Папарацци - Сезон охоты

Если о том, продался ли Коромыслов, я определенно ничего сказать не могу, то уж о беспринципности и жадности Егорова знаю не понаслышке. В Егорове много фальшивого и показного, тем не менее он умеет ладить с людьми. Но это завидное качество, эта дьявольская коммуникабельность поставлены на службу сугубо прагматическим интересам. А может, именно стремление из всего извлекать выгоду как раз и заставляло Пашу проявлять чудеса сговорчивости и общительности? Что считать причиной, а что следствием? Или, как Ницше, плюнуть на причинно-следственный ряд и увидеть эти два свойства тесно переплетающимися, дополняющими друг друга и дающими друг другу импульс к существованию?

Эта извечная «задняя» мысль, приобретшая в светлой Пашиной голове статус особой извилины, и была причиной того, что при общении с ним возникала часто та досадная неловкость, то стыдливое замешательство, какое обычно испытывают искренние и открытые люди, когда видят на лице завзятого лицемера и честолюбца широкую улыбку и чувствуют на своем плече его благожелательно похлопывающую руку.

Выгода и польза настолько проели Пашины мозги, что его нельзя даже назвать коварным или вероломным, хотя, думаю, в иных, наиболее ответственных или критических случаях он мог бы позволить себе какое-нибудь невинное предательство. Вот опять этот эпитет «невинное»! А иначе не скажешь. Пашины интересы, очень земные и очень понятные испорченному противоречиями социалистического режима обывателю, выглядят такими естественными и по-детски эгоистичными, что язык не поворачивается назвать Пашу гадом и сволочью.

Я уже предвкушала дежурную Пашину улыбку, его снисходительный тон, задиристый блеск в глазах. Вот сейчас он войдет в кабинет со словами «всем привет!», повесит на вешалку свою короткую дубленку и, пригладив не по годам редеющие пряди пепельно-русых волос, усядется в кресло, забросив ногу на ногу, и состроит лукавую мину.

Но прошло достаточно времени, а Егоров не появлялся. Я набрала номер «Журналиста» и услышала: «Егоров полтора часа как вышел».

Где его черти носят? Или заглотил какую-нибудь новую наживку? Скандальчик или памфлетик с умеренной критикой властей и надеждой на устранение недостатков в местном капиталистическом строительстве? Ждать мне надоело, я поплелась к Кряжимскому. Обсудила с ним события текущего дня, поговорила о Коромыслове, его невеселой кончине и о том, что Егоров все-таки отъявленная скотина, раз заставляет меня столько ждать. Мы обменялись замечаниями по поводу очередного номера «Свидетеля», подосадовали на отсутствие острого материала и, выпив по чашке кофе, занялись каждый своим делом.

– Ну что, Егоров тебя надул? – съехидничала Маринка, когда я вернулась в свой кабинет.

– Ты как хочешь, – вскочила я, – а я иду обедать! Не могу же я целый день глушить кофе! У меня перед глазами темные круги уже. Я, между прочим, сегодня не завтракала, не успела, – соврала я в припадке жуткого недовольства всем происходящим.

– Зато показания успела дать, – усмехнулась Маринка, – что ты на меня-то орешь? Я, что ли, виновата, что тебя Егоров дурачит? Слышь, – вдруг понизила голос Маринка, – а может, он того?..

Она застыла в кресле с испуганно вытаращенными глазами.

– Чего того? – похолодела я. – Не мели чепуху!

Я глубоко вздохнула, пытаясь отогнать от себя подброшенную Маринкой мысль, и стала собираться.

– Если Егоров вдруг позвонит, скажи, чтоб звонил мне на сотовый, – деловым тоном сказала я Маринке, которая все еще не могла опомниться от сделанного ею страшного предположения.

– О’кей, – рассеянно процедила она, – только навряд ли он объявится.

– Это почему? – резко спросила я.

Она пожала плечами и зловеще расхохоталась. Похоже, нервы у всех – ни к черту! Я вышла из редакции в отвратительном настроении.

* * *

Егоров действительно не объявился. Я решила предать забвению эту глупую историю. Вернувшись в редакцию с бутербродами – есть в кафе почему-то было выше моих сил, – я пригласила Маринку. Она обрадовалась, увидев пакет с едой.

– Вот, – достала я из сумки кубики «Галлины Бланки», – сделай бульон, а то мы так наши желудки загубим.

Маринка выскочила из кабинета. Несмотря на мою решимость не вспоминать больше о Егорове, мучимая любопытством, я все же позвонила в «Журналист».

– Будьте добры Егорова.

– А кто спрашивает? – тоскливо поинтересовались на том конце провода.

– Бойкова, еженедельник «Свидетель».

– Вы знаете, – голос секретарши дрогнул, – произошло несчастье. Нам сообщили, что Егоров Павел Анатольевич около двух часов назад сбит машиной в районе Сенного рынка.

– Что-о? – теряя способность соображать, заорала я.

– Да, – ответил траурный голос секретарши, – мы очень сожалеем.

– Что с ним?

– Павел Анатольевич умер, – последовал трагический ответ.

– У-умер?! – отшатнулась я и, спохватившись, добавила: – Ах да, спасибо.

Я бессильно опустила трубку на рычаг, не в силах поверить в то, что услышала. Ну и дела! – чтобы совсем не скиснуть, возмутилась я. То один, то другой! И главное, все перед тем, как погибнуть, звонят мне и договариваются о встрече! В чем же дело? В той информации, которую они хотели мне передать? А может, просто совпадение? Да нет, не верится что-то. Тут в дверь осторожно протиснулась Маринка, неся две пиалы с «Галлиной Бланкой».

– Что с тобой? – внимательно посмотрела она на меня.

– Что-то мне есть уже не хочется…

– Что такое? – Маринка не сводила с меня недоумевающих глаз.

– Егоров погиб. – Я откинулась на спинку кресла и бессмысленно уставилась в потолок.

– Я ж тебе сказала… – Маринка пододвинула мне пиалу.

– Не время иронизировать! – прикрикнула я на нее.

– Я же не виновата, что у меня интуиция такая! – обиделась она. – Что с ним стряслось?

– Сбила машина, – вздохнула я.

– Кто его знает, – философски заметила Маринка, поднося губы к краю пиалы, – может, улицу переходил неосторожно…

– Ага, неосторожно, – насмешливо взглянула я на нее, – только раньше, как видно, он проявлял бдительность, а неосмотрительность проявил как раз тогда, когда шел ко мне на встречу.

– Когда-то все в первый раз случается, – пожала плечами Маринка.

– Твое замечание ничего нам не дает, – выразила я недовольство Маринкиной беззаботностью, – нужно по существу думать, а не ссылаться на вековую мудрость…

– Вот и думай, – фыркнула Маринка, – а я «Бланку» поем.

– Как не заладился день, так уж не жди ничего хорошего! – прикусила я губу. – Но какого черта такому осторожному человеку, как Егоров, держать у себя опасную информацию, которая стоила ему жизни? И не просто держать, а вознамериться передать ее «Свидетелю».

– Выторговать себе, наверное, чего-нибудь хотел, – ответила практичная Маринка, – ты – мне, я – тебе. Вот его принцип. А может, думал, ты ему за эти материалы кучу бабок отвалишь. Сколько видела его, столько изумлялась… Кот, объевшийся сметаной, не иначе!

– Но зачем коту так рисковать? – продолжала я недоумевать.

– Ну я же тебе сказала! – потеряла терпение Маринка. – Ешь давай. Че нам теперь, из-за всех этих папарацци и того, что с ними случается, голодать?

Я последовала настоятельному совету моей мудрой и вздорной секретарши.

– Не забывай, что мы сами папарацци, – сделав несколько глотков, все-таки возразила я ей, – интересная история, скажу я тебе. В квартире Коромыслова я обнаружила женские духи и трусики. Вчера он был в «Покере».

– Ну и что? – спросила Маринка, уплетая бутерброд. – Играл в бильярд, веселился, подцепил кого-то… Что здесь необычного?

– Если у него была какая-либо ценная информация, или даже опасная, я бы сказала, что не стоило ему рисковать идти в клуб да еще приводить кого-то домой.

– О господи, Бойкова, зачем, почему! Ты что, мужиков не знаешь? Коромысло, по всей видимости, человек азартный и до баб охотник. Пошел в клуб разрядиться, – сказала Маринка с набитым ртом.

– Не похоже…

– Да что ты такая мнительная! – прожевав кусок бутерброда, с досадой воскликнула она. – Ешь вон лучше!

– Может, он должен был с кем-то встретиться? – сделала я предположение.

– Мо-ожет, – лениво отозвалась Маринка.

– А что, если нам с тобой сегодня прогуляться в клуб?

У Маринки заблестели глаза, но потом природная осторожность и практичность взяли верх:

– Чтобы и нас укокошили?

– Кому мы нужны? Расспросим, был ли Коромыслов вчера в «Покере», что делал, с кем встречался…

– Охота тебе, Бойкова, подставляться! – выпятила губы Маринка. – Убили и убили. Нас это не касается. Что, мы теперь должны каждое убийство в городе расследовать?

– Решено, идем в «Покер». Вообще-то ты можешь не идти, – я лукаво скосила на подругу глаза.

– Как бы не так!

– Возьмем Виктора для гарантии. Ты не против?

Маринка засмущалась.

– Раз надо, значит, надо, – выразительно вздохнула она.

* * *

Принарядившись и наштукатурившись, мы отправились в клуб. Виктор неодобрительно косился на нас, пока мы, благоухая, как два куста лаванды, и обмениваясь ироническими замечаниями, сидели в машине. Слава богу, что он молчун! Иногда это его качество, которое в других обстоятельствах могло изрядно разозлить, вселяло бодрость, создавая иллюзию надежной молчаливой поддержки. Если бы еще взгляд его был чуть помягче!

– Веди себя естественно, – давала я Маринке указания, – надолго никуда не отлучайся. Не забывай, зачем мы в клубе. Публика там… сама понимаешь! Поэтому будь сдержанна и вежлива. Не груби никому, а то костей не сосчитаем.

– Да что ты меня пугаешь? – раззадорилась Маринка. – Как будто в первый раз!

Виктор остался в машине. По контуру золотых букв вывески бегали синие огоньки. Мы поднялись по ступеням из черного мрамора. В мерцающей мертвенно-зеленым светом витрине были выставлены два манекена, мужчина и женщина. Гладкое «тело» женщины открыто для обозрения. Мужчина, голова которого напоминала голову Мефистофеля, задрапирован в черную тогу. Ее широкие складки падали на черный бархат, застилавший пол витрины. Мужчина самодовольно и даже, я бы сказала, зловеще улыбался. У ног его веером разбросаны карты. Здесь же лежали небольшие разноцветные шары. В другой витрине висел макет бильярдного стола, подвешенный на веревках, обвитых зеленым плющом. На переднем плане, охваченные невидимой леской, бильярдные кии составляли причудливую композицию из прямых линий и острых углов.

Я еще раз поздравила себя с тем, что я женщина: вход для представительниц слабого пола – бесплатный.

– Мелочь, а приятно, – ехидным шепотком прокомментировала Маринка, расстегивая шубу.

Получив номерки, мы прошли в бильярдный зал.

Клуб только-только начал заполняться людьми. В бильярдном зале имелась стойка и несколько столиков поодаль от трех столов, покрытых зеленым сукном. Над одним из них уже корпели два стриженых затылка. За стойкой мой острый взгляд различил белую рубашку и черную жилетку бармена. Мы прошли к стойке.

– Для начала неплохо бы чего-нибудь выпить, – сказала я, – возьмем вина, например.

– Я не возражаю, – кокетливо улыбнулась Маринка, стреляя глазками в бармена.

– Чего желают милые барышни? – любезно обратился он к нам.

– Два бокала «Ахашени».

– О’кей!

Бармен бодро и ловко откупорил бутылку.

– Мы готовим отличные коктейли, – улыбнулся он белозубой улыбкой, – так что если хотите… – он пододвинул нам лист с перечнем коктейлей.

– Мы предпочитаем не смешивать, – спокойно ответила я.

– А мне интересно, – жеманным жестом Маринка взяла со стойки лист и опустила в него глаза.

Парень еще раз улыбнулся. Улыбка получилась меланхолично-извиняющейся. Словно он хотел сказать, мол, что поделаешь, вкусы у всех разные.

– Увлекаетесь бильярдом? – обратился ко мне бармен, посчитав внимательно изучающую список коктейлей Маринку неспособной сейчас вести с ним беседу.

– Отчасти, – со вздохом пожала я обнаженными плечами и поправила съехавшую накидку из синего гипюра.

– Я, например, – в спешном порядке отложила лист Маринка, – несколько раз брала в руки кий.

Она застенчиво улыбнулась и еще раз стрельнула в бармена глазками. Я понимала причину ее живого интереса. Молодчик принадлежал к той категории стройных, светловолосых, белозубых и широкоскулых мужчин, которые заставляли сильнее биться сердце моей секретарши.

– Инициатором этих игр, – благожелательно посмотрела я на бармена, – был некто Коромыслов Миша.

– А-а! – парень энергично заулыбался. – Он тут вчера всех замочил!

В словах бармена звучало искреннее восхищение.

– «Замочил», какое странное слово. А я думала, что это только наши чиновники и бандиты так выражаются. Прижилось словечко-то! – засмеялась я.

Парень немного растерялся.

– И что же, Слава, – прочитала я имя бармена на стойке, – долго Миша вчера здесь был?

Я томно вздохнула и облокотилась на стойку. От меня не укрылся тот факт, что мы стали привлекать внимание обладателей двух стриженых затылков на толстых шеях. Гул ударов начал редеть. А потные жирные физиономии братков подолгу не склонялись к зеленому сукну. Маринка была поглощена барменом, а тому, видно, очень хотелось почесать языком.

– Ушел около двух ночи, – усмехнулся он. – Вчера здесь был турнир – наш шеф выделил призы для занявших три первых места.

– Наверное, какая-нибудь мелочь? – Я решила поспособствовать тому, чтобы его словоохотливость не пропала даром.

– Не скажи, – повел он плечами, протирая стойку белоснежной салфеткой, – победитель должен был получить длинноногую блондинку на ночь.

– Значит, он ее не получил, – догадалась я.

– Получил, – Слава поставил передо мной рюмку с вином, – только не совсем то. Выбрали что-нибудь? – он склонился к Маринке.

– Да, – решительно сказала она, но потом сразу сбавила обороты, – то есть нет. Вы мне сами что-нибудь сообразите.

– Соображают на троих, – снисходительно улыбнулся бармен, – может быть, «Солнце пустыни»?

– Ага, – согласилась Маринка, – давай «Солнце…».

Он отмерил ингредиенты в шейкер и, ловко встряхивая его, придвинулся ко мне.

– Шеф, как я уже сказал, – продолжил он, – учредил три приза: пятьсот рублей, тысячу и первый приз – пятьдесят баксов. Ближе к ночи, когда уже осталось только три претендента на победу, он отправил Гошу – это его зам – за девочкой. Гоша вернулся примерно через час и сказал, что за эти деньги на ночь никто не соглашается. Шеф разорался, а тут еще один кент был, такой в костюмчике, как шпион. Он говорит, да я, мол, дешевле найду. Ладно, говорит шеф, делать-то нечего, надо обещание выполнять – найдешь дешевле, сдачу можешь оставить себе. Вот тебе машина, вот Гоша в помощь, двигай, не тяни.

Слава прекратил смешивать коктейль, открыл шейкер и вылил содержимое в высокий бокал. Украсил его долькой апельсина, сунул соломинку и пододвинул Маринке:

– Пожалуйста.

Маринка жеманно поблагодарила, обхватила губами соломинку и потянула в себя золотистый напиток.

– О-о! – восхищенно произнесла она. – Очень даже гуд.

– Стараемся, – белозубо улыбнулся Слава и снова повернулся ко мне. Было видно, что ему не терпится закончить историю.

– Ну, – подбодрила я его, – и что же дальше?

Дальше выходило так. Слава, перебиваемый изредка посетителями, чтобы приготовить для них коктейль или налить чего покрепче, рассказал, что, пока Гоша с незнакомцем в костюме ездил за призом для победителя турнира, у столов развернулось настоящее сражение, но победа Коромыслова почти ни у кого не вызывала сомнения. Когда же появился приз, то Мишин пыл тут же поубавился. Не то чтобы девица, которую доставили, слишком уж страшна, нет, она была, в общем-то, ничего. Но на первый приз она явно не тянула. Поэтому, как заметили и другие, Миша начал поддаваться, чтобы занять почетное второе место. Но так как играл он все же сильнее двух других бильярдистов, то проиграть просто не смог. Поэтому, подбадриваемый проигравшими, а в особенности призерами, он часа в два ночи в сопровождении своего подарка отправился домой.

Девицу, с которой ушел Коромыслов, Слава, к сожалению, не знал, но описал ее довольно подробно. Мы вместе с Маринкой посмеялись над его рассказом, чтобы таким образом отблагодарить его за старания, но смех наш, честно говоря, был довольно грустным, так как в отличие от бармена мы знали дальнейшую Мишину судьбу.

После этого я спросила у Славы, как бы нам повидаться с заместителем его шефа.

– Он еще не приходил, – заявил бармен, – хотя нет, уже пришел.

Он показал на плотного мужчину среднего роста в темно-сером длинном пуховике, пробиравшегося через зал.

– Игорь Аркадьевич, – позвал его Слава, – можно вас на минутку?

Распространяя вокруг себя запах дорогого парфюма, мужчина в пуховике приблизился к стойке. У него было круглое лицо с маленькими глазками и нос картошкой. Щуря глаза, отчего они казались совсем щелками, он поднял вверх меленькую ладошку.

– Славик, привет, – смешно сморщился он. – Как делишки?

– Идут, Игорь Аркадьевич, – кивнул в ответ бармен. – Тут вот у девушек вопросы к вам.

Игорь Аркадьевич озабоченно взглянул на нас с Маринкой.

– Что-нибудь случилось?

Славик молча пожал плечами. Кто тебя за язык-то тянул, ругнулась я про себя в его адрес. Но ситуацию надо как-то исправлять. И я поспешила успокоить Игоря Аркадьевича.

– Нет, Игорь Аркадьевич, ничего не случилось, – с натянутой улыбкой произнесла я. – Может, присядем за столик?

Славик, видно, надеявшийся услышать что-то интересное, вытянул губы от досады. Но я не хотела, чтобы он присутствовал при разговоре. Собственно, и разговора-то особого не было. Игорь Аркадьевич любезно прошел с нами к столику, и я сообщила ему, что победитель их вчерашнего турнира, наш с Маринкой знакомый и коллега, найден сегодня утром в своей квартире с перерезанным горлом. Поэтому я бы хотела узнать, если это не секрет, конечно, где Игорь Аркадьевич нашел ту девицу, которая послужила вчера призом и которую выиграл на свою голову Миша.

– Я ее не знаю, клянусь, – Игорь Аркадьевич сложил маленькие ручки на груди, – это Шурик с ней договаривался, а я в машине сидел.

– Но хоть как ее зовут-то, вы знаете?

– Люда, кажется, – неуверенно произнес он, – или Люся. Да, точно Люся.

– Это одно и то же, – заметила я. – А кто такой этот Шурик, он здесь часто бывает?

– Нет, – замотал головой Игорь Аркадьевич, – я его вчера первый раз увидел. Он странный какой-то, всю дорогу простоял возле столов, но за кий так ни разу не взялся.

– Может быть, кто-нибудь из ваших завсегдатаев его знает? – закинула я удочку.

– Это я могу узнать, – часто заморгал Игорь Аркадьевич. – Прямо сейчас.

Он поднялся и направился сначала к стойке бара, а потом к бильярдным столам, где лениво катали шары несколько мужчин.

– Видно, Аркадьевич за репутацию своего заведения дрожит, – с жалостной усмешкой сказала Маринка, когда он нас покинул.

– Ты бы тоже дрожала, если бы у тебя такое случилось, – я допила вино и, поставив бокал на стол, закурила.

– Ты думаешь, Мишку укокошила проститутка? – сменила Маринка тему.

– Я нашла в Мишиной ванной женские шелковые трусики и флакон духов, – задумчиво произнесла я. – Ты думаешь, Миша пользовался духами и носил дамское белье?

– Духами-то он точно не пользовался, – встрепенулась Маринка, польщенная тем, что ей предоставлено право на равных со мной принимать участие в расследовании, – а вот насчет белья не знаю. Сейчас такое кругом творится!.. – приподняла она плечи как настоящая аристократка. – Сам черт ногу сломит.

– Это точно, – согласилась я, – но только так было всегда, а сейчас мы просто больше об этом знаем. Вот так, голубушка, это называется свободой слова.

– А мне кажется, это называется извращенством, – пылко заявила Маринка, оставив свой коктейль. – По-моему, женщина должна носить женские вещи, а мужчина – мужские.

– Между этими понятиями такая условная грань, – слабо улыбнулась я, – что не ровен час ошибешься…

Возникший у нашего столика Игорь Аркадьевич прервал мою мысль, которую я собиралась развить.

– Нет, – сказал он опускаясь на стул, – никто этого хлыща не знает. Если у вас больше вопросов нет, то я пойду, мне нужно работать.

– Еще секундочку, Игорь Аркадьевич, – задержала я его. – Откуда вы брали вчера проститутку?

– Не я, – уточнил он, – а Шурик. А взял он ее от ресторана «Театральный».

– Вы о чем-то разговаривали с ней, когда ехали в машине?

– Нет, – предельно лаконично ответил Игорь Аркадьевич.

– А на какой машине вы ездили? – задала я последний вопрос.

– Машину давал Владислав Петрович, это наш босс, так сказать, – пояснил Игорь Аркадьевич. – Синяя «Вольво-740».

Игорь Аркадьевич так и сидел с нами, не снимая своего пуховика, на протяжении всего разговора. Он уже начал пот вытирать большим клетчатым платком, но почему-то верхней одежды не снимал. Когда я поблагодарила его, он направился к двери, расположенной неподалеку от барной стойки, и исчез за ней.

– Ну что, – Маринка выразительно посмотрела на пустой стакан, а потом на меня, – продолжим?

– Не сейчас, – сказала я, поднимаясь, – сначала мы кое-куда должны прокатиться.

Глава 3

– Далеко? – встревожилась Маринка, поднимаясь следом за мной.

– Да нет, здесь рядом, – успокоила я ее, – навестим жриц любви.

Мы оделись и вышли на улицу, где в машине нас поджидал Виктор.

– Ты не устал ждать? – Я села на переднее сиденье, предоставив в Маринкино распоряжение заднее.

Виктор неопределенно пожал плечами, что могло означать как «что ж мне уставать, работа-то сидячая», так и «могли бы и побыстрее управиться». Иногда я не вполне его понимаю, впрочем, он от этого, по-моему, не страдает. Собственно, зачем я его спросила, не устал ли он, я тоже не совсем понимала. Скорее всего это просто проявление заботы по отношению к нему, в чем он, впрочем, не очень-то нуждается. Возможно также, что я спросила его об этом совсем по другой причине, например, чтобы успокоить свою совесть. Ведь мы могли бы взять его с собой. Ну да ладно, кажется, я совсем запуталась.

– Ресторан «Театральный», – сказала я и закурила.

Виктор запустил двигатель и уверенно вывел машину со стоянки.

«Театральный» располагался неподалеку от центральной площади города, на которую смотрели окна областной администрации. Это соседство, однако, не мешало представительницам древнейшей профессии буквально под носом у отцов города зарабатывать себе на пропитание. Нельзя сказать, что власти совсем уж ничего не делали, чтобы избавиться от подозрительного соседства. Недавно, например, провели очередную кампанию.

Подъезжавшие машины, к которым не спеша подходили девицы, стали скрытно снимать на видеокамеру, а потом показывать номера машин по местному ТВ в утренних новостях. Кампания эта (некоторые правдолюбы, которые наверняка никогда не пользовались услугами такого сорта девиц, заявляли в прессе, что этой съемкой, мол, нарушаются права человека) вскоре бесславно завершилась, как и большинство других, а вот девицы у «Театрального» остались, и машины там по-прежнему тормозили, дабы увезти с собой очередную девицу, а то и двух-трех.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.