Ниро Вульф (№70) - Смерть хлыща

Лицо Вулфа разгладилось, но губы стиснулись в тонкую полоску. Он вылил в стакан остатки пива из второй бутылочки, подождал, пока осядет пена, взял стакан в руку и выпил. Облизав губы, Вулф уже не сомкнул их снова. Он повернул голову, посмотрел на открытое окно, приподнял свою тушу весом в одну седьмую тонны, протопал к окну, закрыл его, снова уселся и спросил:

— Здесь есть электрическое одеяло?

— Наверное. Я спрошу у мисс Роуэн… Так и быть, я пойду на уступку. Я сам отвезу вас в Хелену. Чтобы успеть на этот самолет, вам нужно выехать в семь утра. Я, пожалуй, позвоню, чтобы забронировать место.

Вулф втянул носом воздух, примерно полбушеля, и потом выдохнул его через рот. Не удовлетворившись результатом, он повторил этот фокус снова. Посмотрел на кровать, перевел взгляд на туалетный столик, потом на дверь в ванную и, наконец, на меня.

— Кто спал здесь сегодня ночью?

— Никто. Это свободная комната.

— Приведи мисс Роуэн и… Впрочем, нет, ты в отпуске. Спроси, пожалуйста, у мисс Роуэн, не согласится ли она составить нам компанию.

— С удовольствием.

Я вышел. Когда я проходил мимо комнаты Уэйда, из нее донесся стук пишущей машинки, но не «Ундервуда». В гостиной Диана с журналом и Лили с книгой расположились в креслах у камина, в котором, как всегда по вечерам, уютно попыхивали шестифутовые бревна. Я сообщил Лили, что вновь прибывший гость интересуется, не согласится ли она составить нам компанию, и она отложила книгу, встала и последовала за мной. По дороге она не задала ни единого вопроса, что меня совсем не удивило. Из опыта общения со мной она знала, что на тот случай, если бы у меня было, чем с ней поделиться, у меня имелся язык.

Я думал, что Вулф собирается порасспросить ее о Харвее, но он решил иначе. Когда Лили приблизилась к нему и спросила, чем может быть полезна, Вулф запрокинул голову и сказал:

— Буду признателен, если вы сядете. Я предпочитаю вести беседу, когда глаза находятся на одном уровне.

Я придвинул для Лили третье кресло. Она села и сказала.

— Знай я заранее, что вы приедете, я бы распорядилась, чтобы в вашу комнату поставили вазу с орхидеями.

— Я сейчас не в том настроении, мисс Роуэн, — пробурчал Вулф. — Я в чертовски затруднительном положении. Я полностью завишу от вас. Для меня необходимо жить поблизости отсюда, чтобы иметь возможность быстро связаться с мистером Гудвином. Мотель, в котором я остановился, конечно не хлев, там довольно чисто, но для меня это серьезное испытание, к тому же он далеко. Незваные гости омерзительны, но у меня альтернативы нет. Могу ли я переночевать в этой комнате?

— Конечно. — Лили с трудом сдерживала улыбку. — Арчи как-то раз процитировав вас, сказав, что гость — это драгоценный камень на подушке гостеприимства. Я слишком много о вас знаю, чтобы рассчитывать на то, что вы обернетесь драгоценным камнем, но омерзительным я бы вас тем более не назвала. Вы могли просто попросить Арчи передать мне, что вы решили остаться, вместо того чтобы посылать за мной. Вы поступили очень учтиво. Я прекрасно знаю, как вы относитесь к гостям; я ужинала у вас дома. Прежде чем ляжете спать, скажите мне, что вам еще нужно.

— Я уже спросил у мистера Гудвина, есть ли у вас электрическое одеяло.

— Конечно. — Лили встала. — Что еще?

— В данную минуту — ничего. Присядьте, пожалуйста. Мистер Гудвин собирается рассказать мне о том, что он успел сделать, после чего мы обсудим план дальнейших действий. Я буду задавать вопросы, а вы, возможно, сможете ответить на некоторые из них лучше, чем он. Вы согласны?

— Да.

— Прекрасно. Первый вопрос имеет отношение к вам. Естественно, поскольку я гость в вашем доме. Где вы были днем в четверг двадцать пятого июля?

Не хочу, чтобы у вас создалось впечатление о том, что Лили Роуэн во всех отношениях и 365 дней в году — идеальное двуногое существо женского пола. Более того, с любым, кто мне такое заявит, я вступлю в перепалку. Но в мире нашлось бы не много женщин, которые услышав подобный вопрос, просто ответили бы на него не моргнув и глазом.

— Большую часть дня я ловила рыбу в реке Фиштейл, — сказала она. — Летом форели в нашем ручье мало, поэтому ловить лучше в реке. Около часа дня мы сидели с Арчи на краю заводи Головорезов и уплетали сандвичи. Лошадей мы оставили в конце тропы. — Она повернулась ко мне — На каком это расстоянии от Тетеревиной гряды?

— Милях в десяти-двенадцати.

— Тетеревиная гряда — это место, где убили Филипа Броделла, — пояснила она Вулфу. — Поев, мы еще половили рыбу, а потом искупались — водичка привела бы в восторг белого медведя. Потом мы смотрели, как бобры чинят плотину, а Арчи запустил камнем в медведя — бурого, не белого, — который, увидев, что Арчи поймал головореза, прыгнул в заводь и поплыл прямо к нам. Домой мы добрались затемно, а Диана (она тоже гость) сказала, что звонил Билл Фарнэм и интересовался, не у нас ли Филип Броделл.

— Что такое головорез?

— Форель с красной полоской на шее. Нужно запомнить этот день — оказывается, я знаю слово, которое не знаете вы.

— Я не знаю тысячи слов. — Он повернулся ко мне. — Ты, должно быть, станешь возражать. Если бы ты не исключил мисс Роуэн, то не стал бы гостить у нее. Но у меня сегодня выдался крайне утомительный день, я устал и туго соображаю. Я даже не спросил тебя, не ты ли застрелил этого человека? Итак?

— Нет. Но я уже недоумевал, почему вы не спрашиваете.

— Я устал. Начинай. Если я перестану за тобой успевать, то прерву тебя. Давай.

— Сперва я должен понять — во имя чего. Вы сказали, что сами не знаете, останетесь ли здесь. Если вы хотите просто узнать, что мы думаем о Харвее, а потом помахать нам ручкой, то…

— А что я еще могу поделать? Я должен либо поверить вам на слово, либо нет. Хорошо, я доверяюсь вам. Срок моего пребывания здесь будет теперь зависеть от того, насколько быстро нам удастся доказать невиновность мистера Грива.

— «Нам»?

— Да.

Я приподнял бровь.

— Не знаю. Я, конечно, тронут вашим предложением и очень вам признателен, но есть еще пара закавык. Во-первых, мы никогда не работали на пару в таких условиях. Здесь мы просто гости мисс Роуэн, то есть мы оба равны. Вы не платите мне и не посылаете по своим поручениям, а я всегда могу упереться рогом и…

— Ерунда. Я разумный человек, да и ты тоже.

— Не всегда. Особенно вы. Тем не менее, попытка не пытка. Может, что-нибудь и выгорит. Во-вторых, вам придется еще тяжелее, чем мне. Никто вам ничего не скажет. Вы знаете, что мне уже приходилось бывать здесь, но и мужчины, с которыми я скакал на лошадях, играл в пинокль и гонял койотов, и женщины, с которыми я танцевал, тут же набирают воды в рот, как только я завожу речь об убийстве. Я сталкиваюсь с этим уже десять дней, а вы для них не просто чужак и хлыщ, но еще и ненормальный, который носит жилет. Так что, даже если вы мне скажете: «Иди, Арчи, и приведи мне такого-то», — вы будете знать после его ухода ровно столько же, сколько знали до прихода. Разве что, может он признается сколько ему лет. И то вряд ли.

— Арчи. Ели ты прав насчет мистера Грива, а я это уже принял, то кто-то должен знать хоть что-нибудь, подтверждающее твое мнение. Или мое присутствие может помешать тебе?

— Нет.

— Прекрасно. Мисс Роуэн сказала, что я могу расположиться в этой комнате. Я хотел бы услышать подробный доклад.

— Это займет всю ночь. Лучше лечь спать, а потом…

— Я не могу лечь спать, пока не доставят мои вещи.

— Ладно. Еще пива?

Он отказался. Я откинулся на спинку кресла и закинул ногу на ногу.

— Это будет самое занудливое повествование в моей жизни. Как я уже говорил, я потратил на эту работу десять дней, но так и не добился ни одной улики. Правда, подозреваемых хоть пруд пруди. Двое из них — тоже гости мисс Роуэн: мисс Диана Кейдани, актриса из Нью-Йорка, и мистер Уэйд Уорти, писатель, работающий над книгой об отце мисс Роуэн. Что касается средства, они оба проходят. В кладовой, что в конце коридора, висит двустволка «модсли спешл». Правда, ни один из них не попал бы из нее даже в слона, не то что в человека — в этом мы убедились еще пару недель назад, когда мы устроили соревнование по стрельбе, — но это ничего не значит, поскольку Икс тоже стреляет скверно. Так что две кандидатуры у вас есть прямо здесь. Шериф, Морли Хейт, с разрешения мисс Роуэн осмотрел двустволку в пятницу днем. Ружье оказалось чистым, но времени, чтобы вычистить, было предостаточно.

— Побудительная причина? У него или у нее?

— Чуть позже. Возможность у них тоже была. Мими Деффанд, которая будет готовить для вас завтра, если вы не предпочтете делать это сами, взяла в тот день выходной и уехала в Тимбербург, а мы с мисс Роуэн ловили рыбу. Я не допрашивал гостей, но Диана сама рассказала, что провела весь день на речке выше по течению и вернулась домой около шести, а Уорти оставался здесь один. Замечательно, да? Ни намека на алиби, так что будь у любого из них хоть крохотный повод, можно было бы вцепиться в них мертвой хваткой. Но оба утверждают, что никогда с Броделлом не встречались. Я сам несколько раз видел Броделла в прошлом году — однажды Фарнэм привел его сюда к ужину, а второй раз мы сами наведывались на ранчо Фарнэма, — и узнал, что он любит театр и бывает в Нью-Йорке. Я хотел написать Солу, чтобы тот попытался что-нибудь раскопать, но сами знаете — Сол берет пять сотен в неделю, а платить должна мисс Роуэн.

— Я бы, конечно, не разорилась, — вмешалась Лили, — но мне просто не верится, что Диана и Уэйд могли так легко соврать, что никогда даже не слыхали о Броделле. Это случилось на следующий день после его приезда, когда я сказала, что вернулся отец ребенка Альмы.

— Я упустил возможность полюбоваться на них вместе, — сказал я, — но я не знал, что двадцать часов спустя его убьют, Фарнэм пригласил мисс Роуэн со всеми гостями к ужину в среду, и она пошла, прихватив с собой Диану, в то время как мы с Уорти остались дома. Я выиграл у Уорти восемьдесят центов в джин-рамми, после чего он сослался на недомогание и ушел спать.

Я повертел рукой.

— Еще примеры. На ранчо Фарнэма проживают повар, горничная, двое наемных работников, четверо гостей и сам Фарнэм. На ранчо «Бар Джей-Эр»; экономка Флор Итон, Мел Фокс, который сейчас подменяет Харвея, и два ковбоя. Кэрол и Альму, жену и дочь, я исключил — не потому, что у них есть алиби, а по причине, о которой расскажу позже, когда мы перейдем к подробностям. Это уже пятнадцать подозреваемых, которые могли добраться до места преступления пешком. И добавьте к ним все взрослое население округа Монро. Добраться сюда на машине мог кто угодно, а не доезжая пару миль до этого коттеджа можно оставить машину и залезть на гряду пешком, Фарнэм сказал, что в прошлом году Броделл три или четыре раза ездил в Тимбербург, и я провел там три дня, пытаясь нащупать хоть что-нибудь.

— Он отвез коробку черники девушке, которая продает билеты в кино, — напомнила Лили.

— Что у него, мания была такая? — спросил Вулф. — Он только за черникой приезжал сюда из Сент-Луиса?

Я сказал, что Броделл еще ездил верхом и ловил рыбу. Потом продолжил:

— Большую часть времени из трех дней в Тимбербурге я занимался Гилбертом Хейтом — расспрашивал тех, кто его знает. За исключением семейства Гривов, он единственный, у кого тоже имелся зуб на Броделла. Его алиби, возможно, фальшивое, но для того, чтобы разоблачить его, нужно доказать, что трое людей лгут, а здесь это невозможно, так как отец Гилберта — местный шериф. Личность самого шерифа Хейта тоже отражается на ходе дела. Хейт-старший будет счастлив, если Харвея осудят, поскольку Харвей очень противился его избранию. Окружной прокурор Томас Р.Джессап будет менее счастлив, поскольку Харвей наоборот помогал при его избирательной кампании. Но зависит от прокурора немного, поскольку все улики, что собрал Хейт, указывают на Харвея. Хейт будет рад, если ему удастся досадить Джессапу, а не наоборот, но я еще не придумал, как воспользоваться этим в наших интересах. Я даже не могу пробиться к Джессапу на прием. Возможно потому, что он уже слишком уверен в исходе дела.

Вулф кивнул:

— Генеральный прокурор сказал мне, что мистер Джессап — человек способный, решительный и честный.

— Возможно, это и так, хотя его вчерашний поступок свидетельствует об обратном. Вчера днем они прикатили сюда вместе с защитником обвиняемого, адвокатом, которого наняла мисс Роуэн, чтобы задать ей несколько вопросов. Он хотел знать… они хотели знать, не обращалась ли мисс Роуэн…

Я остановился, услышав шум мотора. Лили привстала, но я сказал, что я сам. Однако, когда я вышел в коридор, Лили последовала за мной. Такси уже вернулось, и шофер открыл багажник и вытаскивал из него огромный кожаный чемодан, который за последние шесть лет впервые покинул кладовую в подвале нашего особняка на Западной Тридцать пятой улице. Прибыл багаж нового гостя.

Глава 5

На следующий день, в четверг, в четверть четвертого мы с Вулфом сидели на камнях лицом друг к другу. Мы провели так уже больше трех часов. Камень, на котором восседал Вулф, был высотой как раз с сиденье кресла — ровный, плоский, довольно гладкий и, главное, достаточно широкий для ягодиц Вулфа. Мой же камень был куда более далек от совершенства, так что время от времени я вставал и беседовал стоя. Справа от Вулфа росли кусты, слева деревья, в основном сосны, а перед ним ярдах в десяти журчал Ягодный ручей, быстрые воды которого неслась над каменистым ложем к коттеджу Лили, примерно в полумиле от нас.

Накануне вечером, выйдя от Вулфа, мы с Лили решили, что не будем его особенно баловать. Он оказался в суровом мире и должен привыкнуть к его законам. Если же станет капризничать и возьмется за прежние выкрутасы, вроде завтрака в постели, то пусть сам нагружает себе на кухне поднос и тащит его в комнату. Постель тоже должен застилать и разбирать сам или оставлять неубранной, если захочет. Условившись таким образом с Лили, я возвратился в комнату Вулфа, застал его уже под электрическим одеялом и объяснил честные порядки. Вулф хрюкнул и повернулся к стенке.

Завтракали мы в девять и собирались обычно все, кроме разве что Дианы, которая иногда любила поспать подольше. На сей раз она не проспала — возможно, по случаю приезда такого гостя. Мими, конечно, уже прознала про гастрономические причуды Вулфа, но я все равно не смог сдержать улыбку, когда увидел, как она перчит омлет и сколько ветчины и хлеба она нарезала для тостов. Кроме того, вместо обычных трех разновидностей джема к столу подали шесть. Уэйд Уорти, усаживаясь, заметил:

— У вашей репутации есть определенные преимущества, мистер Вулф. Смотрите, какое изобилие!

— Не обращайте на него внимания, — сказала Диана, легонько прикоснувшись двумя пальцами к рукаву Вулфа. — Он просто ревнует. Хотите, я намажу вам тост?

Вулф отказался, но не нахмурился. Гость, как никак — драгоценный камень. Мими подала еще одно блюдо с омлетом. И снова с перцем.

После завтрака мы с Вулфом отправились в его комнату и я помог ему распаковать чемодан. Конечно, это уже было сродни балованью, но мне было любопытно. Еще занося чемодан в комнату, я подумал, что Вулф подготовился к длительному отсутствию. Теперь я в этом убедился, когда увидел второй костюм, запасные туфли, пять рубашек, десять пар носков и так далее, в том числе четыре книги, одну из которых он, возможно, прихватил для работы. Я имею а виду «Становление человеческой цивилизаций на примере североамериканских индейцев — от первобытных племен до индустриальной эпохи». Автор — Питер Фабр. Должно быть, Вулф заподозрил, что Черный Коготь или Серое Облако могли приложить руку к убийству Броделла и решил изучить их психологию.

Когда мы все распаковали и разложили по местам, я внес предложение:

— Подробный отчет займет несколько часов, а вы привыкли к более просторному помещению. Моя комната вдвое больше вашей. Можем также перейти в гостиную или на террасу. Вам больше…

— Нет, — отрезал он.

— Нет? Не надо отчета?

— Не здесь. Вечером я никак не мог отогнать от себя ощущение, что нас могут подслушать. Мы привыкли обсуждать свои дела в звукоизолированной комнате, без лишних ушей. Здесь же… Здесь целых три женщины, и одна из них врожденная приставака. Дьявольщина! Где еще мы можем уединиться?

— Если вы хотите иметь крышу над головой, то нигде. Но я знаю дюжина прелестных местечек для пикника. Кладовая уже, правда, не столь ломится от деликатесов, как месяц назад, но остались еще осетрина, ветчина, бастурма, четыре сорта сыра — словом, есть с чем разгуляться. В холодильнике на кухне лежит половина жареной индейки, температура ручья — в самый раз для пива.

— Далеко?

— От сотни ярдов до ста миль. Если мы поскачем верхом…

Он метнул на меня свирепый взгляд и спросил, где находится кладовая.

Мы вышли в поход почти в одиннадцать, потому что битых двадцать минут Вулф потратил на осмотр содержимого кладовой. К тому же мне надо было предупредить Лили, переобуться и набить рюкзак жратвой. Когда мы проходили по террасе, Диана, развалившаяся в шезлонге, увидела Вулфа и, кокетливо надувшись, сказала, что хотела бы составить нам компанию, но Вулф сдержался и даже не испепелил ее взглядом. Итак, в четверть четвертого мы сидели на камнях. Остатки обеда, включая три жестянки из-под пива, уже были в рюкзаке, отчет состоялся, и на все вопросы я дал ответ. Конечно, отчет оказался далеко не полным, поскольку под «полным» подразумевается дословное изложение всех бесед, но существо дела Вулф уразумел, включая имена и фамилии, знакомства и связи. Три молодых деревца терлись сзади о камень Вулфа, и Вулф раз двадцать пытался откинуться назад, чтобы использовать их как опору для спины, но ноги при этом неизменно отрывались от земли и дрыгались в воздухе, а это его не устраивало. Он сделал очередную попытку, сказал: «Грр-рр», — выпрямился, соскользнул с камня и открыл было рот, чтобы заговорить, но что-то за моей спиной отвлекло его. Он поднял руку, вытянул палец и спросил:

— А это что?

Я развернулся На ветке футах в двадцати от меня сидела крупная серая птица.

— Дикуша, — сказал я. — Нечто типа тетерева, живущего по принципу: «Мир — Земле, добро — дикуше». Если мирно и спокойно приблизиться к ней, то можно поймать ее руками.

— Она вкусная?

— Да. Очень даже.

— Почему тогда их еще всех не переловили?

Я пообещал непременно выяснить.

Вулф, держась рукой за дерево, попеременно подрыгал обеими ногами, чтобы отряхнуть вниз брючины.

— Я попробую позвонить, — сказал он. — Ты написал, что телефон мисс Роуэн могут прослушивать. Если так, то кто? Шериф или окружной прокурор?

— Шериф.

— Значит, придется поискать другой телефон. Ты знаешь, откуда можно позвонить без опаски?

Я кивнул.

— Из Лейм-Хорса. В Нью-Йорк? Солу?

— Нет. Мистеру Вилу.

— Я не упоминал никакого мистера Вила.

— Этот тот самый генеральный прокурор из Хелены. У меня есть его номер. Он знает, что я здесь. Мистер Макфарланд вчера перезвонил ему по моей просьбе, предупредив о моем прилете, и я заезжал к нему. Хочу теперь у него кое-что уточнить.

Я навьючил на себя рюкзак, и мы пустились в обратный путь. Поскольку мы теперь были на равных, я мог бы потребовать от него, чтобы он сказал, чего добивается от генерального прокурора, но потом решил не торопить события.

Возвращение далось Вулфу тяжелее, поскольку пришлось спускаться, а в двух местах склон был крутоват. Однако Вулф вышел из положения с честью. Машина стояла у дома. Я зашел, сбросил рюкзак, разыскал в ящике стола в комнате Вулфа обрывок бумаги с телефонным номером, нашел на террасе Лили, сказал ей, что у нас дела в Лейм-Хорсе, и спросил, можно ли воспользоваться машиной. Лили сказала, что можно, и осведомилась, вернемся ли мы к ужину. Я сказал, что да, присовокупив, что мы едем только для того, чтобы позвонить, а кому и зачем, расскажу позже. Выйдя на воздух, я обнаружил, что Вулф уже успел забраться в машину — довольно бесцеремонно для гостя — и взгромоздился на переднее сиденье, что меня удивило. В нашем «героне», когда я за рулем, он неизменно садится сзади, где для него установлен специальный поручень на тот случай, если машина взбрыкнет и захочет боднуть дерево или столкнуться со встречным автомобилем, вызвавшим у нее неприязнь. Я сел за руль, и мы покатили. Когда мы выезжали на дорогу в самом конце аллеи, из-за кочки выскочил зверек и стремглав понесся к кустам.

— Местный заяц? — поинтересовался Вулф.

— Это зависит от того, можно ли лугового кролика назвать зайцем, — ответил я. — Пожалуй, я специально проверю это ради вас. Но они не столь вкусны. — Я объехал обломок скалы. — Человека, телефоном которого мы попытаемся воспользоваться, зовут Вудро Степанян. Как я уже говорил, он один из немногих, кто верит в невиновность Харвея.

— Дворец культуры. Года три назад ты пожаловался мне, что мистер Степанян пытался заставить тебя прочесть эссе Бэкона.

— О, я вижу, вы прихватили вашу память с собой, это может нам пригодиться. — Я притормозил, съезжая в каньон. — Кстати, Степанян захочет поздороваться с вами за руку. И вообще, так здесь принято, поэтому не усугубляйте наши трудности, демонстрируя свои нелепые повадки.

— Я отвергаю все формальности, при которых нужно входить в физический контакт с кем-либо.

— Угу, я знаю. Но после всех тягот, что выпали на вашу долю со вчерашнего утра, это пустяки.

Вулф поджал губы и повернул голову посмотреть на разбегающихся по норам сурков.

Лейм-Хорс в будний день в четыре часа выгодно отличается от Нью-Йорка в одном отношении; в нем есть, куда поставить машину. Хотя субботними вечерами подобные сложности встречаются и в Лейм-Хорсе. Мы остановились прямо перед входом во Дворец культуры, и Вулф с минуту постоял, зорко осматриваясь по сторонам, прежде чем пошел за мной. Мы прошли к столу у стены, за которым четверо игроков резались в «скрэбл». Если быть точным, то игрок был один Вуди, — но на столе стояли четыре таблички с именами: Вильям Шекспир, Джон Мильтон, Генри Лонгфелло и Вудро Степанян. Мне уже не раз доводилось видеть это представление с участием различных игроков, за исключением, конечно, самого Вуди. Завидев нас, он встал, я представил их с Вулфом друг другу, и Вулф, как истый джентльмен, пожал протянутую ему руку. Должен признать, что, вынужденный пожимать руку, делает он это умеючи.

— Весьма польщен, — улыбнулся Вуди. — Склоняю голову перед вами. Вы играете в «скрэбл»?

Вулф помотал головой:

— Я не играю ни в какие игры. Я люблю использовать слова, а не забавляться с ними.

— Мы хотим попросить вас об одолжении, — сказал я. — Нам нужно сделать важный телефонный звонок, а шериф, возможно, велел прослушивать телефон мисс Роуэн. Она вам кланяется. Можем мы воспользоваться вашим телефоном?

Вуди сказал, что да, конечно, перевел взгляд на игровое поле, пробормотал: «Ход Мильтона», — подошел к зашторенной двери и пригласил нас заходить.

Вулф протопал к столу, на котором стоял телефонный аппарат и бухнулся в кресло вполне подходящих размеров для Вудро Степаняна, но совершенно не приспособленное для самого Вулфа. Я сказал, чтобы он вызвал телефонистку и дал ей нужный номер. Вулф скорчил гримасу, но тем не менее снял трубку.

Поскольку параллельного аппарата в комнате не было, могу изложить лишь то, что слышал. Сообщив кому-то свое имя, Вулф попросил соединить его с мистером Вилом, а пару минут спустя заговорил: «Да, слушаю… Нет, я не в Тимбербурге, я остановился в доме владелицы ранчо, управляющим которым был мистер Грив… Да, мисс Лили Роуэн. Я решил, что должен переговорить с мистером Джессапом, и хочу знать, поговорили ли с ним вы… Нет, я прекрасно понимаю, что нужно соблюдать осторожность… Нет, и он не знает, где я… Да, конечно, я очень вам признателен, и мистер Макфарланд также будет весьма благодарен».

Повесив трубку, он повернулся ко мне и сказал:

— Свяжись с мистером Джессапом. — Потом нахмурился и добавил: — Пожалуйста.

Представляете, как трудно быть со мной на равных?

Поскольку я четырежды звонил в контору окружного прокурора в Тимбербурге, пытаясь добиться встречи, лезть в записную книжку за номером телефона мне было ни к чему. Я дотянулся до аппарата, снял трубку, сообщил ответившей мне девушке, что Ниро Вулф желает переговорить с мистером Джессапом и несколько секунд спустя услышал голос Джессапа:

— Мистер Вулф?

— Это Арчи Гудвин. Соединяю вас с мистером Вулфом.

И снова могу передать вам лишь то, что слышал сам: «Мистер Джессап? Ниро Вулф. С вами обо мне говорил мистер Вил… Да, он так и сказал мне. Я хочу с вами побеседовать, Желательно — не по телефону… Да… Конечно… Сегодня было бы лучше… Да, понимаю… Нет, я звоню из Лейм-Хорса, из кабинета мистера Вудро Степаняна… Нет. Лучше договоритесь с мистером Гудвином.»

Он протянул мне трубку. Я взял ее и произнес:

— Арчи Гудвин.

— Вы знаете, где находится усыпальница Уэдона?

— Да.

— Я выйду минут через десять-двадцать, и встретимся там. С вами будет еще кто-нибудь, кроме мистера Вулфа?

— Нет.

— Хорошо.

Он повесил трубку. Я повернулся к Вулфу;

— Мы договорились встретиться возле усыпальницы Уэдона, которая находится ближе к нам, чем к Тимбербургу. Милях в десяти отсюда.

— Кладбище?

— Нет. Много лет назад некий Уэдон вбил себе в голову, что попытается выращивать там пшеницу, и, как гласит молва, умер от голода. Впрочем, я в этом сомневаюсь. Джессап не хочет встречаться у себя, поскольку контора шерифа находится в том же здании суда.

Я взглянул на наручные часы. Было без пяти пять.

— Я позвоню мисс Роуэн и предупрежу, что к ужину мы не опоздаем.

Пока я звонил, Вулф осматривал экспонаты. Выйдя из кабинета, я рассчитывал увидеть Вуди, но его на месте не оказалось. Я разглядел его среди небольшой кучки зевак возле универмага, которые следили за гонкой или, скорее, за погоней. Тщедушный человечек в джинсах и без рубашки приближался к нам, улепетывая от толстой краснолицей женщины с длинным кожаным кнутом. Завидев публику, человечек завопил:

— Свяжите ее! Черт побери, да свяжите же ее!

Поравнявшись с нами, он споткнулся и чуть не упал, в самый последний миг увернувшись от удара кнутом. Женщина буквально наседала ему на пятки, когда они скрылись за углом дома.

Вулф вопросительно посмотрел на меня.

— Местная достопримечательность, — пояснил я. — Можно лицезреть примерно раз в месяц. Мистер и миссис Нов Барнес. Она печет и продаст хлеб и пироги, а он таскает выпечку и покупает спиртное у некой Генриетты. Знатоки считают, что она не прячет от мужа всю выпечку, потому что это повредило бы представлению. А он кричит: «Свяжите ее!» — потому, что пару лет назад выходивший из универмага ковбой, который только что приобрел лассо, завидев погоню, сумел набросить его на миссис Барнес и спасти беднягу от возмездия.

— Это ее хлеб мы ели за завтраком?

— Да. Вы съели четыре куска.

— Неплохо, совсем неплохо.

Он подошел к машине и забрался внутрь. Я сел за руль, запустил мотор, и мы выехали. Когда позади осталось три или четыре мили, Вулф заговорил:

— Ты нарочно наезжаешь на ухабы.

— Нет. Это такая дорога. Попробуйте сами не наехать на ухаб. К тому же мы не в вашем «героне» со специально изготовленными рессорами — Бух! — Вас не затруднит обсудить со мной предстоящий разговор с Джессапом?

— При такой-то тряске? Очень затруднит. Я на месте решу, как и о чем говорить с ним.

Если вам взбредет в голову посетить усыпальницу Уэдона, то вы должны знать, как ее найти. Ни указателя, ни особой дороги вы не увидите, хотя в былые времена дорога, должно быть, все-таки существовала. Теперь же, сразу за небольшой тополиной рощей, примыкающей к шоссе, и перед акведуком, вы сворачиваете вправо, съезжаете на сухую траву — сухую в августе, — огибаете подножие холма и следуете вдоль неглубокого каньона. Каких-то две сотни ярдов — и вы на месте. Впрочем, особой радости оно вам не доставит. От дома с крышей остались одни развалины, из которых в разные стороны торчат стропила и бревна. С другой стороны, если вас привлекают мощи, то вокруг разбросано вдосталь костей, которые изредка перебирают и потом бросают немногочисленные туристы. Джонни Уотер уверяет, что некоторые из этих костей принадлежали Уэдону, но сам признает, что не является признанным авторитетом в этом вопросе.

Машину Джессапа, темно-синий, седан я знал, но здесь ее не было. Кроме того, что я вам описал, не было вообще ничего и никого, Я развернул машину, заглушил мотор и сказал:

— Есть предложение. Если он усядется сзади, то вам придется повернуть голову, чтобы разговаривать с ним. Если же вы переберетесь назад, а он сядет на переднее сиденье, то крутить головой придется уже ему.

— Я никогда не веду важных разговоров, сидя в автомобиле, — отмахнулся Вулф.

— Ничего подобного. Один раз у вас состоялся такой разговор с мисс Роуэн, один раз со мной, да еще пару раз. У вас замечательная память. Вы сами как-то раз изволили заметить, что одно из главных достоинств памяти — это способность начисто отбрасывать то, что мы хотим забыть. К тому же — где еще здесь сидеть? Могильных плит в этой усыпальнице нет.

Вулф распахнул дверцу, пятясь выбрался наружу, открыл заднюю дверцу и заполз на заднее сиденье. Я развернулся, придирчиво осмотрел шефа и сказал:

— Совсем другое дело. Когда-нибудь вы поймете, до чего я все-таки ценный помощник.

— Фу. Почему тогда я здесь, в двух тысячах миль от дома?

— Чтобы поспособствовать торжеству правосудия. Оправдать невинного. Теперь о Джессапе. Чтобы лучше понять его натуру, вам следует знать, что родился он в Монтане, ему сорок один год и у него трое детей, в которых он души не чает. Окончил университет Монтаны, что в городе Миссула. В отчете я не упомянул слова Лютера Доусона, который сказал, что Джессап всегда мечтал стать судьей и… А вот и он.