Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Игра с цветами смерти (№2) - Иллюзии красного

ModernLib.Net / Детективы / Солнцева Наталья / Иллюзии красного - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 5)
Автор: Солнцева Наталья
Жанр: Детективы
Серия: Игра с цветами смерти

 

 


Ник не спускал с Инны Аркадьевны глаз: женщины были его слабостью. А эта, такая необычная…

На столе стояло зеркало в резной деревянной рамке. Хозяйка поставила его напротив, взяла сигарету и очень красивым движением прикурила. Она словно забыла о гостях, устремив взгляд блестящих, отнюдь не старушечьих глаз, на покрытое мутноватой амальгамой зеркало. Что она видела там? Незабытое и захватывающее прошлое, полное тайной и мучительной страсти, печали и потерь? Или неопределенное, нерадостное будущее?

Вален сидел, насупившись, тоже курил.

– Здесь так неуютно, – подумал он и глянул на Ника. Тот застыл, уставившись на хозяйку, словно кобра на заклинателя змей. Он забыл про сигарету, и она наполовину превратилась в пепел, сыпавшийся прямо на стол. – Проклятый идиот! – злобно сказал о приятеле Вален, разумеется, не вслух.

Ник чувствовал себя приподнято и взволнованно… Он несколько успокоился. Пусть сырой и неприветливый, но дом, крыша над головой, кровать, – есть; одеяла дадут. Можно будет спать по-человечески. Молчаливая хозяйка заворожила его. Глядя на нее, он слышал пение ангелов. Валену, конечно, этого говорить ни в коем случае нельзя, он примет его за сумасшедшего. А он, Ник, не сумасшедший. У него тонко чувствующая, поэтическая натура, обостренное понимание прекрасного. Ему говорила об этом покойная мама. Ник почувствовал, что сейчас заплачет. Тогда Вален будет дразнить его несколько дней. Надо сдержаться во что бы то ни стало. Поглощенный нелегкой борьбой с самим собой, он не заметил, как Инна Аркадьевна поднялась и отошла к окну.

– Пойду поставлю чай. Что-то вид у вас обоих невеселый. – Она плотно задернула коричневые гардины с бахромой в виде плюшевых шариков.

Как только ее прямая фигура скрылась за дверями, Вален подошел к массивному шкафу, намереваясь посмотреть на его содержимое.

– Ты что? Не смей этого делать! – Ник загородил ему дорогу. Неприкрытое отвращение читалось на его лице. Вален рассердился, но не подал виду.

– Что это с тобой? – с притворным удивлением посмотрел он на друга. – Дай пройти, я хочу пересесть. Очень дует из окна.

Хозяйка быстро вернулась с большим серебряным подносом, на котором стояли чашки, полные горячего чая, сахарница и вазочка с вареньем. Ник подскочил, помог ей поставить поднос на стол.

– Что же вас интересует, молодой человек? – снова без всякого перехода спросила Инна Аркадьевна, повернувшись к Валену.

– Расскажите сами, что считаете достойным внимания. – Вален внутренне «тащился» от своей воспитанности и изысканного слога. – Может, есть какие-то семейные предания, романтические истории? Что-то связанное с дворянской родословной? Или отношениями с царской семьей? Какие-нибудь щедрые дары?

– Окончательно рехнулся со своими сокровищами, – зло подумал о дружке Ник. Ему стало противно, когда он вспомнил, с какой целью они проникли обманом в дом Инны Аркадьевны. А она еще мило с ними беседует, угощает чаем!

– Да нет, пожалуй. Вынуждена вас разочаровать. – Женщина так посмотрела на Валена, словно его намерения не представляли для нее никакой тайны. – Щедрых даров от царей никто из Полторацких не получал. А вот романтические приключения случались, и не одно. Только вот что вам рассказать? Произошла в нашем роду одна страшная история, которую не стоит слушать на ночь… И позвольте дать вам один совет, молодой человек, – не копайтесь в прошлом, не ищите неприятностей на свою голову. – Рука хозяйки, тонкая, с продолговатой изящной кистью и длинными худыми пальцами, слегка дрожала.

– Что вы имеете в виду? – Вален почувствовал азарт игрока.

– Боюсь, что вы никогда уже не сможете жить по-прежнему, когда узнаете то, что вам знать не следует. Зачем вам, современному, образованному человеку, ворошить прошлое? Исторической ценности эти данные не представляют – так… семейная драма с оттенком зловещей тайны. – Инна Аркадьевна произнесла это с такой интонацией, что невозможно было уловить, иронизирует она, подшучивает над искателями приключений, или же говорит серьезно.

Нику ее слова очень сильно не понравились. Ему показалось, что тени в углах комнаты стали гуще, а по спине прокатилась волна холода.

– Инна Аркадьевна, – заныл Вален, которого только раззадорили предупреждения хозяйки, – прошу вас, расскажите! Ведь это так интригует!

– Я предполагала, что вы меня не послушаете и будете настаивать. – Женщина вздохнула. – Ну, что ж, раз вы так упорно выспрашиваете себе смерти…

Ник побледнел. Он чувствовал себя участником пьесы, в которой актриса произносит роковые слова, за которыми неминуемо последует страшная трагическая развязка. Было одновременно неловко и страшно.

– Господи, пусть будет не как я хочу, но как Ты… – Хозяйка старого дома перекрестилась и приступила к рассказу.

ГЛАВА 7

Долгое время считалось, что над нашей семьей есть Благословение Господнее. Полторацким везло во всем, за что бы они ни брались. Мужчины нашего рода были сильными, предприимчивыми, умными и красивыми. Женщины отличались не столько внешностью, сколько кротким характером, добротой, и необыкновенными способностями…Они могли предсказывать будущее, молиться об удаче, вылечивать разные болезни. Много необычного происходило в наших родовых усадьбах. На Полторацких охотно женились, – они становились преданными женами и рачительными хозяйками, умели отводить порчу и сглаз, воспитывали здоровых и разумных детей, прекрасно ладили с родней и соседями.

Наша коломенская ветвь, правда, ничем особым не выделялась, если бы не одна история. Мы состояли в родстве с семьей Баскаковых, через Аграфену Федоровну, которая вышла замуж за Баскакова и уехала жить в Москву. Семья была богатая и родовитая, имела большие дома в Москве, несколько загородных имений. Все бы ничего – жили супруги душа в душу, в достатке и благополучии, родилась у них дочь, названная Александрой, в честь бабушки. Красавица необычайная! Едва выросла, от женихов отбоя не было. Но вот здоровьем оказалась слабенькая, – нервная, возбудимая, часто кашляла. Правда, мужчин это не останавливало, – уж больно хороша была. Блистала она в обществе, как ослепительная звезда, никем не превзойденная.

– Да вы пейте чай, остынет. Сахару кладите побольше. Николай, – обратилась она к Нику, который слушал, открыв рот и боясь упустить хоть слово. – Вы, я полагаю, большой ценитель женской красоты.

И снова было непонятно, шутит она или говорит серьезно. Ник сильно покраснел и что-то буркнул себе под нос.

– А что, с Александрой что-то случилось? – не выдержал Вален.

Инна Аркадьевна как-то сразу напряглась. Но, пустившись в плаванье, назад с полпути не поворачивают. Она грустно улыбнулась.

– Вы очень догадливы. Случилось. Рано или поздно это случается со всеми нами… Но ей пришлось уйти из жизни слишком молодой. И произошло это все из-за рубиновых серег. Проклятие, а не вещь!

– Из-за серег? – переспросил Вален, вид которого напоминал гончую, взявшую след.

– Вот именно. Странно, правда? – Инна Аркадьевна задумчиво опустила голову. – Правда, уж очень необыкновенные были серьги. Я-то их не видела, но рассказ о них передается из поколения в поколение. Никто не мог тогда понять, откуда Мишель – это жених Александры, – мог их взять? Рубины стоили целое состояние, а их семья почти не имела средств. Еще одна загадка.

– Запутанная история. – Вален нетерпеливо ерзал на стуле, ожидая продолжения.

– Да… Александра очень дорожила подарком, как будто вся жизнь ее, вся судьба была в этих серьгах. Она словно с ума сошла. Только вот долгожданного счастья они ей не принесли. Вскоре она заболела и умерла при очень странных обстоятельствах.

Воцарилось молчание. Первым нарушил его Ник.

– А портрета Александры не было? Такая красавица…

– Ну, почему же не было? Многие художники ее писали, да только все портреты куда-то исчезли. Один английский аристократ, лорд, купил ее портрет у Протасовых, уже после смерти Мишеля, за большие деньги, и вывез за границу. Так и остальные разошлись, какой куда.

– Протасовы? Кто они?

– Какой дотошный молодой человек! – усмехнулась хозяйка. – Это семья Мишеля, за которого собиралась выйти замуж Александра. Да видно, не судьба… Они совсем разорились, вот и продали портрет. В общем, с появлением этих самых серег началась череда смертей и несчастий. Сестра Аграфены Федоровны, Мария, – уж на что мастерица была проклятия отводить, а собственной любимой племяннице не смогла помочь жизнь сохранить. Великая тайна в этих серьгах заключалась… Так и не разгадал ее никто.

– Жалко, что нельзя посмотреть, какая она была, Александра! – мечтательно произнес Ник, настроение которого быстро менялось – от страха к восхищению, от восхищения к грусти.

– Почему это нельзя? – удивилась Инна Аркадьевна. – Есть большой парадный портрет, заказанный родителями незадолго до смерти дочери. Могу показать, если хотите. Он на втором этаже. Я там почти не бываю, тяжело подниматься, – лестница старая, крутая, ступеньки узкие. Пыли полно, а света нет… Некому вкрутить лампочки. Да они и не нужны. Придется идти со свечой. Не побоитесь?

Осторожно ступая по действительно узким железным ступенькам вслед за хозяйкой дома, приятели, каждый по-своему, представляли себе таинственную красавицу. Плотная темнота, чуть рассеянная светом одной свечи, окружила их со всех сторон. Необычная тишина вырвала их из привычного мира красок и погрузила в мир теней. Вален наступил на что-то, хрустнувшее, как стекло. Инна Аркадьевна не оглянулась, не остановилась.

Подъем, наконец, закончился.

– Это верхняя галерея. Здесь, на стене, портрет Александры. – Хозяйка зажгла еще одну свечу, подав ее Нику. – Держите, молодой человек!

По темным стенам заметались красноватые блики. В их мерцающем свете, словно из небытия, проявилась старинная, под бронзу, рама огромного парадного портрета. Полотно выглядело необычно, и Нику стало слегка жутковато, как будто каждый волосок на теле поднялся дыбом. Вален нервно поежился…

С портрета, как живая, смотрела молодая, очень красивая женщина. Ее необычная, жаркая, жгучая, как небо юга, красота, поражала. Что-то восточное, затаенно-страстное… Персиковый оттенок кожи, нежный, едва проступающий румянец, иссиня-черные завитки волос на висках; длинные, пышные и блестящие пряди спадают на шею, на безукоризненно прекрасные точеные плечи. Изысканно-капризные, пухлые и яркие губы чуть-чуть, едва заметно, улыбаются. Над верхней губой – бархатистый пушок, от которого сладко вздрагивает сердце. Пронзительные, непроглядно-темные глаза манят и затягивают в свой жаркий омут, длинные ресницы дрожат… Грудь жемчужно светится изнутри, как будто дышит…

Ник зажмурился, затряс головой, отгоняя наваждение. Странно – когда он закрыл глаза, образ женщины не только не исчез, но стал еще ярче. Он испуганно вздрогнул, потер веки…

Она смотрела все так же – властно и снисходительно. Белоснежное платье, в кипении кружев, сияло атласными переливами шелка, перламутром складок; на позументе корсажа лунно поблескивали жемчужинки, вилась позолота, переплетались голубоватые ленты…

Ах, что за женщина! Роскошная, подобная бриллианту на черном бархате…

Художник так и изобразил ее, как бы выплывающую из темного, бездонного, непостижимого взглядом и мыслью пространства, окутанную розовой дымкой. Как будто где-то у нее за спиной должно взойти нестерпимо-красное светило… ослепительные лучи которого причудливо играют на камнях ее серег, чуть оттягивающих нежные мочки ушей, полуприкрытых волосами. Камни ало мерцают и переливаются в колеблющемся свете живого пламени…

Вален так и впился в них взглядом. Вот это вещь! Да это… Он аж задохнулся от восторга и жадности. Посмотрел на Ника. Тот стоял, как во сне, не в силах преодолеть магическое очарование портрета. Женщина не хотела его отпускать…Сочетание черного, как ночь, золотого, алого, лилейно-белого, какого-то нездешнего сияния, полного неги и страсти, несбыточного обещания, – завораживало, словно эхо из вселенских глубин… Ник закрыл лицо руками, – это сияние ослепляло его.

Вален продолжал разглядывать серьги. С трудом оторвавшись, он увидел, что друг так и застыл, бледный, с остановившимся, безумным взглядом.

– Ник, ты чего?

Инна Аркадьевна смотрела на них обоих с жалостью, она читала в их душах, как в открытой книге.

Ник уставился на портрет, – он уже видел Александру. Но где? Тут он вспомнил, что это образ, рожденный его собственным воображением, еще там, в чебуречной, когда они с Валеном пили водку. Ему показалось, что он сходит с ума. При чем здесь чебуречная? Вален? Причем здесь все? На его висках выступил пот, руки дрожали. Да, без сомнения… те же черные завитки волос, те же горящие, больные глаза… Ник пытался поверить, что перед ним портрет, написанный как минимум столетие назад, – и не мог.

– Все это произошло здесь, в доме? – спросил Вален.

Инна Аркадьевна ответила не сразу. Она опустила свечу, задула ее, и положила в карман темного длинного передника. Затем мягко тронула за локоть Ника, взяла у него из рук вторую свечу, которая ходила ходуном и едва не погасла.

– Нет-нет, что вы! Аграфена Федоровна жила в Велинском имении Баскаковых, там же, в фамильном склепе, они и похоронили дочь.

– А куда делись серьги? – Вален чувствовал в груди жар. Его снова ждет удача! Не стоит и сомневаться!

– Этого никто не знает. Последний раз их видели на Александре, когда ее тело выставили в бальном зале имения, чтобы все, кто ее любил, могли попрощаться с ней. А потом… – Инна Аркадьевна задумалась. – Серьги были ей очень дороги. Скоре всего, она не захотела с ними расставаться. Во всяком случае, я больше ничего не могу добавить к сказанному.


Возвратившись на следующий день в Москву, Ник и Вален проспали до вечера. Рюкзаки, так и не разобранные, стояли в прихожей.

Вален проснулся первый, решил принять душ. Свежий и довольный, застегивая на ходу молнию олимпийки, подошел будить друга.

– Ник, вставай пить чай.

– Только не забудь налить воду в чайник, а то он мгновенно расплавится, – мученическим голосом отозвался Ник. Подумал: Чего это он так сияет? – радостно-возбужденный вид Валена вызвал у него глухую злобу. Сам он чувствовал себя прескверно: снились кошмары, голова раскалывалась от боли. – Не надо было столько пить на проклятой рыбалке!

Крепкий чай пришелся очень кстати. Нику не хотелось говорить о том, что они узнали в доме Полторацких, поэтому он молча пил чай, стараясь не смотреть на друга.

– Ты что такой кислый? Простудился или влюбился?

Ник скривился от отвращения, решив не реагировать на такой плоский юмор.

– Не можешь забыть прекрасную мадам? – не унимался Вален.

– Больше ничего не придумал? Она же старуха!

– Я имел в виду ту, другую, что на портрете. Помнишь, как ты на нее пялился? Если бы не я, так бы и торчал там до сих пор!

Ник неосторожно хлебнул горячего чая и обжегся. Он готов был убить Валена на месте.

– Ты на себя посмотри! Всю дорогу загадочно улыбался, – прямо вылитая Джоконда [6]! – а теперь и вовсе сияешь от счастья. Может быть, это ты влюбился?

– Ладно, не ворчи. Я радуюсь, потому что все так удачно складывается! Ты слышал про серьги? Если они тогда стоили целое состояние, то сейчас им и вовсе цены нет! Ювелир, знакомый твоего папочки, отвалит нам за них кругленькую сумму.

– Ты так говоришь, как будто они уже у тебя в кармане! Где ты их возьмешь? Сколько лет прошло! – Ник морщился от боли в затылке, самоуверенный и здоровый вид Валена страшно бесил его. – Золотоискатель!

– Ник, дружище! Любая красавица будет у твоих ног! Ты будешь любим и сказочно богат! – Вален был в таком приподнятом настроении, что не замечал саркастического тона товарища.

Ник презрительно хмыкнул, выслушав его восторженную тираду.


Впечатления увиденного в старом доме оказались слишком сильным испытанием для слабой натуры Ника. Вот уже несколько дней он не мог прийти в себя. Перед глазами так и стояли: мрачный каменный особняк, темные стены, полумрак галереи, женщина с портрета, седая старуха, похожая сзади на юную даму, сундуки, паутина и горящие свечи. Иногда ему казалось, что гуляющий по опустевшему дому сквозняк, липкой сыростью касается его лица. Он вздрагивал, оглядывался и убеждался в том, что находится в своей собственной квартире, окруженный привычными и современными вещами.

Отец заметил это его состояние отрешенности, и забеспокоился. Уж не увлекся ли сынуля наркотой, спасаясь от безделья?

– Ты чего такой бледный? Устал или нездоров? – Пантелеймон Аркадьевич внимательно смотрел на сына.

– Все нормально, батя.

– Ты сегодня дежуришь в ночь? – ответ не успокоил родителя.

– Да. А что?

– Езжай домой, отоспись, как следует. Я договорюсь, чтобы тебя подменили. У тебя все в порядке?

– Все хорошо, не волнуйся.

Ник отправился домой.

Весна долго собиралась, но пришла бурно и стремительно. Еще недавно голые ветки покрылись нежной зеленью, отовсюду полезла травка, солнце растопило остатки снега и высушило глубокие лужи. У входа в метро продавали подснежники и крымские ландыши. Весело чирикали птички, девушки сменили пальто и плащи на короткие курточки, сверкали коленками и улыбались всем подряд…

– Что со мной? – подумал Ник. – Почему меня все это не радует? Вся эта весна, синее небо, солнце, зелень, все эти ароматы освободившейся от снега земли, деревьев, желтой мать-и-мачехи у заборов? Почему?

Он почувствовал странную неуверенность; заболела голова, особенно виски. Опять вспомнилась Коломна. Почему он должен делать то, что совсем не хочется? Ведь он испытывал ужас от одной только мысли, что нужно идти в склеп Полторацких! Но пошел, чтобы не показаться трусом. О, Господи! Кому есть дело до его храбрости? Впрочем, оставаться одному в доме тоже было страшно. Сейчас казалось удивительным, что он испугался. Кого? Чего? Но тогда…

И что они там увидели? Кирпичную лестницу, уходящую вниз, в темноту и сырость, узкий проход, шершавые стены. Весь склеп – обыкновенный холодный подвал, полный какой-то трухи и паутины, каменные постаменты, отвратительный запах мертвецов, истлевшей одежды, еще чего-то, необъяснимо противного, гадкого. Стоило туда так рваться? У Валена определенно развились какие-то странности…

Ник пришел домой и завалился спать.

На удивление, друг оставил его в покое. Никаких новых планов и предложений, никаких идей. Вален решил продумать все как следует, тщательно подготовиться, прежде, чем начинать новое дело. Дни потекли один за другим, безоблачные, сытые и приятные.

Ник отоспался, пришел в себя. Он поправился и вновь превратился в ленивого и добродушного парня, который случайно зашел в чебуречную и встретил там друга детства, которого тысячу лет не видел. Установившаяся прекрасная погода, начинающие расцветать деревья, – все напоминало о том, что скоро лето. Ник снова начал читать гороскопы, которым даже немного верил.


Велинский краеведческий музей располагался в небольшом двухэтажном деревянном здании с красивой резной облицовкой, похожем на сказочный теремок. На секунду Вален остановился в раздумье перед входом. Придется пройтись по музею, делая заинтересованный вид. За это время ему порядком надоело притворяться, придумывать небылицы для оправдания своего интереса, хитрить и изворачиваться.

Вален решительно толкнул дверь и вошел. Плата за просмотр экспозиции оказалась чисто символической. В музее не было ни души. Он рассматривал коллекцию минералов, найденные на территории Велино каменные топоры и стрелы, кости доисторических животных, осколки глиняных горшков, образцы растений, чучела животных и птиц, выставленные за большими толстыми стеклами. Деревянный пол то и дело скрипел под ногами. Затхлый неподвижный воздух вызывал тошноту.

В пустой зал вошла молодая девушка и заговорила со смотрительницей, единственной на весь музей, которая ходила по пятам за Валеном, чтобы он, не дай Бог, не похитил какое-нибудь ржавое ружье суворовских времен. Вален делал вид, что увлеченно рассматривает рукописную книгу «царя Гороха», на самом деле наблюдая за их разговором. Когда девушка направилась к выходу, он пошел за ней.

– Простите, можно вас спросить кое о чем?

Она с удивлением обернулась, посмотрела. Парень показался симпатичным и воспитанным.

– Позвольте представиться, – Валентин! – Он галантно поклонился. – Я москвич, историк, и просто любитель русской старины. Чувствую, что именно вы можете мне помочь.

Приятный голос, хорошие манеры и интеллигентная речь должны были произвести впечатление на такую, как она.

– Ой, не знаю! Я совсем недавно работаю здесь. Музеем заведует моя мама. Может быть, вам к ней лучше обратиться? – Девушка смутилась.

– Пожалуй, неудобно будет надоедать вашей маме. Вопросы у меня очень необычные, специфические. Мне просто нужен хороший помощник. А как вас зовут?

– Вика. Здесь есть комнатка для сотрудников. Можно поговорить там.

Вален понял, что произвел хорошее впечатление, а возможно, даже понравился Вике. Наверняка, она ужасно скучает в этом маленьком городишке.

Они уселись на обтянутые дерматином лавки. Вика слегка покраснела, ей было приятно разговаривать с незнакомым молодым человеком.

– Так что бы вы хотели узнать?

– Вы хорошо знаете историю Велино? Кто здесь жил раньше? Чьи поместья располагались на этих землях? Меня интересуют подмосковные усадьбы московских дворян, их быт, культура. Я подыскиваю материал для книги. Слышал, здесь недалеко было имение Баскаковых. Существует старинное предание об их красавице-дочери, умершей совсем молодой. Ее звали Александра. Потрясающая романтическая история! Что-нибудь знаете об этом?

– Почти ничего. Так… какие-то отрывочные сведения. Но я спрошу у мамы. А имение здесь действительно было, только она давно разрушилось. Там сейчас пустырь. Ничего не осталось.

– Где же сие романтическое место? – Вален с трудом сохранял спокойствие. Он почувствовал, что напал на след. – Может, прогуляемся там при луне? Говорят, души влюбленных всегда возвращаются на место их свиданий!

– Какой вы интересный! – Вика кокетливо поправила волосы. – Я подумаю. Вы уверены, что именно там, среди развалин, заросших диким кустарником и бурьяном, самое лучшее место для встречи? А вдруг, окажется, что в ночной тиши там собираются привидения, вспоминают старые добрые времена? Что вы на это скажете?

Слава Богу, что этого не слышит Ник. У него бы уже глаза на лоб вылезли от страха.

– Даже привидения будут очарованы вами! – Вален внутренне хохотал над своей глупой и напыщенной речью, но Вике это понравилось. Она покраснела от удовольствия и пообещала, что непременно составит ему компанию, если он решится-таки посетить развалины.

– Я зайду через пару деньков. Как вас найти? Вдруг, в следующий раз мне так не повезет? Тогда я покончу с собой! – он улыбнулся. – Совсем как романтические герои прошлого.

– Дайте мне ваш телефон, – ответила Вика. – Я сама вам позвоню.

Вален вышел из музея в прекрасном настроении. Ему снова сопутствует удача. Вика – девушка, неизбалованная мужским вниманием, добрая и наивная. Произвести на нее впечатление дело не хитрое, но все равно приятно. Стоит сказать ей пару комплиментов, и она раздобудет все, что ему надо. Главное, не зайти слишком далеко, а то пристанет, как банный лист, не отвяжешься! Такие всегда цепляются мертвой хваткой.

ГЛАВА 8

Ник уже привык к тому, что Вален часто исчезает из дому. Он был счастлив, что приятель не зовет его с собой, и наслаждался отдыхом. Вместо удочек, которые Ник вытащил на балкон, в квартире появились две саперные лопаты, кирка, веревки и прочее.

Сегодня утром, когда он принял душ и собирался варить кофе, позвонила незнакомая девушка. Она спросила Валентина. Нику стало интересно, – женский пол всегда заставлял его делать глупости. Он помедлил секунду и сказал:

– Я слушаю.

– Это Вика, помните? – на том конце трубки недоумевали. Голос не очень похож, но ведь кто знает, как звучит по телефону голос ее нового знакомого?

– Разумеется, как же я мог забыть? – Ник забавлялся от души.

– Кажется, я нашла то, что вы просили. Все оказалось даже интереснее, чем я думала. Пожалуй, я согласна пойти с вами на романтическое свидание… – она запнулась. – Если вы не передумали.

– Что вы, что вы! – горячо запротестовал Ник, лихорадочно соображая, что же такое интересное могла узнать девушка для Валена. Наверное, опять эти его штучки с поисками кладов. – Об этом даже речь не идет! Все будет так, как я обещал! – Что же обещала эта скотина? Ник был в растерянности. Голос Вики ему понравился, не хотелось огорчать ее. – Не волнуйтесь, пожалуйста! А что вы нашли?

– Дневник гувернантки Баскаковых. Мы собирались идти на развалины их имения. Помните? В дневнике очень подробно все описано. Я читала всю ночь, не могла оторваться.

Ник уже пожалел, что назвался Валеном. Это довольно опрометчивый поступок. Он запаниковал. Снова вспомнился коломенский дом, рассказ Инны Аркадьевны о Баскаковых, жуткий холодный склеп. У Ника разболелась голова. Опять начинается! Он-то надеялся, что Вален раздумал искать серьги. Не тут то было!

– Вы не представляете, как я вам благодарен! – ему с трудом удавалось держать себя в руках. – Когда мы сможем встретиться?

– В четверг у меня свободный день. Но я буду в музее, приезжайте.

Ник положил трубку и глубоко задумался. Вален не отступит от своих планов; неплохо было бы узнать, что он собирается предпринять.

В прихожей хлопнула входная дверь.

– Возьми у меня торт и шампанское! – Вален с шумом раздевался. Настроение у него было отличное.

– По какому поводу праздник?

– Просто так, захотелось. Весна на улице!

– Тебе только что звонила какая-то Вика. – Ник сердился, сам не зная, почему.

– Вика? И что ты ей сказал?

– Это она мне сказала, что нашла какой-то дневник. Голос у нее был очень взволнованный. В четверг она будет ждать тебя в музее. Ты пойдешь?

Ник не признался, что говорил от имени друга. Нагруженный тортом и бутылкой шампанского, он отправился на кухню. Вален с каждый днем вызывал у него все более сильную тревогу. Он скрывал свои поступки, становился непредсказуемым.

– А кто такая Вика? Что за музей? – Ник резал торт и напряженно думал. – Где ты с ней познакомился?

Вален решил отшутиться.

– Боже мой, кто меня об этом спрашивает! Зачем тебе музей? Тебе нравятся совсем другие девушки! А меня привлекают те, с которыми можно поговорить о разных полезных вещах. Нам с тобой здорово везет, ты замечаешь?

Ник так не считал. У него все валилось из рук.

– Растяпа! – возмутился Вален. – Дай, я сам сделаю!

Он ловко открыл шампанское и разлил его по высоким фужерам.

– За нашу с тобой удачу!


Огромный актовый зал был переполнен. Университет отмечал двадцатилетний юбилей. Выпускники всех возрастов разгуливали по коридорам, радостно обнимались, дарили преподавателям цветы и подарки. Из динамиков доносилась веселая музыка. В открытые настежь окна лилось весеннее прохладное солнце, запах черемухи и клейких тополиных листьев…

Пока шли последние приготовления к началу торжества, Валерия и Катенька оживленно болтали. Коллеги с удивлением отмечали происходящие с Катенькой метаморфозы [7]. Язвительные замечания перестали сыпаться с ее острого язычка, как из рога изобилия. Она больше не сплетничала, бросила курить и красить губы вызывающе-яркой помадой; вообще как-то притихла и остепенилась. Она повсюду носилась со своим сочувствием, предлагала помощь и поддержку, где надо и не надо. Как ни странно, большинство людей приходили в неописуемое раздражение из-за ее навязчивого внимания. Уж лучше бы она продолжала сплетничать и язвить. Все давно привыкли к такой манере общения, а новая Катенька изрядно «доставала» своей добродетельностью.

– Ты, я вижу, стала относиться к жизни слишком серьезно. – Валерии хотелось узнать причину таких глобальных перемен.

– И знаешь, благодаря кому? Я познакомилась с таким человеком! – Катенька зажмурилась от переполнявших ее чувств. – Это необыкновенный, чудный человек! Такая редкость в наше время! Он врач, – но исцеляет не только тела, а человеческие души. Именно они, заблудшие в грехе, нуждаются в милосердии и участии.

У Валерии закралось подозрение, что нечто подобное она уже где-то слышала… Но где?

– О ком это ты?

Катенька, увлеченная восхвалением своего кумира и пением ему дифирамбов [8], даже не заметила вопроса. Она продолжала свою патетическую речь с таким воодушевлением, что Валерия всерьез обеспокоилась за ее рассудок.

– Он лично переписывается со многими международными авторитетами, не только медицинскими светилами, но и представителями нетрадиционных школ! Он…

Валерия вдруг поняла, кого имеет в виду Катенька.

– Его зовут Борис Иванович?

Подруга застыла на полуслове с открытым ртом.

– Как, и ты его знаешь? – такое по-детски непосредственное недоумение отразилось на ее лице, что Валерии стало смешно. Как, она не восхищается таким чудом! Таким талантом! Таким умом! Как можно?

Внезапно до Катеньки дошел смысл сказанного.

– Так это ты переводишь ему статьи из зарубежных журналов? А я думала он сам… – По голосу чувствовалось, что она огорчилась. Похоже, ее кумир неожиданно утратил одно из своих бесчисленных достоинств. Впрочем, их еще оставалось столько, что незыблемый железобетонный авторитет даже не пошатнулся. – Борис Иванович так помог мне, – защебетала Катенька с новыми силами и набрав побольше воздуху, – Он разобрался в моих проблемах и моем характере лучше, чем я сама. Представляешь, он утверждает, что здоровье напрямую связано с тем, насколько чистую и непорочную жизнь ведет человек! Смирение и мудрость – главное в жизни!

Валерия слушала и все больше удивлялась, почему она не увидела в Борисе Ивановиче ничего подобного? Он показался ей человеком, уставшим от борьбы за престиж и сохранность имиджа, за звание и должность. Кроме того, у него накопилась уйма непростых житейских проблем. Насколько она смогла понять, его отношения с коллегами складывались непросто, во всяком случае, отнюдь не чистосердечие и искренность служили для них основой. Напротив, его окружали зависть и недоброжелательство, стремление «вставлять палки в колеса», сплетни и наговоры. Она была почему-то уверена, что он и сам далеко не всегда был тем светочем разума и мудрости, которые ему приписывали.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6