- Я понимаю. Все понимаю. Я не дура, - прервала его Тайра. - Я не хоте-ла за тебя замуж. Я хоте-ла мужчину, я выбра-ла мужчину, отца для своего дитя. Ты забыл себя - я это использова-ла. Я довольна выбором. Дитя растет во мне - я чувствую. Я рожу, и сделаю так, как обеща-ла. Если сын - он будет с тобой, если дочь - со мной. И всё, кончено, - она решительно тряхнула головой, как-то слишком по-мужски ставя точку в их отношениях.
- Дочь, - прошептал Фредерик. - Но мне бы хотелось и ее видеть, если будет дочь…
Тайра чуть заметно вздрогнула, потом спросила:
- У тебя есть жена? Дети?
Он кивнул, ни секунды не медля:
- Жена, сын.
Воительница лукаво улыбнулась:
- Я ничего не сказать про нас твоей жене… А дочь - это моя наследница, как твой сын для тебя. Понимаешь? Может, когда-нибудь ты ее увидишь, может - нет…
Фредерик вновь вздохнул:
- Если будет дочь, ты хоть расскажи ей обо мне.
- Расскажу, - заверила Тайра и вдруг положила свою руку на его ладонь, что расслабленно лежала на бедре: пусть даже звякнула сталь о сталь от их боевых перчаток, но пожатие получилось крепким и теплым. - Обещаю…
Сзади загрохотали копыта рыцарских скакунов - это к Фредерику спешил большой отряд его воинов. Впереди лихо гарцевал на рыжем жеребце облаченный в свои знатные доспехи Климент, чуть позади - Элиас со знаменем, а рядом с ним - Марта и Уна, обе с необычно жесткими и упрямыми лицами.
- Если нужна поддержка - мы рядом! - объявил королю Климент, подлетая справа.
- Не смотря ни на что! - добавил гвардеец.
Тайра, улыбаясь, отъехала в сторону, чтобы уступить место слева от Фредерика Марте. Капитан Черной Дружины, в самом деле, понимала многое.
- И я с тобой. Что бы ни было! - так сказала Марта, протягивая королю руку.
Он без промедления сплел ее пальцы со своими, потянул девушку к себе, чтобы губами коснуться ее бархатной щеки:
- Ты - мое спасение, - жарко шепнул ей в ухо. - Но тебе не место здесь.
- Ошибаешься, - покачала головой девушка. - Я теперь королева, и мое место - рядом с моим королем.
Не было сил ей возражать.
- Только умоляю: не делай ничего такого, чтоб я волновался…
- Все будет хорошо, - Марта погладила его висок. - Тебе не надо больше волноваться. Ты ни в чем не виноват. Никто тебя не упрекнет. Просто ты слишком много взвалил на свои плечи…
Бальзамом на рану - вот чем стали ее слова. Но это были слова любящей женщины, и он понимал, что не может доверять им.
Фредерик обвел взглядом подъехавших рыцарей. Среди них увидел тех, против кого воевал в Белом. "Они смотрели, как я убивал их товарищей, - тусклая мысль очередной болезненной плетью полоснула в голове. - Смогут ли они мне сказать то же, что и Марта?"
- Не смотря ни на что, мы - твои воины, - повторил Элиас, глядя в глаза королю, словно угадывая его мысли. - И мы здесь, чтоб защищать своего короля и свою землю…
Среди азарских полков тем временем творилось что-то непонятное. Над их рядами понеслись крики "измена!", "бей!", "мира!", зазвенело оружие.
- Ого! - задорно воскликнул Климент. - Да у них драка между своими! Что ты им сказал, Фред?
- Предложил мир, - пожал плечами Фредерик. - Похоже, все в этом войске держалось на страхе перед Хемусом. Теперь его нет - страха нет - нет и порядка.
- Так и есть, - отозвалась Тайра. - Теперь часть - за него, часть - за тебя, часть - за мир, часть - за бой. Мы - за тебя и за мир. И за мир будем биться.
- Это все хорошо, - кивнул Фредерик. - Но все же, мне нужен ясный ответ… Азария! Отвечай! - второй раз затребовал он решения.
- Мы за Лунного Змея! - завопил, подлетая к нему, сотник Ирс. - Все мои люди! И не только!
За ним, в самом деле, подтянулось куда больше, чем сотня воинов. Среди них были и азарцы, и эринцы, которые в свое время перешли на сторону Хемуса.
- Смерть предателям! - полетели крики над полем, и все в азарском войске словно с цепи сорвались: кинулись друг на друга недавние соратники и союзники.
- Да ты их расколол, Фред! - с восторгом завопил Климент и выхватил свой меч. - Что может быть лучше?! Теперь за все посчитаемся! За мнооой! - крикнул рыцарям, что последовали его примеру и обнажили клинки.
- Опять?! Опять начинаешь?! - яростно завопил Фредерик, но от этого всплеска гнева в голове словно что-то разорвалось - со всех сторон обрушилась тьма и тишь.
Элиас успел подставить королю плечо, заметив, что тот, исказив лицо, странно дернулся в седле и чуть не опрокинулся на бок. Но это длилось всего лишь миг. Мотнув головой, Фредерик выпрямился, крепче сжал поводья. Одна рука невольно дернулась к поясу и нащупала маленькую фляжку. В ней - спасение от боли - снадобье Бруры. Пара глотков, чтоб освободиться… от себя самого?
- К чертям! - выкрикнул молодой человек и, сорвав фляжку, швырнул ее подальше.
Потом четко и ясно посыпал приказами:
- Климент - ко мне! Всем перестроиться для обороны! Тайра - копья и пращи к бою! Только оборона! Мы будем отходить!
Внезапно глаза его увидали Бруру: знахарь на своей лошадке крутился среди воинов, пытаясь выбраться на безопасное место. Его, как мог, оборонял немой ученик: длинным посохом он награждал мощными ударами тех, кто по разным причинам преграждал им путь. В войске Хемуса Бруру боялись и ненавидели. И теперь, когда погиб его покровитель, многие воины не могли упустить случая и не зацепить знахаря.
- Он мне нужен! Живым! - вскричал Фредерик, указывая на старика.
- Достану! - с готовностью отозвался Элиас, перекинул знамя в руки ближайшего рыцаря и пришпорил коня.
Фамильный меч Круносов сверкнул, покидая ножны, и обрушился на головы азарцев, как молния с неба, прорубая дорогу к знахарю. Словно просеку в лесу.
Брура заметил, что стал целью рыцаря, и отчаянно задергал капюшон ученика-защитника, указывая на приближающуюся опасность. Тот оборотился к Элиасу, но не смог ничего сделать: меч гвардейца перерубил выставленный против него посох, как соломинку.
- Не убивай его! Не убивай! - закричал Брура, спасая немого. - Он - мой последний ученик!
Элиас поумерил пыл и приказал:
- Тогда оба - со мной!
Наклонившись к старику, он схватил его за шиворот, легко снял с коня и перетащил себе в седло, дал коню шпоры и заспешил обратно - к Фредерику, под защиту копий черных дружинниц и мечей рыцарей.
- Братец, ты великолепен! - похвалил гвардейца король.
- Все это здорово. Но вступить в бой нам придется! - отозвался Климент, сшибая мечом налетевшего на него азарца.
Он был прав: усобица, начавшаяся во вражьем войске, затягивала в себя и их, как речной бурун тянет на дно листья, упавшие в воду. Дружинницы Тайры уже вовсю раскручивали свои пращи, пытаясь камнями сдерживать наплыв азарцев, рыцари метали дротики и хватались за мечи. Но долго так держать оборону было невозможно: в ответ тоже сыпались стрелы, копья и камни.
- Фред, я трублю атаку! - закричал Климент. - Гитбор в один миг сметет все проблемы!
- Что ж, труби, - кивнул Фредерик. - Я сделал все, что мог… Элиас! Уведи отсюда старика и дам!
- О, нет! - в один голос возразили Марта и Уна.
Они уже повыхватывали свои мечи (точнее - белые мечи Фредерика), ожидая боя.
- Это приказ!… Тайра! - повернулся он к капитану Черной Дружины. - Сопроводи их в безопасное место и охраняй!
- Хитро, - широко улыбнулась воительница. - Но твой воин сам справится. Я не бегу от боя! Я сама воин!
- Ты носишь моего ребенка! - взревел Фредерик: его бесило то, что сегодня никто его не слушает. - Потому делай, что велено!
Надо ли говорить, как округлились глаза Марты и еще многих. На миг все, кто услышал такое признание короля, застыли в изумлении. Но времени, чтобы долго в нем оставаться, не было - наседали азарцы. Они дрались друг с другом, дрались с рыцарями Юга, и, казалось, были не прочь драться со всем миром. Их напор и жажда войны ужасали. Словно безумие Хемуса, покинув тело князя, никуда не делось, а огромным поветрием накрыло его воинство и в каждом оставило свою часть.
- Климент! Труби же! - выкрикнул Фредерик и, выхватив свой меч, с криком "бей!" кинулся на врагов.
За ним в бой окунулись рыцари Королевства, дружинницы Тайры и воины, которых привел Ирс. А Северный Судья не замедлил подуть в рог.
Ответом его кличу послужила туча южных стрел. Она со свистом обрушилась на наступавших азарцев, пробивая их непрочные доспехи.
- Ближе к знамени! Держитесь ближе к знамени! - кричал Фредерик Марте и Уне, которые не успели никуда уехать. - По нему стрелять не будут!
Со стороны армии Юга прилетел еще залп. В самом деле, лучники не целили в то место, где трепетал посреди вражьих рядов королевский штандарт. Зато азарцам эти два залпа нанесли значительный урон.
После стрел с неба посыпались "железные яблоки" мастера Линара. И они показались Фредерику манной небесной, потому что вместе с ними суеверный ужас обрушился на его врагов. Взрывы, летящее пламя, смертоносные осколки железа, - все это повергало на землю и тех, кого ранило-убивало, и тех, кто просто видел такое.
- Небесный огонь! Небесный огонь! - раздавались там и тут испуганные вопли.
- Сдавайтесь! Сдавайтесь! - кричал, пользуясь моментом, Фредерик. - Иначе всех сожгу! Сожгу! - и угрожающе махал мечом, вздыбливая коня.
Со спины уже слышался топот приближавшейся тяжелой конницы Королевства.
- Мы сметем их! - рядом возник Климент; глаза его горели.
- И это не будет сложным, - кивнул Фредерик, указывая на азарцев.
Их ряды совершенно смешались, сломались. Люди бросились врассыпную, испугавшись огня с неба и налетающей конницы.
- Так что? Победа? - юный Судья замахал мечом. - Победа! Догнать и добить!
- Фред! - закричала молодому человеку Марта. - Надо ли? Они уже бегут.
- Нет уж! Я помню, что они делали в Ветряном! Как жгли людей и детей! - Фредерик ожесточился до крайнего. - Каждый из них - злодей и преступник, потому что встал под знамя безумного. И я накажу их за это! Я давал им шанс - они его не использовали! Теперь, как я и говорил, никакой пощады от южных мечей! Я всего лишь исполню свою королевскую волю, - и заорал подоспевшей коннице. - За мной! В погоню! Бей! Никакой пощады!
- Бей! - подхватил его крик Климент.
- Бей! - отозвался каждый рыцарь из армии Юга.
И тяжелая конница с копьями и мечами наперевес налетела на охваченных паникой азарцев, как немилосердная волна ночного шторма на беспечное сонное побережье.
Битва превратилась в резню, и через пару часов все кончилось. От армии князя Хемуса остались небольшие разрозненные группки, которые спешили бежать дальше от поля боя, и безжалостно преследовались отрядами воинов Юга…
Фредерик остановил коня, бросил прочь ставший невероятно тяжелым для руки меч и расстегнул ворот кольчуги, чтоб свободнее дышалось. Он устал, смертельно, и не только телом. Устал от кровавых дел, которые пришлось совершать на этом поле, от жестокости, которую пришлось проявить.
- Победа, мой король! - так закричал Элиас, салютуя государю мечом.
- Победа, брат! - отозвался Климент, крутясь на своем горячем коне рядом с княжной Уной.
- Победа, Фред, - улыбаясь, повторила Тайра - она и ее легкая сабля все время сражались поблизости.
- Победа, - согласился, наконец, Фредерик, глядя на своих соратников.
Все были в крови, с головы до ног. Лишь белки глаз и зубы сияли на красных, лоснящихся лицах. "Я точно такой же, словно выкупался…" - с такой невеселой мыслью в голову вернулась и боль.
- Марта где? - повел он вокруг глазами.
Марта была недалеко, под черным знаменем, которое высоко нес рослый рыцарь. И на доспехах девушки вражьей крови было не меньше, как и на белом мече, что крепко сжимала ее изящная рука в кожаной перчатке. Она воевала, убивала не хуже любого солдата.
- Я здесь, Фред, - сказала, глядя на молодого человека то ли с болью, то ли с сожалением. - Я всегда рядом. Я ведь говорила.
Сейчас надо спешиться, протянуть к ней руки. И она послушно опустится в объятия, прижав ладонь к его груди, там, где безумно колотится сердце, а пальцами будет перебирать волосы на его затылке. И боль уйдет, как по волшебству.
25.
Когда он заснул? - На этот вопрос ответить было сложно.
Смутными казались воспоминания о том, как ехал в свой лагерь: как держал Марту за руку, как кричали рыцари, приветствуя своего короля и его победу. Такими смутными, что рождались сомнения - может это все тоже сон? И то, что ему говорил Гитбор, строго хмуря седые брови, - сон:
- Мало вас в детстве били, юноша…
Вполне возможно, старик прав. Хотя Судья Конрад не жалел оплеух для воспитанника…
Что было после? После того, как спустился с лошади, как пожал руку Клименту и всем тем, кто сражался с ним рядом?
Темнота и тишина. Такие, какие почти захлестнули после боя с Хемусом. Потому что появилась долгожданная возможность расслабиться.
Из темноты к нему потянулись сны-видения, приятные и кошмарные, полные то яркого солнца и радостных ощущений, то липкой крови и мрачного ужаса. Сны эти были похожи на жизнь, что не перестает удивлять разнообразием сторон.
По длинному коридору, мощенному черными блестящими плитами, Фредерик медленно, словно гуляя, вышел на просторную террасу, удивительно знакомую, с кипарисами в просторных кадках. Такая же была в его Цветущем Замке. Возле балюстрады, глядя на цветущий белым и розовым сад, что странно тянулся до самого горизонта, стоял молодой человек, стройный, темноволосый, в просторной домашней одежде из светлого льна. Когда он обернулся, Фредерик вздрогнул, увидав себя, почти себя…
- Сад великолепен, - сказал лорд Гарет, улыбаясь.
Если бы их сейчас видел кто-то со стороны, то этот кто-то сразу бы отметил, как похожа улыбка Гарета на улыбку Фредерика.
- Рад тебя видеть, - кивнул отец сыну.
- И я рад, - ответил Фредерик. - Это ведь не сон?
- Какая разница? То, что сейчас происходит, никто не сможет объяснить. А кто сможет, не станет, - пожал плечами лорд Гарет. - Все неплохо. Даже хорошо. Как этот сад.
Фредерик подошел к балюстраде, положил руки на ее прохладный камень. Пару раз вздохнул, словно с духом собирался. Потом спросил. О том, о чем всегда хотел спросить у отца, если бы он был жив:
- Ты мною доволен?
- А ты как думаешь? И не торопись с ответом.
В самом деле, зачем торопиться? Здесь - он это чувствовал - время бежит так медленно, как нужно им - собеседникам. Потому что все здесь - только для их беседы.
Теплый по-весеннему душистый ветер приятно дунул в лицо и, казалось, разогнал морщину, что набежала от раздумий в межбровье, сделал мысли легкими, как лепестки цветов, что вихрями взметнулись из цветущего сада.
Лорд Гарет улыбался, глядя то на сына, то на цветочную метель, что неслась, летела куда-то за горизонт.
Фредерик ответил:
- Думаю - да.
Лорд Гарет вновь улыбнулся и кивнул, соглашаясь с таким выводом. Спросил, неотрывно глядя куда-то вглубь сада:
- Жалеешь о чем-нибудь?
Фредерик посмотрел туда же - увидал тонкую фигуру, что голубым призраком мелькала среди черных, узловатых стволов персиковых деревьев.
О чем жалеть? О том, что рано лишился родителей? Что учил его Конрад? Что он почти всегда был непреклонным до каменного в вынесении приговоров? Что был жесток с Корой, резок с друзьями? О чем еще? О том ли, что в порыве отчаяния бросился в Снежное графство? Или о том, что поехал в Эрин, так самонадеянно решив, что один справится с азарской угрозой?
Но ведь справился же. Ведь не тысячи положил на полях за победу в Эрине, как могло бы статься. Сколько женщин в его Королевстве получат обратно своих мужей, сыновей, отцов, которых со слезами отправляли на войну в далекую жаркую степь? Огромному потоку боли выставлена преграда.
А то дитя, что носит Тайра? Тоже ошибка? Об этом стоит пожалеть?
Он вдруг понял, что всему можно найти объяснение, мотив. Каждой, казалось бы, мелочи. Все имело свою причину и свое же следствие; было закономерным, идеально вписывалось в общую картину. Ничего не было просто так…
Это поразило, но в то же время погрузило мысли, все его существо в необычайное спокойствие.
- Нет, - ответил отцу Фредерик. - Я не жалею ни о чем…
- Как счАстливо, - закивал лорд Гарет. - Это правильно: никогда не жалей о том, что было. Потому что прошлое лишь таково, каким ему дОлжно быть. Лучше думай о том, что будет…
- И что же у меня будет?
- Я похож на предсказателя? - засмеялся Гарет. - Все от тебя зависит. Одно лишь скажу: тебе еще не пора. А мне - пора…
Он крепко пожал Фредерику руку:
- Посмотри, как хорош наш сад. Это добрый знак… Теперь - прощай.
Лорд Гарет легко, по-мальчишески перемахнул через балюстраду, спрыгивая вниз, в цветущие яблони. Видя это, Фредерик улыбнулся, вспомнив, что сам так делал - было лениво обходить кругом по галерее. Затем подумал, что так когда-нибудь станет делать и его сын.
Гарета ждали в саду - легко и воздушно к нему подбежала та самая фигурка, что скользила меж персиковых деревьев, и Фредерик с дрожью в сердце узнал свою мать.
Глядя, как они, юные, светлые и счастливые, убегают в пучину бушующего цвета, тревожа ногами опавшие лепестки, он засомневался: с кем же была беседа? С прошлым или с будущим?
"У меня есть будущее, огромное и светлое, как этот сад", - золотою лентой переплела эта мысль все темные воспоминания и сомнения и подарила покой…
* * *
Боли не было. Как и ощущения реальности: тело будто волны качали, тихие и ласковые. От этого и мысли в голове качались, сбиваясь с одной на другую. Чего-то хотелось… Чего же? Выпить воды, увидеть Марту…
- Фред, - шепот, ее голосом, - ты меня слышишь?
- Конечно.
- Как хорошо, - увидал мерцание ее темных прекрасных глаз над собой. - Этот старик сказал: ты не проснешься.
- Какой старик?
- Брура. Вроде его так зовут…Вот, выпей, - Марта поднесла к его губам кружку с водой. - Мне страшно за тебя.
- Почему? Я просто спал.
- Ошибаешься. Ты приехал в наш лагерь и едва зашел в шатер, как упал, словно неживой. Тебя едва успели подхватить. Ты даже не дышал. И сердце твое не билось. Мы думали - тебя смертельно ранили. Разве в этой крови сразу разберешь… Потом старик, которого захватил Элиас, сказал, что ты еще жив, просто уснул смертным сном, но протянешь так недолго. Четыре дня прошло, а ты как мертвый… А теперь глаза открыл, разговариваешь - чудо просто, - и она невольно всхлипнула.
- Странно. Мне кажется, я просто спал. И наконец-то выспался, - Фредерик выпил воду, сел на постели. - Иди ко мне - хочу тебя обнять. Ты меня греешь. Лучше солнца.
Марта улыбнулась и послушно прижалась к нему.
- Тебе не интересно, где мы? - спросила она.
- Пока ты со мной, все другое - неважно…
Они помолчали.
- Мы в Каменце, в крепости, в покоях капитана Кристиана… А ты правду говорил? Что та девушка - Тайра - беременна от тебя? - спросила чуть погодя Марта.
- Правду, - вздохнул. - Такие вот дела…
- Понимаю, - крепче обхватила его. - Винить не буду. Разве что немного поревную, - чуть слышно засмеялась. - Она не уехала - ждет, когда ты поправишься… А я тоже, жду… ребенка. Хотела тебе раньше сказать, но…
- Соолнце моё, - чуть не задохнувшись от радости, протянул Фредерик, сильнее обнимая ее. - Разве ж мог я умереть и не услышать такого.
- Как хорошо, - вновь сказала Марта.
- Лучше и быть не может. Когда ждать прибавления?
- О! - она засмеялась, наконец-то. - Месяцев восемь - не меньше.
- Обещай, что с тобой все будет хорошо, - Фредерик чуть нахмурился.
- Пообещаю, - кивнула Марта, - если ты в ответ обещаешь, что больше никогда не будешь так безрассудно относиться к себе, своей жизни. Это нечестно. Твоя жизнь дорога не только тебе - всегда помни об этом! - и ткнула пальцем в его лоб. - Ах, какой ты бледный. Тебе надо поесть. Хочешь есть?
- Безумно, - улыбался Фредерик, любуясь лицом девушки. - У меня будет куча детей, и я хочу жить, а, стало быть, и есть.
- Я скоро - жди, - и, подарив ему короткий, но жаркий поцелуй в губы, она выпорхнула из-под полога кровати.
Он закрыл глаза, расслабленно опустившись в подушки. Тело была легкая дрожь, но он посчитал, что это от слабости. Потом вдруг подхватился - будто что-то вспомнил. Встал, увидел на кресле рядом с постелью аккуратно сложенные полотняные штаны и рубашку из тонкого льна, вышитую лиственными узорами по вороту. Прошептал, улыбаясь, "Марта", и поспешил одеться.
Босиком, мягко ступая и с удовольствием ощущая под ногой теплое дерево пола, он вышел в соседнюю комнату.
Два широких окна были распахнуты, и теплый степной воздух лениво приподнимал белые в голубую полоску занавеси. Дубовый стол, кресла, обтянутые овчинными шкурами, ковер из кого-то мохнатого на полу из широченных досок, - все просто, почти по-крестьянски. Лишь два щита и копья на стене напротив окон указывали на то, что это покои рыцаря.
В одном из кресел Фредерик увидал лорда Гитбора. Тот сидел расслабленно, укрытый своим любимым пледом (скорее для уюта, а не для тепла), и потягивал что-то из толстой, как сам, глиняной кружки. Наполнявший комнату аромат заставлял думать о мятном чае. Ноги старый Судья вытянул к окну и сонными глазами следил, как мечутся тени от тревожимых ветром занавесей по доскам пола.
- А. Вот и вы, юноша, - кивнул он Фредерику, не выказывая никакого особого удивления явлению короля. - Надо сказать, я так переволновался, что уже и не волнуюсь за вас вовсе.
- Приятно слышать, - улыбнулся молодой человек и опустился в свободное кресло, откинулся на его широкую и мягкую спинку, тоже вытянул ноги к окну и расслабился. - Хороший день.
- Спокойный, - как бы возразил ему Гитбор. - Даже ненастный день может быть хорошим, если он спокоен, - и отхлебнул из чашки, чуть повернулся к Фредерику. - Хотите? У меня целый чайник.
- Не откажусь.
Через минуту они уже оба пили мятный чай и умиротворенно смотрели в окна. Там по голубому небу медленно плыли редкие облака, похожие на взбитые сливки. Все нынче было медленно и лениво. Словно жизнь решила натянуть поводья и перейти на едва заметный, скучающий шаг после всего того страшного и безумного, что было в последнее время.
- Затишье перед бурей, затишье после бури, - кивнул лорд Гитбор. - Ничего не изменилось с того самого дня, как я впервые опоясался мечом.
- Вы читаете мои мысли, - отозвался Фредерик.
- Не все, к сожалению, - с легким уколом молвил старик. - Кабы все… Ээх. Не буду ничего говорить. Своя голова у вас есть - сами разбирайтесь. Скажу лишь: почаще вспоминайте о том, что вы уже Король, и уже не Судья! За четыре с лишним года можно уже привыкнуть…
Фредерик промолчал, задумчиво глядя в свою чашку. Она была пуста - мятный настой выпился быстро. Сказалась жажда, что до сих пор досаждала.
- Сказать честно, я чуток порадовался, когда Брура - этот старичок, которого ваш друг, сэр Элиас, приволок в лагерь на своем коне - сказал, что вы можете не проснуться. Но, все-таки, видеть вас живым и, похоже, здоровым, мне приятнее, - ворчливо заметил Южный Судья.
- Как бы вы ни ворчали и не кололись, мне тоже весьма приятно видеть вас, беседовать с вами, - улыбнулся Фредерик.
- Отлично. Все по-старому, - кивнул Гитбор и поглубже улегся в кресло, собираясь, видимо, подремать.
- А что с Брурой? - не дал ему покоя король.
- А? - Гитбор поморгал, собирая мысли, что приготовились спать, для ответа. - О. С этим все в порядке. Он сразу же спелся с Линаром. Тем для разговоров у них предостаточно. Думаю, скоро надо ждать новых штучек от нашего хитроумного мастера. Авось изобретут на пару что-нибудь и от болящей спины…
Фредерик коротко засмеялся. Затем вновь спросил:
- Что с Тайрой? С капитаном Тайрой?
- С этим ураганом в юбке? - переспросил Гитбор. - Да с ней, похоже, ничего не может случиться. За все то время, что вы спите, она и ее банда почти каждый день дерутся с воинами из местного гарнизона. Угадайте, кто одерживает верх?
- О, тут и ребенок угадает, - расхохотался король. - Слушаю и делаю вывод, что все налаживается…
- Да-да, и опять пошли разговоры, что чудом вы отводите смерть от своих воинов. Так ведь было уже - тогда, после смерти Конрада… В степной битве мы потеряли всего пару сотен. В основном - желторотые неопытные юнцы, - Гитбор покачал головой. - Война любит молодую кровь…
Фредерик чуть нахмурился. Начал другую тему:
- Как мои кузены?
- Эти молодцы хороши. Климент не отходит от княжны, а Бертрам уже фехтует - спешит восстановиться. Огорчается, что не приложил особо руку к победе в Эрине… Кстати, Элиаса я отпустил - парень так рвался домой. Пришла весть, что у него сын родился. Вот как!
- Как счастливо, - прошептал король и улыбнулся, вспомнив, что то же сказал ему отец во сне. - Добрый друг, славный парень…
В покои вбежала Марта, за ней - пара слуг. Все трое ловко и быстро накрыли на стол: белая скатерть, блюда с птицей, колбасами, овощами, свежими и тушеными, пирог с корицей и изюмом, кувшин с вином, - видя все это, Фредерик почувствовал, что ожил совершенно.
- Я не участвую, - сразу заметил лорд Гитбор. - Я уже обедал. Приятного вам, - и подмигнул Марте, которая с радостной улыбкой на губах расставляла тарелки и бокалы.
Он, покряхтывая встал, забрал в охапку свой плед и вышел из комнаты. За ним поспешили и слуги.
Марта же, закончив последние приготовления, критически осмотрела безупречный в плане сервировки стол и присела на подлокотник кресла Фредерика, обняла его за шею, прижалась губами к виску, где серебрились волосы:
- Теперь - все. Ты мой на этот вечер, на эту ночь. Завтра - делай, что хочешь, но сегодня отдай мне.
- И сегодня, и завтра. Каждый мой день отныне для тебя. И это не просто красивые слова, обещаю, - голосом бархатным и ласковым прошептал он, поглаживая руки, что обнимали его. - Так хочу домой: к саду и озеру, к Гарету и воздушным змеям…
- Скажи, как долго продлиться твое увлечение спокойной жизнью? - намекнула на его непоседливость Марта.
- Сколько пожелаешь.
- А если пожелаю - навечно?
- Навечно, - кивнул Фредерик. - С тобой, Гаретом и тем крохой, что скоро войдет в мою семью - навечно…
За их окном в мир тихим, слепым дождем пришла осень. Теплая, золотая и спокойная. А еще - щедрая. Каждому она обещала по трудам его: земледельцу, садоводу, воину, королю.
Часть 2 Смерть желает короля
О мужественное сердце разбиваются все невзгоды
(Мигель де Сервантес Сааведра)
1.
Над просыпающимся Белым Городом носились, всполошено хлопая крыльями, стаи породистых крапчатых голубей - голубей из королевской голубятни.
- Смотри, смотри! - сказал сын булочника своему приятелю из лавки кондитера. - Вон и король! Там, на крыше! - указал в сторону белокаменного дворца: там, на крыше самой высокой башни просматривалась тонкая фигура человека с длинным шестом в руках.
- Ага, каждое утро сам гоняет, - покивал светлой кудрявой головой сын кондитера, расставляя на витрине яркие коробки со свежей пастилой.
- Это занятие для того, кому трудиться не надобно, - буркнул толстый и румяный булочник, выходя из лавки с корзинами пирожков и сахарных кренделей. - А ты, лодырь, принимайся за работу - бери метлу, мети в пекарне, - приказал он сыну.
- Купи и мне голубей, папка, - хихикнул мальчуган.
- Голубей? - хмыкнул булочник, поставил корзины на тележку-прилавок и почесал затылок, сдвигая на сторону запорошенный мукой колпак. - Что ж, давай договоримся: коль ни разу тебя за месяц не отругаю, куплю к празднику Доброго Солнца пару пташек. Веселись, забавляйся. Но если ты им времени больше уделять станешь, чем работе, запеку подарок в пирог да выставлю в продажу. Слад? - и протянул сыну руку.
- Слад! Слад! - радостно воскликнул мальчик и поспешил скрепить уговор рукопожатием. - Эй, метелка! Где ты там? - побежал вприпрыжку и грохоча башмаками в лавку - проявлять себя старательным работником.
- Вот так-то, - подмигнул булочник сыну кондитера, который с завистью проследил за приятелем.
Тот прикусил с досады губу, набросил на пастилу полотенце, чтоб мухи не садились и с криком "папка!" нырнул в свою лавку. Так спешно, что запнулся о давно знакомый порог. Торопился, видимо, тоже какой-нибудь слад отцу предложить. А булочник захохотал, держась за бока:
- Ох, умора с этой детворой!
Через минуту смех его прекратился - он увидал кое-что интересное: в начале Песочной улицы, на которой располагались его лавка и лавка кондитера, показался всадник с красным копьем в руке, за ним - еще один и еще, тоже с копьями. Все трое - на тонконогих вороных лошадях, в черных, кожаных куртках с нашитыми на грудь стальными кольцами, в странно блестящих, узких штанах бронзового цвета и в необычных круглых шлемах с длинными, похожими на ленты, красными перьями по бокам. Голени всадников были охвачены кожаными гетрами, ступни - спрятаны в прочные тупоносые башмаки, а плечи - покрыты бурыми, мохнатыми шкурами. Странные воины - таких булочник еще не встречал, а в свое время повидал много разных удивительных чужестранцев.
За конниками на улицу медленно въехали два небольших фургона, а за ними - еще три всадника. Булочник на всякий случай отступил под навес лавки и коснулся рукой шнурка, протянутого над порогом и связанного с тревожным колокольчиком на крыше дома: такие были в каждой лавке и, в случае какого-либо происшествия, создавали много шума, призывая на помощь городскую стражу.
Когда весь этот караван неспешно поравнялся с ним, он удивился еще раз и довольно сильно - даже не сдержал возгласа "ого!": все конники оказались молодыми женщинами, темнолицыми, черноглазыми и полногубыми, а их блестящие обтягивающие штаны перестали существовать, потому что превратились в голые, мускулистые бедра, загоревшие до темно-бронзового цвета. Булочник ухмыльнулся, рассматривая крепкие коленки девушек. Но у всадниц на поясах, плетеных из кожаных лент, висели серьезного вида мечи, и он не решился убрать руку с сигнального шнурка.
