Отмщение

      Я вошел в ту самую комнату, куда приходил за Велдой, и осмотрелся. Потом подошел к окну. Проще простого было выяснить комнаты в доме через дорогу, откуда просматривалась эта комнатушка. Десять долларов старому толстяку-швейцару - и у меня был ключ. А когда я открыл дверь, то он там лежал, дожидаясь. Пистолет был с оптическим прицелом и рифленой рукояткой. Мишень - то окно, из которого я высовывался несколько минут тому назад. Еще там были две пустые пачки из-под сигарет, жестянка томатного сока, полная окурков и сгоревших спичек, и груда огрызков бутербродов.
      Он действительно сидел здесь четыре дня и ждал. Зачем? Каждую секунду он мог убить Велду. Он знал, что она там. Он сам говорил, что, мол, так долго наблюдал за ней и не смел войти. Теперь понятно, почему он не вошел. Он приходил вовсе не за ней, а за крошкой. Он пришел за девчонкой! Он получил за нее деньги, и ему пришлось ждать, когда она появится. Но она не появлялась. Велда поместила ее наверху, в недосягаемом убежище. Он не знал, какого черта я там делаю, но ему нельзя было рисковать, я мог прийти за тем же, за чем и он, но с другой целью - увезти ее.
      Итак, все вновь возвратилось к маленькой Лолите.
      Глава 4
      Я, давно не видел Дисоя Адамса и его жену Цинтию. Теперь, помимо многочисленных должностей на Бродвее - директор шапито, шоу, театра, - он стал президентом одного общества. С тех пор, правда, он не изменился. И Цинтия тоже. Она по-прежнему была очень эффектной женщиной, с поджарой фигурой, как у гончей, и вела на телевидении одну из многочисленных викторин.
      Когда я вошел, то Дисой чуть не свалился со стула и страшно обрадовался.
      - Старик, ты?
      - Да.., я. С другой планеты.
      - Здравствуй, прелесть. - Она послала мне обворожительную улыбку. - Я говорила Дисою, что рано или поздно ты вернешься. И потом, почему ты не пришел к нам за помощью?
      - Мне не нужна была помощь, чтобы напиваться.
      - Это не то, что я имею в виду. Дисой нетерпеливо замахал на нее.
      - Молчи, пожалуйста! Что новенького? Может быть, ты...
      - Вот теперь вы можете мне помочь.
      Это на минуту вывело его из радужного настроения.
      - Слушай, я член общества.., но...
      - Нет, не это.
      - Слушай, мальчик, ты моего котика не впутывай в свои выстрелы и погони. Мне он нравится в целом состоянии, и я не отдам его тебе на растерзание. Пока он просто актер, а эта игра с пистолетами плохо отражается на его комплекции. Ему нужно беречь фигуру.
      - Молчи, Цинтия. Если Майкл хочет...
      - Не думай, приятель, просто маленькое одолжение. Он выглядел разочарованным.
      - Но, кроме тебя, мне никто не поможет.
      - Выкладывай, старик.
      - Я хотел бы, чтобы ты покопался в своей памяти.
      - Спрашивай, дружище!
      - Была такая Салли Девон, которая выступала лет двадцать назад. Имя это тебе что-нибудь говорит?
      - Пока нет.
      - Я сомневаюсь, чтобы она выступала в первых ролях.
      - Майкл, - Цинтия встала передо мной, заслоняя Дисоя, - по-моему, она некоторое время была женой Сима Торренса.
      - Откуда ты знаешь?
      - Просто я умница.
      - А что ты знаешь о ней, моя прелесть?
      - Почти ничего. Но мне тут пришлось говорить о политике с одним из наших друзей, и он назвал ее имя. Он работал с ней одно время.
      - Цинтия теперь вся в политике, - улыбнулся Дисой.
      - Ас кем ты разговаривала?
      - С Бертом Риизом.
      - Поговори с ним, может, он знает еще кого-то, кто был знаком с Салли.
      - Конечно, но если это только политика, то Цинтия...
      - Это не политика. Просто я хочу проследить ее успехи на сцене и в жизни. Она вышла замуж за Сима, когда он только начинал карьеру. Поищи кого-нибудь, кто знал бы ее с тех времен. Это возможно?
      - Конечно. Кошечки всегда поддерживают друг друга.
      Это традиция. Я покопаюсь в этом.
      - Сколько времени это займет?
      - Да завтра что-нибудь найду. Где мы встретимся?
      - В моей конторе. Я снова в системе. Или найдешь меня в "Голубом кролике".
      Он мигнул мне. Он любил нашу жизнь, но Цинтия держала его в руках. Лев всегда слушает львицу.
      Человек Рикрби посмотрел на меня как-то странно, снял пост и исчез. Тогда я поднялся наверх. Я слышал ее голосок, поднимаясь по ступенькам. Она щебетала без умолку. У нее был чудесный голос, но пела она что-то странное - протяжное и чужое. И пение доносилось не из той комнаты, где я оставил ее, а откуда-то сверху.
      Я рывком перемахнул через последние ступеньки и замер в начале коридора, держа 45-й наготове и недоумевая, что происходит с ее голосом, в нем слилось все: страх, ненависть, изумление и - никакой надежды.
      Когда я медленно приоткрыл дверь, то увидел, что она стоит лицом к стене, а голос звенит и переливается в гулкой пустой комнате. Руки опущены вдоль тела, золотые локоны на нежной шее. Я сказал:
      - Сью...
      Она медленно, словно в забытьи, скользнула по мне взглядом и, сделав прыжок, как в балете, оказалась рядом. По-моему, она только теперь узнала меня. Ее голос, который дрожал на немыслимой ноте, вдруг оборвался.
      - Что ты здесь делаешь?
      - Здесь пусто.
      - Тебе так больше нравится? Она спрятала руки за спиной.
      - Мебель смотрит на тебя. Она ждет людей. Я не хочу ждать людей.
      - Почему, Сью?
      - Они убивают.
      - Тебя когда-нибудь кто-нибудь обижал?
      - Ты знаешь, то есть, вы...
      - Я знаю, что тебя до сих пор никто не обижал.
      - Они убили мою маму.
      - Этого ты не знаешь.
      - Нет, знаю! Змея убила ее!
      - Что, что?
      - Змея.
      - Твоя мама умерла от другого. Она была больной. На этот раз она старательно замотала головой.
      - Я вспоминаю. Она боялась змеи. Она сказала мне, что это была змея.
      - Ты тогда была очень маленькой.
      - Нет!
      - Пойдем вниз, цыпленок, надо поговорить.
      - Ну хорошо. Я могу залезать сюда, когда мне вздумается?
      - Конечно. Только не выходи на улицу.
      Эти карие, огромные глаза вновь потемнели от ужаса.
      - Вы знаете, что кто-то снова хочет меня убить?
      - Не стану тебе врать. Конечно. Может, это сделает тебя осторожнее. Кто-то за тобой охотится. Я еще ничего не знаю, но ты обещала слушаться меня, верно?
      - Верно, Майкл.
      Я подождал, пока она допьет кофе, а потом выдал свою идею.
      - Сью... - Она посмотрела на меня и детским чутьем угадала, что я хочу сказать. - Не хочешь вернуться домой?
      - Я никуда не поеду.
      - Ты хочешь, чтобы я-выяснил, что происходит? Она кивнула.
      - Ты поможешь мне, если сделаешь то, о чем я прошу.
      - Что это изменит?
      - У тебя большие ушки, котенок. Я - старый солдат, который знает свое дело, и не стоит играть со мной дурочку. Кто-то хочет покончить с тобой, и если мне удастся узнать, кто, а тебя попридержать в надежном месте...
      Она улыбнулась ничего не значащей улыбкой.
      - Опять он хочет убить меня.
      - Если он и хочет, то сейчас ничего сделать не сможет, слишком много глаз следят за тобой.
      - А твои, Майкл? Я улыбнулся.
      - Да я их отвести не могу, Сью. Твой отчим заплатил мне пять тысяч, чтобы уладить это дело. Я чувствую, что тут нечисто. Крупная игра.
      - Ты уверен, Майкл?
      - На этом свете ни в чем нельзя быть уверенным. Ты вернешься? - Если ты этого хочешь.
      - Да, хочу.
      - Я еще увижу тебя? - Эти большие карие глаза стали еще больше.
      - Конечно. Но что парень, такой, как я, станет делать с девочкой, как ты? Ее губы раздвинулись в улыбке.
      - Мы найдем, чем заняться.
      Сима Торренса не было. Но Джеральдина прислала за ней машину. Я посадил Сью, подождал, пока она отъехала, и пошел обратно в контору.
      Я вышел на восьмом этаже и заметил парня, наклонившегося к кнопкам на доске, спиной ко мне. И если бы до меня вдруг не дошло, что его поза как-то необычна, чтобы быть нормальной, и что, возможно, ему плохо, я бы не обернулся и умер бы, упав лицом на мраморный пол холла. Я только вскользь заметил это перекошенное лицо и тотчас отшатнулся к стене, стараясь выхватить 45-й, когда его оружие дважды выстрелило, и оба выстрела отрикошетили о стенку у моего носа.
      Когда я выхватил 45-й, было слишком поздно. Он отступил в кабину лифта, из которой я только что вышел, и двери захлопнулись. Лифт был скоростной. Я стряхнул штукатурку с лица, и тут же из дверей высунулась чья-то голова.
      - В чем дело, эй?
      - Черт побери, если я знаю. Похоже, что-то в лифте.
      - Всегда у них лифт не в порядке, - сказала голова меланхолически, и дверь закрылась.
      Я позвонил Пату и рассказал, что произошло. Он довольно заржал.
      - Тебе все еще везет, Майкл. Когда это кончится? Ты узнал его?
      - Это парень, в которого стрелял Левит. Его зовут Марк Каниа. Я знаю его историю. У тебя есть о нем что-то новенькое?
      - Его ищут уже месяц. Ты уверен, что это он?
      - Да.
      - Ты, должно быть, сильно ему досадил?
      - Пат, у него пуля в животе. Так он долго не проживет, а если выживет, то первое, что он сделает, это пришьет меня.
      - Если мы сцапаем его, можно выяснить, кто за кем охотится и вообще что происходит. Если он знает, что его разыскивают, то он не может обратиться к врачу, а если знает, что умирает, то сделает все, чтобы добраться до тебя еще раз.
      - Он просто не может за мной угнаться, я слишком быстро передвигаюсь.
      - Он дождется тебя, Майкл.
      - Как?
      - Если он знает, что это за дело, то знает и место, куда ты рано или поздно приедешь. Он будет ждать тебя там.
      - А в промежутке?
      - Я постараюсь добраться до него, и не так много щелей, куда бы он мог уползти. И я не подниму шума, если тебе придется его пришить.
      - Слишком много мертвецов и так висят на моей шее. А этот новый начальник старается лишить меня лицензии.
      - А он в состоянии сделать это?
      - Да.
      Я повесил трубку, вытянулся на кушетке и заснул. Проспал я почти три часа. Тяжелое, страшное забытье, почти без сновидений, и телефону пришлось звонить пять или шесть раз, пока он разбудил меня. Я поднял трубку.
      - Майкл? - Это была Велда. - Можешь со мной встретиться?
      - Что такое, душечка?
      - Можешь встретиться со мной на пару минут? Мои пальцы невольно сжали трубку. Пара минут - простой ход. Это значило - беда, будь осторожен на случай, если кто-нибудь подслушивает. Я ответил весело:
      - Хорошо, кисонька. Ты где?
      - Рядом с Восьмой авеню, около "Зеленого бара" Лью.
      - Знаю. Будь на месте.
      - И, Майкл, приходи один.
      - Да, как обычно.
      По пути я зашел к Пату Дратмену и взял 32-й автоматический, который он держал в столе. Потом взял такси и отправился к бару Лью. На улице слегка моросило, и огни реклам отражались во влажной мостовой. Это был один из тех вечеров, что обещают кровавую ночь.
      Внутри бара пара пьяниц несла какую-то похабщину, в то время как телевизор на стене орал не переставая. Маленький темный коридорчик вел в задние комнаты. И когда я решил туда войти, чей-то голос из-за спины посоветовал мне:
      - Идите осторожнее, мистер.
      Его руки были в карманах, и их можно было достать с оружием или без. Но я пошел с ним вместе. Потом мы дошли до какой-то арки, где второй парень с отсутствующим видом изрек:
      - У него с собой игрушка. Ты пощупал его?
      - Давай сам.
      Он знал, где искать мой 45-й, и тот оказался в его кармане.
      - А теперь поехали, у нас машина.
      Они привезли меня на Лонг-Айленд, где дома собирались сносить, чтобы построить фабрику. Машина остановилась, и они довели меня до дверей, ни на минуту не спуская с меня глаз. Уселись за стол. Велда сидела в кресле в конце стола. Простая шахтерская лампа погружала все в полумрак, тени бегали и переплетались на их лицах, придавая им потусторонний, нереальный оттенок. Я смотрел через их головы на Велду.
      - Как ты, котенок?
      Она кивнула. Самый огромный буркнул:
      - Ты - Майкл Хаммер? Я пошел напролом.
      - А ты - Дел Пеннер? Он стал серьезным.
      - Он чист?
      Оба у двери кивнули. Один достал мой 45-й.
      - Ты слишком просто попался, Хаммер.
      - В чем дело, Пеннер?
      - Ты послал ее разузнать все про меня. Зачем?
      - Потому что кто-то наступает мне на пятки, парень. "Детская ручка" отдал концы, а ты, я слышал, на его месте. Мне не нравится, когда меня толкают. Что скажешь, Дел?
      - Тебя не только толкают, тебя убьют, Хаммер. Говорят, что ты получил какое-то удостоверение и что для того, чтобы пришить тебя, нужно устроить большой шум. Не то чтобы тебя нельзя было пришить, но кому-то нужен большой шум. Ну ладно, зачем ты появился у нас?
      - Значит, ты занял его место?
      - Да. Дальше.
      - Кто такой Декерсон?
      Они переглянулись прежде, чем Дел решил ответить. Наконец он нашел слова.
      - Ты действительно кое-что слышал. Никто не знает, кто он такой.
      - Ты эту комедию сам затеял?
      - За это можешь ручаться. Когда эта девчонка начала тут пищать, я решил узнать причину ее писка. Я знаю все и о комнате, и о Левите, и о Каниа. Тут он крутился с пулей в кишках. Она сказала, что ты приказал ей найти меня. Насчет тебя у меня пока нет никаких указаний. Но, как я уже сказал, когда кто-то шумит по моему адресу, я хочу знать - почему.
      - Может быть, ты оказал кому-нибудь любезность?
      - А что ты имеешь в виду?
      - Ну, как "Ручка", который кому-то делал одолжение и сошел со своего пьедестала, чтобы умереть.
      Тишина была гнетущая. Дел Пеннер просто уставился на меня, не до конца поняв, что я имею в виду.
      - Предупреждаю, Хаммер, не поднимай возни вокруг меня. Я думаю, что тебе платят тысяч пятнадцать в месяц. За десять процентов - скажем, тысяча пятьсот долларов - вы с девчонкой покойники, и никакой грязи на моем маникюре. Ясно?
      Я положил обе руки на стол и наклонился к нему.
      - А сколько стоишь ты, Дел?
      Он уставился на меня. Потом его глаза вдруг стали очень светлыми.
      - Пойдем, Велда. Ребята отвезут нас домой. Они довезли нас до Манхэттена, и тонкий буркнул:
      - Вытряхивайтесь.
      - Давай оружие.
      - Это слишком хорошая штучка для такого старого дурака. Я оставляю его как сувенир.
      Я приставил 32-й к его шее, а Велда перекатилась на сиденье и прицелилась во второго. Он очень быстро достал 45-й.
      Облизав губы, хотел что-то сказать. Парень впереди молчал.
      - Слушай, старина...
      - Я так просто не попадаюсь, передай своим. Машина отъехала, а я повернулся к Велде.
      - Ты что, случайно?
      - Просто за семь лет.., хотела проверить... Ты готов или...
      - Не знаю, что сделать сначала: поцеловать тебя или отшлепать.
      - Лучше поцелуй.
      - И не проси, скверная девчонка.
      - Тогда отшлепай, если это единственный путь к твоему сердцу.
      Ресторан Тедди был далеко за городом. С первого взгляда он не внушал вам доверия, но обслуживали там превосходно. Цинтия и Адаме помахали мне и Велде, мы подошли и уселись за их столик. Прежде чем мы раскрыли рты, Адаме заказал нам по бифштексу и стакану красного, а потом буркнул:
      - Ужинать или за новостями?
      - За тем и за другим.
      - Понимаешь, тут устроили целые раскопки. Добрались до меня, и я тоже заинтересовался. А тут вдруг всплыли какие-то пикантные штучки.
      - Когда это может пойти в печать?
      - Когда я все это разберу. Дисою не сиделось.
      - Ну и ну, Майкл! На ней больше грязи, чем на одежде угольщика. Это просто шлюха. А знаешь, кто нам все это выдал?
      - Цинтия?
      - Заткнись! Мы нашли тех девушек, которые с ней работали, но они уже ни на что не годятся, кроме дома для престарелых. Она, конечно, участвовала в шоу, но для нее это не было источником хлеба насущного. Салли была высокооплачиваемая шлюха. Она крутилась с сильными мира сего, потом влюбилась и снюхалась с фарцовщиками.
      Велда смотрела на меня, потрясенная.
      - Если она была в воровской шайке, то как она сумела выйти замуж за Торренса, который так порядочен? Это не правдоподобно.
      - Нет, правда. Он попался в ее сети, когда был еще ассистентом. Тогда она была куколкой, а ты знаешь, что делают куколки с нашим братом. Они стали.., хм.., друзьями. Потом он женился на ней. Я могу назвать тебе несколько пар в политических кругах, чьи жены были взяты прямо из дома свиданий. Это не такая уж необычная штука. Он отложил вилку и отхлебнул вина.
      - А дальше что, шантаж?
      - Не знаю, - признался я.
      - Скажи, а еще чего ты хочешь?
      - Торренс теперь большая шишка, верно? Он сказал, что на него было покушение ребят, которых он в свое время помог упрятать.
      - Ну, у всех политиков и юристов было такое.
      - И все, конечно, не устраивали из-за этого скандала?
      - Ну и что?
      - Я хочу проверить все его дела, которые он вел в суде, и тех ребят тоже. У тебя остался материал.
      - Тогда закончим вечер в моей конторе. Вперед! - Дисой летал.
      Его досье на Торренса было очень обширным и состояло из множества статей и газетных вырезок. Спустя некоторое время мы все привели в систему. Дисой взял четыре дела по обвинению в покушении на жизнь Торренса, Цинтия - шесть, Велда и я - по три.
      Мы отложили все до утра. Правда, Дисой хотел продолжить, но Цинтия шлепнула его по лбу.
      Мы с Велдой поехали в отель и разошлись по комнатам. Я поцеловал ее и закрыл за ней дверь. Ей это не слишком понравилось, но мне нужно было работать. Я побрился, принял душ и, сев на кровать, начал рассматривать вырезки. Одну за другой я швырял их на пол, пока в руках не оказалось четыре штуки. Все остальные, которые покушались на жизнь Торренса, были мертвы или снова в тюрьме. Четверо были живы, трое на воле, а один заработал тридцать лет. Целая жизнь...
      Тридцать лет. Ему было сорок два, когда вошел в тюрьму, и семьдесят два, когда вышел. Его звали Сони Монтлей, и у него была сапожная мастерская где-то в пригороде.
      Шерман Буфф - на него Торренс натравил весь свой арсенал юриста, и он заработал большой срок. Он покушался на всех, включая судью, но особенно на Торренса.
      "Арнольд Гудвин, которому нравилось называться "мучеником". Сексуальное помешательство. Торренс вел все его дело от начала до конца - до приговора. Потом он бежал из тюрьмы. Местопребывание неизвестно.
      Николае Бекхауз, убийца. Ранил полицейского при побеге из тюрьмы. Второго убил. Торренс дал ему большой срок. А тот поклялся стрелять в прокурора, как только увидит его на улице. Адрес неизвестен.
      Я сложил вырезки и вытянулся на кровати. Теплая компания!
      В дверь постучали. Я встал, достал оружие и, встав за дверью, сказал:
      - Войдите!
      Вошла Велда, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной.
      - Хотел меня подстрелить?
      - Что тебе надо?
      - А ты не догадываешься?
      Я протянул руки, обнял ее, прижал к себе, запутался губами в ее непокорных волосах, потом потянулся к ее рту, трогая руками ее бедра. Она прильнула ко мне. Ее груди были твердыми и настойчивыми, они прижались к моей обнаженной коже. Ее тело старалось слиться с моим.
      Она подошла к постели, точным женским движением начала расстегивать все бесконечные крючки и кнопки. Потом постояла обнаженная, чтобы я мог видеть ее всю, и скользнула под одеяло.
      - Посмотрим, кто кому отомстит, - сказал я. Я разделся, лег, погасил лампу и повернулся к ней спиной. Я крепко зажмурил глаза, но ощущал тепло тела рядом. Мое сердце билось медленно, я сдерживал себя, и все-таки... Я молча дышал.
      - Ты большой подонок, - сказала она мягко. - Если бы я не любила тебя, ты давно был бы покойником.
      Глава 5
      Я, был одет и на ногах еще до восьми. Большое, прекрасное животное со спутанными волосами, которое пролежало эту ночь, уютно мурлыкая, рядом со мной, потянулось, открыло свои сонные глазищи и улыбнулось.
      - Остыла?
      - Вполне. - Она показала мне язык. - Ты еще заплатишь мне за эту ночь.
      - Вылезай, у нас много дел.
      - Посмотри.
      Я повернулся к зеркалу и стал повязывать галстук. Но не смотреть на нее я не мог. От такого зрелища не так-то легко оторваться. Она была большой, пропорционально сложенной. Эта пропорция пугала, как и все, что совершенно на этом свете. Она остановилась на секунду у кровати, зная, что я наблюдаю за ней. Потом отправилась в душ, даже не потрудившись закрыть дверь. И на этот раз я увидел нечто новое - узкий шрам прямо через все выпуклое смуглое бедро, по диагонали. И несколько параллельных линий, которые проходили по спине. Я видел такие отметины и раньше - от ножа или финки. Мои руки замешкались, и я плохо завязал галстук.
      Когда она вернулась, вся влажная, пахнущая женской прелестью, завернутая в полотенце, я уже не смотрел на нее. Я нарочно притворился, что разбираю вырезки, потом отдал ей и проводил до дверей. Около лифта я погладил ее локоть.
      - Со мной не стоит играть так грубо, котенок.
      - Ты можешь на мне жениться хоть сию минуту - ты заставил ждать меня слишком долго, - или просто.., быть со мной.
      - У нас нет ни секунды.
      - Тогда приготовься к страданиям, джентльмен. В конторе Пата я получил дополнительную информацию.
      Шерман Буфф - женат, живет в Бруклине, приобрел процветающий магазин электронных товаров. С адресом все в порядке, с деньгами - тоже. Жена красавица, от которой он без ума. К прежнему возврата нет. Полиция считает его реабилитированным.
      Николае Бекхауз. Докладывают о нем регулярно. Но он на содержании у брата-дантиста. В тюрьме во время драки его ударили. Поврежден позвоночник, он наполовину инвалид. Да к тому же он помешался, и его умственный уровень приравнивается к уровню десятилетнего ребенка.
      Офицер ничего не знал о Гудвине. Сведения перестали поступать три месяца тому назад. Полиция боялась только, что прежде чем его найдут, он кого-нибудь угробит. На Арнольда можно было делать ставку.
      Велда сказала:
      - Может, узнаем что о Монтлее?
      - Ему уже за семьдесят.
      - Но у него "хорошее прошлое". Он замешан в историю с убийством и тремя миллионами.
      - Он сидел не за убийство. Он три раза попадался при побеге, потом они поймали его на этой большой краже, и он заработал пожизненное заключение.
      - Это может любого свести с ума.
      - Может. Но после тридцати лет отсидки семидесятилетние старики хотят подышать свежим воздухом, а не идти на мокрое дело. Будь логичной!
      - Все равно давай зайдем, Майкл.
      Небольшая ремонтная мастерская принадлежала этому старику, и он сидел там с утра, вбивая гвозди в чью-то туфлю. Он молча покосился на нас сквозь очки, выбритый и почти лысый, старый Санта-Клаус. Когда он покончил с туфелькой Велды, я сунул ему доллар. Он пристально посмотрел и буркнул, сдвинув очки ближе к переносице:
      - Репортер?
      - Глупости ты говоришь, отец...
      - Выглядишь ты как коп, но полиция мной больше не интересуется. Во всяком случае, городская. Значит, ты не оттуда? У меня много дел было с ними в жизни. Не давай им разочароваться в себе. Зачем пришел?
      - Это ваша мастерская?
      - Да. Тридцать лет копил денежки. А сапожничать я научился еще в тюрьме. Это все, что тебе интересно?
      - Это хорошо, Сони, что вы по-прежнему любопытны. Я насчет вашего старого обещания пришить Торренса.
      - О, тогда у меня кровь бурлила. Теперь, если он окочурится, я плакать не стану. А что касается.., мистер...
      - Мистер Хаммер.
      - Так вот, мистер Хаммер, не хочу опять сидеть за стеной. Мне уже это приелось. Ясно?
      - Вполне.
      - И потом, там у меня было много желаний: переспать с женщиной, например. Одна мысль о женских ногах... Убить Торренса, выбить его проклятые мозги из головы.., но все перегорело. И только когда репортер, вроде тебя, придет с вопросами, тогда... Непонятно я говорю? - Он откашлялся. - В молодости я по бабам с ума сходил. И они от меня. Вот и надавали мне прозвищ. Сони, например. Выглядел я мальчиком... - Он размечтался, но потом вернулся к разговору и с гордостью развернул перед нами номер "Кордл" тридцатилетней давности.
      Там он был героем. Все первые полосы были полны его подвигами, его фамилией. И еще одно имя - Блэк Коп-лей. Кража. Три миллиона. Такси с неизвестным номером, которое полиция никогда больше не видела, и Блэк Коплей, канувший в Лету с тремя миллионами долларов. Сони прострелили ногу в перестрелке, и он не смог удрать. Сим Торренс осудил его, и он поклялся убить Сима, когда вернется. Он вернулся и перестал желать смерти Торренса. На улице Велда сказала:
      - Патетично, не правда ли?
      - Они все такие.
      В конторе я оставил Велду и дал ей инструкции: найти все о Левите и "Ручке". Тоби сказал, что старые волки снова входят в игру. На это должны были быть причины. Причины должны были быть и для двух трупов, и для покушения на меня и Сью. Где-то должен быть человек, который знает ответ.
      После этого я дал таксисту адрес конторы Торренса и откинулся на сиденье. Манхэттен бурлил... Вдруг прямо перед моим лицом мелькнул силуэт машины. Кто-то вскрикнул, я перекатился на сиденье, и нас накрыла волна лязга, шума, битого стекла и треска. Потом наступила тишина, как всегда бывает после происшествия.
      Передо мной слабо застонал шофер. Его грудь была вдавлена в руль. Чьи-то руки открывали дверцы машины, чтобы извлечь его. Я помог поднять тело и вылез сам, отряхиваясь от осколков. Люди столпились около водителя.
      Ему досталось, но еще больше он был потрясен случившимся. Бывало и раньше, что водители автофургонов налетали на такси, но тут было другое. В фургоне вообще никого не было. Кто-то сказал, что водитель выпрыгнул наружу и притворился, что ему плохо, а потом довольно резво добежал до метро и нырнул в подземку.
      Я осмотрел голубой тяжелый фургон и вспомнил, что такой же чуть не переехал нас с Велдой, когда мы возвращались в гостиницу. Я быстро скрылся в толпе, записав номер машины.
      Еще одна попытка.
      Когда я вошел в контору, то первым делом увидел Джеральдину. На ней были свитер и юбка. Голубые глаза мягко блестели, волосы струились по плечам. Ничего делового и секретарского в ее облике не было. Он был рассчитан только на то, чтобы ею любовались. Свитер из тонкой шерсти... А я достаточно хорошо разбирался в женщинах, чтобы с первого взгляда оценить ее тело и заметить, что на ней под свитером ничего нет. Она поймала мой взгляд.
      - И вы, как все...
      - Нет, милочка.
      - Женщина должна быть как картинка. Приятно посмотреть.
      - А если у вас недостаточно денег, чтобы купить картинку для дома?
      - Иногда не нужно покупать. Картину могут и подарить. Я засмеялся.
      - Да, политика - это твое дело. Она открыла дверь.
      - Прошу вас. Он ждет.
      Торренс не стал долго беседовать. Я прямо спросил его об Арнольде Гудвине. Он мог только вспомнить о том, что парень был сексуальным маньяком и, кажется, обещал его пристрелить.
      - Он был эмоционально неуравновешенным юношей. И вы полагаете... Я пожал плечами.
      - Они на все способны. Я еще не проверил все до конца, но они обычно отдают все, чтобы отомстить.
      - Полиция должна быть оповещена.
      - Он может успеть раньше. Пока он на свободе, вы должны обезопасить себя и Сью. Я предложил бы вооруженную охрану.
      - Мистер Хаммер, это год выборов. Если подобная вещь выйдет наружу... Вы понимаете?
      - Тогда ждите чего угодно. Я видел Монтлея. Случайно...
      - Монтлея? - Он снял очки и положил их дужками вверх, - Он, кажется, заключен пожизненно?
      - Он отбыл за решеткой тридцать лет. Вы помните его?
      - Конечно! Это было дело, которое сделало мне карьеру. И вы думаете?
      - Он глубокий старик. У него собственное дело. Нет, он безопасен. Но Блэк Коплей и его банкноты - они так и не появились?
      - Майкл, мы перерыли все улицы. Мы подняли каждый штат, все посольства, но на свет не появилось ни денег, ни Коплея.
      - А что же, по-вашему, произошло?
      - Если ему удалось выбраться из страны, тогда он выиграл.
      - Но остается такси.
      - Он мог убить водителя и угнать машину. Лихой парень. Но он на восемь лет старше Сони и, наверное, уже умер. Номера банкнот записаны... Хм, Хаммер, забавно, что вы все это откопали.
      - И еще, Торренс, ваша жена. Что вы о ней знаете?
      - Я знал все прежде, чем мы поженились. Она была в беде, потом мы полюбили друг друга. Я порядочный человек, мистер Хаммер. Я мог бы и не идти с ней, к алтарю, но это дело вкуса. К несчастью, ее пагубная страсть свела ее в могилу. Что еще?
      - А шантаж?
      - Ерунда. Все подробности были в газетах. Я не допустил бы этого.
      Я попрощался и вышел из кабинета, ища глазами Джеральдину. Она сидела за машинкой. Глаза - за темными стеклами очков, Она выглядела как типичная модель идеальной секретарши. Под маленьким столиком с машинкой мне видны были ее стройные ноги. Юбка приподнялась, когда она их скрестила, и первое, что она сделала при моем появлении, - одернула юбку вниз. Я увидел прелестные кружевные трусики, черные и сексуальные. Я присвистнул:
      - Вот это да!
      - А что, плохо выгляжу?
      - Наоборот. Как Торренс выдерживает диету с тобой под боком?
      - Просто. Я секретарша и политический комментатор.., и ничего больше. Я могу бегать по дому с картонными коробками на голове, и он этого не заметит.
      - Хочешь, проверим?
      - Нет, правда. Он очень целеустремленный человек, для которого политическая карьера заменяет все. Он слишком долго был на службе, чтобы начать думать о чем-то другом.
      - Но ведь женщины имеют право голоса?
      - Да. И потому он иногда позволяет им показываться с ним в общественных местах. Женщины не любят вдовцов с семейными инстинктами, но им нравятся упорные холостяки, сдающиеся под их чарами.
      - Это то, что приносит их голоса? Сим сказал, что ты была с ним три политические кампании.
      - К чему вы клоните?
      - Случаи шантажа по поводу прошлого.
      - О, нет. Он чист как слеза. Поэтому мы так и всполошились, когда Сью сбежала. Даже такая малость может испортить выборы. Человек, который не может навести порядок в своем доме, не сумеет навести его в штате.