Дуэт (№2) - По зову сердца

Он затих.

Джинни выпрямилась. Спина болела сильно, но такую боль можно вытерпеть. Она заковыляла к двери, решив выбраться отсюда, пока Брэд не пришел в себя. Пока не набросился на нее вновь. Хромая, Джинни добралась до холла и потащилась к лестнице. Только бы попасть в свою комнату, взять одежду. Ей не хотелось думать, что Брэд, возможно, уже мертв.

Каким-то чудом Джинни поднялась по лестнице. И тут за спиной послышались шаги. Она скользнула в комнату и поспешно заперлась изнутри.

Только включив свет, Джинни поняла, где находится. Седьмой номер. Комната Джесс. И чемодан все еще стоит в углу… И дверь оказалась не заперта.

Впрочем, обдумывать это обстоятельство было некогда, Джинни дотянулась до ночного столика, сняла телефонную трубку и набрала номер полиции.

— В «Мейфилд-Хаус» проник преступник, — быстро заговорила она. — Я оглушила его настольной лампой. Он либо без сознания, либо мертв. — Ее взгляд ^пал на бледно-розовый конверт, валявшийся на полу возле кровати. — Срочно выезжайте. Он в дальней спальне на нижнем этаже.

Джинни повесила трубку, сердце ее бешено колотилось. Как бы добраться до своей комнаты… и одеться? Боль в спине не отступала. Она потерла поясницу.

И тут снова увидела конверт. Чтобы не наклоняться, Джинни попыталась ухватить его пальцами ноги и поднять.

Письмо было адресовано Ричарду Брайанту.

Джинни извлекла из конверта записку и прочитала ее. Уэст-чопский лес… красный маршрут… Ричард.

Итак, теперь ясно, куда отправилась Джесс. В некий лес, именуемый уэст-чопским. По красному маршруту. На встречу с Ричардом.

Уэст-чопский лес. Где же это? Джинни не знала, куда делась карта. Ничего, можно спросить любого прохожего.

Но прежде всего необходимо одеться.

Вечернюю тишину прорезали звуки сирен. Джинни поняла: нужно спешить, чтобы выбраться из гостиницы до прибытия полиции. Иначе она потеряет слишком много времени. Необходимо отправиться на выручку к Джесс. А больная спина — черт с ней.

В холле «Мейфилд-Хауса» Лайза обнаружила книгу под названием «Остров» — телефонный справочник и неистощимый кладезь полезной информации о Вайнарде. Согласно этой бесценной книге Мелани и Боб Гэллоуэй проживали в Чилмарке на Ти-лейн. Пока Лайза искала адрес, Филип поднялся в комнату Джесс, осмотрел ее вещи и нашел в сумочке ключи от машины.

Когда «ягуар» выехал на Норт-роуд, Филип вдавил в пол педаль газа. Машина понеслась в сторону Ти-лейн.

— Только бы это была она, — вздохнула Лайза.

— Никаких сомнений, — бросил Филип. — В Вайнарде всего пять семейств с такой фамилией и среди них только одна Мелани. — Сбросив скорость, он стал всматриваться в надписи на почтовых ящиках у ворот. — Вот чего я не понимаю: если бы Джесс решила навестить Мелани, то как бы она сюда добралась?

— Филип, мы не знаем, здесь она или нет.

— Давай надеяться, что здесь.

Филип предположил, что Ричард встретился где-то с Джесс и отвез ее сюда, чтобы познакомить с Мелани и навсегда покончить с умолчаниями и ложью. Наверное, он согласился показать Джесс и Сару. Маленькую девочку с загипсованной ногой, по словам Джесс, похожей на нее.

Филип очень надеялся, что дело обстоит именно так, но внутренний голос советовал ему не слишком рассчитывать на это.

— Вот!

Лайза указала на почтовый ящик в форме дикой утки с табличкой «Гэллоуэй».

Филип вгляделся в темноту, но с дороги дома не было видно. Глубоко вздохнув, он съехал на подъездную дорогу — узкую, с обеих сторон обсаженную деревьями. Машину тряхнуло, и колеса попали в две глубокие колеи. Фонарей не было, только свет луны пробивался сквозь ветви деревьев и освещал дорогу.

— Как они здесь живут? — прошептала Лайза. — Здесь так уныло…

Что-то черное и пушистое пробежало в лучах фар. На спине у пушистого существа Филип разглядел белую полосу.

— Скунс! — воскликнула Лайза.

Филип выключил фары и тут же включил снова. Скунс, свернув с дороги, скрылся за Деревьями.

— Мне что-то не по себе, — призналась Лайза.

— Это потому, что ты городская девчонка.

— Да сам-то ты кто?

— Я — другое дело.

— Кто же?

— Городской мальчишка.

— Очень смешно.

Филип подумал, что это место не предназначено для живых существ. Скунс — еще куда ни шло. Но люди здесь жить не должны.

Впрочем, он не сказал об этом вслух.

Дорога свернула влево. У крыльца уже стоял коричневый «бронко» с номерными знаками «Кейп-Код и острова», штат Массачусетс. Дом оказался невысоким, квадратным, таким же серым, как большая часть строений на острове. Сквозь окна — два слева от входа, два справа, — закрытые аккуратными белыми жалюзи, лился свет. Теперь было видно, что входная дверь выкрашена в ярко-красный цвет.

— Уютно, — заметила Лайза.

— Только что ты говорила, будто тут уныло.

— Правильно. Но и уютно.

— «Бронко». Уж не машина ли это Ричарда?

— По-моему, у нас с тобой есть возможность выяснить.

Филип взглянул на Лайзу. Та внимательно рассматривала дом.

— Как по-твоему, мы правильно поступаем?

Лайза повернулась к нему:

— Не имею понятия.

— Идем.

Когда они подходили к крыльцу, входная дверь отворилась, и из дома вышел мужчина с аккуратно подстриженной бородкой в майке с надписью «Менемша блюз».

— Вы не заблудились? — окликнул он молодую пару.

— Думаю, нет, — отозвался Филип, — если только вы Боб Гэллоуэй.

— Это я и есть.

Похоже, он был сверстником Филипа и Лайзы.

— Ваша жена дома? — спросила Лайза.

Боб Гэллоуэй скрестил на груди руки.

— А в чем дело?

Первым нашелся Филип:

— Мы друзья семьи Брэдли и хотели бы поговорить с Мелани.

Внимательно посмотрев на них, Боб Гэллоуэй вошел в дом, оставив дверь открытой. Филип и Лайза последовали за ним в небольшую, чисто прибранную комнату с камином. Здесь стояли детский столик, два стула, диван, покрытый клетчатым пледом, и лошадка-качалка. А напротив камина — два книжных шкафа, на верхних полках которых разместились фотографии (видимо, семейные) в прямоугольных и овальных рамках. Нижние полки шкафов были плотно уставлены книгами. Запах жаркого или бифштекса, доносившийся из кухни, напомнил Филипу, что он ничего не ел с самого утра. Впрочем, это не имело значения: кто же станет думать о еде, когда…

В комнату вошла молодая женщина в полосатом льняном платье. За ее спиной стоял Боб Гэллоуэй.

— Вот и Мелани, — сказал он.

Где-то в темноте закричала ночная птица. Филип назвал себя и представил Лайзу.

— Мы ищем женщину по имени Джесс Рэндалл, — пояснил он. — Раньше ее звали Джессикой Бейтс. Вы не видели ее?

Филип пристально посмотрел на Мелани — не мелькнет ли что-нибудь в ее глазах? Нет, ничего. Она посмотрела на Лайзу, затем на Филипа.

— Нет, — сказала Мелани, — я не знаю эту женщину. А вы, — обратилась она к Лайзе, — случайно не Лайза Эндрюс из сериала «Девоншир-Плейс»?

— Она самая. — Лайза взяла Филипа под руку.

— Боже, да мы не пропускаем ни одной серии!

Лайза слабо улыбнулась. Филип отметил, что ее узнали при нем впервые. Не надоело ли Лайзе, что ее постоянно узнают? Наверное, надоело, возможно, она страдает из-за этого. Филип от души пожалел ее.

— Благодарим вас, — сказала Лайза. — А вы уверены, что не слышали имени Джессики Бейтс или Джесс-Рэндалл?

Мелани покачала головой:

— Увы!

Филип поверил ей. А еще он убедился, что Мелани Гэллоуэй действительно ведет тихую размеренную жизнь и, судя по всему, вполне ею довольна. Значит, они не имеют права нарушать душевный покой Мелани.

Камни и корни деревьев расцарапали щеку Джесс. Она открыла глаза, отбросила с лица сухой лист и застонала.

Ночной лес ответил ей зловещей тишиной. Туман уже поднимался в неподвижном воздухе.

Джесс с трудом села и дотронулась до больной ноги. Лодыжка распухла.

— О-о-о… — застонала Джесс.

Голова болела, и ее била дрожь. Растерев руки и плечи, она стряхнула прилипшие сосновые иглы и обломки сухих листьев.

Земля под ней была влажной: Джесс попыталась подняться, опираясь на руки, но поврежденная нога не выдержала веса тела, и она вновь рухнула на землю.

— Помогите! — крикнула Джесс, но крик вышел слабым, и она поняла, что никто ее не услышит, разве что ночные звери или таинственные призраки, спрятавшиеся в лесу.

Почему Ричард не пришел? Зачем обманул ее? Зачем прислал записку в том конверте? Уж не оранжевую ли юбку Карен видела она, теряя сознание? Что понадобилось Карен в этом месте?

«Видно, мне суждено умереть здесь, в лесной чаще на острове. И никогда больше я не увижу своих детей — Чака, Мору и Тревиса — тех, кого растила и любила, порой непослушных и неблагодарных, но, безусловно, преданных детей.

Будет ли им недоставать меня, если я уже не выйду из этого леса?»

А ведь Джесс в самом деле недостойно поступила с Морой. Много лет Мора считала себя единственной дочерью Джесс. И вдруг сейчас от нее требуют, чтобы она уступила место в материнском сердце неизвестной, безымянной «другой» дочери. Сколько бы Мора ни изучала психологию, она не сможет объективно оценить эту ситуацию. Всю жизнь Мора будет пристрастна к Мелани, Саре и к тому, кого когда-то любила Джесс, — к Ричарду.

Теперь надежды обрести первого ребенка рухнули, и Джесс хотелось только вернуться домой и смириться с тем, что она узнала за эти дни. Оказывается, отец, не склонный или неспособный выказывать чувства, так любил Джесс, что взял на себя заботу о ее дочери, устроил жизнь девочки наилучшим, как ему представлялось, образом. Теперь Джесс надеялась, что сможет принять свое прошлое таким, каким оно было. Поэтому Джесс вовсе не хотелось умирать в лесу. Она мечтала вернуться домой.

Но Джесс лежала на земле не в силах сдвинуться с места и гадала, долго ли продержится и скоро ли обнаружат ее тело. По щекам Джесс текли слезы, обильные и тихие, как осенний дождь.

Ничего, она доберется до этого сукина сына и прикончит его. Если справилась с Брэдом, то и шакал по имени Ричард получит свое.

«Ричард», — повторила про себя Джинни, выехав на шоссе на пикапе Дика. Это имя она слышала миллионы раз еще тридцать лет назад. «Вот увидишь, Ричард обязательно приедет за мной», — твердила целыми днями пятнадцатилетняя Джесс. И этот самый, Ричард так и не приехал. Он сбежал сюда, на остров. Джинни отчасти понимала его. Вайнард во всех отношениях привлекательнее «Ларчвуд-Холла». А «Мейфилд-Хаус» — куда более достойное место, чем квартирка без горячей воды, где пришлось бы ютиться Ричарду, Джесс и ребенку. Ведь если бы Ричард женился на Джесс, ее отец, конечно же, не стал бы помогать им деньгами.

Но и сейчас, как три десятилетия назад, Ричард ничтожен и жалок. Какими бы россказнями он ни пудрил Джесс мозги, его поступки говорят сами за себя.

И Джинни убьет этого сукина сына за то, что он опять пытается обмануть Джесс.

Когда начал накрапывать дождь, она смачно выругалась и включила «дворники».

Хорошо еще, что машина Дика оказалась в гараже. К счастью, Дик оставил ключ зажигания в замке. Но, по правде говоря, Джинни была не в силах по-настоящему радоваться этим маленьким подаркам судьбы. У нее кошмарно болела спина, а она во что бы то ни стало должна отыскать Джесс.

Притормозив, Джинни опустила стекло и крикнула человеку в желтом плаще:

— Эй, как попасть в Уэст-чопский лес?

Желтый плащ притворился, что не слышал вопроса, и скользнул в темный подъезд.

— Козел, — бросила ему вдогонку Джинни.

Она решила выехать на Спрингс-стрит, сделать небольшой круг и оказаться в начале Мейн-стрит. Можно заехать в «Тисбери инн». Там наверняка найдется хоть кто-то с головой на плечах.

Джинни не ошиблась. Портье был на месте. Доковыляв до его стойки, она спросила:

— Мне нужно в Уэст-чопский лес. Где это?

Портье улыбнулся:

— Для пикника погода мало подходит, не так ли?

Не обращая внимания на боль в спине, Джинни склонилась над стойкой и рявкнула:

— Черт побери, говорите, как туда проехать. Речь идет о жизни и смерти.

Должно быть, портье испугался, увидев перед собой с трудом передвигающуюся женщину в мокром нейлоновом костюме. Джинни все-таки успела одеться до появления полиции, но два дня не мылась и не обновляла косметику. Наверное, портье хотелось, чтобы она убралась из гостиницы как можно скорее, но ей не было до этого никакого дела. Портье объяснил Джинни, как ехать, и она потащилась к выходу.

Джесс засыпала и просыпалась. Дождь усиливался и больно хлестал ее; земля все больше пропитывалась водой.

Перестав плакать, Джесс окончательно очнулась и стала всматриваться в ночь.

Один раз она попыталась ползти по тропе, но корни и палки врезались в тело, так что пришлось оставить попытки. Теперь, лежа неподвижно, Джесс спрашивала Бога, за что Он сотворил с ней такое, просила Его не продлевать мучений и позволить ее душе отойти с миром.

Она вспомнила, как читала когда-то о религиозной философии индусов, которые убеждены, будто люди являются в мир, чтобы решить проблемы, не решенные ими в прошлых воплощениях. Если идея переселения душ верна, значит, скоро Джесс вернется на Землю другим человеком и уже никогда не узнает, сопутствовало ли счастье Чаку, Море и Тревису и открыл ли кто-то Мелани тайну ее рождения.

Впрочем, скоро Джесс Бейтс Рэндалл уже не будет на свете.

— Джесс!

В шуме дождя ей померещилось, будто ее окликнули. Джесс подумала, что духи леса начали разговаривать с ней. Наверное, она потеряет рассудок, а потом жизнь.

— Джесс! Где ты?

Она затаила дыхание и прислушалась.

— Джесс!

Голос явно приблизился.

— Джесс! Это я, Джинни!

Джесс прикрыла лицо руками и разрыдалась. Джинни! Джинни здесь!

— Джинни! — крикнула она, насколько хватило сил. — Я здесь! Не могу идти.

— Где — здесь? Где?

— Не знаю. Я оступилась…

Слезы душили ее, и она едва говорила.

— Только не молчи! — приказала Джинни. — Я найду тебя.

— Я не могу… Не знаю, что говорить…

— Расскажи мне, какая у тебя замечательная подруга. Ведь я все-таки тебя отыскала, хотя, сама едва хожу. Между прочим, ты до чертиков нас всех напугала.

— Кого — всех?

— Меня, Лайзу, Филипа, Дика.

Где-то неподалеку хрустнула ветка.

— Джинни, — негромко предупредила Джесс, — только не споткнись.

— Тьфу, черт!

Наступило молчание. Дождь лил как из ведра.

— Эй, что с тобой все-таки случилось? — спросила Джинни.

— Я же тебе сказала. Оступилась. Упала. Похоже, сломала ногу. Идти совсем не могу.

— Где Ричард?

— Он не появился.

— Это я заметила.

Джесс уронила голову.

— Джинни, пожалуйста…

— Послушай, я вообще-то не знаю, как тебя отсюда вытащить. Сама понимаешь, взвалить тебя на спину мне не удастся.

— Тогда я подожду, пока ты кого-нибудь привезешь.

— Дождь хлещет, Джесс.

— Я пришла сюда засветло. Так что потерплю еще полчаса.

Джинни задумалась. Вдруг в стороне хрустнул кустарник. Джесс замерла от страха.

— Боже, Джинни, что это?

— Не знаю.

— А если это медведь? Или…

— Джесс! — Мужской голос прозвучал так близко, что обе женщины застыли в ужасе. — Джесс, где ты?

Превозмогая боль, Джинни наклонилась, схватила Джесс за руку и приложила палец к ее губам. Но Джесс оттолкнула ее.

— Ричард! — закричала она. — Я здесь!

Джинни плюнула с досады. Надо быть последней дурой, чтобы выдать себя человеку, который бросил ее здесь умирать. Теперь он, конечно же, еще раз попытается убить Джесс.

Глава 24

— Карен сейчас подойдет, — сказал Ричард и придвинул стул к кровати Джесс.

Она лежала в чистой больничной палате. Ее загипсованная нога по распоряжению врачей была высоко поднята.

Джинни стояла по другую сторону кровати, вцепившись в металлическую спинку. В вертикальном положении боль немного утихала.

— При чем здесь твоя мерзкая сестра? — спросила она. Джесс бросила на подругу взгляд, говоривший: «Заткнись!», но Джинни не обратила на это внимания. Хотя Карен — Живой Труп прибежала к Ричарду и рассказала ему о том, что и где случилось с Джесс, Джинни не считала ее союзницей. Равно как и Ричарда.

Ричард уселся на стул.

— Она не хотела причинить тебе боль. Карен надеялась, что убедит тебя уехать. Ей нужно было, чтобы вы все уехали.

— Она назначила мне встречу в лесу, — пояснила Джесс подруге. — И подписалась именем Ричарда.

— Всю эту историю затеяла она, — решительно возразила Джинни. — Карен написала письмо. И позвонила по телефону.

И Джесс, и Ричард кивнули.

— Так за каким чертом ей прогонять нас теперь? Откуда такая перемена?

— Наверное, она передумала, — предположила Джесс. — Карен испугалась, что кто-нибудь увидит нас с Мелани вместе.

Ричард прикрыл глаза.

— Если бы я только знал, что так терзало Карен много лет. Джинни фыркнула:

— Стеклышки на пляже. Может, в них ключ к разгадке?

— Я никогда не задумывался… — Ричард спрятал лицо в ладонях. — Господи, да я понятия не имел…

Джесс коснулась его руки.

— Ричард, я все еще чего-то не понимаю. Зачем Карен это понадобилось? Почему она решила связаться со мной через тридцать лет? И вот что еще… Она положила свою записку в конверт от одного из моих писем к тебе. Из тех, что я посылала из «Ларчвуда». Откуда у нее мои письма?

— Не спрашивайте его, — сказала Карен, неожиданно появившись в дверях палаты. На ней была длинная оранжевая юбка — точно такая же, как и та, что Джесс заметила между деревьями. В руках она держала шкатулку, похожую на ящичек для сигар. — Он этих писем не видел. Мне очень жаль, Джесс, что вы повредили ногу. Я не хотела причинять вам вреда…

— Карен, о каких письмах ты толкуешь? — перебил ее Ричард. — Джесс, ты писала мне письма из «Ларчвуда»?

— Могу подтвердить, — вмешалась Джинни. — Да это были не письма, а целые романы. Каждый Божий день.

Ричард взял Джесс за руку:

— Джесс, я не получал никаких писем. Я не знал…

— Конечно, не знал, — кивнула Карен. — Их пересылали отцу Джесс.

Теперь растерялась даже Джинни. Ричард взял у сестры ящичек и извлек оттуда пачку розовых конвертов, перевязанных лентой.

— Здесь еще есть газетная вырезка, — сказала Карен. — Извещение о свадьбе Джесс. Благодаря этому я узнала ее новую фамилию и нашла ее гринвичский адрес.

Взгляд Джесс был прикован к пачке старых писем.

— Ничего не понимаю, — изумилась она. — Где вы их взяли?

Карен засмеялась — печально, почти горько. Этот смех вызвал у Джинни что-то похожее на сочувствие, хотя минуту назад она не поверила бы, что способна испытывать сочувствие к Живому Трупу.

— Я нашла этот ящик в потайном отделении старого письменного стола, — объяснила Карен.

— Какого еще письменного стола? — удивился Ричард.

— Того, что я приобрела на распродаже несколько лет назад.

Ричард тряхнул головой.

— Погоди. Ты купила на распродаже стол, а в нем лежали письма, предназначавшиеся мне? Карен, но это невероятно.

— О нет, — торжественно возразила Карен, и ее взор устремился куда-то вдаль. — Один домовладелец из Уэст-Чопа распродавал старую мебель. Много лет назад я прибирала и стряпала в этом доме. Его снимал каждое лето человек, называвший себя Гарольдом Диксоном.

Джинни прислонилась к стене. Ей никак не удавалось уловить смысл в словах Карен. Она посмотрела на Джесс, но та была сбита с толку так же, как и Ричард.

— Я знала, что глупо с моей стороны, — продолжала Карен с тем же отсутствующим видом, — влюбиться в курортника. Но он был красив и очень добр ко мне. И не рассердился, когда после смерти мамы я сказала, что не могу уехать с ним из-за Мелли. Он не рассердился. Он все так же приезжал каждое лето и любил нас обеих — Мелли и меня. И я не знала, что его звали не Гарольдом Диксоном. Его настоящее имя — Джеральд Бейтс.

В палате воцарилось тягостное молчание. Далеко не сразу до Джинни наконец дошло, о чем говорит Карен.

Джесс тоже наконец все поняла.

— Мой отец? Это был папа?

— Я звала его Бритом, а он называл меня Янк. И я не думала, что он мне лгал.

Джесс стала белой как больничная простыня.

— О нет… — выдохнула она.

— Да, — твердо возразила Карен, в глазах ее стояли слезы. — Он любил меня, по-настоящему любил. Сначала, наверное, он приезжал посмотреть на Мелли. Увидеть, как она растет, убедиться, что ей хорошо. Конечно, Брит не собирался заводить здесь, на острове, роман. Но потом влюбился в меня. Это не было шуткой. — Карен дотронулась до отшлифованного морем стекла в серебряной оправе, которое висело у нее на груди. — А потом он не приехал. И не приезжал уже никогда. Прошли годы, и его домовладелец устроил распродажу. Мне захотелось купить что-нибудь на память о нем, и я выбрала этот стол. Брит работал за ним в кабинете, приезжая сюда. И только в этом году мне понадобился тайник для моих любимых стеклянных камешков, и я наткнулась на это отделение. Только тогда я узнала, кто он на самом деле.

— И он оказался отцом Джесс, — заключил Ричард.

Карен кивнула:

— И дедом Мелли. Не знаю, зачем он хранил эти письма. Возможно, хотел когда-нибудь отдать их Ричарду.

— Но как они попали к нему?! — воскликнула Джинни. — Ведь Джесс отправляла их Ричарду. По почте. Я не раз видела… О Боже! — вдруг воскликнула она.

— Все письма лежали в большом конверте, на котором был написан адрес Джеральда Бейтса, — сообщила Карен. — Вот так я узнала настоящее имя того, кого считала Гарольдом Диксоном. Я разозлилась так, что уничтожила большой конверт, но обратный адрес…

— Бад Уилсон, — перебила ее Джинни. — Недоумок шериф по совместительству был почтмейстером.

— Точно, — подтвердила Карен. — Письма отправлял Бад Уилсон.

— Он не отправлял твои письма по назначению, Джесс, — задумчиво пояснила Джинни.

В глазах Джесс застыл немой вопрос.

— Наверное, папа подкупил и его, — наконец сказала она.

— Видимо, ваш отец очень любил вас, — заметила Карен. — Когда-то я думала… — Она отвернулась и уставилась в окно. — Я думала, что он любил и меня. Но я не видела его столько лет…

— Сколько лет? — осторожно спросила Джесс.

— Последний раз он был здесь в восемьдесят втором году. После этого все мои письма к нему возвращались.

Джесс отвела взгляд от Карен.

— Он умер в октябре восемьдесят второго.

Если до сих пор атмосфера в палате была удушливо тяжелой, то теперь воздух стал вязким. Казалось, здесь невозможно дышать, как будто кто-то нажал на кнопку «пауза» на пульте дистанционного управления. Карен опустила голову.

— Значит, он все-таки любил меня, — проговорила она. — Он меня не бросил. Он умер.

— Да, он умер, — подтвердила Джесс.

Карен ахнула и опять дотронулась до сувенира на груди. — А я и не знала, что он ездил в Вайнард, — призналась Джесс.

— Двенадцать раз, — сказала Карен. — Каждое лето.

— Отец видел, как растет моя дочь.

— Да, Джесс. Он был добрым человеком. Он любил Мел-, ли и меня. На свой особый британский манер. — Карен погладила стеклянную драгоценность и закрыла глаза. — Понимаете, для меня он был Брит… Я уже говорила… А он звал меня Янк…

И Карен погрузилась в мир воспоминаний, недоступный ни для одной живой души, кроме ее собственной.

— Не понимаю, Филип, почему ты не объяснил Мелани, — сказала Лайза, когда он остановил машину Джесс на стоянке возле больницы.

Филип выключил мотор и улыбнулся:

— Да все дело в том, что Мелани не такая, как мы. У нее нормальная семья, и ей не приходится заниматься нелюбимым делом. По крайней мере такое у меня сложилось впечатление. Мелани удалось остаться собой.

— О чем это ты?

— В частности, о том, что образ жизни респектабельного юрисконсульта мне претит. Не знаю, связано это с моим прошлым или нет. В общем, по-моему, Мелани по-настоящему счастлива. Мы не имеем права разрушать ее счастье, потому что наши жизни сложились… несколько не правильно.

— Наши жизни? Говорите, пожалуйста, за себя, господин адвокат. Лично я вполне довольна. Между прочим, я — звезда Голливуда, возможно, вы не обратили на это внимания.

— Да нет, обратил. Но при этом подумал, что, может, и тебе не всегда приятно быть звездой.

— Ты не понимаешь, о чем говоришь.

— Лайза, ты милый, хороший, добрый человек. Как же в твоей жизни появился Брэд? Извини, но меня не устроит объяснение вроде того, что в него вдруг вселился дьявол и он однажды утром приставил тебе нож к горлу без всяких причин. Этот человек с самого начала намеревался шантажировать тебя или Джинни.

Лайза отвела взгляд, и Филип погладил ее по руке:

— Лайза, я очень хорошо отношусь к тебе. Наверное, я полюбил тебя, хотя не вполне понимаю точное значение этого слова. Ты вернешься в Лос-Анджелес и будешь жить своей жизнью, но прошу тебя, посмотри по-другому на то, что происходит, иначе нарвешься на нового Брэда Эдвардса. Я не желаю тебе такого.

Ее топазовые глаза подозрительно заблестели. Филип скорее умер бы, чем причинил ей боль, но сейчас он чувствовал, что прав. Знал, что обязан помочь Лайзе разобраться в себе. Она будет честна с ним лишь в том случае, если перестанет обманывать себя.

— Ты прав, — помолчав, призналась она. — Хотя еще многого не знаешь.

Дождь яростно бил в ветровое стекло.

Филип взял Лайзу за руку.

— Я весь внимание.

— Вначале Брэд собирался судиться с Джинни за наследство Джейка. Ему нужны были деньги на адвокатов. Я не могла их достать. Хорошо зная Джейка, я понимала, что, если он составил завещание в пользу Джинни, обойдя собственных детей, значит, имел на то основания. Я пыталась объяснить Брэду, что Джейк не мог находиться под влиянием Джинни. Она просто любила мужа. В известном смысле он спас ее от гибели. По-моему, всех, кто был у нее до Джейка, мама просто использовала. Если он оставил ей деньги, значит, сам так пожелал. Джинни, кстати, отказывалась, но он проявил твердость.

— Значит, Брэд прибег к шантажу после того, как ему не удалось раздобыть денег, чтобы возбудить процесс против Джинни?

— Ну да, — ответила Лайза. — И тогда я поняла, что Брэд никогда меня не любил, а только использовал, чтобы добраться до денег. И ведь Джинни пыталась мне это объяснить…

— И ты прогнала его?

— А как же иначе! Он потребовал, чтобы я выбрала его или Джинни. До двадцати пяти лет я не знала» ее. Да, она несколько… эксцентрична. Но я люблю ее, потому что она моя мать.

Филип поднес к губам руку Лайзы:

— Ты даже не представляешь себе, какая ты замечательная.

— Думай что хочешь, Филип. Но мне нравится сниматься на телевидении.

— Сниматься — допускаю. А быть звездой?

Лайза улыбнулась:

— Признаться, нет. Терпеть не могу видеть свое лицо на обложках журналов. Ненавижу, когда меня узнают на улицах.

Филип улыбнулся:

— Так я и знал. Ты слишком сложная натура, чтобы увлекаться подобной мишурой, и к тому же очень страстная.

Она прижала ладони к его щекам.

— Скажи на милость, откуда тебе известно, что я именно такая?

Не ответив, Филип погладил ее по волосам, стер слезы со щек и поцеловал. Языки их соприкоснулись — сначала чуть-чуть, потом сильнее, напористее. И пламя вспыхнуло.

— Поняла? — спросил Филип, оторвавшись от ее губ. — Ведь ты забыла, что мы сидим в машине возле травматологической больницы.

— Забыла. — В голосе Лайзы чувствовалось легкое смущение. — Похоже, я о многом забываю, когда ты рядом.

— Гм… Ладно, мы потом обсудим, как решить эту проблему. А сейчас я должен увидеть Джесс.

— Да-да, конечно. Не знаю, Филип, сколько мы еще здесь пробудем, но эту ночь я проведу с тобой.

На губах Филипа заиграла улыбка.

Брэд выжил. Дик сообщил Джинни эту неприятную новость, приехав в больницу. Брэд с тяжелым сотрясением мозга, но в сознании находился в этой же больнице, только в другом конце коридора.

Филип и Лайза осведомились о самочувствии Джесс и с изумлением выслушали историю Карен. Когда восклицания и вздохи закончились, Филип обратился к Джинни:

— Думаю, стоит заняться Брэдом. И лучше всего немедленно.

Джинни отметила мысленно, что все это время Филип не выпускал руку Лайзы.

— Все вы, ребята, забыли, что я тоже инвалид, и никому нет никакого дела до моей спины, которая адски болит.

— Может, попросить, чтобы тебя тоже положили в больницу? — предложил Дик.

— С ума сошел? Я больниц боюсь как огня.

— Тогда давайте действовать, — сказал Филип. — Разговор с Брэдом я беру на себя.

Джинни посмотрела на лежащую Джесс, на сидящего рядом с ней Ричарда, на Дика, Филипа и Лайзу. На Карен она не взглянула.

— Мама, Филип прав, — вставила Лайза. — Давай покончим с этим мерзким делом.

Дик обнял Карен за талию.

— А нам с тобой, — тихо проговорил он, — лучше оставить Ричарда и Джесс. Им есть о чем поговорить.

Джинни поняла, что ее тоже выпроваживают и спорить не имеет смысла.

— Хорошо, идем, — нехотя согласилась она. — Я пойду с вами к Брэду. Но не гарантирую, что воздержусь от убийства.

— Врач говорит, что тебе надо пролежать здесь только одну ночь, — сказал Ричард, когда все вышли из палаты.

Джесс кивнула. Острая боль в лодыжке утихла, и теперь Джесс с трудом преодолевала сонливость. Чистые простыни вместо раскисшей земли, присутствие людей, ощущение вернувшейся жизни — все это согрело и успокоило ее.

— Я знал, что у Карен кто-то был, но ни разу не видел этого человека, — сказал Ричард. — И уж конечно, не думал, что это твой отец.

— Нет, один раз ты видел его, — возразила Джесс.

— Ах да, на похоронах твоей матери.

— Когда…

— ..на заднем сиденье… — Ричард провел рукой по волосам. — Когда он приезжал летом, Карен преображалась. Она была веселой и счастливой.

Джесс попыталась представить себе отца рядом с Карен. Она помнила, как сама не желала видеть отца, считая, что он не любит ее… А отец приезжал сюда, любил сестру Ричарда, любил дочь Мелани. Он был способен любить… По-своему, но способен.