Ересь Хоруса - Полет «Эйзенштейна»

А это противоречит самим основам и характеру братства избранных воинов Императора! — Взгляд горящих яростью глаз не отрывался от лица капитана. — Я даже не знаю, что с тобой сделать, Гарро! Ты ведешь себя как честный человек, но если ты не изменник и не предатель, значит, ты одержим какой-то странной формой безумия! — Он ткнул пальцем в сторону Круза. — Может, мне сделать вывод о заразности этого недуга? Или варп настолько исказил твой разум и оставил в нем навязчивые видения?
      Гарро услышал, как кровь застучала в ушах. Все пропало, все пошло не так, как он надеялся. В стремлении найти спасителей «Эйзенштейна» и способ передать на Терру предупреждение, капитан даже не предполагал, что ему могут не поверить. Он опустил голову.
      — Смотри на меня, когда я с тобой говорю, Гвардеец Смерти! — прикрикнул примарх. — Эти вымыслы, принесенные тобой в мои личные покои, вызывают у меня омерзение и отвращение. То, что ты осмелился говорить подобные вещи о беспримерном герое, моем брате Хорусе, привело меня в неописуемую ярость! — Он приставил палец к нагруднику доспехов Гарро. — Как невысоко ты ценишь свою честь, что так легко от нее отказался! Если такой бесчестный человек смог подняться до командира роты Четырнадцатого Легиона, я сочувствую брату Мортариону. — Пальцы Дорна сжались в массивный бронзовый кулак. — Знай, я не стану лично разрывать тебя на куски только потому, что не хочу лишать этого удовольствия своих братьев!
      Гарро показалось, что палуба под ногами превратилась в трясину, а на груди защелкнулся невидимый капкан. К нему вернулись та слабость и тошнота, которые он испытал в коридоре перед входом в святилище навигаторов, в хватке созданий варпа. Так же как и тогда, он заглянул в себя и отыскал силу духа, благодаря которой добрался сюда. Моя вера.
      — Разве вы ослепли? — прошептал он.
      Дорн превратился в бушующий шторм:
      — Что ты сказал?!
      — Я спросил, не ослепли ли вы, господин, поскольку мне кажется, что это так. — Слова вырвались у него совершенно неожиданно, и какая-то часть Гарро изумилась, как он мог высказать столь безумное предположение. — Только тот, кто поражен таким недугом, может вести себя так, как вы. Вами овладела братская слепота: чувство справедливости померкло перед восхищением и уважением, оно затуманено вашей любовью к родному брату, Воителю.
      Невозмутимость редко покидала Дорна, но сейчас случилось именно так. Ярость возобладала над сдержанностью, и примарх с оглушительным ревом выхватил могучий цепной меч, сверкнувший в воздухе золотой дугой.
      — Я беру назад свое предыдущее заявление! — крикнул он. — На колени! И прими смерть, пока у тебя еще есть возможность закончить жизнь как космодесантник!
      — Лорд Дорн! Нет!
      Женский голос прозвенел в зале, но он был настолько переполнен чувством, что все собравшиеся, даже сам примарх, замерли.
 
      Круз, обернувшись, увидел, что по голубым мраморным плиткам бежит Киилер, а ее каблуки звонко цокают при каждом шаге. Следом появились Зиндерманн, Мерсади Олитон и пара Имперских Кулаков с оружием наперевес. Йактон ощутил, как отзвук голоса Эуфратии резонирует внутри его тела, и вспомнил странное тепло, разлившееся от прикосновения ее рук к его груди на борту «Духа мщения», когда казалось, что все кончено.
      — Что это за вторжение? — вскричал Дорн, не отводя жужжащего кончика меча от горла Гарро.
      — Они попросились войти,— доложил один из стражей.— Она… Эта женщина…
      — Временами она бывает очень убедительной,— пробормотал Круз.
      Эуфратия бесстрашно предстала перед лицом примарха.
      — Рогал Дорн, Золотой Герой, Человек-Камень. Ты стоишь на повороте истории Империума и всей Галактики. Если ты убьешь Натаниэля Гарро за то, что он одарил тебя своей искренностью, значит, ты и в самом деле слеп, как он говорит.
      — Кто ты? — обратился к ней золотой колосс.
      — Я Эуфратия Киилер, бывший фотограф и летописец Шестьдесят Третьей экспедиции. А теперь… сосуд. Сосуд воли Императора.
      — Твое имя мне ни о чем не говорит, — бросил Дорн. — Отойди в сторону или умри вместе с ним.
      Круз услышал, как Олитон всхлипнула и спрятала лицо на груди Зиндерманна. Он ожидал, что на лице Киилер появится тень страха, но оно выражало лишь печаль и сострадание.
      — Рогал Дорн, — сказала женщина, протягивая к примарху руку. — Не бойся. Ты состоишь не только из камня и стали, каким тебя видят звезды. Ты можешь быть открытым. Не надо бояться правды.
      — Я — Имперский Кулак,— словно гигантские молоты, загрохотали его слова.— Я и есть воплощенный страх!
      — Тогда ты увидишь правдивость слов Натаниэля. Посмотри на свидетельство его честности.
      Она поманила рукой Олитон, и документалист с помощью итератора подошла ближе. Круз не мог удержаться от улыбки, когда заметил, что темнокожая женщина достаточно оправилась, чтобы оставаться элегантной, как всегда.
      — Я Мерсади Олитон, документалист,— слегка присев в реверансе, представилась она. — Если господин примарх позволит, я продемонстрирую ему свои записи о тех событиях.
      С этими словами Олитон показала на вмонтированный в пол голопроектор.
      Дорн, еще кипя от злобы, прижал меч к груди.
      — Это будет моей последней уступкой.
      Сигизмунд вышел вперед и проводил Мерсади к голопроектору. Документалист осторожно вытащила из ворота платья тонкий кабель и приложила его к гладкой безволосой коже своего удлиненного черепа. Когда штекер попал в скрытый под кожей разъем, Йактон услышал негромкий щелчок. Другой конец Олитон вставила в гнездо на панели управления. Покончив с соединениями, она, скрестив ноги, уселась на пол и склонила голову.
      — Я одарена многими возможностями хранить в памяти факты и события. Я могу записывать и воспроизводить потоки изображений, и все это хранится в имплантированных мнемонических катушках. — Мерсади подняла руку и потерла голову пальцем.— Сейчас я открываю их. Мой господин, все, что будет вам показано, я видела своими глазами. Эти изображения невозможно сфабриковать или изменить. Это… — Ее голос дрогнул из-за подступивших рыданий. — Это то, что было.
      — Все хорошо, моя дорогая,— прошептал Зиндерманн, беря ее за руку. — Будь храброй.
      — Это будет для нее нелегко, — пояснила Киилер. — Документалист каждый раз переживает эхо эмоций, сопровождающих события.
      Экран голопроектора ожил, и на нем показались темные размытые фигуры. В общей массе Круз различил несколько лиц, как знакомых, так и неизвестных ему: Локен, этот никчемный поэт Каркази, астропат Инг Мае Синг, Петронелла Вивар и ее немой убийца Маггард. Затем туман рассеялся, и несколько мгновений Олитон скользила взглядом по залу, а экран отражал все, что она видела. Ее взгляд остановился на Дорне, и примарх кивнул.
 
      Туман в изображении голопроектора рассеялся, и внимание Гарро полностью поглотило происходящее действо. До этого он только от Круза слышал о том, что происходило в главном зале аудиенций «Духа мщения», а сейчас он видел все это сам, через глаза очевидца.
      В воздухе разворачивались жестокие картины боев за город Хорал, транслируемые с поверхности Истваана, и у Олитон вырвались приглушенные всхлипывания. Гарро, Круз и бойцы Легиона Имперских Кулаков давно привыкли к войнам, но даже их заставила замолчать откровенная и необузданная жестокость передаваемых сцен. Гарро заметил, как Сигизмунд неодобрительно поморщился. Затем запись оборвалась, поскольку Мерсади в тот момент посмотрела поверх высокой трибуны на Воителя. Его лицо освещала холодная и жесткая целеустремленность.
      — Вы говорили, что хотели увидеть войну, летописцы. Что ж, вот вам война.
      Хорус не скрывал испытываемого наслаждения. В этот момент он не был похож на воина, по необходимости ведущего битву, этот человек с удовольствием окунал руки в потоки крови.
      — Хорус?
      Едва уловимый шепот слетел с губ Дорна, но Гарро различил в нем вопрос и сомнение. Примарх увидел неестественность в поведении своего брата.
      Затем глазами Мерсади Олитон они наблюдали за бомбардировкой Истваана III и города Хорала. Серебряные блестки вылетали из закрепившихся на орбите кораблей и, подобно хищным птицам, преследующим жертву, уносились вниз. В ушах еще звучали крики и стоны летописцев, расстрелянных болтерами космодесантников, а смертоносные стрелы уже выбрасывали над поверхностью черные облака неминуемой смерти.
      — Кровь Императора, — прошептал Сигизмунд. — Гарро говорил правду. Он расстрелял своих же людей.
      — Что… что это? — воскликнула Олитон в унисон с ее голосом в записи.
      Ей ответили сохраненные в памяти слова Киилер: «Ты все видела. Император через меня все тебе показал. Это смерть».
      Запись оборвалась, и на экране стали разворачиваться другие фрагменты. Несколько отрывочных кадров показали схватку Круза с наемным убийцей Маггардом на пусковой палубе, бегство с корабля Хоруса, атаку «Терминус Эст» и многое другое.
      Наконец Дорн отвернулся.
      — Хватит. Прекрати это, женщина.
      Зиндерманн осторожно отсоединил кабель от пульта голопроектора, и Мерсади дернулась, словно неисправная марионетка, а изображение рассеялось.
      Холодный чистый воздух личного кабинета примарха звенел от напряжения. Дорн медленно убрал меч в ножны. Потом провел пальцами по лицу, по глазам.
      — Возможно ли… Но разве я сам этого не видел? — Дорн отыскал взглядом Гарро, и тому показалось, будто могущество примарха едва заметно потускнело.— Как глупо. Но разве удивительно, что я настолько противился принятию безумной правды, что чуть не убил принесшего ее гонца?
      — Нет, господин, — признал Гарро. — И я не хотел в это верить, но истина мало заботится о том, чего мы хотим.
      Сигизмунд шагнул к своему командиру:
      — Господин, что мы будем делать?
      Гарро ощутил некоторое сочувствие к Первому капитану. Ему были понятны боль и стыд, испытываемые в этот момент воинами Имперских Кулаков.
      — Собери капитанов и проинформируй их, но проследи, чтобы сведения не разошлись дальше. Гарро, Круз, этот приказ касается и вас. Заставьте спасенных с «Эйзенштейна» людей помалкивать. Я не хочу, чтобы эти известия неконтролируемо распространялись по флотилии. Я сам выберу момент, когда все рассказать Легиону.
      Космодесантник кивнул:
      — Да, господин.
      Дорн отвернулся.
      — А сейчас вы все меня оставите. Я должен хорошенько подумать. — Он взглянул в сторону Сигизмунда. — Никто не должен входить в мои покои, пока я сам не выйду.
      Первый капитан отдал честь.
      — Господин, если вам нужны советы…
      — Не нужны.
      Примарх отпустил их, и, после того как все вышли, Гарро не мог не заметить глубокую озабоченность на лице Сигизмунда, закрывавшего за собой двери.
      Капитан увидел стоявшую неподалеку Киилер и заметил на ее щеке одинокую слезинку.
      — О ком ты плачешь? — спросил он. — О нас?
      Эуфратия покачала головой и показала рукой на тяжелую дверь:
      — О нем, Натаниэль, потому что сам он плакать не может. Сегодня мы с тобой разбили братское сердце, и ничто в мире не в состоянии его склеить.
 
      Экипаж флотилии Дорна начал подготовку к возвращению в варп, а мужчины и женщины с Эйзенштейна, изолированные во временных убежищах в каменных недрах «Фаланги», остались в стороне от общей деятельности и забот. Медитировать у Гарро не получалось, так что он отправился бродить по коридорам и переходам огромной каменной крепости. Когда-то «Фаланга», возможно, была планетоидом или даже малым спутником какого-то отдаленного мира, а сейчас превратилась в собор, посвященный воинской славе и подвигам космодесантников VII Легиона. Гарро увидел галереи боевой славы, протянувшиеся на несколько километров, заглядывал в отсеки, где для тренировочных занятий были воспроизведены условия разных полей сражений. Он осмотрел обширное помещение, отданное под замерзшие дюны, совсем как на Инвите, где Дорн, по слухам, провел свою юность. Повсюду вокруг него, ни на секунду не останавливаясь, с серьезным видом сновали воины в золотистых доспехах, а Гарро бродил не спеша, все еще превозмогая оставшуюся после ранения хромоту. Он чувствовал себя не на своем месте, и его мраморно-зеленые доспехи никак не сочетались с золотисто-черными латами Имперских Кулаков.
      Наконец, почти убедив себя, что это обычная случайность, Гарро оказался у дверей каюты, отведенной Эуфратии Киилер.
      Он даже не успел постучать, как дверь открылась.
      — Привет, Натаниэль. Я приготовила немного травяного отвара. Ты зайдешь? — Киилер оставила дверь открытой и исчезла в глубине комнаты. Гарро, вздохнув, последовал за ней. — Есть какие-нибудь известия от лорда Дорна?
      — Нет, — ответил Гарро, окидывая взглядом скромное помещение.— Он не покидал своих покоев весь день и всю ночь. Пока все командование осуществляет капитан Сигизмунд.
      — Примарху есть о чем подумать. Мы можем только отдаленно догадываться, насколько сильно встревожили его эти новости.
      — Да, — признал он, принимая из хрупких рук Киилер чашку ароматного отвара.
      Гарро перенес вес тела на аутметическую конечность. Все последние дни механическая нога доставляла ему наименьшие неприятности, по сравнению со всем остальным.
      — А как ты? — спросила Эуфратия. — Куда тебя завели все эти события?
      — Я надеялся, что смогу немного отдохнуть, поспать. Но это оказалось довольно трудно.
      — Я думала, что космодесантники никогда не спят.
      — Это предубеждение. Наши имплантаты позволяют погружаться в сон только наполовину, чтобы всегда сознавать, что творится вокруг. — Гарро отхлебнул из чашки и обнаружил, что жидкость пришлась ему по вкусу. — Я попытался заснуть несколько раз, но тревожные картины каждый раз меня пробуждали.
      — А что ты видел в своих снах?
      Гвардеец Смерти нахмурился.
      — Войну в неизвестном мне мире. Временами ландшафт казался знакомым, но определиться было трудно. Со мной были мои братья — Дециус и Войен, и воины Дорна тоже. Мы сражались с каким-то существом омерзительного вида, которое сеяло вокруг себя эпидемии болезней, как те чудовища на «Эйзенштейне». В воздухе было темно от роившихся мух, и я все время испытывал тошноту. — Он отвел взгляд, прогоняя видение. — Но это просто мираж.
      На столе у Эуфратии лежала пачка трактатов Божественного Откровения, а в подсвечнике горела толстая свеча.
      — Я прочел бумаги Калеба. Теперь, мне кажется, я лучше понимаю веру твоих людей.
      Эуфратия проследила за его взглядом.
      — После нашего спасения верующие предоставлены самим себе, — сказала она. — Больше нет никаких собраний. — Киилер улыбнулась. — Натаниэль, ты сказал «твоих людей». Разве ты не считаешь себя одним из нас?
      — Я — космодесантник, слуга Имперских Истин…
      Киилер жестом попросила его не продолжать:
      — Мы уже говорили на эту тему. Эти два понятия не исключают друг друга. — Она посмотрела ему в глаза. — Ты взвалил на свои плечи слишком тяжелую ношу, но никак не хочешь разделить ее с другими. Это послание… предупреждение — это не только твоя цель. Все мы, все, кто избежал убийства на Истваане, тоже несем этот груз.
      — Может, и так, — признал Гарро. — Но это никак не делает легче мою ношу. Я командир… — Он ненадолго замолчал, потом продолжал: — Я был командиром на «Эйзенштейне», и передать послание остается моим долгом. Ты и сама говорила, что это моя миссия.
      Киилер покачала головой:
      — Нет, Натаниэль, предупреждение Терры — это только одна сторона. Твой долг, как ты только сейчас сказал, — это правда. За нее ты рисковал своей жизнью, за нее пошел против своих убеждений, за нее, не дрогнув, выстоял перед яростью примарха.
      — Да, но когда я думаю, какие разрушения, какая тьма последует за ней, я ощущаю себя совершенно сокрушенным! Сама сущность и масштаб предательства Хоруса… После этого разразится гражданская война, в которой сгорит вся Галактика.
      — И ты чувствуешь себя ответственным за это из-за того, что несешь предупреждение?
      Гарро отвел взгляд:
      — Я всего лишь солдат. Я так думал, но теперь…
      Женщина придвинулась ближе:
      — Что, Натаниэль? Скажи мне, во что ты веришь сейчас?
      Он отставил чашку и вытащил бумаги и бронзовую икону Калеба.
      — До того как он умер, мой денщик говорил, что передо мной стоит цель. В то время я не понимал, что это означает, а сейчас… Сейчас я в этом не сомневаюсь. Что, если Калеб был прав, что, если и ты права? В ваших молитвах говорится, что Император защищает. Не для того ли Он меня защитил, чтобы я смог выполнить свой долг? — Гарро говорил все быстрее и быстрее, слова лились потоком, едва успевая за его мыслями. — Все, что я видел и слышал, все, что явилось мне в видениях… не для того ли, чтобы укрепить мои мысли? Часть меня кричит, что это величайшее высокомерие, но тогда я оглядываюсь вокруг и вижу, что я был Им избран. Если это действительно так, то кем еще может быть Император, как не… божеством?
      Киилер протянула руку и дотронулась до его пальцев. После торопливой речи Гарро с трудом восстанавливал дыхание.
      — Наконец-то ты открыл глаза, Натаниэль!
      Женщина смотрела на него и плакала, но это были слезы счастья.
 
      В спальной келье, отведенной Гарро, его ждал вызов. Следуя кратким указаниям Сигизмунда, он сел в пневмопоезд и покатил вверх по сложной системе туннелей, даже более обширной, чем в среднем городе-улье. Наконец он добрался до командного центра крепости, и сержант Имперских Кулаков с суровым выражением лица проводил его в палату аудиенций, по величине и пышности способную поспорить с Советом Луперкаля. В голове Гарро шевельнулись неприятные воспоминания. В последний раз, когда его приглашали на подобное собрание, и начались события, связанные с ересью Хоруса.
      Здесь его уже ждал Йактон Круз вместе с капитанами множества рот Имперских Кулаков. Воины в желтом едва заметили появление Гвардейца Смерти, и только Сигизмунд поприветствовал его коротким кивком.
      — Эй, парень, — заговорил Лунный Волк, — похоже, мы скоро узнаем, какая судьба нас ожидает.
      Несмотря ни на что, Гарро ощущал прилив новых жизненных сил, и слова Киилер все еще звучали в его памяти.
      — Я готов ее встретить, — ответил он ветерану. — Какой бы она ни была.
      Круз, заметив перемену в своем друге, слегка улыбнулся:
      — Отлично. Мы увидим все до конца.
      — Конечно.— Гарро осмотрел зал.— Это и есть высшие офицеры Дорна? Они кажутся довольно угрюмыми.
      — Ты прав. Даже в лучшие дни Имперские Кулаки вели себя очень сдержанно. Я помню, как мы с парнями из Третьей роты воевали вместе с воинами Эфрида, моего коллеги. — Он указал на бородатого космодесантника в соседней группе. — За всю кампанию, длившуюся целый год, я не видел на его лице даже намека на улыбку. А вон там Алексис Полукс, Йоннад, Тир из Шестой… Не зря их прозвали Каменными Людьми. — Он покачал головой. — А теперь они стали еще мрачнее.
      — Сигизмунд рассказал им о Хорусе?
      Круз ответил кивком.
      — Но это еще не все. Я слышал разговоры о взрыве буйной ярости внутри личных покоев Дорна. Невозможно представить, на что способен пробудившийся гнев примарха.
      — А Рогал Дорн не из тех, кто открыто демонстрирует свои чувства. — Гарро снова окинул взглядом офицеров.— Характер примарха наложил отпечаток на весь Легион.
      — У них так принято,— заметил Круз.— Они скрывают свою ярость за стеной из стали и камня.
      Высокие двери в конце зала распахнулись, и из полумрака коридора появился командир Имперских Кулаков. На этот раз на нем не было боевых доспехов, в которых Гарро увидел примарха, впервые появившись на корабле, вместо них Дорн надел простую одежду, но перемена облика ничуть не повлияла на его величие. Более того, без ярко блестящего керамита и ограничивающей его пластали примарх казался еще больше. Сигизмунд и остальные капитаны поклонились, и Гарро с Крузом последовали их примеру.
      Учитывая все, что он знал об Имперских Кулаках, Гарро ожидал какой-то церемонии или формальных процедур, но Дорн твердыми шагами прошел в центр помещения и осмотрелся, по очереди глядя в глаза каждому из офицеров.
      В его глазах он заметил гнев, запертый в гранит воли, эхо той ярости, которая недавно была направлена против Гарро. Во рту внезапно пересохло. Натаниэль не хотел бы снова столкнуться с разгневанным примархом.
      — Братья, — пророкотал Дорн. — В системе Истваана происходит нечто такое, что абсолютно противоречит каждому слову нашей клятвы Владыке Терры. Хотя все обстоятельства происходящего мне еще не совсем понятны, надо решить, что нам делать дальше. — Он сделал несколько шагов по направлению к Гвардейцу Смерти и Лунному Волку. — К счастью или к несчастью, предостережение, переданное нам боевым капитаном Гарро, необходимо доставить по назначению. Вести должны достигнуть ушей Императора, поскольку только он может решать, как с этим поступить. В этом отношении, как бы я ни жалел, выбор остается не за мной.
      — Позвольте высказаться, мой господин, — заговорил капитан Тир. — Если достоверность этих ужасающих фактов не вызывает сомнений, как же мы можем оставить их без ответа? Если в системе Истваана взошли ростки предательства, нельзя позволить им укорениться.
      Сидящие рядом с ним офицеры закивали.
      — Мы ответим, в этом ты можешь не сомневаться, — ответил Дорн со спокойной уверенностью в голосе. — Капитан Эфрид, капитан Халбрехт и их отделения ветеранов составят отделение моей личной охраны и останутся на борту «Фаланги». По окончании этого собрания я прикажу навигаторам проложить курс на сегментум Солар. Капитан Гарро выполнил свой долг, предупредив нас, и теперь я сам прослежу, чтобы дело было доведено до конца. Я отправляюсь на Терру, как и намеревался до сих пор. — Он взглянул на Первого капитана. — Сигизмунд, моя сильная правая рука, ты возьмешь на себя командование остальной частью Легиона и всей военной флотилией. Ты осуществишь обратный переход в систему Истваана в полной боевой готовности, и не забывай, что окажешься там на вражеской территории. Вернуться туда будет непросто. В том секторе варпа еще вовсю бушуют шторма, и полет потребует максимального напряжения. Отправляйся туда, Первый капитан, поддержи верных Императору людей и посмотри, что творится в тех мирах.
      — Если Воитель повернулся спиной к Терре, каковы будут ваши приказы? — спросил Сигизмунд, побледнев как полотно.
      Лицо Дорна ожесточилось.
      — Передай, что его брат Дорн заставит его за это ответить.

15

      СУДЬБА СЕМИДЕСЯТИ
      МОРЕ КРИЗИСОВ
      ВОЗРОЖДЕНИЕ

      Капитан Гвардии Смерти вышел на уровень обширного лазарета и отыскал путь, ведущий к палате, где лежал Дециус. Он подошел к изолятору. Вместе с бронзовой табличкой, сохраненной капитаном Гарья, это было все, что осталось от фрегата «Эйзенштейн» после полного уничтожения. Гигантские грузовые сервиторы просто демонтировали модуль с медицинской палубы обреченного корабля и установили его в лазарете «Фаланги», где апотекарии Дорна могли испытать свои способности на болезни раненого воина.
      Медики Имперских Кулаков добились не большего успеха, чем их коллеги из Гвардии Смерти. Через стены стеклянной капсулы казалось, что Дециус как никогда близок к смерти. Синевато-багровая ножевая рана, казалось, вбирает в себя все цвета и силы больного. От нее во все стороны протянулись белесые полосы омертвевшей ткани. В уголках губ и ноздрей Дециуса появились мокрые язвы, веки склеились от высохших гнойных выделений. С каждой мучительной минутой загадочная болезнь, пропитавшая проклятый нож Грульгора, все увереннее преодолевала защитные барьеры организма молодого космодесантника.
      Неожиданно Гарро понял, что рядом с ним кто-то есть. В стеклянной стене отразилось лицо Войена.
      — Раз или два он пытался говорить, но слова было невозможно разобрать, — прошептал апотекарии, словно боялся говорить с капитаном. — В горячке он выкрикивал военные кличи и боевые приказы.
      Гарро кивнул:
      — Он сражается с болезнью, как с любым другим врагом на поле боя.
      — Мы мало чем можем ему помочь, — признался Войен. — Несколько дней назад вирус мутировал и теперь передается по воздуху, так что мы не можем войти в изолятор даже в полностью закрытых доспехах, чтобы помочь бедняге. Я делаю все, что могу, чтобы облегчить его боль, но в остальном он предоставлен самому себе.
      — Император его защитит, — пробормотал Гарро.
      — Будем надеяться. Капитан Сигизмунд приказал, чтобы все особенности болезни Дециуса были подробно исследованы и описаны медицинским персоналом «Фаланги» на случай… возвращения захватчиков, напавших на «Эйзенштейн». Я рассказал ему все, что видел сам.
      — Хорошо. — Гарро повернулся, чтобы уйти.
      — Господин.— Войен, опустив голову, загородил ему проход. — Мы должны поговорить. — Он протянул боевому капитану свой нож. — Тогда, на капитанском мостике, перед тем, как ты взорвал варп-двигатели, я оказал тебе сопротивление, но теперь понимаю, насколько я был неправ. Ты обещал нам спасителей, и они пришли. Мое поведение не должно остаться безнаказанным. — Он поднял голову. — Я дважды обманул твое доверие и приму любое наказание, которое ты выберешь. Моя жизнь принадлежит тебе.
      Гарро принял нож и некоторое время держал его в руке.
      — Мерик, то, что ты вступил в ложу, и то, что произошло на «Эйзенштейне», объясняется не твоей злобой. Все это обусловлено страхом — страхом неизвестности. — Он протянул оружие обратно. — Я не стану тебя за это наказывать. Ты мой боевой брат, и твои сомнения и возражения мне очень помогают. — Он положил руку на плечо Войена. — Но никогда не бойся, Мерик. Надейся на Императора, как надеюсь я. Познай его, и ты не будешь испытывать страха. — Повинуясь внезапному импульсу, он вытащил трактат Калеба и вложил его в руку Войена. — Здесь ты можешь найти много важного, как нашел я.
 
      Строго закодированные сигналы, в которых высокопоставленным лицам предписывалось привести все силы безопасности сегментума Солар в полную боевую готовность, опередили «Фалангу». Авторитета Дорна было достаточно, чтобы двигать космическими кораблями и стоящими на страже войсками, а также и другими силами, агенты которых пристально следили за приближением космической крепости и драгоценного груза, скрытого в ее недрах.
      «Фаланга» яростным рывком вырвалась из врат варпа в нескольких световых минутах от орбиты Эриса, и по обе стороны от барьера разлетелись пучки неизбежного при переходе излучения. Чувствительные сенсорные устройства, которыми была усеяна поверхность десятой планеты, тотчас зарегистрировали появление нового объекта и послали донесения на станции Плутона и Урана, откуда, в свою очередь, сообщения транслировались астропатам Терры и ее доменов. Возвращения Имперских Кулаков в колыбель человечества ждали уже давно. В обычной ситуации во всех внешних колониях Солнечной системы в честь благополучного прибытия крепости устроили бы пышные торжества и церемонии. Но вместо этого «Фаланга» на большой скорости, нигде не останавливаясь, пересекла внешнюю часть Солнечной системы.
      На колоссальном корабле не стали вывешивать знамена и транспаранты, возвещающие о триумфальном прибытии героического экипажа. Зато на всех мачтах и башнях были зажжены лазерные сигналы, свидетельствующие о срочности миссии «Фаланги». Патрули отошли в сторону, и ни один капитан не осмелился спросить командира Имперских Кулаков о причине такой спешки. Корабль-крепость, сверкая огнями двигателей, словно пойманными звездами, поддерживая скорость в три четверти от скорости света, прошел по неровному краю Оортова облака и, на мгновение затмив сияние планеты, пересек орбиту Нептуна.
 
      Гарро снова вызвали в личные покои Дорна. Массивные металлические панели в задней части огромного зала разошлись и скрылись в резных стенах, открыв застекленный выступ, нависавший над командным пунктом, расположенным прямо под ним. Помещение было похоже на капитанскую рубку обычного корабля — только в сотни раз просторнее и лучше оснащено приборами. Гарро это напомнило стадион, только вместо трибун вокруг центральной арены концентрическими кольцами располагались ряды операторских панелей. В центральной части командирской палубы находились гололитические дисплеи, некоторые поднимались на высоту третьего или четвертого уровня, и на всех мерцали и мелькали различные изображения. Вдоль стен через равные промежутки стояли статуи космодесантников в полном боевом облачении, с поднятыми руками, словно они держали стеклянный колпак обсерватории Дорна на кончиках пальцев.
      Кроме того, дублирующие контрольные панели были выстроены таким образом, что примарх со своими офицерами по первому же слову могли получить из общей сети любую информацию. Гарро понял, что с этого наблюдательного пункта один военачальник может управлять миллионами воюющих людей и тысячами звездных кораблей. Гвардеец Смерти успел заметить Круза, занятого разговором с капитаном Эфридом, и склонился в поклоне перед Дорном.
      — Вы посылали за мной, господин?
      — Я хочу, чтобы ты кое-что увидел. — Примарх кивнул Халбрехту, высокому офицеру с худощавым лицом и гладко выбритым черепом.
      Халбрехт что-то переключил на контрольной панели, и из нее поднялся пикт-экран. Гарро увидел сектор пространства позади кормы «Фаланги» и большой темный силуэт корабля, идущего следом за ними. Очертания корабля можно было различить только в тех местах, где они заслоняли скопления звезд: Черный Корабль.
      — «Аэриа Глорис».
      Ошибиться было невозможно, и в тот момент, когда Гарро рассмотрел его очертания, в его памяти заполнились некоторые пустоты. Он не сомневался, что позади крепости находится то самое судно, которое так внезапно появилось в окрестностях Йоты Хорологии.
      — Верно, — подтвердил Дорн. — Этот призрак присоединился к нам сразу после того, как «Фаланга» вышла из тени Нептуна, и теперь придерживается точно того же курса и скорости, что и мы. С корабля нам передали приказы Совета Терры и указания относительно стоянок. Особое внимание было уделено тебе, капитан, и той женщине, Киилер. А теперь рассказывай, что все это значит.
      Гарро колебался, не зная, как поступить.
      — У нас было общее задание с Амендерой Кендел, Рыцарем Забвения из Сестринства Безмолвия, — начал он.