Рассказы и повести - Я умру завтра (сборник)

Я стиснул стакан с соком.

— История Кули связана с разоблачением афер Ренцо с рулеткой?

— Может быть.

— Объясни толком. Не могу поверить, что и ты боишься этой шпаны. Если ты что-то знаешь, не заставляй меня ломать голову над загадками.

Бакки вскинул брови и мгновенно опустил их, скрывая насмешливое выражение глаз.

— Разговоры ровно ничего не стоят, сынок, — сказал он, — а вот жизнь может обойтись куда дороже. — Он задумчиво кивнул и добавил: — Я встречал Кули в разных местах. Там, где ему не стоило бывать. Но он был очень любопытен. И должно быть, кое-что выяснил. Скажем, почему в нашем некогда спокойном городе появились банды? Почему приходится платить политикам, которые устраивают пикники с темными личностями? На природе, как ты догадываешься, их меньше всего интересуют жареные улитки... они общаются и ведут серьезные переговоры.

— Там ты и встречал Кули?..

— И в рыбачьих домиках. Может, он любил ловить рыбу?

Когда Бакки говорил, его стоило послушать. Пройдя по Мейн-стрит, я забрел в кинотеатр, где шел фильм, которого я не видел. Устроившись в зале, я понял, что мне о многом надо подумать.

* * *

В четверть двенадцатого фильм закончился, и я двинулся к выходу. В стеклянной панели дверей я заметил, что кто-то держится у меня за спиной, но не стал оборачиваться. В толпе у кинотеатра может ждать другой. Или даже двое. Вроде никто не проявлял ко мне особого внимания. Но меня это в любом случае и не волновало.

На Мейн-стрит я сел в автобус, проехал около полумили, вылез возле темного мрачного здания супермаркета и спокойно пошел по дороге, хотя в таких местах от страха мурашки бегут по коже. Некий оптимист как-то взялся строить тут завод, и стройка развернулась вовсю, пока плывун не подмыл фундамент. Когда почва стала проседать и стены пошли трещинами, стройка прекратилась, и теперь от нее остался только черный скелет здания с зияющими провалами глазниц и рта, откуда доносилось зловонное дыхание гниющего болота. Но тут по-прежнему жили. С дюжину или около того дешевых домов сопротивлялись наступлению болотистой пустоши. Оконные проемы тускло светились в ночи, а с болотными миазмами мешался запах человеческих отходов. Ветерок доносил слабые звуки, и было ясно, что тени на крылечках не сводят с меня глаз. Слышно было, как они копошатся в своих лачугах, над которыми висел удушливый запах самогона, который они гнали из всего, что попадалось под руку.

С юга донесся низкий стон товарного состава, и над виадуком на той стороне залива метнулся одинокий луч его прожектора. Груженые вагоны тяжело тащились по рельсам, замедляя скорость на повороте, где путь огибал болото, и я слышал, как скрипели буксы, пока товарняк старался выбраться на ровную прочную колею, которая и приведет его на станцию.

На заборе виднелся светлый прямоугольник какой-то наклейки. Раскуривая сигарету, я с трудом разобрал еле заметное изображение, сделанное оранжевой краской, — вроде дикое животное. Спичка погасла. Я зажег другую, наконец прикурил и минуту стоял в темноте.

Голос был тихим, еле слышным. Мягкий и спокойный — его нельзя было назвать даже шепотом. Скорее, шелестом.

— Один сзади, за углом. Другой в ста футах, ниже по улице.

— Знаю, — обронил я.

— У тебя крепкие нервы.

— Не держи меня за ребенка. Я получил твое послание. Извини, но я буду краток. Нас могут подслушать.

— Жаль, что тебе досталось от Ренцо.

— Мне тоже жаль. Остальные обошлись со мной куда лучше.

Кто-то на дороге кашлянул, и я прижался к забору, подальше от белеющего знака. Звук повторился, отдаляясь, и я успокоился.

— Что нового?

— У тебя утром был коп.

— Я как-то обратил на него внимание.

— За тобой ходят прямо строем. — И после паузы: — Что ты им рассказал?

Я выпустил струйку дыма и смотрел, как она тает в ночном воздухе.

— Рассказал, какой он большой. Крутой. Лица я его не разглядел. Что, по-твоему, я еще должен был рассказывать?

Мне показалось, что он улыбается.

— Радости они явно не испытывали, — сказал он.

Я усмехнулся.

— Веттер. Им ненавистно само его имя. Оно пугает их. — Я снова сделал жадную затяжку: — Да и мне не по себе, когда я слишком много о нем думаю.

— Тебе не о чем беспокоиться.

— Спасибо.

— Веди и дальше свою игру. Ты знаешь, что их беспокоит?

Я кивнул, хотя понимал, что он меня не видит.

— Кули как-то расколол их. И что-то выяснил.

— Ты умный парень. Я понял, что у тебя есть голова на плечах, едва увидел тебя. Да, это был Кули.

— Кем он был? — спросил я.

Несколько секунд стояла тишина. Я слышал, как он часто дышит и переминается с ноги на ногу. И — больше никаких звуков. Мелькнули красные габаритные огни проезжавшего такси.

— Он был искателем приключений, сынок. Романтиком-авантюристом, который любил богатую охоту и борьбу с препятствиями. Ему нравилось все ставить на карту. Он выяснил пути доставки наркотиков и предложил им надежный канал. Они сошлись на четырех миллионах. Туда входила и стоимость груза. Он исчез с ними. И теперь парни должны разобраться, что к чему.

Такси уже почти не было видно.

— Я позвоню тебе, — пообещал он, — когда ты будешь мне нужен.

Я отбросил окурок, и он, рассыпая искры, зашипел в грязи. Пройдясь взад-вперед, чтобы успокоиться, повернул назад. Я уже пришел в себя.

Парень, стоявший под деревом, сказал:

— Надеюсь, ты не собирался отвалить?

Предполагалось, что я дернусь от неожиданности, но этого не произошло.

— Если захочу исчезнуть, — парировал я, — то так и сделаю.

— Не забудь предупредить мистера Кербоя.

— Он будет в курсе дела, — заверил я его.

Он остался на месте и не стал сопровождать меня. Я миновал длинный ряд домов и, увидев одинокий фонарь на углу Мейн, приободрился. Я никого не видел, но это ничего не значило. Он был где-то рядом.

Автобуса пришлось ждать минут десять. Время тянулось невыносимо долго. Я стоял в конусе неяркого желтоватого света. Вдруг вспомнился тот голос из-за забора и сказанные им слова. Подошел автобус, я забрался в него и, когда он остановился на освещенной улице, вышел. Сейчас многое обрело смысл, и я начал понимать, что к чему. Я добрался до круглосуточной аптеки-магазинчика и, присев к стойке, взял выпивку, а потом направился к телефонной кабине.

Набрав номер полицейского участка, я попросил позвать Гонсалеса, сержанта Гонсалеса. После серии щелчков, пока меня переключали, раздался голос:

— Гонсалес у телефона.

— Это Джой. Помнишь меня?

— Не хами, сынок! — одернул он меня. Голос у него был сухой и резкий.

— Фил Кербой выложил мне кучу денег, чтобы я нашел Веттера. И послал за мной «хвост».

Я слышал, как он постукивал карандашом по телефонной трубке. Наконец он сказал:

— Я как раз думал о тебе, когда ты позвонил. Тебе крупно повезло, Джой. Я уж собрался надавить на тебя, чтобы ты не брыкался. Тебе в самом деле повезло. Держи меня в курсе дела.

В трубке щелкнуло, когда телефон отключился, и я выдал в молчавшую трубку все, что хотел бросить ему в лицо. Выудив еще одну монетку, я кинул ее в таксофон и набрал тот же номер. На этот раз я попросил капитана Джерота. Оператор сообщил, что он ушел около шести, но, скорее всего, его можно найти в клубе. Он дал мне номер, и я набрал его. Швейцар сообщил, что капитан удалился час назад, но, по всей вероятности, будет звонить и интересоваться, не было ли для него сообщений. Я попросил передать капитану, чтобы он оставил номер, по которому я мог бы с ним связаться, и повесил трубку.

Чтобы найти Бакки Эдвардса, потребовалось некоторое время. Он уже так надрался, что с трудом соображал.

— Бакки, — сказал я, — мне кое что нужно. Не пугайся. Последний адрес Джека Кули. Его-то ты помнишь?

Он что-то буркнул.

— Меблированные комнаты. Между Уэллс-стрит и Капитолием. Белый дом, Джой. Там только один белый дом.

— Спасибо, Бакки.

— У тебя неприятности, Джой?

— Пока еще нет.

— Так будут. Теперь-то уж точно будут.

И все. Он так осторожно положил трубку, что я этого и не заметил. Проклятие, подумал я. Он все знает, но не хочет говорить. Понял, откуда ветер дует, и закрыл створки.

Притулившись у стойки, я выпил еще порцию, взял пачку сигарет и, выйдя, закурил. Улица опустела. Вдоль обочин дороги стояли машины, эти мертвые груды железа, которые ждали утра, чтобы снова ожить. Хотя это суждено далеко не всем, в чем я нисколько не сомневался. Мне почудилось, что в подъезде на противоположной стороне улицы я уловил какое-то движение. Но утверждать не берусь. Повернув к северу, я прибавил шагу, пока не добрался до Бенсон-роуд, где, срезав угол, оказался на автостоянке подержанных машин.

Теперь им придется туго. Игра пойдет по моим правилам, и, если они не знают их досконально, кто-то здорово попотеет. Но парни — далеко не дети. У них свои игры, и их-то они знают до тонкостей. Разве что не до самых... Но все равно они сразу поймут, когда я попытаюсь выскользнуть из петли, и тут же перестанут водить игры, а примутся за дело всерьез. Им не надо будут лезть из кожи вон, не надо сидеть у меня на «хвосте», им просто нужно загнать меня в угол.

Сейчас у меня задача несложная — хоть на какое-то время держать их в неведении.

Петляя между машинами, я пересек небольшую площадку, выбрался на улицу, что огибала дома с задней стороны, и нырнул под прикрытие живой изгороди, которая полностью скрыла меня. К тому времени я понял, в каком направлении мне двигаться, и решил не оборачиваться, чтобы не сбиться с пути. Миновав квартал до перекрестка, я неторопливо вышел под один-единственный фонарь на углу и остановился. Я не спешил, давая им возможность как следует меня рассмотреть. Пусть они подумают, что я ищу в темноте какой-то дом. Якобы отыскав его, я вошел в калитку.

И вот тут уж я погнал. Проскочив проходными дворами, я выбрался на улицу и пересек ее, стараясь не показываться на свету. Снова оказавшись на Мейн, я схватил в середине квартала такси, в котором, пробираясь окольными путями через весь город, добрался до доков. Через пятнадцать минут я уже стоял перед белым домом, который описал мне Бакки. Усмехнувшись про себя, я подумал, что, наверно, те парни до сих пор стерегут дом, в который я, по их мнению, вошел.

Времени должно хватить.

Тип, который открыл мне двери, был закутан в махровый халат; вдоль физиономии висели пряди мокрых волос. Он прищурился при виде меня, не испытывая желания проявлять вежливость, но решимости ему явно не хватало.

— Если вы ищете комнату, — сказал он, — то рекомендую прийти завтра утром. Прошу прощения.

Я показал ему купюру с двузначной цифрой.

— Ну, в общем-то...

— Комната мне не нужна.

Он взглянул на банкнот, и на лице его мелькнуло испуганное выражение. Вытаращив глаза, он уставился на меня, но и любопытство взяло верх.

— Что ж... заходите.

Закрыв дверь, он вошел в маленькую гостиную и включил настольную лампу. Глаза его не отрывались от денег. Я протянул ему купюру, которая тут же исчезла в кармане халата.

— Итак?

— Джек Кули.

При этих словах его перекосило. Он явно испугался, но не так сильно, как раньше.

— По сути, я не...

— Не волнуйтесь. Я ни на кого в этом городе не работаю. Он был моим другом.

Не доверяя мне, мужчина молча осклабился.

— Может, я и не выгляжу таким, — объяснил я, — но я и в правду дружил с ним.

— Да? А чего вы хотите? — Он облизал губы и насторожился, прислушиваясь, не донесется ли сверху какой-нибудь звук. — Тут уже все перебывали. Полиция, газетчики. И эти... из города. Всем было что-то нужно.

— Джек хоть что-то оставил после себя?

— Конечно. Одежду, письма, разные мелочи. Полиция все обыскала.

— Вы тоже?

— Ну... разве что письма от женщин. Так, ничего особенного.

Я кивнул, несколько секунд обдумывая следующий вопрос.

— Что вы можете сказать о его привычках?

Он пожал плечами.

— Платил вовремя. Обычно приходил поздно и долго спал по утрам.

Женщин не водил.

— И все?

Он ощетинился:

— А что еще? Я за ним не следил. Знаю лишь, что он пропадал в заведении Ренцо. Слышал такие разговоры. Хотите выяснить, какие он курил сигареты? Может, какие у него были интимные увлечения? Черт побери, что сейчас говорить? Вечерами он всегда уходил. Порой уезжал рыбачить. Иногда...

— Куда? — прервал я его.

— Что — куда?

— Куда он уезжал рыбачить?

— Он ловил рыбу на собственной яхте. Случалось, одалживал и мое корыто. Он рыбачил как раз за день до того, как его шлепнули. Иногда он и меня приглашал, и мы приезжали с моей старухой.

— По какому маршруту плавали яхты?

Он пожал плечами.

— Заправлялись, шли по устью до конца дамбы, набирали пива у Галли и уходили в залив миль на десять. По возвращении снова швартовались у Галли, чтобы набрать еще пива и отдать ему рыбу, которая им была не нужна. Галли продавал ее в городе. Обычно все были пьяные и довольные. — Он еще раз задумчиво посмотрел на меня. — Никак собираетесь написать книгу о своем приятеле? — с сарказмом спросил он.

— Может быть. Очень может быть. Не могу поверить, что его нет в живых.

— Спросил бы он меня, так я бы сказал, что ему не стоило тусоваться с Ренцо. А вам бы лучше посидеть дома и поберечь денежки, сынок.

— Воспользуюсь вашим советом, — сказал я, — и буду сдавать меблированные комнаты.

Когда я встал, он бросил на меня мрачный взгляд и даже не проводил до дверей. Так и остался сидеть, комкая в кармане полученный от меня банкнот.

Улица была безлюдная и темная, и я мгновенно укрылся в тени. Я шел держась поближе к домам, то и дело останавливаясь и прислушиваясь. Убедившись, что за мной никого нет, я почувствовал себя спокойнее и двинулся в ту сторону, откуда с залива тянуло сыростью.

На Ривер-стрит светилась одинокая бензозаправочная колонка, в конторке которой сидел парень, положив ноги на стол. Когда я вошел, он приоткрыл один глаз, снабдил меня мелочью для таксофона и снова задремал. Я связался с клубом, где был Джерот, и сказал швейцару, что мне нужно. Он дал мне другой номер, и я набрал его. К телефону один за другим подошли два человека, и наконец я услышал голос Джерота:

— Слушаю.

— Привет, капитан. Это Джой. Я был...

— Помню, — прервал он меня.

— Я звонил вечером сержанту Гонсалесу. Фил Кербой заплатил мне, чтобы я нашел Веттера. И теперь за мной следят две команды.

— Три. Не забывай о нас.

— Я не забыл.

— Насколько я слышал, все эти команды очень обеспокоены. Где ты находишься?

Сомнительно, чтобы он засек мой звонок, и я ответил:

— В городе. В одном магазинчике.

— Относительно Веттера, — на этот раз уже поспокойнее сказал он. — Расскажи, что слышно?

— Пока нечего рассказывать.

— Утром тебе звонили. — (Я почувствовал, как по спине у меня побежали мурашки. Значит, меня прослушивают.) — Голос был незнакомым, и он говорил какие-то странные вещи.

— Знаю. Но я не купился. Я решил, что это кто-то из команды Ренцо. Они избили моего друга. Я теперь знаю, что эти громилы из себя представляют. Кто-то крутил мне мозги.

Он обдумывал сказанное.

— Может, и так, парень, — наконец заговорил он. — Ты слышал о той даме, с которой ты проводил время?

— Хелен? — с трудом выдавил я. — Нет... Что с ней?

— Кто-то стрелял в нее. Дважды.

— И...

— На этот раз — нет. На этот раз ей удалось удрать.

— Кто это был? Кто стрелял в нее?

— Малыш, мы и сами хотели бы знать. Она ждала поезда, чтобы уехать из города. Может, в следующий раз нам повезет больше. Если интересно, могу заверить, что следующий раз будет.

— Да, мне интересно... и спасибо. Вы знаете, где она сейчас?

— Нет, но мы выясним. Надеюсь, что найдем ее первыми.

Я повесил трубку. Во рту у меня пересохло. Когда я решил, что могу снова разговаривать, то набрал номер квартиры Хелен. Прослушав бессчетное количество звонков, я нажал на рычаг и забрал высыпавшуюся мелочь. Я нашел в справочнике номер клуба Ренцо, и мрачный голос проскрипел, мол, сегодня вечером шоу не будет и до завтра клуб закрыт.

Стоя у таксофона, я поносил себя последними словами. Все эти гнусные рожи плыли у меня перед глазами, и я мог думать только о том, с каким удовольствием размазал бы их по стене. Значит, Хелен все же сделала попытку уехать. Но далеко уйти ей не удалось. Где она сейчас? Куда может деться красивая блондинка, скрывающаяся от погони? Кто в подобной ситуации возьмется помочь ей?

По спине у меня текли струйки пота, и рубашка прилипла к лопаткам. Внезапно я почувствовал полное опустошение, словно из меня что-то вычерпали до дна. Конец. Все пропало. Ничего не осталось, кроме огромной ненависти к этому проклятому городу, к бандитам, которые правят им, и к людям, которые боятся их. И этот город был не единственным. Такие города были рассеяны по всей стране. «Для народа и из народа», — сказал Линкольн. Ну да. Как же.

Повернувшись, я вышел. Мне не хотелось даже оглядываться, и, если они были здесь, пусть катятся к черту. Через полчаса я увидел стоящее на углу такси со спящим водителем и разбудил его. Я дал ему адрес меблированных комнат и уселся на заднее сиденье.

Он отвез меня до угла, пересчитал мелочь и уехал.

И тут я снова услышал тот голос и замер на месте, зажав в зубах сигарету; зажженная спичка обожгла мне ладонь.

— Не волнуйся, — произнес голос. — Прикуривай.

Я выпустил клуб дыма со словами:

— Ты что, спятил? Они же крутятся вокруг.

— Знаю. Помолчи и слушай. Эта женщина все знает. Они пытались ее...

И тут мы услышали шаги, легкие и стремительные, как у кошки. Он вынырнул из темноты, я заметил лишь блеск лезвия, и, когда его пальцы впились мне в плечо, крик застрял у меня в горле. Я успел узнать те жесткие черты лица, которое недавно видел, уловить жестокую в своей бесстрастности улыбку — и тут внезапно возникла другая тень, которая нанесла нападавшему резкий удар ребром ладони по шее. Дернувшись, он замертво упал ничком, с открытым ртом, и я понял, что это было только рефлекторное движение — шея у него вывернулась под каким-то странным углом. Я услышал звяканье ножа о тротуар и стук упавшего тела, который потряс меня, как раскат грома в ночи. Тень, рука которой меня спасла, растаяла в темноте, и через долю секунды я остался один. Прошло несколько мгновений. Я услышал чей-то громкий шепот. Мне показалось, что щелкнул взводимый курок револьвера; я прижался к стене дома и побежал, стараясь держаться поближе к ней.

Миновав третий дом, я заскочил в поперечную улочку и прислушался. За спиной раздавались их голоса, а потом по улице проехала машина. Обогнув дом со двора, я наткнулся на забор. Преодолев его, я добрался до своего дома и проскользнул в подвальную дверь.

Поднявшись наверх, я тут же взялся за телефон. Связавшись с полицией, я сообщил им про убийство и где они могут найти труп. Своего имени я не назвал и, усмехнувшись в темноте, повесил трубку, а затем поднялся к себе. Где-то в городе послышался одинокий звук полицейской сирены; он становился все громче и громче. В данной ситуации слышать его было приятно. Он был предупреждением и для моего друга, таившегося в тени. Вот это был мужик. Даже Веттер ему не страшен.

Зайдя в комнату, я прикрыл дверь и только взялся за щеколду, как в углу скрипнул стул.

— Привет, Джой! — сказала она, и у меня так свело челюсти, что я с трудом смог перевести дыхание.

— Хелен, — едва смог вымолвить я.

Не знаю, кто из нас первым сорвался с места. Кажется, она. Но внезапно Хелен оказалась в моих объятиях и застыла, уткнувшись лицом мне в плечо; ее колотило от сдавленных рыданий, пока я пытался объяснить ей, что все в порядке. Прижавшееся ко мне тело обдавало жаром, ее сотрясала дрожь, и она не могла оторваться от меня.

— Хелен, Хелен, успокойся! Теперь тебе ничто не угрожает. Ты в безопасности. — Я поднял ее голову и пригладил упавшие на лицо волосы. — Послушай... успокойся... все будет хорошо.

Ее губы были слишком близко к моим. Глаза ее были залиты слезами, и в голове у меня крутились мысли совсем неуместные. Но я прижал ее к себе и нашел губы, мягкие и теплые, и солоноватый вкус слез горя и отчаяния все сказал мне без слов. Ее перестала сотрясать дрожь; откинувшись назад, она улыбнулась и тихо произнесла мое имя.

— Как ты сюда попала, Хелен?

Улыбка застыла у нее на губах.

— Давным-давно мне доводилось жить в подобных местах. Всегда есть способ проникнуть. Я сообразила.

— Я слышал о происшествии. Что это было?

Она напряглась в моих объятиях.

— Не знаю. Я ждала поезд, когда все случилось. Я бросилась бежать. Выскочила на улицу, в меня снова стреляли.

— Полицейских не оказалось поблизости?

Она покачала головой.

— Все произошло слишком быстро. Мне оставалось только бежать сломя голову.

— Тебя узнали?

— На вокзале. Двое мужчин, что видели мое шоу. Они поздоровались. Ты знаешь, как это бывает. Они окликнули меня по имени...

Я почувствовал, как у меня защипало в глазах.

— Черт побери, не относись к этому так спокойно.

Уголки губ у нее дрогнули в улыбке. Словно она прочитала мои мысли. Казалось, она расслабилась, и ее пальцы легко скользнули по моему лицу.

— Я говорила тебе, что не похожа на других женщин, Джой. Во всяком случае, на тех девушек, которых ты знал. Будем считать, что все это уже было в моей жизни. Спустя какое-то время и ты привыкнешь к такому...

— Хелен...

— Прости, Джой.

Я медленно покачал головой.

— Нет... Это я должен просить у тебя прощения. Такие люди, как ты, не заслуживают подобной жизни. Только не ты.

— Спасибо. — Она посмотрела на меня, и в глазах ее мелькнуло странное выражение, которое не ускользнуло от меня даже в полумраке комнаты. И на этот раз все произошло медленно и нежно, как оно и должно было быть. Меня снова опалило огнем, и я сгорал в его жаре. Он испепелил бы меня дотла, если бы звук сирены не смолк у дверей дома.

Оторвавшись от нее, я подошел к окну. На тротуаре лежали световые дорожки от фар. Двое полицейских материли выбоины на мостовой; один из них замолчал, что-то буркнул и отбросил кусок железа, лежавший у обочины. И все. После чего они сели в машину и уехали.

— Что случилось? — спросила Хелен.

— Неподалеку нашли труп. Завтра тут будет довольно шумно.

— Джой...

— Да не волнуйся ты так. По крайней мере, теперь мы знаем, как себя вести. Он был один из их парней. Он попытался напасть на меня и получил свое.

— Это ты сделал?

Я покачал головой.

— Нет. Кто-то другой. Такой здоровый, что может убивать голыми руками.

— Веттер, — беззвучно выдохнула она.

Я пожал плечами.

— Надеюсь, он всех их убьет, — прошептала она. — Всех до одного. — Она коснулась моей руки. — Кто-то уже пытался убить Ренцо. Погиб один из его телохранителей. — Она закусила губу. — В тот раз нападавших было двое, так что Веттер тут ни при чем. Ты знаешь, что бы это могло значить?

Я кивнул.

— Война. Ренцо хотят прикончить, чтобы Веттер убрался из города. Им не нужно, чтобы он тут болтался. Потом он возьмется и за них.

— Он уже взялся. — Я пристально посмотрел на нее, и она кивнула. — Я видела одного из его ребят. На выезде из города была похищена одна из специальных машин Ренцо. Сам он утверждал, что это ровно ничего не значит, что в ней ничего не найдут, но был здорово обеспокоен. Я слышала кое-что и другое. Весь город стоит на ушах.

— Откуда ты взялась, Хелен?

— Что ты имеешь в виду? — настороженно спросила она.

— Именно ты. Или, скажем, ты и Кули. Какие ниточки вы дергали?

Опустив руки, она отстранилась от меня. У нее было такое выражение лица, словно я нанес ей пощечину.

— Прости, — сказал я. — Я не имел в виду ничего плохого. Ведь ты любила Джека Кули, не так ли?

— Да, — тихо ответила она.

— Ты рассказала мне, что он собой представлял. Но все же — каким он был на самом деле?

Лицо ее снова вспыхнуло.

— Таким, как и они, — призналась она. — Веселым и очаровательным, но таким же, как и прочие. Ему было нужно то же самое, что и им. Просто он действовал по-другому, вот и все.

— Тот, с кем я встречался вечером, говорил, что ты все знаешь.

У нее перехватило дыхание.

— Раньше я ничего не знала, Джой.

— Расскажи мне.

— Когда я стала собираться к отъезду... вот тогда я и выяснила. Джек... оставил у меня кое-какие вещи. Среди них был конверт. В нем оказались погашенные чеки на несколько тысяч долларов, выписанные на имя Ренцо. Заполнял их некий рэкетир из Нью-Йорка. Там еще был листок с датами и суммами, которые Ренцо платил Кули.

— Шантаж.

— Думаю, что да. Но куда более важное хранилось в коробке, которую он мне тоже оставил. Героин.

Я неторопливо повернулся к ней.

— И где он?

— Спустила в туалет. Я видела, что он делает с людьми.

— И много его было?

— Примерно с четверть фунта.

— Он бы нам пригодился, — посетовал я. — Он был бы нам очень кстати, а ты спустила его в туалет!

Она снова коснулась моей руки.

— Нет... все было не так. Неужели ты не понимаешь, что дело куда серьезнее. У Джека был только образец. И где-то его куда больше, гораздо больше.

— Ага, — сказал я. Теперь я начал понимать. Они что-то раскручивали и нащупывали каналы сбыта. Беда в том, что они действовали настолько просто, что в это трудно было поверить.

— Завтра начинаем, — решил я. — Работать будем по ночам. А теперь залезай под одеяло и поспи. Если я отправлю подальше хозяйку, все будет в порядке. Ты уверена, что тебя никто не видел?

— Никто.

— Отлично. Значит, они будут искать только меня.

— Где ты будешь спать?

Я улыбнулся ей.

— В кресле.

Я слышал, как скрипнула кровать, когда она прилегла, и, устроившись в кресле, вытянул ноги. После долгого молчания она спросила:

— Кто ты, Джой?

Я что-то буркнул и закрыл глаза. Мне и самому хотелось бы это знать.

* * *

Проснулся я к полудню. Хелен еще спала, раскинувшись на кровати. Одеяло сползло к ногам, и, когда она поворачивалась во сне, все ее движения были необыкновенно грациозными. Я долго стоял, пожирая Хелен глазами и желая ее всем своим существом. Но ждали другие дела, и, от души проклиная их, я все же принялся действовать.

Убедившись, что хозяйка ушла, я спустился вниз и залез в ее холодильник, откуда позаимствовал припасов на легкий завтрак. Мне пришлось поднять Хелен, чтобы она поела, после чего мы уселись листать старые журналы, дожидаясь конца дня. К семи мы приступили к осуществлению намеченного. Я проделал достаточно простой трюк, отчего вся округа стояла на ушах не менее получаса, и с его помощью нам удалось выскользнуть незамеченными из дома.

Я всего лишь позвонил в пожарную службу и сообщил, что в одном из домов произошла утечка газа. Все остальное они взяли на себя. Примчавшись на место, они выставили на улицу жильцов всех окружающих домов, включая и наш, и, пока пожарники разбирались с ложной тревогой, мы успели поймать такси и уехать.

— Куда? — спросила Хелен.

— К Галли. Там причал для рыбацких катеров. Знаешь?

— Знаю. — Она откинулась на спинку сиденья. — Известное место. Мы там были с Джеком пару раз.

— В самом деле? Зачем?

— Ну, мы там обедали, потом он встречался со своими друзьями. Присутствовали при облаве полиции. Галли продавал алкоголь в вечерние часы после закрытия. Повезло, что у Джека были друзья в полиции. Какой-то детектив с мексиканской фамилией.

— Гонсалес, — сказал я.

Хелен посмотрела на меня.

— Совершенно верно. — Она нахмурилась. — Он мне не нравился.

Обнаружилось нечто новенькое, и оно никуда не вписывалось. Итак, у Джека был приятель в полиции... Я угостил Хелен сигаретой, поднес огонька и затянулся сам.

Добирались мы до причала не меньше часа, и на первый взгляд показалось, что мы только зря потратили время. От скоростной автотрассы дорога уходила в песчаные дюны, и, скрываясь в их тени, там были припаркованы машины; в некоторых сидели парочки. На обочине в лучах фар поблескивали пивные банки и пустые бутылки. Я накинул водителю пятерку и попросил подождать нас. Когда мы спустились по гравийной дорожке, он зарулил поддеревья и выключил фары. Галли обитал в большом несуразном строении, возведенном прямо на песке, крыльцо которого висело над водой. Его выбеленных ветрами и солнцем дощатых стен никогда не касалась кисть маляра; вокруг висел густой запах рыбы. Строение производило весьма убогое впечатление, но стоило повернуть за угол, где тянулся отлично оборудованный причал, как человек попадал в обстановку современного элегантного яхт-клуба. Если бы только не мрачная окружающая его атмосфера... Мы оказались на самом краю полуострова, который выдавался в море, и, как гласило объявление, здесь владельцам яхт предоставлялась последняя возможность заправиться и загрузиться пивом.

Я велел Хелен, чтобы она скрылась в тени живой изгороди, которая окружала участок, пока я осмотрюсь, и, хотя ей это не понравилось, она исчезла из виду. На крыльце стояли два человека, но разговаривали они так тихо, что я ничего не расслышал. Какой-то плосколицый тип, навалившись на стойку бара, которая тянулась через все помещение, читал газету, придерживая на голове наушники рации, расположенной под стойкой. Дважды он настораживался и, нахмурившись, настраивал прием. Когда зазвонил телефон, он, ухмыльнувшись, стянул наушники и бросил в трубку:

— Галли у телефона. Да. О'кей. Пока.

Он снова углубился в газету, а я, пригнувшись, прополз под окнами и бесшумно обогнул строение. Толстый слой песка приглушал мои шаги, и, даже оступись я, мягкое шлепанье воды об опоры причала скрыло бы мою оплошность. Мне повезло. Охранников можно было заметить, только если внимательно присмотреться, и они явно скучали от безделья. Двое торчали у строения, а еще двое — у пирса; покуривая, они перемещались с, места на место. Один из них что-то сказал, и двое других, повернувшись, уставились на сдвоенные лучи фар на автотрассе. Я тоже посмотрел в ту сторону и увидел, как они, прочертив пологую дугу, уперлись в стенку строения.