Рассказы и повести - Возвращение гангстера

— А ты вспомни младшего Суона. Видел когда-нибудь его руки? Он до сих пор не может ими пользоваться. А еще припомни Бака Харриса и Сая Грина. Сай-то постепенно приходит в себя, а вот Бак до сих пор ездит на инвалидном кресле в богадельне, пытаясь забыть памятный вечер нашей встречи.

Эрни прекрасно все вспомнил. Я заметил, что лоб у него вспотел. Он сглотнул, поднес ладонь к лицу и еле слышно сказал:

— Флай теперь в нашем черном списке. Ему никто ни щепотки не дает.

— Это еще почему?

— А потому, что так распорядился Большой Степ. Он хочет хорошенько наказать Флая за то, что он тебя упустил.

— Но где же Флай, Эрни?

— Да не знаю я! Я...

Он мог расслышать звук взводящегося курка.

— Но послушай, Ирландец, я ведь действительно не знаю, где он. Поищи других!

— Скажи кого.

— Может быть, это Кортес. Или Конни Морс, или Джой Гомп с Девяносто шестой улицы. Он, к ним раньше забегал.

— Но ведь это все территория Большого Степа.

— Конечно. И они тоже не должны ему ничего давать. Поищи кого-нибудь в Даунтауне. Я знаю, что там у него были какие-то связи, не знаю, правда, с кем. Это ведь уже чужая территория. Там я никого не знаю.

Я понял, что он говорит правду. Эрни Саут не из тех, кто будет мне врать. Он прекрасно знает, чем ему это грозит.

— А ты не знаешь, где он ночует?

— В притоне на Второй, недалеко от Стива Дайнера.

По выражению его лица я понял, что есть что-то еще, и снова легонько ткнул его дулом пистолета.

— Ну-ну, Эрни, договаривай уж.

Он понял, что отвертеться не удастся. К тому же он знал, что, если что-нибудь не так, я все равно его найду.

— Только Большой Степ это место обложил.

— Зачем?

— На тот случай, если у Флая там припрятана заначка.

— Гм, похоже, что Большой Степ не на шутку рассердился.

— Сам увидишь, — зловеще пообещал он.

— Послушай, Эрни, а ты не знаешь, кто прикончил Пенни Стипетто?

Тут он остановился и полными ненависти глазами взглянул прямо на меня. Лицо его в этот момент стало похожим на маску. Я спокойно улыбнулся и покачал головой:

— Поверь, это был не я.

— Ты подписал себе смертный приговор, Райен. Тебе было бы проще броситься на рельсы в метро.

Я снова взвел курок и засунул пистолет себе за пояс.

— Мне предстоит нелегкий путь. Когда увидишь Большого Степа, скажи, что я хочу с ним встретиться.

Эрни рванул за угол, и, как только он скрылся из виду, я тоже нырнул в ближайшую подворотню, прошел двор насквозь, поймал такси и попросил подвезти меня до «Кафетерия». Большой Степ, Ныоболдер и Шмидт разыскивают меня повсюду, но вряд ли им придет в голову ждать меня именно там, где я привык ежедневно обедать. А в «Кафетерии» всегда был кто-то из моих знакомых, кто не побоялся бы сообщить мне, что происходит в округе.

Первым меня заметил Уолли Пи и чуть не поперхнулся кофе. Он знаком дал мне понять, что не может со мной разговаривать, и указал глазами на сидящего в дальнем углу Иззи Голдвица, который как раз доедал пай со своим любимым соусом. Я купил чашку кофе, подошел с ним к столику Иззи и сел спиной ко всем. Это был большой риск, который мог стоить жизни, но все же очень не хотелось, чтобы кто-нибудь здесь узнал меня. Иззи явно не обрадовало такое соседство, он изменился в лице и не стал доедать пай, решив закончить обед одним кофе.

Когда он ставил кофейную чашечку на стол, глаза его приняли прямо-таки умоляющее выражение.

— Послушай, Ирландец, смойся куда-нибудь. И подальше от меня, хорошо? Ты ведь уже свое получил, а мне совершенно не хочется еще раз попадать в перестрелку.

— Спокойно, Иззи. Мне нужен только Флай, и больше ничего. Ты его видишь?

— Я вообще ничего и никого не вижу. А теперь исчезни, о'кей?

— Флаю сейчас никто не продает.

— Знаю. Большой Степ перекрыл ему кислород. Так что Флай теперь вроде как на принудительном лечении. Если это его убьет, то станет наказанием за то, что он тебя упустил. Так на кой черт он тебе сдался? Кстати, тут недавно его еще какой-то парень искал. Педро до сих пор трясется, вспоминая об этом.

— А кто таков? — спросил я, нахмурившись.

— Понятия не имею. Спроси у Педро. А от меня держись подальше.

— Хорошо, Иззи, не бойся. Спасибо тебе.

— От тебя мне ничего не надо, даже «спасибо».

* * *

«Педро» называли низкорослого пуэрториканца с таким множеством труднопроизносимых имен, что никто не мог их запомнить. Ему приходилось содержать шестерых младших братьев и сестер, и он в поте лица с утра до ночи работал на судомойке. Обычно юркий и улыбчивый, сегодня он сидел в дальнем углу кухни понурый и испуганный. При виде меня он быстро вскочил с перевернутого ведра и постарался сделать веселое выражение лица.

— Привет, Пит, — сказал я.

Узнав меня, он хотел улыбнуться, но у него не получилось, и он оставил попытку.

— Мистер Райен, — тихо приветствовал он меня.

— Что стряслось?

— Ничего, ничего, пожалуйста, мистер.

Я отшвырнул ногой пустой ящик из-под кока-колы и подошел поближе к нему.

— Расскажи мне все, Пит. Кто к тебе приставал?

— Ничего, ничего.

— Не обманывай меня. Все равно, раз мне надо, я узнаю, так что выкладывай уж лучше все. Кто бы это ни был, ведь он может и вернуться.

В глазах его отразился ужас, он прижался спиной к стене и закусил губу. Потом посмотрел на меня и поежился.

— Мужчина. Искал Флая. И вас тоже искал.

— А кого первого?

— Вас, мистер Райен. Он о вас спрашивал еще тогда. Я решил, что он из полиции, и рассказал, как вы здесь прятались. И рассказал, как потом сюда вошел Флай.

— А что еще?

— Больше ничего. Я ведь не знал, где вы. Когда он меня начал бить, я сказал, где живет Флай.

— Опиши мне его.

— Не такой высокий, как вы, мистер Райен. Голос такой странный, и говорит по-английски, как я, только по-другому. Плохой человек, очень плохой.

— Так ты знаешь, где Флай? Он покачал головой:

— Нет. Я его с тех пор больше не видел.

— Вы ведь были приятелями, Пит. Ты знал, что он на героине?

— Конечно знал.

— И ты, наверное, знаешь, где он берет порошок?

— Раньше брал у Эрни Саута. А сейчас — не знаю.

— Это может быть кто-нибудь из здешних?

— Да нет, здесь сейчас никто Флаю продавать не будет. Его дела очень плохи.

Я встал и потрепал его по голове.

— Ну что ж, спасибо, приятель. Ты не бойся, что твой мучитель вернется. Сейчас есть кому о тебе позаботиться.

— Ну что вы, пожалуйста...

— Ничего, ничего, малыш. Не бойся. — Я улыбнулся, на этот раз и ему удалось изобразить на лице некое подобие настоящей улыбки. — Не знаешь, где здесь телефон-автомат?

Он показал на дверь:

— Только там, в кухне.

Я дозвонился до Ньюболдера по домашнему телефону, номер которого сообщили мне в участке.

— Сержант Ньюболдер у телефона, — сказал он. — Кто это?

— Это твой приятель Ирландец. Несколько секунд он молчал, и я слышал, как он дышит, потом он щелкнул зажигалкой.

— Ну что ж, из дому я не могу тебя выследить. Так в чем дело?

— Тут в «Кафетерии» работает один парень, Педро. Хорошо бы на несколько дней приставить к нему охрану. К нему недавно приставал один тип, и по-моему, это имеет отношение к нашему делу.

Я услышал, как он записал что-то карандашом.

— Но ведь это может сделать и кто-то из твоих друзей.

— Конечно, но все же это ваша работа.

— Ну ладно, не груби. Я вижу, ты там землю носом роешь. Ищу одного головореза по имени Флай. И что с ним стряслось?

— Вы про него ничего не знаете?

— У нас он не фигурировал.

— Тогда я советую вам как можно скорее его изолировать, чтобы потом не возиться с убийством. Тут Большой Степ запретил всем снабжать его зельем, поэтому скоро у него начнется ломка, и он кого-нибудь убьет.

— А какое он имеет отношение к нашему делу?

— Я мог бы вам сказать, но, если я хочу из этой истории выпутаться, мне придется все делать самому.

— Пока у тебя не слишком хорошо получается. Если ты еще день-другой прошляешься по улицам, тебе, боюсь, не поздоровится.

— Ну, это уж моя забота.

— Я тебе по-дружески советую бросить эту затею. ФБР дышит тебе в спину. Все, кто только мог, внесли тебя в черный список, так что это только вопрос времени. До тех пор, пока Большой Степ что-нибудь не натворит, мы не имеем права его взять. Но для тебя это уже будет поздно, так что я предлагаю укрыться у нас.

— И получить приговор за убийство Пенни Стипетто? Большое спасибо за любезное предложение, сержант.

Тогда он беззаботно сказал:

— Ну что ж, поступай, парень, как знаешь.

— Вот именно, — согласился я. — А кстати, как Карин Синклер?

В тон мне, все так же беззаботно, он ответил:

— А вот этого я не могу тебе сказать. Час тому назад ее похитили из палаты.

Ощущение было такое, будто меня снова ударили по голове.

— Что?

— И отчасти ты, Ирландец, в этом виноват. Так что считай, что это дело тоже на твоей совести, если, конечно, она у тебя есть.

Мои пальцы изо всех сил сжали трубку.

— Как они это сделали?

— Просто: два врача под дулом пистолета. Похититель выдавал себя за практиканта. Одного врача он пристрелил, снял с него халат, и двум другим ничего не оставалось делать, кроме как выполнить его приказ. Под носом у охраны они сунули ее в карету перевозки больных и были таковы. Десять минут назад мы нашли машину, но Карин нет как нет.

— Проклятье!

— Так что вноси, парень, в список своих жертв еще одну девушку. Думаю, что теперь тебе многое станет яснее. Мы поговорили с Биллом Грэди, и он рассказал о ваших похождениях. Ты уже и так доставил кое-кому немало беспокойства, а теперь можешь перед сном думать о красивой девушке, лежащей где-нибудь под бетонными плитами.

Задержав дыхание, я начал про себя ругаться, пока не раскалился до такой степени, что чуть не сорвал телефон со стены.

— Они ее не убьют, — сказал я вслух.

— Почему?

— Потому что то, что им нужно, находится у меня, и им нет никакого смысла убивать ее до тех пор, пока они не узнают, куда она дела ту штуковину, ради которой они из шкуры вон лезут.

Я повесил трубку, минуту тупо смотрел на телефон, потом повернулся и через служебный вход вышел из кухни прямо на улицу. Итак, необходимо найти Флая. А он неизвестно где мается от ломки, неся в кармане такой заряд информации, который может разнести весь мир к чертовой матери. Они это знают, и я это знаю, но я никак не могу до него добраться, не став при этом мишенью для легавых, или для Большого Степа, или для банды советских убийц.

Но я все же должен это сделать.

Я высматривал такси, по улице в это время неторопливо полз черный «шевроле». Впереди зажегся зеленый свет, а в Нью-Йорке не принято расслабляться за рулем, когда горит нужный сигнал. Автомобиль был с нью-йоркскими номерами, что явно не вязалось с его не нью-йоркским поведением. Меня так легко не проведешь.

Не успел из окна машины грянуть выстрел, как я уже катился по тротуару в направлении спасительного мусорного ящика, а вслед мне раздались еще два выстрела, и две пули отскочили от стены. В свете уличного фонаря я на секунду увидел лицо, глядевшее на меня сквозь стекло автомобиля. Грубое, хищное лицо под копной черных волос, одна прядь которых свисала на глаза.

Машина исчезла за поворотом прежде, чем я успел вытащить пистолет, и никто, кроме случайно взглянувшего на меня пьяного, не заметил, что произошло. Но звук должен был быть хорошо слышен, а у перехода стояли две парочки, так что прежде чем они очухались, я встал, отряхнулся и как ни в чем не бывало пошел дальше.

Пьяный отер рот и рассмеялся:

— Ну и дружки у вас, мистер.

— Высший свет, — пояснил ему я.

Итак, я засветился. Кто-то догадался, что я вернусь искать Флая или узнаю, что его ищет кто-нибудь другой. За мной охотятся профессионалы, и границы джунглей сужаются. Что ж, я привык здесь жить и вовсе не собираюсь облегчать их задачу.

Но, честно говоря, о себе я в тот момент не думал. Я думал о Карин Синклер, красавице, готовой отдать жизнь ради благой цели. Теперь она у них... и я знаю зачем. С ними можно торговаться: попробовать обменять ее на микрофильм. Нет, это бесполезно, в ту же секунду, как они его получат, Карин погибнет. А то, что им нужно, находится у обезумевшего наркомана, который не будет знать, на каком он свете, к тому времени, как я его найду. Если, конечно, я его найду.

Глава 5

Два года назад группа ребят из ФБР наняла меня для одного дела. Это была не прямая вербовка, хотя в результате мое благосостояние могло бы существенно повыситься. Нет, с их стороны это была своеобразная игра: им требовались мои услуги лишь в одном сюжете, без этого они не могли раскрутить дело. Они ловко меня обложили, не оставив практически никакого выбора, так что мне пришлось поиграть с ними в полицейских, и я с честью гангстера вышел из этой игры, правда, потом еще долго приходил в себя, потому что люди моего сорта не любят якшаться с легавыми.

Ну а теперь им пришло время отдавать долги. Карточка с телефонным номером изрядно потрепалась в моем бумажнике, кое-что было написано уже поверх цифр, но все же я смог их разобрать и позвонил. По этому телефону кто-то должен отвечать в любое время суток, так что я был уверен, что соединюсь с кем надо. Трубку на том конце сняли, и кто-то произнес:

— "Варли импортс". Чем можем быть вам полезны?

— Для начала постарайтесь меня вспомнить, — сказал я.

— Да? — переспросил голос весьма озадаченно.

— Меня зовут Райен... еще меня называют Ирландцем.

— Минуту подождите, пожалуйста.

На том конце провода, по всей вероятности, закрыли ладонью микрофон, но все же я расслышал гул голосов. Затем ладонь убрали, и со мной заговорил уже другой, очень хорошо знакомый мне голос.

Голос звучал вовсе не дружески. Скорее холодно и безразлично:

— Райен? Что тебе надо?

— Увидеться, Шаффер. За вами должок.

— Райен...

— Ну-ну. Говорить буду я. Я звоню из автомата, который вам не удастся выследить быстро, так что не беспокойтесь зря. Лучше подойдите к углу Восьмой авеню и Сорок пятой улицы и по четной стороне идите вверх. Как только я удостоверюсь в том, что вы один, я к вам присоединюсь. И торопитесь: встреча через двадцать минут.

Я повесил трубку и усмехнулся. Клиф Шаффер будет как штык, в этом я уверен. Он наверняка догадывается, в чем дело.

Но я также знал, что он наверняка попробует подстраховаться, и попросил одного своего приятеля заблокировать его автомобиль у обочины. Вскоре я нагнал Шаффера, завел его в вестибюль отеля на углу и через черный ход вывел на другую улицу. Все это я проделал без помощи оружия. Шаффер никогда мне не доверял, но он знал, что раз я за что-то взялся, то все равно сделаю по-своему. Он даже не потрудился взять с собой пистолет.

Через два дома мы зашли в ночной ресторан, сели за дальний столик и попросили принести нам кофе с сандвичами. Здесь я внимательно разглядел его. Передо мной сидел все тот же бесстрастный полицейский, каким я его помнил, только седины в его волосах стало побольше и, может, пара морщинок возле глаз прибавилась; в остальном он оставался все тем же руководителем группы, занятой расследованием дел особой важности.

Но и он разглядывал меня столь же внимательно.

— А ты не очень изменился, Ирландец, — заметил он.

— Как видите, все еще жив.

— Это удивительно. За тобой, кажется, весь город охотится. Как бы не опередил всех Большой Степ.

— Я, честно говоря, больше опасаюсь гастролеров.

Он собирался было зажечь сигарету, но тут рука его замерла на полпути.

— А ты, Райен, кажется слишком много знаешь.

— Да нет... как раз недостаточно. Но мне бы хотелось остаться в живых, и вы должны мне в этом помочь.

— Еще чего. Твои прошлые заслуги тут ни при чем. Сейчас ты для меня — обыкновенный гангстер, и если смогу уличить тебя в каком-нибудь незаконном действии, то непременно это сделаю. — Он спокойно посмотрел мне в глаза и раскурил, наконец, сигарету.

— Давайте рассмотрим эту проблему в контексте Карин Синклер, — предложил я, — не будем держать меня за идиота. Я сам сюда не совался. Меня опять втянули ваши сотрудники, и, честно говоря, эта роль мне уже надоела.

Он мягко перебил меня:

— Откуда ты все знаешь, а, Ирландец?

— А вы забыли, что я в колледже учился. Все же герой войны. Умный я.

— Но ты же просто гангстер.

— А мне так больше нравится. Я гангстер, я могу надуть мошенника, могу плевать на безмозглых политиков, которые нас всех в гроб вгонят ради собственных эгоистических интересов. Я могу не блеять вместе со всеми овцами по поводу того, что жизнь — сложная штука, а делать то, что считаю нужным. Будь сейчас год эдак 1776-й, я, наверное, был бы революционером; в те времена и сборщики налогов были честными парнями. А сейчас мне кажется совершенно бессмысленным бороться против врага, который хочет уничтожить страну, или быть функционером. Но и овцой я стать не собираюсь, так что закончим этот разговор.

Его серые глаза снова скользнули по моему лицу, и безжизненная улыбка слегка озарила его физиономию.

— Что ж, поговорим о Карин Синклер.

— Об океанографе? — ехидно переспросил я. — Или, может, вам бы больше понравился отрывок микрофильма с планом расположения подводных пусковых установок советских ракет, размещенных вблизи наших берегов?

С завидным хладнокровием Шаффер сложил руки и облокотился на стол.

— Я не думал, что это возможно. Не верил, что могут быть такие совпадения. Мы все старались сопоставить факты, но ничего не выходило.

— Должен заметить, что ее преследователи соображают побыстрее вашего.

Но он не обратил ни малейшего внимания на мою реплику, следя лишь за ходом собственной мысли.

— Итак, вот к кому это попало. Она смогла нам все рассказать, но не сумела тебя точно описать. Нам, конечно, приходило это в голову, но мы отбросили такой вариант, решив, что это невероятно.

— Но кто они, Шаффер?

— Ирландец, а где капсула?

— Кто они? — повторил я свой вопрос.

Шаффер снова улыбнулся своей жесткой, неприятной улыбкой.

— Манос Деккер. Глава организации, которую мы условно называем «План Фредди», в Аргентине; это он убил Карлоса Амегу в Мадриде, и он стоит за спиной организованного во Вьетнаме саботажа.

— А теперь он здесь, — уточнил я.

— Сейчас я тебе кое-что расскажу.

— Ну, скорее же.

— Они засекли наших людей, которые якобы занимались сугубо научными исследованиями океанического побережья. С помощью магнитной мины им удалось подорвать «Фэйруэй-2», но Карин Синклер с Тимом Ризом все-таки выбрались на берег вместе с картой, которую они успели сделать. В Майами Тим снял с нее микрофильм, а сам тут же попался, пленки остались у Карин, но она не смогла их передать, потому что они шли за ней по пятам. С горем пополам она добралась до Нью-Йорка. Очевидно, это было не самым удачным ходом, весь город кишит их агентами, которые только и ждали ее появления. К счастью, она их быстро заметила и решилась на отчаянный шаг. К несчастью, ей подвернулся именно ты. Так где же пленка?

— Обеспечьте мне безопасность, и тогда все найдется. Мягким движением он разжал пальцы и достал еще одну сигарету.

— Что ты имеешь в виду?

— Я знаю, где она. И, по всей вероятности, сумею ее достать. Но я не могу этого сделать, когда полицейские дышат мне в спину. Я не могу одновременно отбиваться и от обвинения в убийстве, и от Стипетто.

— Извини.

— Вы сами в этом заинтересованы: в противном случае вы потеряете агента и все, что она наработала.

— Черт побери, Ирландец...

— Так что сделайте, — сказал я, — не знаю как, но вы должны это сделать. Ваши ребята многое могут. Однажды им это удалось, но тогда я об этом не просил, а сейчас прошу, и, пожалуйста, постарайтесь, а то мне придется ворошить прошлое и воскрешать в печати подробности той истории.

— А как же патриотический долг?

— Не до него, когда приходится спасать собственную шкуру.

— А Карин Синклер? Мне показалось, что ты говоришь о ней с нежностью.

С нежностью? Да я забыть ее не могу. С тех пор как ее увидел, только о ней и думаю.

— Прекратите, Шаффер. Так вы согласны?

— Похоже, что на этот раз у меня нет выбора. Так ведь?

— Так.

— Но мне тоже хотелось бы кое-что узнать, — сказал он. — Ты, наверное, хочешь все сделать так, чтобы выйти сухим из воды?

Я внимательно смотрел на него и ждал. Шаффер улыбнулся, и лицо его стало совершенно непроницаемым.

— Я собираюсь снова дать тебе разрешение на пользование оружием. Так что мы снова вместе.

— Ну уж нет, черта с два!

— Ты ведь не читал, что было написано в бумаге, которую ты подписывал пару лет назад. Там было разрешение. Но и ответственность тоже — Ну и сволочи вы все. Я не собираюсь снова играть в полицейских...

— Не надо цепляться к словам. Так ты знаешь, как меня найти. Звони. Я постараюсь немного облегчить твою жизнь. А в остальном полагайся на себя. — Он медленно, с вялой улыбкой поднялся. — В конце концов, может, это и к лучшему, что из миллионной толпы она выбрала именно тебя. Ты достаточно умен, и циничен, и зол, чтобы сделать все так, как надо.

— Послушайте, Шаффер...

Но он уже не слушал. Он лишь покачал головой и поднял вверх руку, прощаясь со мной.

— Наши ребята тоже будут этим заниматься. Конечно, мы прочешем весь город в поисках Карин Синклер, но мы хорошо знаем, с кем имеем дело. Это ведь не простой киднеппинг, и выкупом тут не отделаешься. Вся операция была разумно спланирована и блестяще исполнена. Те, кто стоит за этим, имеют намного более веские мотивы и мощные ресурсы, чем простой криминальный элемент. Но все же они, безусловно, преступники, и, следовательно, их можно поймать. Итак, удачной охоты тебе, Ирландец. Если мы понадобимся, звони. А еще заходи посмотреть на некоторые фотопортреты из нашей коллекции.

Он повернулся и ушел, а я сидел и материл его все то время, что он шел к двери. Снова эти сволочи окрутили меня, и отступать некуда. Их так называемая помощь того совсем не стоила. Мне нравится мое положение в обществе, и я хочу остаться самим собой, а я снова оказался по другую сторону барьера.

Черт бы их всех побрал.

Шаффер предупредил своих сотрудников о моем визите. Они вели себя корректно, но все же наблюдали за тем, как я рассматривал фото, со скрытым неодобрением. На одном из столов лежало мое досье, и не могло быть сомнений, что все они только что ознакомились с моей фотографией во всех подробностях. Наибольшее впечатление я, по всей видимости, произвел на красотку, сидевшую за столом дежурной: при виде меня она задрала ножку чуть ли не выше головы, а передавая мне папку с фото, нагнулась чересчур низко, с явной целью продемонстрировать свой великолепный бюст, которому было тесно в узком платье. Заметив это, один из рослых парней нетерпеливо сжал губы и, швырнув прямо мне под нос три крупных фото, восемь на десять, махнул ей, чтобы она отошла.

— Вот это — Манос Деккер, — сказал он. Это были не студийные снимки, а фото, сделанные с очень дальнего расстояния через объектив, но все характерные черты его физиономии были схвачены. На ней отсутствовала печать какой-либо национальности, но непостижимым образом расположение глаз, дряблый, бесформенный рот и легкая горбинка на носу выдавали в нем убийцу, человека, который получает удовлетворение от такой работы. Мне не раз приходилось глядеть в такие лица, и у меня был на них безошибочный нюх.

Я запомнил это лицо и стал рассматривать лица других агентов, работавших в США. Пара физиономий оказалась мне очень хорошо знакома, это были достаточно известные личности. На одном из групповых снимков я тоже увидел человека, показавшегося мне знакомым, но никак не мог припомнить, где же мы с ним встречались.

— Это собрание коммунистов. Имени его мы определить не смогли, — пояснил парень, который через мое плечо рассматривал фотографию.

Я кивнул, еще раз просмотрел всю папку и закрыл ее.

— Извините за беспокойство, — сказал парень.

— Что вы, никакого беспокойства, — вежливо ответил я.

— Если вы увидите кого-нибудь из них, сообщите, пожалуйста.

— Обязательно. Увижу живым или мертвым?

— Нам не до шуток.

* * *

Разыскать Лизу Вильямс было непросто. Она всегда находилась под рукой у Большого Степа, и он мог в любой момент послать ее к кому-нибудь из своих верных ребят. С тех пор как он разбил ей физиономию, она жила в вечном страхе, боялась его безумно, но и порвать с ним не могла: печать, оставленная Большим Степом на ее лице, навсегда отделила ее от другого общества. Иногда на Бродвее ей удавалось в вечерние часы получить немного денег от любителей приключений, но она тут же спускала их в близлежащей пивной.

Итак, добраться до нее и чтобы при этом никто из команды Стипетто или их доброжелателей не донес, было нелегко, но, как я уже не раз говорил, Нью-Йорк — это и мой город тоже, и тут есть одному мне известные потайные тропки и боковые аллеи. Ориентировался я в этом пространстве ничуть не хуже этих людей. Передо мной стояла вполне посильная задача. В четыре утра я наконец разыскал ее в задней комнате большого потрепанного особняка. Сквозь дверь я услышал, как она напевает песенку из своего старого репертуара, и по голосу было ясно, что она пьяна. Я постучал в дверь, и эффект был такой, будто резко выключили проигрыватель. По возникшей вдруг тягостной тишине я понял: она стоит, прислушивается и дрожит от страха.

Наконец она произнесла:

— Да... да, кто там?

— Это Ирландец, крошка, открой, пожалуйста. Дверь очень медленно раскрылась, но только на цепочку, и она осторожно выглянула. Глаза ее были красны от бурно проведенной ночи, на лицо неряшливо свисал выбившийся из прически локон.

— Райен? — недоверчиво переспросила она. А удостоверившись, что это действительно я, она закусила зубами сустав пальца и молча покачала головой.

— Впусти меня, крошка.

— Нет... пожалуйста. Вдруг кто-нибудь увидит...

— Меня никто не видел, но если я буду здесь стоять, то наверняка увидит.

Это ее убедило. Она притворила дверь, сняла цепочку и неохотно впустила меня. Я быстро юркнул внутрь и тщательно закрыл за собой дверь, потом прошел по комнате и опустился на подлокотник кресла, стоявшего у занавешенного окна.

— Зачем... ты сюда пришел?

— Мне нужен Флай. Не знаешь, где он? Она открыла было рот, чтобы что-то соврать, но поняла, что делать это бесполезно, и беспомощно опустила голову на руки.

— И что Большой Степ не оставит его в покое? — всхлипнула она.

— Что он тебе плохого сделал, крошка? Лиза опустила руки, и они как плети повисли вдоль тела.

— Ничего плохого, только бил иногда. Но... это все было ничего, по мне — так пусть бьет. А вот тот новый, с Майами, его зовут Голубем, вот он действительно сделал. — Слезы потекли ручьями. Не глядя в мою сторону, она упала на стул с жесткой спинкой и уставилась в пол. — Этот, другой просто ненормальный. Извращенец... Он мне...

— Ты можешь мне об этом не рассказывать.

— Я никогда ничего подобного в жизни не делала, даже когда меня... Он взял и...

— Оставь это, Лиза.

Она посмотрела на меня каким-то скучным взглядом.

— Было ужасно больно. А Степ смеялся и смеялся. Он думает, что я помогла тебе уйти из-за той истории столетней давности. — Как в замедленной съемке, она подняла руку и пригладила волосы. В уголках ее рта появилась тень улыбки, и она сказала: — Когда-нибудь я убью его. Обязательно убью. Вот будет здорово. — Голос ее неожиданно сорвался на пение, и тут только я понял, насколько она пьяна. Из-за привычки к постоянному употреблению алкоголя и на редкость крепкого телосложения она все это время казалась почти трезвой, хотя на самом деле, очевидно, еле на ногах стояла. Страх помог ей поначалу скрыть свое состояние, но сейчас она уже не могла держать себя в руках.

— Лиза, где Флай? — ласково, насколько мог, спросил я.

Ей с трудом удалось остановить на мне взгляд.

— Флай — он хороший. Он всегда говорил мне, когда... я нужна Степу, и я тогда уходила. А когда я болела... он присылал ко мне врачей. Да, да. Он тогда целую неделю со мной жил.

— И как же ты ему отплатила, а, Лиза?

Она как-то неуверенно улыбнулась.

— Я... это не важно.

— В конце концов, Флай ничуть не лучше всех остальных, крошка. Кстати, где он?

— А ты не... ты ему ничего плохого не сделаешь?

— Нет. — Я наклонился к ней поближе, чтобы она лучше поняла, что я ей говорю. — Он взял у меня одну вещь. Я хочу ее вернуть.

Она наморщила лоб, собираясь с мыслями, потом скривилась и спросила:

— Так ты, Ирландец, тоже из этих? Ты-то, наверное, можешь порошок где угодно достать.

— Нет, крошка, я не «из этих». Но мне нужна капсула, которую взял Флай. Куда он ее спрятал?

— Но она ему тоже очень нужна. — В голосе ее прозвучала нотка неуверенности, и я понял, что на нее можно еще надавить.

— Там только сахар, понимаешь, Лиза. У него из-за этой штуки будут только лишние неприятности, больше ничего.

Конечно, не из-за самого Флая она так переживала. Она видела в нем такое же забитое, униженное существо, каким ощущала себя. Это было сложное чувство к человеку, оказавшемуся с ней в одной лисьей норе, такому же раненому и больному, как она.

— Ты... не врешь? Я покачал головой.

Казалось, она не плакала, но слезы снова ручьями потекли по ее щекам.

— Куда-то он ее припрятал. Сказал, что на черный день. Но сейчас он не может попасть к себе... Безразличным движением она утирала слезы.

— Он ведь знает, где Эрни Саут прячет свои запасы. Он хотел... туда пойти и... — Вдруг поток слез прекратился. — Ты знаешь Эрни Саута? — спросила она неожиданно трезвым голосом.

— Да, мы встречались. Он подонок. Она крепко сжала губы.

— Ирландец... — Она хотела было что-то сказать, но передумала и вялым голосом договорила: