Все началось с Омахи

      Вулф повернулся и сказал абсолютно невозмутимым голосом:
      - Да, мне известно, где он. И я подозреваю вас, мистер Хэролд.
      - Меня? В чем?!
      - В сутяжничестве. Мистер Мэрфи, разумеется, радеет о собственном престиже, а поэтому не станет мне делать рекламу, но я никогда не поверю, что он хотя бы не намекнул на роль, которую в этом деле сыграл я. Он не такой уж дурак. Я думаю, что вы пришли сюда, располагая сведениями о моем будущем гонораре, но, желая свести его до минимума, выдумали эту дешевую стратегию. Гонорар составляет пятьдесят тысяч долларов.
      - Я вам столько не заплачу!
      - Заплатите. - Вулф скорчил гримасу. - Я не против того, чтобы поспорить, однако пререкания подобного рода мне отвратительны Расскажу вам вкратце, как все будет обстоять. Я представлю вам счет, вы откажетесь по нему платить, и я подам в суд. Ко дню судебного разбирательства у меня будут доказательства того, что я не только нашел вашего сына, для чего вы меня нанимали, но и освободил его от ответственности за убийство, доказав его невиновность. Хотя я очень сомневаюсь, что вы доведете дело до суда. Вы все уладите миром.
      Хэролд оглянулся, увидел большой удобный стул и плюхнулся на сиденье. Определенно сегодняшний денек для него оказался не из легких.
      - Это мой стул, - фыркнул Вулф. У него были все основания фыркать. Тут есть табуретки.
      Одно из трех: либо он невзлюбил мистера Хэролда, либо хотел его унизить, либо ему на самом деле был нужен стул. Стоило Хэролду встать, он бы еще сумел побороться, останься он сидеть на стуле, его дела оказались бы плохи, стоило же ему пересесть на табуретку, его, считайте, просто здесь нет. Он пересел на табуретку. Теперь он разговаривал, а не задирался.
      - Вы сказали, что можете доказать его невиновность?
      - Нет. Не прямо сейчас. Но я надеюсь, что смогу. Позавчера утром, то есть в среду, мистер Гудвин разговаривал с ним и установил, что он ваш сын. Но он не захотел, чтобы вас поставили в известность. Вы разговаривали с ним сегодня?
      - Я его видел. Он не захотел со мной говорить. Он отрицает, что он мой сын. Завтра приезжает его мать.
      В прошлый раз он сказал "моя жена". Теперь это была "его мать". Одна большая несчастливая семья.
      - Я не хотел, чтобы она приезжала, но она настояла на своем, продолжал он. - Не знаю, захочет ли сын с ней разговаривать. Ведь он уже признан виновным, и окружной прокурор считает, что дело закрыто. Что дает вам основание думать, будто он не виновен?
      - Я не думаю - я знаю. Из-за вашего сына убили одного из моих агентов, а вы еще говорите, что я не заработал свой гонорар. Пф! Вы все узнаете в свое время.
      - Я хочу знать сейчас.
      - Мой дорогой сэр! - в голосе Вулфа чувствовалось презрение. - Вы меня уволили. Отныне мы с вами противные стороны в судебном процессе или же скоро будем таковыми. Мистер Гудвин проводит вас вниз. - Он отвернулся, взял горшок и зачерпнул полную лопатку отвратительной железистой смеси. Что, однако, было неправильным. Нельзя класть смесь в горшок, предварительно не покрыв его дно сажей.
      С его насеста на табуретке Хэролд видел Вулфа скорей в профиль, чем в анфас. Прежде чем заговорить, он дозволил ему наполнить три горшка.
      - Я вас не увольнял. Я не знаю, как обстоят дела. И сейчас не знаю, но хотел бы знать.
      - Хотите, чтобы я продолжил работу? - не поворачиваясь, поинтересовался Вулф.
      - Да. Приезжает его мать.
      - Очень хорошо. Арчи, проводи мистера Хэролда в кабинет и просвети его на сей счет. Опусти наше заключение, касающееся содержимого карманов Джонни. Мы пока не можем рисковать, допуская в дела мистера Кремера.
      - А все остальное довести до его сведения? - уточнил я.
      - Все остальное доведи.
      Встав с табуретки, Хэролд подвернул ногу и чуть было не упал. Для того чтобы он смог размяться, я повел его вниз по лестнице.
      Он был не слишком впечатлен моим отчетом о состоянии дел на сегодня, но, возможно, он уже имел предостаточно впечатлений от сегодняшнего дня. Хэролд был в шоке. Однако, когда он от нас ушел, мы все еще числились у него на работе. Он назвал мне отель, в котором остановился, и я пообещал держать его в курсе дела. Возле двери я сказал ему, что его жене не следует навещать Вулфа, ибо стоит тому по уши уйти в работу, и он частенько забывает о своих манерах. Я, конечно, не добавил, что Вулф нередко забывает о них и на досуге.
      Оставшись в одиночестве, я решил кое с кем созвониться. Обсуждая задание для Орри, мы не забыли про моего шпиона, того типа в рыжевато-коричневом реглане и коричневой шляпе, который увязался за мной во вторник днем, когда я вышел из дома и направился в суд взглянуть на Питера Хейза. С тех пор о нем не было ни слуху, ни духу, и это давало основание предположить, что газетное объявление возбудило чье-то любопытство, которое угасло, как только жюри признало Хейза виновным. Мы пришли к выводу, что Орри бесполезно этим заниматься, поскольку начать неоткуда, однако не мешает позвонить в несколько агентств, в которых у меня есть приятели, и кое-что выяснить. Конечно, мне не больно верилось, что к ним обращались с целью приставить ко мне шпиона, а еще меньше в то, что они в этом сознаются, но иной раз в дружеской беседе проскальзывает едва заметный намек, так почему бы не воспользоваться лишней возможностью, тем более что даже задницу от кресла не надо отрывать. Я прикинул и решил сперва обратиться к Делу Бэскому. Только я стал набирать его номер, как появились сразу двое: Вулф из своей оранжереи и Сол Пензер - с задания.
      По лицу Сола ни черта не узнаешь, если он играет с тобой в покер или если ему нужно что-то от тебя утаить. Однако в остальных случаях он не осторожничает, поэтому я, едва впустив его в дверь, усек, что он принес горяченькое.
      Вулф тоже просек и стал подавать признаки явного нетерпения.
      - Ну? - потребовал он, когда Сол уселся.
      - С самого начала? - поинтересовался Сол.
      - С самого начала.
      - Я позвонил в девять тридцать две, трубку сняла женщина, и я попросил позвать к телефону Эллу Рейз. Она поинтересовалась, кто ее спрашивает, и я сказал, что следователь службы социального страхования. Она спросила, какое у меня дело к Элле Рейз, и я ответил, что тут явно напутали с именами и мне необходимо свериться. Тогда она сказала, что ее нет и что она не знает, когда Элла придет, после чего я ее, разумеется, поблагодарил. Уже здесь что-то было не так - чтобы хозяйка не знала, когда появится горничная, которая ночует в их квартире? Я подъехал прямо к дому и познакомился с привратником.
      Знали бы вы, что значило "познакомился с привратником"! Это значило, что после трех минут общения они были в таких отношениях, что привратник разрешил ему подняться в квартиру на лифте, не уведомляя заранее хозяев. Но Солу подражать невозможно, он неподражаем.
      - Я поднялся в квартиру и дверь мне открыла миссис Ирвин. Я сказал, что у меня оказались дела по соседству, и я решил зайти к Элле Рейз. Она ответила, что Эллы нет и что ей неизвестно, когда та появится. Я чуть-чуть форсировал события, стараясь, правда, не пережать. Я сказал, что помимо всего прочего, еще произошла и путаница с адресами, быть может, она сумеет мне помочь и спросил, есть ли у Эллы Рейз какой-нибудь другой адрес или, может быть, адрес ее семейства. Она сказала, что семейство Эллы Рейз проживает на Восточной Сто Тридцать Седьмой улице. Я спросил, не знает ли она номер дома, она пошла в другую комнату и, выйдя оттуда, назвала номер 306.
      Сол посмотрел в мою сторону.
      - Ты не собираешься записать это в свой блокнот, Арчи? поинтересовался он. Когда я последовал его совету, продолжил свой рассказ: Я спустился вниз и спросил у привратника, не видел ли он, как сегодня утром выходила из дома горничная миссис Ирвин, он сказал, что не видел. И вообще, сказал он, не видел, чтобы она возвращалась. Оказывается, она свободна в четверг вечером и в ночь с четверга на пятницу, обычно возвращается в восемь утра в пятницу, но на этот раз привратник ее не видел. Он спросил у лифтера, но оказалось, что тот тоже ее не видел. Я отправился по адресу и разыскал дом, обшарпанный, без лифта и горячей воды. Я виделся с матерью Эллы Рейз. Я старался быть очень осторожным, но с этими людьми, как вы знаете, нелегко. По крайней мере, мне удалось выяснить, что обычно Элла появляется дома в четверг вечером и что на этот раз она почему-то не появилась. Миссис Рейз собиралась пойти позвонить миссис Ирвин, но боялась, что, может, Элла занимается чем-то таким, о чем не должна знать ее хозяйка. Прямо она не сказала, но я все понял.
      - Я весь день болтался туда-сюда. Привратник в доме Ирвинов сказал мне, что вчера Элла Рейз ушла как обычно, в шесть, и была одна. Миссис Рейз дала мне фамилии двух друзей дочери, я их повидал, они мне дали еще кое-какие адреса. Никто из них ничего о ней не слышал и не видел ее. Я еще два раза звонил миссис Ирвин и каждый час звонил в полицию, справляясь по поводу несчастных случаев, разумеется, не называя никаких фамилий. Последний раз, в пять часов, мне ответили, что в районе Сто Сороковой улицы на берегу вонючей реки Гарлем под грудой досок было обнаружено тело неизвестной женщины и что в данный момент его уже увезли в морг. Я отправился в морг, но тело туда еще не привозили. Когда его наконец привезли, я на него взглянул и решил, что оно очень подходит под описания миссис Моллой - около тридцати, маленькая и аккуратная, кофе со сливками. Только на голове у нее было черт знает что весь затылок размозжен. Такие дела.
      Я встал, но тут же, сообразив, что этим делу не поможешь, снова сел. Вулф набрал через нос много воздуха и выпустил его через рот - не человек, а компрессор.
      - Разумеется, мне не нужно спрашивать тебя, подтвердил ли ты свои предположения официально.
      - Разумеется нет, сэр. Предположения есть всего лишь предположения.
      - Вот именно. В котором часу закрывается морг?
      По одному этому вопросу можно сказать, что он гений, ибо только гений, проработавший двадцать с лишним лет в качестве частного детектива, специализирующегося на расследовании убийств, имеет право его задать. Но, черт возьми, он на самом деле этого не знал.
      - Он никогда не закрывается, - сказал Сол.
      - В таком случае мы можем продолжить нашу работу. Арчи, звони миссис Моллой и проси ее подъехать к моргу.
      - Не выйдет, - уперся я - Далеко не каждой женщине я могу назначить свидание в морге и уж, конечно, не миссис Моллой. К тому же не исключено, что негодяй в перерывах между убийствами развлекается, подслушивая телефонные разговоры. Я за ней заеду.
      - Валяй.
      Что я и сделал.
      15
      Я сел на стул лицом к ней. Я принял приглашение сесть только потому, что по дороге сюда в такси придумал нечто такое, благодаря чему можно растянуть мое пребывание в ее квартире. На ней было платье из тонкой материи лимонно-желтого цвета. Возможно, дакрон, но мне хотелось, чтобы то была шерсть.
      - Когда мы с вами увиделись впервые, пятьдесят часов тому назад, я мог поставить один к двадцати за то, что Питера Хейза оправдают. Теперь все обстоит иначе. Ставлю двадцать к одному.
      Она сощурила глаза, отчего их уголки слегка приподнялись, и сказала:
      - Вы просто стараетесь меня подбодрить.
      - Нет, но я не скрою, что это намек на то, что нам требуется ваша помощь. Помните, я звонил вам сегодня утром узнать, как зовут горничную миссис Ирвин, и попросил описать ее наружность? Сегодня днем на Сто Сороковой улице под грудой досок было обнаружено тело женщины с пробитым черепом, которое уже доставлено в морг. Мы предполагаем, что это Элла Рейз, но мы не уверены, а знать необходимо. Я заехал за вами, чтобы мы вместе на нее взглянули. Настал ваш черед.
      Она села и долго смотрела на меня не моргая. Я ждал. Наконец она обрела дар речи.
      - Ол райт, - сказала она, - я поеду. Сейчас?
      Никакой нервической дрожи, никаких стонов и охов, никаких вопросов. Я решил, что ситуация очень благоприятная, поскольку, как мне казалось, она была сражена страшным известием наповал и все остальное ей уже было до лампочки.
      - Да. Но сперва соберите сумку из расчета ночь - две вне дома, которую мы заберем с собой, - сказал я. - Вы будете жить у Вулфа, пока все закончится.
      Она замотала головой.
      - Не выйдет. Я сказала вам об этом еще вчера. Я должна побыть одна. Я не могу находиться на людях, есть в присутствии людей...
      - Вам не придется этого делать. Можете есть в своей комнате, кстати, она замечательная. Я не прошу вас, леди, я вам приказываю. Пятьдесят часов назад мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы перебороть мои чувства к вам, и я не хотел бы испытать нечто подобное снова, а это неизбежно, если вас найдут с разбитой головой. Я хочу помочь вашему парню выйти на волю и застать вас здесь живой, а не хладным трупом. Преступник уже прикончил Моллоя, Джонни Кимза и Эллу Рейз. Не ведаю, что у него была за причина убивать ее, но у него с таким же успехом может оказаться причина убить вас или же ему покажется, что она у него имеется, а мне не хочется, чтобы ему это удалось. Собирайте сумку и кончим наш разговор. Время не терпит.
      Будь я проклят, если она не переборола в себе желание протянуть мне руку. Женский инстинкт - не упускать ни единую возможность - восходит, вероятно, еще к тем временам, когда у нас грешных имелись отвратительные хвосты. Но все же она переборола себя. Она встала.
      - По-моему, все довольно глупо, но так или иначе мне не хочется умирать именно сейчас, - сказала она и вышла в соседнюю комнату.
      Еще один шаг в сторону жизни. Совсем недавно она говорила, что почти умерла. Она появилась через пять минут в шляпе, жакете и с коричневым чемоданчиком в руке. Я взял у нее чемодан, и мы отбыли.
      Чтобы сэкономить время, я намеревался растолковать ей программу нашего вечера, когда мы сели в такси, но ничего не вышло. После того, как я сказал шоферу: "Городской морг, Четыреста Двадцать Девятая Восточная", он вылупился на нас, как баран, а потом мы, наконец, поехали. Она сказала, что хочет задать мне один вопрос. Я ей, конечно, позволил.
      Она придвинулась ко мне так близко, что ее губы оказались на расстоянии дюйма от моего уха, и спросила:
      - Почему в таком случае Питер хотел уйти с оружием?
      - Вы что, на самом деле не догадываетесь?
      - Нет, я... Нет, конечно. Откуда я могу знать?
      - Вы могли все вычислить. Он решил, что на оружии ваши отпечатки, и хотел их стереть.
      Она в изумлении уставилась на меня. Ее лицо находилось так близко от моего, что я не мог его видеть.
      - Но откуда... Нет! Он не мог так подумать! Не мог!
      - Если вы хотите, чтобы нас не слышали, говорите тише. Почему он не мог? Ведь вы могли? Вам можно, а ему, выходит, нельзя. Теперь вы склонны поменять точку зрения, что произошло не без нашего участия. Он же все это время был изолирован от внешнего мира и, очевидно, продолжает так думать. А почему бы и нет?
      - Питер думает, что я убила Майкла?
      - Разумеется. Раз он знает, что сам его не убивал. Ему ничего другого и в голову не приходит.
      Она вцепилась в мой локоть обеими руками.
      - Мистер Гудвин, я хочу его видеть! Я должна его видеть прямо сейчас!
      - Увидите, но не там, куда мы едем, и не прямо сейчас. Бога ради, не раздавите мне руку. Успокойтесь и встряхнитесь. Вам еще предстоит работа. Я собирался сообщить вам обо всем необходимом потом, но вы напросились.
      Так что когда такси остановилось на обочине перед моргом, я все еще не успел проинструктировать ее по данному вопросу, а поскольку я не хотел, чтобы слышал шофер, я велел ему подождать, оставив в качестве залога чемодан, помог ей выйти из машины, после чего мы с ней прошлись до угла и назад. Я не знал, в каком состоянии оказались ее мозги после всего услышанного, поэтому постарался, чтобы она уяснила свою задачу еще до того, как мы войдем в морг.
      Здесь меня знают, следовательно, было бы мудрей послать ее туда одну, но я не стал рисковать. Я сказал сидевшему за столом в предбаннике сержанту, фамилия которого была Донаван, что моя спутница хотела бы взглянуть на тело женщины, найденное на берегу реки. Он уставился на миссис Моллой.
      - Как фамилия дамы?
      - Какая разница? Она гражданка нашей страны и исправно платит налоги.
      Он покачал головой.
      - Такое правило, Гудвин, вы же знаете. Фамилия?
      - Миссис Элис Белт, "Черчилль-отель".
      - О'кей. И кто же, по ее мнению, покойница?
      Такие расспросы, насколько мне известно, не совсем законные, и я не стал отвечать на вопрос. После небольшого ожидания служащий, которого я не знал, повел нас длинным коридором в то самое помещение, где когда-то давно Вулф положил два старых динара на веки мертвого Марко Вукчича. Теперь на том длинном столе под яркими лампами было распростерто другое тело, до половины укрытое простыней. С головой занимался знакомый мне помощник медицинского эксперта. Когда мы подошли к столу, он поприветствовал меня и, отложив свои инструменты, отошел. Селма вцепилась мне в локоть пальцами - не потому, что она была испугана, а потому, что так было задумано по сценарию. Голова убитой женщины была обезображена, и Селме пришлось наклониться, чтобы рассмотреть ее получше. Через четыре секунды она выпрямилась и дважды стиснула мой локоть.
      - Нет, не она, - произнесла вслух Селма.
      В сценарии не было указано, что она должна повиснуть на моей руке, когда мы будем уходить, однако она, можно сказать, висела на ней весь обратный путь по коридору и до ворот. И только у стола Донавана, к которому я подошел сказать, что миссис Белт не опознала тело, она выпустила мою руку.
      Когда мы вышли на улицу, я замедлил шаги и спросил у нее:
      - Насколько вы уверены?
      - Абсолютно. Она.
      Обычно по Тридцать Четвертой улице не едешь, а ползешь, но сейчас здесь было свободно. Всю дорогу Селма сидела, откинувшись на спинку сиденья и закрыв глаза. За какой-то час она получила три сильнейших удара: первый узнала, что П.Х. считает ее убийцей собственного мужа; второй - поняла, что он сам не был его убийцей; третий - видела труп. Пора ей было брать выходной.
      Когда мы прибыли в старый особняк, я помог ей подняться по ступенькам и снять пальто, а потом велел следовать за мной. Через несколько секунд мы очутились в южной комнате. Солнце давно спряталось, но и без него комната выглядела чудесно. Я зажег свет, положил чемодан на полку и отправился в ванную проверить, на месте ли полотенца, мыло, стакан и все остальное. Она рухнула в кресло. Я растолковал ей назначение двух телефонных аппаратов, один из которых служил для внутренней связи, другой для внешней, сказал, что Фриц принесет ей поднос с едой, и оставил наедине с невеселыми думами.
      Вулф находился в столовой в состоянии, близком к голодной смерти. Также чувствовал себя и Сол Пензер. Фриц стоял в своей обычной позе.
      - У нас дома гостья, - сообщил я. - Миссис Моллой. С багажом. Я показал ей, как запирается дверь. Ей не хочется есть на людях, поэтому, надеюсь, ей отнесут еду в комнату.
      Начались бурные дебаты. На обед было свиное филе, обжаренное и тушенное в вине со специями. Наши кавалеры решили, что ей непременно должно понравиться. А если нет, что тогда?.. Уже было восемь, я изнемогал от голода, а посему оставил их со своими проблемами, отправился на кухню и положил себе целую тарелку филе. К тому времени, как я вернулся в столовую, проблема с подносом для миссис Моллой была решена, я занял свое место, взял нож и вилку и принялся за работу.
      - Когда я накладывал себе в тарелку свинину, я раздумывал над диетой игрока в мяч, - разглагольствовал я. - Полагаю, все зависит от самого игрока. Возьмем, к примеру, этого парня, Кампанеллу, которому наверняка приходилось ограничивать свой аппетит...
      - Помолчи, Арчи.
      - Что?! - изумился я. - Табу на какие бы то ни было деловые разговоры за столом ввели вы, а не я. Но, сменив для поддержания разговора тему, скажу вам, что изучение человеческого лица в состоянии стресса, весьма и весьма занятное зрелище. Возьмем, к примеру, лицо женщины, изучением которого я занимался полчаса тому назад. Она смотрела на бренные останки и узнавала ту, которую совсем недавно видела здоровой и веселой, но она не хотела, чтобы об этом стало известно посторонним. Она пыталась сделать из своего лица непроницаемую маску, но в той ситуации было, увы, не просто.
      - Н-да, должно быть интересно... - комментировал Сол. - Так ты говоришь, она сразу же ее опознала?
      - Вне всякого сомнения. Но вы, джентльмены, продолжайте разговор, а то я очень голоден. - Я отправил в рот солидный кусок филе.
      Что касается заведенных правил, в тот день их было прямо-таки невозможно соблюдать. Еще одно из них изрядно пострадало, когда, покончив с десертом, мы перешли в кабинет пить кофе. Правда, подобное у нас случается нередко.
      Я доложил обо всем, как обычно, в подробностях, но не целиком и полностью. Некоторые мои пассажи в разговоре с миссис Моллой были несущественны, так же как и тот факт, что ей хотелось протянуть мне руку, но она подавила в себе скромное желание. Мы обсудили ситуацию и виды на будущее. Разумеется, объектами нашего повышенного интереса отныне были мистер и миссис Томас Л. Ирвин, однако весь вопрос состоял в том, каким образом наш интерес проявлять. Ведь может случиться, что они станут отвергать свою осведомленность относительно причин отсутствия их горничной, а когда узнают, что она убита, просто разведут руками. Что тогда?.. Главным образом говорили мы с Солом. Вулф сидел и слушал, а возможно, и не слушал сфинкс, его не поймешь.
      Но вся соль тайны, касающейся опознания убитой, состояла в том, что мы могли первыми нанести визит Ирвинам и Аркоффам, а при желании могли поставить в известность полицию. Разумеется, она уже исследовала со всех сторон ту кучу досок и местность вокруг, если же мы наведем полицейских на след Ирвинов или Аркоффов, они не смогут воспользоваться предполагаемым следом. Правда, зная заключение медицинского эксперта о времени смерти Эллы Рейз, можно спросить у них, где они были с такого-то и по такой-то час в четверг ночью. Что могло оказаться всего лишь обычным обменом любезностями.
      Пришел Фриц с пивом и сказал, что миссис Моллой очень понравилась свинина, но съела она лишь малюсенький кусочек. Вулф велел мне сходить к ней и поинтересоваться, удобно ли она устроилась. Я поднялся но лестнице и обнаружил, что она не заперла дверь. Тем не менее я постучал, получил разрешение войти и вошел. Она, судя по всему, слонялась из угла в угол. Я сказал, что если ей не нравятся книги на полке, то внизу их значительно больше, и что я могу принести журналы и что-нибудь еще. Пока мы с ней беседовали, внизу раздался звонок в дверь, но я на него никак не прореагировал, поскольку там был Сол. Она сказала, что ей ничего не нужно, что она скоро ляжет и попытается заснуть.
      - Наверное вы знаете, какой вы замечательный человек, - сказала она. И как я ценю все, что вы делаете. Надеюсь, вы не считаете меня глупой гусыней из-за того, что я хочу увидеться завтра с Питером. Я действительно хочу его видеть.
      - Похоже, вам это удастся, - сказал я. - Фрейер сумеет организовать. Но я бы на вашем месте не настаивал.
      - Почему?
      - Потому что вы вдова человека, в убийстве которого обвиняют нашего клиента. Потому что между вами будет стальная решетка и охранники. Потому что это будет его раздражать. Он все еще думает, что Моллоя убили вы, и нет никакой, возможности разубедить его. Ложитесь спать, и пусть все идет своим чередом.
      Она смотрела на меня в упор. Да, она обладала потрясающим даром смотреть в упор на мужчину.
      - Хорошо, - сказала она и протянула мне руку. - Спокойной ночи.
      Я взял ее руку и несколько церемонно пожал, потом вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь, и вернулся в кабинет, где увидел развалившегося в красном кожаном кресле инспектора Кремера и в одном из желтых, рядом с Солом Пензером, Пэрли Стеббинса.
      16
      Я шел к себе и слышал слова Кремера.
      - ...и я сыт по горло! Вчера в час дня вам позвонил Стеббинс и сообщил Гудвину относительно Джонни Кимза. Он спросил, не для вас ли работал Кимз, и Гудвин пообещал поинтересоваться у вас и перезвонить. Но не позвонил. В четыре тридцать Стеббинс позвонил снова, и Гудвин снова устроил канитель. Вчера в девять тридцать вечера я наведался к вам. Вы помните, что мне ответили? Помимо всего прочего...
      - Прошу вас, мистер Кремер, пощадите мои уши. - Вулф обладал способностью вежливо, но вместе с тем решительно закрыть рот болтуну. - Я сам знаю, что произошло и что при этом было сказано.
      - Не сомневаюсь. Хорошо, перейду к сегодняшнему дню. Сегодня днем в пять сорок две Сол Пензер прибывает в городской морг и ждет, когда привезут труп, чтобы на него взглянуть, что он и делает, после чего сматывается. В семь тридцать в морг прибывает Гудвин с целью взглянуть на тот же самый труп, а с ним какая-то женщина. Он говорит, что они не смогли опознать труп, и оба уезжают. Он записывает ее как миссис Белт и дает адрес "Черчилль-отель". В "Черчилле" не зарегистрировано никакой миссис Белт. Выходит, снова ваши проклятые шуточки. Вчера вы целых восемь часов водили нас за нос относительно Кимза, а потом еще и мне пудрили мозги, когда я был у вас вечером. Так что я сыт по горло. Факты, связанные с убийством, находятся в моей юрисдикции, и я хочу, чтобы они у меня были.
      Вулф покачал головой.
      - Вчера вечером, мистер Кремер, я вовсе не пудрил вам мозги.
      - Черта с два, не пудрили!
      - Нет, сэр. Я делал все возможное, чтобы снабдить вас фактами, за исключением следующего: несмотря на то что Питер Хейз отрицает, что его имя Пол Хэролд, мы установили, что так оно и есть. Вы же воспользовались этой информацией характерным для вас образом. Выяснив, что Джеймс Р. Хэролд является моим клиентом, вы уведомили его, что, по всей вероятности, отыскали его сына и попросили приехать, даже не посчитав возможным предупредить об этом меня, уж не говоря о том, что со мной следовало бы предварительно посоветоваться. Учитывая то, как вы распоряжаетесь фактами, которыми я вас снабжаю, я впредь подумаю, прежде чем сообщить вам новые.
      - Чепуха. Я не уведомлял Хэролда. Это сделал лейтенант Мэрфи.
      - После того как вы рассказали ему о нашем с вами разговоре. - Вулф махнул рукой. Это означало, что он не принимает никаких оправданий Кремера. - Однако, как я уже сказал, я сообщил вам все факты, которые, как мне казалось, касались вас. Я пересказал то, что узнал от мистера и миссис Аркофф и мистера и миссис Ирвин. И я специально обратил ваше внимание на наиболее многозначительный факт - содержимое карманов Джонни Кимза. Факт не просто многозначительный, а прямо-таки взывающий к деятельности. Вы знали я довел до вашего сведения - следующее: Кимз отбыл от нас в семь тридцать вечера в среду побеседовать с Аркоффами и Ирвинами, имея в кармане сто долларов на расходы; при его беседе с Ирвинами присутствовала их горничная; эта беседа была прервана с уходом Ирвинов; при нем нашли всего двадцать два доллара и шестнадцать центов. Я сообщил вам факты, что я, разумеется, должен был сделать, но я не обязан сообщать вам свои выводы.
      - Какие еще выводы?
      - Что Кимз в результате своей деятельности потратил эту самую сотню долларов, вероятней всего, на подкуп кого-то и что предполагаемым получателем денег была горничная Ирвинов. Мистер Гудвин узнал ее имя и описание ее внешности от миссис Моллой, туда был послан мистер Пензер, но он не обнаружил горничную. Он разыскивал ее целый день и в конце концов его поиски увенчались успехом. Он отыскал ее в морге, хотя, пока мы не обратились к миссис Моллой, все оставалось в порядке предположения.
      - Гудвин сказал Донавану другое. Он сказал, что им не удалось опознать труп.
      - Разумеется. Миссис Моллой была не в том состоянии, чтобы ей докучали. Ваши коллеги могли продержать ее целую ночь. Кстати, могу уберечь вас от лишних хлопот, связанных с набегом на ее квартиру. Она у меня в доме, спит наверху, и я не позволю ее беспокоить.
      - Она опознала труп?
      - Да. С определенной точностью. Она опознала мисс Эллу Рейз, горничную Ирвинов.
      Кремер уставился на Стеббинса, а Стеббинс на Кремера. Кремер извлек из кармана сигару, покатал ее между ладонями, засунул в рот и зажал в зубах. Я никогда не видел, чтобы он закуривал сигару. Он снова посмотрел на Стеббинса, но сержант уже глядел на Вулфа.
      - Я понимаю, для вас это удар, но вам придется с этим смириться. Теперь можно почти с уверенностью сказать, что на основании доказательств, собранных вашими людьми, невинного человека обвинили в убийстве. Разумеется, не слишком приятно...
      - До уверенности пока далеко.
      - Позвольте, позвольте, мистер Кремер. Вы отнюдь не осел, так что не прикидывайтесь. Кимз проводил расследование по делу Моллоя и был убит. В результате расследования он установил контакт с Эллой Рейз, теперь убита и она. Кстати, сколько при ней обнаружено денег?
      Кремер ответил не сразу, поскольку предпочел бы вообще не отвечать на такой вопрос, Однако газетчики, вероятно, уже все разнюхали. Он не ответил, а спросил, причем не у Вулфа, а у меня.
      - Гудвин, та сотня долларов, что вы дали Кимзу, в каких она была купюрах?
      - Пять потрепанных десяток и десять потрепанных пятерок. Некоторые люди не любят новые купюры.
      Он устремил свои колючие серые глазки на Стеббинса.
      - Пэрли, это те самые деньги?
      - Да, сэр. Ни кошелька, ни сумки обнаружено не было. Деньги были спрятаны у нее в чулке - пять десяток и десять пятерок.
      Вулф хрюкнул.
      - Это мои деньги. Кстати, что касается денег, то тут присутствует еще один момент. Я выяснил - полагаю, и вам это известно, - что Моллой арендовал сейф под вымышленной фамилией и что администратором-распорядителем наследства назначен человек по фамилии Диган, Патрик Диган. Когда мистер Диган в присутствии мистера Гудвина и мистера Паркера открыл сейф, в нем оказалось триста двадцать шесть тысяч шестьсот сорок долларов наличными. Однако...
      - Мне ничего не известно!
      - Вне всякого сомнения, мистер Диган доведет факты до вашего сведения. Но мне хотелось бы узнать следующее: где ключ от сейфа? Я почти уверен, что такие вещи носят при себе. В карманах Моллоя не было обнаружено ключа?