Война темной славы (№1) - Война темной славы

— Вы невероятно щедры, — улыбнулся принц Кирилл.

— Хотелось бы так думать о себе, но все, что у нас тут есть, доставлено нам от разных народов — и от ваших в том числе. Ваши подарки часто превышают наши потребности, так что излишек нам кстати в такое время, как сейчас. Самое меньшее, что я могу сделать — это предложить вам пользоваться всем этим в ответ на ваши добрые поступки.

Ничего себе, самое меньшее — да я в жизни не видел подобной роскоши! Дотан отвел нас в довольно небольшие помещения, но меблированы они были изысканно. В моей спальне стояла огромная кровать с балдахином, покрытая тяжелым пушистым стеганым одеялом. По обе стороны двери, как часовые, возвышались комод и шкаф в одном стиле, затем — сервант, столик, четыре обитых тканью кресла, все это занимало более половины комнаты. Вместо камина горела небольшая железная печурка, втиснутая в стену прямо рядом с кроватью, дымоход был выведен в стену и, как я сообразил, соединялся там с другими вытяжными трубами. Почти весь пол покрывали два ковра. Из узкого окна вдали виднелась гавань.

В серванте я обнаружил три графинчика с вином и четыре кубка, немного сыра и корзиночку сухофруктов. Только я открыл крышку хрустального графинчика и понюхал налитое в него красное вино, как раздался осторожный стук в дверь и вслед за стуком в комнату проскользнул слуга. Он был старше меня, но ненамного, с хорошей выправкой — я даже подумал, может, он солдат и его прислали сюда временно.

— Прошу прощения, сэр, но барон просил отвести вас в купальню.

Я снова закрыл графинчик, поставил его назад в сервант и последовал за слугой. По лестнице, встроенной в наружную стену, мы спустились на первый этаж. Он ввел меня через арочный дверной пролет в огромное помещение, выложенное кафелем цвета слоновой кости, стены и дно бассейнов были украшены мозаиками. Из множества бассейнов поднимался пар, мешая рассмотреть эти произведения искусства, но все же был заметен основной сюжет — повержение чудовищ авроланов.

Я разделся в указанном слугой алькове. Свою маску повесил на крючок и надел купальную коричневую маску из тонкой ткани. Пройдя прохладным коридором, забрался в бассейн с теплой водой — их было тут несколько, низкая стенка отгораживала их друг от друга и от остального помещения. В нишах по ободку бассейна лежали щетки и мыло, и я понял, что мне предлагается отскоблить себя в этом пруду, прежде чем пойти в другие, а стенка позволяла мне сохранить инкогнито и снять маску в процессе мытья. Я принял намек близко к сердцу, стянул маску и стал яростно натирать тело мылом и щеткой. И довольно скоро мое тело потеряло тот коричневый оттенок, который я до сих пор ошибочно считал солнечным загаром, приобретенным за время путешествия.

Почувствовав себя по-настоящему чистым впервые за долгое время, я снова натянул коричневую маску и перешел из этого бассейна в другой, где вода была горячее, а оттуда — в третий, где температура воды была еще выше. Закрыв глаза, я блаженно колыхался на воде, глубоко вдыхая теплый влажный воздух. В тепле расслабились все мышцы и пришло ощущение покоя, о существовании которого я почти забыл.

Я подпрыгивал в воде, и вдруг по всему бассейну прошла рябь — это еще кто-то вошел в воду. Перекатившись на бок, я заулыбался, увидев, что это Ли и Ней. Ней, широко улыбаясь, рычал от восторга, погрузившись в дымящуюся воду по горло. Ли еще двигался замедленно, но даже его лицо просияло, когда вода обволокла его горячим коконом. А я был просто счастлив, увидев его одного, без Теммера.

Ней громко вздохнул:

— Иногда ночами, на корабле, под дождем, мне казалось, что такое возможно только во сне.

Ли кивнул:

— Холод просто до костей пронизывал, а сейчас его оттуда выжигает. — Он погрузил в воду все лицо, а когда вылез — с лица капало, синие глаза сияли. — Ну, ребята, кто бы мог подумать, что мы тут окажемся всего через три месяца? Ты, Хокинс, собирался стать разведчиком, а Ней — ну, его планов я не знаю.

— Тоже не возражал бы стать разведчиком.

— Все это для нас еще достижимо.

Я насупился, глядя на Ли:

— А ты чего ждешь от будущего?

Он пожал плечами:

— Какая разница! У меня теперь новая цель — жениться на принцессе, основать династию, знаешь, как обычно бывает.

— Ну да, — я поддержал его насмешливый тон. — Убить дракона, победить авроланов: все как положено, большое дело.

— Ну да, ну да, — Ней с большим энтузиазмом тоже попытался собезьянничать голос Ли, чтобы разрушить возникшую неловкость. Я ждал, что он скажет дальше, но он умолк и побледнел. Я рывком развернулся посмотреть, на что это он уставился, но тут же был вынужден ухватиться за край бассейна, чтобы удержаться на воде.

Сквозь поднимающийся от воды пар виднелась фигура человека в церемониальном плаще Рыцаря Феникса. Он поднял левую руку, дотронулся до щеки под левым глазом, поклонился и выпрямился — это был сигнал, что нам следует идти за ним. Он развернулся на каблуках, видимый сквозь туман плащ взвился вслед за ним, и исчез из комнаты.

Мы трое быстро пришли в себя от изумления и выбрались из бассейна. Я сразу кинулся в нишу, где оставил свою основную маску. Мне было наплевать, что я голый, меня больше беспокоило, что на мне купальная маска. Друзья следовали за мной. Мы разыскали свои маски и плащи Рыцарей Феникса там, где оставили свою одежду. Одевшись, побежали через зал, чтобы попытаться догнать человека, который нас вызвал, но он исчез.

Ли обратил внимание на влажные следы сапог на каменном полу. По следам отпечатков мы спустились по лестнице и нашли на камне, лежащем возле стены в узком коридоре, выгравированный знак Оперившихся Птенцов. Ней толкнул этот камень и отдернул руку, как будто его ужалило:

— Что-то мне здесь не нравится.

Камень засиял магическим светом. Далее вдоль коридора часть стены отодвинулась назад и опрокинулась, перед нами оказались мостки в другой коридор. Я первым перешел туда и тут же повернул налево, чтобы идти дальше, хотя мне показалось, что прямо перед нами бесконечный коридор. Но это было только искусное изображение продолжения коридора. Если бы в этой стене открылась брешь и я бы попытался перепрыгнуть через пропасть, то врезался бы лицом в стену. У меня или мозги бы выбило, или я провалился бы вниз и погиб — не знаю, что лучше.

Мы спустились по винтовой лестнице и вышли на узкую площадку. С нее крутые ступени вели вверх на более обширную площадку, возвышавшуюся над нами. На этом уровне находился первый из пяти рядов амфитеатром поставленных скамеек. На них сидели мужчины и женщины в радужных плащах с капюшоном.

В середине стоял небольшого роста человек, и он не мог быть никем другим, кроме как бароном Дракона. На нем был красный плащ с золотой отделкой. Он протянул к нам руку в перчатке, и я поразился силе заполнившего комнату его голоса.

— Посмотрите, перед вами трое, они несколько недель назад в Ориозе прошли все испытания для Оперившихся Птенцов. В Альциде они получили инструкции и с тех пор служат миру. Первый убил двух сулланкири, в нашей истории еще не бывало таких героев. Второй убил гиганта тремя ударами. А третий встретился лицом к лицу с сулланкири и проявил себя как стрелок настолько ловкий, что локэльфы изготовили для него лук из серебряного дерева. Бескорыстные подвиги этой троицы навлекли большую славу на нас всех.

Собрание рыцарей вежливо поаплодировало. Судя по разным деталям их плащей, это были представители разных народов. У некоторых плащи были отделаны мехом бормокинов. Других украшали белые перья темериксов, а капюшон одного был сделан из меха вилейна. Мне вообще было странно слышать их аплодисменты в наш адрес — ведь эти мужчины и женщины, судя уже по тому, что они оказались в крепости Дракона, несомненно, повидали и достигли побольше, чем мы когда-либо сможем. Если же говорить о предыдущей похвале Каварра, я не считал, что мои деяния достойны такого одобрения.

И Ней чувствовал себя явно не в своей тарелке, зато Ли сиял от гордости. Нельзя укорять его за это — он устранил половину сулланкири Кайтрин, причем за короткий промежуток времени. Он-то, несомненно, и был героем, и одобрение, казалось, вливало в него часть той жизни, которую отнимал меч.

— Будучи исполняющим обязанности Лорда Стаи в крепости Дракона, я спрашиваю: кто хочет сказать свое слово?

В первом ряду со скамьи поднялся и сделал шаг вперед мужчина в алом плаще с черной оторочкой: нашитые на плащ перья тоже были черными по краям. Пока он не заговорил, я не мог догадаться, кто это, но голос его можно было узнать безошибочно.

Принц Август откашлялся:

— Я лично наблюдал действия всех троих. Они проявили себя намного лучше, чем можно было ожидать от юношей их возраста или ранга. По моему мнению, они заслужили повышения в ранг Крыла.

— Спасибо, Большой Черный Феникс, — Каварр медленно повернулся и обвел глазами комнату. — У кого-нибудь есть возражения?

Остальные молчали.

Исполняющий обязанности Лорда Стаи снова повернулся к нам:

— С удовольствием поздравляю вас с переходом в ранг Крыла.

По его сигналу трое рыцарей встали со своих мест и выстроились в ряд перед ним. Каждый держал в руках сложенный плащ. Лорд Стаи сделал нам знак выйти вперед, и мы шагнули к ступеням, застежки на наших плащах расстегнулись и упали с наших плеч, и мы обнаженными поднялись по ступеням, чтобы участвовать в обряде посвящения.

Нам накинули на плечи наши новые плащи, коричневого цвета, украшенные рядом красных перьев, нашитых поверх ряда желтых, который был на наших прежних плащах, Каварр встал перед каждым из нас и сам лично застегнул пряжки на плащах. Потом отступил назад и отвесил нам поклон.

Он говорил торжественным голосом, легко достигавшим всех уголков амфитеатра:

— За время вашего пребывания здесь, в крепости Дракона, вы узнаете все, что вы должны знать для выполнения своих обязанностей и несения ответственности, налагаемой вашим новым рангом. Вы должны гордиться — редко человек достигает этого ранга так быстро. До сих пор, насколько я знаю, не было таких трио рыцарей, которые бы поднялись так быстро и так высоко. В канун битвы, которая нам тут предстоит, мы считаем это в высшей степени символичным.

Глава 33

После нашего повышения — которое меня приятно удивило — я перекусил, один вернулся к себе и тут же завалился поспать. На борту корабля я, конечно, спал, да и в пеших переходах при случае старался отдыхать, но нельзя отрицать, что я был переутомлен. Солнце как раз садилось, когда я вполз под одеяло, а проснулся я, когда солнце давно уже встало.

В шкафу не было тех оборванных одежд, в которых я выезжал из Ислина, и я надел то, что там нашлось: кто-то заполнил его вполне подходящими мне по размеру туниками и брюками зеленого цвета — цвета униформы Ориозы. Сверху в правом сапоге я пристроил подарок Нея — нож.

Я побрел в обеденный зал, где оказалось довольно много народу. Накануне Каварр объяснял, что гарнизонные войска едят по сменам, так что всегда можно перекусить. Я прихватил миску с жирной тушенкой и полкаравая хлеба и пристроился поесть на незанятом конце стола. Я не сомневался, что мог бы подсесть к любой компании мужчин и женщин, но намеренно отстранился от всех.

Конечно, в собрании Рыцарей Феникса нам пели дифирамбы, но я знал, что такое жизнь. Мужчины и женщины, служащие тут, связаны общим опытом. Они вместе обучались и каждый день были готовы сражаться и даже умереть, защищая крепость. Их жертвы не идут ни в какое сравнение с принесенными мной. Я просто юнец в поисках приключений, и неправильно было бы навязываться, считая себя равным или даже превосходящим их.

В душе я очень хотел бы подсесть к ним, и меня очень успокаивал звучавший в комнате доброжелательный смех. Столы хвастались друг перед другом: солдат перед солдатом и одна воинская часть перед другой. Заключались пари на число врагов, которых предполагалось убить и взять в плен, на число полученных благодарностей, почестей, наград и даже на число стежков на зашитых ранах. От собравшихся тут воинов исходила бодрая уверенность, которая при защите крепости Дракона значит больше, чем ощущение родных стен и оружие.

Я быстро позавтракал, очистив миску до крошки, последний кусок хлеба предложил одной из многочисленных дворняжек, снующих вокруг. И начал ходить среди народа и спрашивать, не видел ли кто Нея. Сначала все отвечали отрицательно, но потом один гвардеец с нашего корабля сказал, что видел его в крепостном арсенале.

Сам арсенал располагался не в башне, но туда вел огороженный стенами проход под крышей. Еще не дойдя до нужного мне здания, я унюхал дым кузницы и почувствовал жар. Поднявшись по ступеням, я еще от входа всем телом ощутил вибрацию молотов, обрабатывающих лязгающий металл, — звук чистый и неумолимый, как грохот военных барабанов.

У меня слезы выступили на глазах, пока я стоял на пороге. Прямо передо мной Ней, раскрасневшийся от жары, взмокший от пота, бил молотом по полосе желто-оранжевой стали. При каждом ударе вылетали искры, и удары падали в правильном непрерывном ритме. Ни быстрее, ни медленнее, чем ритм сердцебиения человека, занятого тяжелой работой.

Сталь потускнела, приняла темно-красный цвет, и Ней сунул ее назад в горн. Два помощника раздували мехи, и из горячих углей вылетало ярко-желтое пламя. Левой рукой, не снимая рукавицу, Ней утер пот со лба, полез в карман своего кожаного фартука и вытащил камень — Цамок. Всмотрелся в пего внимательно. Изнутри, из камня как будто стал исходить слабый намек на сияние. При этом Ней улыбнулся. Снова положил камень в карман, снова схватил щипцы и извлек клинок меча из горна. Внимательно осмотрел его и опять стал бить по нему.

Он был так поглощен работой, что меня не заметил — он, правда, и не смог бы, я был только силуэтом в дверях. Я решил не отвлекать его и вышел. И даже заулыбался, вдруг осознав, что Ней вернулся к своему всегдашнему делу, которым занимался до наступления своего Лунного месяца. Я догадался, что его не меньше, чем меня, смущало наше положение, и обрадовался за него — надо же, нашел способ разрешить свое смятение, занялся настоящим делом.

Я решил, что тоже что-нибудь придумаю, а поскольку я раньше все свое свободное время проводил вместе с Ли, то и сейчас поспешил отыскать его.

Я до сих пор еще ни слова не сказал об одной особенности крепости Дракона — с запада башню окружали пять садов. Два из них были обычными огородами, где росли травы, овощи и цветы. В саду возле арсенала даже была парочка яблонь, но яблоки созреют еще не скоро.

Сады разделялись высокими густыми живыми изгородями. Я обошел по кругу, вошел в ворота из витого железа во второй сад. Белые камни были разбросаны по земле и так гладко отполированы, что это место казалось покрытым снегом. Два дерева — одно у наружной стены, другое забилось в угол у стены башни — давали небольшую тень, но сад был весь залит солнцем. Плоские камни были выложены извилистой дорожкой, связывающей эти ворота со следующими и со входом в башню. Сухая река из камешков пересекала это белое пространство, над которым висела арка каменного мостика. Повсюду более крупные камни стояли как острова в белом океане.

Тут я и нашел Ли, он сидел скрестив ноги на перилах мостика. На нем было только просторное одеяние и какие-то шелковые штаны — ни обуви, ничего другого. И Теммера нигде не было видно. Мой друг просто сидел, уставясь на русло сухого ручья, как будто видел бурлящую воду, глаза его были обведены темными кругами.

Я попытался тихо закрыть ворота за собой и думал, что у меня получилось, но, обернувшись, увидел, что Ли смотрит на меня.

— Прости. Не хотел тебя беспокоить.

Он покачал головой:

— Ты и не побеспокоил. Я просто размышлял. Много думал. О разном. О том, как все получилось.

В его голосе была такая печаль, что у меня защемило сердце.

— И пришел к интересным выводам?

Ли осторожно улыбнулся:

— На меня в этом саду нисходит глубокое спокойствие. Не знаю, есть ли у тебя такое ощущение, но я тут чувствую себя в безопасности. А до сих пор у меня было довольно тягостное состояние. Чувствовал себя в безопасности только с Теммером в руках.

— Да, я тоже чувствую тут какой-то покой, — переступая с камня на камень, я медленно приближался к мостику. — По-моему, ты прав, что пришел без меча.

— Согласен, но это не так-то просто, — он вытянул вперед правую руку, держа открытую ладонь параллельно земле. Рука его чуть дрожала, как у старика. — Хоть он мне тут не нужен, но я чувствую в нем потребность. Я без него словно больной.

— Странная штука этот меч. Он совершает великие поступки, но цена… — Я дошел до мостика и прислонился к перилам, на которых он сидел. — Если бы ты знал это раньше, когда его нашел.

Ли слабо улыбнулся и снова устремил взгляд на устланное камешками русло.

— Но ведь я знал, Таррант, знал. Когда я его там нашел… ты бы видел, как в него вцепились руки скелета! И я понял, что до него дотрагиваться не следует. Скелет одной рукой его тащил к себе, а другой отталкивал. Я понял, что тут что-то не так, какое-то зло, но меня это не удержало. Я снова почувствовал себя ребенком, я смотрел на что-то чужое, что, я знал, брать не должен, — ну все равно как когда пирог остывает на подоконнике. И знал, что меня поймают, накажут, но пошел и схватил.

Я покачал головой:

— Но ты ведь не знал тогда историю, которую нам рассказал Резолют, про сделку меча с его владельцем. Цена не стоит выигрыша.

Ли негромко рассмеялся, раскачиваясь взад-вперед:

— Стоит, Тарант, стоит. Когда ты берешь в руки Теммера — молю всех богов, чтобы ты никогда этого не делал, — ты чувствуешь в себе такую мощь и осознаешь, что перед тобой ничто не устоит. Я уже в Атвале знал, что враги падут, а друзья выживут. Ты сам выбираешь между жизнью и смертью — и в тот момент, на то время Теммер стоил боли, которую я испытал в будущем.

— Постой, а что было в Призрачных Границах…

— Да, там женщина защищала ребенка. — Ли закрыл глаза и вытер рукой губы. — Хочу, чтобы ты знал, — я не собирался убивать ребенка. Я знал, что девочка для меня не угроза. Но… у матери был нож, я это увидел… Думать было некогда, я просто ударил, и потом вдруг — она мертва, а девочка вот-вот заплачет.

Он оглядывал меня секунду, посасывая нижнюю губу.

— Я должен тебя поблагодарить, ты меня остановил. Ты дважды рисковал, чтобы спасти меня, хотя мог вызвать гнев Теммера. Повезло мне с другом.

Я ухмыльнулся:

— Мы всегда были друзьями, Ли. Не вижу повода, чтобы волшебный меч лежал между нами. Я просто не хочу, чтобы тебе было больно.

— Мне? Больно? — Он пожал плечами: — Это входит в условия владения мечом…

— Но больно может быть по-разному.

— Ты о чем? — он сощурил свои синие глаза.

Я сложил руки на груди.

— На Призрачных Границах дело было вовсе не в женщине и ребенке. Я говорю о хогуне. Ты там стоял и ждал, пока он тебя сомнет.

Голос Ли превратился в шепот:

— Ты считаешь, что я ждал смерти?

— Не знаю, о чем ты тогда думал, Ли, я только хочу, чтобы ты опомнился. — Я положил руку ему на плечо. — Хочу, чтобы ты понял: есть и другие способы преодолеть Теммера, не только смерть.

— Ну да, просто не вытаскивать его из ножен. — Левой рукой он указал на восток. — Конечно, это значит дать им победить. Это будет стоить жизни тебе, Нею, моему отцу, зато я буду победителем. Я останусь в живых и буду наслаждаться своей победой до конца моих дней.

— Ладно, ты прав, это решение не годится, но ведь есть другие. Мы все хорошенько обдумаем и найдем выход.

— Найдем ли, Таррант? — Ли смотрел сквозь меня. — Пока я тут сидел, мне в голову пришел стишок. Хочешь послушать?

— Давай. — Я улыбнулся и снял руку с его плеча. Если Ли настолько пришел в себя, что может сочинять стихи, значит, не все потеряно. — Ну, что там вышло?

— Это только часть стихотворения. Слушай:

Слабое сердце замирает

В час, когда приходят беды.

Храброе сердце воспаряет,

Суждены ему победы.

Ну а если сердце лживо,

Не найти ему спасенья:

Нет радости лжецу в день мира

И в страхе нету исцеления.

Он улыбнулся мне:

— Ну, как тебе?

— Серьезнее, чем все, что ты написал до сих пор, Ли. — Я вздохнул и попытался разглядеть за этим лицом с ввалившимися глазами того друга, с которым рос вместе. — Мы обязательно найдем выход.

— Конечно, Хокинс, найдем, — Ли медленно кивнул. — На это я и рассчитываю.

Он снова стал смотреть на сухой ручей, и я оставил его там. Мне вспомнилось замечание Резолюта о том, что Ли — ходячий мертвец. Но разве можно искать смерти, пусть далее он и попал в ловушку. Будь у него выбор, и он бы выбросил меч, но тогда Кайтрин бы выжила. Ловушка заключалась в том, что надо спасать или себя, или весь мир, и Ли упал духом.

Я перешел в следующий сад, где над прудами стоял пар и в горячей влажной атмосфере цвели самые разные растения. Оттуда — в низинный участок, залитый водой. Торчащие из воды скалы казались островками, их соединяли деревянные мостики и переходы. В чистой прозрачной воде прудов было видно, как лениво плавают рыбы. Я не узнал ни одной из них, но я ведь был знаком только с рыбами наших озер и рек, гибкими и быстрыми. У этих же рыб были многоцветные плавники, и они двигались медленно, покрытые ярко блестевшей золотой чешуей.

Наблюдая за ними, я вновь обрел спокойствие духа, и мне показалось дурным знаком, что Ли проводит время в голом саду вместо этого, полного жизни. Ли, каким он был прежде, сидел бы тут, на переходах, болтая в воде пальцами ног, как жирными червячками. Он придумал бы имя для каждой рыбки, сочинил бы, длинные истории про них. Он бы дразнил их — и ту, которая успела бы схватить его за палец, наградил бы прозвищем и стихотворением.

— О чем задумался, Хокинс?

Я обернулся на голос и заставил себя улыбнуться:

— Сит! Я не слышал, как ты подошла.

Она подмигнула мне золотым глазом:

— С нами, воркэльфами, надо держать ухо востро. Мы научились подкрадываться.

— Вот поэтому, говорят, Кайтрин и не спит ночами.

— Да что ты! Вот хорошо! — Она усмехнулась мне, и в моей душе растаял холод от встречи с Ли. Ее золотые глаза бурлили жизнью, и своей улыбкой она разделяла это чувство со мной. Может, Ли и был рад, что я его друг, но насколько больше радовался я, что у меня есть она.

Свои длинные черные волосы она заплела в одну толстую косу, змеей вьющуюся по ее правому плечу. Обеими руками она теребила кончик косы. На Сит тоже была шелковая одежда, синяя с черной отделкой по краю, гармонирующая с длинной юбкой. И она тоже была босиком, как и Ли.

Я нахмурился:

— Наверное, я не заметил таблички, что сюда нельзя входить в обуви.

— Да вряд ли, Хокинс, — улыбнулась она и игриво замахнулась на меня своей косой. — Просто ты, по-моему, всегда хочешь заранее быть готовым к непредвиденным ситуациям. Ты всегда смотришь вперед. Например: у тебя есть с собой нож, у меня — нет. Ты в сапогах, я — босиком. В голове у тебя какие-то заботы; у меня в данный момент — никаких.

— Никаких? — Я заморгал: — То есть совсем ничего не беспокоит?

Сит наморщила нос и чуть пожала плечами:

— Ну, может, какие-то мелочи и есть, но сейчас я все свои заботы оставила в комнате, — и она облокотилась о перила мостика. — Нет, одну захватила с собой, а именно: меня беспокоит, что я так и не поблагодарила тебя за то, что ты был рядом со мной, когда мы плыли мимо Воркеллина.

— Тоже мне, нашла заботу.

— Ты правда так думаешь, Хокинс? — Она улыбнулась мне, потом перевела взгляд на рыбок. — Ты же знаешь, я побывала в Воркеллине раньше. Много лет назад, задолго до твоего рождения и, возможно, до рождения твоих родителей. Я там была с другими воркэльфами, и Резолют тоже был в маленькой лодке с нами, остальных ты не знаешь. Мы направлялись к Призрачным Границам, чтобы перейти через них на север и попытаться убить Кайтрин. Мы уже почти добрались, но не высадились. Мы знали, что наше предприятие равносильно самоубийству, и поэтому были готовы к боли и разочарованию. Нашей целью было сделать первый шаг в освобождении нашей родины.

— Но на этот раз, когда у нас есть флотилия и воины, я знала, что мы способны совершить нападение. Мы могли бы отогнать армию авроланов от Воркеллина. Могли спасти страну, сделать ее нашей снова, да вот только цель у нас сейчас другая.

Она повернулась ко мне и так посмотрела мне в глаза, будто ее взгляд мог проникнуть через маску прямо мне в душу.

— И тогда я рассердилась на всех, кто участвует в походе. Поняла, почему Резолют отказался ехать. Как никогда раньше поняла его, его настойчивость, его воинственность. Я пережить не могла, что мы проплываем так близко, но оставляем Воркеллин позади, я была готова возненавидеть всех за их бездействие все эти годы.

Но этого не случилось — благодаря тебе. Ты был со мной рядом. Ты обо мне заботился. Уже во второй раз я уплывала прочь от Воркеллина, и снова мужчина помог мне это перенести. — Сит выпрямилась, и расстояние между нами исчезло. Она потянулась вперед, и я ощутил легкое, как перышко, прикосновение ее дыхания на своем лице за секунду до того, как она меня поцеловала.

Я и раньше целовал девушек, и меня тоже целовали, но тут было другое — и не потому, что Сит была воркэльфийкой. Ее поцелуй был светлым и неторопливым. Какой-то миг я сомневался, соприкасались ли наши губы, но по всему моему телу прошел трепет, значит, это было. Она снова поцеловала меня немного крепче, и я обхватил ее руками. Я привлек ее к себе, и мы поцеловались в третий раз.

Я запомнил на всю жизнь ощущение ее теплого тела всем своим телом, то как ее руки держали мое лицо, вкус ее губ и теплоту дыхания. Ее упругое тело прекрасно вписалось в мои объятия. Я изо всех сил прижал ее, она прижалась ко мне, в этот момент нас сближало общее участие в походе, общий опыт боев, и это было важнее, чем все различия, разъединявшие нас.

Держась за руки, украдкой целуясь при любой возможности, мы удалились из сада и укрылись в ее комнате. Утро перешло в полдень, затем в вечер, а мы все лежали рядом, касаясь друг друга, шепчась, хихикая над пустяками, которые любовникам кажутся забавными. Мы немного выпили, чуть-чуть перекусили, но ни один из нас не замечал хода времени, не чувствовал голода. Мы дарили друг другу тепло и ласку так страстно, что физический голод казался пустяком.

Ночь застала нас вместе, ее голова лежала на моей груди, я укрыл ее плечи простыней и гладил ее распущенные волосы. Потянулся и поцеловал ее в макушку.

— Сит, хочу тебя спросить вот о чем.

— Да?

— Как мы… все заметят, что ты и я… Что мы тогда скажем?

Она поцеловала меня в грудь, потом перекатилась на живот и улыбнулась. В ее золотых глазах отражался приглушенный свет закатного солнца.

— Тебя волнует, что кто-то начнет сплетничать о нашей связи? Что моя репутация будет небезупречна?

Я покраснел:

— Не хочу, чтобы кто-то причинил тебе боль.

Ее грудной смех согрел меня, как и быстрые поцелуи, которыми она его перемежала:

— Не бойся, мой рыцарь, воркэльфы все разные. Некоторые эльфы из тех, кто находится тут, воспримут наш флирт как признак моей незрелости, трагическое следствие моей бездомности. Ваши люди — ревнивые и поэтому склонные к жестокости — поймут, что мы черпаем друг в друге силу и спокойствие. Значит, позавидуют, но тоже поймут.

Я поднял брови:

— Гм-м-м, я вижу, ты лучшего мнения о людях, чем я.

— Видишь ли, я стала больше доверять людям благодаря тебе, Таррант. — Она прикрыла глаза, потом оперлась подбородком о мою грудь.

— Да плевать, что они скажут. Нас ничто не ранит, пока мы сами не позволим себе почувствовать боль. Но с тобой рядом я выше всякого унижения, а это главное. Другие эльфы избегают связей с людьми, потому что боятся мимолетного удовольствия. Меня это не пугает, и тебя не должно. Мы сейчас нужны друг другу, а это — вполне веская причина быть вместе. Ты это навсегда запомни, что бы ни случилось, и тогда никто никогда не сможет тебя обидеть.

Глава 34

Здесь, на далеком севере, где находится крепость Дракона, осенние утра стали прохладными, и мне еще больше не хотелось вылезать из теплой постели. Никто словом не попрекнул меня за мою связь с Сит, разве что поздравили. Из замечаний Сит я понял, что лорд Норрингтон беседовал с ней о наших отношениях. В конце концов, мне было даже лестно, что он не стал говорить об этом со мной, — для меня это был знак его доверия.

Ли немного поддразнивал меня, но это тоже было неплохо — свидетельствовало о возвращении прежнего Ли.

— Ну, Хокинс, неплохая добыча. Я и сам бы на нее заглядывался, если бы не нацелился жениться на принцессе. Но это пусть тебя это не смущает.

— Вот еще не хватало! А знаешь, что ухаживать за человеком, который старше тебя на целый век, — редкое искусство.

— Действительно, но я не уверен, что хотел бы приобрести подобный опыт.

Я улыбался:

— Женщины ведь — как вино: с годами все изысканнее…

— И молодое вино имеет свои достоинства, — в улыбке Ли не было ни следа той обреченности, которая тяготела над ним давно. — Вот снимем осаду и уничтожим Кайтрин, тогда, думаю, я смогу нормально поухаживать за Райгопой. Скрейнвуд сказал, что посодействует мне.

— Ну, имея при дворе таких друзей…

Взгляд Ли стал острым, и голос его перешел в шепот:

— Я знаю, вы друг друга не сильно любите. Он плохо говорил о тебе, так что я оценил его по достоинству, друг мой. Можешь не сомневаться. Но какой бы ни был слабый мост, а при переходе реки и он сгодится, если не хочешь вымокнуть.

Мне пришлось согласиться, что его посылка правильна, хотя мне все-таки было неприятно видеть, как Скрейнвуд и Ли гуляют вдвоем по парапетной стенке или смеются над чем-то, обедая вместе. В этом их заговоре, целью которого стало женить Ли на Райгопе, я не видел ничего плохого: это отвлекало Ли. Он прекрасно умел разыгрывать роли и принимать позы, и это позволяло ему добиваться всего желаемого, а пока он искал расположения Скрейнвуда, он отвлекался от Теммера и связанных с ним мрачных мыслей.