Я – вор в законе - Последний в черном списке

      Пнув носком ботинка подвернувшийся под ногу камушек, Егор развернулся и направился обратно к машине. В сердцах нанес еще один удар той же ногой, но уже по колесу. Первое, что попалось ему на глаза, был огромный букет чайных роз, сиротливо притулившийся на водительском сиденье. Егор схватил его и с размаху забросил в стоящий рядом с подъездом мусорный бак. Через несколько секунд туда же последовала и бутылка шампанского. А за ней торт в прозрачной упаковке.
      Егор сел за руль, запустил двигатель, и автомобиль с ревом сорвался с места. Он выехал через арку и осмотрелся. Валентины нигде не было. Ну и черт с ней! Она и в самом деле дура. Ударив по газам, он направил автомобиль в сторону Кузнецкого Моста. Негодование росло в нем с каждой секундой. Негодование и злость. Злость на Валю, на разбитый самолет, на все авиакомпании мира… Но больше всего все-таки на Валю. Егор уже жалел, что не ударил ее. Во всяком случае, он бы не чувствовал себя сейчас таким униженным и раздавленным. Она отчитала его как мальчишку.
      В кармане зазвонил телефон, и Егор, не сбавляя скорости, одной рукой извлек аппарат. Бросил взгляд на светящийся дисплей и поморщился. Катя… Ей-то чего нужно? Егор чувствовал, что не способен сейчас к адекватному разговору. Он бросил трубку на соседнее сиденье и постарался не обращать внимания на пронзительно звучавшую мелодию.
      — Угомонится она или нет? — раздраженно буркнул он.
      У бара «Три толстяка» он остановил машину и вышел из салона, громко хлопнув дверцей. Сунул в рот сигарету, но прикуривать не стал.
      — Привет, Сэм, — мрачно поприветствовал он знакомого бармена за стойкой. — Плесни-ка мне двести грамм коньячку.
      Бармен беспрекословно исполнил пожелание клиента. Егор залпом осушил бокал и даже не поморщился.
      — Повтори, — попросил он.
      Сегодня он решил напиться.

* * *

      Елизаров шел, низко опустив голову и глубоко засунув руки в карманы плаща. Несколько раз он толкнул плечом кого-то из прохожих, но даже это обстоятельство не заставило его поднять головы. Он не смотрел ни на кого вокруг и никого не замечал. Сигарета словно прилипла к его нижней губе, и Елизаров периодически затягивался на ходу.
      На углу Пушкинской и Тверской он остановился, швырнул сигарету в урну и достал из кармана мобильник. Прежде чем набрать нужный номер, оглянулся через плечо. Сам себя поймал на мысли, что это глупо. Вряд ли Марина вообще станет задаваться вопросом, куда и зачем он пошел. Ей сейчас не до этого. С тем же успехом можно было бы позвонить и из дома. Но Елизаров не стал этого делать. Уже только потому, что им владело самое настоящее нетерпение. А так он почти на месте.
      Указательный палец застучал по панели сотового телефона. С Игорем Андреевым Елизаров учился еще в школе. Большими друзьями они тогда не были, но потом, когда все связи порастерялись и школьные приятели разлетелись кто куда, оба были рады случайной встрече в супермаркете в отделе игрушек. Елизаров покупал полуторагодовалому Сережке плюшевого зайца, а Андреев подбирал в том же отделе недавно родившейся дочке кольцо для массажа десен. С тех пор они стали довольно тесно общаться. Традиционно встречались семьями раз в две недели по выходным, а иногда и в чисто мужской компании пропускали по стаканчику-другому. Сейчас старый однокашник нужен был Елизарову, как никогда. Учитывая то, где работал Андреев.
      — Игорек. Привет, это я, — зачем-то шепотом заговорил Елизаров, когда вызываемый абонент ответил.
      — Влад! Боже мой! — голос Андреева звучал взволнованно. — Извини, я был в деревне, у тещи. Приехали каких-то пару часов назад. И я только что узнал… Мне позвонил Никишин… Неужели это правда? Сережа?.. Сережа летел этим?.. — он с трудом подбирал слова, не зная, как связать их в единую фразу.
      — Да, — коротко ответил Елизаров.
      — Боже мой! — вновь повторил Андреев. — Мне очень-очень жаль, Влад. Прими мои соболезнования. Даже не знаю, как ты сейчас…
      — Мне надо с тобой встретиться, Игорек.
      Елизаров намеренно старался задвинуть эмоции на второй план. Сейчас они только мешали ему. Придерживая трубку мобильного телефона плечом, он прикурил новую сигарету. Он и сам сбился со счета, сколько он уже выкурил их за сегодня.
      — Да, разумеется. Не вопрос, Влад, — с готовностью откликнулся Андреев. — А где ты сейчас?
      — Я возле твоего дома. На углу Пушкинской и Тверской, — Елизаров повернул голову. — Прямо напротив «Калипсо». Тут есть свободные столики, Игорек. Сможешь подойти?
      — Смогу, конечно. А почему ты не хочешь зайти к нам?
      — Не хочу, — категорично отказался Елизаров. — Спускайся. Я тебя жду.
      Он выключил телефон и опустил его обратно в карман плаща. Несколько раз глубоко затянулся сигаретой, откашлялся и перешел через дорогу на противоположную сторону. Свободных столиков в «Калипсо» действительно было много. Елизаров расположился за крайним, и тут же перед ним, как из-под земли, вырос молоденький официант с перекинутой через правую руку белой салфеткой и с компактным блокнотиком в левой.
      — Что будете заказывать?
      — Пива, — Елизаров даже не стал смотреть на него. Заказывать, в принципе, ничего не хотелось. Ответ прозвучал машинально. — Две порции.
      — Что еще?
      — Больше ничего.
      Явно раздосадованный таким скудным заказом, официант удалился, и Елизаров остался один. Придвинул к себе пепельницу. Если штатный сотрудник ФСБ Игорь Андреев не сможет прояснить ситуацию с этой таинственной катастрофой, то Елизаров не знал, к кому еще можно будет обратиться. И что тогда? Сложить руки и смириться с тем, что смерть Сережи так и останется безнаказанной? Конечно, Владислав понимал, что никакие его нынешние действия не смогут вернуть сына к жизни, но если он будет сидеть без дела, то просто сойдет с ума…
      — Влад?
      Рука Андреева легла Елизарову на плечо. Владислав обернулся.
      — Привет.
      Он поднялся, и мужчины обменялись крепким рукопожатием. Затем оба снова сели за столик. Елизаров продолжал курить. Андреев наблюдал за его лицом и не решался первым начать разговор. А что можно сказать человеку в таком положении? Как почувствовать всю глубину его боли? Да и наверняка не за сочувствием пригласил его в «Калипсо» бывший одноклассник. Значит, что-то ему надо. Значит, есть какая-то серьезная тема.
      Официант принес два темных пива в больших запотевших бокалах, снял их с подноса и поставил на столик. Перед каждым мужчиной по бокалу. Молча ретировался.
      — Что ты слышал о катастрофе, Игорек? — нарушил-таки наконец изрядно затянувшуюся тягостную паузу Елизаров.
      Видя, что собеседник не притрагивается к своему пиву, Андреев тоже не стал этого делать. Скрестил руки на груди.
      — Еще толком ничего не слышал, Влад, — ответил он. — Я же говорю тебе, что всего два часа назад вернулся из деревни. Узнал, хотел позвонить тебе, но ты меня опередил. Я брал отгулы на службе по… по семейным обстоятельствам, — Андрееву показалось, что слово «семья» сейчас звучит как-то неуместно. — Никишин сказал мне, что произошло столкновение двух самолетов. Пассажирского и военного. Так?
      Елизаров кивнул.
      — Расследованием занимается наше ведомство?
      — Занималось, — Владислав загасил окурок в пепельнице, прикоснулся пальцами к бокалу с пивом, но не взял его, а только слегка отодвинул от себя. — Об этом говорилось по телевизору все утро. А в обед объявили о том, что дело закрыто.
      — Вот как? — удивился Андреев.
      — Неожиданно, да? — Елизаров невесело усмехнулся. Его лицо в этот момент больше напоминало восковую маску. — Я и сам в первую секунду не поверил. Но факт остается фактом, Игорек. Дело закрыли.
      — А что они сказали?
      — Что виновные понесли заслуженное наказание.
      — И все?
      — И все. Больше ни слова. Сам понимаешь, что меня подобная формулировка не удовлетворила. Я хочу знать, кто конкретно повинен в смерти моего сына и какое наказание они понесли, — Елизаров грохнул кулаком по столу, и пиво из обоих бокалов выплеснулось через край. Звякнула стеклянная пепельница. Владислав закрыл глаза, затем снова открыл их и уже более спокойно спросил: — Ты можешь по своим каналам выяснить для меня, что там произошло?
      Несколько секунд, показавшихся Елизарову вечностью, Андреев молчал. Покусывал нижнюю губу, прикидывая что-то для себя.
      — Выяснить я, конечно, могу, — медленно, делая паузу почти после каждого слова, ответил он. — Но хотелось бы знать, что ты задумал, Влад? Зачем тебе эта информация? Чего ты хочешь?
      — Ничего я не задумал, — холодный взгляд Елизарова сфокусировался на одной точке. — Я просто хочу знать, что в этом мире есть правосудие. Что от смерти моего сына не отмахнулись, как от чего-то несущественного. Только информация, Игорек.
      — Хорошо, — объяснение друга удовлетворило Андреева, или он сделал вид, что оно его удовлетворило. — Я постараюсь узнать, Влад. К завтрашнему вечеру. Устраивает?
      — Вполне. Где и во сколько тебя можно увидеть?
      Практичный и жесткий подход Елизарова к ситуации слегка покоробил Андреева. Прежде он никогда не видел Владислава в таком состоянии. Мягкий и рафинированный, он вдруг на глазах превратился в уверенного в себе и в своих поступках человека. Андрееву даже стало немного не по себе.
      — Ну, давай здесь же. Часов в семь вечера. Если что-то изменится, созвонимся. Только не ты мне. А я сам позвоню.
      — Договорились. — Елизаров достал из пачки новую сигарету и вставил ее в рот. — И заранее тебе спасибо, Игорек.
      — Пока еще не за что.
      Елизаров прикурил.
      — Разве ты не бросаешь? — осторожно поинтересовался Андреев.
      — Уже нет. Теперь как-то не до этого.
      — Влад, я все понимаю, — Андреев прочистил горло. — Это огромная утрата… Даже нет. Понять это невозможно. Это нужно почувствовать. Врагу не пожелаешь, как говорится… Но я тебя прошу, не зацикливайся. По-дружески прошу, Влад.
      — Я постараюсь, — голос Елизарова звучал все так же отстраненно. — Но сейчас как-то слабо верится, что жизнь может вернуться в привычное русло. Ну, или хотя бы отдаленно напоминающее его.
      — А как Марина?
      — Ужасно.
      — Может, сказать моей Галке, чтобы она наведалась к вам? — предложил Андреев. — Не на часок, а так, чтобы поговорить, поддержать, что ли…
      — Не стоит, — Елизаров покачал головой. — Ей лучше сейчас одной. Не хочет ни с кем общаться. Но она у меня сильная, Игорек. Справится.
      — Верю.
      Какое-то время мужчины сидели молча, глядя на стол. Андреев чувствовал неловкость, а Елизаров словно опять погрузился внутрь себя. Оба бокала с пивом так и стояли нетронутыми. Влага мелкими капельками скатывалась по стеклу.
      — Ты извини, Игорек, но я пойду, — Владислав отодвинулся вместе со стулом. — Голова кружится. Прогуляюсь. И вообще…
      — Конечно-конечно, — Андреев поднялся следом за приятелем. — О чем ты говоришь? Если хочешь, я могу с тобой…
      — Нет, не стоит. Увидимся завтра. Пока, Игорек.
      — Пока.
      Они снова пожали друг другу руки, на этот раз на прощание, и Елизаров, бросив деньги на стол за заказанное, но так и не тронутое пиво, первым покинул кафе. Андреев остался стоять у стола. Выходить вместе с приятелем, который недвусмысленно дал понять, что одиночество ему сейчас крайне необходимо, он посчитал излишним.
      На улице, как и вчера перед вылетом самолета, стал накрапывать мелкий дождик. Елизаров остановился у входа в «Калипсо» и поднял лицо вверх. Мелкие капельки дождя приятно освежили его разгоряченное лицо. Разговор с Андреевым дался Владиславу нелегко, хотя он и старался не показывать этого. Мысль о Сереже и о том, что его больше нет, не отпускала ни на секунду. А он ведет себя как истинный прагматик. Пытается докопаться до сути, которая, по большому счету, ничего не меняет. Но Елизаров чувствовал, что делает именно то, что должен делать.
      Сунув руки в карманы плаща, он зашагал по Пушкинской в обратном направлении. В очередной раз остановился только уже у самого дома. Долго не мог решиться зайти в подъезд. Сосредоточенно курил, поглядывая на окна второго этажа. Затем окинул взглядом двор, и сердце екнуло в тот самый момент, когда глаза остановились на детской площадке. Сережка вырос на этой площадке. На ней он сделал свои первые шаги, на ней он впервые упал, до боли расцарапав коленку, на ней он соорудил свой первый в жизни песочный куличик. Елизаров отлично помнил все эти моменты, потому что всегда находился рядом с сыном. Ком в горле разросся до неимоверных размеров, но слез по-прежнему не было. Владислав сглотнул, двумя глубокими затяжками докурил сигарету и вошел в подъезд.
      За время его отсутствия Марина даже не поменяла позы на диване. Так и лежала ничком, подмяв под себя подушку. Но уже не плакала. Хотя и не спала. Телевизор негромко работал, на тумбочке рядом с диваном стояла оставленная Владиславом чашка. На журнальном столике фотография Сергея. Елизаров отвел взгляд.
      — Где ты был? — жена не повернула в его сторону головы.
      — Гулял. Как ты?
      Она не ответила. Елизаров подошел дивану и опустился возле нее на корточки.

* * *

      Третья суббота месяца. Вечер. Время без двадцати семь. Егор встал с дивана и в очередной раз подошел к открытому окну. Изменений в пейзаже не произошло. Все было так же, как и десять минут назад.
      Его раздражала непунктуальность. Егор знал, что встреча состоится в любом случае, но ожидание лишало свободы действия и нагоняло тоску. В девятом классе четыре ученика, гордость школы и надежда родителей, решили, что третья суббота каждого месяца принадлежит только им. Объявив этот день священным, они договорились ни в чем себе не отказывать и воплощать все свои фантазии, какими бы безумными они ни были. Отказаться никто не имел права, а все, что происходило, оставалось строго между ними. За пять лет дружбы никто из них не нарушил договора. Если по каким-то причинам встреча срывалась, ее переносили на другой день, и тогда он объявлялся священной субботой. Развлечения их были разнообразны, а часто и «беспредельны». Угон машины на спор или уличный гоп-стоп давно уже не щекотали нервы и считались детской забавой. Они пробовали заниматься шантажом, но это не доставило им удовольствия. Последнее время они не обговаривали плана действий заранее. Все должно было происходить спонтанно. Главным в их встречах было единственное правило: «Что запрещено — должно случиться!» Они были убеждены в собственной безнаказанности. И вовсе не потому, что их родители были весьма обеспеченными людьми и имели множество связей, а потому, что им все и всегда сходило с рук. Так было всегда.
      Когда наконец раздался долгожданный звонок в дверь, Егор не стал спешить открывать. Он достал сигарету и закурил. Звонки в дверь продолжались, но теперь к ним добавились и телефонные звонки. Егор взял трубку.
      — Кончай! Коньяк стынет! — услышал он радостный голос Андрея.
      — Вы на сорок минут опоздали, потому что за коньяком решили заехать?
      — Кончай злиться! Открывай!
      Егор отключил телефон, затушил сигарету и медленно пошел к входной двери. В квартиру с шумом ввалилась веселая троица.
      — Ну, что на сегодня предсказали нам звезды? — обратился с усмешкой Егор к Андрею, мать которого от безделья и излишества денег постоянно посещала модные курсы. Последним ее увлечением была астрология, о которой она взахлеб рассказывала сыну.
      — Звезды предсказали кальвадос и марихуану, — рассмеялся тот.
      Поставив на журнальный столик бутылку яблочного коньяка, он достал из кармана маленький сверток и кинул его Егору.
      — Забивай! Травка супер! Пол-Москвы за ней объездили.
      — Да я вижу, вы уже раскурились? — Егор показал рукой на Пашу, который, как вошел в комнату, тут же плюхнулся на диван и молча уставился в потолок.
      — Должны же мы были пробу снять, — развалившись в кресле, лениво ответил Тимур. — Ну, дадут нам в этом доме рюмки или мне от жажды погибать?
      — Лично я не парюсь. Мне божественный напиток сегодня не светит, — неожиданно оживился Павел. — Вообще-то несправедливо, пацаны. Я вторую субботу за рулем!
      — Не ной, отрулю я за тебя в следующий раз, — Егор достал из бара три рюмки и разлил коньяк. — Ну, что? За удачную охоту!
      Выкурив по сигарете с анашой, они взяли с собой недопитый коньяк и, сев в машину, поехали в направлении Серебряного Бора. Родители Тимура уже два года работали за границей, так что дача пустовала.
      — Притормози у кафешки, — попросил Андрей. — Кажется, здесь сегодня подают симпатичное мясо.
      Он вышел из машины.
      — Что у него за вкусы? Так мы с ним скоро до дам с Савеловского вокзала докатимся, — прокомментировал Паша, наблюдая за товарищем, который с легкостью перепрыгнул ограждение летнего кафе и подсел за столик к двум девушкам.
      — Мне тоже варианты с подмосковными шлюшками надоели, — оценил выбор Андрея Тимур. — Я вообще не понимаю смысла. Они за три рубля на все сами согласятся. Это уже не охота называется, а поход в second hand, да еще в день распродажи.
      — Андрюх, завязывай, мы уезжаем! — крикнул Егор, не выходя из машины, а Паша призывно посигналил.
      — Я договорился. Они согласны, — подойдя к машине, отчитался Андрей.
      — Кто бы сомневался! Ты им, умник, наверное, еще и денег пообещал? — Отвернувшись от Андрея, Егор обратился к Тимуру: — Если бы знал, что у нас по расписанию дешевый съем, вообще бы из дома не вышел.
      — Если у кого-то есть варианты получше, пусть не скрывает их от нас, — проворчал Андрей, но в машину все-таки забрался.
      — Для начала надо пыхнуть, а там, глядишь, что-то и нарисуется, — со знанием дела предложил Павел.
      — Согласен, и кальвадосиком залакировать, — Тимур сделал глоток прямо из бутылки. — Трогай, водила! — рассмеявшись, он слегка толкнул Павла в спину.
      Они припарковали машину рядом с магазином у станции метро «Динамо». За выпивкой пошли Егор и Тимур.
      — Упертый все-таки ты, Егор. На даче вискаря улейся, а ты на левак деньги собрался тратить.
      — До дачи еще добраться нужно. — Егор остановился и поинтересовался у Тимура: — Слушай, а мы что — на сегодня с весельем завязали? Ты не находишь, что скучновато мы стали время проводить? Или тебя устраивают попойки с девками?
      — Да, тупняк, конечно. А ты что предлагаешь? Банк ограбить? — Тимур сделал задумчивое выражение лица и серьезно проговорил: — Думаю, начать стоит с банка твоего папашки. Если попадемся, отец сына всегда отмажет.
      Оба рассмеялись. Купив бутылку коньяка, они вышли из магазина и направились к машине.
      — Постой, — Тимур остановил Егора. — Видишь, на лавочке забавный экземпляр сидит? — он сунул в руки Егору бутылку. — Ступай, повесели друзей. — Улыбнувшись, Тимур поставил условие: — Пускай платьице скинет и голенькая нам здесь дефиле покажет. Только не затягивай. Мы сейчас машину поближе подгоним.
      В сквере на лавочке сидела привлекательная белокурая девушка в длинном вечернем платье с глубоким декольте. В своем шикарном наряде она плохо вписывалась в окружающую обстановку. На вид ей было не больше двадцати пяти лет. Она, очевидно, была чем-то расстроена. Нервно курила, периодически встряхивала головой и зло усмехалась.
      В десять вечера в сквере было еще многолюдно. Егор понимал, что заставить приличную девушку пройтись обнаженной — задача не из легких. И деньги в этом случае не помогут. Да и начать разговор с человеком, который явно не настроен на беседу, непросто.
      Он присел рядом с девушкой и закурил. После непродолжительного молчания, не глядя на соседку, он задал ей вопрос:
      — У вас случайно не будет с собой коньячных фужеров?
      — Что? — девушка повернулась и непонимающим взглядом посмотрела на Егора.
      — Фужеров коньячных с собой нет случайно? А то у меня случайно с собой коньяк, — сказал он, рассматривая бутылку.
      — Придурок, — девушка поднялась со скамейки с явным намерением уйти.
      — Вы правы. Моя жена такого же мнения, — он сказал это, заметив на правой руке девушки обручальное кольцо. — Говорят, первый год самый тяжелый в семейной жизни.
      Егор открыл бутылку, отпил коньяк и протянул ее девушке.
      — Выпьете так? Фужеров у вас все равно нет.
      — А почему бы не выпить? Да какая разница! — она снова села на лавочку. Взяла бутылку, сделала глоток и вернула коньяк Егору. — Дело не в количестве лет. Просто один любит, а другой позволяет себя любить. Мне позволяют.
      Она горько усмехнулась.
      — Мне тоже позволяли. Возьмите, — Егор протянул ей пачку сигарет.
      — Да прекрати ты выкать! А то я себя старухой чувствую. Я старше тебя лет на пять, не больше, — девушка взяла сигарету. — А почему кольцо не носишь, если женат? Все вы, мужики, одинаковые!
      — Я носил, — Егор усмехнулся. Достал зажигалку, закурил и дал прикурить девушке. — До сегодняшнего вечера.
      — Поссорились… Не переживай, образуется все.
      — Мы не ссорились. Она просто ушла. Сказала, что я придурок, и… ушла.
      Какое-то время они оба молча курили. Егор видел, как друзья подъехали поближе, и Тимур даже вышел из машины, чтобы было удобнее наблюдать. Егор не знал, как дальше себя вести и что говорить.
      — Я так и знала! — девушка резко выпрямила спину. С напряжением глядя в конец аллеи, она нервно и зло проговорила: — Идет! Я здесь уже час сижу, а он только на поиски вышел. Придурок! — Она повернулась к Егору: — Извини, это я про мужа. Видеть его не могу.
      — Хочешь, уйдем? — спокойно предложил молодой человек.
      — Действительно! Это сейчас самое лучшее, а то я таких гадостей ему наговорю! — Она встала с лавочки и потянула Егора за руку. — Пойдем быстрей, пока он нас не заметил!
      У девушки изменилось настроение. Егору даже показалась, что она улыбалась. Они подбежали к машине, в которой со скучающим и равнодушным видом сидели Андрей и Паша. Тимур отошел в сторону. Егор спросил у Паши:
      — Друг, подбросишь? Буквально квартал! Я сотку заплачу!
      — Садитесь, — ответил Павел.
      — Конечно, подбросим! — сидя на переднем сиденье и открыто улыбаясь, подтвердил Андрей.
      Девушка, рассмеявшись, села на заднее сиденье. За ней в машину последовал Егор. С другой стороны девушки почти одновременно с Егором сел и Тимур.
      — Эй! В чем дело? — спросила она возмущенно у Тимура.
      — Ни в чем. Просто у нас с вами один маршрут, — улыбаясь, ответил он. И, рассмеявшись, скомандовал: — Трогай!
      Когда машина тронулась, девушка запаниковала. Она начала трясти Егора за плечи и задавать ему бессмысленные вопросы:
      — Что происходит? Куда мы едем? Остановите машину! Выпустите меня! Кто они? Это шутка?
      Егор молча улыбался.
      — Конечно, шутка! — ответил за него Андрей. — Серьез только на даче начнется!
      — А что мы здесь прячем? — Тимур просунул руку под платье и схватил девушку за грудь.
      — Скотина! — Она отреагировала на его действия звонкой пощечиной. — Подонок!
      — Ах ты, тварь! — Тимур с размаха ударил ее по лицу. — Держи руки! — крикнул он Егору.
      Егор схватил девушку за руки. Все, что происходило дальше, Егор воспринимал как будто сквозь туман. Он плохо понимал, что происходит, но ощущение беспредельной власти над человеком завораживало и заставляло действовать. Вместе с Тимуром они пытались снять с девушки платье. Она сопротивлялась, просила не делать этого, рыдала, умоляла… Платье не поддавалось, тогда они стали разрывать его. Тимур хотел заставить ее пить коньяк. Девушка размахивала руками, кричала, отталкивая бутылку. Коньяк разливался по всей машине. Хохот, крики, просьбы слились в общий гул… Кто-то предложил свернуть на проселочную дорогу. Они заехали в лесопосадку и выволокли девушку из машины.
      Все четверо словно обезумели. Никто из них больше не сдерживал себя. Чем больше девушка просила о пощаде, тем сильнее им хотелось причинять ей боль и унижать…
      Когда все закончилось, они, обессиленные, сели в машину. Им не хотелось ни говорить, ни двигаться. Чувство опустошения и покой зверя после удачной охоты полностью завладели их сознанием.
      — Машину загадили. Теперь после коньяка неделю проветривать надо, — первым подал голос Паша. Он прикурил сигарету и, с наслаждением затянувшись, продолжил: — Егор, слушай, пойди, дай ей сотку, чтоб до города довезли. А то выйдет на трассу, ее кто-нибудь еще попользует. А девочка и так нас сегодня по полной программе обслужила!
      Паша с Андреем громко рассмеялись.
      — Да, и отдай ей плед. Старый, в багажнике валяется. Все равно выбросить хотел, — к смеющимся Андрею с Пашей присоединился и Тимур.
      Егор вышел из машины, открыл багажник и достал плед. Когда он подошел к девушке, она сидела на земле, обхватив руками колени и низко опустив голову. Все ее тело было покрыто ссадинами и кровоподтеками. Плечи вздрагивали от рыданий. Она тихо и быстро повторяла:
      — За что? За что?..
      — Вот, — Егор бросил на землю плед и положил на него деньги. — Сто баксов. До города доедешь.
      На какое-то мгновение ему стало жаль ее. Но как только Егор сел в машину, он тут же забыл о девушке. Кроме дикой усталости и желания выспаться, он в эту секунду ничего не ощущал.

Глава 3

      Без пятнадцати семь Елизаров уже был в кафе. Андреев не позвонил ему, а значит, договоренность о намеченной вчера встрече оставалась в силе. Вид у Владислава был помятым. Уснуть ему так и не удалось. Он ни на минуту не сомкнул глаз. Даже в спальню не пошел. Не считая того, что перенес туда на руках уснувшую Марину. Сам же Елизаров просидел всю ночь в гостиной перед телевизором. Надеялся, что в новостях прозвучит хотя бы еще одно упоминание о произошедшей катастрофе. Но ни одного даже самого маленького комментария на этот счет так и не последовало. О катастрофе все как-то разом забыли. Будто и не было ее вовсе.
      На этот раз к столику, за который сел Елизаров, подошла девушка.
      — Готовы сделать заказ? — поинтересовалась она.
      — Принесите пива. Две кружки, — как и вчера, попросил Елизаров, но затем спохватился: — Хотя нет. Постойте… Не надо пива. Что у вас есть в меню из… быстрого?
      — У нас есть яичница. Есть салат из… — начала перечислять девушка, но Владислав перебил ее:
      — Яичница будет в самый раз. Несите яичницу. И сок.
      — Какой?
      — Любой.
      О заказе на долю Андреева он не подумал. В конце концов, тот сам закажет себе то, что сочтет нужным. Если захочет. Елизаров посмотрел на часы. Без семи минут. Он нервно закурил. Что, если Игорь ничего не узнал? Или… Информация, которую он доставит, будет не той, на которую рассчитывает Владислав? А на какую, собственно говоря, информацию он рассчитывает? Этого Елизаров и сам не знал.
      Официантка принесла вишневый сок и поставила его на пустой столик перед посетителем. Заверила, что яичница будет готова минут через пять. Елизаров согласно кивнул. Она ушла. Он сделал небольшой глоток сока и покосился на входную дверь. Вновь сверился с наручными часами. Без трех…
      По Андрееву с его пунктуальностью можно было сверять время. Он появился в «Калипсо», когда минутная стрелка коснулась двенадцатичасовой отметки. Уверенным стремительным шагом направился к столику, за которым сидел Елизаров. Владислав встал. Машинально, не без доли разочарования отметил, что никакой папки при Андрееве нет. Если бы информация была стоящая, то при фээсбэшнике непременно была бы папка. Хотя с чего он так решил?..
      — Привет, Влад. Как ты? — поздоровался Андреев, занимая место напротив.
      — Получше, — соврал Елизаров.
      — По тебе не скажешь. Вид больно помятый.
      — Я плохо спал, но потом… В общем, сейчас лучше. Ты накопал что-нибудь для меня?
      Андреев тяжело вздохнул, и это, как показалось Елизарову, тоже было плохой приметой.
      — Накапывать было нечего, Влад, — школьный приятель отвел глаза. — Более того, я умудрился подставиться из-за того, что полез в эту историю. Начальству это не понравилось, и я… Мягко говоря, получил по шапке.
      — Почему?
      — Дело с этой катастрофой — тайна, покрытая мраком…
      Андреева прервало очередное появление официантки. Она поставила перед Елизаровым тарелку с аппетитно дымящейся яичницей, но он даже не обратил на это внимания. Девушка вопросительно посмотрела на Андреева.
      — Чай, — заказал тот. — Зеленый и без сахара.
      Мужчины снова остались наедине.
      — Что значит «тайна, покрытая мраком»? — нетерпеливо спросил Елизаров.
      — Все, как ты мне и сказал, Влад, — фээсбэшник оглянулся через плечо, словно опасался, что их разговор с другом может подслушать кто-нибудь посторонний. Однако кроме них двоих в кафе было еще всего трое посетителей. Молодая парочка и пожилая женщина с задумчивым выражением лица. Подслушивать было просто некому. — Поначалу это было новостью номер один. На расследование кинули лучших специалистов, а потом… Будто отрубили. Сверху пришла директива — закрыть дело. Что называется, без суда и следствия. К информации не подступишься… Но я пообщался кое с кем из наших и выяснил, что в дело вроде как вмешались военные. Полагаю, те самые, кому и принадлежал один из пострадавших самолетов. Они и распорядились не копать там, где не надо…
      — Вот так вот? — Елизаров вскинул брови, но в его голосе сквозило не столько удивление, сколько раздражение. — А то, что в пассажирском самолете разбилось более двухсот человек, а из них большинство — дети, на это, значит, всем наплевать? Переживут и забудут?
      — Извини, Влад, но похоже, что так. Такова уж наша система…
      — Такова система? — Елизаров сжал кулаки, но уже через секунду расслабил кисти и, чтобы как-то взять себя в руки, сделал глоток вишневого сока. — Меня поражает твое спокойствие, Игорек. Тебя ведь, похоже, не сильно волнует вопрос, что система именно такова?..
      — А что я могу изменить?
      — Ничего. Разумеется, ничего. Но ты продолжаешь в ней работать.
      — Я должен кормить семью.
      — Да, семью… — Елизаров придвинул к себе тарелку с яичницей, взял вилку и принялся неторопливо есть. Складывалось такое впечатление, что он насильно вталкивает в себя пищу. — Ты прав, Игорек. Семья — это превыше всего. Я понимаю. И больно, если эта чертова система у тебя ее отнимает. Я имею в виду семью… Или как минимум одного из ее членов…