью Дадли, таможенного комиссара. Мне доподлинно известно, что он будет смещен, хотя он все еще питает надежду удержаться. Я не стал сообщать ему дурных вестей, но посоветовал приготовиться к худшему. Нынче утром ко мне заходил Дилли, чтобы пригласить отобедать в воскресенье в Кенсингтоне у лорда Маунтджоя, уезжающего вскоре в Ирландию. Ваш бывший главный судья Бродрик находится сейчас здесь, и говорят, что он зол, как тигр. Ну, а как у вас в Уэксфорде? На чьей стороне большинство дам: на стороне прошлого или нынешнего кабинета министров? Напишите мне, что нового в Уэксфорде, и любите Престо, потому что он пай-мальчик.

14. Хотя сегодня день бритья, я прогулялся в Челси и в девять утра был уже там, после чего вместе с деканом Карлайла мы перебрались на другой берег реки в сторону Баттерси и поехали в его карете в Гринвич где пообедали у доктора Гастрела, а полдень провели в Льюсхеме, у декана Кентербери[560]. Я повидал там Молль Стэнхоп, которая стала чудовищно долговязой и уже не так хороша, как прежде. Это первая увеселительная поездка, которую я совершил нынешним летом в окрестностях Лондона, и самое приятное времяпрепровождение, каким только человек может наслаждаться в карете друга и в хорошей компании. Акции Английского банка упали на три или четыре процента, вследствие распространившихся по городу слухов о болезни королевы, хотя она вполне здорова.

15. Сколько книг вы привезли с собой в Уэксфорд? Как, ни одной? Ах да, ведь у вас буквально нет свободной минутки, и потом вы же можете одолжить у местного священника! Сегодня я обедал вместе с сэром Эндрю Фаунтейном и Дилли в Кенсингтоне у лорда Маунтджоя, а в полдень туда приехал Стрэтфорд и сообщил, что ему выплатили, наконец-то, мои двести фунтов. Так что с этим покончено, и я могу больше не волноваться; было бы неплохо, если бы все ваши деньги тоже были помещены в акции Английского банка. Я вложу в них и ту сотню фунтов, которая находится сейчас у Хокшоу. Кстати, получили ли вы уже проценты по ним? Я велел Парвисолу переслать их вам. Хотелось бы знать, по какой причине Престо пишет так криво? На ваше письмо я отвечу завтра и во вторник отправлю. Здесь, видимо, опять наступает жара, по крайней мере вчера и сегодня было жарко; в такие дни самое время пить целебные воды. Священник, проповедь которого нам пришлось сегодня выслушать в Кенсингтоне, — бездарный и развязный тупица. Я уже раскаиваюсь в том, что возвратился в город. Мне недостает прогулок.

16. Пообедал в Сити с одним малопочтенным приятелем, и ничего примечательного за этот день не произошло. На ваше письмо я отвечу завтра.

17. Утро. Я положил перед собой ваше письмо и собираюсь на него отвечать. Попридержите язычок и стойте рядышком. У вас и у нас, как я вижу, была совсем разная погода, у нас в июне не было и намека на жару, в то время как вы девятнадцатого июня жалуетесь на то, что жарко. Но ведь вы всегда говорили, что любите жаркую погоду. Я, например, никогда не мог ее выносить, я ее ненавижу и презираю и не согласился бы жить в жаркой стране, даже если бы мне посулили там престол. Подумать только, сколько шума вы подняли по поводу моих долговых обязательств с Раймондом? И все для того, чтобы обидеть Престо. Но Престо будет подозревать в злом умысле кого угодно, но только не МД, хоть вы и суете свой крохотный носик куда не следует. Нельзя ли помягче и поучтивее, мадам Стелла? Ишь как вы понеслись в раздражении и гневе по поводу того, что я буду раскаиваться в своей поездке сюда, и насчет намерения получить здесь местечко получше, и что дюжина моих обещаний не стоит и шести пенсов, и насчет мерзопакостной Англии, и что в Ларакоре вся моя жизнь! Полноте, милочка, до каких пор вы будете толковать обо всем этом? Мне не предлагали здесь никаких приходов; разве только что несколько месяцев тому назад лорд-хранитель печати сказал, что он предложил бы мне один, если бы мне было угодно, но я ответил, что не приму от него никакого прихода; да еще на днях секретарь сообщил мне, что он отказался от одного очень хорошего прихода для меня, потому что ему не нравится место, в котором этот приход расположен. Больше мне ничего неизвестно относительно возможности что-нибудь здесь получить, так что если бы они позволили мне уехать, я сделал бы это незамедлительно. Аддисон, как я слышал, переменил свое намерение уехать в Ирландию, но я его не видал уже четыре месяца. — О да, Дингли, это истинная правда; во всяком случае, это очень на нее похоже, ей непременно надо проделать миллион дел, перед тем как отправиться в дорогу. Да, с головой все обстояло вполне благополучно, хотя в последние два-три дня и появились кое-какие угрожающие признаки, которые я приписываю нескольким съеденным мною фруктам, но я больше не стану их есть, никаких, ни кусочка. Надеюсь, во время своего путешествия вы не страдали от пыли, так что все обстояло как нельзя лучше. Я жажду получить письмо из Уэксфорда, хотя и не должен еще на него рассчитывать, потому что ваше последнее было написано всего три недели тому назад. Ну и новости вы мне рассказали о миссис Ф.[561], теперь я, пожалуй, буду любить Англию гораздо меньше. Мне ничего неизвестно относительно сундука, о коем вы говорите, был ли он оставлен или взят, и это довольно странно, если находившиеся в нем вещи принадлежат мне; во всяком случае, помнится, мне говорили, что там должно быть кое-что, завещанное мне моей матерью. Мне и вправду жаль ………; этот негодяй[562] …………. завладел всем имуществом после смерти матушки. Сообщите мне, как только миссис Уоллс получит свой чай; надеюсь, Ричардсон находился в Дублине до тех пор, пока он не: прибыл. Миссис Уоллс не следовало увечить себе глаз, потому что я и без того нисколько не был ею очарован. Нет, после 45 номера мне ничего в «Экзаминере» не нравится, кроме разве начала 46, а все остальное — сущая дрянь, так что если они вам нравятся, особенно 47-ой, значит ваши суждения испорчены дурным обществом и недостаточной начитанностью, о чем я сожалею больше, нежели вы думаете, потому что, потратив четырнадцать лет[563] на то, чтобы споспешествовать вашему совершенствованию, я, выходит, так мало в этом преуспел. Только что пришел мистер Тук, и я должен прерваться. — Вечером. Обедал с лордом-казначеем, и он продержал меня до девяти, так что я не могу отправить это письмо нынче вечером, как намеревался, и не могу написать еще несколько писем. У лорда-казначея находился его хирург Грин, который переменил ему повязку на груди, вернее, наложил новый пластырь, в котором все еще есть нужда, и я хотел было воспользоваться этим случаем, чтобы поговорить с лордом-казначеем о королеве, но он меня прервал, сказав: «Laissez faire don Antoine»; это французская пословица, означающая — «Предоставьте это мне!» Судя по всему, он против того, что она принимает так много лекарств, и, боюсь, что ему никак не удается ее убедить взять доктора Рэдклифа. Тем не менее, она сейчас вполне здорова, к все эти слухи о ее болевни, кроме того, что рассказывали о первых двух днях, досужая выдумка. Мы должны были заняться с ним кое-какими делами, но нам помешало собравшееся у него общество, и хотя он сам горячо на этом настаивал, однако же так и не назначил мне определенного дня, а просил почаще заходить к нему и тогда нам удастся как-нибудь улучить свободную минутку. Это отнимает у меня уйму времени, и мне ничего не удается осуществить из того, что я хотел сделать для нынешнего кабинета. Утром я виделся с секретарем; мы собираемся с ним на следующей неделе поехать на несколько дней в Виндзор, чтобы на досуге закончить одно дело. Только что на улице возле дома, где он живет, мне встретился Стерн, и я зашел вместе с ним на часок к Джемми Ли, который в восторге от Лондона; он с большим почтением и приязнью расспрашивал о вас. — Однако возвратимся к вашему письму. Ваш епископ Миллз[564] смертельно меня ненавидит, мне поэтому странно слышать, что он будто бы хорошо обо мне отзывался; обычно он поносил меня всюду, где только появлялся. Стало быть, вы уплатили за дорогу и не просите подмогу. Господь свидетель, у вас был отличный ужин, могу в том поручиться: два цыпленка, бутылка вина и немного коринки. Сегодня ровно три недели, как вы уехали в Уэксфорд, и три дня вы находились в пути, так что в ближайшие десять дней или даже две недели я еще не жду от вас письма. Нынче же утром я добился согласия господина секретаря передать печатание «Газеты» Туку; это будет приносить ему сто фунтов в год.

18. Сегодня я попрощался с миссис Бартон: она уезжает в деревню, а обедал с сэром Джоном Стэнли, у которого не был довольно давно. С нами обедал также лорд Рочестер со своей красавицей дочерью леди Джейн, которая служит теперь предметом всеобщего поклонения. Боюсь, что все мои усилия спасти сэра Мэтью Дадли ни к чему не приведут. Вечером я ради моциона шесть раз прошелся по Пел-Мел и прошелся бы еще, но город сейчас очень уж опустел, а ко мне привязался какой-то дурень, и поэтому я счел за лучшее возвратиться домой и сказать вам, что это письмо будет завтра всенепременно отправлено, и, как верный пес, последует за вами в Уэксфорд.

19. Декан Эттербери прислал мне приглашение отобедать у него в Челси; он предлагал мне свою карету, но я предпочел пойти пешком и возвратился домой около семи, потому что должен был окончить это письмо, и еще несколько других, уже начатых. Патрик передал мне со слов служанки, будто некий мистер Уоллс, священник, высокого роста, приходил ко мне с визитом. Неужто это ваш ирландский архидиакон? Что ж, весьма в таком случае сожалею, тем не менее я постараюсь видеться с ним по возможности реже, как и с Дилли. Какие у него могут быть здесь дела? Или это был не он, а кто-то другой? Герцог Ньюкасл[565] отдал богу душу, свалившись с лошади. Господи, пошли бедной Стелле здоровья, и да пребудут мои МД счастливыми. Прощайте и любите Престо, который любит МД в десять миллионов раз больше всего на свете. Господи, благослови дорогих уэксфордских девочек! Еще раз прощайте, и прочее, и прочее.

Письмо XXVII

Лондон, 19 июля 1711.

[четверг]

Только что отправил мое 26 и не могу больше ничего прибавить: мне надобно сейчас писать другие письма (тьфу, я, кажется, слишком высоко залез с этой строкой), однако же я должен каким-то образом положить начало письму, как подкладывают яйцо наседке. Завтра я скажу больше и постараюсь выровнять следующие строки. А на сегодня и этого достаточно для двух дорогих, дерзких, пустых девчонок.

20. Говорил ли я вам, что у меня был Уоллс и что через три дня он уезжает? Он даже одежды с собой никакой не захватил. А Дилли потащил его на спектакль. Дело, по которому он приехал, было с самого начала дурацкой затеей, а посему он уезжает ни с чем. Я повидал сегодня лорда Питерборо, который собирается в новый вояж; впрочем, я, кажется, уже говорил вам об этом. Обедал я с лордом-казначеем, но мне так и не удалось заставить его заняться со мной его же собственным делом, которое он отложил на завтра.

21, 22. Лорду-казначею, с которым я вчера обедал, приспичило взять меня с собой в Виндзор, хотя я несколько раз отказывался, не имея при себе ни белья, ни прочего. Я едва успел попросить лорда Форбиса[566] заехать ко мне на квартиру и приказать слуге сегодня же отправить мои вещи в Виндзор с его лакеем. Переночевал я в небольшом домике секретаря в Виндзоре, и мне пришлось одолжить у него рубаху, чтобы иметь возможность побывать при дворе. Королева чувствует себя прекрасно. Я пообедал с мистером Мэшемом и, не имея никаких известий о моих вещах, уговорил лорда Уинчелси отвезти меня обратно в Лондон, а, возвратясь, обнаружил, что Патрик взломал шкаф, чтобы достать мое белье и халат, и отправил их в Виндзор, и теперь все это находится там; сам же он, не ожидая, что я возвращусь так скоро, слоняется неизвестно где. Так что я лишен здесь самого необходимого и принужден был одолжить халат у своей хозяйки; у меня нет даже обносков, чтобы завтра одеться. Право, есть от чего впасть в раздражение.

23. Утро. Ужасно дождливый день, и в ночь на субботу тоже лило, как из ведра. Патрик прошлую ночь не ночевал дома и до сих пор так и не объявился. Право же, бедный Престо несчастное существо: ни слуги, ни белья, ни вообще чего бы то ни было. — Вечер. Лакей лорда Форбиса привез обратно мой чемодан, и Патрик, наконец-то, возвратился, так что я снова живу теперь как подобает христианину. Едва ли я еще когда-нибудь совершу такую оплошность. Днем я отважился сделать вылазку к миссис Ван, у которой пообедал и провел послеобеденное время; дождь лил нынче весь день, не переставая. Виндзор очаровательное место: я никогда прежде там не бывал, если не считать одного часа семнадцать лет тому назад. В мое отсутствие сюда приходил Уоллс, должно быть, чтобы попрощаться, потому что он не собирался пробыть в Лондоне более пяти дней. Он говорит, что в следующем году приедет сюда на несколько месяцев вместе с женой; короче говоря, он не осмеливается задержаться здесь из страха перед своей дражайшей половиной.

24. Обедал в Сити с одним своим малопочтенным приятелем; на улице меня догнал Уоллс и сказал, что он как раз сейчас верхом выезжает в Честер. Любознательности у него не больше, чем у коровы. Он останавливался вместе со своей лошадью на Олдергейт-стрит. Своей благоверной он купил шелковое платье, а себе — шляпу. А что поделываете вы? Что поделывают сейчас бедняжки МД? Как вы проводите время в Уэксфорде? На пользу ли вам воды? Сообщите поскорее Престо, потому что Престо жаждет все это знать и должен знать. Не правда ли, мадам Проби очень занимательная собеседница? Боюсь, как бы эта дождливая погода не испортила вам воды. Последние три дня нас здесь изрядно поливало. Расскажите мне все об Уэксфорде до мельчайших подробностей: о местности, обществе, развлечениях, пище, неудобствах, огорчениях. Бедняжка Дингли никогда в жизни не видывала такого места: подумать только — служанка обрыскала весь город за самой малостью петрушки к вареному цыпленку, и все без толку; масло совсем несъедобное, кроме как у одной старухи англичанки, и это такая милость разжиться у нее время от времени хотя бы фунтом. Очень рад, что вы догадались захватить с собой простыни, не то, чего доброго, вам довелось бы спать на дерюге. О господи!

25. После полудня повидал господина секретаря в его канцелярии и воспрепятствовал помилованию человека, осужденного за изнасилование. Помощник господина секретаря[567] хотел было его спасти, основываясь на старинном представлении, что изнасиловать женщину невозможно, но я сказал секретарю, что он не может помиловать негодяя без согласия на то судьи; не говоря уже о том, что осужденный — скрипач и, стало быть, мошенник, который наверняка заслуживает петли не за это, так за что-нибудь еще, и ему все равно не Миновать виселицы. Позвольте! Разве я не должен был вступиться за честь прекрасного пола? Правда, этот негодник спал с ней сотню раз до того, но мне-то что за дело? Позвольте! Разве можно насиловать женщину только потому, что она шлюха? — В субботу я вместе с секретарем поеду на неделю в Виндзор. Обедал сегодня с лордом-казначеем и расстался с ним лишь в одиннадцатом часу, а утром присутствовал на его levee, чего обычно не делаю, с намерением сослужить добрую службу одному джентльмену, для чего завел с ним разговор на виду у его сиятельства, чтобы тот меня заметил, а потом нашел случай сегодня же похлопотать о нем. Мне пришлось оправдываться за свой приход на leve тем, что я будто бы хотел поглядеть на это зрелище, потому что милорд собирался было меня за это разбранить. До того я присутствовал на его leve лишь однажды и то задолго до того, как он стал лордом-казначеем. Все комнаты были переполнены, и вигов было не меньше, нежели ториев. Он пошутил со мной шепотом и попросил прийти к обеду. Я только недавно расстался с ним, и теперь уже поздно.

26. Я снова встретился, наконец, с мистером Аддисоном: мы обедали сегодня вместе с ним и Стилем у Джекоба Тонсона младшего. Оба Джекоба[568], печатавшие до сих пор правительственную «Газету», считают, что я уговорил секретаря передать это выгодное дело Бену Туку и еще одному типографу[569]. Джекоб зашел ко мне на днях, чтобы добиться моего расположения, но я сказал, что уже слишком поздно и что я тут ни при чем. Я полагаю, что у них отнимут «Газету» самое большее через неделю-две. Мы с Аддисоном разговаривали как обычно, словно виделись не далее, чем вчера; да и со Стилем держались весьма непринужденно, хотя недавно я довольно язвительно ответил на его письмо, в котором он просил похлопотать перед лордом-казначеем за одного его приятеля. А теперь уходите, отправляйтесь пить свои воды, сударыни. Кстати, на пользу ли они вам? Улучшился ли у вас аппетит? — Сегодня и вчера у нас почти без перерыва шел дождь.

27. Обедал в Сити; повидал бедняжку Пэтти Ролт и дал ей пистоль, чтобы помочь ей немного на первое время, когда она уедет в провинцию и снимет себе какую-нибудь комнату с пансионом. У нее всего восемнадцать фунтов в год на прожитие, и она принуждена поэтому искать места, где жизнь подешевле. А потом хозяева повышают цену или начинают морить голодом, и ей приходится переезжать на новое место. Оболтус Патрик перестарался и наполнил чернильницу с верхом, так что перенося слишком много вещей одновременно, я пролил чернила на бумагу и на пол. В Лондоне сейчас уныло, дождливо и пусто, и Уэксфорд стоит двух таких городов, как Лондон, так мне, по крайней мере, кажется, и полагаю, что бедные малышки МД того же мнения. Я рассчитываю поехать завтра в Виндзор с господином секретарем, если он только не передумает или какие-нибудь другие его дела тому не помешают, и надеюсь пробыть там неделю.

28. Утро. Господин секретарь прислал сказать, что он заедет за мной днем ко мне на квартиру, откуда мы вместе поедем в Виндзор, поэтому я не могу отлучиться, чтобы где-нибудь пообедать, хотя обещал лорду-казначею пообедать сегодня с ним. Надеюсь, однако, что в пять мы пообедаем в Виндзоре, поскольку дорога туда занимает только три часа. А сейчас я собираюсь уйти, но оставлю Патрика, чтобы он собрал мои вещи и в половине второго был непременно дома. — Виндзор, ночью. Мы выехали из Лондона только после трех и пообедали здесь в седьмом часу; в девять, оставя общество, я пошел повидать лорда-казначея, который как раз в это время приехал. Я пожурил его за столь поздний приезд, а он упрекнул меня за то, что я не пришел к нему обедать и сказал, что битый час меня дожидался. Потом я пошел к мистеру Льюису, с которым и просидел до сих пор, а теперь уже двенадцатый час. Я ночую в том же доме, что и секретарь, это один из домов здешнего пребендария, однако сегодня секретарь остался в своих апартаментах в замке. Можете себе представить, этот подлый пес Патрик изволил нынче куда-то запропаститься, хотя был уже третий час и я боялся, что вот-вот придет карета? А когда он наконец явился, то был не в состоянии уложить хоть что-нибудь из моих вещей. Я никогда еще не испытывал такой ярости и наверняка оторвал бы ему ухо, если бы не ожидал с минуты на минуту секретаря, приславшего перед тем ко мне свою карету, в то время как сам он принужден был задержаться на полчаса против условленного времени и прибыл ко мне из Уайтхолла в портшезе. Один из лакеев лорда-казначея вручил мне нынче вечером письмо; оказалось, что оно от ***** с предложением пятидесяти фунтов[570], каковые будут мне уплачены любым способом, который мне угодно предпочесть, потому что, как он выразился, он желал бы сохранить со мной добрые отношения. Я был вне себя от ярости, но мой приятель Льюис остудил меня, сказав, что от этого подчас не избавлены даже самые достойные люди. Признаться, со мной нередко обходились подобным же образом, хотя и не так бесцеремонно. Я никогда ни минуты в таких случаях не колебался и не испытывал ни малейшего желания взять хоть что-нибудь. Ну что ж, попытаюсь уснуть в своей новой постели и помечтать о бедных уэксфордских МД, о Стелле, пьющей воды, и Дингли, пьющей эль.

29. Сегодня, как и неделю тому назад, я побывал при дворе и в церкви. В гостиной у меня, как правило, обнаруживается не менее трех десятков знакомых, но я держусь с такой надменностью, что вынуждаю всех лордов подходить ко мне первыми. Так можно не без приятности провести с полчаса. В церкви в присутствии королевы читал проповедь какой-то тупица, что, впрочем, случается довольно часто. Виндзор очаровательное место, тогда как Лондон чудовищен. Нынче утром я заполучил-таки «Газету» для Бена Тука и некоего Барбера, типографа; это принесет им обоим около трехсот фунтов годового дохода. Последний печатал прежде «Экзаминер», который теперь совсем захирел. Обедал я с секретарем, а всего нас было за столом двенадцать человек и в том числе три шотландских лорда и лорд Питерборо. Герцог Гамильтон[571], тщась прослыть остроумцем, поддерживал мой подол, когда я подымался по лестнице. Очень неприятно, что по воскресеньям за обеденным столом у знатных особ собирается слишком многолюдное общество. Лорд-казначей рассказал при дворе, что я как-то заметил по этому поводу господину секретарю. Секретарь показал мне перечень блюд, чтобы побудить меня отобедать с ним. «Эка невидаль, — ответил я, — ваш перечень блюд я не ставлю ни во что, потрудитесь лучше показать мне перечень ваших гостей». Вы только поглядите, как тут все испачкано чернилами; больше я не могу писать на этой странице, а посему мне остается только сказать вам, что я от всего сердца люблю МД и да благословит их господь.

30. Честно говоря, я опасаюсь, что у меня будет подагра. Я чувствую по временам боль в ступнях и пальцах, а ведь я никогда не пил, не считая последних двух лет, да и то лишь ради лечения головы. Я часто провожу вечера с кем-нибудь из министров и, конечно, вынужден пить вместе с ними, однако теперь решил пить вдесятеро меньше прежнего, только мне советуют впредь ни в коем случае не разбавлять вино водой. Тук и типограф пробыли здесь и сегодня, чтобы закончить свое дело, и по случаю того, что они получили «Газету», угощали меня и двух помощников секретаря. Потом я пошел повидать лорда-казначея и упрекнул его за то, что он не удостоил меня своим вниманием в Виндзоре, на что он отвечал, что держал для меня место за столом и ожидал, что я приду; однако я рад тому, что не пришел, поскольку в числе приглашенных был герцог Бакингем, и мне пришлось бы тогда знакомиться с ним, чего я не имею намерения делать. Но мы все же уговорились с милордом отужинать у мистера Мэшема, от которого разошлись только во втором часу ночи; так что теперь уже поздно, слышите, сударыни, и у меня много дел.

31. Сегодня днем я послал миссис Ваномри великолепный олений окорок, и очень хотел бы, сударыни, чтобы вы могли его отведать. Пообедал я скромно и пристойно со своим здешним хозяином — секретарем. Королева выезжала сегодня с намерением поохотиться, но, видя, что дело идет к дождю, предпочла остаться в карете; она охотится иногда, сидя в коляске, запряженной одной лошадью, которой правит самолично и притом правит неистово, как йэху[572]; она такой же завзятый охотник, как Немврод[573]. Дингли, разумеется, слыхала о Немвроде, а Стелла, конечно же, нет, потому что ведь это из Библии. А еще я побывал сегодня в Итоне[574], расположенном всего лишь по другую сторону моста, чтобы повидать сына лорда Керри, он там учится. Господин секретарь вручил мне разрешение на оленя[575]. Я не могу послать его МД. Право же, это очень прискорбно, принимая в соображение, как Престо любит МД, и как МД понравилась бы оленина Престо, потому что они любят Престо. Благослови господь двух дорогих уэксфордских девочек.

1 августа. На обед у нас был нынче олений окорок — достойный товарищ другого окорока, посланного мною в Лондон; жирнее и вкуснее не сыскать, только стол был накрыт на восемь персон, вот что плохо. Мы с королевой собирались сегодня днем подышать воздухом, правда, каждый сам по себе, и нам обоим помешал неожиданный дождь. Все ее кареты и коляски тотчас вернулись назад, и стража тоже, а я в поисках убежища устремился на рыночную площадь. У меня было намерение погулять в самой прекрасной аллее, какую я когда-либо видел, длиной в две мили, с двумя рядами вязов по обе стороны. Вместо этого я вечером погулял немного на террасе и в восемь воротился домой, а вскоре пришел секретарь, и мы с ним увлеклись беседой; я хотел воспользоваться случаем, чтобы разрешить несколько вопросов величайшей важности, и мне уже удалось было вызвать его на откровенность, но тут нелегкая принесла его помощника, который живет в том же доме, что и мы, и это нарушило все мои замыслы. Мы только что разошлись по своим комнатам; сейчас уже поздно и прочее.

2. За пять дней, что я нахожусь в Виндзоре, Патрик уже трижды напивался, и это лишь то, что я видел, на самом же деле это, наверно, случалось чаще. Недавно он получил новое платье, которое обошлось мне в пять фунтов, и этот сукин сын вообразил, что я теперь у него в руках и пытается мной командовать, так что я твердо решил его прогнать и обойдусь с ним без малейшей жалости. Сегодня гулял часа три или четыре с секретарем. Герцогиня Шрусбери[576] спросила его, не это ли доктор, доктор… и она никак не могла выговорить мое имя по-английски и назвала меня поэтому Престо, что по-итальянски означает то же самое, что Свифт. Весьма причудливо, как говорит Билл Свифт[577]. Завтра я поеду с секретарем в его поместье в Баклбери, это в двадцати пяти милях отсюда, а возвратимся мы в воскресенье. Я оставлю это письмо здесь и запру его, а, возвратясь, дам в нем отчет о своей поездке. Вчера я получил письмо от епископа Клогерского; он собирается в Дублин на сессию вашего парламента. Написал ли он вам что-нибудь в Уэксфорд? Сдается мне, я жажду получить от вас письмо, на котором бы значилось — Уэксфорд, 24 июля и прочее. — О, господи, это уж, пожалуй, чересчур; и кроме того, говорите вы, Стелла не может много писать, потому что, когда пьешь воды, писать вредно; мне кажется, говорите вы, что я чувствую себя уже лучше, но пока еще не могу сказать, что тому причиной — то ли перемена места, то ли воды. Престо нынче вечером такой бестолковый. — Что ж, возможно, но зато Престо нежно любит МД, клянусь надеждой на спасение.

3. Утро. Сегодня днем я, как уже говорил вам, поеду в Баклбери; в двенадцать мы пообедаем здесь и надеемся за четыре часа добраться до места. Я не смогу пожелать вам нынче доброй ночи, потому что буду находиться в это время в двадцати пяти милях от этого письма, а посему в моем дневнике будет вынужденный перерыв. Итак, доброго вам утра, и прочее.

4 и 5. Вчера я обедал в Баклбери, где мы провели две ночи и выехали оттуда нынче в восемь часов утра, а в двенадцать были, уже здесь, проделав за четыре часа двадцать шесть миль. Господин секретарь вел себя в Баклбери как заправский помещик: курил табак с соседями, справлялся, как уродилась пшеница на таком-то поле, посетил свою псарню, причем оказалось, что он помнит, как кличут каждую из гончих, наконец, согласно деревенскому обычаю, вместе с женой проводил меня в отведенную мне комнату. Этот его дом является частью приданого, полученного им за женой, которое приносит три тысячи фунтов годового дохода. Она ведет свой род от Джека из Ньюбери[578], о коем написаны книги и баллады, и в доме есть старинный его портрет. Я очень ее люблю. В церковь я нынче не ходил, но оделся, побрился и отправился ко двору и не стал обедать с господином секретарем, поскольку уговорился пообедать наедине с мистером Льюисом и еще одним моим приятелем. Завтра мы уезжаем в Лондон, потому что сюда должен приехать второй секретарь — лорд Дартмут, а они проводят здесь по неделе поочередно.