Алан Грофилд (№4) - Лимоны никогда не лгут

— Ты уверен?

— Совершенно, — сказал Дэн, начисто лишенный чувства юмора. — Теперь переворачивайся обратно, нам нужно поговорить.

Грофилд перекатился обратно. Дэн придвинул стул и сел, поставив локти на край кровати, словно посетитель в больнице. Его лицо находилось теперь совсем близко от лица Грофилда. Он спросил:

— Хочешь знать, что со мной произошло? Грофилд чуть подвинул голову, так чтобы видеть Дэна обоими глазами, и сказал:

— Двое людей в плащах с дробовиками забрали у тебя деньги.

— Именно так.

— Они побывали и здесь.

— Да, я знаю, — кивнул Дэн. — И их это развеселило, потому что сначала они выбрали не того, кого нужно, вели тебя до дома вместо меня.

— Очень весело, — вымученно улыбнулся Грофилд.

— Но потом они исправили свою ошибку.

— Я знаю.

— И за это я тебе должен сказать спасибо, — сказал Дэн. — Голова или не голова, кровь или не кровь, но за это я должен тебя благодарить.

— Ты уверен, что это я их к тебе послал?

— А кто ж еще? Как еще они смогли до меня добраться? Они вели тебя, они не вели меня. Они могли добраться до меня только в том случае, если ты сказал им, где я остановился.

— Неправильно, — сказал Грофилд.

— Что значит «неправильно»? Они вели тебя, а не...

— Нет, они не вели.

Дэн нахмурился, изо всех сил стараясь понять, что произошло.

— Ну ладно, давай раскалывайся! — сказал он.

— Никого они не вели, — объяснил Грофилд. — Неужели ты их не узнал, Дэн? Это был Майерс и тот парень, которого ты нокаутировал.

Дэн ошеломленно уставился на него:

— Ты что — ненормальный?

— Они говорили сдавленными голосами благодаря маскам, — сказал Грофилд. — И все-таки я их узнал. Во всяком случае, того, который мне врезал. — Он брезгливо наморщил нос.

— Ты уверен, что это были именно они?

— Я знаю наверняка, что это были они. Даже если бы я их не узнал, — а я узнал, — я знаю, что не сказал им, где ты остановился. Они даже не спросили. Толстяк сказал что-то насчет того, что они выбрали не того человека, а Майерс ответил ему, что тот имел в виду — они пошли не за тем человеком. Попытался как-то сгладить эту оговорку.

— Они меня обчистили до нитки. — Дэн, казалось, никак не мог поверить в случившееся. — Позвали меня сюда, в этот паршивый городишко, на дело, позаимствовали сценарий ограбления из комиксов, а потом обчистили меня.

— Все верно.

Дэн встал.

— Надо их кое-чему поучить, — сказал он и внезапно куда-то заторопился.

— Например, манерам, — пошутил Грофилд. Он ради эксперимента с трудом приподнял голову над подушкой, и ему показалось, что теперь она не так уж сильно и болит.

— Мне нужно с ними потолковать. — Дэн повернулся к двери, замок в которой был взломан, однако сама дверь была плотно закрыта.

— Погоди, — остановил его Грофилд. — Я пойду с тобой. Мне и самому хочется потолковать с этими птицами.

— Ты не в том состоянии, чтобы куда-нибудь идти, — решительно не согласился Дэн.

— Их двое, и ты должен действовать с кем-то на пару. Дай мне пять минут.

— Пять минут? — Дэн пребывал в таком нетерпении, что едва не выбивал чечетку.

— Если они собирались съехать вчера вечером, — сказал Грофилд, — то уже это сделали. Если собирались дождаться утра, ты можешь позволить себе задержаться на пять минут. Дай мне немного льда.

— Хочешь выпить?

— Хочу положить его на затылок, — терпеливо пояснил Грофилд.

— А, ну да. Конечно.

Дэн вышел наружу — дверь жалобно поскрипывала при каждом движении, — а Грофилд, пошатываясь, поплелся в ванную, чтобы смочить голову и лишний раз поскрежетать зубами.

Глава 6

Грофилд открыл дверцу стенного шкафа, и борец улыбнулся ему перерезанным горлом.

— Вот он где! — крикнул Грофилд, и Дэн, зайдя из другой комнаты, проговорил:

— Который из них? Дай-ка я им займусь.

Грофилд отошел назад, и Дэн посмотрел на то, что лежало на полу стенного шкафа.

— Господи! — только проговорил он.

— У твоего приятеля Майерса, — высказал предположение Грофилд, — не все дома.

— Он перерезал ему горло за шесть штук. — В голосе Дэна слышался благоговейный ужас.

— Он убьет кого угодно в штате Нью-Йорк и за шестую часть штуки, — сказал Грофилд.

— Даже не верится, что он — такая мелкота. — Дэн с досадой посмотрел на Грофилда и покачал головой. — Вот что меня убивает. Считалось, что там, в Техасе, он у них такая большая шишка.

Грофилд констатировал:

— Да, он подложил нам большую свинью! Ты помнишь все, к чему прикасался?

— Господи ты, Боже мой! — Дэн огляделся вокруг. — Эта комната, соседняя комната... Я пил там, когда он показывал нам все эти свои картинки. Да мы все кругом оставили тут свои отпечатки.

— Давай-ка по-быстрому все сотрем, — предложил Грофилд. — Только на это у нас время и осталось. — А что, если нам устроить тут пожар?

— Нет, он только раньше времени привлечет внимание к этой комнате, а таких вещей, как дверные ручки, не уничтожит. — Дэн все не мог успокоиться. Он еще раз взглянул на то, что лежало в стенном шкафу, и сказал: — Может быть, нам следует убрать тело? Вынести его под видом пьяного и бросить где-нибудь?

— Забудь об этом, Дэн, — посоветовал Грофилд. Он подошел к кровати, сдернул наволочку с подушки. — Да она вся в крови! — ужаснулся он. — На, лови! — И бросил смятую наволочку, потом, отвернувшись, потянулся к другой подушке, не дожидаясь, чтобы посмотреть, поймал Дэн брошенную или нет. — Мы все тут сейчас вычистим. — Он вытряхнул подушку. — Это единственное, на что у нас осталось время.

— Ладно. — В голосе Дэна сквозило сомнение, но ему хотелось, чтобы им руководили.

Следующие пять минут они провели, вытирая все поверхности в обоих комнатах. Майерс удрал, прихватив свое добро, в том числе и чемодан, набитый картами, фотографиями и диаграммами. Вытирая стаканы, Грофилд спросил:

— Как ты думаешь, он все еще собирается провернуть это дельце на фабрике?

— У него нет на это времени, — ответил Дэн мрачным голосом.

Последнее, что они протерли, была дверная ручка в номере. Оказавшись в коридоре, Грофилд вытер наружную ручку рукавом пиджака, и они вместе пошли к лифтам.

— Мне становится тошно от одной мысли, что придется гоняться за этим ублюдком, — сплюнул Дэн. — У меня и без того есть чем заняться.

— Ну и Бог с ним, — понятливо кивнул Грофилд. — Если ты когда-нибудь снова с ним встретишься, то уж тогда обо всем позаботишься. А если нет, тебе это ничего не будет стоить.

— А как же мои двенадцать штук?

— Я не считаю выигранное в азартные игры за деньги. — Грофилд пожал плечами.

Они подошли к лифтам, он нажал на кнопку для едущих вниз.

— Я считаю любые деньги за деньги, — не согласился Дэн.

— Пожалуй, я тебя не виню, — признался Грофилд. Подошел лифт, в нем уже находилось три пассажира, и они молчали до тех пор, пока не оказались на первом этаже. Заворачивая к вестибюлю, Дэн спросил:

— Ты помнишь имена других людей, которые были у Майерса?

— Тех, что были там? Да! Боб Фрит, Джордж Каткарт, Матт Ханто.

— Подожди секунду.

Дэн вытащил шариковую ручку и измятый конверт. Грофилд повторил имена, и Дэн записал их. Он убрал ручку и конверт.

— Ты знаешь кого-нибудь из них по каким-то делам?

— Нет. А ты?

— Они вроде все выглядели нормально, — сказал Дэн. — Выглядели как профи. Кто-то из коллег должен их знать.

— Их в это не посвятили, — сказал Грофилд. — Этим занимались исключительно Майерс и его толстый друг, я в этом уверен.

— Да знаю, знаю! Но, возможно, кто-то из этих остальных может знать, как мне на него выйти.

— Спроси брата своей жены.

— Спрошу, не беспокойся. Я о многом его спрошу.

Они опять проходили через казино. Грофилд кивнул на игорные столы:

— Ты не хочешь попытаться их вернуть?

Дэн покачал головой.

— Вчера ночью мое везение закончилось, — обреченно сказал он. — Я это чувствую.

Они вышли на улицу. Таксисты зорко наблюдали за каждым, кто выходил из отеля.

Дэн спросил:

— Хочешь поехать со мной?

— Чтобы разыскать Майерса?

— Конечно.

— Ради чего?

Дэн пожал плечами:

— Ради половины.

— Ради шести штук? — Грофилд поразмышлял над этим с минуту, потом покачал головой. — Слишком много возни, — сказал он. — Да тем более ты не знаешь, сколько времени на это уйдет, не знаешь, найдешь ли ты его вообще.

— И все-таки я попытаюсь.

— Удачи тебе, — пожелал Грофилд.

— Спасибо.

— А если услышишь, что есть что-нибудь по моей части, дай мне знать.

— Хорошо.

Они уехали каждый в своем такси. А зайдя в свой номер, Грофилд обнаружил, что все его вещи пропали, оно и понятно: дверь закрывалась, но не запиралась на замок.

— Лимоны не лгут, — с горечью вздохнул Грофилд и пошел в контору мотеля, чтобы заявить о краже. Не то чтобы он надеялся, что полицейские отыщут украденные вещи: в таком курортном городе, как этот, всегда полно жуликов. Но, по крайней мере, ему скостят налоги.

Часть втораяМид-Гроув, штат Индиана

Глава 1

Грофилд приналег плечом на дверь, поднажал, и она медленно откатилась назад, а раннеапрельский солнечный свет наискось пролился на пыльный деревянный пол сцены. Дверь была деревянная, укрепленная с обеих сторон крестовинами, восьми футов в высоту и восьми в ширину. Она соединялась с направляющей, расположенной наддверным проемом при помощи девяти промасленных колесиков, большая часть из которых скрипела, пока Грофилд продолжал напирать, привалившись плечом к старому дереву и неуклонно продвигаясь вперед, открывая все шире и шире упрямую дверь вопреки ее желанию.

Вот уже три недели минуло с тех пор, как он вернулся из Лас-Вегаса, а по телефону еще ни разу не позвонили, чтобы предложить какую-нибудь работу. Он очень сожалел, что Майерс и его предложение с фабричной зарплатой на поверку оказались пшиком. Мэри сейчас была в городе, зарабатывала на пропитание в супермаркете. Предполагалось, что они откроют этот чертов театр на летний сезон через два с половиной месяца, и Грофилд не имел ни малейшего понятия, откуда на все это возьмутся деньги.

Это были долгие восемь футов, учитывая, что дверь сопротивлялась на каждом дюйме пути, но наконец квадратный проход со стороной восемь футов был полностью открыт. Грофилд ногой забил деревянный клин под край двери, чтобы она не откатилась, закрывшись снова, и повернулся, оглядывая свой театр при солнечном свете.

Это было не бог весть что. Поначалу, первые семь лет своей жизни или около того, строение служило амбаром, а в какой-то момент, в первое десятилетие после Второй мировой войны, кто-то превратил его в летний театр, пристроив сцену с этого края и подняв пол там, где сидели зрители, соорудив ряд платформ, так что первые четыре ряда кресел располагались на изначальном полу амбара, следующие же четыре ряда — на платформе, на две ступеньки выше, следующие четыре ряда — еще на две ступеньки выше, и так далее. Всего — двадцать четыре ряда по десять мест с проходом по центру. Двести сорок мест. Раза три-четыре Грофилду даже довелось видеть, как все они были заняты.

Для театра это чертовски неподходящее место — вот в чем состояла проблема. Единственная штука в Индиане, которая достаточно велика, чтобы ее можно было найти с завязанными глазами, — это Индианаполис, и, как только вы это нашли, тут уж ничего нельзя поделать. А даже если бы и можно было, Мид-Гроув находится слишком далеко от него, чтобы это имело какое-нибудь значение. Поблизости нет ни туристических зон, ни крупных городов, ни университетских городков. Единственными потенциальными зрителями были жители Мид-Гроув да полудюжины других маленьких городишек в этих краях и фермеры, расположившиеся между ними. Большинство из них не знали толком, для чего нужен настоящий театр, и сомневались, что хотят узнать об этом больше. Если бы не жены школьных учителей и докторов, никаких зрителей вообще бы не было.

Результатом такого отношения стало то, что всеми позабытый чудак, который двадцать лет назад переделал амбар под летний театр, быстро потерял все свое состояние и амбар. За последние два десятилетия строение несколько раз переходило из рук в руки, на непродолжительное время снова становясь амбаром или на еще более непродолжительное время кинотеатром; послужило складом производителю велосипедных деталей, который разорился по причинам, не связанным с владением этим зданием; и несколько раз становилось летним театром с катастрофическими финансовыми последствиями. И наконец, три года назад, Алан Грофилд выкупил строение и двенадцать акров земли, прилегающих к нему, включая два маленьких фермерских домика, истратив большую часть денег, привезенных им после ограбления островного казино, которое он провернул с человеком по имени Паркер. Он купил это место сразу, без всякой закладной, и сказал себе, что с этого времени у него есть корни, что у него будет родное местечко, куда он всегда может вернуться. Он знал наперед, что летний театр будет убыточен, но это его не удручало; летние театры всегда убыточны, особенно когда ими управляют актеры, и уж тем более когда они не расположены ни на одном из побережий Соединенных Штатов. Но предполагалось, что театр существует не для того, чтобы зарабатывать на жизнь; предполагалось, что это — образ жизни, а это уже нечто совсем другое. На жизнь он зарабатывал с такими людьми, как Паркер и Дэн Лич. Но не с такими людьми, как Майерс.

Ну а сейчас — временно — вообще ни с кем. С Паркером он участвовал еще в одном деле, налете на бронированную машину, но оно прошло неудачно, и Грофилд чуть было не схлопотал тюремный срок. С тех пор ничего особенно важного не произошло. Два сезона спектаклей выкачали большую часть его сбережений, и вот он находится здесь; до третьего сезона оставалось менее трех месяцев, и у него просто не было денег, чтобы свести концы с концами. Даже если он будет держаться старого репертуара, то есть пьес, срок авторского права на которые истек, за которые ему не придется перечислять никаких авторских гонораров, все равно предстоят расходы: на жилье и питание для труппы в течение лета и даже на выплату небольшого жалованья двум исполнителям главных ролей, на рекламу, то есть афиши и объявления в газетах; на прокат костюмов, мебели и реквизита; а также оплату счетов за газ, электричество и телефон. Деньги, вырученные от продажи билетов, не покроют всех этих расходов. В самом худшем случае ему придется на недельку-другую смотаться в Кентукки или в Северную Каролину рисовать бумажки, но он ненавидел это занятие и по возможности избегал его. Распространять фальшивые деньги не более противозаконно, чем громить бронированные машины, но существует одно различие, которое он находил важным: человек, подсовывающий фальшивые деньги, — актер, он пользуется актерскими талантами и методами, но налетчик применяет совсем другие таланты. Грофилду претило использовать свои актерские способности подобным образом, это почему-то казалось особенно унизительным.

Но сейчас, оглядывая свой театр при ярком свете первого теплого солнечного весеннего денька, Грофилд с горестной миной на лице решил, что, если до первого мая никто не предложит ему работу, придется на несколько дней или на неделю заняться изготовлением фальшивых денег, чтобы финансировать предстоящий сезон.

Он и без того экономил на всем, на чем только мог. Оба фермерских домика сдавались в аренду, а они с Мэри жили в театре, спали среди декораций спальни, расставленных на платформе, которая задвигалась за кулисы, пользовались туалетом в театре, Мэри готовила им еду на двухконфорочной плитке в женской артистической уборной под сценой. Однако к середине июня придется выгнать жильцов из ближайшего домика, того, что стоял по другую сторону окружной дороги, прямо напротив них, чтобы было где разместиться труппе.

Итак, ему придется рисовать бумажки, вот и все. За удачную неделю, поработав в двух-трех штатах, он сможет нарисовать пятнадцать или двадцать тысяч, и у него будет достаточно, чтобы продержаться этим летом, придерживаясь старого репертуара.

— Старого репертуара, — сказал он вслух.

Его охватило вдруг отвращение. Он покачал головой, стоя лицом к пустым креслам, потом, повернувшись, пошел туда, где у задней стены, напротив той, где откатилась дверь, были сложены задники. Они были разных размеров: от трех футов в ширину и восьми футов в высоту до пяти футов в ширину и двенадцати футов в высоту, и все изготовлены из муслина, прикрепленного к простой раме из сосновых досок один на четыре. На задниках краской на водной основе было нарисовано оформление прошлогодних спектаклей, и теперь они были свалены безо всякой системы, образуя беспорядочное нагромождение фальшивых стен, дверей и окон разных расцветок, стилей и эпох.

Грофилд начал по одному переносить задники к проему в задней стене и опускать их на землю с шестифутовой высоты. Перетащив около десяти, он соскочил на землю, занес один задник за угол, прислонил его к боковой стене, взял шланг, который он уже надел на кран, расположенный на улице, и начал поливать его, смывая краску.

Муслин — легкий, но краска — тяжелая. Любой хрупкой девушке под силу нести нераскрашенный холщовый задник, но если на нем три-четыре слоя краски, то даже сильный мужчина едва сможет приподнять эту штуковину. Грофилд, как и большинство экономных театральных администраторов, каждую весну смывал прошлогоднюю краску на водной основе, чтобы снова пустить в дело старые задники. В придачу к шлангу в его распоряжении была жесткая щетка и стремянка, чтобы соскабливать краску после первого обливания. Второе обливание обычно довершало дело, хотя иногда ему приходилось еще пройтись жесткой щеткой в паре мест и третий раз пустить струю воды из шланга. Грофилд любил работу по театру, все, что имело отношение к сцене, пусть даже такой вот простой физический труд. Он работал при ярком солнце, обдуваемый мягким весенним ветерком, вода была холодной, краска сбегала по задникам длинными струями, и спустя некоторое время, несмотря на свои денежные затруднения, он начал насвистывать.

Глава 2

Машина, которая свернула с щебеночно-асфальтовой окружной дороги на гравиевую стоянку возле театра, была бронзовым «плимутом» с техасскими номерами. Грофилд стоял на стремянке с жесткой щеткой в одной руке и шлангом в другой и смотрел на нее.

Прошел уже час, как он работал. Семь серовато-белых задников, подсыхая, стояли в ряд вдоль боковой стены амбара; теперь он трудился над восьмым. Земля вокруг играла красками — красной, желтой, белой, синей и зеленой — и другими самыми разными оттенками, сливающимися вместе и образующими новые цвета, веселый пестрый калейдоскоп, развернувшийся на земле в разноцветной воде, которая бежала, текла во всех направлениях, между новых, весенних упругих травинок. Сам Грофилд тоже был разноцветным в своих рабочих штанах, теннисных туфлях и спортивной майке, мокрый и цветистый. Он, наклонившись, стоял на стремянке, поставив локти на верхнюю перекладину, с жесткой щеткой в правой руке и шлангом, с которого капала вода, в левой, наблюдая, как автомобиль приближается к нему по стоянке, наискосок, и наконец останавливается. Он ждал, что водитель вылезет и спросит, как проехать к какому-нибудь месту. А что же это еще могло быть?

Но это был Дэн Лич. Он вылез из-за баранки и окликнул его:

— Привет, Грофилд, чем занимаешься?

— Отмываю задники, — объяснил Грофилд. — У тебя для меня хорошие новости?

— Возможно, — кивнул Дэн. — Слезай-ка с лестницы и давай я тебе кое-что покажу.

Грофилд спустился со стремянки:

— Что меня интересует, так это есть ли у тебя работа по мою душу. Я имею в виду, получше той, что предлагал нам Майерс. Кстати, ты нашел его?

— Я расскажу тебе об этом позже. — Дэн огляделся по сторонам. — Насколько это место укромно?

— Нас никто не услышит, не беспокойся.

— А как насчет того, чтобы увидеть?

Грофилд кивнул на фермерский домик по другую сторону окружной дороги:

— Вон в том доме живут люди.

— Ты знаешь здесь какое-нибудь более укромное место?

Грофилд посмотрел на него:

— Для чего?

— Я хочу кое-что тебе показать. Знаешь, давай прокатимся!

Грофилд взглянул на свои мокрые руки, мокрую одежду, опять на задники:

— Это что-нибудь стоящее, Дэн? Что у тебя за секреты такие?

— Я не хочу открывать багажник, так чтобы кто-нибудь это видел еще, — уточнил Дэн. — Ты ведь меня знаешь, Грофилд, я не шучу.

— Это точно, — ответил тот. — Видишь ли, моя одежда в ужасном состоянии. Ты хочешь, чтобы я сел в машину, или мне пойти переодеться?

— Дело в том, что это не моя машина, — сказал Дэн. — Это машина Майерса. Грофилд так и просиял:

— Так ты нашел его, да?

— Садись. Это я и хочу тебе показать.

Грофилд сел в машину, на пассажирское сиденье, а Дэн, снова устроившись за рулем, попросил:

— Скажи мне, куда ехать.

— Выбирайся на дорогу и поворачивай налево, — скомандовал Грофилд.

Глава 3

Когда Дэн открыл багажник, Грофилд увидел, что там, свернувшись калачиком, лежал Эндрю Майерс. Грофилд посмотрел на него, прищурившись, думая, что он мертв, но Майерс вскоре зашевелился, приподнял голову и, моргая на свету, выглядел ослепленным, растерянным и напуганным.

— Что теперь? — задал он вопрос. Голос у него был хриплый, будто он изнемогал от жажды.

— Вылезай! — сказал Дэн.

Майерс слабо пошевелил руками и ногами:

— Я едва могу двигаться.

Дэн сунул руку в багажник и пару раз ткнул лежащего большим пальцем в бок, чуть повыше ремня.

— Не заставляй меня ждать, — поторопил он.

— Да вылезаю я. Вылезаю!

Грофилд отошел назад и наблюдал, как Майерс сначала мучительно приподнялся, а потом начал вылезать из багажника.

Он спросил у Дэна:

— Сколько он там сидит?

— От самого Хьюстона, — объяснил Дэн. — Хотя нет, вру! Вчера он выходил на двадцать минут.

Майерсу приходилось тяжко, и теперь Грофилд видел почему: он был закован в наручники, но странным образом — его левое запястье было приковано к левой лодыжке.

Грофилд сделал шаг вперед, чтобы помочь ему перелезть через край багажника и спуститься на землю, но Дэн сказал:

— Оставь этого ублюдка. Он сам справится.

Грофилд нахмурился:

— Ну зачем же так над ним измываться?

— А как там твой затылок? — спросил в свою очередь Дэн. Грофилд пожал плечами:

— Нормально. Он меня всего-то один раз стукнул. Да и злость уже прошла.

— А у меня — нет, — ожесточился Дэн. Грофилд посмотрел на него:

— Тебе не удалось вернуть свои деньги?

— Он потратил их, прежде чем я до него добрался, сукин сын! — Лич внезапно шагнул вперед, ухватил Майерса за волосы и дернул. — А ну, вылазь, да поскорее!

Майерс вывалился на землю.

Они остановились на грунтовой дороге, примерно в двух милях от театра, в лесу. Лишь несколько косых лучиков солнечного света пробивалось сквозь ветви, так что здесь было намного прохладнее. Грофилду уже становилось зябко и неуютно в своей, одежде, до сих пор все еще не просохшей.

Майерс катался по грязи, пока ему не удалось наконец встать на ноги, а потом он медленно поднялся, опираясь правой рукой о машину. Стоя, он заметно клонился вниз и влево, пальцы левой руки касались земли. Его запястье было до мяса стерто наручниками. Когда он смотрел на Грофилда, ему приходилось широко открывать рот, чтобы приподнять голову достаточно высоко и встретиться с Грофилдом взглядом. В этом положении он выглядел слабоумным больным человеком.

Дэн сказал:

— У Майерса припасена для тебя история, Грофилд. Расскажи ему, ублюдок. Майерс спросил:

— Можно мне сесть? — Ему пришлось опять опустить голову, чтобы произнести эти слова. — Я не могу разговаривать в таком положении.

— Сиди, стой — мне все равно, — равнодушно пожал плечами Дэн. — Только расскажи историю.

Майерс опустился на землю и принял более нормальное положение. Он посмотрел на Грофилда:

— Я знаю, где больше ста штук только и дожидаются, пока их заберут. — Когда он заговорил, голосу него стал немного получше, но выражение лица по-прежнему оставалось страдальческим.

Грофилд взглянул на Дэна, но тот продолжал наблюдать за Майерсом с видом мрачного удовлетворения. Грофилд снова переключил внимание на Майерса, который сказал:

— Дэнкуорт рассказал мне об этом. Он хотел, чтобы я вместе с ним отправился за этими деньгами.

— Дэнкуорт? — переспросил Грофилд.

— Это тот парень, которому ты позволил обшарить себя в Лас-Вегасе, — объяснил Дэн.

Грофилд нахмурился:

— Тот, которого убил Майерс?

— Да. Но ведь там было так — или он меня, или я его.

В голосе Майерса сквозила обида, будто с ним плохо обошелся кто-то, к кому он проявил доброту.

— Расскажи мне об этом, — попросил Грофилд. Дэн сказал:

— Послушай про сто штук.

— Минутку, — попросил Грофилд. — Вначале я хочу послушать про перестрелку. — Майерсу же он сказал: — Вы с Дэнкуортом были такими корешами, что он рассказал тебе про эти сто тысяч и захотел, чтобы ты пошел на дело вместе с ним, но потом он резко к тебе переменился и попытался тебя убить?

— Он потерял ко мне доверие. — Голос Майерса по-прежнему был чуточку грустный. — После того как вы ушли, ребята.

— Остальные тоже ушли?

Дэн сказал:

— Сразу после нас. Все трое.

Грофилд спросил:

— А чья это была идея — ограбить нас с Дэном?

— Моя, — признался Майерс. — Я страшно на вас разозлился, ребята, ведь вы ушли первыми. Может быть, если бы вы не ушли, то и остальные...

— Если они профи, — сказал Дэн несколько раздраженно, — они бы тоже ушли.

— Как бы там ни было, — сказал Грофилд, — ты и как там его...

— Дэнкуорт.

— Я тебя не спрашивал. Ты и как там его звали, спустились вниз после того, как все ушли, и увидели Дэна со мной у стола, и ты видел, как мы выиграли.

— Мы не могли подойти слишком близко, — сказал Майерс. — И думали, что это ты разжился деньгами.

— И тебе захотелось расквитаться с нами за то, что мы от тебя ушли.

— Именно так.

— И вот когда как там его звали...

— Дэнкуорт.

Дэн шагнул вперед и пнул Майерса в правую коленную чашечку:

— Он тебя не спрашивал!

Майерс не издал ни звука, но поморщился и схватился за колено свободной рукой.

Грофилд покачал головой, взглянув на Дэна.

— Мне не нравится смотреть, как людям делают больно, — поморщился он. Майерсу же сказал: — Да, Дэнкуорт. После того как ты заполучил деньги Дэна и вернулся в номер отеля, он набросился на тебя.

— Все верно.

— Вы схватились, и ты одержал победу.

— Именно так.

Грофилд, повернувшись вполоборота к Майерсу, сказал Дэну:

— Если он городит такое идиотское вранье по этому поводу, почему я должен верить в его историю про сто тысяч?

Опять обидевшись, Майерс сказал:

— Что ты имеешь в виду, говоря об идиотском вранье?

Дэн нахмурился, смерив взглядом Майерса, а потом посмотрев на Грофилда.

— У тебя чертовски уверенный тон.

— Еще бы! Во-первых, ни в одной из комнат не было никакого беспорядка, никаких следов борьбы. Было несколько пятен крови на ковре перед одним из кресел, и только. Во-вторых, единственная возможность убить человека, как был убит Дэнкуорт, — это подкрасться к нему сзади, когда он сидит, закинуть одну руку вперед у него из-за спины, задрать ему голову за подбородок и полоснуть по горлу ножом, который держишь в другой руке. Нельзя нанести человеку такой порез спереди и нельзя нанести ему такой порез, когда дерешься с ним.

Майерс отбивался:

— С чего бы это мне, черт возьми, вздумалось его убивать?

Грофилд снова повернулся к нему:

— Да с того, что Дэн его нокаутировал, и ты перестал ему доверять. Ты нуждался в нем до тех пор, пока готовил какой-то мошеннический трюк, чтобы заполучить готовые деньги, но, как только ты заполучил тринадцать тысяч Дэна, он стал тебе ни к чему. Да к тому же ты был страшно зол на весь мир, потому что все прочие от тебя ушли. И ты хотел прикарманить деньги Дэна.

Майерс заморгал, шевеля губами, будто пытался сообразить, что ему ответить. Но нужные слова не приходили на ум.

Дэн угрожающе проговорил:

— Ну что, сукин сын, так все оно и было?

Грофилд попросил:

— Не нужно его пинать, Дэн. Мне только хотелось разобраться с этим вопросом, прежде чем я услышу про сто тысяч. — Он посмотрел на Майерса: — Ну а теперь я слушаю.

Майерс хотел было надуться, но побоялся, поэтому сказал:

— Это чистая правда. У меня нет никаких причин врать насчет этого.

— Ты просто расскажи, — предложил Грофилд.

— Хорошо. — Майерс вытер рот тыльной стороной ладони свободной руки и снова положил руку на больное колено. — До начала этого года Дэнкуорт сидел в тюрьме.

— Меня это не удивляет, — сказал Грофилд.

— Это было неподалеку от Лос-Анджелеса, — пояснил Майерс, — в тюрьме штата. Там он познакомился с одним старичком по имени Энтрекин, они стали друзьями, как я полагаю. И оказалось, что у этого Энтрекина и еще двух стариков — все они заключенные, отбывавшие там большие сроки, — есть тоннель, ведущий на волю. Дэнкуорт выбрался через него, совершив побег, — это безо всяких дураков. Он до сих пор числится в Калифорнии беглым преступником, ты можешь навести справки.

— Я не хочу наводить никаких справок, — махнул рукой Грофилд. — Я принимаю на веру тот факт, что Дэнкуорт был беглым преступником и что он выбрался на волю по какому-то тоннелю. Продолжай.

— Хорошо, — кивнул Майерс. — Так вот, весь фокус с этими тремя старичками и тоннелем заключается в том, что они не желают покидать тюрьму! Понимаете? Все они старые. Им не хочется проводить последние годы жизни, скрываясь от полиции. Женщины их больше не интересуют. Так что, по их разумению, им будет лучше, если они останутся за решеткой.