Что можно увидеть со старых качелей

Сокольская Мария
Что можно увидеть со старых качелей

      МАРИЯ СОКОЛЬСКАЯ
      
      ЧТО МОЖНО УВИДЕТЬ СО СТАРЫХ КАЧЕЛЕЙ
      
      ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
      
      Стояла превосходная погода. Недавно начавшаяся золотая осень сменила сухое и жаркое бабье лето. Редко проливавшиеся дожди не приводили в уныние, наоборот, порой хотелось выйти на улицу и, обратив лицо к небу, плотно зажмурив глаза, стоять, чувствуя удары капель по щекам, обжигающие кожу подобно рассыпающимся искрам...
      Только становилось все холоднее и холоднее. Уже давно температура не превышала пятнадцати градусов; приходилось по полчаса, а то и более одеваться, примеряя все новые и новые наряды, доставаемые из объемистого шкафа.
      И вот в такой прохладный, но еще солнечный день я нарядилась во все теплое и пушистое и отправилась отдохнуть за город. Это экстраординарное событие произошло по двум причинам: во-первых, наступило долгожданное время отпуска, и, во-вторых, моя лучшая подруга Лена Стеклова нашла приличный дом в деревне, хозяйка которого по старому знакомству с ней согласилась приютить у себя квартирантку на месяц. Лена самолично вызвалась доставить меня до места назначения, причем на собственной машине, невесть, откуда появившейся у нее. Даже, несмотря на то, что свои права она оставила у своего давнего знакомого (термин этот можно применить к каждому или почти каждому из ее коллег по работе и соседей по дому).
      Дорога туда, а более точного названия местечка близ киевского шоссе выяснить так и не удалось, заняла минут сорок. Честно говоря, именно из-за возможности отдохнуть от дел в глухой деревеньке, я и согласилась на это предложение, отправившись в небольшое путешествие по Подмосковью. По натуре я домоседка и уже давно не выезжала никуда, кроме как на дачу Стекловой. Но говорить о ней, как о месте отдыха, не хотелось. Зато теперь появилась надежда на вкусный обед и теплую постель у печки.
      От грез о возвышенном меня отвлек вскрик Стекловой и жуткие завывания какого-то "Запорожца", стоящего на обочине. Некий молодой человек в одной рубашке и огромных шароварах выжимал из своей машины такие нечеловеческие звуки, что волосы вставали дыбом. Посигналь он еще с пару минут, меня смело можно было выносить из машины и класть под образа.
      Лена выскочила из "Москвича" и бросилась навстречу молодому человеку. Они бурно обнялись. Тем временем, я вылезла из машины Стекловой и подошла к обнимающимся. Меня тут же представили. Молодой человек оказался Гермашевским Юрием Сергеевичем. Весьма привлекательный брюнет высокого роста и атлетического сложения. А по характеру, насколько я успела заметить - человек легкий и душевный. Едва узнав, кто я, он сразу же заявил, что осведомлен о моем существовании, поскольку любит читать газеты, иной раз повествующие о моих делах. Конечно, это была грубая лесть, тем более, что Юрий допускал множество ошибок в описании распутанных мною преступлениях, столь восхитивших его. И, тем не менее, мне он очень понравился.
      - Проходите в дом, Жанна, замерзнете. Вы же знаете, сейчас не август, далеко не август; ночи стоят холодные и... Впрочем, неважно. Заходите.
      Оказавшись в тепле, мне стало уютно и хорошо на душе. Сразу потянуло прилечь. Однако хозяин не стал особо церемониться с проявлениями чувств, спорадически возникающих во мне и повел знакомить со своей женой и ее матерью.
      - Вот, - начал он, - это известный московский следователь прокуратуры Жанна Васильева, знакомьтесь. Это моя половина Света. А это ее мама, Евгения Петровна.
      Старушка в пуховом платке с молодой, ярко накрашенной девушкой, являвшей собой полную противоположность мужу, сидели рядом за дощатым деревенским столом. Евгения Петровна мягко, по-матерински поприветствовала Лену, затем переключилась на меня.
      - Очень рада вас видеть в нашем скромном жилище. Прошу вас, не стесняйтесь, чувствуйте себя как дома. Вы ведь надолго приехали, да?
      Я только кивнула.
      - Молодые отправляются в Гомель, они там хотят провести свой медовый месяц. Так что с завтрашнего утра мы одни с вами останемся. Алена, а ты побудешь до завтра?
      - Конечно-конечно, - закивала головой моя подруга, уже что-то уплетая за обе щеки. Поесть от души всегда было ее слабостью. Хотя на фигуре это никак не отражалось.
      Я присела за стол. Через несколько минут на нем появилось то, о чем я мечтала с давних пор. Хорошая сытная еда из нескольких перемен - слишком большая роскошь для следователя даже в минуты отдыха. Так что, питаясь концентратами и сублиматами, поневоле затоскуешь о натуральной пище и хорошей стряпне. Сама готовить как полагается я не научилась; при холостяцкой-то жизни это ни к чему. Да и дома я бываю редко.
      Пока мы со Стекловой привыкали к деревенской жизни, Юрий и Света укладывали пожитки в чемоданы, которые постепенно откочевывали в "Запорожец".
      - У вас тихо, - заметила я, переходя к чаю. Самовар, стоящий на столе еще дымился и пах терпким сосновым ароматом, напомнившим мне далекое детство на Украине.
      - Да, очень тихо и приятно, - закивала головой старушка. - Вы не представляете, как здесь красиво летом. Жаль, не с той стороны вас Лена привезла. Но ничего, завтра, как проводим молодых, сразу покажу наши достопримечательности. А так, рядом город; за продуктами мы все в Селятино ходим. Там, - она провела рукой по направлению к спальне, - лес, речка. Купаться, конечно, поздно, но на места стоит посмотреть. Прямо левитановские. Муж мой, жив был, все на природе работал. Художник он.
      - А вы не...
      - Да-да; сейчас и покажу. Впрочем, вот его набросок висит. Мне он очень нравится, а вот Саша незавершенным его считал. Долго, помню, рисовал, все дни выгадывал. А так и не успел.
      Я повернулась к печке. Рядом с ней висел холст, в неприметной, потускневшей от времени багетной раме. Эскиз, сделанный уверенными, сильными мазками, открывал перед зрителем излучину реки. Крутой обрыв, у которого было видно сильное течение, дальше сменялся песчаным бережком. Невдалеке, на противоположном берегу виднелись полу затопленные мостки. Какая-то женщина полоскала на них белье. Солнце, едва видное в рассветной дымке, только показывалось за зубчатой грядой ельника. Старая ива, росшая под обрывом, чуть закрывала картину своими ветвями, придавая ей какую-то таинственность и еле заметную грусть.
      - Прекрасный эскиз, - выдохнула я.
      - Вот и я о том же. Это мои не понимают ничего, им все этих, как же... авангардистов подавай. Имена-то не запомнишь, все не наши, а тут - такая красота. И все мимо проходят. Я и в музей обращалась, вон в Селятино, как раз...
      Я задумалась и уже не слышала тихой речи Евгении Петровны. Меня заметно потянуло в сон.
      - Э, да вы задремали никак.
      Я очнулась и поглядела по сторонам. Действительно. Старушка ласково посмотрела на меня и сказала:
      - Ну ничего. Это с дороги, наверно. Умаялись?
      - Немного.
      - Вы потерпите немного, через часик и спать пойдем.
      Я посмотрела на часы - половина девятого, впрочем, в деревне всегда ложатся рано. Молодожены закончили упаковывать "Запорожец" перед отъездом и теперь только Юра еще возился с машиной, ковыряясь в ее внутренностях. Света о чем-то беседовала с Леной, стоя на крыльце. Солнце уже закатилось; деревня погружалась в темноту.
      Я вышла на крыльцо и успела услышать последние фразы разговора.
      - Ты с ним поосторожнее, сама знаешь, - Лена замолчала на мгновение и посмотрела куда-то вдаль.
      - Да знаю я. Ничего ни с кем не случиться.
      Я решила не вмешиваться, но как ни странно, была принята с большой радостью.
      - Как вам у нас? - спросила новобрачная, резко меняя тему.
      - Превосходно. Я так давно не была в деревне.
      - Здесь поневоле чувствуешь свою связь с природой, - выдала очередной штамп Стеклова.
      - Особенно, если работаешь как вол.
      Света рассмеялась тонким голоском, словно зазвенел колокольчик.
      - Вы правы. В деревне белоручкой не будешь.
      - А вы давно здесь?
      - С рождения. Потом, правда, переехала на какое-то время в Москву, но потянуло домой.
      - А Юрий?
      - Он - коренной москвич. Но тоже хочет остаться на свежем воздухе. У нас места всем хватит. Жить правда будем пока с моей мамой; сельсовет обещал через годик-другой со своим домом помочь. Теперь это опять в традицию вошло: новая семья новый дом строит.
      - Хороший обычай. Дом где поставите?
      - Пока не договорились. Наверное, вон за тем деревом. На другой стороне реки, видите?
      - Да, красивое место.
      - А какой оттуда вид открывается - ну просто загляденье. Вся земля как на ладони.
      - И до речки недалеко. Спустился и купайся себе на здоровье.
      - Да, - Света не продолжала. Наверное, я задела больную тему.
      - Юра! - неожиданно воскликнула она, - Домой пора. Тебе там уже ничего не видно; еще чего доброго глаза испортишь.
      - Сейчас, - раздалось из-под машины.
      - Он всегда такой, - улыбнулась юная супруга. - Все время возится с деталями, чинит все подряд. Одним словом, мастер на все руки.
      Я бросила мимолетный взгляд на Стеклову, не издавшую ни единого звука за время нашего разговора и неожиданно спросила:
      - Вы сильно любите его?
      - Да-да, - поспешно ответила Светлана, - Он такой милый, такой хороший... - Она замолчала и извинившись, вернулась в дом. Минуту спустя за ней последовала, все так же молча, Елена. Я подождала еще немного и вошла вместе с Юрием.
      Ночью спалось прекрасно. Конечно, я не привыкла ложиться в такую рань, но, к собственному удивлению, провалилась моментально, едва голова коснулась подушки. Проснулась в семь и увидела, что все на ногах. Кроме Стекловой, но зная, какая она соня, будить ее я не стала и в одиночку вышла из комнаты на поиски умывальника.
      Молодые убыли около девяти, наскоро простившись со всеми. Выйдя на крыльцо, я долго вслушивалась в тарахтение "Запорожца" пока его еще можно было различить в шуме ветра.
      Тем временем ко мне подошла заспанная Стеклова.
      - Завтрак готов, - сказала она, протирая глаза и пытаясь высмотреть что-то в конце пыльной улицы.
      - Я уже давно поела, соня. А они уехали.
      - Жаль, - Стеклова зевнула, и уже заходя в дом, предупредила, Могла бы и разбудить. Кстати, сегодня дождь будет.
      - Вижу, - откликнулась я и посмотрела на клубящиеся тучи.
      Однако и спустя час ничего не произошло, хотя в воздухе витал запах дождя, неуловимый, но по-своему прекрасный. За это время, Лена привела себя в порядок и мы отправились на прогулку по окрестным лесам и полям. Выйдя за околицу, я сразу же наткнулась на старые качели в прибрежной лощине: стальную заржавленную балку прибитую между двумя кряжистыми елями. Я при помощи Стекловой взобралась на дощечку и стала неспешно раскачиваться. Лена, бродившая поблизости в поисках опят, бросила это неблагодарное занятие и подошла ко мне.
      - Ну как? - поинтересовалась я.
      - Пусто. Год сегодня не грибной.
      - Это точно. Я тоже ничего не нашла.
      - Ты и не искала.
      Лена решила меня раскачать сильнее. Поднявшись повыше я увидела, дом на соседнем берегу. На балконе, выходящем на излучину реки, стояли мужчина и женщина, смотрящие в сторону соседнего леса. Меня они, по счастью, не видели. Я попросила Лену раскачать меня сильнее, так как их плохо было видно.
      - Ну вот еще, заявила Стеклова и отошла. Пришлось поработать самой.
      - Что тебя так заинтересовало? - спросила она.
      - Не скажу, если не раскачаешь.
      - Ну как хочешь.
      Тем временем, пока не поддавшаяся на шантаж Стеклова бродила по усыпанной иголками тропе, мужчина пригласил женщину пройти в дом. Когда та была уже у самой двери, он как-то странно обнял ее за шею. Я не поняла этого жеста и недоумевала до тех пор, пока женщина не рухнула на пол. Железные с просветами перила балкона, позволили мне увидеть, как мужчина завернул жертву в уложенный для этой цели целлофан на полу. В следующее мгновение он исчез.
      - Лена! - закричала я, что было сил. - Немедленно сними меня отсюда.
      - Ну вот еще, - Стеклова все еще дулась.
      - Быстро останови, я только что видела убийство.
      - Что ты несешь, - Лена не спешила, а драгоценные секунды улетали безвозвратно. Наконец она подошла к качелям и один взгляд на мое лицо убедил ее в серьезности произошедшего. Лена остановила качели - до земли я не доставала. Мы обе бросились, стараясь выдержать максимально возможный темп гонки, по тропинке к реке. И, очевидно, ошиблись. Брод, по которому я хотела перейти на другой берег, лежал ниже по течению. Пришлось делать крюк, продираясь сквозь густые заросли тальника.
      Наконец мы добрались до брода. Лена умудрилась поскользнуться на мокрых валунах и слетела в воду. Выбираться я предоставила ей самой: времени и так было потеряно слишком много. Наконец, после того, как дыхание у меня стало схожим со свистом паровоза, а в боках закололо (не так просто бежать в туфлях на высоком каблуке), я увидела быстро отъезжающий от ворот того самого дома автомобиль.
      Лишь, когда он скрылся в переулке, я поняла, что видела "Запорожец" Юрия.
      
      
      ЧАСТЬ ВТОРАЯ
      
      - Еще что-то случилось? - поинтересовалась запыхавшаяся Стеклова, наконец-то добравшись до злополучного дома.
      - Конечно. Я только что видела, как удирал со свежим трупом убийца.
      - И куда он отправился?
      - Не знаю.
      - Хорошо, давай заявим в милицию.
      - Тебя там на смех подымут. Ставлю десять против одного, что даже если они и заведут дело, то...
      - ... в доме никаких следов они не найдут, а нами заодно поинтересуется психиатрия.
      - Вот именно. Ладно, слушай, что я хотела тебе сказать. Убийца, кто бы он ни был, увез жертву на "Запорожце"...
      - И что?
      - Ничего. Просто этот "Запорожец" - твоего любимого Юрия.
      Лена вспыхнула и отвернулась. Прошло полминуты, прежде чем она снова заинтересовалась моей персоной.
      - Хорошо, - сказала она, - Только как же ты это смогла определить?
      - Элементарно. По его номеру.
      - Ты с такой скоростью умудрилась его запомнить, - фыркнула Лена.
      - Он начинается на три семерки, а такое, уж поверь моему опыту, встречается нечасто. И вероятность такого совпадения настолько мала, что практически принимать во внимание ее невозможно. Сама посуди.
      - Все же ее нельзя исключать.
      - Знаю. Но сейчас будем действовать бритвой Оккама. И откинем гипотезу о принадлежности машины иному другому лицу, кроме Гермашевского.
      - Ладно, что ты предлагаешь?
      - Во-первых, зайти в дом и все толком осмотреть. Затем опросим местных насчет машины.
      - И кто же ее видел?
      - Здесь не город, пойми ты это. Должны видеть. Далеко не у каждого есть машина, лучше сказать: она имеется у двух-трех людей во всей деревне. А любая деревенская старушенция знает и видит все.
      - Только не вздумай им представляться следователем. Подумают, что ты из милиции, а ее, сама знаешь, здесь не любят.
      - Трудно найти человека, который бы относился к органам правопорядка с должным почтением. Главное сейчас - войти в доверие.
      - Слушай, это тебе не "малина".
      - Догадалась. И ради Бога, отожми хоть платье, оно же совсем мокрое.
      - Интересно живешь! Здесь свой уклад жизни, свои порядки, а как тебе известно, в чужой монастырь...
      - Ой, не учи ты меня жить. Это я и так, между прочим, прошла.
      - Ты уже сто раз об этом рассказывала. Так что давай хоть что-то делать. Кстати, ты уверена, что видела именно убийство?
      - На сто двадцать процентов.
      - Хорошо. Кто и кого убил?
      - Высокий худой мужчина в потертых джинсах и белой майке, черноволосый, чем-то смахивает на Юру.
      - Не могла бы ты обойтись без этих намеков?
      - Могла.
      - Тогда выкладывай дальше.
      - Он и его подруга стояли на балконе, любовались пейзажем. Потом он, очевидно, предложил ей зайти внутрь за какой-то надобностью, а на пороге не то задушил, не то сломал шейные позвонки. Толком разглядеть я не успела. Да, все же последняя версия наиболее точно описывает его действия. Но неважно. После содеянного мужчина завернул труп в пленку и понес вниз. Во дворе, наверное, засунул или в багажник, или под заднее сиденье и дал газу. Я успела разглядеть его удаляющийся "Запорожец" по номерам которого и опознала его принадлежность Гермашевскому.
      Лена молчала целую минуту, а затем пошла к дому. Я последовала за ней, задаваясь по дороге вопросом: что же случилось между ней и Гермашевским. Все-таки ее странное поведение... Неожиданно я вспомнила о сыне Стекловой - Мише, который, как было известно многим ее знакомым по адвокатуре, растет без отца.
      Тем временем, мы подошли к незапертым воротам дома и быстро оказались внутри. В саду чувствовалось запустение, но сам дом производил впечатление жилого. Дверь была заперта на "собачку". Я постучала. Молчание послужило сигналом Стекловой она подошла к распахнутому окну и крикнула:
      - Эй, есть кто-нибудь дома?
      Снова только шуршание листьев, опадающих с яблони за нашими спинами, было ей ответом. Наконец она не выдержала.
      - Дом пуст. Давай за мной, - скомандовала Лена и мигом перелезла через подоконник. Я последовала за ней.
      Комната, в которую мы забрались, представляла собой образчик городской квартиры, волей случая помещенный в сельский дом. Безвкусно подобранная мебель кое-как сочеталась с богатыми шторами и обоями "старая роза". Кресла, обитые кожей, стояли рядом с прекрасной изразцовой печкой, почему-то находящейся прямо в центре помещения. Конечно, убранство неплохое, но здесь, в пятидесяти километрах от Москвы...
      Неожиданно дверь, расположенная прямо напротив окна, через которое мы так ловко влезли, распахнулась и перед нашими взорами предстала очаровательное юное создание, завернутое в простыню, уже впитавшую влагу и оттого ставшую почти прозрачной. Нимфа невинно посмотрела на нас и спросила:
      - А что вы здесь делаете?
      Внезапно Стеклова вышла из шока.
      - Галя! - воскликнула она и бросилась к нимфе. Та, крикнув: "Лена!", сделала тоже. При этом полотенце упало на пол, и будь на моем месте мужчина, он моментально рухнул бы в глубокий обморок, от открывшихся его взору прелестей.
      Подружки так ничего и не заметили. Лишь после того, как время взаимных объятий прошло, Галя вновь закуталась в полотенце. Тем временем Стеклова представила меня и объяснила, что передо мной ее давняя подруга, еще со школьных времен Галя Марошко.
      Мне стало как-то не по себе. Происшедшее десятью минутами ранее показалось дурным сном. А может я ошиблась домом? А может мне пора к врачу?
      Я спросила у Гали:
      - Вы давно здесь живете?
      - Месяца три, наверное. Я купила этот дом еще лет десять назад, вернее мне его купили родители. Но вообще бываю здесь редко, наездами. Только сейчас, наверное, выбралась на природу капитально.
      - Одна живете?
      - Иногда меня навещают друзья, подруги, но по большей части - да, одна.
      - Кстати, извините, что пристаю с дурацкими расспросами: сегодня у вас кто-нибудь был?
      - Ой, давайте перейдем на человеческий язык, - неожиданно предложила она.
      - Хорошо. Я просто поинтересовалась.
      - Ох, уж мне эта следовательская привычка всех во всем подозревать, все обо всех знать. Я была одна с прошлого четверга...
      - Галя, не заводись, - начала Лена, но Марошко ее перебила:
      - Нет, я нисколько не обиделась на расспросы. Мне нравится, когда мной интересуются такие люди. Но право же, начинать знакомство с подобного...
      - Мы уже говорим друг другу "ты", - напомнила я.
      - Тогда прошу у тебя прощения, - отреагировала она, - можешь спрашивать все, что угодно. Я готова, - Марошко встала в позу распятого Иисуса.
      - Ты долго так будешь стоять, - спросила я. Галя засмеялась.
      Я, оглянувшись пару раз по сторонам, выдала пару комплиментов убранству дома и попросила его осмотреть полностью.
      - Сколько угодно, - отреагировала она, - мне побыть твоим гидом?
      - Как хочешь. Честно говоря...
      - Я так и думала.
      Подруги, обнявшись, отправились к ближайшему дивану. Через минуту, будучи на пути ко второму этажу, я услышала их смех.
      Добравшись до мезонина, я увидела именно ту картину, которую и должна была увидеть. Тот самый балкон с ажурными перилами; на другом берегу реки едва виднеются качели, с которых я увидела невероятную сцену. Тихое и укромное местечко, Ни души вокруг. И мертвая тишина, даже слышно шептание реки на далеком перекате. Кстати, вот и улика: на полу лежит заколка для волос. Я подняла ее и почувствовала тонкий аромат духов. Распознать, правда, я их не сумела, но предположила, что эта вещь - Галина. У убитой была, помнится, короткая прическа "каре". Вполне может быть, что Марошко причастна так или иначе к убийству. Вот только кого?
      Поигрывая заколкой, я спустилась вниз и прошлась по остальной части дома. Подруги тем временем, живо обсуждали свое окрашенное розовым цветом прошедшее детство и постоянно покатывались со смеху. Внезапно Галя заметила мое появление.
      - Присоединяйся в компанию.
      - Благодарю за приглашение, - церемонно ответила я, усаживаясь в кресло напротив дивана.
      - Как усадьба?
      - Спланировано превосходно, только уж больно на широкую ногу.
      - Так уж родители позаботились о своем чаде. Я ничего за всю свою жизнь здесь не переставляла.
      - Вообще, переставить бы надо печку, - обе девушки засмеялись, а я продолжила, - а в остальном сойдет. Кстати, а зачем тебе гараж?
      - Для компаний. Вдруг кто на машине заедет. Впрочем, как сама понимаешь, надежда на мой автомобиль у родителей была.
      - Но, не судьба.
      - Да, что-то в таком духе, - тут Галя заметила заколку, которую я бесцельно вертела в руках. - Как хорошо, что ты ее нашла. Следователя за версту видно. Где она была?
      - На балконе.
      - А, я так и думала.
      - Что, любимое место в доме? Вообще вид оттуда открывается загляденье.
      - Да, замечательное место. Я в мезонине провожу большую часть времени. Ну, когда телевизор не смотрю. А когда смотрю, то здесь.
      - Кстати, а ты смотришь сериал "Городская окраина"? - это уже Лена втиснулась в разговор.
      Беседа продолжалась в том же духе еще долго. Я никак не могла понять, издевается надо мной Марошко, или действительно ничего не знает. Нас она могла вполне заподозрить, все-таки появление на месте преступления следователя прокуратуры и юриста, у кого хочешь вызовет законные подозрения. А если учесть способ их проникновения в дом... Хотя, с другой стороны, сохранять постоянно, при любых обстоятельствах такое ангельское выражение лица крайне трудно; это требует длительной тренировки и адской выдержки. Я попыталась привести в порядок свои мысли, но безуспешно. Про себя решила попытать Галю еще немного, вдруг смогу найти изъян в ее словах или поступках. И продолжила уже набившую оскомину бессмысленную трепотню.
      
      
      
      
      ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
      
      - А знаешь, - сказала я после часа непрерывной трепотни, - мне пора.
      - Что, дела? - поинтересовалась Марошко.
      - Естественно, везде и всюду, - встряла Стеклова, - Мы ведь тебя именно так и нашли.
      - Я так и поняла... Мне скучно одной в этой глуши. Уж если нашли меня, то не исчезайте совсем, - неожиданно жалобно попросила она.
      - А зачем же?..
      - Так получилось. Ты знаешь, Жанна, как иногда тяжело жить среди людей, для которых ты - пустое место. Вот я уехала от них, а как оказалось и от себя тоже. Все хорошее когда-нибудь кончается. Честное слово, я так старалась не остаться в полном одиночестве, цеплялась за каждую возможность за каждый шанс, но все напрасно. Мне все время не везло. Я приехала в этот дом, думала, что жизнь будет лучше, или хотя бы - спокойнее; что уеду от ненужных и пустых людей, что найду себе место по душе. Но и здесь я горожанка, отдыхающая. Я ничего не понимаю в сельской жизни, ничего. А они не хотят согласиться со мной хотя бы в чем-то...
      Я слушала этот монолог с всевозрастающим изумлением.
      - Я давно уже приезжаю сюда и все время живу одна в доме. Единственный человек, который навещает иногда меня в Москве Лена... Впрочем, зачем я это все говорю, - неожиданно она расплакалась.
      Мы вдвоем бросились успокаивать Галю. Постепенно она пришла в себя. Я же вспомнила о том, зачем сюда прибыла и поспешила откланяться, видя что моя помощь более не требуется. Стеклова осталась присматривать за девушкой.
      Выйдя из дома, я решила проверить свое предположение, касающееся способа убийства. Я посчитала, что убийца постарается как можно более лучшим образом замести следы и по возможности побыстрее избавиться от трупа. Исходя из этих предпосылок, версия о переломе шейных позвонков жертве является наиболее удобной. Хотя бы потому, что бренное тело не надо далеко прятать; подъезжая к деревне, мы пересекли плотину, с которой довольно просто упасть и свернуть себе шею при ударе о воду. Думаю, что убийца воспользуется именно этим и создаст видимость случайной смерти или самоубийства. Поэтому я отправилась обратно по дороге к плотине, чтобы оттуда изучить русло реки. В конце концов, сейчас это единственное, что я смогу сделать. Если вариант с рекой прогорит, придется ждать обнаружения трупа органами правопорядка. Я решила рискнуть.
      Быстрым шагом я вышла за околицу на дорогу, ведущую к шоссе. Именно по ней проезжали мы вчера со Стекловой и кажется в нескольких километрах отсюда и была плотина. Через полчаса ходьбы темп пришлось резко сбавить и экономить силы для долгого перехода. Пройдя с пару километров, я совершенно выдохлась и ползла как черепаха, проклиная себя за спешку. В боку закололо и сильно захотелось пить.
      Внезапно я услышала за спиной какое-то тарахтение. Обернувшись, увидела трактор, натужно взбирающийся в гору, которую я только что преодолела. После моего сигнала "Владимировец" тут же остановился и водитель радушно предложил подбросить меня.
      - Я в "Заречный"; вам по пути?
      - Не совсем. Подбросьте меня вон до того леска, или до плотины, если ваш колхоз в той стороне.
      - Вы что-то ищете?
      - Да как вам сказать. Скорее всего, труп молодой женщины лет тридцати-тридцати пяти.
      Тракторист посмотрел на меня совершенно круглыми от изумления глазами и осторожно спросил:
      - А что случилось?
      - В деревне, откуда вы едете, произошло убийство. Труп вывезен с места преступления, и, скорее всего, брошен в реку.
      - Вы не шутите?
      - Не время и не место, - я была холодна как лед. - Вы не могли бы ехать побыстрее?
      - Да, конечно, - водитель нажал на газ. Машина дернулась пару раз, но в скорости не прибавила. Только проехав подъем, она пошла быстрее, правда ненамного. До плотины мы добрались где-то минут за двадцать. Я представила, чего бы мне стоило это путешествие и застонала про себя. Хорошо, что повезло с транспортом.
      Добравшись до моста, водитель остановился и предложил свою посильную помощь. Я отправила его для подстраховки на другой берег реки, после чего мы двинулись вниз по течению.
      Спустя поворот произошло чудо. Я увидела у противоположного берега женскую синюю туфлю - "лодочку". Водитель выловил ее и бросил мне.
      - Узнаете?
      - Трудно сказать, - я пожала плечами, стараясь вспомнить одежду убитой, - Но, скорее всего.
      - Тогда пойдемте дальше.
      Быстрое течение широкой, но довольно мелкой речушки не могло унести тело достаточно далеко. В чем мы через несколько метров и убедились.
      - Смотрите, - внезапно воскликнул водитель и указал рукой на полузатопленную иву. У ее корней колыхалось женское тело, полностью погруженное в воду. По бело-голубому платью и пшеничного цвета волосам, я опознала убитую. Водитель больше не спрашивал меня ни о чем, только поинтересовался:
      - вы здесь побудете, пока я в милицию побегу?
      Я только кивнула головой. Идея, предложенная трактористом, была чертовски малоэффективной, но я еще надеялась на лучшее. Хотя бы на то, что по происшедшему случаю заведут уголовное дело, а не только поинтересуются личностью убитой. В конце концов, участковый во всем положится на мнение врача, а оно может убедить милиционера в несчастном случае или самоубийстве. Да мало ли что может с приезжей по ее же собственному недосмотру произойти. Перегнулась через перильца плотины, закружилась голова и поминай как звали. Высота там порядочная, так что перелом позвонков при ударе о воду или о дно обеспечен.
      Когда тарахтение "Владимировца" затихло вдали, я осторожно добралась до трупа и осмотрела его, по возможности стараясь не оставлять собственных следов. Но ничего не обнаружила, даже меток на одежде. Как я и предположила, причина смерти заключалась в смещении шейных позвонков и последовавшем за этим разрывом спинного нерва. Узнав все, что только возможно, я успокоилась и стала дожидаться возвращения водителя вместе с участковым.
      К несчастью, столкнуться именно с таким "расследованием" мне и пришлось. Скорая и милицейский "УАЗик" прибыли почти одновременно через двадцать минут. Пока медики осматривали убитую, мною вплотную занялся приятный молоденький лейтенантик. Сперва я попыталась облегчить ему задачу и объяснить сложившуюся ситуацию, но потом бросила это неблагодарное занятие. Даже выразительное помахивание служебным удостоверением ни к чему не привело. Как оказалось, здесь не шибко жаловали "московских" и во всем старались обходиться без их вмешательства. Пришлось просто отвечать на его вопросы. Спустя час обе машины отправились восвояси. Меня же любезно подбросили до участка, где я поставила, в качестве свидетеля, несколько автографов и двинулась домой пешком. Поскольку на этом милицейская вежливость к представителю прокуратуры кончилась.
      На обратном пути заглянула в селятинскую больницу, куда доставили жертву. Тут хоть удостоверение сработало - мне удалось узнать о заключении врачей. Оно довольно туманно намекало на несчастный случай, Естественно, и милиция скажет тоже самое.
      Вернувшись домой, я застала довольную Стеклову с банкой варенья, сидящую за самоваром. Евгения Петровна возилась в кухне, убирала посуду. Внезапно зазвонил телефон. Я подпрыгнула: совершенно не ожидала такого здесь.