На острие углы

      - Я рад, что нашел тебя, - гость буравил меня глазами, в которых жила ненависть и обещание покорности. - Кстати, Боров Геншель живет на Никитской улице в доме купца Храпова. Там ты найдешь его! - он встал и, не спрашивая разрешения, скользнул к двери.
      - Стой! Ты еще многое должен мне рассказать.
      - Я еще приду. - Он склонился в поклоне. - Я приду не как гость, а как твой верный слуга, великий Магистр.
      - Стой!
      Но он, ступая мягко, как кошка, вышел из моего дома и растаял в темноте. Я посмотрел в окно. Мне показалось, что за ним скользнула тень какой-то огромной ночной птицы. Хотя что только не привидится в такую ночь.
      * * *
      До рассвета в мой дом больше никто не пытался проникнуть, да это и вряд ли было возможно. Я загородил дверь скамейкой и столом.
      Днем я чувствовал себя вполне нормально, если не считать какого-то мутного, будто нечистого состояния своего разума, разъедаемого тягучей тревогой и страхами... Кто знает, чего мне стоило заставить себя более-менее держать в руках. Но я нашел в себе силы на это.
      Днем я отправился к моей новой капризной больной. Мне пришлось воспользоваться извозчиком запряженной одним чахлым конем тележки, который за весьма скромную плату пообещал меня домчать как ветер "куда барину угодно".
      Гнал он, как бешеный, поминутно крича в разные стороны:
      - Гись! Гись!
      Народ едва успевал выскакивать чуть ли не из-под копыт А я внутренне сжимался, представляя, что мы сейчас перевернемся. Но, кажется, такая езда была тут привычная...
      Княгиня не брюзжать не могла, но на этот раз отнеслась ко мне гораздо доброжелательнее.
      - Поглядим, басурманин, как дальше пойдет дело, - в своем стиле сказала для порядка княгиня - Может, ты и правда что-то понимаешь в знахарстве... Хотя и не верю я вашему брату.
      - А это зря... Вера просто необходима для выздоровления.
      - Мне достаточно веры в Господа...
      Подошедший в конце визита князь Яков Никитович Одоевский был очень доволен тем, что я поладил с его тетушкой. До меня она довольно бесцеремонно отвергла трех лекарей.
      Князь даже пригласил меня тотчас же отведать с ним домашних настоек и хмельных медов, которыми были богаты запасы этого дома, и, кстати, такое расположение к иноземному лекарю считалось большой честью. Правда, мне пришлось, как и в прошлый раз, выслушивать его сугубо поверхностные суждения о медицине и природе болезней, но это меня нисколько не огорчило. У местных господ, как говорят, с недавних времен появилось явное стремление знать понемногу обо всем, чему способствует устремленный на Запад взгляд их императора. Однако я был рад высказаться по затронутым вопросам и немного расширить знания этого несомненно обаятельного и доброжелательного человека.
      Потом князь Одоевский перешел к делу
      - Вам следует сообщить господину Кундорату, что Великий преобразователь царь Петр Алексеевич имеет намерение не только наполнить будущий Цейхгауз всяческим оружием, но вместе с тем устроить в нем Музей воинских трофеев. И для этого государь повелел начать собирать, - он взял с бюро лист бумаги, заверенный размашистой подписью, и я понял, что это подпись самого императора. Сдвинув брови, князь прочитал "В Киеве, и в Батурине, и во всех малороссийских городах мазжеры и пешни медные и железные и всяческие воинские сенжаки (знаки) осмотреть и описать и росписи прислать буде явятся те, которые у окрестных государей, а именно у султанов турецких и королей - Польского и Свейского на боях, где воинским случаем под гербами их взяты и ныне есть налицо, и те, все собрав, взять к Москве и в новопостроенном Цейхгаузе для памяти на вечную славу поставить".
      Привычная деятельность, светская болтовня и деловой разговор привели меня в себя, отодвинули все переживания на задний план. И порой мне начинало казаться, что все происшедшее со мной просто пригрезилось. Однако, едва я вышел из дома княгини, тревоги злыми оводами накинулись на меня вновь. И внутри становилось пусто и холодно, когда я размышлял, что какая-то неведомая сила помыкает мной, швыряет, как щепку в океане, а я сам, подобно ей, беспомощен. Рядом пробуждается неведомая богопротивная сила. Наемные убийцы ищут меня, чтобы растерзать. Притом если в первое обстоятельство я до сих пор не мог поверить, то второе было вполне реальным, а ножи убийц - острыми. Нужно что-то делать, а не ждать, когда какому-то Борову придет в голову мысль спалить мой дом, а заодно и меня вместе с ним.
      Но что делать? Адрес Борова Геншеля я знал. Теперь нужно было убедиться, не обманул ли меня ночной гость.
      До Никитской улицы я добрался на извозчике, который гнал не хуже первого. Только вот на полпути он остановился и заявил, что места дальше глухие, и он туда не поедет Мне было понятно, что он хочет, и я кинул ему еще монетку.
      - Гись! - заорал он на москвичей, и повозка рванула с места.
      Дом купца Храпова находился рядом с трактиром, который содержал тот же купец. Теперь надо попробовать незаметно все выведать.
      Я поймал за руку рыжего веснушчатого мальчишку, слоняющегося лениво вокруг трактира и оглядывая пьяных подозрительно оценивающим взором - в общем, это был начинающий висельник, а потому он устраивал меня. Я сунул ему копейку и сказал:
      - Получишь столько же, если незаметно разузнаешь, живет ли в купеческом доме немец по имени Геншель и чем он занимается.
      - Будет сделано, господин, - угодливо улыбнулся он, мазанув по мне мутными злыми глазенками.
      Вскоре он вернулся, жуя пирожок, который только что купил, а скорее всего просто стянул в трактире.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.