Женщина-мышь

Моя реакция последовала незамедлительно. Учащенное сердцебиение, внутренние потоки извозчицкого мата, моментально задрожавшие губенки и ручонки. Я метнулась вон из офиса курить. Устроилась на лавочке, судорожно дымя и тупо глядя на телефон. Мне всегда нужно было несколько минут на «прийти в себя», чтобы можно было что-то соображать, стоило этому человеку только обозначиться на горизонте. Это был мужчина моей несбывшейся мечты, моя роковуха, жвачка, прилипшая к моей туфле, бабай, приходящий в ночных кошмарах! Это был крошка Цахес ростом в метр девяносто, циничный циник и блядский блядун! Это были мои пятнадцать дней абсолютного счастья, оплаченные 365-ю днями горя с пожизненным вздрагиванием и колотушками от одного e-mail. С последнего припадка прошло к тому письму чуть более трех месяцев. Я уже давно отнесла психологу денег, все прекрасно понимала про то, почему меня все еще трясет, выгрызла из головы все до одной строчки, что когда-то для него сочинила, и уже три года как умела жить. Единственное, чего я никак не могла понять, что еще ему от меня нужно?!

Потусив еще пару минуток с сигареткой, я пошла на пицотдисятый личный подвиг в виде sms: «Сема, сорри, оч занята» – и, задрав очи небу, стала просить всех небесных директоров заставить Семена мне не звонить, поскольку при звуках его голоса я все еще пребывала в позе «Сема сверху». На небе рабочий день заканчивался раньше, судя по высветившемуся на экране вызову. «Пиздец котенку!», – подумала я, сосчитала до трех и…

– Сема?

– Мари! Привет! У тебя все хорошо?

«Блин, какая сука! Ну зачем? Зачем ты врешь?! Тебе абсолютно по хрену все мои «хорошо» и «плохо»! Тебе просто нужно, чтобы напротив сидел кролик, не отводя глаз, а ты бы упивался тем, что можешь вот так вот запросто приартачить чье-то сердце к себе и даже через сто лет снова констатировать, что «ага, мое!». «Вот сука!» – скакали мои мысли-терапевты. Отвечала я гораздо скромнее:

– Сем, все неплохо, но у меня и вправду куча дел. Ты как? – спросила я с максимальным равнодушием, как мне казалось.

– Not bad, но я соскучился, и ты должна об этом помнить! Даю тебе пару деньков на дела, а потом мы обязательно ужинаем, идет?

– Ок, Сем! Давай созвонимся ближе к выхам?

– Хорошо, целую. Пока!

Я нажала кнопку «пока» на телефоне и почувствовала подступающий ком обиды. Не реветь! Только не реветь! Курить! Но не реветь! Вокруг был приятно теплый московский сентябрь, небольших размеров Пришвин внутри меня отметил, что небо насочиняло целые толпы причудливых фигурок из облаков и теперь пребывает в довольном лазурном покое. «Не, на хрен с пляжа! Только не Сема! Боже и Сергеич, спасибище вам обоим за Пермь, уж не знаю, кто там из вас креативил, но мой отъезд – это реально круто, потому как туда Сему ехать заломает однозначно!» – подумалось мне, и ком в горле стал таять.

Я не могу рассказать про Сему. Во-первых, потому что не хочу. Во-вторых, все еще надеюсь, что когда-нибудь все же выздоровею окончательно. И потом, мне кажется, такие истории вообще – не страховой случай. А с моим характером у меня не было ни единого шанса не вляпаться. Когда на одной с тобой планете живет некто, похожий на тебя как клон, вся жизнь, как правило, посвящена поиску друг друга. Люди много говорят и пишут про важность этого поиска, вечный непокой и ужас, если не судьба найти свою «половинку», «четвертинку», «зеркало» и какие там еще у любви названия. Но люди крайне редко честно высказываются о том, что будет, если это встретить и потерять. А будет, господа, полный крах! И чтобы пережить, сначала придется переболеть! Да так, что ходьба по стенам из трюка перейдет в разряд обычных способов передвижения. Так что умирать приходится по два-три раза в день, причем всякий раз – навсегда. Так, что внутри тебя рушатся все твои любовно отстроенные заборы, превращаются в пыль казавшиеся такими мощными противотанковые ежи и нет больше никаких секретиков, закопанных на клумбе под стеклышками. И тебе ничего этого вовсе не жалко, а жалко, что больше нечем поделиться! Тогда ты начинаешь жить для него:

– Езжайте, пожалуйста, побыстрее, котлетки могут остыть, – говорила я Семиному водителю, передавая аккуратно упакованное и только что собственноручно приготовленное сердце.

– Нет, форму ногтя оставляем овальной, Семе так больше нравится, – говорила я маникюрше.

– Вы могли бы научить меня хотя бы правильно стоять на этих лыжах, у меня всего две недели до отъезда? – спрашивала я, всю жизнь ненавидящая лыжи, у инструктора.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.