Я – вор в законе - Власть Варяга

      — Раздевайся, — велел парень, отступив на шаг назад. — Ну, что ты ждешь?! Может, тебе сначала сто баксов дать?! Раздевайся! — он сорвался на крик.
      Непослушными пальцами Катя нашарила верхнюю пуговицу на платье. «Может быть, не убьет, — промелькнуло у нее в голове. — Главное, не противоречить ему, может быть, тогда только трахнет и уедет». Но успокаивать себя такими мыслями ей удалось недолго.
      Ровно до того момента, когда она, уже стоя перед ним голой, увидела блеснувший в его руке нож.

* * *

      Телефон, стоявший на столе Михаила Чертанова, зазвонил.
      — Да? — Чертанов поднял трубку. — Слушаю.
      — Это полковник Крылов тебя беспокоит. Зайди ко мне. И давай побыстрее.
      В трубке послышались короткие гудки.
      Чертанов коротко выругался себе под нос. Всегда так — день за днем начальник тебя пилит, требуя, чтобы ты сдал все бумажки по недавно законченным делам, а стоит только тебе собраться с силами и сесть за эту писанину, как ты немедленно ему зачем-то понадобишься.
      Но деваться было некуда. Чертанов встал из-за стола, сгреб все документы в ящик и вышел из кабинета.
      Геннадий Васильевич Крылов сегодня явно был не в духе. В ответ на приветствие Чертанова он только коротко кивнул и сразу же приступил к делу:
      — Миша, у меня для тебя есть одно задание.
      — Понимаю, что задание, — слегка сварливо отозвался Чертанов. — Вы меня редко вызываете просто так, за жизнь потрепаться. Что стряслось-то?
      — Если коротко и в двух словах, то так — появился маньяк, который режет проституток. Искать его будет сборная группа со всех отделов. От нашего отдела участвовать в этом будешь ты.
      — Погодите, Геннадий Васильевич, а это точно маньяк? — спросил Чертанов, чувствуя, что его настроение, бывшее до сего момента более-менее пристойным, стремительно ухудшается. Чуть ли не худшее, что может стрястись с опером, — это расследование убийств, совершаемых маньяком. Ну, или заказных. И те и другие, как правило, остаются нераскрытыми.
      — К сожалению, уже точно, — сказал полковник. — Там уже три убийства, и все очень похожи. Первое совершено полгода назад, последнее этой ночью.
      — А почему тогда мы его искать начинаем только сейчас, раз первому убийству уже полгода?
      — Расследование уже шло, — пояснил Крылов. — Просто после вчерашнего убийства кто-то наконец догадался сравнить эти преступления, понял, что работает маньяк, и дела наконец объединили.
      — Понятно, — тоскливым голосом протянул Чертанов. — Ну за что же на мою голову еще и этот геморрой…
      — За все хорошее… Что ты, Миша, как ребенок. Кому мне еще это поручить?
      — Да я понимаю все, но ведь с того ж не легче.
      — Ладно, — командным голосом сказал полковник. — Нытье отставить, а задание принять к исполнению.
      — Есть, — мрачно ответил Чертанов. — А материалы мне где получить?
      — Тебе их доставят, я уже распорядился. В первую очередь займись клиентами убитых баб и их «крышей».
      — Понял, — сказал Чертанов. — Можно идти?
      Полковник кивнул, и Чертанов вышел из его кабинета, с трудом преодолев искушение со всех сил хлопнуть дверью.
      Спустя полтора часа Михаил Чертанов отложил в сторону последний листок из той пачки документов, которую ему принесли по приказу полковника. В том, что орудует маньяк, у него уже не осталось ни малейших сомнений. Все три женщины были найдены в районе Измайловского лесопарка, все три были буквально искромсаны на куски, и, что особенно интересно, все три действительно были проститутками, причем работали на одного и того же сутенера — некоего Резвана Мугаметова, вотчиной которого была гостиница «Балчуг» и прилегающая к ней территория. Чертанов подумал, что шеф прав, надо бы приглядеться к этому Резвану, расспросить его насчет клиентов, выяснить, не пересекались ли они у этих трех девушек, и вообще, поглядеть, чем он дышит.

* * *

      Найти Резвана оказалось очень легко. Подходя к гостинице «Балчуг», Чертанов издалека заметил стоявшего у входа черноволосого мужчину, фотография которого лежала у него в кармане. Он направился прямо к нему.
      — Здравствуй. Ты Резван Мугаметов?
      — Я, я, а что вам угодно? Желаете девочек? У нас они очень недурны, не пожалеете, — подобострастно ответил сутенер, явно приняв Чертанова за потенциального клиента.
      — Нет, девочки мне сейчас не нужны, нужен ты. — Чертанов достал удостоверение и показал сутенеру. — Майор Михаил Чертанов, уголовный розыск. Мне нужно с тобой поговорить.
      В глазах Резвана мелькнул испуг, но он тут же прикрыл его показной самоуверенностью.
      — Почему бы и не поговорить, гражданин начальник. Совесть у меня чиста, давай пройдем в гостиницу, а то в ногах-то правды нет, сам понимаешь.
      Чертанов хмыкнул. В ногах правды, конечно, нет, но Резвана, голову можно дать на отсечение, беспокоит не это. Просто боится, что его увидят разговаривающим с ментом — такие, как он, многое знают, и стоит только некоторым клиентам заподозрить его в стукачестве, как где-нибудь под Москвой обнаружат очередной неопознанный труп со следами насильственной смерти.
      Вслед за Резваном Михаил прошел в гостиницу. Мугаметов провел его по какому-то коридору и, открыв дверь одного из номеров, сделал приглашающий жест рукой.
      — Давайте здесь и поговорим.
      Они вошли в пустующий номер, Резван устроился на диване, стоящем у дальней стены, а Михаил Чертанов сел за стол, достал блокнот и ручку и задал первый вопрос:
      — Резван, ты уже знаешь, что вчера вечером одну из твоих девушек убили?
      — Каких еще моих девушек? — с видом крайнего изумления спросил кавказец. — Знать не знаю никаких девушек, я один живу.
      — Послушай, Резван, не валяй дурака, — как можно убедительнее сказал Чертанов. — У входа ты мне девушку предлагал, или мне послышалось?
      Резван с возмущенным видом открыл рот и явно хотел разразиться пламенной речью про то, что, разумеется, послышалось, но Чертанов не дал ему заговорить:
      — Подожди, Резван. Я прекрасно знаю, что ты сутенер, но меня это сейчас совершенно не волнует. Я убийство расследую. Вот, полюбуйся, — Чертанов достал из сумки пачку фотографий, на которых была запечатлена жертва вчерашнего преступления, и протянул сутенеру.
      Тот взял пачку, посмотрел и сразу слегка побледнел — зрелище было тяжелое даже для людей подобных ему.
      — Так вот она почему сегодня не вышла, — пробормотал он себе под нос. — Что же это за козел такой…
      — Короче, Резван, я расследую это дело, — сказал Чертанов. — Мне известно, что эта девушка уже третья из твоих барышень, которую за последние полгода так убили, так что расследование и тебе тоже выгодно. Согласен?
      Резван осторожно кивнул. Было видно, что фотографии произвели на него впечатление.
      — Так вот, мне нужен список их постоянных клиентов. Всех трех.
      — Э, нет, начальник, так дело не пойдет, — немедленно вскинулся Резван. — Я тебе сейчас список, а меня потом пером в бок за это.
      Терпение Чертанова кончилось.
      — А не дашь, я тебя посажу, — резко сказал он. — Думаешь, большая проблема это дело тебе пришить? Сутенер убивал своих проституток — может, просто так, а может, в наказание за провинности — в такую версию поверить очень легко. А улики для суда мы найдем, не сомневайся. И ножик отыщется, и свидетели. А начальство мое только радо будет, процент раскрываемости повысится. Как тебе такая идея?!
      — Не, ну нельзя же так! Это же полный беспредел!
      — А не хочешь, чтобы был беспредел, отвечай на вопросы! Кто с этими бабами дело имел? Ну?
      Резван колебался еще несколько секунд, а потом начал перечислять. Список для каждой из женщин получался довольно длинным, у Чертанова даже рука устала записывать. Некоторые фамилии фигурировали во всех трех списках — с этих людей Михаил Чертанов и решил начать. Георгий Савин, Марат Абекеров и Игорь Сойкин. Из этих троих двое были ему знакомы — Савин и Абекеров были приближенными Степана Валерьяновича Кузина, смотрящего по Северо-Западному округу столицы. Правда, лично Чертанов с ними никогда не встречался, но фамилии знал. Третья фамилия была ему незнакома, но Чертанов рассчитывал, что первые двое расскажут ему, кто это такой.
      Наконец сутенер иссяк, и Чертанов, дописав последнюю фамилию, спросил:
      — А сам ты никого не замечал подозрительного? Может, это какой-нибудь лох, у которого денег на девочек не было, вот он им и решил за это отомстить? Не мотался вокруг гостиницы кто-нибудь такой последнее время?
      — Не, — помотал головой Резван. — Вроде не было. Был, правда, один сопляк, с которым мы в цене не сошлись, но я его с того раза больше не видел.
      — Что за сопляк?
      — Да не знаю я! Первый и последний раз его тогда видел. Он у меня хотел девочку за тридцать баксов снять, а я таких не держу.
      — Еще раз его увидишь — позвони мне. А еще лучше — сам выясни, что за птица. В конце концов, твоих баб режут, так что ты тоже заинтересован, — повторил Чертанов.
      — Ладно, — кивнул Мугаметов.
      — А про личную жизнь своих девушек ты знал что-нибудь? Может, у какой-нибудь из них кавалер был, узнал, что та проститутка, да и поехал крышей?
      — Не, я не в курсе. Они мне про такое не рассказывают. Вот только про Надькиного хахаля я что-то знаю, но он тихий.
      — Чикатило тоже был в обычной жизни тихий. Давай его адрес. Кстати, что это за Надька? Среди убитых такой не было.
      — Так она не из них. Но вы же про всех спрашивали, я так понял?
      — Да, — кивнул Чертанов. — Мало ли, вдруг он родную жену решил пощадить, а остальных резать стал.
      — По-моему, если бы это был он, так он бы стал не девочек мочить, а клиентов их, — сказал Резван, немного осмелев.
      — Это я уж сам разберусь, — одернул его Чертанов. — Адрес давай.
      — Кропоткинский переулок, дом двенадцать, квартира семь, — продиктовал Резван.
      — Лихо, — удивился Чертанов. — Ты что, адреса всех своих девушек на память знаешь?
      — Не всех. Просто за Надькой часто приходится домой заезжать.
      — Ты ее прямо из дома забираешь? А как же муж?
      — Я же говорю — он тихий. То ли не понимает, то ли делает вид, что не понимает. В общем, тряпка.
      Чертанов подумал, что именно из таких униженных тряпкоподобных людей и получаются самые страшные маньяки, но вслух этого говорить не стал — и так уж заболтался с этим сутенером.
      — Ладно, тогда у меня все. Если мне еще что-то понадобится, я тебя найду.
      Резван кивнул, и Чертанов вышел из номера.

* * *

      С Анной у Ростовского как-то не заладилось. И трудно было объяснить, почему. Нежна, покорна, ласкова, собственно, что еще мужику нужно для счастья? Но клина из нее было не выстрогать, а потому Лада продолжала существовать саднящей занозой под самой ложечкой. Будь Анна с перчинкой, до которой Ростовский был особенно охоч, глядишь, рана в душе и затянулась бы, а через годик и вовсе позабыл бы про свой скоротечный роман. Лично ему бабы нравились острые, дикие, способные не только выгибать спину дугой, но и царапнуть как следует при случае. А вот Анна была не из таких, коготки распускать не умела, единственная ее защита — спрятаться куда-нибудь в укромный уголок и прорыдать там целый час кряду.
      После первого свидания в гостинице Лада сунула Ростовскому клочок бумаги со своим телефоном, сдержанно сказав:
      — Будет скучно, позвони!
      Тогда он даже не попытался выяснить, что это за номер, считая ту встречу первой и последней. Безразлично сунув бумагу в карман, он рассчитывал выбросить ее в ближайшее мусорное ведро. Но что-то удержало его в самый последний момент. И только сейчас, вернувшись в Магадан, он понял, что именно. Чувство. Илья Ростовский хотел эту женщину. Каждая клетка его существа стремилась к близости с ней, и он без конца вспоминал ее обнаженное тело и тихие гортанные стоны, раздававшиеся, когда его ласки становились особенно откровенными.
      — Из Москвы ты вернулся каким-то другим, — высказался однажды Герасим, посмотрев на задумчивое лицо шефа.
      — Есть немного, — отвечал Ростовский.
      И как наваждение, в памяти вновь всплыло улыбающееся лицо Лады.
      — Что-то не заладилось с Анной? — посочувствовал Герасим.
      Заметно дрогнувший голос выдал его с головой. Полозов, тайно влюбленный, все еще рассчитывал на благосклонность девушки, надеясь, что она возьмет да и порвет с насмешливым Ростовским. Кто знает, может, так оно и случится.
      Герасим принадлежал к тем мужикам, которые способны простить любимой женщине даже измену. Такой тип не редкость. Все ее имеют, как хотят, а они терпеливо топчутся в сторонке и дожидаются своей очереди. А потом ведут под венец и, что удивительно, всю жизнь чуть ли не молятся на суженую, считая ее божьей посланницей, эдакой непорочной девой. Илья был уверен, что откажись он сейчас от Анны, как Герасим тут же побежит делать ей предложение. Девушки с такой попкой очень редко остаются одинокими. Илья едва не улыбнулся. Придется подождать, голубчик.
      — С Анной как раз все нормально. Понимает меня с полуслова. Не успел я еще позвать, а она уже повернулась… В общем, я верчу ее как куклу, и со всех позиций, так сказать. И похоже, что все эти эксперименты ей очень даже по душе.
      Герасим проглотил горькую слюну. Попытался улыбнуться, вот только вместо жизнерадостной улыбки у него получилась жалкая гримаса.
      — Глядя на нее, трудно даже предположить, что она склонна… к экспериментам.
      Герасим хотел сказать что-то еще, но, видно, не отважился и, махнув рукой, вышел из кабинета, оставив Ростовского наедине с собственными мыслями.
      Илья уже ругал себя. Что за духовный садизм такой! Если тебе плохо самому, то непременно охота досадить окружающим — пускай и они пострадают!
      Подумав, Ростовский достал клочок бумаги с номером, который уже успел стереться по углам. Две последних цифры были написаны и вовсе неразборчиво, к тому же линия сгиба пришлась на одну из цифр, практически уничтожив ее. Ростовскому пришлось немало поломать голову, прежде чем ему удалось в точности восстановить номер.
      После трех гудков трубку подняли:
      — Алло?
      Ростовский напрягся. Голос был низковатым, с заметной хрипотцой, он явно не мог принадлежать Ладе. А может быть, он угодил прямиком в бордель и сейчас имеет честь разговаривать с самой мадам?
      — Здравствуйте. Могу я поговорить с Ладой?
      — А кто ее спрашивает? — в голосе проснулась заинтересованность.
      Ростовский никогда не любил подобных вопросов. Так и хотелось небрежно сцедить в трубку: «А тебе-то что за дело?» Но сейчас он сдержался, не нагрубил.
      — Ее старый знакомый, — преодолевая раздражение, отвечал Илья.
      — Она занята, — после некоторого раздумья отвечали на том конце провода. — Что ей передать?
      Илья испытал сильный укол ревности. Все понятно, пока он ведет эту светскую беседу, очередной клиент со вкусом вставляет барышне.
      Через несколько минут она почистит клювиком примятые перышки и невинным голосом пропоет в трубку какой-нибудь радостный мотивчик.
      Илья с раздражением отшвырнул трубку.
      — Герасим! — позвал Ростовский.
      — Чего? — Полозов вошел и удивленно уставился на Ростовского.
      Подобный оклик не был заведен в их отношениях. Где бы ни находился Полозов, но Ростовский всегда подходил к нему сам, опасаясь внести неосторожным командным зовом разлад в их отношения. Теперь Илья вдруг осознал, что ему наплевать. Следовательно, в нем произошла какая-то перемена.
      — Мне надо срочно ехать в Москву по очень важным делам. Останешься за меня. Никаких особых решений не принимать, если что, свяжешься со мной по телефону. Провожать не надо, я сейчас загляну домой и сразу поеду в аэропорт, — Ростовский посмотрел на часы, — успею на ближайший рейс. Как приеду, поговорим о твоем компаньонстве. Будешь получать с дела небольшой процент. Устраивает?
      Герасим Полозов широко улыбнулся:
      — Вполне.
      — Вот и отлично!
      — К тебе должны зайти из милиции по поводу случившегося около ресторана.
      — Все потом, — ответил Ростовский, уже стоя в дверях.

* * *

      Вернувшись домой, Илья застал Анну за мытьем посуды. На ней был красный халат с какими-то замысловатыми узорами. Его купила Юлия, что хозяйничала у него до появления Анны. С кареглазой Юлькой он прожил почти полгода, срок для него сравнимый разве что с золотой свадьбой. Отыскав халат в шкафу, Аня надела его безо всякой брезгливости, даже не поинтересовавшись, кому он принадлежал прежде. Такова была ее сущность. Смотрелась Анна в нем довольно сексуально, создавалось впечатление, что стоит ей только распахнуть полы, и она будет готова для любви.
      Но Илью не покидало раздражение: интересно, а если бы где-нибудь за кроватью отыскались женские трусы, то она и их напялила бы на себя, даже не поинтересовавшись, кому они до этого принадлежали?
      Анна деловито гремела посудой, громко лилась вода. В общем-то, все обычно, женщина занимается домашним хозяйством. Осторожно ступая, Ростовский приблизился к ней вплотную. Напор воды продолжал бить в подставленную сковороду, разбиваясь на крохотные брызги. Анна была увлечена, и, судя по тому, как она мыла посуду, чувствовалось, что в данный момент это было для нее самым важным делом.
      Ростовский улыбнулся, подумав о том, что наверняка именно так, по мнению Герасима, и должна выглядеть идеальная жена — у плиты в коротком халатике и в тапочках на босу ногу.
      Илья взял девушку за талию и притянул к себе.
      — Ой, ты меня напугал! — вскрикнула девушка, повернув к Ростовскому счастливое лицо.
      — Какая же ты теплая, — руки Ильи беззастенчиво полезли под ее халат, распахнув его.
      Под ним только голое тело.
      Анна вяло вырывалась:
      — Я не только теплая, но еще и мокрая.
      — Так даже лучше. Представь, что это всего лишь дождинки, которые падают тебе на лицо.
      — Ты романтик! — восторженно протянула Анна.
      — О да! — отозвался Илья. — Причем совершенно неисправимый.
      — Ну пусти же! — В этот раз Анна была не столь категорична, скорее для приличия. Некие обязательные правила игры между мужчиной и женщиной.
      — Вот сюда, — показал Илья на кухонный стол.
      Халатик к черту! Расстегнув последнюю пуговицу, он яростно швырнул его на пол.
      — Мне холодно, — негромко пожаловалась Анна, прижавшись к нему плотнее.
      Тело у Анны было крепкое, упругое. Прижавшись, она задышала в самое ухо, легонько щекоча мочку уха. Упругая грудь, еще не познавшая прелести материнства, была тяжела и высоко вздымалась при каждом вздохе.
      — Это пройдет, — успокоил Илья, расстегнув ремень.
      Приспустив штаны, Ростовский поднял Анну на руки.
      — Тебе будет тяжело, — виновато произнесла девушка.
      — Своя ноша не тянет, — улыбаясь, заметил Ростовский.
      Анна ногами обвила его бедра, а руками крепко обхватила шею. Илья осознал, что столь прекрасной ноши таскать ему еще не приходилось. Не ощущая сопротивления, он медленно вошел в нее, и Анна, слегка прикусив губу, запрокинула голову. Еще один толчок, проникновение глубокое, объятие крепкое, и остренькие коготки расплатой за полученное удовольствие безжалостно впились в плечи. Голова Анны безвольно раскачивалась при каждом ударе. Дыхание прерывистое, сбившееся, и Ростовский, глядя на полузакрытые глаза девушки, возбуждался все больше. Анна, стараясь помочь ему, шевелилась, и ее движения, такие неловкие, только усиливали острые ощущения Ростовского. Илья сделал два шага и, прижав девушку к стене, входил в нее яростно, почти ожесточенно.
      А вот это уже бездна!
      Легкое покалывание внизу живота завершилось мощным выбросом энергии, и Ростовский, мгновенно обессилев, едва удержал девушку на руках. Уткнувшись в ее шею, Илья на несколько минут застыл у стены. Глупо, конечно, но сейчас он мстил Ладе за тот непонятный телефонный ответ. И, кажется, отмщение состоялoсь сполна.
      — Пусти, — негромко напомнила о себе Анна. — Я устала. — И, улыбнувшись, добавила: — И потом, ведь стена холодная, я могу простудиться.
      Илья ослабил объятия, и девушка легкой ящеркой скользнула на пол.
      — Ты можешь ходить так, голой, — заметил Ростовский.
      Анна фыркнула.
      — Спасибо за разрешение, но в комнате немного прохладно, и потом, я не привыкла. И что ты скажешь, если кто-то неожиданно заявится?
      Ростовский улыбнулся.
      — Что-нибудь придумаю.
      Сказка заканчивалась. Подняв брошенный халат, Анна небрежно набросила его на плечи, превратившись из Василисы Прекрасной в обыкновенную «лягушку-квакушку».
      — Может, я чего-то не понимаю, но мне кажется, что ты со мной прощался, — сказала Анна, подняв влажные глаза на Илью.
      — Ты права, — не сумел соврать Илья.
      И тут же пожалел о сказанном, следовало объявить о своем решении как-то поделикатнее, что ли. Но вот только как именно? Подсказал бы кто!
      Прикусив губу, Анна спросила:
      — Кто она?
      — Знаешь, в Москве я познакомился с проституткой. Так вот: это она, — после недолгого молчания отважился на откровенность Ростовский.
      — Никогда не думала, что они тебя привлекают.
      Вода продолжала хлестать в раковину, брызгая по сторонам. Странно, что он не обратил внимание на это раньше. Лицо девушки сделалось влажным. Что это, брызги воды или размазанные по щекам слезы?
      Ростовский тяжело вздохнул:
      — Знаешь, я сам об этом не думал. Во всяком случае, до последнего времени.
      — Значит, у тебя с ней серьезно?
      — Мне бы хотелось в это верить.
      — Как ее зовут?
      — Лада.
      — У меня подругу так зовут… Теперь вот еще и соперницу. Она красивая?
      — Очень, — мечтательно протянул Ростовский.
      Анна отвернулась. Некоторое время она рассматривала висящую на стене картину.
      — Ты ее любишь? — спросила Анна, повернувшись к нему. Теперь она всецело овладела собой.
      — Хм. Сложный вопрос. Я много раз задавал его себе, — откровенно признался Ростовский. — Слишком много я о ней думаю, выходит, что люблю.
      — А со мной… ты сегодня потому… Потому что помнил о ней все время и хотел ее. Признайся!
      — Извини меня. Да! Только ты не обижайся, Анна. Ты чудесная, замечательная. Но ты не моя, вот в этом вся разница. Поверь мне, ты найдешь кого-нибудь другого, он будет лучше меня, достойным твоей любви.
      — А если мне никого не надо, тогда что? — тихо спросила девушка, посмотрев на Ростовского снизу вверх.
      — Извини, я не хотел тебе делать больно, — признался Ростовский, — но нам нужно расстаться.

* * *

      — Приезжий? — с интересом посмотрел таксист на Ростовского, державшего в руке всего лишь легкий кейс.
      Существует справедливое мнение, что таксисты хорошие психологи, способные с одного взгляда оценить кошелек потенциального клиента. Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.