Ниро Вульф (№29) - Игра в бары

С точки зрения законников, вы, может быть, и имеете право на что-нибудь, не знаю, но вы, конечно же, ничего не заработали, и никто из людей, связанных с вами теми или иными узами, тоже ничего не заработал.

Разве это правильно?

Хаф ответил достаточно сдержанно:

— Все, что вы говорите, правильно, но я не могу испытывать сожаления от того, что меня поставили в один ряд с очаровательной миссис Джеффи. — Он послал сидящей рядом с ним Саре самую неотразимую улыбку.

Питкин снова высморкался:

— Теперь вы понимаете, что я имел в виду, говоря, что жизнь — это всего лишь бухгалтерия?

Вулф кивнул:

— Это не слишком уж сложно для моего понимания.

А как насчет мисс Идз? Разве ее позиция не была точно такой же, как и у миссис Джеффи? Разве она также не была паразитом? Или интерес, который она выказывала к делу в последнее время, перевел ее в класс зарабатывающих?

— Нет. Это нельзя назвать службой корпорации. Это была помеха.

— Значит, и она тоже ничего не заработала?

— Совершенно верно.

— И ничего не заслужила?

— Это так.

— Но через неделю, будь Присцилла Идз жива, она получила бы право на девяносто процентов прибыли от капитала компании, оставив вам только жалованье. Разве это не прискорбно?

— Да. Мы так считали.

— У вас, возможно, это вызывало особое возмущение. Ведь вы ярый противник женского равноправия, и вам особенно отвратительно видеть женщину, владеющую или управляющую чем-то.

— Это неправда.

— Но так ведь мисс Дьюди сказала Гудвину.

— Мисс Дьюди слишком язвительная особа, и ее словам нельзя доверять. Что касается женщин, то я знаю только одно: их поведение иногда в корне противоречит правилам моей бухгалтерии. Они должны получать только то, что заработали. А в силу многочисленных дефектов в их способностях и характерах они не способны заработать больше, чем на пропитание.

Исключения очень редки.

Вулф отодвинул от себя поднос, положил ладони на подлокотник кресла и медленно обвел глазами кабинет слева направо.

— Думаю, с меня достаточно, — сказал он довольно миролюбивым тоном. — Я вовсе не уверен в том, что вечер прошел хорошо, независимо от того, принес ли он, как определил бы это мистер Питкин, прибыль или убыток вам или мне. — Он выбрался из кресла и выпрямился. — Мистер Паркер, вы пройдете со мной?

Я хотел бы проконсультироваться с вами, прежде чем определить свою позицию.

Избрав, как и раньше, окольный путь вдоль стены, он двинулся к двери, где к нему присоединился Паркер. Я встал и стал выяснять, не хочет ли еще кто-нибудь выпить. Желающие нашлись. Большая часть присутствующих покинула свои кресла. Виола Дьюди увлекла Сару Джеффи в дальний угол для секретного разговора. Эндрю Фомоз подошел к ним, хотя они его и не звали. Однако, несмотря на разницу в характерах, дамы не выказали никаких признаков раздражения, так что я не счел нужным вмешаться.

Когда все взяли свои бокалы, я присел на кончик письменного стола Вулфа, закрыл глаза и стал вслушиваться в раздающийся отовсюду легкий шумок. Я был вполне согласен с Вулфом. Дальнейший разговор с ними был бесполезен. Я не видел никакого проблеска в создавшейся ситуации. А он?

Я поплотнее смежил глаза и сосредоточился. Но шум и болтовня помешали мне услышать звук открывающейся двери. Внезапно стало тихо, и я очнулся.

Вулф и Паркер вернулись. Адвокат подошел к Саре, а Вулф — к своему письменному столу, но садиться не стал. Он оглядел собравшихся.

— Мисс Дьюди и вы, джентльмены, я еще не готов к тому, чтобы сказать «за» или «против». Сейчас уже за полночь, и я должен обдумать все виденное и услышанное.

Я могу только обещать, что Паркер не предпримет ни единого шага в пользу миссис Джеффи до тех пор, пока не получит на это моего согласия. Думаю, вопрос решится в течение завтрашнего дня. Но и в этом случае Паркер предварительно известит вас через мистера Холмера.

Конечно, эти слова Вулфа не были приняты безоговорочно. Холмер и Брукер возражали, но самые громкие протесты исходили от Ирби и Эндрю Фомоза.

Ирби потребовал, чтобы все внимательно изучили документ его клиента и признали его подлинность. Фомоз хотел знать, когда его сделают директором и сколько ему будут платить.

Пока длилась вся эта суматоха, Бернар Квест спокойно подошел к Саре и принялся в чем-то настойчиво ее убеждать. Но я видел, как она несколько раз отрицательно покачала головой.

И все же первым, кто сдался, был Фомоз. Он махнул рукой и устремился в прихожую. Мне пришлось пойти туда за ним. Но я увидел его уже исчезающим за дверью. Следующей была Виола Дьюди, которая ушла без эскорта, а за ней Джей Брукер и Оливер Питкин.

Бернар Квест ушел один, так же как и Перри Холмер.

Единственный, кто захотел попрощаться, когда я его провожал, был Эрик Хаф, который уходил вместе со своим адвокатом.

Последними были Сара Джеффи и Натаниэль Паркер. Когда я закрывал за ними дверь и навешивал цепочку, то почувствовал огромное облегчение.

А что касается Паркера, ну, черт с ним, да пусть он проводит ее домой. Ведь я все равно опережал его, выручив миссис Джеффи со шляпой и пальто ее покойного мужа.

Когда я направился в кабинет, оттуда вышел Вулф.

Он шел к лифту.

— Кто? — спросил я.

Он остановился, уставившись на меня:

— О чем ты спрашиваешь?

— Извините меня. Я просто хотел навести вас на мысль, если вы и впрямь находитесь в тупике, как об этом можно судить по вашему виду. Да поможет Бог нашему клиенту!

Вулф продолжал тупо смотреть на меня:

— Арчи, ты знаешь, кто убил мисс Идз и миссис Фомоз?

— Нет, сэр.

— И даже не предполагаешь?

— Нет, сэр.

— А я все время размышляю… вернее, размышлял… Но тут есть некоторые противоречия. Как насчет миссис Джеффи? Может она быть змеей или обманщицей?

— Нет. Шансы, скажем, десять к одному.

— Тогда мне нужно будет ее кое о чем спросить. Ты не пригласишь ее завтра утром к одиннадцати?

Я ответил согласием, и он прошествовал к лифту.

Я не мог отправиться спать, так как должен был помочь Фрицу привести в порядок кабинет, особенно по части оставшихся без употребления напитков. Фриц был уже там, и я поспешил присоединиться к нему.

Глава 13

Ночь была жаркой, и я лишь слегка прикрыл себя простыней, так что, когда меня разбудил телефонный звонок, мне не понадобилось вытаскивать руку из-под одеяла. Я взял трубку и поднес ее к уху.

Когда меня будят среди ночи, я не говорю: «Резиденция Ниро Вулфа. Говорит Арчи Гудвин», а только сердито буркаю:

— Да?

— Это дом Ниро Вулфа?

Голос заставил меня очнуться от сна.

— Да, это Гудвин.

— Говорит Сара Джеффи. Я очень сожалею, мистер Гудвин… Я вас разбудила?

— Не совсем. Но все же давайте поскорее покончим с вашим делом.

— Я теперь уже думаю, что мне надо было подождать до утра, но за это время вы могли бы найти их и гадать, чьи же они. Вы нашли ключи?

— Нет. А вы что, их потеряли?

— Да. Кольцо с двумя ключами: один — от входной двери, а другой — от моей квартиры. Я прекрасно помню, что они лежали в моей сумочке.

— Где вы сейчас?

— Дома. В своей квартире. Я могла бы…

— Как же вы вошли?

— Мне помог лифтер. У привратника есть запасные ключи. Но свои я, должно быть, потеряла во «Фламинго» или в такси. Я все же решила позвонить вам, на тот случай, если вы их нашли. Извините за беспокойство.

Доброй ночи.

— Подождите минуточку. Не вешайте трубку. Ольга с вами?

Теперь я уже сидел на краешке кровати и включил свет. Часы показывали без десяти два. Сна как не бывало. Я не хотел ее пугать, но ситуация была довольно тревожная.

— Нет, Ольга здесь никогда не ночует, — ответила она.

— Вы были во «Фламинго» с Паркером?

— Да, мы заехали туда выпить и потанцевать.

— Когда же вы обнаружили пропажу ключей?

— Когда поднималась в лифте. Я хотела достать их из сумочки, а их там не оказалось.

— А почему не внизу, перед входной дверью?

— Там я их не искала. Привратник был на месте, и дверь открыта.

— А Паркер с вами не поднимался?

— Нет.

— О'кей. Не вешайте трубку. Держите ее возле уха и слушайте.

— Почему?.. Что случилось?

— Ничего особенного, но миллион шансов к одному за то, что… Впрочем, ничего… Вы потеряли ключи, вот и все. Но после того, что случилось ночью в понедельник, эта потеря заставляет меня нервничать, так что вы с успехом можете надо мной подтрунивать.

Сколько времени вы уже у себя дома?

— Я сразу же позвонила вам, как вошла. Хотела связаться с вами, прежде чем вы уснете. А почему вы нервничаете? Из-за ключей? Вы не…

— Я просто волновался, прежде чем сказать вам, что вы мне нравитесь. Несмотря на скверный кофе, который готовит Ольга, я собираюсь немедленно приехать к вам. Где у вас телефон?

— В гостиной.

— Это в противоположном конце от прихожей?

— Да. Вы сказали, что сейчас приедете?

— Точно так. Но предварительно выслушайте мои инструкции.

— Я… конечно же, я вас слушаю… — Ее голос звучал не слишком уверенно.

— Конечно, моя тревога, наверное, ложная, но все равно слушайте внимательно. Не вешайте трубку. Когда я скажу «давайте», вы произнесете следующую фразу, слово в слово: «Я так не думаю, но если вы подождете у телефона, я схожу в прихожую и посмотрю, там ли они». Дословно. Хотите, чтобы я повторил?

— Нет, не нужно.

— Вы уверены, что хорошо ее запомнили?

— Да.

— Отлично. Как только вы все это скажете, опустите трубку, но на рычаг не кладите. Пройдите в прихожую, потом к входной двери, откройте ее и с шумом захлопните за собой. Потом быстро — к лифту, нажмите на кнопку вызова и держите, пока лифт не поднимется. Спускайтесь вниз, к лифтеру, и там ожидайте моего прихода. Вы все поняли?

— Да, — недоуменно произнесла она.

— И вы проделаете все в точности?

— Да… Ну, конечно.

— Умница. Но только не забудьте хлопнуть посильнее дверью, потому что я собираюсь держать трубку у уха до тех пор, пока не услышу стука двери и только потом начну действовать. Когда я доберусь до вас, вы хорошенько посмеетесь надо мной, а потом мы решим, что нам делать дальше. Но имейте в виду, я танцую куда лучше Паркера, а сейчас еще только два часа. Вы слушаете меня?

— Да.

— Итак, я повторяю: на мой сигнал «давайте», вы отвечаете: «Я так не думаю, но, если вы подождете у телефона, я схожу в прихожую и посмотрю, там ли они». Как только вы это скажете, положите трубку возле аппарата, открывайте входную дверь, выходите, хлопайте, вызывайте лифт, спускайтесь к лифтеру и ожидайте меня там. Вы будете соблюдать мои инструкции?

— Да.

— Вы готовы?

— Готова.

— Итак, «давайте».

— Я не думаю, но не подождете ли вы у телефона?

Э… подождите у телефона, а я пойду и посмотрю, в прихожей ли они?

«Без репетиции это не так уж плохо», — подумал я.

Когда она опустила трубку, та слабо звякнула. Я не слышал ее шагов, так как гостиная была покрыта ковром. Решив, что пятнадцати секунд будет вполне достаточно, а тридцати и подавно, я начал отсчет, как только услышал стук положенной трубки. Я, конечно, мог и ошибиться, но не более чем на три секунды. Я вспомнил, что сказал Вулфу, когда он определил Присцилле Идз одиннадцать часов на то, чтобы она скрылась, прежде чем мы станем ее разыскивать: «Это похоже на игру „разбегайтесь, овцы“, а не на игру „в бары“. Но сейчас телефон в гостиной был „одним домом“, а лифт на площадке — „другим“, и Сара Джеффи должна была пробежать это расстояние так, чтобы ее не поймали.

Я подумал, что слишком много лет прошло с тех пор, как я играл «в бары».

Все это промелькнуло у меня в голове, пока я считал до десяти. Потом напряженность ожидания достигла предела, и я уже не мог думать ни о чем постороннем. Если она хорошенько хлопнет дверью, я обязательно услышу этот звук.

Я досчитал до пятнадцати, до двадцати. Никакого стука. Тридцать! Я прижал трубку к самому уху. Сорок, пятьдесят, шестьдесят — минута! Не может быть, чтобы она так долго добиралась до двери. Вцепившись в проклятую трубку, я продолжал автоматически считать: девяносто четыре, девяносто пять, девяносто шесть… Все.

Я повесил трубку. Мысли бились в моей голове, и лишь одна внушала какую-то надежду.

Я схватил рубашку и брюки. Одеваясь, я лихорадочно обдумывал сложившуюся ситуацию. Если я потрачу время, вызывая девятнадцатый участок, который был ближе всего к ее дому, то еще неизвестно, смогу ли я связаться с дежурным: он предпочтет затеять спор, потребует изложения фактов… Не думаю, чтобы его заставило действовать исчезновение ключей из дамской сумки… Было несколько объяснений тому, почему я не услышал стука двери. Возможно, она просто забыла ею хлопнуть. Перебирая все варианты, я быстро закончил свой туалет и был готов к действию.

Я спустился в кабинет, достал пистолет, опустил его в карман, перевел телефон на комнату Вулфа к Фрицу, потом прошел в комнату Фрица и тряхнул его за плечо. Он вскочил, ничего не понимая спросонья.

— Иду на операцию, — сказал я ему. — Думаю, что скоро вернусь. Прислушивайся к телефонным звонкам.

Фриц попросил меня быть осторожным, как делал это всегда, когда я уходил из дома по делам. Но я никогда не успевал выслушать его напутствия, поскольку пребывал уже, как и теперь, в пути, перепрыгивая через несколько ступенек вниз.

Выйдя из дома, я быстрыми шагами направился на восток. В это время такси на Десятой авеню совсем не частые гости, и, лишь свернув на Тридцать четвертую улицу, я наконец поймал одно из них.

Когда мы выехали на Восемнадцатую улицу, было уже два часа двадцать три минуты. Прошло ровно двадцать шесть минут с того времени, как я услышал звук положенной трубки.

Машина притормозила у дома, в котором жила Сара Джеффи. Я открыл дверцу и выскочил на тротуар раньше, чем она остановилась. Я попросил шофера подождать меня, показав ему свою лицензию.

Вокруг не было видно ни души. Я подошел к входной двери и дернул за ручку. Дверь была заперта. Когда я забарабанил в нее, из-за угла появился человек в униформе, подошел, приблизил лицо к стеклу и посмотрел на меня.

— Что вы хотите? — спросил он.

— Войти!

— Зачем?

— Чтобы повидать миссис Джеффи. Она меня ждет.

— В такое время? Чепуха! Кто вы такой?

Разговаривать с ним было совершенно безнадежным делом, ведь этот тип не знал меня в лицо. Дежурил другой, когда я приходил сюда в среду утром, а этот соображал, по-видимому, слишком туго. Если бы я даже смог убедить привратника позвонить по домашнему телефону, он, не получив ответа, мог просто заявить мне, что она спит.

Я вытащил из кармана пистолет, дал привратнику возможность разглядеть, что это такое, разбил им стекло, просунул руку, нащупал замок, открыл его и вошел.

Тут я услышал, как у тротуара взревел мотор, и понял, что у таксиста быстро сработал защитный рефлекс.

Я направил пистолет на привратника, и он поднял руки так высоко, как только мог. Существовал только один шанс из миллиона, что этот страж тоже был вооружен, но я все же быстро ощупал его, чтобы действовать наверняка.

— Не видели ли вы миссис Джеффи в течение последнего получаса? Может быть, слышали ее голос? Отвечайте быстро! Видели?

— Нет! Она пришла…

— В лифт, быстро! — бросил я. — Шестой этаж.

Он повиновался.

— Вы просто ненормальный, — сказал он. — Ведь этот шофер приведет сюда фараонов.

Я ничего ему не ответил. Лифт остановился.

— Выходи, — сказал я ему, — и отпирай 6Б.

Он распахнул передо мной дверцу лифта и провел по коридору. У двери в квартиру миссис Джеффи он остановился и нажал кнопку звонка.

— Теперь я сам этим займусь, — сказал я, — а вы доставайте ключи и отпирайте поскорее дверь.

— Но я считаю…

Этот болван так и не узнал, как он был близок к тому, чтобы получить по своей глупой башке ручкой пистолета. Я прекрасно понимал, что уже опоздал и немного облегчил бы свое состояние, стукнув кого-нибудь, начиная с этого человека.

Однако едва я повел пистолетом, как он быстро полез за ключами. Для порядка я все же прижал палец к кнопке звонка и держал его так все время, пока он отпирал дверь. Как только она открылась, я, оттолкнув его в сторону, стремительно ворвался в квартиру.

Она лежала справа, на полпути между входом в гостиную и входной дверью. Тело было скрючено, одна нога вытянута, другая неестественно подогнута. С того места, где мы стояли, ее лицо было отчетливо видно.

Достаточно оказалось одного только взгляда, чтобы понять: я опоздал. Смерть от удушья наступает мгновенно. Она была неузнаваема.

Болван привратник бросился было к трупу, но я схватил его и развернул.

— Спускайтесь на лифте вниз, — сказал я, — и оставайтесь там. Сейчас прибудет полиция.

Я впихнул его в лифт, закрыл за ним дверцу и вернулся в квартиру. Времени для работы у меня уже не оставалось.

Я окинул внимательным взглядом все вокруг. Миссис Джеффи в точности следовала моим инструкциям, но так и не сумела достичь входной двери. В трех шагах от того места, где она лежала, находилась дверь стенного шкафа.

Она была открыта. Убийца, видимо, прятался в этом шкафу и, когда она проходила мимо, ударил ее бронзовым пресс-папье, которое валялось теперь тут же на полу.

Потом он закончил свою работу, задушив свою жертву двойной петлей веревки от венецианской шторы. Все было у него под руками.

Я подошел к ней, наклонился и попытался вложить язык обратно в рот, но он слишком распух. Глаза ее выкатились наружу, и этого было вполне достаточно, чтобы сделать заключение о смерти. Но я все же выдернул из ковра несколько волосков и вставил ей в ноздри, медленно просчитав до десяти. Нет, действительно все было кончено.

Я выпрямился, прошел в гостиную и подошел к тому месту, где стоял телефон. Да, она точно следовала инструкциям и не опустила трубку на рычаг.

Я положил трубку на место, подождал десять секунд, поднял ее снова, услышал гудок и набрал номер.

В трубке прогудело всего лишь три раза, когда послышался голос Вулфа.

Сон у патрона достаточно крепок, но для того, чтобы разбудить его, не надо прибегать к помощи кузнечного молота.

— Алло? — Его голос звучал так же раздраженно, как и мой, когда меня будят.

— Это Арчи. Слушайте внимательно, потому что нас могут прервать. Мне позвонила Сара Джеффи и сообщила, что у нее из сумочки исчезли ключи от квартиры. В дом ее впустил лифтер. Я сказал, что приеду к ней немедленно, и проинструктировал, как и что она должна делать. Сейчас я уже здесь и звоню из ее квартиры.

Она сделала все, что я ей советовал, но, несмотря на это, сейчас лежит на полу мертвая. Ее сначала ударили по голове, а потом задушили. Теперь я не знаю, когда вернусь домой.

— Арчи!

— Да, сэр?

— Я уже неоднократно говорил тебе, что упрекать себя за отсутствие дара предвидения — недопустимо.

Сообщи о себе и о дальнейших событиях, когда представится возможность.

— Хорошо, сэр. Приятных сновидений.

Я нажал на рычаг, немного подождал, отпустил его и набрал номер ВА-8241.

Пришлось немного подождать, чтобы убедиться, что сержант Пэрли Стеббинс, как всегда, на посту. Я не стану утверждать, что Пэрли меня любит, но по крайней мере иногда хоть слушает. Я назвался.

— Слушаю тебя, Гудвин! — рявкнул он.

— У меня есть для вас информация, — сказал я, — но вначале я бы очень хотел получить ответ на один вопрос. Велось ли сегодня вечером наблюдение за подозреваемыми по делу об убийстве Идз?

— А кто это должен знать?

— Ладно, оставим это. Слушай внимательно. Сегодня вечером у нас в кабинете Ниро Вулфа было десять человек. Пятеро из них из «Софтдауна», а именно: Холмер, Брукер, Квест, Питкин и мисс Дьюди. Потом еще Сара Джеффи и ее адвокат Паркер; еще Эрик Хаф со своим адвокатом Ирби. Этот Хаф сегодня прилетел…

— Я знаю.

— Потом еще был Эндрю Фомоз. Они ушли от нас немногим позже полуночи. В течение вечера один из них вынул из сумочки Сары Джеффи ключи от ее квартиры. Но она не хватилась их до тех пор, пока не пришла домой, а когда обнаружила пропажу, то позвонила мне. И вот теперь я здесь, в ее квартире. Тот, кто похитил ее ключи, опередил Сару, войдя раньше. Около двух часов он ударил ее по голове, после чего задушил. Теперь она уже мертва. Она здесь, на полу передо мной. Я говорю все это потому, что сейчас ровно два часа тридцать шесть минут, и тридцать восемь минут не слишком большой промежуток времени для того, чтобы выбраться из этого здания. Возможно, он все еще прячется здесь. Если ты сейчас же выедешь…

— Это все правда, Гудвин?

— Можешь не сомневаться.

— И ты сейчас находишься в квартире Джеффи?

— Да.

— Ради Бога, оставайся там!

— Положите трубку и поднимите руки! — послышался голос позади меня.

Мало приятного получать распоряжения одновременно от двух стражей закона сразу: от одного по телефону, а от другого — лично. Он стоял за моей спиной. Пэрли Стеббинс повесил трубку, и с этим было все в порядке.

Я поднял руки достаточно высоко, демонстрируя, что в них ничего нет, и повернулся. Трудно было предугадать, как будет действовать эта рядовая ищейка при обнаружении трупа. А вдруг фараон страдает манией величия?

Он, видимо, был один. Полицейский двинулся ко мне, держа пистолет наготове. Неудивительно, что его рука слегка дрожала. Для одинокого фараона, наверняка знающего, что противник вооружен, ситуация была довольно деликатной. Возможно, ему было известно о связи Сары Джеффи с корпорацией «Софтдаун» и Присциллой Идз, поскольку об этом сообщалось в газетах. А если так, почему бы ему и не принять меня за того самого душегуба, которого они разыскивают. Тем более что поимка его принесла бы этому служителю закона славу.

— Послушайте, — сказал я. — Я только что разговаривал с сержантом Пэрли Стеббинсом из…

— Прекратите! — Он был страшно серьезен. — Идите к стене, медленно вытяните руки вверх, прижмите ладони и стойте!

Я выполнил все его приказания. Это была обычная процедура перед обыском. Заняв требуемую позицию, я ждал, когда дуло пистолета упрется мне в спину, а рука начнет двигаться вдоль тела. Но вместо этого услышал, как он набирает номер, а через секунду и его голос:

— Это Кейзи. Дайте лейтенанта… Лейтенант Глюк?

Снова Кейзи. Я не стал ждать и поднялся в квартиру Джеффи один. Я пришел как раз вовремя. Он здесь.

Я его накрыл… Я знаю, но я постерегу до их прихода.

Что? Да, да… Но он ведет себя довольно благоразумно.

Итак, этот тип, видимо направленный сюда шофером такси, держал меня сейчас с прижатыми к стене ладонями.

Глава 14

В течение следующих восьмидесяти часов, от часу пятидесяти ночи в пятницу, когда Сара Джеффи позвонила мне, чтобы сообщить об исчезновении своих ключей от квартиры, и до девяти утра понедельника, когда я позвонил Вулфу уже из полицейского комиссариата, я спал не более пяти часов.

Первые два часа из этих восьмидесяти я провел в квартире покойной Сары Джеффи, в основном после того, как туда прибыли несколько парней и вырвали меня из рук Кейзи. Сидя за столом в том же эркере, где я завтракал с Сарой в среду утром, я отвечал на вопросы, которые задавал мне капитан Олмстед из Отдела по расследованию убийств западной части города. Он был новичком в этом отделе, а я слушал его и не мог отделаться от мысли об ужасной смерти Сары Джеффи.

Третья смерть от удушья накалила весь Отдел, и экспертам пришлось хорошенько потрудиться в квартире Джеффи в эту ночь. Как я уже ранее обнаружил, убийца воспользовался бронзовым пресс-папье и веревкой, срезанной с венецианской шторы в эркере. Это указывало на то, что он ограничил свои действия прихожей и квартирой. Нигде больше он не оставил следов.

В четыре тридцать утра я был препровожден в девятнадцатый участок на Шестьдесят седьмой Восточной улице, водворен в одну из комнат наверху, где сидел лейтенант с еще одним агентом, и получил приказ дать точный отчет о встрече, состоявшейся в кабинете Вулфа, включая все слова и поступки каждого из присутствовавших.

Это повествование заняло четыре часа, в течение последнего трое из нас расправились с дюжиной сандвичей, несколькими дынями и галлоном кофе. И за все пришлось заплатить мне.

Когда с этим было покончено, я получил разрешение воспользоваться телефоном и позвонить Вулфу.

— Звоню вам из полицейского участка, — сказал я, — лейтенант сидит здесь, около меня, а сержант у параллельного телефона, так что будьте осмотрительны.

Я, конечно, не арестован, но все же обвинен в том, что разбил стекло во входной двери дома Сары Джеффи и вошел в него. Кроме этого сообщить мне вам больше нечего. Могу сказать только одно: мне неизвестно, когда я попаду домой. Я дал им полнейший отчет о прошедшем у нас в доме вечере, и теперь они, конечно, могут наброситься на вас.

— Уже набросились. Лейтенант Роуклифф будет здесь в одиннадцать часов, и я дал согласие впустить его. Ты завтракал, Арчи?

Я ответил утвердительно.

После того как я положил трубку на рычаг, лейтенант и сержант оставили меня одного в комнате. Битый час меня охранял фараон в форме. История снова повторялась, разве что на меня не надели наручники.

Через некоторое время в комнату вошел полицейский и велел мне следовать за ним. Он провел меня на улицу, к ожидавшему нас такси. Оно доставило меня на Леонард-стрит, 155. Полицейский предложил мне выйти и подняться наверх, в одну из комнат, где я увидел своего знакомого, помощника районного прокурора Мандельбаума, который, без всякой для себя пользы, уже беседовал со мной во вторник.

Четыре часа спустя мы, насколько я мог заметить, как и в прошлый раз, просто потратили время зря.

Было в высшей степени неприятно чувствовать, что фараоны выворачивают тебя наизнанку с целью узнать что-то, что произошло когда-то и где-то. И все лишь для того, чтобы поймать меня на превышении полномочий. Это не имело ни малейшего отношения к поимке мерзавца, погубившего уже трех женщин, за которым я охотился.

Я прекрасно понимал, что надо быть очень терпеливым, чтобы выйти сухим из этой передряги. Но с тех пор, как я открыл дверь квартиры Сары Джеффи и увидел ее лежащей на полу, прошло уже более двенадцати часов. И я за это время ответил на достаточное количество вопросов.

Наконец Мандельбаум отодвинул кресло, встал и сказал мне:

— Итак, мне кажется, на сегодня вполне достаточно. Я прикажу отпечатать все ваши показания и отправлю копию в отдел по расследованию убийств. Но сегодня вечером или завтра утром я попрошу вас приехать.

Вы должны будете подписать протокол. Так что будьте, пожалуйста, поблизости от телефона или оставьте свои координаты.

Я нахмурился:

— Вы что, хотите сказать, что я могу идти?

— Конечно. При сложившихся обстоятельствах ваше насильственное вторжение в этот дом может рассматриваться как оправданное… и, поскольку вы согласились оплатить все издержки, вам не может быть предъявлено никаких обвинений. Но вы, конечно, должны оставаться в пределах нашей досягаемости. — Он посмотрел на часы. — А сейчас у меня срочное дело. — Мандельбаум повернулся, намереваясь уйти.

У меня вдруг возникло чувство, которое не было для меня новостью. Я обнаружил, что принял твердое решение, сам того не сознавая.

Представитель закона разрешил мне идти домой, а мне совершенно не хотелось этого делать.

— Подождите, — торопливо проговорил я. — Я сообщил вам все, что мог, и хочу узнать кое-что взамен.

Это совсем немного. Я хочу видеть инспектора Кремера. Он занят, я знаю об этом. Но согласен ждать его до завтра и поэтому прошу вас связать меня с ним.

Мандельбаум встрепенулся:

— Это связано с делом об убийствах?

— Да.

— Так почему же вы не обратитесь ко мне?

— Потому что он может ответить «да», а вы определенно скажете «нет».

Может быть, он и пустился бы в споры, если бы у него не было назначено свидание со следующим посетителем. Поэтому он с неудовольствием взглянул на меня, подошел к телефону и набрал номер. Даже для него, помощника районного прокурора, это было сделать не так-то легко. Минут через десять Мандельбаум сообщил мне:

— Кремер в кабинете у комиссара. Позвоните туда через некоторое время, назовите себя и ждите.

Я поблагодарил его, но помощник прокурора вряд ли меня расслышал, так как уже вылетал из комнаты.

Близ кабинета полицейского комиссара Скиннера стоял другой патрульный. Там же находился сержант Стеббинс. При виде меня он нахмурился.

Я подошел к нему:

— Скажи, я когда-нибудь добивался твоей благосклонности?

— Никогда. Не считаю тебя таким дураком.

— Но я все же им был до сих пор. Я собираюсь связаться с инспектором Кремером, когда он выйдет от комиссара, и просить его о пятиминутном разговоре.

Помолчи пока в тряпочку, ладно? Ты ведь можешь все испортить, если захочешь, но я все же надеюсь, что ты меня не подведешь. Я добропорядочный гражданин, как и все, плачу налоги и был под судом только девять раз…

— Но он сейчас занят, — перебил меня сержант.

— Я тоже.

— О чем же ты хочешь его просить?

Я был уже готов ответить, но не получил такой возможности. Дверь неожиданно отворилась, из нее вышел Кремер и направился к нам. Но, немного не доходя, занятый своими мыслями, повернул направо, так как даже не заметил меня. Тогда я преградил ему путь.

— Это ты? — удивленно спросил инспектор. Было видно, что он совсем не в восторге от встречи со мной.

Кремер бросил взгляд в сторону Пэрли и спросил его: — В чем дело?

Я поспешил вмешаться:

— Это я ждал вас, инспектор. Я хочу с вами кое о чем поговорить. Если здесь поблизости есть свободная комната, мне будет достаточно и пяти минут.

— Но у меня сейчас нет времени.

— Ну, хорошо, пусть четыре минуты.

Кремер зло взглянул на меня:

— Тебя что, послал ко мне Вулф?