Песни нашего двора

      И уже не помню я,
      Что со мной случилося.
      БЕЛОЧКА
      Белочка в лесу одна жила.
      Девочкою белочка была.
      Зайчик как-то лесом пробегал
      И покой у белочки украл.
      Загрустила белочка тогда,
      Места не находит, нету сна.
      Ушки есть у белочки и хвост.
      В лапках был мальчишка - серый крот.
      Зайка что-то много обещал,
      Но куда-то вскоре запропал.
      И скучает белочка одна.
      Не вдова она и не жена.
      Бог, однако, белку не забыл,
      Он бельчонка рыжей подарил.
      Но туманно сделалось в лесу:
      Алиментов белке не несут.
      Где же оказался наш косой?
      По лесу гуляет - холостой.
      У него любовь давно прошла.
      Белка ему больше не нужна.
      * * *
      Соловушка где-то в саду,
      Где-то в душистой сирени
      Песню поет о любви,
      Клянется любить без измены.
      Однажды вечерней порой
      Я перед ней провинился.
      Она торопливо ушла,
      А я не успел извиниться.
      Я ли тебя не любил?
      Я ли тобой не гордился?
      Следы твоих ног целовал,
      Чуть на тебя не молился.
      Жалости нет у тебя,
      Сердца в груди не имеешь.
      Ты недостойна любви,
      Если прощать не умеешь.
      Соловушка где-то в саду,
      Где-то в душистой сирени
      Песню поет о любви,
      Клянется любить без измены.
      РУССКОЕ СЛОВО
      Хотел бы я русское слово,
      Вам русское слово сказать.
      Быть может, совсем неприличное слово,
      Ах, слово же, мать твою так!..
      Возьмем, например, мужичонку.
      Задумал он в поле пахать,
      И там он кричит на свою лошаденку:
      "Пошла же ты, мать твою так!"
      И вот он лежит под забором,
      Себя он не в силах поднять.
      Ах, доля ты, русская доля народная,
      Долюшка, мать твою так!
      Година войны наступила,
      Народ весь пошел воевать.
      А русский мужик не горюет, не плачет:
      "Потерпим же, мать твою так!"
      Поймали враги партизанку
      И начали зверски пытать,
      Но нежные девичьи губы шептали:
      "Не выдам же, мать твою так!"
      Мужик наш с войны возвратится,
      Жена его выйдет встречать,
      А он широко-широко улыбнется:
      "Здорово же, мать твою так!"
      Сошлись на чужбине два брата
      И начали горько рыдать:
      "Здорово, Ванюха, здорово, Петруха,
      Здорово же, мать твою так!"
      * * *
      Опали листья, пришла пора жестокая.
      Я хода времени не в силах удержать.
      Стучится в двери старость одинокая,
      И некому бродягу приласкать.
      А мое сердце безудержно, словно птица,
      То затрепещет, то забьется, то замрет.
      Неужто сердцу тоже старость снится
      И зовет в последний перелет?
      Ах, эти стуки да и эти перебои,
      И на подъем мы нынче стали нелегки...
      Так неужели, друг мой, мы с тобою
      И в самом деле стали старики?!
      * * *
      Пропадай, моя жизнь невеселая.
      Счастья нет у меня впереди,
      А тоска, как могила, тяжелая
      Поселилась в усталой груди.
      Припев:
      Эх, была не была! Что кручиниться!
      Все равно только раз умирать!
      Так под песню разгульную, вольную
      Будем пить, и любить, и мечтать!
      Ты сыграй мне, цыган, на гитаре
      И, как прежде, мне песню пропой
      От вина и от песен в угаре,
      Хоть на миг я забудусь с тобой.
      Припев.
      Ну так что, если буду послушен я?
      От судьбы все равно не уйдешь.
      Но к ударам судьбы равнодушен я
      Нет любви - да и так проживешь.
      Припев.
      Соберемся в кружок мы теснее,
      Кого нет среди нас, помянем
      И, наполнив бокалы полнее,
      Еще раз нашу песню споем.
      ДВА ДРУГА
      Если есть на свете пламенных два друга,
      Так это друг мой и это я.
      И мы не сходим вечно с дружеского круга
      Куда товарищ, туда и я.
      Мы с другом песенку поем одним мотивом
      Поет и друг мой, пою и я.
      Одну шалаву мы любили коллективом
      Любил и друг мой, любил и я.
      И коллективом мы ходили к этой даме
      Ходил и друг мой, ходил и я.
      А денег не было - арапа заправляли,
      Заправит друг мой, добавлю я.
      А год прошел, дочь родила мамаша.
      Ходил и друг мой, ходил и я.
      Но мы не знаем, кто из нас двоих папаша.
      Возможно, друг мой. А возможно, я.
      Если есть на свете пламенных два друга,
      Так это друг мой и это я.
      И мы не сходим вечно с дружеского круга
      Куда товарищ, туда и я.
      * * *
      Костер давно погас,
      А ты все слушаешь.
      Густое облако
      Скрыло луну.
      Я расскажу тебе,
      Как жил с цыганами
      И как ушел от них
      И почему.
      В цыганский табор я
      Попал мальчишкою.
      В цыганку гордую
      Влюбился я.
      Но я не знал тогда
      Про жизнь цыганскую,
      Любви цыганской я
      Не знал тогда.
      Однажды вечером
      Взгрустнулось что-то мне,
      И я отправился
      К реке гулять.
      Гляжу: цыганка там
      С другим целуется,
      И злобный взгляд ее
      Ожег меня.
      Цыганка гордая
      Вперед подалася
      И тихо молвила
      В ночную мглу:
      "Я птица вольная,
      Люблю цыгана я
      И за любовь свою
      Всегда умру".
      Как это водится,
      Цыгане табором
      Кочуют издавна
      Средь рек и гор.
      А та цыганка мне
      Всю жизнь испортила
      И отняла навек
      Покой и сон.
      КОЛЕНКАМИ НАЗАД
      На солнечной полянке,
      Всегда чему-то рад,
      Сидел кузнечик маленький
      Коленками назад.
      Нашел себе подругу он.
      Девчонка - просто клад,
      Такая же зеленая
      Коленками назад.
      Ходил по ресторанам он,
      Пил водку, лимонад,
      Все время проводил он с ней
      Коленками назад.
      Сыграли они свадебку.
      Все люди говорят,
      Что гости расползалися
      Коленками назад.
      Хоть дело это прошлое,
      Но люди говорят,
      Что дети их рождаются
      Коленками назад.
      * * *
      Что ты смотришь на меня в упор?
      Я твоих не испугаюсь глаз!
      Так давай закончим разговор,
      Оборвав его в последний раз.
      Припев:
      Ну что ж? Брось, бросай! Жалеть не стану.
      Я таких, как ты, мильон достану.
      Ты же поздно или рано
      Все равно ко мне придешь.
      Кто тебя по переулкам ждал,
      От ночного холода дрожа?
      Кто тебя по кабакам спасал
      От удара финского ножа?
      Припев.
      Провожу тебя я на крыльцо,
      Как у нас с тобою повелось.
      На, возьми назад свое кольцо,
      А мое хоть под забором брось.
      Припев.
      Если будет трудно на пути,
      Знай, что хулиган тебя любил.
      Если тебе будет не везти,
      Знай, что он тебе не изменил.
      Припев.
      Ты ушла сейчас в ночной туман,
      Опустив насмешливо глаза.
      Что ж? На том закончим наш роман...
      А в глазах все та же бирюза!
      * * *
      Ты знаешь, мать, что я решил жениться.
      Я много ем и очень мало сплю.
      Но если сплю, такое, мама, снится!..
      Давай я, мать, дровишки поколю.
      Ты знаешь, мать, я скромный по натуре.
      Но, соблазнясь на женскую красу,
      Возьму да и женюсь на первой дуре.
      Давай я, мать, водички принесу.
      А вдруг возьму женюсь на самой умной.
      Она заучит всю мою родню.
      А мы с тобою, мать, народ нешумный.
      Давай я, мать, приемник починю.
      Ты знаешь, мать, что я решил жениться.
      Я много ем и очень мало сплю.
      Но если сплю, такое, мама, снится!..
      Давай я, мать, дровишки поколю.
      * * *
      Пускай проходит счастье стороною
      Я счастлив буду только лишь с тобой.
      Пусть грозы пронесутся надо мною
      И годы, что ушли в туман седой.
      Никто тебя не любит так, как я,
      Никто не приголубит так, как я,
      Никто не поцелует так, как я,
      Любимая, хорошая моя.
      Припев:
      Где же ты, моя любовь?
      Для кого твои глазки горят?
      Для кого твое сердце стучит?
      С кем ты делишь печаль?
      Ну что же ты грустишь, что нынче осень,
      Что листья золотые на земле?
      Ну что же ты грустишь, что нынче в восемь
      Я не приду, любимая, к тебе?
      И вот стою в вагоне у окна.
      Вокруг меня чужая сторона.
      И вспомнил я тогда твои глаза,
      Твои глаза, любимая моя.
      Припев:
      Где же ты, моя любовь?
      Для кого твои глазки горят?
      Для кого твое сердце стучит?
      С кем ты делишь печаль?
      * * *
      Про меня говорят то, что пьяница я,
      И когда ж у меня не болит голова,
      Я простой человек, я одиннадцать жду,
      Без надежды вовек за спиртным не пойду.
      А надежда, как дым, словно дым на ветру,
      Может, утром одним я с похмелья помру.
      Так продайте же мне раньше срока вино,
      Пока в старой цене остается оно.
      Нет, не пьяница я, я себя берегу,
      Самогонка моя на отличном ходу.
      Деньги бешены пусть тратит пан казнокрад,
      Ну а я свою грусть утолю на парах.
      Сахар, дрожжи, вода - самогон, самогон,
      Так когда ж наконец цены снизит закон?
      Нет, не пьяница я, хотя все говорят,
      Что заждался меня милицейский наряд.
      Я согну змеевик, сахар к чаю подам,
      Я к бутылке привык, что по старым ценам.
      Милицейский наряд пусть меня подождет,
      Браги свежий заряд пусть еще подойдет!
      * * *
      Расставались мы просто, и в сердцах горделивых
      Больше не было страсти, не теплилась любовь.
      Расставаясь, я понял, что ушла ты навеки,
      Что ушла ты навеки, что не встретимся вновь.
      Все, что было, - не скрою, пусть поймут меня люди.
      Я любил тебя очень, как любил я цветы.
      Ты менялась, как ветер, обо мне позабыла.
      Скоро стала холодной, как на Севере льды.
      О бескрайнее море... Я один на просторе.
      Твои глазки мне светят - не видать в них огня.
      Предо мною стихия. Она плакать не может.
      Это рвутся рыданья из груди у меня.
      Вдруг, судьбу изменяя, в сердце входит другая.
      Я хочу, чтоб из песни ты не брала пример.
      Если любишь глубоко и не будешь жестокой,
      Я спою тебе песню еще лучше, поверь!
      * * *
      Жил один студент на факультете.
      О карьере собственной мечтал,
      О деньгах приличных, о жене столичной,
      Но в аспирантуру не попал.
      Если ж не попал в аспирантуру,
      Собирай свой тощий чемодан.
      Обними папашу, поцелуй мамашу
      И бери билет на Магадан.
      Путь до Магадана недалекий,
      За полгода поезд довезет.
      Там сруби хибару и купи гитару.
      И начни подсчитывать доход.
      Быстро пролетят разлуки годы.
      Молодость останется в снегах.
      Инженером видным с багажом солидным
      Ты в Москву вернешься при деньгах.
      И тебя не встретят, как бывало,
      И никто не выйдет на вокзал:
      С лейтенантом юным с полпути сбежала,
      Он уже, наверно, генерал.
      И возьмешь такси до ресторана.
      Будешь водку пить и шпроты жрать.
      И уже к полночи пьяным будешь очень
      И студентов станешь угощать.
      Будешь плакать пьяными слезами
      И стихи Есенина читать,
      Вспоминать девчонку с черными глазами,
      Что могла женой твоею стать.
      Жил один студент на факультете.
      О карьере собственной мечтал,
      О деньгах приличных, о жене столичной,
      Но в аспирантуру не попал.
      * * *
      Не пора ли нам, детка, расстаться?
      Бьет последний звонок, словно гонг.
      Пожелаю счастливой остаться,
      А я еду, я еду на фронт.
      Далеко от родимого края,
      Там, где горный лежит перевал,
      Там холодные ветры гуляют
      И порой завывает шакал.
      Там на камнях лежал, умирая,
      Солдат, пулей простреленный в грудь.
      И он, рану свою закрывая,
      "Больно, больно! - кричал. - Я умру".
      И никто над беднягой не плакал,
      Не пришла к нему родная мать.
      Только ворон голодный закаркал
      И стал труп стороной облетать.
      А теперь же, моя дорогая,
      Ты пойдешь не со мной под венец,
      А я, бедный, несчастный, страдая,
      На войне найду верный конец.
      Не пора ли нам, детка, расстаться?
      Бьет последний звонок, словно гонг.
      Пожелаю счастливой остаться,
      А я еду, я еду на фронт.
      "ЧЕРНЫЙ ВОРОН"
      Окрести, мамаша, нас своим кресточком
      Помогают нам великие кресты,
      Может, сыну твоему, а может, дочке
      Отбивают срок казенные часы.
      Припев:
      Ну-ка, парень, подними повыше ворот,
      Подними повыше ворот и держись!
      "Черный ворон", "черный ворон", "черный ворон"
      Переехал мою маленькую жизнь.
      На глаза надвинутая кепка,
      Сзади рельсов убегающий пунктир.
      Нам попутчиком с тобой на этой ветке
      Будет только очень строгий конвоир.
      Припев.
      Если вспомнится любимая девчонка,
      Если вспомнишь отчий дом, родную мать,
      Подними повыше ворот и тихонько
      Начинай ты эту песню напевать.
      НЕ УХОДИ!
      "Не уходи! - сказал мальчишка ей сквозь грусть.
      -Ты только жди. Ты жди меня, и я вернусь".
      И он ушел, не встретив первую весну.
      Пришел домой в солдатском цинковом гробу.
      Рыдает мать. И как стена стоит отец.
      Для них он был, он был для них совсем юнец.
      Как много их, не сделав в жизни первый шаг,
      Придут домой в солдатских цинковых гробах.
      Он, как и ты, с одной девчонкою гулял.
      Дарил цветы и на гитаре ей играл.
      А в час, когда последний снег на землю пал,
      Он имя той девчонки кровью написал.
      "Не уходи! - сказал мальчишка ей сквозь грусть.
      -Ты только жди. Ты жди меня, и я вернусь".
      И он ушел, не встретив первую весну.
      Пришел домой в солдатском цинковом гробу.
      * * *
      Вот мое последнее письмо.
      Не пиши, не надо мне ответа.
      Я хотел сказать тебе давно,
      Что любви моей уж песня спета.
      А портрет не надо мне, не шли
      Я тебя и так неплохо помню.
      Сыну ничего не говори
      Молча поцелуй его с любовью.
      Вот мое последнее "прости".
      Трудно будет - сын тебе поможет,
      Будет он обманутым расти,
      Пока сам понять всего не сможет.
      Вот мое последнее "прощай".
      Будешь жить ты в мире одинокой,
      Будешь тихо плакать по ночам,
      Вспоминать о юности далекой.
      На мое последнее письмо
      Не пиши, не надо мне ответа.
      Я хотел сказать тебе давно,
      Что любви моей уж песня спета.
      КРАСАВИЦА МАЛЬВИНА
      В тропическом лесу купил я дачу.
      Она стоит без окон, без дверей.
      И дали мне жену еще в придачу
      Красавицу Мальвину без ушей.
      Одна нога у ней была короче.
      Другая деревянная была.
      А правый глаз фанерой заколочен.
      А левый глаз не видел ни фига.
      Она писала, что сломала ногу.
      А я пишу: "Купи себе костыль.
      И выходи почаще на дорогу,
      Чтоб задавил тебя автомобиль".
      Она писала, что корова сдохла.
      А я пишу: "Купи себе быка.
      И выходи почаще на дорогу,
      Чтоб насадил тебя он на рога".
      Сидели мы у речки у Вонючки,
      Сидели мы в двенадцатом часу.
      И, прислонясь ко мне ногой корявой,
      Ты пела, ковыряяся в носу.
      Ты пела так, что выли все собаки.
      А у соседей рухнул потолок.
      И я хотел без шума и без драки
      Поднять тебя и хрястнуть о пенек.
      В тропическом лесу купил я дачу.
      Она стоит без окон, без дверей.
      И дали мне жену еще в придачу
      Красавицу Мальвину без ушей.
      СЧАСТЬЕ ЗАБЫТОЕ
      Счастье забытое, вино недопитое,
      И, мной недолюблена, ты к другому ушла.
      И один я остался с картою битою
      Под никчемною крышей своего шалаша.
      И не милы мне стены родного пристанища,
      Голубыми глазами смотрит небо в окно.
      Я вином заливаю сердца пожарище,
      Но никак не сгорает только имя твое.
      Звезды те, что искали мы ночью темною, душною,
      Улетели, растаяли, растворились в вине.
      Ах, какие бывают девчонки послушные,
      Лишь с тобою испытывать доводилося мне.
      Красота недолюблена и умом недалекая,
      Будешь кем-то раздавлена и затоптана в грязь.
      Была феей моей, моей синеокою,
      Ну а стала ненужною, как последняя мразь.
      Только боль и обиду, только имя на память
      Мне оставила ты среди ясного дня.
      Только каждую ночь неуемное пламя
      Разгорается вновь, остро жаля меня.
      Счастье забытое, вино недопитое,
      И, мной недолюблена, ты к другому ушла.
      И один я остался с картою битою
      Под никчемною крышей своего шалаша.
      ТРЕТИЙ ДРУГ
      Сделана отметка на стакане,
      И укромный выбран уголок,
      И, давно разломленный в кармане,
      Засыхает плавленый сырок.
      Ах, где ж ты, друг, наш третий друг,
      Засыхает плавленый сырок.
      Трое появились не случайно,
      Троица придумана не зря,
      Ведь недаром чуть не в каждой чайной
      Есть картина "Три богатыря".
      Ах, где ж ты, друг, наш третий друг?
      Есть картина "Три богатыря".
      Третий, где ж ты? Отзовись, ну где ж ты?
      Где же тебя носит в час ночной?
      Может, ты куда-нибудь уехал
      На машине с красной полосой?
      Ах, где ж ты, друг, наш третий друг?
      На машине с красной полосой.
      Или ты, устав от жизни этой,
      В мир подался несколько иной:
      В желтом доме чертиков зеленых
      Ловишь ты казенной простыней?
      Ах, где ж ты, друг? Наш третий друг,
      Чертиков ты ловишь простыней.
      Сделана отметка на стакане,
      И укромный выбран уголок,
      И, давно разломленный в кармане,
      Засыхает плавленый сырок.
      Ах, где ж ты, друг, наш третий друг,
      Засыхает плавленый сырок.
      ПРОГУЛКА
      Вот раз пошла я прогуляться.
      Надела плащ на рукава.
      Надела шапку меховую,
      Чтоб не озябла голова.
      А он стоял у "Промтовара".
      И в заграническом пальте.
      Был весь красив он, как лимончик.
      И выпивать предложил мне.
      "Ни-ни-ни-ни, я пить не буду.
      У Машки квасу напилась.
      Но если ж я тебе по вкусу,
      То пригласи в кино хоть раз".
      И вот к кассирше он подходит.
      И два билета он берет.
      И вот меня, как королевну,
      На первый ряд в кино ведет.
      И два часа мы с ним сидели.
      И два часа смотрели мы.
      На рубль семечек сожрали.
      И ничего не поняли.
      Ах ты, любовь, любовь-зараза!
      Ах, до чего ж ты довела!
      Два мозоля себе натерла
      И босиком домой пришла.
      ГЕОРГИНЫ
      Ах, георгины, георгины, георгины!
      Он приносил мне их домой на именины.
      Но почему все так внезапно обернулось?
      Любовь, любовь, любовь во мне проснулась!
      Припев:
      Спокойно думать не могу о георгине,
      Он лучше всех других цветов мне стал отныне,
      Я буду помнить, помнить вас всегда,
      Вы очень многое открыли мне тогда.
      И я тогда его безумно полюбила,
      И лишь о нем тогда все время говорила.
      Он говорил: - Тебя одну люблю, люблю я,
      И если выйдешь за другого, то умру я!
      Припев.
      Однажды вечером, придя в кафе с друзьями,
      Я повстречала там другую вместе с вами.
      Мне стало горько на душе с такого дела,
      И умереть тогда вообще я захотела.
      Припев.
      И чтоб не видеть это все, я уезжаю.
      Прощайте все. Я тоже вас прощаю.
      Ну почему все так внезапно обернулось?
      Ну почему любовь, любовь во мне проснулась?
      БЫЛА ВЕСНА
      Была весна, любви полна,
      И на деревьях распустились все листочки.
      Гляжу: она стоит одна
      И нервно комкает сопливенький платочек.
      А соловей среди ветвей
      Над головою нежной трелью заливался.
      Он всех, нахал, околдовал,
      И, как и я, любви он тоже дожидался.
      Я подошел и речь завел:
      Мол, разрешите, дама, с вами прогуляться.
      Она в ответ: "Конечно - нет!
      И не мешайте соловьем мне наслаждаться".
      Когда вдруг - ах! Гляжу: в кустах
      Стоит огромный, преогромнейший детина,
      Стоит как пень. В плечах - сажень,
      В руках огромная еловая дубина.
      Я поднял крик, но в тот же миг
      Меня дубиной он с размаху ошарашил,
      Костюм содрал, а сам сбежал,
      Оставил в том, в чем родила меня мамаша.
      А соловей среди ветвей
      Над головой все так же трелью заливался.
      Какой нахал! Он все видал
      И, видно, тоже надо мною посмеялся.
      К чему скрывать? Я лег в кровать,
      Лежал и плакал, как ребенок после порки.
      С тех пор, друзья, трель соловья
      Надежней действует, чем порция касторки.
      СНЫ
      Расскажу вам, кому чего снится,
      По профессии всем вам приснится.
      Кто работает кем наяву,
      Все должно то присниться ему.
      Поварам снятся сладкие блюда,
      Официантам - ножи и посуда,
      Алкоголикам - пробки-бутылки,
      А обжорам - ножи, ложки, вилки.
      Ворам снятся карманы, запоры,
      Хулиганам - шалманы, притоны,
      Пастухам снится чистое поле,
      Заключенным - свобода и воля.
      Бабам снятся резинки-застежки,
      Мужикам - их красивые ножки,
      Ну а если мужик непутевый,
      Снится дрын суковатый, дубовый.
      Ну а что же милиции снится?
      Постеснялся я к ним обратиться,
      Пусть тот сон остается в секрете,
      Нет милее свободы на свете.
      ЖЕНУШКА-ЖЕНА
      Много в мире слов - не перечесть,
      Но одно знакомое такое:
      Женушка - такое слово есть,
      Слово бесконечно дорогое.
      Припев:
      Но я хочу сказать, что в сердце - передать.
      Верная подруга моей жизни,
      Женушка-жена, женуленька моя,
      Нет тебя дороже мне и ближе.
      Старость неподвластная твоя
      Красоты твоей не пожалеет.
      Женушка, женуленька моя,
      Постепенно облик твой стареет.
      Припев.
      Мраморный твой лоб приобретет
      Ряд морщинок, нажитых со мною.
      Понемногу жизнь свое возьмет
      И виски покроет сединою.
      Припев.
      И куда б ни бросила судьба,
      Всюду ты со мною, друг, родная.
      Женушка, женуленька, жена
      Верная подруга, дорогая.
      СИРЕНЕВЫЙ ТУМАН
      Сиреневый туман над нами проплывает,
      Над тамбуром горит полночная звезда.
      Кондуктор не спешит, кондуктор понимает,
      Что с девушкою я прощаюсь навсегда.
      Ты смотришь мне в глаза и руку пожимаешь.
      Уеду я на год, а может быть, на два.
      А может, навсегда ты друга потеряешь.
      Еще один звонок - и уезжаю я.
      Последнее "прости" с любимых губ слетает,
      В глазах твоих больших тревога и печаль.
      Еще один звонок - и смолкнет шум вокзала,
      И поезд улетит в сиреневую даль.
      Сиреневый туман над нами проплывает,
      Над тамбуром горит полночная звезда.
      Кондуктор не спешит, кондуктор понимает,
      Что с девушкою я прощаюсь навсегда.
      СЕРОГЛАЗЫЙ
      Ночами лунными с гитарой семиструнною,
      Глазами серыми пленил ты сердце мне.
      Когда впервые шла к тебе я ночкой лунною,
      Сирень шептала мне о ласке и весне.
      Гитара плакала, а мы с тобой смеялися.
      Нам было весело в ту ночь, как никогда.
      Я лишь тобой, мой сероглазый, любовалася,
      И я не знала, что разлюбишь навсегда.
      Не ожидала до последнего мгновения,
      Что радость прежнюю придется позабыть,
      Что на любовь мою ответишь ты презрением,
      Захочешь сердце мое бедное сгубить.
      Лишь об одном тебя прошу я, как безумная:
      Ты уезжай скорее в дальние края,
      Чтоб глазки серые, гитара семиструнная
      Ночами лунными не мучили меня.
      * * *
      Вечер догорает над Невою,
      Тихо в Ленинграде в этот час.
      Я хочу, чтоб ты была со мною,
      Но тебя со мною нет сейчас.
      Припев:
      Тихий вечер, теплый вечер...
      Я такие вечера люблю.
      В этот тихий, теплый вечер
      Для тебя, любимая, пою.
      Ты подуй в лицо мне, теплый ветер,
      Волосы развей, сильнее дуй,
      Ты напомнил ласковые встречи,
      Первый настоящий поцелуй.
      Припев.
      Карточку твою бесценной ношей
      Я ношу в кармане с того дня.
      До чего же ты была хорошей!
      Горяча к тебе любовь моя.
      ХОЛОСТОЮ ЖИЗНЬЮ Я ИЗВЕЛСЯ
      Холостою жизнью я извелся
      Жалок мне мужчина холостой,
      И поэтому я обзавелся
      Молодой красивою женой.
      Мне теперь не надо гладить брюки,
      Помощь мне прислуги не нужна,
      У меня для этой самой штуки
      Есть своя законная жена.
      Припев:
      Был холост я,
      И жил, ей-богу, как дурак,
      Теперь - жена,
      Имею дом и свой очаг,
      Жена - она,
      Она от бога мне дана,
      И с ней одной
      Мне счастье и покой.
      Мне не надо бегать на свиданья,
      Три часа на улице торчать,
      Из-за мимолетного лобзанья
      Унижаться, плакать и рыдать,
      Целовать какой-то дуре руки,
      Умолять, чтоб сжалилась она,
      У меня для этой самой штуки
      Есть своя законная жена.
      Припев.
      Иной дурак готов залезть на стену,
      Чтоб достать куда-нибудь билет,
      Он готов платить любую цену
      За билет на драму иль балет.
      У меня же дома все услуги,
      Драма и комедия сполна,
      У меня для этой самой штуки
      Есть своя законная жена.
      Припев.
      У иных насчет детишек туго.
      Нет у них детей своих родных,
      И они берут их из приюта,
      Часто выдавая за своих.
      Мне не надо бегать по приютам,
      Помощь мне чужая не нужна,
      У меня для этой самой штуки
      Есть своя законная жена.
      * * *
      А ты опять сегодня не пришла.
      А я так ждал, надеялся и верил,
      Что зазвонят опять колокола,
      И ты войдешь в распахнутые двери.
      Перчатки снимешь прямо у дверей,
      Потом положишь их на пoдoкoнник.
      "Я так замерзла, - скажешь, - отогрей!"
      И мне протянешь зябкие ладони.
      Я их возьму и каждый ноготок
      Перецелую, сердцем согревая.
      О, если б ты шагнула на порог,
      Но в парк ушли последние трамваи.
      А ты опять сегодня не пришла.
      А я так ждал, надеялся и верил,
      Что зазвонят опять колокола
      И ты войдешь в распахнутые двери.
      * * *
      Падают листья средь шумного сада,
      Ветер стучится и плачет в окно.
      Ветер, не плачь, милый ветер, не надо:
      Кончено все между нами давно.
      Все же опавшим березам и кленам
      Лучше, им только зиму переждать:
      Снова вернутся к ним листья зеленые.
      Ты же ко мне не вернешься опять.
      Падают листья средь шумного сада,
      Ветер стучится и плачет в окно.
      Ветер, не плачь, глупый ветер, не надо:
      Кончено все между нами давно.
      * * *
      Если придется когда-нибудь
      Мне в океане тонуть,
      Я на твою фотографию
      Не позабуду взглянуть.
      Руки, сведенные холодом,
      Жадно к тебе протяну.
      И, навсегда успокоенный,
      Камнем отправлюсь ко дну.
      Там глубина необъятная,
      Целая миля до дна.
      Стану глядеть я, как по небу
      Пьяная бродит луна.
      Буду лежать я на дне морском
      В груде холодных камней.
      Вот что такое романтика
      В жизни бродячей моей.
      Все потеряю на дне морском:
      Грусть, и мечту, и покой...
      Даже твою фотографию
      Вырвет акула с рукой.
      * * *
      Наступит осень, дожди и слякоть,
      И мы с тобою уйдем в солдаты.
      И трудно будет, и грустно будет
      Забыть все будни, покинуть друга...
      А ты не грусти и песню пой в пути.
      И с непривычки на привале
      Сидишь в траве ты, как на диване,
      Поправив быстро ремень и флягу,
      Давай салага, вперед салага!..
      А ты не грусти и песню пой в пути.
      И где-то ходит твоя девчонка,
      Идет на танцы, стоит в сторонке.
      Сперва в сторонке, а дальше что же?
      Найдет милее, найдет дороже!..
      А ты не грусти и песню пой в пути.
      Ты много понял - служить не долго,
      Всего два года каких-то, Вовка!
      Твоя девчонка нашла другого.
      Ты не печалься - их будет много!..
      А ты не грусти и песню пой в пути.
      ГИМН ХОЛОСТЯКОВ
      Счастье нам казалося порою
      Женщиной, лежащею в постели.
      Это ничего, что мы с тобою, товарищ,
      До сих пор жениться не успели.
      Мы продажных женщин целовали,
      Веря в их неискренние ласки.
      Мы с тобой тогда еще не знали, товарищ,
      Что любовь бывает только в сказке.
      Да и тот чудак, кто упрекает,
      Говорит о пьянстве и разврате.
      Он или дурак, или не знает, товарищ,
      Что такое женщина в кровати!
      Пусть богатый вволю веселится,
      Он за все монетою заплатит.