Текумсе Фокс (№1) - Смертельный дубль

— Подождите-ка. Я, должно быть, чего-то не понял.

Я думал, что вчера вечером Кестер находился в Грин-Медоу, возле Плезантвилла, а после того, как ему сообщили об убийстве, направился оттуда в бунгало и по дороге исчез.

— Верно.

— А вы были на Лонг-Айленде. — Фокс нахмурился. — Где же вы могли видеть Кестера?

— В Грин-Медоу. Мы с сестрой ужинали с ним там, а потом я уехал на Лонг-Айленд.

На лбу у Фокса появилась еще одна морщина.

— Думаю, мне пора перестать читать газеты. Они сообщили, что ваша сестра находилась в Адирондаке.

— Она там и была. Но вчера днем она прилетела на встречу, которую я устраивал с Кестером. Он был для нас как бы офицером связи с отцовской штаб-квартирой. Я не раскрываю никаких секретов. Все наши друзья любят поговорить об этом. Видите ли, если нам нужно начать какие-то финансовые переговоры, мы отправляемся к Кестеру. Когда несколько лет назад я решил стать коммунистом, то в первую очередь известил об этом именно его.

— О-о! Так вы коммунист?

— Нет, уже нет. Я был им всего два месяца. Я тогда так ужасно заскучал, чувствовал себя бесполезным. Мне вообще нужна какая-то работа. Что, если стать детективом? У вас нет вакантного места?

— Сейчас нет. — В тоне Фокса не было ни малейшей насмешки. — Но я подумаю об этом. После ужина с Кестером ваша сестра тоже поехала с вами на Лонг-Айленд?

— Нет, с чего это! — Джеффри насупил брови. — Мистер Фокс, моя сестра не убивала отца, так же как и я.

Этот там… как его зовут?., убедил меня, что убийца — Энди Грант, но теперь, когда я знаю, кто его племянница, я считаю, что он просто олух. Тот, я имею в виду в полиции, как его зовут.

— Ваше мнение вполне резонно, — заявил Фокс. — Ведь у него нет доказательств, что Грант имел при себе оружие. Единственный мотив, который ему приписывают, — возмущение по поводу увольнения с работы, — просто смешон. Помимо этого у Дервина нет ничего против Гранта, за исключением того, что он оказался на месте преступления.

— Нет, есть еще кое-что. Грант солгал.

— Солгал? О чем?

— Насчет времени, когда он туда приехал, или, может быть… Как бы то ни было, он солгал. Он сказал, что, когда заглянул в окно, отец сидел в комнате, курил сигару и слушал по радио джазовую музыку. А было начало двенадцатого. Это невозможно. Если бы это в самом деле было между одиннадцатью и половиной двенадцатого, то отец смотрел бы по телевизору Дика Барри. Он не пропустил ни одной его передачи за последние три года.

Фокс презрительно фыркнул.

— И только-то? Может, в бунгало его вкусы и симпатии менялись или, может, кто-то другой включил радио. Это ни о чем не говорит.

— Нет-нет, — запротестовал Джеффри. — Грант наверняка лжет. Спросите любого из тех, кто знал отца. Год назад, когда Дик Барри перенес свою передачу с семи на одиннадцать вечера, отец изменил свой распорядок и стал позднее ложиться спать. Миллион против одного, что если он находился в комнате, где есть радио, в одиннадцать вечера, был в своем уме и имел свободу действий, то он слушал Дика Барри. Наверное, мне не стоило бы рассказывать вам, как объясняет это тот, в полиции, но я все же расскажу. Он думает, что Грант вошел в комнату, угрожая отцу оружием, и что именно Грант сам специально включил радио, чтобы заглушить звук выстрелов. Потом ему, конечно, пришлось говорить, что передавали программу джазовой музыки, потому что, возможно, кто-то ее слышал. Неприятно об этом говорить, но мне кажется… На кого это вы так смотрите?

— Извините, — тихо сказал Фокс. — Прошу прощения, мистер Торп. И прошу извинить меня за внезапное решение, которое я принял. Мне нужно поскорее кое-куда съездить. Поэтому, будьте добры, пересядьте в свою машину… — Он высунулся в окно и крикнул; — Дэн!

Иди сюда! Вылезай из машины!

— Но, боже мой, — недовольно проговорил Джеффри, — я стараюсь… делаю все возможное…

— Я вижу, мистер Торп. И поверьте, ценю это. Спасибо. Почему бы вам не написать мисс Грант письмо? Садись, Дэн, садись! Если вы не возражаете, мистер Торп… спасибо… женщины всегда прочитывают письмо, прежде чем вернуть нераспечатанным. До встречи. Осторожно, я…

Автомобиль тронулся, выехал на бетонное покрытие, набирая скорость. Баритон Фокса выводил что-то похожее на мелодию из «Парада деревянных солдатиков».

Сзади донесся настойчивый бас Дэна:

— Что такое? За нами гонятся?

— Нет. Мы поймаем птичку, десять миллионов против одного!

— Но вы поворачиваете на юг! — крикнула Нэнси прямо Фоксу в ухо. — Я не… Куда мы едем?

— Едем работать, мисс Грант! Едем в Нью-Йорк, чтобы найти кого-нибудь, кто знаком с Диком Барри.

Через два часа Дэн и Нэнси сидели за столиком в углу огромного зала с кондиционером на Мэдисон-авеню возле Шестидесятой улицы. Нэнси пила оранжад, а Дэн заканчивал прохладительный напиток с мороженым под названием «Поплавок на гребне волны».

Дэн уговаривал девушку не волноваться.

— Да разыщет он его, вот увидишь. Из-под земли достанет. И насчет дяди не беспокойся. Все образуется.

Если уж тебе так хочется поволноваться, волнуйся из-за меня. Ведь я не даю тебе заснуть, вот моя миссия… Ага, вон он опять идет. Нашли его, Тек?

Текумсе Фокс подошел к столику и покачал головой.

— Нет еще. Ты дождешься, Дэн, что в один прекрасный день у тебя схватит живот, — сказал он, кивая на прохладительные напитки и мороженое. — Поехали.

Спустя еще два часа Дэн и Нэнси сидели друг против друга в отдельной кабинке ресторана-гриль с фонтаном в отеле «Черчилль». Она потягивала охлажденный ананасовый сок, он трудился над «Земляничным блаженством».

Ты совершенно не права, — убежденно говорил Дэн. — Самый подходящий возраст для мужчины, чтобы жениться, это где-то от пятидесяти до пятидесяти пяти лет. Я могу назвать тебе с десяток серьезных причин, но не стану делать этого сейчас, потому что ты почти засыпаешь и не сможешь их по достоинству оценить.

К тому же ты слишком молода. Я собираюсь жениться лет через пятнадцать. Скажем, женился бы я в двадцать пять. Что бы со мной сейчас было? Я знаю одного парня, его фамилия Покорни, так вот он как-то сказал…

Опять возвращается, смотри. Ну что, нашли его, Тек?

— Нет, — ответил Фокс. — Пошли.

Опустились летние сумерки. Дэн и Нэнси расположились за столиком на высокой террасе «Эскимо-Виллидж» — в нью-йоркском «Уорлдз-Фэйер». Перед Дэном медленно таял «Сладкий айсберг», превращаясь во «вчерашний снег»; Нэнси охлаждала свои пальчики о стакан чая со льдом и лимоном.

Дэн хмыкнул.

— Если тебе это ничего, то и я выдержу, — объявил он.

Нэнси с удивлением взглянула на него.

— Выдержишь что?

— Ладно, ладно, — пробурчал он. — Голову даю на отсечение, ни за что не угадаешь.

— Слишком жарко, и я очень устала для того, чтобы отгадывать. Все это вообще представляется мне совершенно сумасбродной затеей. Прославленный Текумсе Фокс несколько часов подряд таскает нас за собой и прочесывает пять районов города, стараясь разыскать болтуна, который рассказывает байки по радио. У меня нет никакой охоты отгадывать.

— Ладно. Повторяю: если ты в состоянии это терпеть, то и я тоже смогу…

Нэнси махнула рукой с усталым раздражением.

— Что терпеть? — опять повторила она свой вопрос. — О чем ты вообще говоришь?

— Я говорю о том вон верблюде за столиком у колонны, который глаз с тебя не сводит.

— А-а… — Нэнси бросила косой взгляд в сторону колонны. — Я его не заметила.

— Прямо не заметила.

— Да, не заметила. А если бы и заметила? — Она еще раз взглянула в ту сторону. — В чем он провинился?

— Я не говорю, что он провинился. Но раз ты спрашиваешь, посмотри на снаряжение, которое лежит на стуле рядом с ним. Похоже, профессионал. Если ты все же не прочь угадать, то могла бы сказать, что это фоторепортер какой-то газеты.

— Ну и что, если репортер?

— Так ведь ты же сегодняшняя сенсация, не так ли?

— Но… но он… — явно встревожилась Нэнси. — Он ведь не может об этом знать.

— Отчего же, может, если читает бульварные газетки и имеет хороший глаз и нюх. — Дэн мрачно склонился над лужицей, оставшейся от его «Сладкого айсберга». — Допускаю, что ты могла не заметить, как он на тебя глазеет. Естественно, ты к этому привыкла. На тебя полные залы народу глазеют. Это же твоя работа — надевать всякие платья и вышагивать взад-вперед, чтобы люди могли посмотреть на тебя. Ты прекрасно понимаешь, что у тебя и лицо, и фигура взглядогеничные, поэтому ты и…

— Взглядогеничные? Что это значит?

— «Геничный» означает «порождающий», «вызывающий». Следовательно, «взглядогеничный» — это «вызывающий взгляды».

— То есть ты хочешь сказать, что мое лицо и фигура притягивают взгляды?

— Именно так.

— Мисс Грант!

Разговор отвлек внимание Дэна и Нэнси от «верблюда» за столиком у колонны, поэтому они не заметили его ловких и проворных действий с камерой. Теперь, когда он неожиданно выкрикнул ее имя, оба повернулись, обратив к нему лица, и одновременно моргнули, ослепленные светом вспышки. Но Дэн, еще не успев открыть глаза, уже прыгнул вперед, и теперь моргать пришлось «верблюду»: кулак Дэна угодил ему в челюсть и опрокинул навзничь между столов и стульев, а камера полетела по полу. Поднялись крик и суета, в зал стремительно выбежали официанты.

Над всем этим вдруг прозвучал властный голос:

— Могу я спросить, что все это значит?

Повернувшись, Дэн сердито посмотрел на Текумсе Фокса и покачал головой:

— Думаю, у меня все же схватило живот.

— Надеюсь, что живот. — Фокс взял Нэнси за руку. — Идемте отсюда.

Дэн двинулся за ними с видом человека, которого можно остановить лишь с большим трудом и ценой громадных усилий. Поэтому никто даже не предпринял такой попытки.

В понедельник в одиннадцать часов вечера Нэнси Грант крепко спала в комнате на втором этаже в доме Фокса. Крепкий сон отчасти объяснялся здоровой и цветущей молодостью, отчасти крайней усталостью и отчасти таблеткой, которую миссис Тримбл растворила для нее в стакане воды. Присутствие Нэнси в доме Фокса было вызвано тем фактом, что дом этот находился значительно ближе к Уайт-Плейнс, чем маленькая квартирка в Нью-Йорке, которую она делила с девушкой, тоже работавшей в фирменном магазине «Хартлспун». Дядя Энди спал — или, может быть, не спал — где-то в Уайт-Плейнс, где именно, она не знала. Его задержали в качестве важного свидетеля, и освобождение под залог пришлось отложить до утра, несмотря на уже выдранные Натом Коллинзом пух и перья. Если Энди предъявят обвинение в убийстве, что представлялось вполне возможным, то об освобождении не может быть и речи. Но Нэнси все же спала в силу трех указанных выше причин.

Внизу, в большой комнате, забитой вещами, собралось человек пять. Дэн Пейви и покусанный пчелами мужчина играли в триктрак; невзрачный молодой человек и мужчина с короткой шеей и длинными седыми усами спорили, склонясь над кроссвордом; Текумсе Фокс играл на гитаре дуэтом с черноволосым маленьким итальянцем. Но в десять пятьдесят восемь Фокс отложил гитару, включил радио, нашел нужную программу и отрегулировал громкость. Бойкий мужской голос заговорил: «…Представлюсь сам, потому что в прошлый раз диктор по ошибке назвал меня Дюбарри, и мне пришлось полчаса говорить фальцетом, но, мало того, я еще вынужден был делать это на французском, чего не умею без музыки. Итак, вас приветствует Дик Барри…»

Невзрачный молодой человек бросил:

— Вот уж не предполагал, что любопытство заставит вас пасть так низко.

Ответа он не получил. Фокс сидел неподвижно в течение следующих десяти минут.

«…Я находился в вестибюле отеля „Черчилль“, а по нему расхаживал коридорный и беспрестанно повторял:

«Вызывают Дика Барри, вызывают Дика Барри, вызывают Дика Барри…» Я возьми и брякни ему по привычке:

«Ставь пузырь, и путь к моему сердцу откроется…»

Невзрачный юноша поднялся и вышел из комнаты, Фокс посидел еще десять минут.

«…А теперь новости на завтра и на будущую неделю.

Тем, кто не верит, я предлагаю: подождите и, когда произойдет то, что я сейчас предскажу, вы сами увидите, ошибаюсь ли я! Большое жюри Бруклина на основании обвинительного приговора предаст суду человека, который носит косой пробор, ужинает в клубе «Фламинго» и откликается на имя Лесли или просто Лес.

Спектакль «Приданое», премьера которого состоится в среду вечером в «Никербокер-Руф», потерпит полный провал. Тома Букера признают виновным в контрабанде и отберут все, что он накопил. Текумсе Фокс, супер-сыщик, знает, почему вчера вечером в бунгало Торпа звучала джазовая музыка, а не голос Дика Барри, вашего любимого радиокомментатора, и в случае необходимости сообщит об этом полиции, чтобы защитить Энди Гранта, который задержан в качестве важного свидетеля и которому завтра могут предъявить обвинение в убийстве. Три женщины, о которых…»

Фокс выключил приемник, пожелал всем спокойной ночи и вышел из комнаты. Он поднялся уже до середины лестницы, когда снизу донесся рокочущий бас Дэна:

— Эй, Тек! Ночью предвидятся какие-то перемещения в пространстве?

— Не знаю. Кажется, я снес золотое яичко. Я ведь говорил — десять миллионов против одного. — Фокс повернулся, чтобы продолжить свой путь, но снова остановился. — Однако я не стану заключать с тобой пари.

Хочешь участвовать в выигрыше?

— А каковы шансы?

— Ты мог бы увеличить их в три раза.

— Договорились. Спокойной ночи.

Фокс поднялся на второй этаж, прошел по коридору к большой комнате с письменным столом и сейфом, уселся в кресло и подвинул к себе телефон. Набрав нужный номер, он сказал в трубку:

— Как поживаешь, Гарри? Как семья? Вот и хорошо.

Прости, что беспокою тебя дома, но утром мне, может быть, придется слишком много ездить, и я не успею заскочить к тебе в офис. Я некоторым образом интересуюсь убийством Ридли Торпа… Конечно… Нет, я веду бой второстепенного значения. Вот что я хотел спросить. Я заметил, что акции «Торп контрол корпорейшн» в субботу шли по восемьдесят девять, а сегодня упали до тридцати. Не потому ли, что предприятиями фирмы управлял Торп и именно ему они были обязаны своим успехом? Других причин нет?.. О, ты именно так считаешь?.. Он, что же, был таким хорошим хозяином? Ага… Дай подумать… купи мне тысячу акций, если завтра утром увидишь, что они упали до предела. Даже если решишь, что они могут опуститься еще больше к полудню, все равно купи до двенадцати часов. Подожди минутку… сделай это до одиннадцати. Это очень важно. Нет, не могу, но я никогда не заключаю пари на то, что не подлежит сомнению. Поступай как знаешь…

Фокс положил трубку, на цыпочках прошел по коридору и минуту стоял, прислушиваясь, у двери в комнату Нэнси, потом вернулся к себе, разделся и лег спать.

Его разбудил гром. Это был, впрочем, тихий гром, и он исходил из глотки Дэна Пейви. Фокс распознал его и сел на постели.

— Что такое?

— Вас хотят видеть Дервин с полицейским.

— Сколько времени?

— Без десяти час.

— Ты впустил их в дом?

— Нет, они на веранде.

Фокс включил лампу у кровати, вскочил с постели, натянул халат, сунул ноги в домашние туфли и спустился вниз вместе с Дэном, который громко топал в своих башмаках, и распахнул дверь на всю ширину собственных плеч. Фокса ждали двое.

— Чем обязан?

— Я хочу поговорить с вами, — сказал Дервин.

— Да?

— Не по телефону. Я хочу знать, какой информацией вы располагаете для защиты Энди Гранта.

— Я не… А, ну конечно. Вы слушали радио.

— А теперь намерен выслушать вас.

— Мне нечего сказать вам, мистер Дервин. К сожалению.

Полицейский что-то тихо прошептал Дервину. Тот так же тихо ответил и снова придвинул лицо на расстояние двадцати дюймов от фоксовского носа.

— Послушайте, Фокс, к чему так упрямиться? Просто чтобы казаться хитрее других? Вы ведь прекрасно знаете, что мы не станем шить Гранту дело, если он не виноват. Если он может доказать, что не лгал… если вы можете объяснить, почему по радио передавали джазовую музыку, я освобожу его прямо сейчас. Я привез его сюда с собой. Он в машине. Пропади оно все пропадом, это дело опаснее динамита… убийство такого человека, как Ридли Торп…

Фокс покачал головой.

— Жаль, но рассказывать мне нечего. Не слушайте вы сплетни по радио. Дик Барри просто старается устроить сенсацию. Но могу дать вам верный совет — купите поутру акции «Торп контрол» по самой низкой цене. Это вызов вашему уму и сообразительности. Посмотрим, поймете ли вы почему. Спокойной ночи.

Фокс закрыл дверь. Послышались протесты, на дверь навалились плечом, но Дэна его сила не подвела, и дверь щелкнула, закрывшись на замок. Фокс поблагодарил Дэна, вернулся в свою комнату, прислушался к шуму удаляющейся машины и через три минуты уже снова спал.

Второй раз в эту ночь его разбудил не голос Дэна, а телефонный звонок. Фокс включил свет, спустил ноги на пол и прошлепал к письменному столу. Подняв трубку, он глянул на часы. Они показывали пятнадцать минут четвертого.

— Алло.

— Здравствуйте. — Голос в трубке звучал низко, тихо и неясно — наверно, из-за того, что трубку поднесли слишком близко к губам. — Я хотел бы поговорить с Текумсе Фоксом.

— Я слушаю.

— Я… — Молчание. — Мне нужно поговорить с самим Фоксом.

— Вы с ним и говорите. Я — Фокс. Назовите себя, пожалуйста.

— Я звоню по поводу утверждения, которое высказал сегодня Дик Барри. Это сделано с вашей подачи? И если да, то какие вы имели для этого основания?

— Вы хотите знать? Не валяйте дурака. Ведь вас зовут…

— Не называйте меня по телефону!

— Хорошо, не буду. Ваша фамилия имеет немецкое происхождение и означает «из деревни», не так ли?

— Нет.

— У вас староанглийская фамилия, которая переводится на современный язык словами «с красного поля»?

— Нет. Но этого достаточно… — В голосе слышалось беспокойство, и звучал он еще более неясно, чем прежде. — Теперь я понимаю, что вам действительно известно…

— Подождите минутку. Так что же означает ваша фамилия?

— Это не имеет значения. Это…

— А имя? Как можно перевести ваше имя?

— Оно кельтское по происхождению. И означает «маленький».

— Не кладите трубку.

Фокс подошел к книжным полкам и достал книгу, озаглавленную «Как назвать ребенка?». Открыв нужную страницу, он разом нашел то, что искал, и вернулся к телефону.

— Продолжайте, я слушаю.

— Вы знаете, кто я?

— Да.

— Я говорю из телефона-автомата в круглосуточном кафе у Голден-Бридж. Мы бы хотели…

— Он с вами?

— Да. Не здесь, он в машине за углом. Мы хотели бы увидеться с вами.

— Приезжайте ко мне домой.

— Нет, там у вас люди.

— Тогда поезжайте на север по Двадцать второй дороге. Через двадцать миль сверните налево, на Тридцать девятую, и двигайтесь еще три с половиной мили. Потом поверните направо и по грунтовой дороге проедете еще одну милю. Там остановитесь. Вы доберетесь раньше меня, поэтому подождите. Вы поняли направление?

Голос повторил указания.

— Но вы должны приехать один. Мы категорически настаиваем на этом…

— Нет. Со мной будет мой вице-президент.

— Кто-кто?

— Пусть вас это не беспокоит. Вы ведь не в том положении, чтобы диктовать условия, мистер «Маленький», не так ли? Со своим делом я сам справлюсь. Ждите на месте.

Фокс крадучись вышел из комнаты, спустился в холл, открыл дверь комнаты, ухватился за массивное плечо и потряс его.

— Вставай, Дэн, пора приниматься за работу, — сказал он.

Вернувшись бегом к себе, он оделся за четыре минуты, вложил в плечевую кобуру автоматический пистолет, еще один, поменьше, сунул в карман, потом на цыпочках вернулся к двери Дэна и громко прошептал:

— Пошли!

— Ладно. — Дэн зевнул.

В темноте перед дверью гаража их встретили три собаки и молча проводили в путь. Фокс сел за руль, попетлял по подъездной аллее и выехал на дорогу. Фары резали мрак летней ночи со скоростью семьдесят миль в час, и, поскольку до того места на Тридцать девятой дороге, где надо было сворачивать, было всего около пятнадцати миль, ехали недолго. Фокс притормозил, выезжая на грунтовку. Первую сотню ярдов дорога шла вверх, потом выравнивалась и еще более сужалась: кроны деревьев по обе стороны разрослись, заняв все свободное пространство над головой.

За поворотом дороги стояла машина — длинный седан. Она стояла на обочине, ветка дерева задевала ее крышу. Фокс медленно подъехал к ней и остановился позади, выключив фары. Приказав Дэну оставаться на месте, он выбрался из машины. От седана отделилась фигура человека и двинулась ему навстречу через темноту, почти кромешную здесь, в лесу.

— Кто вы? — спросил незнакомец.

— Текумсе Фокс.

— Я Кестер. Кто у вас в машине?

Вместо ответа, Фокс сделал еще несколько шагов, нашел ручку задней дверцы седана, распахнул ее и, направив внутрь луч фонаря, осветил чье-то лицо.

— Добрый вечер, мистер Ридли Торп! — сердечно приветствовал он сидевшего в машине мужчину.

Глава 5

Рот на освещенном лице открылся и выкрикнул команду:

— Выключите свет!

Фокс опустил руку, направляя свет на переднее сиденье, и увидел темное лицо с черными навыкате глазами. Загасив фонарик, он удовлетворенно заметил:

— И Люк Уир тут. Прекрасный улов — три рыбки на один крючок.

Забравшись внутрь, он плюхнулся на сиденье. Оставшийся снаружи человек невнятно вскрикнул и хотел последовать за ним, но Фокс резко захлопнул дверцу.

— Вы можете поговорить через окно, мистер Кестер.

Предпочитаю, чтобы было просторно, хоть и нет необходимости доставать оружие… Кстати, для вас имеется прекрасный собеседник в моей машине.

— Кто он?

— Человек, который работает на меня, Дэн Пейви…

Итак, наша встреча состоялась. Представьте только, что бы мог сказать Дик Барри!

Ридли Торп недовольно хмыкнул.

— Дик Барри знает?

— Нет.

— Кто еще знает кроме вас?

— Никто. Но не стройте глупых предположений. Я ношу с собой оружие просто в силу привычки. Там сзади сидит Дэн, и если вы попробуете выкинуть какой-нибудь фокус…

— У нас нет ни малейшего намерения выкидывать фокусы. Как вы узнали?

— Я ничего не узнавал. Я сыграл на вероятность. — Глаза Фокса уже привыкли к темноте, и он стал различать руки и лица. — Вы знакомы с Эндрю Грантом?

— Нет. Но читал в газетах.

— Несомненно. Грант сказал, что заглянул в окно бунгало в одиннадцать часов десять минут и увидел, что вы курите сигару и слушаете по радио программу джазовой музыки. Сын ваш утверждает, что это невозможно. Наиболее очевидное объяснение — Грант лжет, но у меня были причины его отклонить. Я стал искать другие объяснения, и лучшим среди них мне показалось такое: тот человек, которого видел Грант, не был Ридли Торпом. Впрочем, такая версия тоже вызывала трудности. Сын, например, опознал ваш труп. Но все равно это объяснение пришлось мне по вкусу, и я отправился на рыбалку, вооружившись им. Я бы назвал это…

— А по-моему, — разочарованно проговорил Кестер в окошко, — это не что иное, как блеф.

— Спокойно, Вон, — послышался голос хозяина. — Мы не можем рисковать.

— Правильно, мистер Торп, — согласился Фокс. — Если бы я не получил от вас весточку завтра до полудня, фактически уже сегодня ваш дантист прибыл бы в Уайт-Плейнс, чтобы осмотреть зубы убитого, и через две минуты…

— Да. Именно так. Конечно. И что же вы… Что вы намерены…

— Я собираюсь проинформировать полицию. Я вынужден это сделать, чтобы снять подозрения с Эндрю Гранта. Ведь главное, на чем основываются подозрения, это, по их мнению, ложь насчет радиопрограммы.

— Вы расскажете полиции о нашем звонке… и об этой встрече с вами?

— Естественно.

— Почему вы добиваетесь оправдания Гранта?

— Я на него работаю. Не знаю, известно ли вам, что я частный детектив…

— О да, да, конечно. Наслышан о вас. — Голос Торпа словно смазали елеем. — И о вашей частной жизни тоже слышал — о щедрости и гостеприимстве, которыми пользуются в вашем доме всякие горемыки… да, конечно… в этом мы с вами, видимо, несколько схожи… правда, моя благотворительность не имеет такого привлекательного личностного отпечатка, как ваша. И, кстати, какое совпадение: только на прошлой неделе я внес свое ежегодное пожертвование Обществу сохранения культуры американских индейцев… Я слышал, что в вас есть индейская кровь. Конечно, ведь ваше имя…

— Нет, это неверно, — коротко бросил Фокс. — Моего старшего брата зовут Уильям Мак-Кинди Фокс. Мое полное имя — Уильям Текумсе Шерман Фокс. И я давно уже вырос из коротких штанишек, мистер Торп, и способен понять, что вы умелый, расчетливый и безжалостный делец. Если по вашим щекам заструятся слезы, я не полезу в карман за носовым платком. Если же вернуться к разговору о том, что я собираюсь рассказать полиции о нашей встрече…

— Вы не сделаете этого, — проговорил Торп. Елей испарился из его голоса.

— Я все же попытаюсь.

— Говорю вам, не сделаете. Должен признать, вы меня поймали на удочку. Ваше молчание будет стоить пятьдесят тысяч долларов. Наличными.

Вмешался Кестер:

— Нам необходимо подтверждение…

— Об этом не может быть и речи, — ощетинился Фокс. — Это дело не пройдет.

— Сколько вы хотите?

— Миллиард. Больше, чем у вас есть. Не будем об этом говорить.

— Но тогда почему… зачем вы вообще сюда явились?

— Убедиться… Эй, Кестер, аккуратнее с руками. Зачем полезли в карман? За оружием, которым застрелили человека в бунгало Торпа? Не пытайтесь…

— Вздор, — сказал Кестер. — Шеф, он теперь прицепится к вам на всю жизнь. Нам не следовало…

— Спокойно, — проговорил Торп с раздражением. — Есть ли какой-то иной выход? Мистер Фокс, вы утверждаете, что явились сюда вовсе не с целью шантажа?

— Верно. Благодарю вас.

— Вы не требуете денег и не имели такого намерения с самого начала?

— Совершенно верно.

— Тогда какого черта… — быстро заговорил Кестер.

— Спокойно, Вон… Я оставлю в силе свое предложение насчет пятидесяти тысяч долларов, но получите вы их, если поработаете на меня. Пять тысяч авансом, остальные после успешного завершения дела. Теперь вы от них не откажетесь?

— Конечно нет. Все зависит лишь от того, что за работа.

— Я сейчас объясню. Скоро взойдет солнце, а дневной свет для нас опасен. Человек, которого убили прошлой ночью, то есть в воскресенье вечером…

— Шеф, не надо! Вы раскрываете…

— Вон, сядь на переднее сиденье рядом с Люком и успокойся. Что нам удалось сделать за двадцать четыре часа? Ничего. Человека, убитого в моем бунгало, звали Кори Арнольд. Он был моим двойником.

Фокс хмыкнул.

— Так у вас был двойник?

— Да. Три года назад возникла угроза, что некоторые стороны моей жизни, которые я предпочитал сохранять в тайне, могут выйти наружу. Они не имеют никакого отношения к какой-либо незаконной деятельности, просто по личным мотивам я не хотел, чтобы о них узнали.

Как-то раз я увидел в журнале фотографии двойников различных знаменитостей, и это навело меня на мысль.

Истратив много времени и сил из-за того, что нужно было действовать с большой осторожностью, я нашел человека, который был практически моим близнецом.

Находились и другие, похожие на меня, но мне необходимы были еще некоторые качества в них кроме сходства, например надежность; и этот, по всей видимости, удовлетворял моим требованиям. Тогда у меня уже было и то отдаленное бунгало. И я устроил так, чтобы Арнольд, изображая меня, уезжал туда вместе с моим камердинером на уик-энд. Видите, я все продумал до мелочей. Для меня было огромным неудобством оставаться без Люка, но он всегда прежде ездил со мной в бунгало, поэтому нужно было, чтобы он продолжал ездить с Арнольдом.

— Пока вы занимались какими-то своими делами в другом месте?

— Да. Предпринимались попытки… впрочем, это не имеет отношения к разговору. Итак, казалось, нет ни малейшего основания опасаться разоблачения. Арнольду хорошо платили, и на него вполне можно было положиться. Люк всегда оставался с ним. Никого, кроме Кестера, туда не допускали — никогда. Во время уикэндов в бунгало я даже отказывался говорить по телефону; вся связь, если она оказывалась неотложной, шла через Кестера. Казалось, никаких шансов на то, чтобы раскрыть это дело, нет. И вот на тебе! Первые страницы всех газет в Америке сообщают о том, что я убит!

— А вы не убиты, — сухо констатировал Фокс. — И легко можете доказать это. Остается открытым лишь вопрос о том, чем же вы на самом деле занимались в это время?

— В том-то и дело! Это должно остаться в секрете!

— Но если вы внезапно объявитесь и скажете: «Вот он я!», огромное количество людей, включая корреспондентов газет и полицию, расследующую убийство, захочет узнать, где вы были.

— Да. Совершенно верно.

— Это несомненно. И боюсь, вам придется отвечать.

А при таких странных обстоятельствах… хоть вы и Ридли Торп… любое объяснение, какое бы вы ни дали, станут разбирать по косточкам…

— Я бы советовал вообще не давать каких-либо объяснений, — подал с переднего сиденья голос Кестер.

Фокс покачал головой.

— Можете попробовать, но… — Сквозь листву пробивалось теперь достаточно света, чтобы можно было легко узнать все три лица, знакомые по фотографиям в газетах. — Весьма сомнительно. Полиция разыскивает убийцу, не говоря уже о том шуме, который поднимут люди, распродавшие акции «Торп контрол» по дешевке, по тридцать долларов. Очень многих выведет из себя, что вы объявились живым и невредимым не сразу, а только спустя день и две ночи. Если уж вы собирались появиться, то делать это надо было немедленно.

— Я сразу предлагал так и…

— Спокойно, Вон! Все равно бы ничего не получилось. И ведь Фокс только что это подтвердил. Так ведь?

— Да. Если вас не найдет полиция, то выследят газетчики. И вам придется рассказать все.