Суеверный

      В переднем окне он заметил движение. Мелькнуло какое-то цветное пятно. На него смотрела женщина, полускрытая отражением облаков в оконном стекле. Потом в доме послышались шаги.
      Еще только девять часов, а он обошел уже двенадцать домов. Гаррет знал, что лучше начать пораньше. Лучше застать людей дома до того, как они отправятся на работу.
      Он подумал, что ему скоро до смерти надоест этот обход. Опросить жильцов всех домов и квартир в студенческом городке? Опросить каждого жителя? Что это может дать?
      Сандуски, мужчина с детским личиком, он же начальник подразделения ФБР, сказал, что результаты опроса могут удивить Гаррета. Гаррету не нравились манеры этого типа. Обнимает тебя за плечи и разговаривает с тобой, как с шестилетним ребенком. Свысока. А сколько емулет, кстати сказать? Со своими гладкими белыми щечками и детскими голубыми глазками он выглядит лет на четырнадцать.
      И с каких это пор ФБР стало таким милым и обходительным? «Может быть он голубой? И питает слабость к крупным черным полицейским?» – усмехнулся Гаррет.
      Нет. Он просто высокомерный сукин сын. Очень высокого мнения о себе. Как же, он агент ФБР, а не какой-нибудь полицейский студенческого городка, который даже не может снять отпечатки пальцев с трупа, разорванного на части.
      «Ну, по крайней мере мне не надо сидеть в участке», – подумал Гаррет. Поэтому, когда ребята из ФБР отправили его на обход домов, он обрадовался. «По крайней мере похожу по свежему воздуху, все лучше чем сидеть на месте, в этой душной комнате и смотреть, как этот клоун Вальтер обсыпает сахарной пудрой свою рубашку, съедая булочку за булочкой».
      Нет, что ни говори, хорошо побыть на открытом воздухе, походить от дома к дому, практически ничего не делая. Есть время подумать. Подумать о жизни. И об этих убийствах.
      Энджел не стала над ним смеяться, когда он рассказал ей свою теорию о том, что эти убийства совершены не человеком, а монстром. Но он заметил сомнение в ее зеленых глазах. Сомнение и озабоченность. Неужели она сомневается, что я в здравом уме?
      Ну, а почему бы ей не сомневаться?
      Он сам не свой с тех пор, как увидел первый труп. Ту бедную девушку со снятым скальпом, с волосами, валявшимися на траве, с порванными кровеносными сосудами, вываливавшимися из ее черепа, словно сморщенные змеи.
      С тех пор Гаррет сильно изменился. Он теперь по-другому смотрел на людей. Он уже не мог смотреть на человека и не думать о его черепе и венах, о том, как этот человек может выглядеть без скальпа, сорванного одним движением.
      Это сумасшествие? Возможно.
      Но что нормального в этих убийствах? И как может этот убийца не бытьмонстром?
      Гаррет услышал, как щелкнул замок. Наружная дверь начала открываться. Он ожидал удивленных взглядов, испуганного выражения лица. Люди всегда пугаются, видя у своих дверей полицейского. Ему приходится сообщать плохие новости.
      На Гаррета смотрел темноволосый мужчина, которому явно было больше тридцати, но меньше сорока лет. В коричневом джемпере и белой рубашке, похожий на преподавателя. Гаррет заметил в его глазах удивление. И страх? В последнем Гаррет не был уверен.
      – Доброе утро, чем могу помочь? – у мужчины приятный голос, гладкая речь, легкий иностранный акцент.
      – Профессор О'Коннор?
      – Да, – мужчина, прищурясь, смотрел на Гаррета.
      – Ваша жена недавно заходила поговорить со мной. Относительно убийства Чипа Уитни.
      – Да, я знаю. Сара была ужасно расстроена. И я, конечно, тоже.
      – Вы знали его? – спросил Гаррет, доставая блокнот.
      – Нет, сам я не знал. Только косвенно. Я был расстроен из-за Сары, – он откинул назад темные волосы. – И, конечно, я был расстроен... из-за других убийств. Это так страшно.
      Гаррет поднял глаза на профессора.
      – Я провожу опрос жителей всех домов, профессор. Я задержу вас только на минуту. Вы знали одну из оставшихся трех жертв, не правда ли?
      Не дожидаясь ответа, он полистал блокнот. Достал из него цветной снимок второй жертвы. На нем была улыбающаяся женщина в лимонно-желтом сарафане на фоне пляжа. Волосы распущены, их слегка поднимает ветер.
      Профессор прищурился, глядя на снимок.
      – Это миссис Де Хевен. Она была нашей домовладелицей. Ей принадлежал этот дом. Какой ужас!
      – Когда вы видели ее в последний раз? Может, она когда-нибудь жаловалась на ссоры или недоразумения с кем-нибудь из тех, кто снимал у нее жилье? Может быть, вы что-нибудь знаете о лицах, у которых были проблемы с миссис Де Хевен? Были ли у нее недоразумения с предыдущими жильцами? Есть ли другие жильцы в этом доме?
      Профессор О'Коннор ответил на все вопросы без колебаний, тихим, задумчивым голосом. У него нет никаких подозрений, никакой информации о каких бы то ни было проблемах миссис Де Хевен. Он не знал никого из ее жильцов. Домовладелица никогда не упоминала ни о каких проблемах с другими жильцами. Профессор утверждал, что у него с ней были «самые сердечные» отношения.
      «Никакой полезной информации», – подумал Гаррет.
      Из дома доносились женские голоса. Из беседы с женой профессора он знал, что с ним живут жена и сестра. Придется поговорить и с ними тоже.
      Из-за угла показались двое молодых людей, вероятно студентов, делающих утреннюю пробежку.
      Заметив на крыльце Гаррета, они замедлили бег, покосились в его сторону, желая посмотреть, кого он опрашивает. Миновав дом, студенты отвернулись.
      – Едва ли я смогу вам чем-нибудь помочь, детектив, – сказал профессор О'Коннор, выказывая первые признаки нетерпения.
      Гаррет вернулся к снимку первой жертвы, Шарлотты Вильсон. Это была школьная фотография. Вероятно, снимок сделан в шестом или седьмом классе. На вид ей здесь лет двенадцать.
      – Доктор О'Коннор, знали ли вы эту молодую женщину, Шарлотту Вильсон?
      Профессор О'Коннор, прищурясь, посмотрел на фото. Вздохнул.
      – Как вам сказать...
      – То есть?
      – Я был знаком с ней совсем недолго. Эта молодая женщина должна была работать у меня секретаршей. Но она... Это было, когда я только что приехал во Фривуд. Я и моя сестра были заняты с переездом и размещением, так что у меня практически не было времени бывать в офисе. Думаю, я раз или два разговаривал с бедной девочкой. А потом... когда она была убита...
      Гаррет почувствовал, как у него напряглись мускулы на затылке. Он очень внимательно посмотрел на профессора. По его глазам детектив понял, что профессор О'Коннор испытывает некоторый дискомфорт от беседы с ним.
      – Значит, вы знали Шарлотту Вильсон? Вы знали все три жертвы?
      Щеки профессора немного покраснели.
      – Ну... да. Но я не знал ни одну из них хорошо. Мы были едва знакомы.
      Гаррет попробовал задавать и другие вопросы. Продолжая разговаривать, он сделал заметку на листе с фактами по делу Шарлотты Вильсон.
      – Вы когда-нибудь встречались с кем-нибудь из тех, кого знала Шарлотта Вильсон? Видели ли вы ее с кем-нибудь из друзей? Знаете ли вы еще кого-нибудь из тех, кто ее знает? Говорила ли она вам когда-нибудь что-либо о своих друзьях или знакомых? Может быть, когда-нибудь она вела себя странно или казалась испуганной?
      Профессор ничем не смог помочь.
      Но Гаррет почувствовал, как забилось его сердце. Тут что-то есть. Что-то подозрительное? Или это просто совпадение? Но три из трех! Профессор знал всех троих.
      Правда ли, что он больше ничего не знает? Возможно ли такое?
      В голове у Гаррета сразу возникло множество вопросов. Он предостерег себя: «Не волнуйся! Ты еще не закончил расследование. Ты еще ничего не нашел».
      Но три из трех?
      Попробуем перейти к четвертому убийству.
      Сильный ветер зашелестел бумагами, зажатыми прищепкой. Небо потемнело. Оба мужчины подняли глаза к облакам. Доктора О'Коннора знобило.
      – Мне следовало пригласить вас войти. Прошу меня простить, детектив, – он бросил взгляд на часы. – Но я уже опаздываю на лекцию. Мои занятия...
      – Вот фотография четвертой жертвы, – прервал его Гаррет, вынимая фотографию Девры Брукс, студентки-старшекурсницы. На фотографии она выглядит очень сексуально. Рыжевато-каштановые волосы закрывают один глаз, на хорошеньком личике хитроватая улыбочка. Гаррет видел это фото множество раз, но сейчас он покачал головой. Неужели они не могли достать чего-нибудь получше?
      Профессор опустил глаза на фотографию. Казалось, он внимательно изучает ее. Потом покачал головой.
      – Нет. Извините. Эту я не знаю. Я никогда ее не видел.
      Гаррет почувствовал разочарование.
      – Вы уверены, профессор? Ее зовут...
      Гаррет не успел закончить. Сара просунула голову в дверь. Она увидела Гаррета, потом взглянула на фотографию.
      – Девра! – воскликнула она. – Лайам, это Девра.
      – О, да! – щеки профессора вспыхнули. – Я зналее.
       Четыре из четырех.

Глава 42

      Сара вошла в дом вслед за Маргарет. Она радостно вздохнула, довольная, что наконец добралась домой.
      – Что за ужасный день!
      Она слышала, как Лайам закрыл за собой входную дверь. Прошел мимо Сары. Выражение лица мрачное, усталое. Под глазами мешки. Бросил пальто на спинку дивана.
      – Не могу с тобой не согласиться!
      Он поднял руки вверх, потянулся.
      Маргарет взяла пальто Лайама и отнесла его в стенной шкаф в прихожей.
      – Может, нам стоит пригласить адвоката? Тебе не кажется, что нам следовало взять с собой адвоката в полицейский участок?
      Лайам подошел к окну и посмотрел на падающий снег.
      – Нам не нужен адвокат. Мы ничего не сделали. Эти ребята из ФБР хватаются за соломинку.
      Сара присела на край дивана.
      – Подумать только, целый день провести в полицейском участке! Снова и снова отвечать на одни и те же вопросы!
      – Это все я виноват, – тихо сказал Лайам. – Мне не следовало лгать насчет Девры. Не знаю, почему я так поступил? Мне кажется, всему виной тот детектив, который так пристально смотрел на меня. От этого я почувствовал себя так, словно мне есть что скрывать.
      Он остановился позади Сары и начал ласково массировать ей плечи.
      – Это просто ужасное совпадение. А полиция – они же в отчаянии. За все хватаются. Даже за странное совпадение.
      – М-м-м! Очень приятно, – промурлыкала Сара. – Для убийцы у тебя, Лайам, слишком нежные руки.
      Он на некоторое время прекратил массаж.
      – Не смешно, Сара!
      – Я собираюсь ставить чай. Кто-нибудь хочет чаю? – спросила Маргарет.
      – Мне нужно что-нибудь покрепче, – ответил Лайам.
      – А мне нужно что-нибудь холодное, – сказала Сара. – В полицейском участке было просто невыносимо жарко. И батарея отопления все время шумела. Я чуть с ума не сошла.
      Маргарет удалилась на кухню. Сара слышала, как она открыла кран, наливая воду. Звякнул о плиту чайник.
      Лайам перестал разминать плечи Сары и отошел назад.
      – Ну, мы рассказали им все, что знали. Что само по себе немного. Возможно, им удастся нащупать другой след и они оставят нас в покое.
      Он через голову стащил с себя свитер и перекинул его через плечо. Потом подошел к бару и налил себе виски в высокую рюмку.
      Сара наблюдала за ним и напряженно думала. Какое жуткое совпадение!
      Совпадение?
      Ну, конечно, это совпадение.
      Что же еще это может быть?
      Бедный Лайам! Она и не догадывалась, что он знал все четыре жертвы. Он никогда ей об этом не говорил. Надо сказать, что муж вообще почти не говорил с ней об этих убийствах. Так, пробормотал что-то по поводу того, что это ужасно и что студенты очень напуганы. Но, как теперь поняла Сара, его это очень беспокоило. Четыре убийства. Четыре человека, которых Лайам в той или иной степени знал.
      Сара была уверена, что его это беспокоило. Это должно былоего беспокоить. И это должно быть особенно тяжело для такого суеверного человека, как Лайам.
      Бедный Лайам! Бедный суеверный Лайам! И все же он держал свои переживания при себе. Почему? Ради нее? Да, конечно, только поэтому.
      Она прошла через комнату и обняла мужа сзади. Застала его врасплох. Он даже пролил на ковер немного виски.
      – Ох, Лайам, ты знал всех четверых!
      – Не так, чтобы очень, – пробормотал он.
      Сара прижалась щекой к его теплой щеке.
      – Я их как следует не знал. Никого из них. Давай не будем об этом говорить, Сара. Правда, мне очень не хотелось бы...
      Он отошел от нее, подняв повыше рюмку.
      – Я пойду переодеться. Чего бы тебе хотелось: поужинать дома или куда-нибудь пойти? Может, хорошая прогулка по снегу нас немного остудит, да и мозги немножко проветрим. Как ты думаешь? Черт бы побрал все эти вопросы! Целый день эти люди в серых костюмах буравили нас своими глазками-бусинками и задавали свои дурацкие вопросы!
      Мы где-нибудь хорошо поужинаем. Возьмем хорошее вино. Может, даже напьемся. Расслабимся Что ты на это скажешь?
      Лайам говорил быстро и взволнованно. Чувствовалось, что он нервничает. Сара еще никогда не слышала у него такого голоса. Лайам исчез из гостиной раньше, чем она успела ответить.
      Она стояла посреди комнаты, скрестив на груди руки. Бедный муж! Он действительно не хочет об этом говорить! Сара посмотрела в окно. В свете уличного фонаря было видно, что снег пошел еще сильнее. Так быстро темнеет! Она посмотрела на часы. Еще только начало шестого, а темно, как в полночь!
      Зазвенел телефон. В пустой комнате звук его казался особенно громким. Сара прошла к маленькому столику у дивана и взяла трубку.
      – Алло? – она прочистила горло.
      – Это Сара О'Коннор? Новая жена Лайама? – раздался в трубке очень тихий взволнованный голос.
      – Да. А кто говорит? – спросила Сара более резко, чем намеревалась.
      – Гм... Вы меня не знаете. Меня зовут Кристин Веррет. Но раньше я... мм... была с Лайамом.
      – Простите, не поняла?
      – Раньше я жила с Лайамом. С Лайамом и Маргарет. Мне нужно поговорить с вами, Сара. Я должна вас предупредить...
      Сара почувствовала, как ее замутило. Почувствовала, как сердце ее сжалось от страха.
      – Кто это? Что вам нужно?
      – Послушайте меня, Сара. Я позвонила вам для того, чтобы вас предупредить насчет Лайама.
      – Это Анжела? Да? – Сара крепко стиснула трубку, вспомнив историю Анжелы из Чикаго, Анжелы, которая влюбилась в Лайама до умопомрачения.
      – Анжела? Нет. Я сказала вам, кто я. Я Кристин. Вы сейчас свободны? Вы можете сейчас со мною встретиться?
      – Что? Вы в своем уме? Зачем мне с вами встречаться?
      – Я должна рассказать вам о Лайаме. Пожалуйста. Вы в опасности. Вы в страшной опасности. Послушайте меня...
      – Анжела, или кто вы есть, я знаю, почему вы звоните. Я прошу меня извинить, но...
      – Вы можете прийти сейчас? Я в «Колледж Инн». На Фермонт-стрит.
      – Нет, не могу. Послушайте, Анжела или Кристин, кто бы вы ни были... больше не звоните мне. Не звоните. Если вы еще меня побеспокоите, я обращусь в полицию. Я действительно это сделаю.
      – Сара, я пытаюсь вам помочь.
      – Я вешаю трубку. Больше мне не звоните, – голос Сары дрожал от ярости.
      И от страха.
      – Приходите завтра после обеда. Пожалуйста! Я буду в своей комнате. Это не займет много времени. Мне нужно с вами поговорить. Завтра, Сара. Пожалуйста!
      Сара сделала вдох, собираясь ответить, но собеседница уже положила трубку. И в этот момент она услышала щелчок.
      Сара помчалась наверх и вихрем ворвалась в спальню. Лайам стоял, наклонившись над туалетным столиком, и изучал себя в зеркале. Он был все еще в белой рубашке и хлопчатобумажных брюках. Перед ним стояла пустая рюмка из под виски. Глаза его были влажными.
      – Лайам, ты слушал по второму аппарату? – она посмотрела на телефон, стоявший на столике у кровати, с таким видом, словно телефонный аппарат мог ответить на ее вопрос.
      Муж медленно повернулся. Вид у него был смущенный.
      – Слушал? Нет. А ты говорила по телефону?
      – Да. У меня снова был странный звонок.
      Он почесал голову. Прищурился, словно старался сосредоточиться.
      – Анжела?
      – Я... Я не знаю... – запинаясь, пробормотала Сара. – Она сказала, что ее зовут Кристин. Она сказала, что раньше жила с тобой. Ты действительно раньше жил с женщиной по имени Кристин?
      Лайам усмехнулся.
      – Это имя мне ничего не говорит.
      – Лайам...
      – Так трудно упомнить всех женщин, – продолжал он, сверкая глазами.
      Сара поняла, что он ее дразнит.
      – Все дело в том, что до тебя у меня было десять жен, – он потер подбородок. – Или одиннадцать? Я не уверен, сколько именно. Я собирался рассказать тебе о них, Сара, но все никак не мог выбрать подходящий момент!
      Он рассмеялся.
      – Ну, нечего расстраиваться! Я шучу – да ты и сама это понимаешь!
      Он пересек комнату и обнял ее, прижавшись лицом к ее лицу.
      – Не волнуйся из-за других женщин. Ты для меня единственная, – нежно прошептал Лайам. – Одна-единственная. Моя единственная.
      Он поцеловал ее.
      – Послушай, Лайам, будь серьезен, пожалуйста! – взмолилась Сара. – Она меня так напугала. Она велела мне прийти и поговорить с ней. Сказала, что я в опасности.
      Сара крепче прижалась к мужу. В его объятиях ей было спокойно, она чувствовала себя в безопасности, чувствовала, что о ней заботятся.
      – Может быть, это и в самом деле сумасшедшая Анжела. Если она в городе, я с ней разберусь, – тихонько повторил Лайам, гладя Сару по голове. – Возможно, нам стоит обратиться на телефонную станцию, чтобы нам дали номер, который не будет числиться в телефонной книге.
      – Ты и в самом деле думаешь, что это Анжела? А ты знаешь кого-нибудь по имени Кристин?
      Он продолжал гладить ее по голове, нежно лаская. Прижал ее к себе, так что она слышала биение его сердца.
      – Нет, я не знаю никого по имени Кристин. Это, должно быть, Анжела. Бедная помешанная Анжела.
      Он поднял ее голову и улыбнулся. Глаза у него были красные и усталые.
      – Это был жуткий день. Давай постараемся забыть обо всем. Давай пойдем и хорошенько поужинаем. Вдвоем. И не беспокойся. Тебе не о чем беспокоиться.
      Сара заставила себя улыбнуться.
      – Я знаю, – прошептала она. – Я знаю.

Глава 43

      – Меня беспокоит Лайам, – сказала Сара, покусывая нижнюю губку.
      Она засунула руки в карманы длинного жакета, жалея, что забыла перчатки.
      – А что с ним? – Мэри Бет поскользнулась, но быстро среагировала и восстановила равновесие.
      Снегу нападало дюйма два, не больше. Но потом прошел дождь, а после дождя подморозило. Стало очень скользко. Была вторая половина дня и солнце безуспешно пыталось пробиться сквозь серые облака у них над головой.
      Подруги шли через Круг по центральной дорожке, направляясь к библиотеке с белыми колоннами, расположенной по другую сторону Круга. Студенты с рюкзачками за спиной, наклоняясь в сторону ветра, по двое и по трое пересекали Круг в различных направлениях, проходя от одного учебного корпуса к другому. Крыши всех зданий были засыпаны снегом. Неожиданно Сара услышала крики. Повернувшись, она увидела у вечнозеленого кустарника группу студентов, затеявших игру в снежки. Их не смущало даже то, что снег был слишком твердым, похожим на крупинки льда.
      Мэри Бет поглубже натянула свою красно-желтую лыжную шапочку. Они шли всего несколько минут, но у нее уже порозовели щеки.
      – О Господи! Медовый месяц только закончился! Так что с Лайамом? Ты собираешься поделиться какими-нибудь страшно личными сексуальными проблемами?
      Сара усмехнулась.
      – Вовсе нет!
      Мэри Бет сделала вид, что дуется.
      – Очень жаль!
      Лед хрустел под сапогами.
      – Разве колледж никогда не посыпает солью эти дорожки? – спросила Сара, теряя равновесие и хватаясь за плечо подруги.
      – Экономят! – ответила Мэри Бет, наблюдая за тем, как несколько студентов пытаются прокатиться на ногах по ледяной дорожке. Она остановилась. От ее дыхания шел пар, поднимавшийся вверх перед яркой лыжной шапочкой.
      – Кроме того, всех беспокоят убийства. Сейчас не до дорожек, – она повернулась к Саре. – Может, все-таки скажешь, из-за чего ты вытащила меня из теплого кабинета? Или передумала?
      – Да я уже все сказала... – неуверенно ответила она.
      Саре очень хотелось поговорить с Мэри Бет.
      Она мечтала об этом все утро, обдумывая, что сказать подруге. После семинара она зашла к Мэри Бет на работу и заставила ее пройтись, чтобы они могли спокойно поговорить.
      Но сейчас, когда подруги были одни, ее жалобы на Лайама показались совсем пустяковыми. Он такой замечательный. Он так чудесно к ней относится. Она так сильно его любит. Саре неожиданно показалось, что ее откровения с Мэри Бет похожи на предательство по отношению к Лайаму.
      – Я сегодня должна была работать у Мильтона, – сказала она, оглядываясь на административное здание, зеленый купол которого был укутан снегом. – Но я позвонила ему и сказала, что не очень хорошо себя чувствую. И я действительноне очень хорошо себя чувствую. После вчерашнего...
      – Знаю, знаю, – нетерпеливо прервала ее Мэри Бет. – Ты мне это вчера уже говорила. – Шесть часов в полицейском участке. Это должно быть ужасно. Но ты же не собираешься рассказывать мне об этом сегодня?Ну, давай, выкладывай!
      – Его суеверия сводят меня с ума! – выпалила Сара.
      Мэри Бет, прищурившись, посмотрела на нее.
      – Прости, не поняла? Его суеверия?
      – Поначалу мне казалось, что они прелестны, – призналась Сара, качая головой.
      Теперь она говорила очень быстро. Ей хотелось высказаться. Теперь, когда она начала рассказывать, ей хотелось высказать все и покончить с этим.
      – Я хочу сказать, что Лайам проводит очень много времени за чтением и за разговорами о фольклоре. Ну, знаешь, народные сказки и тому подобное. Так что мне казалось забавным, что он суеверен.
      Даже не верилось, что такой человек может всерьез верить в старинные суеверия, о которых читает. Я хочу сказать, что я не воспринимала это всерьез. И никогда не думала, что он воспринимает все это так серьезно.
      Они остановились на ступеньках библиотеки. Мэри Бет взяла Сару за руку, и они отправились в обратном направлении.
      – Ну, так что именно тебя раздражает? – спросила она Сару, покрепче заворачивая шарф вокруг шеи.
      – Все! – простонала Сара. – Начиная с того момента, когда он утром встает – а встает он с правойстороны кровати – все время находятся суеверия или ритуалы, которые он соблюдает. Сначала я находила это забавным. Даже очаровательным. Интересным. И Бог знает каким еще.
      Мэри Бет пристально смотрела на Сару.
      – Так как далеко, по твоему, у него это зашло? Тебе не кажется, что у него это стало манией?
      Сара почувствовала себя виноватой.
      – Ну, я не знаю. Возможно, я все преувеличиваю. Может быть, я просто обращаю на это слишком много внимания из-за того, что мы еще мало живем вместе. Я так сильно его люблю! И я хочу, чтобы все было хорошо. Но... но сегодня у нас было по-настоящему тяжелое утро.
      – Что же случилось сегодня утром?
      Мэри Бет озабоченно посмотрела на подругу. Сара почувствовала облегчение от того, что Мэри Бет воспринимает ее слова всерьез, не отпуская своих обычных шуточек и иронических замечаний. Она ведет себя, как настоящий друг.
      – Только не смейся! Я забыла сказать «Будь здорова!», когда Маргарет чихнула.
      Мэри Бет не рассмеялась.
      – Это преступление?
      Сара кивнула.
      – Лайам по-настоящему расстроился. И это я не в первый раз забыла. Мы прежде уже ссорились по этому поводу. Так или иначе, но я извинилась, но этого было недостаточно. Он начал объяснять, почему мы говорим «Будь здоров!», если кто-нибудь чихнет. Звук чихания привлекает злых демонов. Мы говорим «Будь здоров!», чтобы их отвадить.
      Мэри Бет шумно вздохнула.
      – И, по-твоему, он верит в злых демонов?
      – Нет, конечно нет! – быстро ответила Сара. – Я хочу сказать, что я так не думаю. Как он может в них верить? Лайам такой умный. Он не может всерьез верить в них, – девушка кусала губку, пока не почувствовала кровь на языке.
      – Но он расстроился, когда ты забыла сказать «Будь здорова!» его сестре?
      Сара вздохнула.
      – Это было только начало.
      Мимо пробежали две девушки, они чуть не сбили с ног Сару и Мэри Бет.
      – Извините! – крикнула одна из них, оглянувшись.
      Длинные волосы бегуньи развевались на ветру.
      – После завтрака я увидела, что Лайам входит в дом с большим ведром, полным земли.
      – Как это он умудрился найти сегодня землю?
      Сара пожала плечами.
      – Не знаю. Я спросила его, почему он принес в гостиную ведро с землей.
      – Ну и?
      – Он сказал, что есть такое старинное суеверие, в Суссексе, кажется, или где-то еще. Если принести в дом землю в январе, это к удаче. Называется это суеверие «январское масло».
      – Ну и ну! Надо не забыть об этом, когда сегодня вечером вернусь домой.
      – Пожалуйста, не смейся!
      Мэри Бет схватила Сару за рукав жакета.
      – Извини! Я, правда, не хотела.
      – Но было и продолжение. Мы наняли женщину – миссис Лэйтон – чтобы она приходила к нам раз в неделю убирать дом. На самом деле, это Мильтон нашел ее для нас. Ну так вот. Сегодня утром я одевалась наверху, когда услышала громкий шум в гостиной. Лайам что-то закричал, потом с кем-то заговорил. Я бросилась вниз по лестнице. Знаешь, из-за чего он расстроился? Миссис Лэйтон открыла входную дверь и выметала пыль во двор.
      Сара глубоко вздохнула и продолжала:
      – И Лайам кричал: «Вы выметете из дома всю удачу!»
      – Просто не верится, – пробормотала Мэри Бет.
      – Лайам схватил швабру и начал заметать пыль обратно в дом. Он был в ярости. Он выглядел как... как ненормальный!
      Мэри Бет покачала головой.
      – Странно!
      – Бедная миссис Лэйтон, она не знала, как ей все это понять, – продолжала Сара, не переводя дыхания. – Она расплакалась и ушла. Схватила пальто и выбежала из нашего дома. Далее не подождала, пока я ей заплачу.
      – О Господи! И что сделал Лайам?
      – Ну, после того, как она ушла, он принялся извиняться. Я думаю, ему было очень не по себе. Он снова и снова говорил мне о том, как он сожалеет о случившемся. Он просил меня понять его. Обещал больше так не увлекаться.
      – По мне так он прямо кандидат в психушку, – сказала Мэри Бет.
      – Мэри Бет, прошу тебя!
      – Может, это ему бы помогло!
      – Он несумасшедший. Он... он просто...
      Сейчас она уже чувствовала себя виноватой из-за того, что жаловалась Мэри Бет на Лайама. Ей следовало бы знать, то Мэри Бет не воспримет все это серьезно. Мэри Бет шутит над всем на свете.
      – Ты будущий психолог, – сказала Мэри Бет. – Может быть, ты могла бы устроить так, чтобы кто-нибудь с твоего факультета поговорил с Лайамом. Ты понимаешь, просто по-дружески поболтал. Или, может, тебе удастся уговорить Лайама обратиться к психотерапевту.
      «Мне вообще не следовало ей об этом говорить, – огорченно подумала Сара. – Вообще не следовало. Порой Мэри Бет воспринимает все как шутку, теперь же она воспринимает все слишком серьезно».
      – К психотерапевту? Не думаю, чтобы мне удалось уговорить Лайама, – ответила она подруге. – Он в полном порядке. Мне кажется, что все эти суеверия и фольклор доставляют ему большое удовольствие. И, кроме того, это ведь совершенно безобидно, правда?

* * *

      Гаррет открыл дверь и заглянул в первую комнату офиса. За столом никого. Компьютер включен, монитор сияет синим светом.
      – Декан Кон? Вы здесь?
      Гаррет услышал покашливание. Шум в смежной комнате.
      – Декан Кон? Это детектив Монтгомери.
      Через минуту из смежной комнаты появился Мильтон Кон, поправляя на ходу темно-синий галстук. Он промокнул платком красный лоб. Протянул Гаррету горячую, влажную руку.
      – Я занимался упражнениями, – объяснил Мильтон хриплым баритоном, – и не слышал, как вы вошли. Прошу меня извинить.
      Он снова начал вытирать свой лоб. Но вдруг его мясистая рука застыла в воздухе. Глаза расширились.
      – Надеюсь, больше никто не убит?
      – Нет.
      Гаррет поднял обе руки, знаком указывая, что декан может быть спокоен.
      – Нет, благодарение Богу, нет. Как я объяснил в сообщении, которое оставил на автоответчике, мне нужно просто задать вам несколько вопросов.
      Мильтон тяжело вздохнул.
      – Вы меня испугали!
      Он махнул Гаррету, чтобы тот устроился в кресле напротив письменного стола. Потом сам тяжело опустился в кресло у стола, склонившись над ним и все еще тяжело дыша после упражнений.
      – С вашей стороны очень любезно принять меня так поздно, – Гаррет жестом указал на темнеющее небо за окном. – Мы очень признательны вам за сотрудничество.
      Он вытащил небольшой блокнот и карандаш.
      – Я старался помочь вам, чем мог, – несколько скованно ответил Мильтон, его серебряные глаза изучающе смотрели на Гаррета. – Никто так не расстраивается из-за этих убийств, как я. И лично, и из-за колледжа, – он громко прочистил горло. – Как я вам уже говорил, я знал одну из жертв, Девру Брукс.
      Гаррет кивнул. Он сделал вид, что просматривает записи в блокноте. Но страничка, которую он открыл, была пуста.
      – Мне нужно задать вам несколько вопросов по поводу сотрудников колледжа, – сказал он, поднимая глаза на Мильтона.
      В глазах декана вспыхнуло любопытство.
      – О ком-нибудь из преподавателей? Вы же не думаете...
      – Ничего особенного. Обычные вопросы.
      «Просто сплошная трата времени», – подумал Гаррет, и неожиданно почувствовал себя в дурацком положении. Ребята из ФБР, пожалуй, считают меня придурком за то, что я втянул в это дело профессора, его жену и сестру.
      Ну и чтос того, если ему случилось знать всех четверых погибших? Чтос того? Этот тихий, кроткий человек ни в коем случае не может оказаться тем психом, который разрывает людей на части голыми руками.