Наследники чародея (№2) - Рыцарь Ртуть

— Всего лишь, — с улыбкой повторил Джеффри.

— Да, всего лишь, — повторил юноша.

— Кто это, что за святошу ты вызвал?

Подросток посмотрел на нее ясными глазами кристально чистого человека, и Ртуть встревожилась. В какой-то миг ей показалось, что юноша видит ее до последнего атома, до самого тонкого отголоска мысли. Она почувствовала себя маленькой крупинкой в огромном океане.

С нежной улыбкой он ответил ей:

— Я не монах, прекрасная дева, а всего лишь бедный ученый, наслаждающийся знаниями и одиночеством.

— Замечательный ученый, надо заметить, — вмешался в разговор Джеффри, — и его ложная скромность не должна тебя обмануть. Познакомься с мои братом, Ртуть, его зовут Грегори Гэллоуглас. Грегори, это Ртуть, предводительница разбойников графства Лаэг.

Грегори не проявил ни малейшего удивления, только галантно поклонился:

— Рад знакомству, предводительница.

— Я тоже, — но про себя Ртуть добавила: «Кажется».

Он заметил это, впрочем, как замечал все, и усмехнулся.

— Ты не рада. Знакомство со мной никого не радует, особенно женщин, не могу только понять, отчего…

Ртуть могла бы ему помочь, сказав, что он вызывает у людей чувство настороженности и недоверия. Что он кажется холодным… но не стала, а просто усилила ментальную защиту, хотя и не была уверена в том, что это поможет, если он захочет проникнуть в ее сознание. Тем не менее она была удивлена тем, что хотела скрыть мысли не из осторожности, а не желая обидеть этого странного невинного человека. Он выглядел таким юным и уязвимым, что в какой-то момент напомнил ей ее младшего брата.

Она попыталась растормошить себя и прислушалась наконец к тому, о чем говорил Джеффри.

— Его имя означает часовой, или наблюдатель.

— А какая разница? — осторожно спросила она.

— Как это какая, — откликнулся на вопрос Грегори. Наблюдатели проводили все свое время на вершинах зиккуратов Древней Месопотамии и изучали строение неба, звезды, пытаясь понять устройство мира, вселенной, постичь Бога, создавшего ее, постичь замысел…

— Короче говоря, — вмешался Джеффри, — для брата наблюдатель это философ, но любой философ не признал бы в нем коллегу оттого, что Грегори стремится впитать все существующие знания, прежде чем сделать вывод о цели существования.

— Невероятно, невозможная задача, — заметила Ртуть.

— Наверное, — согласился с ней Грегори, — но тем не менее необходимо. Более того, это величайшая похвала моему знанию.

Это означает для меня, что всегда есть место для дальнейшего познания мира, есть цель и ни на миг не скучно.

Пытаясь защититься от этого странного, пугающего человека, Ртуть ухватилась за единственное имевшее для нее значение слово.

— Я не леди!

Но тут же пожалела о сказанном, потому что его взгляд словно пронзил ее насквозь.

— Нет, ты говоришь не правду, — возразил Грегори, — потому что всякому, кто не слеп, ясно: хоть ты и родилась не леди, ты стала ею — благодаря собственным усилиям и стараниям.

Ртуть молча смотрела на него.

Джеффри рассмеялся.

— Можешь спорить со мной, когда захочешь, — предложил он, — но никогда не пытайся спорить с Грегори. Он даже не станет спорить, а просто объяснит любому, четко и ясно, в чем тот не прав. И, что гораздо ужаснее, будет объяснять с самыми мелкими подробностями, в чем заключается истина.

Грегори повернулся и мягко улыбнулся.

— Брат! Ты несправедлив ко мне — и в то же время слишком превозносишь.

— Правда? — ответил Джеффри. — Как король Гама Гилберта и Салливана. Ты всегда говоришь правду, желает того собеседник или нет. Поэтому тебя считают очень неприятным человеком.

— И не могу понять, почему, — удивился Грегори все с той же улыбкой. — Но, брат, от этого есть прекрасное средство. — Он повернулся к Ртути. — Если не хочешь услышать ответ, — не задавай вопроса.

— Я и не задавала, — сухо ответила она. — И не буду впредь!

Юноша наморщил бровь и снова повернулся к брату.

— Тогда зачем ты меня позвал?

— Охранять мой сон, — сообщил Джеффри. — Спина не кажется защищенной, если за ней не стоит брат.

Грегори изумленно посмотрел на него, покачивая головой.

— Я правильно расслышал? Джеффри Гэллоугласу предстоит провести ночь с прелестной женщиной, и он хочет, чтобы его охраняли?

Ртуть с мрачным удовлетворением ухмыльнулась.

— Да, это верно, — с досадой буркнул Джеффри.

— Он ищет защиты от моего очарования, — разъяснила Ртуть, — и от меча в моей руке.

— Правда? — Грегори повернулся к ней. — Как же вы оказались вместе и не поубивали друг друга с таким отношением?

— Я его пленница, — мрачно проговорила она. — Король побоялся начать новую войну, посылая против меня и моего отряда солдат, потому и отправил одного твоего братца-чародея.

— Я слышал о разбойниках графства Лаэг, — кивнул Грегори. — И все удивлялся, почему их предводитель взял себе такое странное имя — название химического элемента. — Он обернулся и посмотрел на Джеффри. — Поешь и ложись спать, а я посторожу твой сон.

Ртуть смотрела на него во все глаза. Почему он ни о чем не спросил? Неужели действительно знает, почему она приняла название серебристой жидкости?

Даже его брат не понял подлинной причины! И если Грегори знает, то как он догадался, неужели только по ее внешнему виду?

Она подумала, что неплохо было бы переманить Грегори на свою сторону. Не помешало бы также заставить Джеффри ревновать, или даже вогнать клин между братьями. Кто знает?

Может, ей удастся так очаровать Грегори, что он потеряет бдительность? Она знала свои достоинства воина, но еще лучше знала, как действует на мужчин ее женская привлекательность.

За ужином она преодолела отвращение и предложила Грегори кусок жареной куропатки.

— Угощайся, сэр! — ласково пропела она и протянула ему ножку птицы, хлопая ресницами.

— Что такое? — Грегори недоуменно посмотрел на нее. — А, спасибо, девушка. Но на этой неделе я пощусь. — И снова погрузился в раздумья.

— Но ты же должен что-нибудь съесть! — она наклонилась, протягивая ножку обеими руками, подставляя под его обозрение вырез на груди. Улыбаясь самой соблазнительной улыбкой, которую смогла изобразить, она опустила голову так, чтобы он заметил ее длинные ресницы. Грегори снова поднял голову и встретился с ней взглядом. Она едва сдержала дрожь, он смотрел на нее и в то же время сквозь нее, как будто ее не было.

— Нет, спасибо, девушка. Еда затуманивает мысли — произнес он, явно витая где-то далеко.

Она с изумлением смотрела на него. Еще ни один мужчина в ее жизни не отказывался от нее, особенно если она сама начинала флиртовать. Ртуть, держа кусок птицы в руке, повернулась к костру — и увидела, что Джеффри насмешливо наблюдает за ней.

За этот взгляд ей хотелось вырвать ему глаза.

— Если ты сможешь вытащить его из царства мыслей и докажешь, что в мире существуют женщины, — негромко сказал Джеффри, — вся моя семья будет тебе безмерно благодарна.

Она отвернулась с горящим от стыда лицом.

К тому времени как Джеффри убрал остатки ужина, она уже настолько пришла в себя, что смогла спросить:

— Он что, никогда не проявлял интереса к женщинам?

— Ни к женщинам, ни вообще к чему-либо мирскому, — вздохнул Джеффри. — Даже монахи в монастырях слишком озабочены ежедневными трудами, чтобы надолго удержать его интерес.

Она нахмурилась.

— Он хочет стать святым?

Джеффри с раздражением и — впервые за время их знакомства — в замешательстве покачал головой.

— Он не больше всех нас интересуется религией. Говорит, что уже разрешил ее загадки. Она, конечно, привлекает его внимание, но ненастолько.

— Разрешил ее загадки? — изумилась Ртуть. — Бог бесконечен, а твой брат говорит, что разрешил Его тайну?

— Не тайну Бога, — поправил Джеффри, — а загадку религии. Он очень старательно подчеркивает это различие. Он говорит, что Бог не загадка, а тайна, а Грегори отказывается разгадывать тайны, пока не получит все факты.

— Но никто не может постичь все, связанное с Богом.

— Вот и Грегори так говорит, — немедленно согласился Джеффри. — Для него это высшая похвала.

Ртуть повернулась и посмотрела на младшего Гэллоугласа, сидевшего скрестив ноги и глядя в пространство.

— Он любит тайны и загадки, но не интересуется женщинами?

— Я не понимаю этого, — вздохнул Джеффри, — а он говорит, что не понимает, что нового или интересного я нахожу в сражениях.

— Ив женщинах, — съязвила Ртуть.

— О, я думаю, что перерос этот интерес, — слишком небрежно ответил Джеффри. — С твоего позволения, предводительница, я хочу прилечь. И потом, мне думается, что ты тоже не прочь отдохнуть, Ртуть не прочь была увидеть его скорее повешенным, чем выспавшимся. Она еще немного посидела, расчесывая волосы.

Села она так, чтобы ни Джеффри, ни Грегори не могли видеть ее лица, и распустила волосы, прикрыв ими спину. Глаз Джеффри она не видела, но спустя пару минут он отвернулся, как будто уже спал. Она встала, прошла мимо него, достала из своей сумки ленту и села на виду у братьев заплетать косу. Довольно улыбнулась, услышав тяжелый вздох с того места, где лежал Джеффри, и все-таки пожалев его — ушла заплетать вторую косу за костер. Она села на свету костра, изогнув спину и повернувшись к Грегори в профиль.

И тут же пожалела об этом.

Он ничем не оскорбил ее и даже не посмотрел в ее сторону.

Но в этом-то и было все дело. Он продолжал сидеть так, как будто ее и не было. Он просто сидел и смотрел в пространство. Наконец она в досаде встала и, топнув ногой, отошла подальше от братьев, остановилась, сложив руки, и повернулась к ним спиной. Она не нарушит своего слова и не подаст своим разбойникам знак для освобождения. Но она знала, что по ее позе они поймут — она больше не желает находиться в обществе Джеффри Гэллоугласа.

Тем более что не очень-то он в ней нуждается. Если бы было иначе, он пошел бы за ней, а не наоборот.

Само собой, Минерва и Джори поняли ее сигнал. Через пару минут темные фигуры окружили лагерь. Ртуть увидела перед собой Минерву.

— Не причиняйте им серьезного вреда, — выдохнула она.

Минерва презрительно посмотрела на Грегори.

— Часовой — просто блеск! Сторожит во сне, — насмешливо проговорила она и, оглянувшись назад, кивнула Джори.

Разбойники начали неслышно подбираться к братьям. Взлетели дубины — и резко застыли.

Не отскочили, как от невидимого щита, а остановились неожиданно и словно застряли в смоле.

Минерва и Джори дергали свое оружие, но ничего не могли с ним сделать. Тянули сильнее, но дубины не поддавались. Наконец, раздраженные до предела, они одновременно оставили дубины в покое и взялись за мечи.

— Нет! — вскрикнула Ртуть, но слишком поздно — они уже успели ими взмахнуть и удар стал неминуемым… И тоже застряли, еще прочнее дубин. Словно бы не в смоле, а в твердом дереве. И никак не вытаскивались. Минерва и Джори тянули изо всех сил за рукояти, но мечи даже и не думали поддаваться.

Разбойники в суеверном страхе переглядывались между собой, но свое оружие все-таки подняли…

— Осторожней! — попросила Ртуть. В этот момент Грегори вышел из состояния транса.

— Не беспокойся, девушка. Они не смогут причинить нам вред.

Разбойники поражение замолкли, даже Минерва и Джори застыли.

— Ты все это время знал о них? — от удивления и страха Ртуть перестала говорить шепотом.

— Да, в общем и не стоило меня из-за этого отрывать от мыслей. Но твоя боль заставила отвлечься.

— Моя боль? Что ты знаешь о моей боли? — воскликнула Ртуть, радуясь возможности вылить свое негодование. — И почему ты так уверен, что я девушка?

— Это совершенно очевидно, — невозмутимо ответил Грегори.

— По каким же таким признакам?

Грегори пожал плечами.

— Их слишком много, чтобы перечислять. Я отмечаю их бессознательно. Подобное тянется к подобному. Надо самому быть девственником, чтобы это понять. Ты что-то еще хочешь узнать?

Она смотрела на него, лишившись дара речи. Все остальные разбойники, мужчины и женщины, тоже.

Им никогда не доводилось слышать, чтобы мужчина открыто и добровольно признавался, что он девственник — конечно, если он не священник.

— Возвращайтесь в свой лагерь, — обратился Грегори к разбойникам. — Вы не пройдете, потому что я не усну. А пока я бодрствую, ваше оружие бесполезно. Мне не хотелось бы, чтобы вы бесцельно провели время и потеряли возможность отдохнуть.

Он так чертовски вежлив! Так любезен и мягок!

— Мы не уйдем без предводительницы, — возразила Минерва.

Грегори повернулся и очень внимательно посмотрел на Ртуть.

По ее коже пробежали мурашки. В его взгляде не было восхищения, к которому она привыкла, не было даже интереса, — похоже он просто оглядел ее, оценивая состояние, в котором она находится.

— Она не закована в цепи и не сидит в клетке, — сказал Грегори, потом обратился к Ртути:

— Что тебя держит?

— Мое слово!

Грегори с минуту смотрел ей в глаза — своим взглядом, устремленным куда-то за нее. Потом кивнул.

— Тогда ты связана гораздо прочнее любых кандалов.

— Поэтому я ничего не могу сделать.

— Мы все равно ее уведем! — стояла на своем Минерва.

Грегори внимательно обдумал ее слова и покачал головой.

— Джеффри этого не хочет.

— Да неужели? — гневно и громко спросила Минерва. Не обращая внимания на отчаянные знаки Ртути, она подошла, собираясь схватить ее за пояс и поднять…

Ртуть не шевельнулась.

Джори увидел это, подбежал и стал помогать Минерве. Вокруг образовалась толпа из желающих помочь. Ртуть прикусила губу, чтобы не заорать от боли.

Грегори услышал ее мысленный крик и тихо, но внятно, так, что все отчетливо его услышали, попросил:

— Перестаньте. Вы делаете ей больно.

Они выпустили Ртуть, словно она превратилась в текущую лаву, и отступили.

— Пусти ее! — разбушевалась Минерва.

— Нет, — просто ответил Грегори.

Взбесившаяся Минерва развернулась, выхватила у разбойника, стоящего рядом, боевой топор и обрушила его на голову Грегори. Точнее, попыталась…

— Нет! — в ужасе закричала Ртуть.

— Конечно, нет, — согласился с ней Грегори, глядя на тяжелый топор, который повис в воздухе совсем близко от его лица.

Минерва, побагровев и отчаянно бранясь, пыталась дотянуться.

— Мы вернулись к тому, с чего начали, — подвел итог Грегори. — Это бессмысленно. Уходите.

— Бессмысленно?! — крикнула ему Ртуть. — Сколько человек потребуется, чтобы победить тебя? Сотня? Тысяча?

— Слишком много, — послышался голос Джеффри. — Они же не смогут все сразу напасть на него, а я буду рубить их сзади Ртуть повернулась. Джеффри, улыбаясь, опирался на локоть.

Он даже не стал выбираться из-под одеяла. Он просто даже не счел их достойными того, чтобы взять в руки меч!

— Это нечестно, ни в ком из вас нет справедливости! — ярилась Ртуть. — Нет ни справедливости, ни равенства в борьбе с Гэллоугласами! Если бы даже я могла встретиться с тобой один на один, тут же появились бы остальные и одолели меня! Это нечестно и несправедливо, с твоим волшебством, подслушиванием мыслей и искусным владением мечом! Гэллоугласа не победить, потому что судьба наделила его способностями, которых нет у других! Никто не может сражаться с одним из вас, все остальные моментально встревают!

— Истинная правда, — спокойно подтвердил Грегори. — Нас шестеро, и мы всегда превзойдем вас.

Ртуть развернулась, заметалась в ярости, но лицо Грегори оставалось спокойным и серьезным: если он и издевался над нею, то не сознавая этого.

— Он никогда не пытается обидеть, — заметил Джеффри, — и не хвастает.

Ртуть с дрожью отвращения отвернулась от Грегори.

— Он не человек!

— Это не правда! — Джеффри неожиданно вскочил, сжимая кулаки. — Он хороший человек, один из лучших, и он не сделал тебе ничего плохого. Только помешал причинить мне вред. А ты обидела его, самого мягкого, самого замечательного из всех юношей!

Ртуть смотрела на него, удивленная обрушившимся на нее гневом. Потом перевела взгляд на Грегори и увидела на его лице выражение боли. На ее глазах он скрыл это выражение, лицо его разгладилось, и она уже не была уверена в том, что видела.

Минерва, Джори и остальные разбойники смотрели на них в изумлении.

— Это ты не права перед ним! — продолжал Джеффри.

Ртуть узнала этот тон и это выражение: старший брат защищал младшего! Точно так же, как Линдер и Мартин защищали ее, так же, как она сама защищала Джори и Нан. Неожиданно раскаиваясь, она снова повернулась к Грегори — и увидела в нем не бессердечное непроницаемое чудище, а только младшего брата Джеффри. Сердце ее смягчилось и переполнилось сочувствием.

— Прости меня! Ты действительно только взял под защиту своего брата, обороняясь от меня и моих людей! Нет, в тебе нет ничего нечеловеческого, кроме твоей силы!

Это было не совсем правдой — она могла упомянуть и явное отсутствие интереса к женщинам, — но вовремя прикусила язык.

И тут же была вознаграждена, увидев, как лицо Грегори засветилось неожиданной благодарностью. Ошарашенная, она умолкла.

Но все уже закончилось, Грегори прикрыл глаза и вежливо поклонился со словами:

— Спасибо, предводительница Ртуть. Я сказал верно: ты именно такая, какой и должна быть леди.

Из-за чего-то она чувствовала себя польщенной. Ртуть повернулась к своему отряду, жестом отсылая его…

— Возвращайтесь в свой лагерь! Прочь! Я не могу по достоинству отблагодарить вас, друзья, за то, что вы пытаетесь спасти меня от виселицы, но вижу, что так ничего не получится.

Уходите, а я благодарю вас от всего сердца!

Неуверенно оглядываясь, разбойники, тем не менее, стали отходить, и наконец остались только Минерва и Джори. Ртуть одобрительно слегка кивнула Минерве, и та тоже ушла.

— Сестра… — взмолился Джори.

— Ты тоже должен уйти, брат, — негромко приказала Ртуть. — Поверь, я знаю, что для меня лучше! Я слишком горда, чтобы нарушить данное мною слово.

— Искренне верю в это, — вмешался Джеффри.

Ртуть почувствовала, что ее сердце тает, но Джори удивленно глядел на Джеффри, и Ртуть сердито подумала, когда же пропадет у ее брата его природная наивность.

— Со мной все будет в порядке, брат, — промолвила она, — и я выполню, что обещала. Спокойной ночи.

Джори сердито оглядел Джеффри с головы до пят.

— Если ты обидишь мою сестру, я не успокоюсь, пока не отыщу и не убью тебя!

— Ты человек чести, — признал Джеффри, — и достоин стать рыцарем.

Джори еще секунду смотрел на него, повернулся и ушел.

С минуту в лесу стояла мертвая тишина.

Грегори первым нарушил молчание и предложил:

— Теперь вы оба должны выспаться. Завтра предстоит долгий путь.

Ртуть грустно посмотрела на него.

— А ты сам когда-нибудь отдыхаешь?

— Я и отдыхаю сейчас, — заверил ее Грегори, — потому что размышления дают мне столько же сил, сколько вам долгий и крепкий сон. Спокойной ночи, прекрасная леди.

— Он не обманывает, — Джеффри снова лег. — Я был свидетелем, как таким образом он проводил ночи целую неделю без сна и при этом был свеж, будто все это время проспал. — Потом тише добавил:

— Благодарю тебя за сочувствие, леди.

— Я не леди! — устало буркнула она.

— Ага, ты по-прежнему утверждаешь это? — Джеффри вздохнул. — Что ж, придется и с этим смириться. Спокойной ночи, прекраснейшая из прекраснейших!

— Тебе тоже, несправедливый и коварный, — ответила она, но ложиться не стала, а неторопливо перешла на свою сторону костра. — Может, я и благородная женщина, но не леди.

Джеффри снова вздохнул и спросил брата:

— Что говорил Эмерсон, Грегори?

— То, каков ты, нависает над тобой и так гремит, что я не слышу, когда ты утверждаешь обратное, — процитировал Грегори.

Джеффри согласно кивнул.

— Приснись мне, прекрасная. Спокойной ночи…

На следующее утро Джеффри отвел Грегори и сторону и поинтересовался;

— Как ты ее оцениваешь, брат?

Грегори задумался.

— Говоря объективно…

— А разве ты можешь говорить по-другому?

Грегори смущенно улыбнулся.

— Ну, тогда, говоря объективно и рассудительно, я сказал бы, что при всей своей храбрости, она еще и талантлива — но ничуть не менее нежна и чувствительна. Больше того, она прекрасна, и у нее такая живая душа, что способна разбить самое твердое сердце.

— Достаточно ли твердое?

— Ни у тебя, ни у нее сердце не из железа. Она поступает порой неразумно и несдержанно, но все равно дышит страстью и нежностью.

— Очень на это рассчитываю, — прошептал Джеффри.

— Это действительно так, — Грегори собрался с силой, чтобы прямо говорить со старшим братом, потому что иначе он не мог.

— Я сказал бы, брат, тебе даже больше, лучшей женщины нашего поколения я не встречал.

— Нашего поколения? — Джеффри улыбнулся. — А кто же в таком случае вообще лучшая женщина?

— Конечно, наша мать, — Грегори улыбнулся, глаза его вспыхнули. — И я уверен, что когда-то кто-то сказал отцу то, что я скажу тебе сейчас: ты в ловушке.

— Сам знаю.

— Поэтому, если не сможешь привязать ее к себе, пока еще можно, ты всю оставшуюся жизнь будешь проживать воспоминаниями о ней. Проклинать себя за то, что упустил.

Джеффри кивнул, не отрывая взгляда от брата, — Значит, ты советуешь мне не отпускать ее от себя?

— Никому не позволяй отобрать ее у тебя.

— Включая королевское правосудие? — Джеффри нахмурился. — Что мне делать, если ее приговорят к виселице? Стать разбойником?

— Ты серьезно обдумываешь такой вариант?

Под пронзительным взглядом Грегори Джеффри поежился. А Грегори медленно продолжал:

— Гораздо лучше было бы уберечь ее от королевского правосудия, обратив на службу королю.

Джеффри улыбнулся.

— Ну вот, ты опять все вывернул наизнанку.

— Так может показаться, — согласился Грегори, — если не знаешь короля Туана и королеву Екатерину.

Глава тринадцатая

Они были в дороге не более получаса, когда из ветвей дерева их окликнул эльф:

— Дети Чародея!

Джеффри натянул повод:

— Приветствую тебя, Древний.

Эльф спрыгнул на голову Фесса и вздрогнул, округлив глаза.

— Фу! Холодное железо! — и вернулся на ветвь.

Ртуть удивленно посмотрела на него.

— Я тут ни при чем, — поднял голову Джеффри.

— Я тоже, — быстро сказала Ртуть и подняла руку.

— Говори свободно, Древний!

Эльф посмотрел на девушку, улыбнулся, как умеет только Древний народец, и соскочил на голову ее лошади. Кобыла застыла, но прежде чем она в ужасе понесла, эльф нашептал ей на ухо слова какого-то давно забытого языка — по крайней мере, забытого людьми, но животное, казалось, его понимало. Лошадь слушала, повернув уши в сторону эльфа, и успокаивалась. Крошечной ручкой эльф погладил ее по гриве, и она перестала нервничать.

Ртуть удивленно смотрела на него.

— Ты волшебник.

Эльф улыбнулся.

— Мы умеем разговаривать с животными.

Ртуть улыбнулась в ответ.

— Поэтому сэр Джеффри прислушивается к вам?

Джеффри с деланным негодованием фыркнул.

— Эй! А кто тут недавно боялся Маленького народца?

— Лишь только потому, что мне никогда не доводилось их встречать, — почтительно проговорила Ртуть, — и я ни разу не беседовала с ними.

— А кажется, будто ты разговаривала с ними и раньше, — Джеффри, нахмурившись, отвернулся.

— Почему еще в Раннимеде ты не сказал мне, что предводитель разбойников — женщина, Мудрый?

— Но я не говорил также, что это мужчина, — оправдывался эльф. — Мужчина или женщина, какая разница? Важно, что она их предводительница.

— Уверяю тебя, для меня большая разница, — сухо заметил Джеффри. — А почему ты сейчас едешь с ней, а не со мной?

— Поехали, — приказал эльф кобыле; а когда они тронулись, ответил Джеффри:

— Потому, что она красивей тебя.

Джеффри сделал вид, что обиделся.

— Если у тебя нет более любезных слов для меня, излагай свое дело, да побыстрее.

— Смертные ужасно нетерпеливы, — вздохнул эльф. — Ну что ж, бесцеремонный ты человек, знай, что в последнее время одна ведьма начала своим волшебством завладевать крестьянами своего округа. Она запутала графа, а сейчас собирает силы, чтобы оказать сопротивление шерифу.

— Точно как я! — Ртуть посмотрела на Джеффри.

— Даже не думай, что в этом случае я стану помогать тебе!

— А я думаю, поможешь, — возразил эльф, — потому что, она использует свою силу не на благо людей, а для их угнетения.

Много лет они насмехались над ней и отвергали ее, и теперь она, таким образом, своеобразно мстит им.

Ртуть удивленно выпрямилась, потом нахмурилась.

— Может быть…

— Ну так как же, брат? — не удержался обычно выдержанный и спокойный Грегори. — Похоже, для тебя становится привычным делом заниматься подобными вещами?

Ртуть посмотрела на него. Неужели собственный брат не знает Джеффри? Неужели он настолько равнодушен к окружающему миру?

— Я стал странствующим рыцарем больше от скуки, — ответил Джеффри. — Конечно, Мудрый, я постараюсь показать ведьме ошибочность ее действий. Но ты говоришь, она собирает силы? Отряд воинов или разбойников?

— В самом начале это были телохранители, но их стало так много, что теперь они скорее напоминают армию.

Джеффри нахмурился.

— Почему вы, эльфы, просто не усыпите ее. Или, например…

Грегори негромко кашлянул…

Джеффри посмотрел на Ртуть, но все же закончил фразу:

— Или не поступите с ней как-нибудь по-другому в соответствии со своими правилами и обычаями?

Ртуть почувствовала, как мурашки побежали у нее по спине.

Какую кару может придумать Маленький народец, если оба брата пытаются пощадить ее чувства…

Эльф вздохнул.

— Увы, смертных очень трудно понимать, она, конечно, унижает женщин в деревнях, а мужчин заставляет трудиться вдвое больше положенного. Но детишек не обижает… и налоги не увеличивает… скорее напротив. Мы все обдумали и не решились наказать ее потому, что посчитали, что внутри она, может быть, еще сохранила что-то хорошее, и ее еще можно перетянуть на сторону Добра.

— Значит, это не простое наказание за причиненное зло… но я не судья, зачем вам я в этом деле?

— В этом деле судьей могу быть я, — обратилась к эльфу Ртуть, — может, нам стоит посмотреть на нее и поговорить с ней.

Как зовут эту девушку?

— По рождению она крестьянка, и у нее одно имя: Морага.

— Этого достаточно, — отозвалась Ртуть.

— Мы займемся ею, — подхватил Джеффри.

— Ну что ж, будьте благословенны, смертные! Мы будем присматривать.

И исчез даже прежде, чем Ртуть успела возмутиться на подглядывание.

— Этого достаточно, — сказала Ртуть.

Тогда она повернулась к Джеффри.

— Ты лакей! Неужели ты всего лишь мальчишка на побегушках у существа, что меньше тебя в несколько раз?

— Они малы только телом, но не забывай, что они очень древний народ и очень сильны в магии, — ответил Джеффри.

Грегори нахмурился:

— В чем дело, леди? Ты только что сказала, что хочешь заняться этим делом.

Ртуть недовольно заерзала на лошади.

— Подумать только! Ты слишком много думаешь о том, что правильно и разумно!

— Ртуть! — недовольно начал Джеффри.

Она повернулась к нему, глаза ее загорелись в предвкушении схватки…

Но юноша поднял руку, останавливая брата на полуслове.

— Никогда не упрекай того, кто говорит тебе правду, Джеффри. Вот, пожалуй, та единственная причина, по которой я не собираюсь жениться.

Ртуть изумленно посмотрела на него, снова ощутив то, как далеко он от них.

— А что касается лакея, девушка, — продолжил Грегори, как ни в чем не бывало, — Джеффри выполняет их просьбы не от страха, а из уважения к их древности и закону.

Грегори привел лучший довод, она не поняла ничего из того, что он хотел ей этим сказать, а потому ничего не смогла возразить.

В гневе она выпалила:

— Так ты отправишься куда угодно лишь по одному слову любого знатного лорда только потому, что он упомянет о законе?

Но Джеффри, похоже, просто забавлялся.

— Короля эльфов нельзя назвать самым простым лордом, а посыльный говорил от его имени. Больше тебе скажу, я приносил присягу этому королю.

— Подумаешь… — скривилась она. — Ты что же, поклялся в верности карлику?

Джеффри остался невозмутим и, что было еще неприятнее, обменялся с братом понимающей улыбкой.

— Нет, я не клялся в верности, но я все равно должен расплатиться за долг и за связь, которую признаю и почитаю.

— Какая может быть связь между простым смертным и королем эльфов?

— Какая разница, если она существует? Тем более она действует в обе стороны и народец помогает мне не меньше, чем я ему, и потом, я думаю, что ты тоже вряд ли отказала бы королю эльфов без достаточной причины.

— Я отказывала каждому, кто пробовал на мне командный тон. Сэр Хемпен и граф Лаэг по закону имели право управлять мной, но оскорбили меня… — разгорячилась Ртуть.

— Я знаю, — неожиданно сочувственно проговорил Джеффри.

Но сочувствие еще больше разъярило ее.

— Нет такого закона, которым нельзя было бы крутить, но без закона крестьянам станет еще хуже, — заметил Грегори.

Ртути так хотелось, что бы Грегори замолчал и дал ей возможность спокойно поговорить с Джеффри.

— Неужели ты отказалась бы от обязательств, которые приняла на себя? — он так напряженно ждал ответа, что, казалось, от этого зависит то, как он будет жить дальше.

Ртуть даже передумала начинать игру, которую задумала, и просто ответила:

— Конечно, нет!

Он настолько был доволен ответом девушки, что она тут же добавила:

— Если я приняла их добровольно, и меня не принуждали, — Тогда тебе стоит беречься от тех, кто захочет связать тебя такими обязательствами.

Слова о том, что она начнет с него, чуть было не сорвались с ее острого язычка, но она вовремя остановилась и спросила его: