Ниро Вульф (№2) - Лига перепуганных мужчин

— Поскольку прошло уже девяносто часов, еще один час ничего не изменит. Итак, в четверть третьего? Вас это устраивает?

— Раз вы не можете раньше, хорошо, я приеду.

Две трубки были одновременно опущены на рычаги аппарата.

Фриц произнес обычную фразу:

— Обед, сэр.

Глава 3

Я чудак в отношении женщин.

Каждый раз, когда я встречаюсь с новой женщиной в связи с расследованием Ниро Вулфа, в меня сразу же вселяется какой-то бес, в жилах начинает играть кровь, мир окрашивается в розовые тона. Я очарован. Но потом начинается расследование, и все остальное отодвигается на второй план. Очевидно, я слишком рьяно отношусь к своим служебным обязанностям. И поскольку я из кожи лезу вон, чтобы как следует выполнить полученное от Вулфа задание, роман замирает, так и не развернувшись.

По всей вероятности, именно этим объясняется то, что я до сих пор пребываю холостяком.

Эвелин Хиббард оказалась миниатюрной брюнеткой с привлекательным личиком.

Я, конечно, сидел за своим столом, готовый стенографировать, так что мог только изредка бросать на нее взгляды, когда случался перерыв в работе.

Если ее и мучила тревога за судьбу дяди, то она придерживалась правила, которое Вулф окрестил «англосаксонской обработкой эмоций», что означало поступить с ними, как с фруктами: заморозить и спрятать у себя в животе.

Девушка сидела неподвижно в кресле, не отводя своих красивых темных глаз от лица Вулфа, и только раз взмахнула ресницами в моем направлении. Она принесла с собой пакет, завернутый в коричневую бумагу, и держала его у себя на коленях.

Вулф сидел, откинувшись на спинку кресла, опустив подбородок и положив руки на подлокотники. По его обыкновению, он только через час после еды соединил пальцы рук на самой высокой точке своего живота.

Мисс Хиббард объяснила, что проживает вместе со своей младшей сестрой у дяди, в многоквартирном доме на Сто тринадцатой улице. Их мать умерла, когда они были детьми. Отец женился вторично и живет а Калифорнии. Их дядя холостяк. Дядя Эндрю ушел из дома во вторник вечером, часов в десять, и не вернулся. Никакой записки, никакого телефонного звонка не последовало. Ушел он один, мимоходом сообщив Руфи, то есть младшей сестре, что хочет подышать свежим воздухом.

Вулф спросил:

— Это не имеет прецедента?

— Простите…

— Он никогда не поступал так раньше? Не исчезал из дома на несколько дней? Вы на самом деле не представляете, где он может быть?

— Нет. Но мне кажется… я боюсь… что его убили.

— Понятно.

Глаза Вулфа приоткрылись.

— Естественно, что такая мысль должна была прийти вам в голову. По телефону вы упомянули о его визите ко мне. Известно ли вам, с какой целью он ко мне приходил?

— Да, об этом мне все известно. От моей подруги Сары Барстоу я узнала про вас. Это я убедила дядю обратиться к вам. Я знаю, что он вам сказал, и что вы ему ответили. Я обозвала дядю сентиментальным романтиком. Так оно и есть…

Она замолчала, чтобы справиться с дрожащими губами, потом заговорила так же твердо:

— Я — нет. Я твердо стою на земле. Я думаю, что мой дядя убит, и человек, который его убил, — Поль Чапин, писатель. Я пришла сюда, чтобы сказать вам это.

Ее слова подтвердили правильность вывода, к которому пришел Вулф, не вставая со своего кресла. Не слишком ли поздно? Пятьсот долларов в неделю вылетели на ветер.

— Весьма возможно, — согласился с ней Вулф. — Спасибо за визит, но, как мне кажется, сейчас было правильнее привлечь к делу внимание полиции и окружного прокурора.

Она кивнула.

— Вы совершенно такой, каким мне обрисовала вас Сара Барстоу. Полиция занимается этим делом со среды. По просьбе ректора университета они обещали не предавать это дело широкой огласке, чтобы не было лишних разговоров. Но полиция… с таким же успехом можно было бы направить меня на матч с Капабланкой. Мистер Вулф…

Пальцы ее сжатых рук, покоящихся на пакете, лежащем на коленях, стали развязывать узелок, голос ее окреп:

— Мистер Вулф, вы, очевидно, не знаете, что Поль Чапин обладает хитростью и коварством всех тех тварей, которых он упомянул в своем первом «предупреждении», разосланном им всем после того, как он убил судью Гаррисона. Он настоящее воплощение зла, ненависти, опасности… Нет, нет, он не человек.

— Постойте, мисс Хиббард, постойте!

Вулф вздохнул.

— Разумеется, по всем признакам он все-таки человек. Действительно ли он убил судью? Пока, вне всякого сомнения, презумпция невиновности в его пользу… Но вы упомянули первое «предупреждение». Скажите, у вас случайно нет копии с него?

— Есть.

И показала на пакет.

— Я захватила все «предупреждения», включая… — Она судорожно глотнула. — Самое последнее. Мне отдал свой экземпляр доктор Бартон.

— Которое было получено после кажущегося самоубийства?

— Нет. Это… это новое, оно пришло сегодня утром. Полагаю, что его получили, как обычно, все. После того, как доктор Бартон мне про него сказал, я кое-кому позвонила. Понимаете, дядя… исчез и вот…

— Понимаю. Весьма опасно. Для мистера Чапина я имею в виду. В подобном деле идти по любой проторенной дорожке не рекомендуется. Итак, здесь, в этом пакете, все «предупреждения»?

— Да. А также связка писем, которые в разное время Поль Чапин писал дяде. Ну, и нечто вроде дядиного дневника, книга учета сумм, переданных с 1919 года по 1928-й Полю Чапину дядей и другими лицами, список имен и адресов членов, то есть людей, которые активно действовали в 1909 году, когда это произошло. Ну, и еще кое-какие вещи.

— Поразительно! И все это находится у вас? Почему не в полиции?

Эвелин Хиббард покачала головой.

— Я решила этого им не показывать. Все эти бумаги находились среди сугубо личных вещей дяди. Они были дороги ему, а теперь они дороги мне… только в другом смысле… Полиции они все равно не помогли бы, а вам, возможно, помогут. И вы не станете злоупотреблять ими, не так ли?

Наступила пауза.

Я поднял глаза и заметил, что Вулф принялся то втягивать губы, то вытягивать их… Это взволновало меня. Так бывало всегда. Я волновался, даже если не имел понятия, в чем дело, потому что такое его состояние показывало, что Вулф что-то обдумывает.

Он сказал.

— Мисс Хиббард, вы хотите сказать, что не ознакомили полицию с этими бумагами, взяли их себе, а теперь принесли сюда?.. Среди всего прочего здесь имеются имена и адреса членов «Лиги искупления»? Потрясающе!

Она посмотрела на него

— А почему бы и нет? Бумаги не содержат таких сведений, которые нельзя было бы раздобыть где-нибудь еще: у мистера Фарелла, у доктора Бартона или мистера Дреммонда, да у любого из них.

— Все равно потрясающе.

Вулф потянулся к звонку, вмонтированному в его стол

— Не хотите ли стакан пива? Сам я люблю пиво, но навязывать своих вкусов не хочу. Могу предложить хороший портвейн «Солеро», «Дублин», мадеру или настоящее венгерское, которое мне присылают из тамошних винных погребов Ваш выбор?

Она покачала головой.

— Благодарю вас.

— Вы разрешите мне выпить пива?

— Пожалуйста, конечно.

Вулф не стал откидываться на спинку кресла. Он спросил:

— Может быть, вы развяжете свой пакет? Меня особенно интересует первое «предупреждение».

Она стала нетерпеливо дергать за кончики узлов, а я встал, чтобы ей помочь. Она отдала мне пакет, я положил его на стол. Вулф снял с него обертку. Внутри оказался большой картонный бювар для писем, старый и выгоревший, но целый.

Вулф открыл его с характерной для него любовной аккуратностью, которую он проявлял в отношении всех неодушевленных предметов.

Эвелин Хиббард сказала:

— Смотрите в первом отделении. Кстати, дядя называл их не «предупреждениями», а «указаниями».

Вулф кивнул.

— Иначе говоря, «перстами судьбы»? Ваш дядя, и правда, романтик. Ага, вот оно: «Вам лучше было бы убить меня, увидеть мой последний вздох». Могу ли я прочитать это вслух?

Она кивнула.

Вулф начал:

Вам лучше было бы убить меня,

Увидеть мой последний вздох,

Когда он воровато покидает тело через ноздри,

Как беглый раб свои оковы.

Но вы убили Человека,

Хотя вам лучше было бы убить меня.

Но вам лучше было бы убить меня.

Но вы убили Человека, а не рысь и не лису, не мышь,

Не терпеливого кота, не ястреба или орангутанга,

Не волка и не крокодила, не червя.

Вы этих всех зверей оставили во мне,

Убили только Человека!

Я прежде говорил пускай свершит все время,

Известно всем — оно свое возьмет.

Сказал змее, коту, червю и обезьяне:

Доверьтесь времени,

Поскольку общие усилья ваши

Не столь уж пагубны, ужасны, как месть его.

Они же мне в ответ твердят одно:

— Хозяин, время не спешит!

Хозяин, дай нам только волю,

Хозяин, мы не подведем!

Хозяин, укажи своих врагов!

Увидел тут я одного из вас,

Стоящим на краю могилы

И громко закричал: — Один!

Мне ясно, в скором времени опять

Скажу и два, и три, и пять.

Когда придет ваш час, не стану ждать…

Вам лучше было бы убить меня!

Вулф сидел с бумагой в руках, глядя то на нее, то на мисс Хиббард.

— Действительно, можно предположить, что мистер Чапин столкнул судью с края обрыва. Очевидно, экспромтом. Я также полагаю, что этого никто не видел, вот почему смерть мистера Гаррисона не вызвала ни у кого никаких подозрений. Кстати, в том месте имелся подходящий обрыв?

— Да. Это произошло в Массачусетсе, в горах, близ Марблхеда. Все собрались в доме Филмора Колларда. Судья Гаррисон приехал из Индианы, на день присуждения университетских степеней, потому что его сын закончил курс обучения. Вечером судья потерялся, а утром нашли его тело у подножья утеса, куда его принесло прибоем.

— Мистер Чапин был среди собравшихся?

Она кивнула.

— Был. В большинстве там присутствовали выпускники 1912 года из Кембриджа, которых пригласил к себе Филмор Коллард. Человек семь или восемь из Лиги были там.

Вулф кивнул. С минуту он разглядывал ее, потом снова придвинул к себе бювар и начал перебирать бумаги в его отделениях. Он перелистал странички блокнота, заглянул в книгу бухгалтерского отчета, затем занялся чем-то еще. Наконец он опять посмотрел на мисс Хиббард.

— И это псевдопоэтическое «предупреждение» пришло к каждому из них уже после того, как они разъехались по домам?

— Да, через несколько дней.

— Оно сильно их поразило?

— Конечно.

— Вы знаете, конечно, что небольшой опус мистера Чапина по форме традиционен. Многие из наиболее эффективных «предупреждений» в истории, особенно древней, были написаны стихами. Что касается достоинств творения мистера Чапина, то, отдавая дань традиционности, я все же нахожу его многословным, напыщенным и удивительно неоднородным. Конечно, я не могу считаться специалистом в этой области, но вкусом я не обделен.

Не в привычках Вулфа было медлить, когда подворачивалось дело, и я посмотрел на него с недоумением, не понимая, что ему нужно, но тут же снова принялся за работу.

— Я подозревал, что во второй части налицо плагиат. Правда, прошло уже много лет с тех пор, как я читал Спенсера, но где-то в расщелинах моей памяти сохранился перечень животных… Арчи, достань мне Спенсера. Третья полка справа, у самой двери. Нет, чуть дальше, темно-синий переплет… Благодарю.

Я протянул томик Вулфу. Он начал его быстро перелистывать

— Ага, вот тут… «Быки с огромными рогами», «Петух кичливо возвестил…», «Огромный волк подстерегал добычу…». Нет, по-видимому, где-то в другом месте, это не тот набор, который мелькает у меня в голове… Но, так или иначе, было приятно вновь повстречаться со Спенсером, даже мимоходом…

Вулф нагнулся вперед, насколько разрешало ему его дородное тело, и протянул книгу мисс Хиббард.

— Прекрасный пример переплетного искусства, советую вам взглянуть.

Она была достаточно хорошо воспитана, поэтому не могла не выполнить его просьбу. Взяв книгу, она повертела ее, глянула внутрь и погладила переплет. Тем временем Вулф снова уткнулся в бумаги, вытащенные им из бювара. Я взял томик у мисс Хиббард и вернул его на полку.

Вулф заговорил:

— Мисс Хиббард, я понимаю, что испытываю ваше терпение, прошу меня извинить. Могу ли я задать вам несколько вопросов?

— Конечно… Мне кажется…

— Извините, пожалуй, я ограничусь двумя вопросами. Первый: не застраховал ли ваш дядя недавно свою жизнь?

Она неторопливо кивнула.

— Но, мистер Вулф, это же не имеет никакого отношения к…

Вулф прервал ее:

— К всеобщей закономерности Поля Чапина. Я понимаю. Возможно, что и нет. А страховая сумма большая?

— По-видимому, очень большая.

— Деньги получите вы?

— Точно не знаю, но думаю, что да. Он пересказал мне то, что вы ему посоветовали в отношении страховки. Примерно с неделю назад он мне сообщил, что застраховался сразу в четырех компаниях. Я тогда не обратила особого внимания на его слова, так как мои мысли были заняты чем-то другим. Полагаю, что страховые деньги получим мы с Руфью.

— А не Поль Чапин?

Она посмотрела на Вулфа, открыла рот, но тут же закрыла его, затем пробормотала:

— Такая возможность не приходила мне в голову. Может быть… Не знаю.

Вулф кивнул.

— Да, сентиментальный романтик мог такое придумать… Теперь второй вопрос: почему вы обратились ко мне? Чего вы от меня хотите?

Она прямо посмотрела ему в лицо.

— Я хочу, чтобы вы отыскали доказательства вины Поля Чапина и добились того, чтобы он понес заслуженное наказание. Тогда вы назвали дяде сумму в десять тысяч долларов. Я в состоянии заплатить эту сумму. Я ненавижу Поля Чапина, причем уже много лет, потому что и я, и моя сестра Руфь любим дядю Эндрю. Он замечательный человек, бесконечно добрый. Поль Чапин отравил ему существование. А теперь… ох…

— Успокойтесь, мисс Хиббард. Вы не собираетесь поручить мне отыскать вашего дядю? Или вы не надеетесь, что он еще жив?

— Боюсь, что нет. Ох, если бы вы смогли его найти!

Ниро Вулф вздохнул и повернулся ко мне.

— Арчи, заверни, пожалуйста, бювар и верни его мисс Хиббард. Оберточная бумага и шнурочек в порядке? Вот и хорошо.

Она запротестовала:

— Но вам все это понадобится. Оставьте это у себя

— Нет, мисс Хиббард. Я не могу взяться за ваше поручение.

Она широко раскрыла глаза.

Вулф продолжал:

— Дело находится в руках полиции и окружного прокурора, так что я буду связан по рукам и ногам, я буду беспомощен. Мне остается пожелать вам всего лучшего.

Она наконец обрела дар речи.

— Глупости! Вы не можете говорить это серьезно. Я же вам все рассказала… Вы задали мне вопросы, и я на них отвечала… Выдвинутая вами причина, никакая не причина…

Вулф остановил ее, погрозив пальцем. Голос его зазвучал совсем иначе, хотя он его ни на йоту не повысил, и меня всегда огорчало, что я не понимаю, как это у него получается.

— Прошу вас, мисс Хиббард. Я сказал «нет» и привел свои доводы. Возьмите свой пакет у мистера Гудвина.

Ниро Вулф встал с кресла, что было — хотя она и не знала этого — небывалой вежливостью. Она тоже поднялась, взяла у меня пакет, причем выглядела чертовски взбешенной. Но ей было ясно, что она скорее беспомощна, чем взбешена, и прежде чем уйти, Эвелин снова обратилась к нему:

— Но неужели вы не видите… Что же мне делать?

— Я могу предложить только одно: если полиция не добьется успеха, приходите ко мне в следующую среду.

— Но это еще целых четыре дня!

— Сожалею. До свидания, мисс Хиббард.

Я пошел выпустить ее из дома и уверяю вас, она полностью забыла о своих ресницах.

Когда я возвратился в кабинет, Вулф сидел с весьма самодовольным выражением. Подбородок у него был задран, и он рисовал какие-то кружочки на ручке кресла.

Я остановился возле стола и сказал:

— Эта девушка вне себя от негодования… лишь немногим меньше, чем я.

Он пробормотал:

— Арчи, прошу тебя, не мешайте мне.

— Хорошо, сэр. Разве я посмею? Трюк был удачен, а трюкачество в глазах некоторых людей считается чуть ли не добродетелью. Только вы не подумали о том, что благодаря вашим штучкам мы так и остаемся «ввергнутыми в пучину прозябания»… Если не ошибаюсь, это Спенсер.

— Арчи, предупреждаю, что в один прекрасный день мое терпение может лопнуть. Я весьма сожалею, что мне пришлось быть таким грубым с мисс Хиббард. Но мне было необходимо от нее отделаться без промедления. Мы должны провернуть массу дел.

— Прекрасно. И если я смогу вам помочь…

— Можешь. Возьми, пожалуйста, блокнот и запиши текст телеграммы.

Я сел за стол. Я оказался не в состоянии предугадать ход мыслей Вулфа, и это, как всегда, раздражало меня.

Вулф начал диктовать:

— «Учитывая недавние события и третье «предупреждение» Чапина, вас просят непременно присутствовать на встрече по данному адресу в девять часов вечера в понедельник пятого ноября». Подпиши «Ниро Вулф» и укажи наш адрес.

— И отправить это всем, кого я смогу вспомнить?

Вулф приподнял угол настольного пресс-папье и вытащил из-под него листок бумаги, который подтолкнул ко мне.

— Вот имена. Разошли телеграммы местным жителям, я тем временем — живущим в Бостоне, Филадельфии и Вашингтоне, а остальным отправим письма с сообщением позднее. Сделай две копии письма со списка. Одну в сейф. Еще…

Я взял у него бумагу, и одного взгляда хватило, чтобы понять, что это такое. Я уставился на Вулфа и полагаю, что нечто в выражении моего лица остановило его. И он прервал сам себя.

— Спрячь свое неудовольствие, Арчи. Береги свои фальшивые нравоучения для себя самого.

Я сказал:

— Так вот почему вы заставили меня доставать ей Спенсера. Вам надо было как-то отвлечь ее внимание. Зачем вы его стащили?

— Не стащил, а позаимствовал.

— Неужели? Надо посмотреть в словаре, на мой взгляд, эти глаголы не синонимы. Ну, а для чего же вы позаимствовали его у нее? Она бы так вам его дала.

Вулф вздохнул.

— Ввиду твоего близкого знакомства с тончайшими этическими нормами, ты должен понимать, что я не мог бы, имея ее своей клиенткой, предложить свои услуги другим, особенно целой группе…

— Конечно, я это вижу очень хорошо. Теперь идея, которую вы осуществляете, ясна и для меня. Снимаю перед вами шляпу и восхищаюсь вашей дальновидностью, но она все равно бы вам его дала.

— Во всяком случае, мы будем действовать в ее интересах. Похоже, что это будет дорогостоящее и сложное дело, и нет никаких оснований, чтобы мисс Хиббард взяла все расходы на себя. Через несколько минут я уйду наверх, а ты будешь полностью занят. Сейчас я продиктую тебе текст письма, которое ты вечером отправишь мисс Хиббард. Индивидуальная доставка. Пиши.

— Да…

— «Я обнаружил, что прилагаемая бумага сегодня днем не попала в ваш бювар, а осталась у меня на столе. Надеюсь, что ее отсутствие не причинило вам неприятностей. Если вы все еще не отказались от своего намерения встретиться со мной в следующую среду, приезжайте без предварительной договоренности».

— Так, сэр. И послать с письмом этот лист.

— Разумеется. Следи, чтобы в твои копии не вкрались ошибки. Сделай три копии. Полагаю, что ты знаешь домашний адрес мистера Хиггема из «Метрополитен Траст Компани»?

— Да, — кивнул я.

— Разыщи его и передай ему копию списка. Попроси его в понедельник утром составить финансовый отчет по людям, поименованным в этом списке. Никакая дополнительная информация не требуется. Меня интересует лишь фактическое положение на сегодняшний день. О тех, кто в других городах, пусть запросит по телеграфу. Информация нам нужна к шести часам вечера в понедельник.

— Здесь включено имя Хиббарда, а возможно, и других умерших?

— Банк весьма опытен в делах подобного рода. Они выяснят все без шума и суеты. Свяжись с Солом Пензером и попроси его позвонить нам вечером в понедельник. Даркину тоже. Узнай, можно ли будет рассчитывать на Гора, Кэтера и еще двух детективов по твоему выбору на утро вторника. Как только ты разошлешь телеграммы, позвони на дом к мисс Хиббард. Пусти в ход все свое обаяние. Назначь ей свидание на сегодняшний вечер. Если она согласится на встречу, скажи ей, что ты огорчен моим отказом от ее дела. Предложи ей свою помощь. Это спасет нам много времени. Ты мог бы узнать у нее ряд фактов и, возможно, сумел бы заглянуть в личные бумаги и вещи мистера Хиббарда. Главным образом, чтобы убедиться, что он не предполагал в скором времени отлучиться на длительный срок. Мы в этом отношении согласны с требованиями закона и не можем считать человека умершим только потому, что он не появляется в тех местах, где его привыкли видеть.

— Понятно, сэр, но если я пойду туда сам, то я могу взять список с собой?

— Нет, отправь его по почте.

Вулф начал выбираться из своего кресла, а я наблюдал за ним — зрелище того стоило.

Глава 4

На вечер субботы и на воскресенье скопилось очень много дел. Я виделся с Эвелин Хиббард, провел с ней целых три часа, созвонился с Солом, Фредом и другими ребятами, вообще, потратил уйму времени на телефонные разговоры. Только поздно вечером в воскресенье удалось добраться до Хиггема, сотрудника банка, как только он вернулся домой с уик-энда на Лонг-Айленде

Члены «Лиги», получившие телеграммы, тоже звонили. Их было человек пять или шесть, и все звонки были разного рода: некоторые были напуганы, другие раздосадованы, а одного просто разбирало любопытство.

Я сделал несколько экземпляров списка и после телефонных разговоров на одном из них делал свои заметки.

Против четырех имен адресов проставлено не было, ну и, конечно, я не знал, были ли в списке покойники, и если есть, то кто? Список имел следующий вид — я для экономии места выпустил адреса:

Эндрю Хиббард, психолог.

Фердинанд Бауэн, биржевой маклер.

Лоринг А. Бартон, врач.

Юджин Дрейер, комиссионер по художественным изделиям.

Александр Дреммонд, цветовод

Джордж Р. Бретт, политический деятель.

Николас Кэбот, адвокат.

Огастес Фарелл, архитектор.

Вильям Р. Гаррисон, судья.

Филмор Коллард, владелец текстильной фабрики.

Эдвин Роберт Кайрон, издатель журнала.

Л. М. Ирвинг, общественный деятель.

Льюис Валмер, из Федеральной жилищной администрации.

Джулиус Эдлер, адвокат.

Теодор Джейс, банкир.

Питни Эйерс, сотрудник газеты.

Артур Коммерс, управляющий аукционами.

Уоллес Мак-Кенка, конгрессмен из Иллинойса

Сидней Ланг, недвижимая собственность

Роланд Эрскин, актер.

Леопольд Элкас, хирург.

Ф. Л. Инголс, бюро путешествий.

Арчибалд Моллисон, профессор.

Ричард Татти, мужской колледж.

Т. В. Донован.

Филипп Леонард.

Аллан У. Гардаер.

Ганс Вебер.

У четырех последних не было адресов, и я не сумел отыскать их ни в Нью-Йорке, ни в пригородах, поэтому не мог запросить в банке сведения о них.

Не забыв о том, что все они были выпускниками Гарвардского университета, то есть людьми с достатком выше среднего, я подумал, что дело должно быть прибыльным,

Объясняться с ними было весьма забавно, но настоящее «веселье» пошло в воскресенье после полудня. Кто-то пронюхал про исчезновение Хиббарда, и сообщение об этом появилось в газетах, пока как бы между прочим.

Около трех часов раздался звонок, и я отправился открывать дверь.

Как только я взглянул на двух рослых молодчиков, стоявших на крыльце плечом к плечу, я сразу понял, что это — дики (сыщики) из частного сыскного агентства, и что кто-то заинтересовался моим визитом в дом Хиббарда накануне вечером. Затем я узнал одного из них и, ухмыляясь, широко раскрыл дверь.

— Хэлло! Вы только от поздней обедни?

Стоявший справа, которого я узнал по шраму на щеке, спросил:

— Ниро Вулф у себя?

Я кивнул.

— Вы хотите его видеть? Перешагните порог, джентльмены.

Пока я закрывал дверь на цепочку, они разделись, повесили пальто и шляпы на вешалку, потом одновременно провели ладонями по головам, одернули жакеты и прокашлялись. Они нервничали, как юнцы в своем первом фраке. Я был поражен. Сам я настолько привык к Вулфу и его выходкам, что уже забыл, какое впечатление производят его ядовитые замечания на твердолобые профессиональные головы его коллег. Я попросил их подождать в прихожей, прошел в кабинет и сообщил Вулфу, что сам Баском, глава сыскного агентства Баскома, явился с одним из своих сотрудников и хочет видеть его, Ниро Вулфа.

— Ты не спросил, что им надо?

— Нет.

Вулф кивнул. Я вернулся в прихожую и провел их в кабинет. Баском подошел к столу, пожать руку Вулфу, второй джентльмен опустил свой торс на подставленный мною стул, но чуть было не сел на пол, так как зазевался на Вулфа. Я заподозрил, что он не перегружен ни слухом, ни талантами, коли впервые увидел Ниро Вулфа.

Заговорил Баском:

— Прошло почти два года с тех пор, как мы с вами встречались, мистер Вулф. Помните? Дело о степной лихорадке. Там еще клерк так сильно чихал, что не видел, как жулик ворует изумруды. Если бы не вы, я, наверно, до сих пор бы чесал себе затылок. У вас, разумеется, дела идут превосходно?

— Нет, отвратительно.

Баском скрестил ноги и прокашлялся.

— Вы недавно взялись за новое дело?

— Нет.

— Вы не взялись?

— Нет.

Тут я чуть не подпрыгнул от неожиданно раздавшегося скрипа — голоса второго дика, сидящего между мной и Баскомом.

— Я слышал иное.

— Кто вам позволил раскрывать пасть? — Баском уставился на него с негодованием. — Может, я поручил вам вести разговор?

Он повернулся к Вулфу.

— Пора переходить ближе к делу. Положение таково: я занимаюсь одним делом. Направил на него пять человек. Зарабатываю почти тысячу долларов в неделю. Вот уже четыре недели. Когда я доведу дело до конца, получу сумму, которая поможет мне прожить всю зиму, ни о чем не тревожась. Кое-что стало проясняться. По сути, мне теперь требуется немного оберточной бумаги и веревка.

— Это прекрасно!

— И поэтому я пришел к вам с просьбой отступиться…

Брови Вулфа поползли кверху.

— Попросить меня что сделать?

— Отступиться.

Баском сдвинулся на край стула и заговорил, став серьезным.

— Мистер Вулф, я говорю о деле Чапина. Я им занимаюсь уже четыре недели. Мне платят Бретт, Кэбот и доктор Бартон. Это не секрет, а если бы было секретом, то после понедельника всем все станет ясно. Бретт позвонил мне вчера вечером и сказал, что если я хочу заработать свои большие деньги на Поле Чапине, то надо сделать ход конем, потому что в игру собирается вступить Ниро Вулф. Вот каким образом я узнал о разосланных вами телеграммах.

Баском для большей убедительности положил кулак на стол и стал говорить еще более серьезно:

— Мистер Вулф, как вам известно, у адвокатов считается неэтичным переманивать клиентов друг у друга. За такие шутки дисквалифицируют; впрочем, ни один честный адвокат не пойдет на такое. Разве наша с вами профессия не менее достойна, чем профессия адвоката?

Баском дожидался ответа, его глаза были прикованы к телефону Вулфа. Очевидно, он считал, что медленное углубление складок на лице у Вулфа такое же естественное явление, как изменение конфигурации морского дна.

Вулф наконец заговорил:

— Вы имеете в виду, что я должен держаться в стороне от того, что вы называете «делом Чапина»? К сожалению, я должен отказать вам в вашей просьбе.

— Так вы не отступитесь?

— Нет, конечно.

— И вы считаете совершенно естественным отбивать клиента у другого детектива?

— Я не стану ни обсуждать свое поведение, ни оправдываться. Я просто заявлю, что отказываюсь исполнить вашу просьбу.

— Да, я так и думал.

Баском убрал кулак со стола и несколько расслабился.

— Мой брат уверял меня, что вы считаете себя джентльменом и попадетесь на эту приманку. Я ответил, что вы можете быть сколько угодно джентльменом, но простачком вас никак не назовешь.

— Боюсь, что ни тем, ни другим.

— Ну и прекрасно. Теперь, когда мы покончили с этим вопросом, может быть, поговорим о деле? Если вы займетесь делом Чапина, то нас это выведет из дела.

— Возможно, но не обязательно.

— Да нет, я всегда знаю, когда я проиграл, и умею с этим мириться. Да я и не могу дольше тянуть эту волынку. Я сказал, будто вот-вот должен закончить расследование. Так слушайте, на это нет никакой надежды. Я фактически сдался. Этот Чапин — самая темная и хитрая личность, с которой мне когда-либо приходилось сталкиваться. Трое моих ребят следили за ним день и ночь, чтобы поймать на следующем преступлении, и вот пропал Хиббард, а мы даже не можем выяснить, что с ним случилось. Более того, моя троица не имеет понятия, где был Чапин во вторник вечером…

Вулф прервал его:

— Все это пустые разговоры, а у вас, как я понял, ко мне деловое предложение.

— Совершенно верно. Я намерен предложить вам сделку. За эти четыре недели мы собрали кучу данных, на что ухлопали массу денег. Вы сэкономите время, средства и энергию. Вы можете получить все наши материалы.

Баском с минуту поколебался и заключил:

— За тысячу долларов.

Вулф едва заметно покачал головой.

— За то, что вы мне предлагаете, я заплачу сто долларов. Прошу вас, помолчите, я не из тех, кто торгуется. И не посчитайте меня плохо воспитанным, если я вам напомню, что я очень занят. Благодарю за визит.

Вулф указал на книги, лежащие перед ним на столе, в одной из которых лежала закладка.

— Поль Чапин написал пять романов, вчера мне удалось раздобыть четыре, написанных первыми. Сейчас я их читаю. Я согласен, что это дело сложное и трудное. Возможно, хотя и маловероятно, что я сумею его разрешить к полуночи.

Я сдержал улыбку. Вулф любил бравировать, это укрепляло его репутацию.

Баском вытаращил глаза. Через минуту он отодвинул свой стул и поднялся, и сидящий рядом со мною детектив ахнул и встал.