Балетные туфельки

Франческо понял, что спорить бесполезно.

— Тогда я тоже поеду. У меня есть фунт, который дала нам тетя. Но я договорился с Гасси встретиться в «Бутоне лотоса» в половине первого, и у него нет денег.

Анне очень захотелось, чтобы Франческо поехал с ней.

— Гасси найдет деньги, если они ему понадобятся. Таков уж Гасси.

А Гасси только заглянул в «Бутон лотоса», чтобы сказать, что он не останется на ленч. Его пригласили к друзьям, и после ленча они собирались смотреть телевизор. Не найдя Франческо с Анной в ресторане, он присоединился к друзьям и больше о них не вспоминал.

Даже хорошо зная Лондон, непросто было найти дом 45 по улице Бембертон в Челси. Это была маленькая улочка, затерянная среди других улиц так близко к Темзе, что слышались гудки буксиров. Франческо и Анна никогда бы не смогли сами ее найти. К счастью, Кристофер частенько рассказывал про Англию, и им пригодилось знание того, что «ничего не может так растрогать английского полицейского, как то, что вам нужна помощь». Потом он обычно говорил: «Если вам нужно знать время, спросите полицейского». На вокзале они нашли полицейского, показали ему письмо с'Уильяма, и он им рассказал, как добраться до площади Слоун на метро, а потом сесть на автобус до ратуши в Челси.

— Когда выйдете из автобуса, — сказал полицейский, — спросите еще раз.

У ратуши они обратились к пожилому мужчине, продававшему газеты.

— Вам повезло, что вы спросили именно у меня, — сказал он, — потому что не все знают, где это находится. — И он достал из кармана листок бумаги и карандаш и нарисовал небольшую карту. — Следите по карте и вы не заблудитесь. Иностранцы, да?

— Уже нет, — объяснил Франческо. — Теперь мы англичане, но живем здесь совсем недавно.

— Вы без проблем доберетесь до улицы Бембертон, — пообещал газетчик. — Прямо по улице Объединенных Наций.

Строения улицы Бембертон оказались довольно убогого вида. Краска обваливалась со стен, окна были выломаны, как и две ступеньки, ведущие к двери дома № 45. Но Анне этот дом казался волшебным дворцом, потому что в нем жила мадам Скарлетти. Франческо позвонил в звонок, никто не ответил, и он позвонил еще раз. На этот раз довольно рослая девочка в черной тунике и балетных туфельках открыла дверь.

— Нам бы хотелось, — вежливо обратился к ней Франческо, — увидеться с мадам Скарлетти.

Девочка удивилась.

— Многим бы хотелось встретиться с мадам Скарлетти. Люди приезжают со всего света. Но мадам Скарлетти никого не принимает без предварительной договоренности.

Франческо смутился. Он согласился составить Анне компанию, чтобы она не ехала одна, но ему и в голову не пришло, что даже если они доберутся до места, мадам Скарлетти может отказаться их принять.

— Может, вы попросите за нас, а то мы приехали издалека, и у нас не будет денег, чтобы повторить это путешествие. По крайней мере, до возвращения с'Уильяма. Смотрите! — он порылся в кармане и достал письмо сэра Уильяма. — Видите, нам сказали приехать сюда, — он передал конверт девочке, и когда она достала письмо, указал на абзац, адресованный Анне.

Девочка прочитала то, что написал сэр Уильям. Потом она взглянула на конверт, перевернула его и прочитала: «Сэр Уильям Хугл».

— Докси, — сказала она. — Так вы те дети, которых сэр Уильям Хугл спас после землетрясения?

— Мы двое из них, — подтвердил Франческо. — У нас есть еще брат, его зовут Гасси, но он с нами не приехал.

— Подождите здесь. Я покажу письмо мадам.

Франческо показалось, что они прождали целую вечность, но Анна была совершенно спокойна: она стояла на пороге дома мадам Скарлетти и не представляла, что не сможет пройти дальше.

Анна верила не зря. Девочка вернулась.

— Заходите, — сказала она. — Мадам примет вас.

Мадам Скарлетти оказалась действительно старой женщиной, но, как это обычно бывает с балеринами, сохранила очень хорошую фигуру. Она была такой маленькой, что казалась сделанной из хрупкого фарфора. У нее были большие светящиеся темные глаза, а седые волосы были собраны на голове в оригинального вида косички. На ней было платье из тафты, плечи покрывала ярко-красная шаль, а на ногах были балетные туфельки.

Мадам Скарлетти сидела в кресле с подголовником, а рядом стояла длинная трость с рукоятью из слоновой кости. Франческо и Анна подошли к ней, Франческо поклонился, а Анна вместо своего обычного маленького реверанса сделала настоящий глубокий реверанс.

Голос мадам Скарлетти казался даже слишком сильным для такой старой женщины. Она смотрела только на Анну.

— Твой отец был Кристофер Докси?

Анна хотела еще раз присесть в реверансе, но сдержалась.

— Да, мадам.

— И он был женат на Ольге Поповской?

Анна посмотрела на Франческо.

— А разве у Ольги была фамилия Поповская? — спросила она его.

Франческо не знал.

— Я думаю, мы этого никогда не знали. Она была просто Ольгой, а наш отец был просто Кристофером, а наши дедушка и бабушка были Жардек и Бабка.

— Зато я знаю, — сказала мадам Скарлетти. — Много лет назад в Варшаве жил великий учитель танцев. Его звали Иван Поповски. Я не знала, что с ним случилось потом, пока не прочитала в газетах про землетрясение в Турции. — Она повернулась к девочке в черной тунике: — Это, Мария, был мой помощник и защитник, без которого меня бы сейчас не было на свете. Я разве не говорила тебе, Мария, что дедушка, который погиб при землетрясении, должно быть, и был Иван Поповски?

— Совершенно верно, — ответила Мария. — Именно поэтому я и попросила вас принять этих детей. — Она посмотрела на Франческо и Анну. — Кто из вас танцует? Я уверена, что кто-то должен.

Мадам издала нетерпеливое «тш». Она с легкой насмешкой посмотрела на Марию.

— Девочка, где твои глаза? Ты что, не узнаешь лицо танцора, когда встречаешь его? С того самого момента, как эта маленькая девочка вошла в комнату, я знала, что она может танцевать. — Она обернулась к Анне. — У тебя туфельки с собой?

— И туника тоже, — ответила Анна.

Мадам грациозно указала на дверь.

— Отведи девочку переодеться.

Потом она посмотрела на Франческо.

— Подойди сюда и сядь, — она указала на скамеечку для ног. — Я вижу, что вы очень много страдали. Расскажи мне все. Каждую мелочь. Нельзя все хранить в себе, лучше, наоборот, все-все выложить на поверхность.

И Франческо ей рассказал. Он начал со дня землетрясения. Ужасная жара. Странное желтоватое небо.

— Было так жарко, никто не мог даже разговаривать. Завтракать тоже не хотелось. Но Ольга сказала, что мы должны что-нибудь съесть, и дала нам йогурт и кусочек хлеба с маслинами.

Потом Франческо рассказал про картину. Как Кристофер рассудил, что мог бы отвезти ее сам, но это бы испортило выходной Того.

— Понимаете, он был старый, а ему предстоял долгий путь через всю Турцию на выставку. Кристофер не мог пойти сам, потому что должен был работать. Надо было пройти всего три мили через холм, поэтому пошли мы. Это был, по-моему, первый день, когда Жардек сказал, что слишком жарко для урока танца.

Франческо на минуту остановился, потому что вновь увидел маленький домик, каким они его видели в последний раз, Кристофера, Ольгу, Жардека и Бабку, сидевших и пивших чай.

Через секунду мадам Скарлетти дружески похлопала его по плечу.

— Продолжай. Каждую деталь. Расскажи все.

И Франческо продолжал. Он описал, как тяжело было взбираться на холм и они все взмокли от жары. Как мастер спал и они оставили картину у него. Как они купили инжир, по ветке шелковицы и по бутылочке лимонада. Как они поднялись немного наверх, чтобы расположиться в тени кактусов. Как потом он заметил, что не было птиц. Вообще ни одной птицы. Как Анна рассказала, что еще два дня назад она видела тысячи улетающих птиц.

Франческо опять на минуту замолчал, пытаясь вспомнить, что было дальше. Анна уже переоделась и вернулась вместе с Марией в комнату. Франческо их не заметил, поэтому мадам Скарлетти приложила палец к губам, и они тихонечко сели.

— Потом Гасси увидел лошадь. Нам показалось тогда, что она сошла с ума, но теперь я знаю: просто и лошадь, и птицы чувствовали, что должно было произойти, и только мы этого не знали.

— И потом это произошло? — спросила мадам Скарлетти.

Франческо кивнул.

— В лагере нас часто спрашивали, как это было, но мы ничего не могли ответить. Теперь я помню жуткий шум и горячий воздух, земля начала двигаться и нас разбросало в разные стороны. Потом мы поднялись на вершину холма и посмотрели вниз. Все исчезло. Маленький домик, Жардек, Бабка, Кристофер, Ольга и Того. Как будто никого и ничего никогда и не было.

Казалось, что мадам Скарлетти знала продолжение.

— И тогда вас нашел сэр Уильям Хугл, потом он отыскал ваших дядю и тетю, с которыми вы теперь и живете.

В этот момент вступила Анна.

— Они не очень хорошие. Дядя считает, что танцевать —это плохо.

Франческо попытался быть справедливым.

— Тетя хочет быть доброй, но она боится дядю. Когда с'Уильям вернется, я надеюсь, он сможет нам помочь.

Мадам Скарлетти сделала знак Анне.

— Подойди к барьеру, и мы посмотрим, чему ты уже научилась.

Потом она улыбнулась Франческо.

— Для тебя у меня есть хорошие новости. Сэр Уильям приехал в Англию. Об этом написали в газете «Таймс». Теперь он дома, и ты опять можешь быть маленьким мальчиком.

Глава 30

НАБЕРИТЕ 999

У мадам Скарлетти была машина. Она велела Марии отвезти детей на вокзал и проследить, чтобы они благополучно сели на нужный поезд.

— Я напишу сэру Уильяму, — сказала она Франческо, — и мы договоримся с ним по поводу Анны. Наверное, ей лучше будет жить у меня.

Эти слова прозвучали для Франческо, как благодарственная молитва. Мадам напишет с'Уильяму. Мадам обо всем договорится. Мадам, возможно, даже возьмет Анну к себе жить.

Поскольку до станции их довезли на машине, дети довольно рано вернулись домой, но Гасси уже ждал их. Он был раздражен, потому что ему не терпелось рассказать, какой фильм он видел по телевизору, а сделать это надо было до ужина. Он жутко волновался, что Франческо с Анной не вернутся до того времени, когда им будет пора ложиться спать. Если ему надо будет проснуться посреди ночи, то лечь-то надо пораньше.

— Где вы были? — потребовал он объяснений.

— Встречались с мадам Скарлетти, — ответила Анна.

Анна говорила таким довольным голосом, что Гасси это разозлило.

— И зачем? Кто будет платить за уроки в Лондоне? — Он повернулся к Франческо: — Почему ты разрешил ей поехать? Не так уж просто было достать пятьдесят пенсов на эту мисс де Вин, а на мадам Скарлетти и поездки в Лондон вообще невозможно.

Франческо был слишком счастлив, чтобы обращать внимание на слова Гасси.

— Представляешь! С'Уильям в Англии. Об этом написали в «Таймс». А ты сходил на ферму и уложил спать Бесс и курочек?

Гасси очень хотелось ответить «Да, был!», но он не мог этого сделать. Он так торопился домой, чтобы рассказать про фильм, который смотрел, и еду, которую ел, что совершенно забыл про ферму. И потом — он слишком разозлился, когда не нашел ребят дома.

— Нет, но я сейчас схожу.

— Вместе сходим, — сказал Франческо. — Если мы побежим бегом, то вовремя вернемся к ужину. Но если мы опоздаем, ты, Анна, не волнуйся, просто повторяй про себя «с'Уильям приехал», и тогда тебе будет все равно, что скажет дядя.

Мальчики бегом бросились на ферму. Было уже темно и курочки толпились перед курятником. Бесс, конечно, могла зайти в свой загон, но на ночь ее запирали на висячий замок, ключ от которого хранился под решеткой вместе с ключом от дома. Уолли оставил им фонарик.

— А если с'Уильям скоро ответит на мое письмо? — сказал Франческо. — У тебя уже есть план? То есть с Анной все понятно, а что с нами? Чего мы хотим, если картину продадут за большие деньги?

— Я не хочу жить с дядей, — сказал Гасси.

— И я не хочу, — согласился Франческо. — Но куда мы хотим уехать?

— Если бы это было возможно, я бы хотел иметь дом на колесах. Не такой, как раньше, конечно, — такого просто не может быть. Или маленький домик, как у Бабки и Жардека, но я не думаю, что это возможно в Англии. Тут наверняка есть законы о маленьких детях, которые живут одни.

Франческо потянулся за ключом от загона Бесс и посветил фонариком на решетку.

— Мы знаем об одном таком законе. Про него нам рассказывал Кристофер. Ты разве не помнишь? Когда мы слишком шумели и мешали ему работать, он говорил: «А ну-ка я вам сейчас! Если бы вы жили там, где я вырос, то я бы от вас отказался и вас поместили бы вместе со всеми в один дом».

Гасси изменился в лице.

— А если бы дядя от нас отказался, может, нас поместили бы в такой дом?

— Только если мы сделаем что-то очень плохое. Но он не обязан нас содержать. Помнишь, как тетя сказала: «Он не любит детей, поэтому ему очень непросто жить вместе с вами. Но он выполняет свой долг — дает вам жилье».

Гасси, раздумывая, достаточно ли плохой поступок — перекрасить гнома, для того чтобы их поместили в дом для детей, сказал:

— А ты ответил, что мы не напрашивались.

Франческо убрал ключи.

— Мы не будем делать ничего плохого, но когда мы встретимся с с'Уильямом, было бы неплохо сказать ему, где мы хотим жить.

Почти всю дорогу до Данроамина Гасси молчал. Он уже жалел, что согласился перекрашивать гнома в синий цвет, тем более что речь не шла о деньгах, но было поздно что-либо изменить.

В этот вечер Гасси казалось, что Франческо никогда не заснет. Он был так взбудоражен возвращением с'Уильяма, что ему необходимо было поговорить об этом. В конце концов, Гасси ничего не оставалось, как притвориться спящим, и он чуть было действительно не заснул, но вспомнил, что ему надо было сделать. Он сел на кровати и посмотрел на Франческо. Тот спал. Окно уже было открыто, поэтому он привязал один конец веревки, которую ему дал Уилф, к большому пальцу левой ноги, а другой, на который был привешен небольшой грузик, выбросил в окно, после чего заснул крепким сном.

Гасси показалось, что прошло много часов, прежде чем он проснулся от непрерывного дерганья за его палец на левой ноге. Сначала он не понимал, что происходит, но потом сообразил. Он спрыгнул с кровати, снял с пальца веревку, трижды дернул за нее, как и велел ему Уилф, надел халат и тапочки и вышел на лестницу. Очень тихо он открыл дверь гостиной, прокрался по комнате к стеклянным дверям, открыл их ключом и вышел в сад. Потом он услышал, как Уилф сказал: «Это он». И вдруг на его голову надели мешок, обвязали его веревкой и повалили на землю лицом вниз. И тогда он снова услышал голос Уилфа.

— Теперь лежи тихо, и тогда с тобой ничего не случится. Но если ты попытаешься что-нибудь сделать, то знаешь, что тебя ждет.

Гасси, связанный в мешке, не мог провести пальцем по горлу, но он знал, о чем идет речь. Несколько секунд он был в растерянности. Он не понимал, зачем Уилфу понадобилось связывать его и прятать в мешок, вместо того чтобы дать ему раскрасить одного из гномов. И тут ему пришла мысль. Почему было так тихо? Почему никто не ходил вокруг и даже ни разу его не пнул? Страшный ответ пришел ему на ум. Банда не собиралась перекрашивать гномов, они выманили его в сад, чтобы он оставил дверь в гостиную открытой. Они собирались ограбить дядю!

Мешок был пыльный и неудобный, но воздуха в нем было достаточно, чтобы Гасси мог дышать. Он перевернулся на спину и начал думать, что же делать. Если он позовет на помощь, то Уилф и его дружки заставят его замолчать, да и дядя не услышит его криков из мешка, потому что спит в другой части дома. Но Гасси был изворотливее всякого угря. Он катался по бетонным дорожкам туда-сюда, пока наконец веревка, которой были связаны руки, не сползла вниз, сорвал веревку и освободился. И что теперь? Он не мог закричать, потому что его бы услышали члены банды. И у него возникла другая идея. Он ползком подобрался к двери в гостиную и проник внутрь.

Внутри были Уилф и еще двое. Уилф держал фонарик, а остальные пытались вскрыть сейф, встроенный в стену. Гасси не знал, что это был сейф, но он слышал их перешептывания. Грубый голос проворчал:

— Уилф, ты никогда не говорил, что он хранит деньги в сейфе.

Голос Уилфа звучал не так уверенно, как всегда, а скорее даже жалобно.

— А я что, знал, что ли?

Третий голос сказал:

— Лучше бросить это. У нас нет инструментов, чтобы его вскрыть.

— Кто сказал, что нет? — отозвался грубый голос. — Я еще никогда не отступал перед сейфом, а с этим все должно быть чертовски просто.

Пока они разговаривали, Гасси встал на ноги. Он тихонько достал из замочной скважины ключ, потом закрыл дверь и аккуратно повернул ключ снаружи. Потом Гасси бросился к дому близнецов и закричал:

— Помогите! Помогите! Воры!

Он так шумел, что в тот же миг в окне показались две головы близнецов.

— Кто это? — спросил Джонатан.

— Это я, Гасси. Что делать, когда нужна полиция? У нас в доме трое воров.

Почти в ту же минуту завопили сирены и со всех сторон появились полицейские. Из большинства домов Уилфу и его друзьям удалось бы выбраться, но они не знали Сесила. Замки и цепи на входной двери были просто великолепные, поэтому Уилфа с друзьями взяли с поличным.

Когда воров вместе с напуганным до смерти Уилфом увезли в полицейский участок, дежурный сержант полиции попросил всех пройти в гостиную мистера Аллана. К тому времени уже установили, что из дома ничего не пропало и взлома не было.

— Так, — сказал сержант, смотря на Гасси, — ты говоришь, что был в саду. Ты оставил дверь в гостиную открытой?

Мысли у Гасси в голове путались.

— Да.

— То есть ты впустил воров в дом. Ты специально это сделал?

— Нет. Я был связан в мешке.

— Но что привело тебя в сад посреди ночи?

Гасси понял, что ничего, кроме правды, его не спасет.

— Я собирался раскрасить гнома в синий цвет.

— Позор! — сказал Сесил.

— Раскрасить гнома в синий цвет!? — удивился сержант. —Боюсь, тебе лучше придумать что-нибудь другое.

Это разозлило Гасси.

— Я говорю правду. Я должен был раскрасить гнома в синий цвет.

Сержант ему явно не верил.

— Ты должен был встретиться с ворами, чтобы перекрасить гнома в синий цвет. Значит ты знаешь, кто они такие.

Гасси явственно услышал звук, который издавал Уилф, проводя пальцем по горлу.

— Только одного, но я не могу назвать его имени.

Присцилла попыталась помочь.

— Мы знаем одного из них. Это Уилф, который ходит в нашу школу.

Тогда заговорил дядя очень злым голосом:

— Боюсь, сержант, от моего племянника вы мало чего добьетесь. Результат плохого воспитания.

Никто из детей не смог сдержаться, услышав это. Франческо сказал:

— Никто не может говорить, что мы плохо воспитаны. Нас отлично воспитывали до землетрясения.

— Отлично, — подтвердила Анна. — Гасси впервые сделал что-то плохое, а раньше — никогда.

Гасси был взбешен.

— Я и сейчас ничего плохого не делал. Именно я выбрался из мешка и позвал близнецов, чтобы они вызвали полицию, и именно я запер воров в доме. Если бы я этого всего не сделал, то их бы не поймали.

Сержант посмотрел на констебля, который вел записи.

— Возьмите фонарик и посмотрите в саду, нет ли там мешка и веревки.

Пока констебля не было, мистер Аллан сказал:

— Если то, что этот мальчик говорит, правда, а я думаю —это так — его надо наградить. Это было очень смело с его стороны — забрать ключ из двери. Мне страшно подумать, что бы было, если бы воры его заметили.

Пока еще никто не успел ничего ответить, а по разъяренному лицу Сесила было понятно, что он собирается что-то сказать, вернулся констебль, в руках которого были мешок и веревка.

— Вот, — сказал Гасси, — видите, я говорю правду.

Гасси просто раздулся от гордости. Этого уже Сесил стерпеть не смог.

— Если сержант закончил с тобой, Огастес, то шагом марш в постель. Я с тобой утром поговорю.

— И вы тоже идите, дорогие мои, — сказала Мейбл Франческо и Анне. — Через минуту я принесу всем горячие напитки.

Сесил почти заорал:

— Только не Огастесу.

И тут случилась очень странная вещь. Мейбл, одетая в красивый халатик, с волосами, не торчащими в разные стороны, а распущенными, вдруг выдохнула:

— Огастесу более, чем двум другим, нужен сейчас горячий напиток. Он был ночью на улице в одной пижаме, и к тому же он перевозбужден, потому что — правильно сказал мистер Аллан — он повел себя как смелый маленький мальчик. Поэтому извините нас, сержант, — и даже не взглянув на Сесила, она вывела детей из гостиной.

Глава 31

КОНЕЦ ИСТОРИИ

Даже если вы не спали ночью, это не меняло правил Данроамина. Поэтому детей разбудили в обычное время, и они, все еще наполовину сонные, спустились к завтраку.

Гасси уже не чувствовал себя так хорошо, как ночью.

— Как ты думаешь, — шепотом спросил он Франческо, —того, что я собирался перекрасить гнома в синий цвет, достаточно, чтобы поместить меня в дом для детей?

Франческо понятия не имел, но до появления с'Уильяма он все равно оставался главным.

— Не думаю. Но даже если это так, то я поеду с тобой. Надеюсь, у мадам Скарлетти найдется место для Анны.

Этот завтрак был еще ужаснее, чем обычно. Все говорили шепотом. Гасси потом сказал, что дядя был похож на небо перед грозой, а тетя — на мышку в лапах кошки.

После завтрака Сесил сделал объявление.

— Сегодня утром ты останешься в своей комнате, Огастес. Ты можешь понадобиться полиции.

По дороге наверх Франческо прошептал Гасси:

— Слава богу, только тебе надо сидеть в комнате. Я боялся, что нам всем придется, и волновался из-за Бесс и курочек.

— Я тоже об этом думал, — согласился Гасси. — Но я решил, что вряд ли он запрет дверь, поэтому можно будет выбраться.

Франческо с грустью посмотрел на Гасси.

— А вот это уже плохие мысли. Иногда мне кажется, ты никогда не научишься правильно вести себя в Англии.

Когда Франческо с Анной ушли, а Мейбл убрала комнату, Гасси стало очень скучно. Он высунулся из окна, раздумывал о приключениях прошлой ночи и представлял, как бы выглядел гном, перекрашенный в синий цвет. Потом он услышал звонок в дверь и решил, что это полиция. Он надеялся, что за ним придут, но ничего не произошло. Опять зазвонил звонок. На этот раз Гасси на цыпочках прокрался к лестнице, чтобы посмотреть, кто пришел. Мейбл вышла с кухни, вытирая руки о фартук. Она открыла дверь, но Гасси не мог видеть, кто там стоял. И тогда он услышал знакомый голос:

— Доброе утро, миссис Докси.

Гасси сделал один прыжок и уже стоял, обнимая сэра Уильяма за пояс.

— О, как хорошо, что вы вернулись. Анне надо учиться у этой мадам Скарлетти. Франческо становится старым ворчуном, а меня могут отправить в приют, потому что у меня неприятности с ворами.

Сэр Уильям всегда и везде был одинаковым. У него теперь не было верблюда Муззафа, на котором он приехал в лагерь № 1, но во всем остальном он был точно такой же.

— Я встретил Франческо и Анну по дороге. Я предложил им вместе сходить на ленч. — Он повернулся к Мейбл: — Мне бы хотелось поговорить с мистером Докси, сказать буквально пару слов, если он, конечно, не возражает. Мне бы хотелось взять и Гасси в ресторан, который, как они сказали, называется «Бутон лотоса».

В «Бутоне лотоса» сэр Уильям, не разрешая говорить всем одновременно, умудрился получить более или менее полную картину их пребывания в Данроамине. Выслушав все до конца, он повернулся к Франческо.

— Так или иначе, тебе удалось со всем благополучно справиться. Ваш дядя согласился продать картину, и я сейчас же займусь этим делом. А пока вам нужно первым делом купить Уолли велосипед. Ему будет приятно, если велосипед будет ждать его дома, когда они приедут.

Анне он сказал:

— А ты можешь теперь стать великой балериной. Вчера вечером мне звонила мадам Скарлетти и сказала, что согласна тебя учить, а на это время хочет, чтобы ты жила у нее. С ней живет девушка Мария, которая за тобой присмотрит.

Потом он повернулся к Гасси.

— Глупая, конечно, идея перекрасить дядиного гнома в синий цвет, но я так понял, что в этом заключается единственное твое преступление. Ты знал, что твой дядя не любит детей, и не старался ничего сделать, чтобы изменить его мнение. Я выясню, какие есть школы-пансионы для мальчиков; я слышал — есть очень даже неплохие, где вы бы не только учились, но и хорошо проводили часы досуга. А сейчас нам надо подумать, что делать на каникулах, ведь и у Анны тоже будут каникулы. Вы, конечно, можете вернуться в Данроамин. — Дети нахмурились. — На самом деле вам нужно повидаться с тетей, потому что она вас очень полюбила. Ну что, у кого какие идеи?

Странно, но вдруг, ни секунды не подумав, все трое высказали одну и ту же мысль.

— Домик на колесах, — сказал Франческо.

— Не такой, который лошадь возит, как Того, — пояснил Гасси. — Но такой, который стоит на одном месте.

Анна кивнула:

— На ферме Уолли. В их доме на всех не хватит места.

Сэру Уильяму это понравилось. Таким же голосом, как когда-то он произнес: «Военные говорят, что дорогу завтра откроют. А значит, завтра мы можем полететь в Стамбул», сэр Уильям сказал:

— Хорошо. Я поговорю с папой Уолли, как только они вернутся домой. Идея с домом на колесах мне нравится. В любом случае стоит попробовать. Теперь уж я никуда не денусь и буду поддерживать с вами связь.

Франческо улыбнулся.

— Надеюсь. Это большое утешение — знать, где вы находитесь.