Алджернон Чарлз Суинберн
Эрехтей
Трагедия
Атосса: Кто же вождь у них и пастырь,
кто над войском господин?
Хор: Никому они не служат,
не подвластны никому.
Эсхил Персы, 241-242
Посвящается моей матери
Действующие лица:
ЭРЕХТЕЙ
ХОР АФИНСКИХ СТАРЦЕВ
ПРАКСИТЕЯ
ХТОНИЯ
ПОСЛАННИК ЭВМОЛПА
ВЕСТНИК
ГЛАШАТАЙ АФИНЫ
АФИНА
ЭРЕХТЕЙ
О матерь жизни, смерти и всех дней людских,
Земля, тебя благословлю я раньше всех рождённых
И с бОльшим правом назову влюблёнными устами
Своей родительницей, ведь из этой плоти
И животворной крови я дыханье получил:
Узри меня, своё дитя, царя среди людей,
Которого родил с тобою лукавый, сильный Бог,
Творец железа и огня — меня в тебе он зачал,
Скрестив холодный меч и факел воспылавший;
Меня, приёмыша Паллады, что в её тени 10
Воспитан до поры взросления, долгов возврата,
Когда хвалу ей возгласил на празднике трёхлетья,
И смог на диких лошадей надеть узду тугую,
Их силу укротив, лишив желаний вольных,
И вынес хватку рук и силу ног мужских в борьбе,
И управлять сумел четвёркою колёс горячих,
Что вдаль несут повозку; ты меня узри, царя,
Что ныне стал нагим перед тобою, плача.
Послушай, мать святая всех рождённых в мир,
Кто для меня всего ценнее и дороже всех: 20
О Мать — Земля, тебя иных Богов я прежде
Спрошу — что натворили мы? Каким же словом
Иль неуместным делом породили дикое проклятье,
Что как огнём давно нас жжёт? Смотри — стою
У кромки стен, короной увенчавших город,
Как голова венчает тело, коли смерть в свой час
Его не истребит; пока ж роса рожденья и зари
Свежа на нём, роса твоей утробы; видим ясно
Наш град прекрасным, как дитя; вновь солнце
Свой круг дневной над миром совершает, 30
И веселится, созерцая под собою на земле
Вещь, красотой сравнимую лишь с ним и небесами,
Достойную восторга и борьбы Богов; но ныне
Накат волны, их схваткой порождённой, может
Его смыть в море, гибель принести, оставив
Прекрасное творенье в небреженье; и на землях,
Где стены, улицы заполнены народом шумным,
Пастись начнут безгласные стада валов,
Кормиться стаи рыб, и никогда не сможет
Никто сказать, что были здесь Афины. С этим 40
Ты не мирись, и сына своего не заставляй смотреть,
И жить не оставайся с этим: твоё чрево
Родить меня могло несчастным, но не низким -
Не потерплю, что выводок Фракийский пеной
Воинственной разлил свою здесь силу,
И, словно вихрь смертельный, гнев царя
Враждебного, огню подобного душою,
Гуляет по родимым землям невозбранно;
Пускает корни Фракия на почве Элевсина,
Не на добро стране здесь угнездился 50
Царя морского сын и наш первейший враг
Эвмолп; не сладкой прозвучит в ушах твоих
Его мелодия; и пение не сможет поддержать
Благие упованья наши; ибо эти ноты
Звенят твоим сынам как смерти прорицанья.
Несутся звуки перед ним с ветрами моря,
Противустать с трудом могу, боюсь — задует ветер
Огни неяркие — детей моих живое воздыханье.
Рука того вождя направит государство
На риф смертельный, на опасный берег, 60
Погибнет судно вместе с грузом и людьми,
И паруса, что ветер времени должны ловить,
Порвутся; снасти прочные, связующие мачты,
В сплетенье волн ужасной этой бури
Ослабнут; руль поломанный, упущенные вёсла
Не принесут, как должно, к гавани спокойной,
Убежища в славнейшей бухте мира
Нам не достичь. Узнай, что эту песню
Вложили Боги, словно пламя, в зев того,
Кто ныне всеми Именами принести клянётся 70
Погибель. Вспомни ты, что никого из Высших
Не осуждал я и не клял в сердечном горе -
Мне ведомо, как к смерти дух безудержно несётся
Того, кто в счастье иль беде восстал против Богов.
Их превосходит воля наши упованья,
И все желанья их превыше воли нашей,
И ни поступкам человека, ни его желаньям
Не устоять, подобно Божьей воле. Всё же, Мать
Пречестная, коль видишь, что ни словом
Я не грешил на них, ни повод, ни причину 80
Не дал для гнева — не оставь меня в несчастье.
Тебя короной стен венчаем мы прекрасной,
Украсили из башен свитым ожерельем,
И пояс храмов и ворот, где пряжкой — цитадель,
Обтягивает стан, надёжно закреплён у сердца,
У корня сердца твоего: и этот град — корону,
Свет настоящих дней, спасти ты не замедли,
На помощь поспеши и укрепи прочнее;
Пусть мало мы живём, и слабы, но готовы
За выкуп града цену заплатить любую; жизнь 90
Готов и я отдать; но ты, что не умрёшь вовеки,
Пусть весь мой дом погибнет для спасения народа,
Нам сохрани сей град, венец Богини, и чудесной
Жизнь его сделай, чтобы жертвы оправдать.
ХОР
Солнце, мощью лучей изгоняешь ты прочь
На Земле и на Море царившую ночь,
Её сердцу даруешь ты новые силы,
Его спящие очи ты светом промыло,
Чтоб скованные братец и сестрица
По милости твоей смогли свиданьем насладиться. 100
Скорее же взгляни,
Что с твоим даром делают они:
В безумье умов гнев пылает свирепый,
Пусть очи незрячи, а на руках цепи,
Сцепились, как в схватке, пылают огнём,
Который затмил свет небесного круга,
Сошлись к груди грудь и терзают друг друга,
Злобятся слепо,
Уж пеной покрыт весь земной окоём,
И плещутся волны по взгорью и лугу. 110
Поставлен издревле берег морей
Владенья делить океана и суши,
Поля волн сердитых от тучных полей,
Сады лоз пурпурных от синих зыбей,
Но нет у нас скрепы
Смирить дух Богов, прекратить бой нелепый,
Чтоб жар их сердец стал немного слабей.
Союз, что был прочен у Моря с Землёй,
Морской Бог разрушил могучей рукой,
Призвал он всех дерзких своих сыновей 120
Войною взять то, что законом не смочь,
Ведь Боги давно изрекли свою волю,
Отдали Палладе всю спорную долю:
Землёй той прелестной владеть её одной
И градом, что землю венчает короной -
Он землю украсить готов
Ожерельем из белых цветов:
Ведь нет ничего на холмах и в долинах
Достойней вниманья Богов,
И не было чуда такого в глубинах 130
За сотни неспешных веков.
Бесценная доля, что стала причиной
Богов разногласья: тяжёл был их спор,
В нём достался Ей город, а Ему — лишь позор.
Пусть силён Посейдон, но Богиня — мудра,
За великий приз шла здесь игра:
Щедрый, вечный, священный наш город,
Град людей, от тиранов свободою гордых,
Крепость смелых, их воли оплот,
Пред тобой, Солнце, он на ладони земной, 140
Никому не слуга — лишь Палладе одной;
О диво на троне холмов и вод,
О дева, четырежды венчана славой,
Чьей власти и силы никому не отнять,
Блистанье и пурпур, и зелень оливы,
Венок гордых песен, о славе преданье,
Цветок, что зиме не согнуть, не сломать,
Ты солнцу подобна, о свет и сиянье,
Мы имя двойное начнем восхвалять -
Афина, Афины, вам звучат величанья. 150
Голос подняли против нас воды, (строфа 1)
Как будто гром битвы с моря звучит.
Бессердечны враги, злая длится осада,
Раскинуты сети вкруг чистого, юного града,
Силачам — сыновьям не найти прохода
И дщерям невинным гибель грозит.
Не слышали мы речённого слова, (антистрофа 1)
Пифии воли не ведаем мы;
От Омфала святых алтарей, скрытых мраком,
С замирающим сердцем ожидаем мы знака,
Души наши от страха разорваться готовы,
Да не станет то слово предвестием тьмы.
О, не мужем зачата ты, и Бог, (строфа 2)
Воплотившись, со смертной женой не возлёг,
Но из светлой Зевса главы ты зарницей ослепила Олимпа чертог;
Ты Бога дитя, мать тебе не нужна,
Если наша жизнь хоть немного ценна,
Не пускай к нам смерть на порог — не мила тебе мёртвых страна.
Сжалься, царица, ожидает нас плен, (антистрофа 2)
Не позволяй волне новых разрушить стен,
В смертный бой не веди слуг твоих, ведь нет за нами измен;
Не ценою пролития крови свободу дай,
Рук, покорных тебе, убийством людей не пятнай,
Пусть не смертию дев мы у моря твой выкупим храм и твой край.
Мать-земля и высокая твердь! (строфа 3)
Скорее пошлите смерть
По следу врага, чтоб вам не сгореть и вашим созданьям!
Он сгубит цветы и плоды,
Погубит все ваши труды,
Блуждать детям вашим прекрасным во тьме беды и страданья! 180
Он вырвет рассвету глаза; тишина
Воцарится на землях, где бодрая песня слышна!
Небо! Земля! Помоги! (антистрофа 3)
Громко запели враги,
Звуки визгливы и грубы, нет в них веселья и лада;
О Бог величайший, запрет
Дай смерти, вставшей на след;
Всегда её псы голодны, не вымолить жертве пощады;
Сломай его лук, ослабь его руку,
Скрути его ноги, что топчут округу. 190
Отец, две волны уж вредили нам, (строфа 4)
Не позволь ударить нас третьей:
Сгинет внуком твоим построенный дом,
Все его позабудут имя;
Ты найдёшь ли замену своим сынам,
Которых не спас от смерти,
Иль народов утешишься новых ростком,
Когда наше увянет племя?
Был прекрасного сада первый росток (антистрофа 4)
От корня жестоко отторгнут 200
Сильной, быстрой десницей того, кто любил,
Ночь наполняя дыханьем;
Его губы — как быстрый, ревущий поток,
Их касаньем был сразу согнут
Нежный, стройный побег, что красою манил,
И любовь смешалась с страданьем.
Ибо Бога уста целовали её; (строфа 5)
Он речёт — и сыплются листья,
И проснулась зима, как будто на зов,
От шагов его в Севера странах. 210
И вторая несчастна на ложе своём,
Хоть Любовь постелила ей вместе
С другом утра, лучшим из женихов,
Что красой схож с рассветом багряным.
Попалась Прокрида, хоть очень умна, (антистрофа 5)
В сети двойного обмана,
Ей святое копьё отворило кровь,
Своих рук подарком убита.
Лжи и хитрости сети ставишь ты нам,
Ловко строишь коварные планы, 220
Погонять ты привычке верна, о Любовь:
В величаньях ничто не забыто?
Был тобой наконечник заточен, (строфа 6)
Что в росах её поразил,
Во влажной и узкой лощине,
Виноват в том супруг — и ты.
И когда на утёсе непрочном,
Подточённом волной, он грустил,
Ты его подтолкнула к пучине,
Жертвой морю — вниз, с высоты. 230
Но довольно нам серого горя, (антистрофа 6)
Что темнило собой царский дом,
На ветвях лишь цветы увяли,
Зелен ствол, полон жизненных сил.
Всеведущий, премудрый, опора
Для нас всех! Пусть на древе твоём
Листья вечно нас осеняют -
Это древо твой сын посадил.
ЭРЕХТЕЙ
О дочь Кефиза, с первых дней я знаю,
Что ты мудра, жена мне и царица, совершенна 240
Душой; ни в дни минувшего безветрия, покоя,
Ни в дни, когда вихрь смерти зло нам навевал,
Гордыни семена в твоём не прорастали сердце,
И страх не гнул души, как у людей, что мыслью
Пред небом заносились, в призраке величья
Уж неспособны Высших чтить; а ты всегда
Спокойна, в радости дни горькие жалея,
И в чёрный день признательна минувшим благам.
Я не боюсь, в тебе не сомневаюсь,
Что ты окажешься слабей судьбы и рока твоего: 250
Он послан свыше той, что выше и сильнее
Иных всех жён; тебе скажу я слово,
Святая и любимая, какое лишь мертвец потерпит,
И ты умрёшь при жизни — люди назовут
Тебя живой и вместе мёртвой. Всё же опасаюсь
Тебя сразить до времени своим же языком,
Устами, из которых слышала слова любви.
Труда такого Бог иль человек не выполнял,
И языки людей такого не рекли, и только я
Сказать тебе обязан, пусть и с отвращеньем, 260
Слова, что как могильный камень тяжелы.
ПРАКСИТЕЯ
Ты слова не отыщешь в человечьей речи,
О царь, что от тебя и от Богов услышать
Я не готова радостно, и не решусь вовеки
Возненавидеть слово тех, кого люблю;
И если мое сердце непокорно будет,
Ответит злобой — не считай женой меня,
За нищенку держа, которую рукой своей
Из милости кормил, но, не найдя покорства,
С позором прочь изгнал и вмиг забыл. 270
ЭРЕХТЕЙ
О, чьим дыханием родилось слово это,
В чьём сердце форму обрело? Готов язык
Скорее оторваться от трепещущих корней,
Чем этот яд, огонь тебе излить на сердце.
ПРАКСИТЕЯ
Но если о кровавой жертве говоришь, и если я
Средь всех для смерти избрана за город,
Спасти тебе любимый город твой, то знай -
Я счастлива погибнуть за живое семя.
ЭРЕХТЕЙ
О Солнце, сеятель, как родило ты слово,
О Бог, зачем его в уста мои вдохнул? 280
Из храма тьмы, не света изошло оно.
ПРАКСИТЕЯ
Какое же предвестье от средины алтаря
Тебя сразило, словно заклинанье злое,
Без крыльев что летит губить людей? Ну, говори!
ЭРЕХТЕЙ
Во — первых, знай: твоей не жаждут Боги крови.
ПРАКСИТЕЯ
Теперь мне весть грознее кажется, чем самому тебе.
ЭРЕХТЕЙ
Опасность чувствуешь, хотя не разумеешь.
ПРАКСИТЕЯ
Меня увидеть мёртвой — не того боишься ты?
ЭРЕХТЕЙ
Ты не умрёшь, но кровь отдашь могиле.
ПРАКСИТЕЯ
Намёк туманен: что же может хуже быть? 290
ЭРЕХТЕЙ
Увы, не знаешь ты; и горе мне — я знаю.
ПРАКСИТЕЯ
Что ж, продолжай, пусть и меня накроет горе.
ЭРЕХТЕЙ
Отныне быть стране в кровопролитии виновной.
ПРАКСИТЕЯ
Стоять вовеки ей, кто б кровью ни истёк.
ЭРЕХТЕЙ
О Боги, мне осталось лишь сказать — и застонать.
ПРАКСИТЕЯ
Рыдая, говорить? Такого слова не отмыть слезами.
ЭРЕХТЕЙ
Увы тому, кто над словами вынужден рыдать, увы!
ПРАКСИТЕЯ
Пятно какое хочешь причитаньем удалить?
ЭРЕХТЕЙ
Пятно кровавое, увы, слезами не свести.
ПРАКСИТЕЯ
Взялось откуда? Как — кровь моя и вместе не моя? 300
ЭРЕХТЕЙ
Тогда услышь, пойми, что изо всех людей,
Что слышат это слово, должен я один
Омыть слезами весть благую; я и ты, жена,
Завоем, слыша песни счастья, и начнём
Стенать, увидев радость преданных друзей;
Все, кроме нас, хоть любим мы не меньше
Афин святыни, перед нашими глазами
Воспрянут духом, и пред нами вознесут
Богам хвалы, а мы не сможем славить, ибо
Всем жизнь детей дарована, родного цвета, 310
Плодов от их семян, всей жизни урожая,
Надежды; мы ж плодом всей жизни долгой
Из тех же рук сполна получим смерть,
Детоубийство, пустоту, проклятья и тревоги,
Крушение на суше и на море; так чему
Из них ты первому хвалу споёшь? Всё рядом.
ПРАКСИТЕЯ
Тому, что первым во спасенье града
Послали Боги, первым я воздам хвалу,
И с большим чувством, с большим жаром,
Чем благам, лично мне дарованным когда-то, 320
А не стране моей; потом Их восхвалю
За то, что лишь одна несу тяжелый груз
Во избавленье многих, и никто из женщин,
Рождённых здесь, рыдать не будет, только я,
Узрев освобождение страны обширной; но
Я горячей всего им благодарна буду,
Что рока остриё мою пронзает грудь,
А не моей земли: ведь грозный меч небес,
Чтобы рубить страну заточенный, подъятый,
Сильнее ранил бы, чем меч судьбы моей. 330
ХОР
Щедра земля, что плод такой приносит; благ
Тот дух, что думу, речь такую даровал тебе.
ЭРЕХТЕЙ
Жена, ты превзошла меня величьем сердца,
Смиренье показав такое; так узнай же всё,
Ничто ведь не способно повредить душе твоей.
То слово, что спустилось к храму Бога света,
Который прорицает смутно и темно, и письма,
Подписанные им, разносят крах и гибель,
Услышал я, услышь и ты. Сказал он, что умрёт
Одна душа за весь народ; из чрева твоего 340
То вышло семя, что теперь на голой почве
Должна посеять Смерть немедля; ни ростка,
Ни листика оно не принесёт, что именем своим
Священно для Богов подземья, запросивших
За жизнь страны девичью кровь и смерть,
Град Девы чтоб спасти. Вот что услышал я,
И, это высказав, тебя оставлю: ничего иного
Не суждено нам, нет надежды больше.
ХОР
В словах своих он уверен, гнев неба смягчать не намерен, и лик не скрывает туман.
От речи хозяина света сердцам спокойствия нет, но знак скорой смерти нам дан. 350
Словно гром из-за тучи его голос могучий оглушил всех вокруг,
Были в страхе умы — средь пустыни и тьмы он явил звезду вдруг.
И не будет вины, коль звездою страны назову иль огнём,
От рожденья она идти обречена смертным путём.
Смерть — отец и Ночь — мать, вас нетрудно узнать: темнота слепит взоры.
От любовников этих рождены злые дети, не избегнуть нам горя.
Вот в Аида палатах, наигравшись, с кровати встали он и она,
Ненасытно дитя, что создала шутя тьмы и смерти страна.
Наточил гнев клыки, раны так глубоки, что не залечить,
Кто их сможет сдержать, сумеет бежать, и жизнь сохранить? 360
ХТОНИЯ
Из-за роскошных занавесей, что скрывают
Мои покои от лучей горячих солнца,
Не по своей я вышла воле, поспешив
Приличий против взор свой устремить,
Глаза раскрыв, нисколько не смущаясь,
На взрослых совещанье, среди них узрев
Тебя; главу сегодня ты покрыла, горбясь,
Как будто в трауре по братьям; что за горе
Тебя к земле пригнуло, отчего молчишь — не знаю,
Пока сама поднять ты не изволишь 370
Ко мне лицо, залитое слезами, рассказать,
Если решишься горе мне поведать.
ПРАКСИТЕЯ
Вы, старцы, от детей свободны — пусть сыны
И дочки есть у вас, они взрослей моих -
Смотрите, как юна она, прекрасна и добра,
В начале жизни, расцвести готова,
Раскрыть бутон девичества; походка
Скромна, так тихо говорит, а очи
Улыбкой светятся; умудрены вы жизнью,
Мужи достойные, почтенные летами: 380
Так дайте мне совет, изобретите слово,
Которое могу без боли повторить, и дайте
Покой навеки мне, такой, что есть у вас.
Безмолвны вы, потупили глаза, а рты
Замкнули накрепко; да будь тут ветерок,
Способный говорить — звучал бы громче.
А ты, дитя, гляди как можно зорче,
Такие письмена увидишь на лице моём,
Что на могильном камне пишут иль на стелах,
И я теперь ношу; живая жизнь 390
Теперь набором знаков обернулась; их легко
Прочесть, но обожгут глаза, как пламя,
В глазницах тьму поселят, как у мертвецов.
Но нет, дитя, в тебе такого чувства,
Способности подобное понять; ум светел,
А это — горечь, тьма; и всё же я должна
Сказать тебе, ударить в сердце, хоть люблю,
Слова такие: легче умереть самой,
Чем зреть, как погибает мать — земля,
Тебя родившая; и не погибшего сочтут 400
Все люди подлым, но смотревшего на гибель
Страны — ведь лучше умереть, чем видеть это.
ХТОНИЯ
Такое увидать до смерти Бог убереги!
ПРАКСИТЕЯ
Бог сохранит тебя от этого, не бойся.
ХТОНИЯ
За то благодарить я буду до скончанья дней.
ПРАКСИТЕЯ
Знай, что немного дней тебе оставил он.
ХТОНИЯ
Пока не сбылся срок, я буду благодарна.
ПРАКСИТЕЯ
Пока? Недолог будет срок твоих молитв!
ХТОНИЯ
Молюсь, пока я вижу свет и матери глаза.
ПРАКСИТЕЯ
Пусть лучше бы мои глаза погасли прежде. 410
ХТОНИЯ
Зря за меня ты просишь; измени мольбу.
ПРАКСИТЕЯ
Ты это говоришь себе же на беду.
ХТОНИЯ
Желаю, чтобы ты в живых осталась, а не я.
ПРАКСИТЕЯ
Как жить, когда уйдёшь ты от меня навеки?
ХТОНИЯ
Ты мнишь, я не люблю тебя, смерть предпочтя.
ПРАКСИТЕЯ
Не любишь жизнь? Что в смерти будешь делать?
ХТОНИЯ
Люблю я жизнь и всё, что в мире есть.
ПРАКСИТЕЯ
И молодую жизнь свою желаешь сохранить?
ХТОНИЯ
Я жизнь люблю, но не боюсь и смерти.
ПРАКСИТЕЯ
Не смею эту жертву запретить! Но всё, ни слова! 420
ХОР
Богам подобны силой страсти, меж собой
Сравнялись в битве с горем, что послали Боги.
ПРАКСИТЕЯ
Девица непорочная и дочь вождя богов,
Царица этих стен, кормилица царей,
Услышь, Паллада; и отца зову я ныне -
Источник жизни чистый и прозрачный,
О Бог Кефиз, тебя прошу я — вместе с ней
Свидетелями, судьями мне будьте. Даже
Твоё здесь имя прозвучит сегодня, пусть
Ты ненавистен мне сильнее всех существ, 430
О самый мрачный из святых потоков мира,
Илисс, река, на чьих цветущих берегах
Как ураган, жених дочь старшую похитил
И вдаль унёс, туда, где в северной стране,
Во Фракии, пришлось ей с Богом ложе разделить,
Враждебным мореходам; впрочем, та земля
Дала ей утешение, послав во браке сына,
Прекрасное дитя; и тот меня пусть слышит,
Коль не обманной была речь его, оракул,
Что повторить должна была я — невозвратный 440
Подарок, да такой, что лучше б умереть,
Чем жить, припоминая. Прежде чем рука
Пошевелилась и глаза твои открылись, о дитя,
Случился спор меж Богом и Богиней, и она,
Чьё имя свято будь, за милости свои
Признанье и любовь навек завоевала
У нашего народа; но сначала Бог,
Что молнией несётся среди пены волн,
В скалу высокую, что, в свете дня сверкая,
Есть сердце и глава Афин, удар направил 450
Могучий; жилы, кости он земли сотряс,
И из камней, пораненных морским трезубцем,
Под солнцем брызнул ввысь фонтан солёный,
Возник под сердцем древнего холма
Морской воды источник; и тогда Богиня,
Рукой заботливой, что твоего отца растила,
Ответив Посейдону, нам на благо создала
Священную оливу, что листом шершавым
И ныне тень даёт у капища Пандросы
И чтимо всем народом; в этом поединке 460
Богов двенадцать высших отдали победу
Единогласно ей; и сразу же, разгневан,
Сердясь, что упустил столь ценные трофеи,
Могучий царь взлохмаченного моря
Пустил резвиться на Фризийскую равнину
Своих коней и колесницы, поглощая
Поля, стада, людей; в тьму погрузился мир -
Он утром солнцу дань платил, а к ночи
Стал данник Смерти; но такой добычей
Был не утешен Бог: карийцам, что алкают 470
Добра чужого, рыская по морю на галерах
С зубастыми носами, грабя и сбирая
Кровавый урожай на побережьях, он велел
Вспахать секирами наш брег, а вглубь земель
Уже спешили с севера с мечами эонийцы,
Как серп холодной и братоубийственной страны,
К зерна живого жуткой жатве изготовясь,
Стремясь к Беотии; те беды мы избыли,
Но в третий раз его негодованья ветер
Принёс народу нашему могучий вал войны, 480
Что будет трижды гибелен; его навершье,
Всё полое и в пене, будто чрево неба,
Мрак гибели несущее в себе, не свет и жизнь,
Успешно разродилось сыном — он исполнен
Плодами страха и разрухи, солнце с выси
Прогонит, тем похитив свет из глаз, и лик
Прекрасный неба тучами зимы закроет,
Освободит лавину битвы, вал могучий,
Что до небес поднимет копий гребень,
На страх и гибель нам — в тени склонятся 490
Без сил бойцы, и ветер моря хладный
Сердца иссушит, семена надежды сгубит,
Огнём, дыханием дурного знака; ныне
Морозный ветер из глубин уже склоняет
Нас разувериться в Богов поддержке, гасит
Надежды на грядущий день; но никогда
Не сможет Фракия стяг Моря утвердить
На месте нашего, и увенчать не сможет
Чужой народ короной Посейдона там,
Где наш народ исконный увидал защиту 500
В Горгоны лике страшном на златом щите,
Простёртом над цветущею оливой; Боги
Иные дома не найдут, где чтут Палладу.
Чтоб этого избегнуть, я должна отдать
Тебя, дитя, свои же кровь и дух,
Тебя на гибель. Отврати глаза, прошу,
От моего лица; мне не по силам видеть,
Как радость в них останется; нет, нет -
Боюсь увидеть в них угасший свет, иль веру,
Недвижную как звёзды. Да, нужны нам 510
Такие звёзды, что сверкают даже в шторм,
Сияют ярче молний; всё же сердце
Страшится заглянуть в глаза твои, узнать,
Как перед смертью держишься, какой
Я выносила, воспитала дух; мужчиной
Родись ты, не питала б я сомнений,
Без страха бы читала знаки глаз и сердца,
Будь сыном ты; но ты тогда погиб бы,
Сражаясь в битве, от меча или копья,
Не больше отличился, и могилу 520
Такую же обрёл бы, как и все друзья
По брани, что поделят и курган, и славу.
Но лишь тебе одной назначено корону
Носить, за град погибнуть, возвратить
Ту жизнь, что для тебя творили он и я,
И даровать жизнь сёстрам; разве это всё
Не гордости достойно? Я отдам дитя,
Тебя, родную плоть, во искупленье
Страны родной: ведь если град падёт,
Найду ли утешенье в жизни близких? Если 530
Ты за него всю жизнь свою положишь,
То обретёшь удачу лучшую, чем все мы,
Благую участь, ибо каждый может
Лишь срок отмеренный прожить в стране,
Из всех земель прекраснейшей, и славить
Её, пока не наступил конец; но ты,
Ты будешь продолжать и в смерти жить,
Пока стоят Афины; ты за дни и ночи
Слепые, смертному доступные, получишь
В обмен весь срок существованья мира 540
И славу всю; ты жизнь отдашь за жизнь,
Рука, что отбирает, дар тебе вручит,
Что больше моего, ценнее жизни личной.
Пойдём — теперь тебя я к смерти приготовлю,
Я, что не могла тебе иного дара сделать,
Чем лёгкое дыханье жизни, я иду
Помочь гораздо большее даренье совершить,
Тебя влеку, держа за тонкую, живую руку,
Что в смерти станет твёрдой, к славной жертве,
Способной Божий свет зажечь и поразить 550
Смертельно сердце битвы злое, осадившей
Афины. Вы ж молитесь, о седые старцы,
Чтоб у детей любовь рождалась в сердце
Не меньшая, чем наша — большей не бывает.
ХОР
Северный ветер бедою нас метит, (строфа 1)
Из моря в ответ ему светится сталь.
Дней минувших удар — лишь намёк на грядущий пожар,
С хриплым воем фанфар зло стекает с Родоп.
В северном небе хмурится тучей,
Громом шторма грозит и толпою ревучей, 560
За чужого царя повозкой скрипучей,
Что под грохот огромных колёс
Нам войну и погибель привёз,
Тот, что надвое небо расколет рукой,
Сотрясает всю землю могучей ногой -
Бог великий чужого племени,
Конь, летящий быстрее пламени,
К ложу девы пришёл, одурманенный,
Орейтею в неравный брак,
В снеговую постель повлёк, 570
Грубой лаской ей губы сжёг;
Без венка, и гимнов, и обряда схвачена,
Будто фавна в ночи злобный враг
Уловил, взял своей добычею.
Бледен стал лик, сорвался с губ крик, (антистрофа 2)
Поймана Бога рукою жестокой,
Его дыханьем вздыблены волосы — от страха срывается голос,
Но эхо звенит над горой и потоком.
В темноте, долетая до моря,
Её стон раздаётся: «О, горе мне, горе!» 580
Обняв вражьи колени, с тоскою во взоре,
Дева робко, объята стыдом,
О спасении молит своём -
Заклинает и честью, и грудью невинной,
Волосами, что он ей запутал бесчинно,
Тела девственным нежного цветом,
