Блейз Уиндхем (Том 2)

Смолл Бертрис
Блейз Уиндхем (Том 2)

      Бертрис СМОЛЛ
      БЛЕЙЗ УИНДХЕМ
      ТОМ 2
      Перевод с английского У.В. Сапциной
      ЧАСТЬ III
      ВЫБОР КОРОЛЯ
      Двенадцатая ночь 1525 года - осень 1525 года
      Глава 9
      - Так я и вправду увижу короля? - уже в третий раз допытывалась Блейз у младшей сестры.
      Блисс усмехнулась. Странно, но сейчас Блейз вела себя так, словно младшей из сестер была она.
      - Оуэн - один из лучших друзей Генриха. - снова повторила Блисс. - Ты непременно познакомишься с королем, но я объясню ему, что ты в трауре, иначе он захочет, чтобы ты принимала участие в представлении. А этого делать не следует.
      - Сейчас ты говоришь совсем как мама, - отозвалась Блейз и усмехнулась. - Мне бы не хотелось появляться при дворе, Блисс, вероятно, я на такое никогда и не решилась бы, но сейчас мне просто некуда деваться. Ты сама это понимаешь.
      Блисс мудро придержала язычок. Для такой молодой женщины она с поразительной проницательностью разбиралась в тонкостях человеческой натуры. Какую бы боль ни испытывала сейчас ее сестра, со временем она непременно утихнет. Блисс не упоминала о втором замужестве, но хорошо знала, как устроен мир, и не сомневалась, что в конце концов Блейз вновь выйдет замуж. Где же еще можно найти жениха, как не при дворе? Блисс была достаточно великодушна, чтобы признать: ее сестра изумительно красива. Возможно, не так красива, как она сама, но тем не менее прелестна, чтобы пленить немало сердец.
      Несмотря на три года замужества, Блейз осталась невинной, считала Блисс. Ей предстоит осторожно провести свою сестру по заводям такого опасного и чарующего места, как двор, но невинные души, подобные Блейз, либо быстро узнают способы выжить, либо будут растерзаны, разделив участь многочисленных беспомощных овечек. При дворе охотно принимали хорошеньких девушек, но уцелеть из них могли только те, кто отличался особой житейской мудростью.
      Комната, которую Блисс так любезно предоставила сестре, и вправду оказалась тесной, и пока сестра с мужем торопливо собирались на репетицию представления, Блейз и Геарта устраивались на новом месте.
      - Нам еще повезло с комнатой, миледи, - приговаривала Геарта. - Бетти, служанка вашей сестры, часто рассказывала мне, что леди Блисс удачно выбрала себе покои. - Геарта обвела взглядом почти квадратное помещение с одним двустворчатым окном и маленьким камином, убранство которого составляли большая кровать и узкая койка для служанки, а также единственный стул с прямой спинкой. Кровать загромождала все пространство, хотя над ней даже не оказалось балдахина.
      - Это жилье мне подойдет, Геарта. Это не Риверс-Эдж с его воспоминаниями и не Эшби, где я тоже больше не могу оставаться. Теперь эта комнатка станет твоим и моим домом. Давай же устроимся поудобнее.
      Хотя горничная настаивала, чтобы ее госпожа сидела и отдыхала, пока ее новое жилье приводят в приличный вид, Блейз не послушалась. К ее удивлению, в комнате оказалось довольно чисто, пол здесь недавно подмели. Вдвоем женщины повесили над кроватью зеленый бархатный полог. Блейз привезла с собой тонкое льняное белье и пуховую перину, которую уложили на кровать поверх соломенного матраса. Простыни были пропитаны ее любимым ароматом фиалок, и постель вскоре приобрела уютный и манящий вид. К тому времени как Блисс и Оуэн вернулись, женщины уже справились с работой. Окно прикрывали плотные шторы, подсвечник стоял у постели на столе, сундуки с вещами Блейз были размещены по комнате в продуманном порядке, а платья развешены в одном из шкафов гардеробной Блисс и поручены заботам ее горничной Бетти.
      К ужину супруги Фицхаг пригласили леди Аделу Марлоу и ее мужа, сэра Джона. Джон Марлоу занимал небольшую должность постельничего, и его жена стала лучшей подругой Блисс с тех пор, как последняя прибыла ко двору.
      Адела Марлоу была хорошенькой черноволосой женщиной с живыми карими глазами.
      - Мы с прискорбием услышали о вашей утрате, леди Уиндхем, посочувствовала она, - но вы поступили правильно, приехав ко двору. Это лучшее место, чтобы найти мужа.
      Блисс поперхнулась пирогом с крольчатиной, но успела быстро перебить подругу:
      - Адела, дорогая, Блейз прибыла сюда вовсе не затем, чтобы вновь выйти замуж.
      На лице Аделы Марлоу появилось выражение недоверия, но, заметив, как умоляюще смотрит на нее Блисс, она с запинкой произнесла:
      - В самом деле?
      - Да, мне бы не хотелось вновь выходить замуж, леди Марлоу, - мягко подтвердила Блейз. - Ни один мужчина недостоин занять место моего Эдмунда.
      - Да, да, конечно, - пробормотала леди Марлоу, не сомневаясь, в здравом ли рассудке леди Уиндхем, но позднее Блисс все объяснила подруге.
      На следующий день обе женщины показали Блейз Гринвич. Дворец был выстроен в прошлом веке и первоначально носил название Белла-Корт. На протяжении долгих лет он переходил из рук в руки, будучи названным Отрадой при супруге Генриха IV, Маргарите Анжуйской, которая велела выложить полы терракотовой плиткой, заменить все оконные стекла и добавила в кладовую дома собственные драгоценности. При ней же на реке появился причал. Генрих VII вновь переименовал дворец, на этот раз назвав его Гринвичем, и приказал украсить каменное здание новым фасадом из красного кирпича.
      Дворец был выстроен вокруг трех квадратных площадок, которые получили название Фонтанной, Подвальной и Теннисной. Главные ворота находились как раз напротив причала королевы Маргариты. Вокруг протянулись сады и охотничьи угодья. Этот дворец был излюбленным обиталищем Генриха, как объяснила сестре Блисс.
      - Сколько же у него дворцов? - спросила Блейз с любопытством, ибо не понимала, зачем человеку несколько домов, пусть даже этот человек - король.
      - В городе - Вестминстерский, - рассказывала Блисс, - правда, с тех пор как в 1512 году в нем случился пожар, король там не живет, хотя его спальня не пострадала. Разумеется, есть еще Тауэр и замок Байнар на Теймз-стрит - очень красивый, просторный и удобный. Есть и Брайдуэлл в Лондоне. Король велел выстроить его несколько лет назад и изредка бывает там. А за пределами города - Ричмонд, Элтем, Виндзор и Вудсток в Оксфордшире, хотя это всего лишь охотничий домик, и двор там никогда не бывает. Ну и конечно же, лучший из дворцов - Гринвич.
      - И все-таки я не понимаю, зачем ему нужны все эти дворцы, - покачала головой Блейз.
      - Затем, что он король, глупышка, - рассмеялась Блисс.
      Этим утром они обменялись подарками в честь двенадцатой ночи. Блейз подарила своему зятю украшенный драгоценными камнями кинжал с золотой рукояткой, а для Блисс припасла пару серег с жемчужинами и сапфирами, при виде которых Блисс буквально завизжала от восхищения - она обожала украшения. В свою очередь, они с мужем подарили Блейз чудесную эмалевую цепочку с большой розоватой жемчужиной в форме слезы.
      - Какая прелесть! - воскликнула Блейз. - Сегодня же надену ее.
      Вечером после ужина Блисс оставила старшую сестру в обществе леди Марлоу, торопясь переодеться в свой костюм. В праздничном зале присутствовал король, но Блейз видела его лишь издалека, хотя успела убедиться, что ее сестра сказала правду. Блейз с нетерпением ждала, когда после спектакля ее представят королю.
      Спектакль и впрямь заслуживал внимания. Юные пажи в алом бархате с золотой отделкой выкатили в зал замок с четырьмя высокими башнями, сооруженными из дерева, оклеенного серебряной и золотой бумагой. Внезапно послышался грохот, заклубился дым, и, когда он рассеялся, появился ужасного вида дракон с зеленовато-золотой чешуей и рубиновыми глазами, охраняющий замок.
      - Смотрите, - прошептала Адела Марлоу, указывая на четыре башни замка, в окнах которых появились прекрасные дамы. - Это Невинность, Очарование, Мудрость и Добродетель, - по очереди назвала дам леди Марлоу. - А дракон это Уныние и Обман.
      Блейз разглядела, что женщины наряжены в чудесные шелковые одежды: Блисс - в небесно-голубые с золотом, остальные женщины - в розовые с серебром, зеленые с серебром и алые с золотом. Затем из-за кулис вышли четыре рыцаря в разноцветных одеяниях: в золотом, при виде которого Адела шепнула, что это король, в серебряном, в зеленом и алом.
      - Это Пылкое Желание, Нежная Страсть, Мирская Мудрость и Чудесное Наслаждение, - продолжала Адела свои объяснения, - они должны победить дракона, чтобы завоевать любовь своих дам.
      Фиалковые глаза Блейз расширились от изумления. До сих пор ей случалось видеть только бродячих комедиантов, исполняющих моррис. Она и не представляла себе, что на свете существуют такие утонченные развлечения. Как очарованная, она следила за битвой, развернувшейся между храбрыми рыцарями и их чудовищным противником. Один раз дракон изрыгнул пламя и дым, и Блейз вскрикнула от удивления вместе с остальными зрителями. Наконец дракон был побежден. Из замка вышли Невинность, Очарование, Мудрость и Добродетель и исполнили грациозный танец с рыцарями.
      - Что вы об этом скажете? - спросила леди Марлоу, когда четыре пары, танцуя, удалились в полумрак кулис.
      - Это было восхитительно! - воскликнула Блейз, лицо которой сияло от удовольствия. - Но теперь, когда я в трауре, мне почти неловко так наслаждаться.
      - Вы вели себя, как того требуют приличия, - возразила леди Марлоу. Не участвовали в представлении, ни разу не танцевали, хотя судя по взглядам, которыми вас провожали, многие джентльмены были весьма разочарованы.
      - Зачем им понадобилось смотреть на меня? - невинно удивилась Блейз.
      Адела Марлоу рассмеялась.
      - Дражайшая Блейз, вижу, нам с Блисс придется всерьез за вас взяться. Для вдовушки вы поразительно наивны. Придворные джентльмены смотрят на вас по различным причинам: прежде всего вы очень красивы. Кроме того, вы только что появились при дворе. А здешние мужчины в основном составляют свору, которая преследует каждого нового человека, как достойную внимания дичь.
      Блейз вспыхнула, отлично понимая новую подругу.
      - Но я не вижу королевы, - заметила она, попытавшись сменить тему.
      - И не увидите, - последовал ответ. - Король отослал ее прочь, ибо зол на нее, как и на принцессу Мэри. - Леди Марлоу понизила голос:
      - Видите ли, королева отказалась разумно отнестись к просьбе короля.
      - Несмотря ни на что, мне жаль ее, - призналась Блейз.
      Адела Марлоу кивнула.
      - Она славная и добродетельная женщина, но слишком уж горда. Она ставит собственную гордость и интересы выше интересов Англии. Впрочем, чего еще можно ожидать от нее? В конце концов она чужестранка, хотя и провела в Англии много лет.
      Теперь к ним присоединилась Блисс, уже успевшая переодеться в свое платье из синего бархата, расшитое жемчугом, серебром и розовыми прозрачными бусинами.
      - Оуэн сейчас подведет короля, чтобы представить ему тебя, возбужденно выпалила она, а затем поправила головной убор Блейз. - Жаль, что ты не смогла одеться понаряднее!
      - Я ношу траур по мужу, Блисс, - напомнила Блейз. - Мне ни к чему наряжаться.
      - И в самом деле, - согласилась леди Марлоу.
      - Но зато я надела твой подарок, цепочку, - попыталась утешить сестру Блейз.
      - И на том спасибо, - усмехнулась Блисс, еще раз критически оглядывая старшую сестру. Черное бархатное платье Блейз было лишено украшений, если не считать почти незаметной вышивки на лифе. Даже ее юбка была сшита из простого черного шелка. Только тонкое кружево кремовой кофточки у ворота и запястий оживляло облик. Блисс втайне пожалела, что чудесные золотистые волосы Блейз почти полностью скрывает чепец, но по крайней мере его украшали золото и жемчуг, а в струящейся черной вуали поблескивали золотые нити.
      - Он идет сюда! - прошептала Адела Марлоу и склонилась в грациозном реверансе, который тут же повторили две ее собеседницы.
      - Сир, позвольте представить вам мою свояченицу, леди Блейз Уиндхем, вдовствующую графиню Лэнгфорд.
      Генрих Тюдор обратил благосклонный взгляд на трех женщин. И Блисс, и хорошенькая леди Марлоу улыбались ему, не поднимаясь. Протянув руку, Генрих взял за подбородок третью женщину и поднял ее лицо, чтобы разглядеть его.
      - Такую красоту, леди Уиндхем, нельзя прятать от короля, - заметил он низким, бархатистым голосом.
      Глаза Блейз заметно расширились, становясь почти черными. Минуту она не могла найтись с ответом, и Блисс едва сдерживала стон. Неужели ее сестра не понимает, как важно заслужить благосклонность короля? Генрих в упор смотрел на Блейз, и ее щеки постепенно розовели. Заметив это, король усмехнулся.
      - Вот так, с румянцем на щеках, вы еще больше похорошели, - похвалил он. - Редко увидишь такой очаровательный и невинный румянец здесь, при дворе. Добро пожаловать, Блейз Уиндхем!
      Наконец Блейз обрела дар речи.
      - Благодарю ваше величество за его несравненное великодушие, произнесла она.
      Король помог ей подняться, а затем кивнул, разрешая прервать поклон, и двум другим женщинам.
      - Оуэн рассказывал мне, что вы недавно овдовели. Сожалею, что такая трагедия привела вас к нам, но не могу и не порадоваться, что двор обрел еще одну прекрасную Грацию.
      - Мой муж погиб два месяца назад, - тихо объяснила Блейз.
      - Значит, я не смогу пригласить вас на танец, миледи, и это меня огорчает - должно быть, вы замечательно танцуете. Но на Майский день я все-таки приглашу вас, и тогда, надеюсь, вы не откажете мне в этом маленьком удовольствии, - голубые глаза Генриха оценивающе скользнули по ее фигуре. Она прелестна, решил король. Кожа Блейз казалась особенно белой на фоне черного бархата платья. Генрих задумался о том, какое наслаждение можно испытать, лаская эту, несомненно, нежную кожу. А что касается этой жемчужины на цепочке, покоящейся между грудей Блейз, то он с удовольствием поменялся бы с ней местами... "Впрочем, всему свое время", - предостерег он себя. Несмотря на то, что она успела побывать замужем, она до сих пор невинна. Только опыт, порожденный властью, помог ему скрыть вожделение.
      - Если ваше величество соизволит пригласить меня на танец в Майский день, - заговорила меж тем Блейз, - я не смогу ему отказать. Я почту это приглашение за самую высокую честь, какой я когда-либо удостаивалась, - она улыбнулась, и Генрих Тюдор вдруг понял, что она не просто хороша собой она изумительно красива!
      Он улыбнулся в ответ, а затем отошел, не произнося более ни слова. Так, значит, она считает за честь приглашение короля... Он широко улыбнулся. У него в запасе имелись и другие, гораздо более заманчивые предложения для этой прекрасной вдовы графини Лэнгфорд.
      - Ты, кажется, сумела угодить ему! - восторженно зашептала Блисс. Черт возьми, я думала, ты опозоришь и себя, и нас, ведь сначала у тебя словно язык отнялся.
      - Не надо осуждать ее, Блисс, - упрекнул жену лорд Фицхаг. - Король понимает, что такое скорбь, - он сам глубоко горевал о смерти матери и брата Артура. И потом развязные женщины ему не нравятся. А Блейз была великолепна. "Пожалуй, даже слишком", - уже про себя добавил эрл Марвудский. Он провел рядом с королем много лет и знал все гримасы Генриха, хотя король и считал себя искусным притворщиком. Королю сейчас недоставало женских ласк. Бесси Блаунт больше не была его возлюбленной, хотя и оставалась доброй подругой. Хорошенькая Мэри Болейн вела затворническую жизнь - она никогда не славилась остроумием и живостью при всем своем очаровании. Да, Генрих скучал и жаждал новых развлечений.
      Оуэн Фицхаг успел досконально изучить своего повелителя.
      Король умел быть терпеливым, когда по-настоящему чего-нибудь желал. Время покажет, насколько серьезны его намерения в отношении Блейз...
      ...Зима прошла сравнительно тихо, а с приближением поста большинство придворных воспользовались случаем, чтобы навестить свои имения, поскольку пост при дворе был невыносимо скучен. Однако эрл и графиня Марвуд вместе с Блейз были в числе немногих оставшихся придворных, ибо короля не следовало лишать общества. Оуэн Фицхаг был любимым партнером короля по игре в лаун-теннис, и, несмотря на титул своего противника, молодой эрл часто выигрывал у него - впрочем, королю это даже нравилось.
      Генрих знал: Оуэн Фицхаг ни за что не станет поддаваться ему. К середине февраля стало постепенно теплеть, и если король не выезжал на охоту и не фехтовал, то он с увлечением играл в лаун-теннис.
      Вечера проходили за неспешными беседами и тихими играми под мелодичную музыку - в это время запрещались все шумные развлечения. Леди Уиндхем считали при дворе одной из самых красивых женщин Англии, ее общества добивались. Тот, кто просто хотел сыграть с ней партию в карты или прогуляться по картинной галерее, находил леди Уиндхем очаровательной и забавной. Однако слишком многие придворные короля, даже женатые, нарушали правила приличия, стремясь насладиться обществом Блейз, и с удивлением обнаруживали, что эта робкая с виду вдова невероятно вспыльчива. Не один джентльмен заработал от нее пощечину, пытаясь украдкой поцеловать ее, и самые обиженные и разочарованные из этих неудачников пустили слух, что леди Уиндхем - бесчувственная гордячка. Кое-кто проявлял недюжинную изобретательность в попытках разрушить стены добродетели.
      - Эта девчонка издевается над нами, - ворчал однажды вечером Томас Сеймур.
      - Как, Том, и ты потерпел поражение в бою с леди Уиндхем? - усмехнулся лорд Арден. - В этом ты не одинок, любезный, ибо никто из нас не в состоянии прорвать оборону этой достойной леди.
      - Он имеет в виду, джентльмены, - вмешался со смехом Чарльз Брэндон, герцог Саффолкский, который приходился королю и зятем, и близким другом, что никто из нас не сумел пока что даже проникнуть под юбки Блейз Уиндхем!
      - Неплохо сказано, братец Чарльз, - усмехнулся король, - и все же я должен упрекнуть тех из вас, джентльмены, кто пытается погубить репутацию беспомощной молодой вдовы.
      - Получив от нее пощечину, вы вряд ли сочтете ее беспомощной, сир, пожаловался Томас Сеймур. - Ей-богу, у меня в ушах до сих пор звенит!
      - Прекрати болтать, - прошипел лорд Арден. - Неужели ты еще не понял, что наш король приберегает леди Уиндхем для себя?
      Сеймур испуганно взглянул на короля, но Генрих Тюдор уже отвернулся, заведя разговор с одним из друзей.
      Между тем становилось все теплее, и наконец весна, казалось, мгновенно охватила землю. За зиму двор дважды переезжал: сначала в город, в замок Байнар, а позднее - в Брайдуэлл, который был выстроен всего тремя годами раньше. Однако с приближением Пасхи двор вернулся в излюбленное обиталище Генриха, в Гринвич. К тому времени лужайки здесь уже зазеленели, а вдоль аллей расцвела примула.
      С приходом Пасхи придворная жизнь вновь закипела ключом, из своих имений вернулись все, кто разъехался перед постом. Король пользовался любым шансом побыть в обществе Блейз: настаивал, чтобы на охоте она ехала рядом с ним, чтобы она сопровождала его в карчинной галерее, где он лично рассказывал Блейз историю своих предшественников, чтобы сидела с ним у камина и играла в шахматы.
      - О Господи, - однажды воскликнула Блисс, заметив, как король увел Блейз из дворца в сад, - неужели я была права?
      - Будем надеяться, что ты ошиблась, - с жаром подхватил Оуэн Фицхаг.
      - Ты что, спятил? - Блисс обернулась к мужу. - Блейз гораздо лучше Бесси Блаунт или этой глупой коровы Мэри Болейн. Она может стать настоящей возлюбленной короля.
      А если она родит ему ребенка, это еще лучше, особенно если это будет сын. Бог свидетель, король не поскупился с леди Тейлбойз и мистрис Кэри. Если Блейз удастся завоевать его сердце, нам обеспечено блестящее будущее! Как тебе известно, это совсем недурно - быть родственником любовницы короля.
      Оуэн Фицхаг отрицательно покачал головой.
      - То, что ты предлагаешь, вовсе не в характере твоей сестры. Будь на ее месте ты, моя милая тщеславная Блисс, ты уж ни за что не упустила бы такого случая. А Блейз совсем не такая.
      - Но ведь она не посмеет отказать королю, - возразила Блисс.
      - Да, - печально подтвердил эрл Марвудский, - она не посмеет, но если дело дойдет до этого, мы с тобой должны оказать ей всяческую поддержку.
      - Вздор! - фыркнула Блисс. - При всей своей наивности Блейз не может не понимать, какая золотая жила открылась перед ней...
      ...Король завел Блейз в самую середину лабиринта из буксовых кустов и теперь насмешливо вопрошал:
      - Может быть, стоит оставить вас здесь, миледи? Вы найдете обратную дорогу?
      - Вряд ли, - с улыбкой отозвалась Блейз. - Вы шутите, сир.
      - Знания имеют свою цену, миледи, а вы стремитесь узнать от меня, как сбежать из этой зеленой тюрьмы. Какую же цену вы готовы заплатить? - он склонил голову набок, и перо на его плоском бархатном берете изогнулось под немыслимым углом.
      Блейз помедлила, словно обдумывая его слова. Она пробыла при дворе уже довольно долго, чтобы понять, какую игру ведет с ней король. Она не знала, что ей делать - смеяться или кричать от испуга. Влияние Генриха Тюдора не имело границ. Лучше не выдавать страха, решила она и рассмеялась.
      - Хорошо, милорд, какую же плату вы хотите получить за свое неоценимое знание? Что потребуете, чтобы вызволить меня из лабиринта?
      - Вам придется заплатить необычной монетой, мадам: мне нужен только ваш поцелуй.
      Вступая на зыбкую почву, Блейз понимала, что едва ли сможет отказать ему.
      - Мне придется заплатить, - с притворным вздохом заключила она, - но не раньше, чем мы окажемся на свободе, сир.
      Теперь пришла его очередь смеяться. При всей своей добродетельности и скромности Блейз оказалась хитрой плутовкой.
      - Решено! - заключил он с усмешкой и повел ее из лабиринта за руку, которая совсем утонула в его огромной ладони. Наконец он остановился и объяснил:
      - Вот за этим углом открывается выход. Вам придется заплатить немедленно, ибо здесь мы скрыты от любопытных взглядов, - не медля, он схватил ее в объятия.
      Внезапно Блейз почувствовала, что ей страшно. Она приложила ладони к его широкой, обтянутой бархатом груди, чтобы остановить, и произнесла:
      - Милорд, прошу вас.., я...
      - Тише, дорогая, - мягко произнес король, - я не причиню вам вреда. Вижу, вас еще никогда не целовал никто, кроме мужа, но, несмотря на все уважение к вашей добродетели, дорогая, я намерен завладеть вашими губами, так что прекратите бесполезный разговор, - и король впился в ее губы.
      Это был чувственный и требовательный поцелуй, и закончился он отнюдь не сразу. Губы короля медлили, впитывая нежность ее губ, лаская их, и, почувствовав, что отзывается на эту ласку, Блейз застонала от удивления.
      Обхватив ее сильной рукой, король опытными пальцами развязал шнуровку и скользнул ладонью под лиф платья Блейз, к ее груди. Большим пальцем он быстро и сильно провел по набухшему соску, тотчас затвердевшему от этого прикосновения.
      - Нет! - выкрикнула Блейз, вырываясь. - Прошу вас, не надо!
      - Тише, дорогая, не трать силы понапрасну, - посоветовал он и склонил голову, целуя ее благоуханную грудь. - О, как ты прелестна!
      Собрав все силы и всхлипывая от ужаса, Блейз с отчаянием рванулась в сторону, высвободилась, и запахнув лиф, бросилась прочь из лабиринта. Обнаружив укромный уголок, она быстро привела себя в порядок и заторопилась в комнаты Блисс. С облегчением обнаружила, что там никого нет, она рухнула на кровать и зарыдала.
      Ласки короля безмерно удивили ее. Блейз уже не была столь невинна, как прежде, по приезде сюда, и знала, что он постоянно ухаживает за дамами. Но ведь она-то ничуть не походила на Бесси Блаунт или Мэри Болейн. Она не стремилась пленить короля и полагала, что ее добродетельное поведение если и не защитит ее от других мужчин, чьи поступки казались ей чудовищными, то по крайней мере подаст знак королю, - Блейз считала его самым благородным из джентльменов. Как же она ошибалась! Что ей теперь делать?
      В дверь постучали, и сердце Блейз торопливо заколотилось. Неужели он осмелился явиться к ней в спальню? Нет, такое не позволено даже королю.
      - Войдите, - произнесла она, и через порог шагнул молодой паж.
      - Его величество немедленно требует вас к себе, миледи Уиндхем, звонким голосом объявил мальчик.
      Блейз ахнула.
      - Не могу! - выпалила она прежде, чем успела подумать.
      Паж побелел от ужаса.
      - Мадам, ради Бога, не отсылайте меня к королю с таким ответом! Я лишусь места при дворе, а ведь я младший сын в семье! Если меня прогонят, я ничего не сумею добиться в жизни!
      - Ладно, - кивнула Блейз, поднимаясь, - я иду с тобой. - "Бедный мальчик, - подумала она, - еще одна жертва короля". Следуя за пажом, Блейз достигла королевского крыла и, пройдя через зал, где столпилась половина придворных, жаждущих увидеть ее позор, шагнула во внутренние покои короля. Паж доложил о ее приходе и исчез.
      Повернувшись к ней, король осведомился:
      - Вы уже успокоились, мадам?
      Что она должна ответить? Ведь он - король. Блейз молча кивнула.
      - Ради тебя я постараюсь не спешить, Блейз, - пообещал король, впервые называя ее по имени, - но помни одно: я твердо решил завладеть тобой.
      - Сир... - начала она.
      - Молчите! Я еще не позволил вам говорить. У вас есть ребенок, верно?
      - Да, милорд. Это девочка, ее зовут Нисса.
      - Нисса? Вы знаете греческий, мадам?
      - Муж учил меня греческому, сир.
      - Сколько лет вашей дочери?
      - Два года, сир.
      - Кто считается законным опекуном леди Ниссы, и каким состоянием она владеет?
      - Полагаю, ее опекунша - я, сир, - неуверенно отозвалась Блейз.
      - Нет, мадам, женщина не может быть опекуншей без моего позволения, а вы его пока не получали. Каково состояние ребенка?
      - Ниссе отошло небольшое поместье с двумя деревнями и домом. Поместье называется Риверсайд.
      - Я подумаю насчет опекуна - настоящего опекуна этой маленькой наследницы. Разумеется, она будет воспитана в его доме. Уверен, я найду человека, достойного заниматься воспитанием ребенка.
      Блейз почувствовала, как сердце заколотилось в ее груди.
      - Сир, неужели вы хотите отнять у меня дочь?
      - Такое дитя, как ваша дочь, должно иметь достойного опекуна, повторил король. - Женщина, в особенности своенравная женщина, которая не знает, как следует вести себя в обществе короля, неспособна воспитывать невинного ребенка.
      - Тогда назначьте опекунами Ниссы моих родителей, лорда и леди Морган из Эшби. У них одиннадцать детей, восемь из них еще живут дома. Сейчас моя дочь находится у них.
      Король задумался и ответил:
      - Нет. Такая богатая наследница, как ваша дочь, должна вырасти в доме более влиятельного лица, способного позаботиться о ее воспитании, - такого, который пользовался бы расположением короля. Я подумаю об этом, мадам, и разумеется, мое решение будет зависеть от ваших дальнейших поступков. Вы поняли меня, мадам?
      - Да, милорд, поняла, - чуть слышно ответила Блейз.
      - Тогда подойдите и поцелуйте меня, дорогая, ибо разговоры меня утомили. Мы с вами можем заняться гораздо более приятными делами, Блейз.
      Она медленно прошла через комнату и подняла голову, принимая его поцелуй.
      - Открой рот, Блейз, впусти мой язык, - приказал король, обняв ее так, словно беря в плен.
      Повиновавшись, она задрожала от этого прикосновения. Его язык скользил по ее губам с небрежной грацией, руки короля крепко обнимали ее талию, по комнате распространялся слабый аромат фиалкового корня. "Сейчас я упаду в обморок", - думала Блейз, чувствуя, как слабеет в объятиях короля.
      Король заметил, как она покачнулась, и быстрым движением подхватил ее на руки, усевшись в кресло у огня, зажженного, чтобы прогреть сырую комнату.
      - Вот так, дорогая, не бойся меня. Я просто хочу тебя любить.
      "О Господи, - думала Блейз, сидя у него на коленях и заглушая рыдания, - как он переменчив!"
      Только что угрожал ей, а сейчас разыгрывает роль нежного любовника. Только теперь она поняла силу истинной власти, и этот урок оказался жестоким. Почему она не осталась дома? Лучше уж жить в окружении болезненных воспоминаний, чем оказаться беспомощной игрушкой в руках Генриха.
      Распустив шнуровку, король просунул ладонь под ткань платья и принялся ласкать ее грудь.
      - Как мне не терпится увидеть тебя такой, какой тебя сотворил Бог, негромко произнес он. - Какая у тебя восхитительная грудь, Блейз.
      Она сделала последнюю попытку заставить его отказаться от своих намерений.
      - Милорд, прошу вас, умоляю, не делайте этого! Меня воспитали в строгости...
      - Это более чем очевидно, моя деревенская простушка.
      Среди придворных джентльменов этой зимой ходили слухи, что ты отвергала даже самые настойчивые домогательства.
      Том Сеймур рассказывал: когда он попытался поцеловать тебя, ты ударила его так сильно, что у него потом несколько дней звенело в ушах. Но я - не простой придворный. Здесь я - первый из джентльменов. Разве родители не объяснили тебе, в чем состоит твой долг перед королем?
      - Меня учили, что прежде всего я в долгу перед Богом, милорд, а вы поступаете против закона Божия, - возразила Блейз, набравшись смелости.
      - И вправду твой первый духовный долг - не забывать о Боге, но прежде всего ты обязана исполнять свой долг передо мной, твоим королем, - заметил он, слегка обескураженный логикой ответа Блейз.
      Потом они долго молчали, а тем временем король поглаживал ее грудь и покрывал поцелуями нежную кожу на ее шее. Наконец он вновь заговорил:
      - Где вы живете, мадам?
      - В покоях, отведенных эрлу и графине Марвуд, сир, - чуть слышно выговорила Блейз.
      - Пожалуй, мне не следует бродить по коридорам дворца, разыскивая покои Оуэна. Увидев меня, люди могут сделать ошибочные выводы. Ты переберешься в свои покои, Блейз, они находятся прямо над моими, и я смогу входить туда по небольшой внутренней лестнице. Пусть люди строят догадки, сколько им вздумается, но никто не будет знать, когда и сколько раз я навещаю тебя.
      - О нет, нет, милорд, не надо! Я выполню все ваши приказания, но не позорьте меня перед всеми! - взмолилась Блейз.
      - Разве принадлежать королю - позор? - недоуменно уставился на нее Генрих. - Я немедленно прикажу заново отделать твои покои. Ты переберешься туда на Майский день, когда будешь избрана королевой любви и красоты всего двора. А до тех пор я останусь терпеливым влюбленным, довольствующимся только поцелуями и объятиями: в воздержании тоже есть своя прелесть.
      Он подержал ее на коленях еще несколько минут, продлевая удовольствие, а затем зашнуровал платье и отпустил Блейз с нежным поцелуем. Она покинула покои короля с высоко поднятой головой и разрумянившимися щеками и прошла через толпу придворных джентльменов, обменивающихся понимающими взглядами и улыбками.
      Томас Сеймур дерзко перегородил ей дорогу.
      - Стало быть, леди Уиндхем, вы приберегали свою добродетель для короля, - и он визгливо рассмеялся.
      - Лучше уж король, чем его прихвостень! - отбрила наглеца Блейз, отталкивая его в сторону и покидая зал под взрыв шепотков и довольного смеха.
      - Не смей даже заговаривать со мной, - предупредила Блейз младшую сестру, ворвавшись к себе в комнату.
      Блисс обо всем знала! Но откуда она могла знать? Разве кто-нибудь в этом проклятом дворце подозревает о ее унижении?
      - Не будь глупышкой, Блейз, - без малейшей тени смущения отозвалась Блисс. - Подумать только, ты оставалась наедине с королем!
      - А мне этого ни капли не хотелось! Как ты думаешь,. зачем он позвал меня, Блисс? Тебе известно, что ему не терпится затащить меня в постель? Думаешь, для меня честь - числиться в королевских любовницах? Господи, лучше бы я никогда не приезжала сюда! Как спокойно мне жилось дома, с ребенком! Боже мой, ну зачем ты отнял у меня Эдмунда? - и она разразилась рыданиями.
      Блисс схватила сестру за плечи и встряхнула ее.
      - Прекрати немедленно! - велела она. - Сию же минуту прекрати! Ты хочешь переполошить весь Гринвич?
      Хочешь, чтобы вести о твоей истерике дошли до короля и он оскорбился бы, узнав, что леди, которую он почтил вниманием, недовольна? Черт бы тебя побрал, Блейз, ведь он не какой-нибудь деревенский сквайр. Он - король, дорогая!
      - Король - самый ничтожный из мужчин! - всхлипнула Блейз.
      - Ты не можешь отказать ему, сестра. Оставаясь с ним, ты должна быть приветлива и любезна. Ни одна из любовниц Генриха еще не оплакивала своей судьбы, и ты этого не сделаешь. Подумай об остальных, дорогая! Ведь стоит тебе оскорбить короля, Блейз, как его гнев падет не только на тебя, но и на нас с Оуэном. В конце концов ты прибыла ко двору с нами, - пеняла Блисс, подводя сестру к дивану у камина и усаживаясь рядом. - Послушай, Блейз, уже мягче продолжала она, - ну что здесь такого? Король хочет любить тебя, а он, если верить слухам, превосходный любовник. В его предложении нет ничего страшного, верно?
      - Король - женатый мужчина, Блисс! И меня в отличие от тебя это тревожит.
      - Король уже давно не живет с королевой, сестра! Кроме того, никто не обвиняет королей в неверности супруге, когда они всего лишь обзаводятся любовницами. Генрих же не сажает своих возлюбленных на трон рядом с собой! Королева уже привыкла смотреть сквозь пальцы на его невинные шалости. Единственное, за что она ненавидит Бесси Блаунт и Мэри Болейн, - это за то, что они подарили Генриху здоровых сыновей, чего она сама так и не сумела сделать.
      И потом, Блейз, король так или иначе расстанется с Екатериной Арагонской. Ему нужна жена, которая способна произвести на свет сыновей, и он ее получит. Как жаль, что твой титул так незначителен, иначе ты могла бы занять место Екатерины Испанской!
      - Блисс, что ты говоришь! - ужаснулась Блейз словам младшей сестры.
      Блисс только с улыбкой пожала плечами.
      - Ну вот, наконец-то ты перестала рыдать, - деловито заметила она.
      - Что же мне теперь делать, Блисс! Умоляю тебя, помоги мне!
      Блисс вздохнула.
      - Давай говорить начистоту, Блейз: король не делает тайны из своих намерений. В этом вопросе у тебя нет выбора. Кроме, пожалуй, - она усмехнулась, - выбора цвета портьер для своих новых покоев.
      - Что? - задохнулась от возмущения Блейз.
      - Ты должна стать любовницей короля, глупышка! Это не просто мимолетный роман между фрейлиной и каким-нибудь придворным средней руки! Несомненно, король отведет тебе собственные покои - поблизости от своих.
      - Прямо над его комнатами, соединенные отдельной лестницей, - сухо добавила Блейз, находя в своем положении повод для черного юмора.
      Блисс моментально исполнилась почтения к сестре.
      - Из тех комнат, говорят, открывается восхитительный вид на реку. У тебя будет сразу несколько слуг! Когда ты перебираешься на новое место?
      - Думаешь, мне очень нужна эта свора незнакомых вертихвосток, разносящих по дворцу сплетни о каждом моем поцелуе и вздохе? Нет уж, спасибо! Кроме Геарты, я не хочу никого видеть, - фыркнула Блейз.
      - О черт! - выругалась Блисс. - Как будет завидовать ей моя Бетти! При дворе она стала так тщеславна. Она, видишь ли, возлагала на меня большие надежды.
      - Блисс, неужели ты неверна Оуэну?
      - Нет, - усмехнулась Блисс, качая головой. - Должно быть, мне так и не удастся всецело изменить ему - увы, я люблю этого негодяя! Правда, король редко обращает внимание на дам, счастливых в браке. Он настоящий джентльмен.
      - Что ты имеешь в виду, говоря, что не сможешь "всецело" изменить Оуэну? - не отставала старшая сестра.
      - Ну, скажем, я не прочь обменяться поцелуем или обняться с каким-нибудь красавцем. Но ведь это еще не значит, что я изменяю мужу.
      - О Блисс! - беспомощно простонала Блейз. - До сих пор я даже и не подозревала, как мы с тобой отличаемся друг от друга! Тебе действительно место только при дворе, а я, как верно подметил король, всего лишь деревенская простушка.
      - Он целовал тебя? - слова сестры не произвели впечатления на Блисс.
      - Да.
      - И что же?
      - Это был обычный поцелуй, только и всего, - пожала плечами Блейз, стараясь не вспоминать, какую беспомощность ощущала от прикосновений его губ.
      - Черт возьми, сестра, никогда не говори мужчинам ничего подобного! Лучше, если понадобится, притворяйся - особенно с королем. Схитрить совсем нетрудно, а мужчины гордятся, когда женщины говорят, что без ума от них. Он ласкал тебя?
      - Да. - - Да? Просто "да"? Рассказывай немедленно! - потребовала Блисс.
      - Мне нечего рассказывать, - заявила Блейз, поднимаясь с места. Оставь меня в покое, Блисс! Я устала и должна отдохнуть. Даже мне, деревенской простушке, известно, что сегодня вечером мне придется появиться за ужином с сияющей улыбкой, если только я не хочу, чтобы в Гринвиче прибавилось сплетен насчет короля и меня.
      С того дня, как Блейз получила незримое клеймо собственности короля, к ней стали относиться совсем иначе. В тот же вечер она имела возможность заметить это. Титулованные особы, которые прежде не удостаивали ее даже взглядом, низко кланялись, улыбались и кивали ей, проходя мимо. В покои эрла Марвудского то и дело доставляли приглашения на партии в карты и пикники.
      Больше никому не приходилось строить догадки: желание, которое король питал к леди Уиндхем, было заметным и очевидным. Во время застолий король усаживал Блейз рядом с собой на помосте, подавал ей свой кубок и подкладывал на тарелку лучшие куски.
      Поведение леди Уиндхем все считали безупречным.
      Блисс говорила, что у короля еще не бывало такой элегантной любовницы. Блейз была очаровательна со всеми, но никому не отдавала предпочтения. Ей хватило ума понять, что вряд ли страсть короля к ней продлится вечно, и потому она старалась не наживать себе врагов.
      - Я еще не любовница короля, - возражала Блейз сестре.
      - Это вопрос времени, - отмахивалась Блисс. - Думаешь, после завтрашнего переезда в новые покои ты сможешь с такой же легкостью держать Генриха Тюдора на расстоянии, как делала это до сих пор? Нет, он настоящий мужчина, и я вообще не понимаю, как это ему до сих пор хватило терпения. Неужели ты не рада? Ты станешь любовницей короля! Какое блаженство!
      "Какой кошмар", - мысленно возразила ей Блейз. Конечно, Блисс права: послезавтра ей уже не удастся держать короля на расстоянии. Завтра первое мая, и Блейз предстояло быть избранной королевой майских праздников, королевой красоты и любви. Блисс даже привезла из Лондона свою портниху, чтобы обновить наряды Блейз. Эта женщина оказалась мастерицей своего дела, вынуждена была признать Блейз, хотя льстивые манеры портнихи ее раздражали.
      Ну почему все так уверены, что стать любовницей короля - великая честь? Неужели это она ошибается, а все остальные правы? И можно ли ошибаться или быть правым в таких вопросах?
      Первого мая восход солнца был особенно ярким и живописным. Блейз и другие придворные дамы поднялись в самую рань, чтобы по обычаю собрать цветущие ветки и яркие бутоны на полях, пока не сошла роса. Этим веткам и цветам предстояло украсить Гринвич. Павильон с занавесями в пурпурную и золотую полоску на невысоком помосте был сооружен на лужайке, там же, где воздвигли майский шест. После службы, которую этим утром посетили все придворные до единого, начался праздник.
      Король нарядился в великолепный, короткий, плотно облегающий камзол из светло-зеленой парчи, жесткий от вышивки золотой нитью, мерцающими топазами и золотистым жемчугом. Если бы ему пришлось позднее днем снять верхнюю одежду, то все увидели бы, что рукава его камзола разрезаны, а из разрезов выбивается кремовая шелковая рубашка, вышитая мелким речным жемчугом. Поверх камзола король надел плащ длиной до колена, сшитый из темно-зеленого бархата и отделанный широкими полосами белоснежного горностаевого меха у ворота и по подолу. Его пышные рукава покрывала вышивка, в которой поблескивали жемчужины, а из-под рукавов виднелись кружевные манжеты рубашки. Панталоны имели более темный зеленый оттенок, как и чулки, подчеркивающие форму стройных икр - зеленые полоски на них чередовались с золотыми.
      Пряжки туфель с квадратными носами отбрасывали искры.
      Редеющие рыжеватые волосы короля были подстрижены по французской моде, на них красовался зеленый берет с тремя страусовыми перьями. На крепкой шее, вздымающейся из ворота верхнего плаща, Генрих носил несколько золотых цепочек, инкрустированных изумрудами или осыпанных разноцветными полудрагоценными камнями. Генрих обожал украшения - все его пальцы были унизаны золотыми кольцами с камнями. Костюм в этот день он выбирал соответственно наряду своей дамы.
      Платье Блейз, под которое она надела несколько шелковых нижних юбок, было сшито из ярко-зеленого шелка и имело пышную юбку, расходящуюся колоколом. Кремовая нижняя юбка была расшита узором из маргариток и примул, перемежающимся блестящими топазами, всю ее усыпали маленькие жемчужины золотистого оттенка. На рукавах платья Блейз были такие же разрезы, как и на одежде короля. Это роскошное одеяние было достойно королевы. Стройную шейку Блейз украшали нить жемчуга и золотая цепь, подаренная Блисс на двенадцатую ночь. По требованию короля Блейз оставила волосы распущенными, единственным их украшением служила кремовая шелковая лента, сплошь усеянная речным жемчугом.
      - Медовый оттенок волос леди Уиндхем бесподобен, - заметил Чарльз Брэндон королю. - Какая жалость, что ныне в моде чепцы!
      Блейз танцевала с одиннадцатью другими молодыми женщинами, в числе которых были Блисс и леди Адела Марлоу, - они получили приглашение лишь благодаря Блейз, которая с изумлением обнаружила, что в таких вопросах ее слово считается законом. "Так вот что такое власть", - размышляла она, не понимая, нравится ей это или нет. Возможно, цена за власть слишком высока. Они кружились вокруг майского шеста, сплетаясь в затейливых фигурах, не выпуская из рук разноцветные ленты. Когда майский шест оказался полностью увит ими, каждая из дам нашла себе партнера, и пары пустились танцевать на лужайке, заросшей мелкими ромашками. Блейз пришлось выбрать короля.
      Вместе они исполнили первый из изящных придворных танцев, а чуть позже перешли к резвым и буйным деревенским пляскам. Король оказался превосходным и неутомимым танцором, мало кто мог сравниться с ним, кроме Блейз.
      На мгновение она забыла о своих горестях и просто наслаждалась праздником. Вскоре ее щеки порозовели, и среди шума и музыки зазвучал мелодичный смех - король высоко подбрасывал ее в танце, и Блейз бесхитростно смеялась ему в лицо. Наконец остальные, уже успевшие устать и не питающие надежд соперничать с королем и Блейз, прекратили танец, взяли кубки у проходящего слуги и стали неторопливо прогуливаться по лужайке.
      Под завистливыми взглядами других мужчин, которых не останавливало даже присутствие Генриха Тюдора, Блейз болтала и смеялась свободнее, чем когда-либо с тех пор, как прибыла ко двору. Король наблюдал за ней, чувствуя, как вспыхивает в нем страсть. После танца Блейз тяжело дышала, и ее грудь поднималась над вырезом платья. Кое-кто из мужчин осмелился даже в открытую разглядывать то, что Генрих Тюдор считал своей собственностью. Только теперь он понял: пока он всецело не овладеет ею, она не будет по-настоящему принадлежать ему. Как она прекрасна и невинна, эта деревенская простушка! Она должна быть его любовницей! Больше он не в силах ждать! Только Богу известно, какой ценой удается ему сдерживаться. Блейз весело рассмеялась какой-то шутке своей сестры, и тут терпение короля лопнуло.
      Крепко схватив за руку, король оттащил ее от остальных и заявил:
      - Идемте, мадам! У нас есть другие дела. - Он поспешил через лужайку, не обращая внимания на изумленные взгляды и позы окружающих. Генрих почти волоком привел Блейз во дворец, в свои внутренние покои.
      - В чем дело, милорд? - воскликнула Блейз, опасаясь; что чем-нибудь оскорбила его, и исполнилась страха за своих близких.
      Генрих с треском захлопнул дверь.
      - В чем дело, мадам? Это я вам сейчас объясню. Вы преследуете меня наяву и во сне! Я предлагаю вам любовь, а вы робеете! Я желаю вас, как ни одну женщину в мире, а вы отказываетесь! Я был терпелив, мадам, но мое терпение не безгранично. Я хочу вас, и вы будете моей! Здесь, и немедленно! - схватив Блейз в объятия, король страстно поцеловал ее, жадно впиваясь губами в ее губы.
      Блейз попыталась оттолкнуть его, но он лишь усмехнулся:
      - Нет, мадам, больше я не намерен мириться с вашими отказами! Ни за что! - Он подтащил Блейз к длинному дубовому столу, поставил к нему лицом и приказал:
      - Наклонитесь, мадам, и положите ладони на стол.
      - Милорд, умоляю вас... - начала было она, но Генрих резко оборвал ее:
      - Только заговорите еще раз без позволения, мадам, и клянусь, я отдам вашего ребенка Тому Сеймуру. А теперь делайте, как ведено!
      Блейз медленно положила ладони на стол и склонилась над ним. "Плакать нельзя, - молча предупредила она себя. - Жизнь Ниссы зависит от того, как я поступлю. Нельзя и отталкивать его: если он будет недоволен, пострадает моя дочь".
      Король поднял ее тяжелые шелковые юбки и заправил их за пояс. Целая вечность прошла в молчании, пока Генрих разглядывал обнаженное тело Блейз, которому придавали еще более соблазнительный вид черные чулки, особенно темные рядом со сливочной белизной ее кожи.
      - Расставь ноги, - приказал он. - Да, достаточно. А теперь опусти голову, Блейз, покажи, что ты покорна своему королю. Да, дорогая, вот так.
      Блейз почувствовала, как он расшнуровывает ее лиф, грубо дергая шелковую ткань, и обхватывает ее руками, пробираясь к груди. Она подавила вздох. Король непослушными пальцами расстегнул панталоны, и его мужское достоинство, вздыбленное похотью, вырвалось на свободу.
      Склонившись над Блейз, Генрих отвел в сторону волны ее волос и поцеловал в затылок.
      - Знаешь ли ты, каким желанием пылает к тебе король, дорогая? Вожделение к тебе сводит меня с ума.
      Блейз ощутила, как он крепко обхватил ее бедра большими ладонями, вдавливая пальцы в нежную плоть. Его достоинство, твердое и горячее, устремилось на поиски входа в ее лоно и наконец добилось успеха, бесцеремонно вонзившись в жертву.
      Король застонал, проникая все глубже.
      - Вот теперь моя птичка нашла дорогу в твое гнездышко!
      Он задвигался в ней, нанося яростные удары, сила которых увеличивалась с каждой минутой. Когда его жажда стала невыносимой, он остановился, но не покинул ее. Склонившись над Блейз и придавив ее к столу, он потянулся и нашел ее нагие груди.
      - Как я полюбил твои яблочки, дорогая, - прошептал он, играя ее сосками, пощипывая и прижимая их, дразня до тех пор, пока Блейз с удивлением не обнаружила, что ее тело отзывается на страстные ласки короля.
      У нее приоткрылся рот, когда ее бедра, словно по собственной воле, начали прижиматься к его чреслам.
      Генрих усмехнулся, понимая ее смущение. Его маленькая простушка и не подозревала, что даже тело воспитанной в строгих правилах женщины, стоит прикоснуться к нему опытной руке, начинает отзываться не только на ласки мужа. Он задвигал бедрами в такт движениям Блейз, не прекращая играть с ее грудью.
      - О милорд! - пристыженно воскликнула Блейз, не в силах, сдержаться. Каким чудом вы сделали это со мной?
      - Древним чудом, происходящим между мужчиной и женщиной, дорогая, отозвался он. - Черт возьми, какая же ты сладкая! Моему малышу еще никогда не доводилось бывать в таких горячих и узких ножнах! - И, более не сдерживаясь, он ускорил движения.
      "Господи, - думала Блейз, - такого не может быть!
      Это невозможно! Я веду себя с ним так, как будто это я с Эдмундом, но ведь я его не люблю! Как ему удалось сделать со мной такое?" Эмоции переставали подчиняться ей, как прежде отказалось подчиняться хрупкое и женственное тело.
      Громадное копье короля глубоко вонзалось в нее, Блейз чувствовала, как приятная истома страсти начинает охватывать ее, затягивая в свой бурлящий водоворот. Она даже не слышала, как начала постанывать, не осознавала, что выкрикивает имя короля.
      Внезапно она обнаружила, что лежит в его объятиях, плача и не зная, сумеет ли когда-нибудь понять этот мир, где мораль и ценности так отличны от ее собственных. Король приглаживал ее разметавшиеся волосы и тихо говорил ей в ухо:
      - Все, дорогая, самое страшное позади. Ты больше не будешь бояться меня?
      - Но разве такое возможно? - спросила Блейз. - Как вы заставили меня испытать такие чувства? - Она спрятала лицо на его широкой груди, не в силах взглянуть ему в глаза.
      - Моя милая деревенская простушка, - мягко усмехнулся король, женское тело подобно чуткому инструменту. Каким бы ни было ее лицо, уродливым или прекрасным, ее тело остается нежным и чувствительным. Я умелый игрок на этом инструменте, возможно, самый искусный в мире, хотя Франциск и клянется, что он перещеголяет в этом искусстве любого! Возможно, ему просто приходится распускать такие слухи - он ведь слишком огромный, неуклюжий, безобразный мужлан в отличие от твоего короля. - Генрих усмехнулся, продолжая поглаживать Блейз по голове. - Но это лишь прелюдия моей страсти к тебе, Блейз. Сегодня я приду к тебе, и оба мы откроем для себя еще более сладкие удовольствия - это я тебе обещаю.
      Еще более сладкие удовольствия? У Блейз закружилась голова. Неукротимая страсть к Генриху пугала ее, ибо она пожирала саму ее сущность. Чудесное влечение к Эдмунду оставляло у нее чувство удовлетворения и силы. А с королем она была опустошена, ибо знала: он желает завладеть не только ее телом, но и душой. Но бежать от него нельзя, надо терпеть - ради ребенка.
      - Ты уже успокоилась, чтобы встать, пока я зашнурую тебе лиф, дорогая? - спросил король.
      Блейз кивнула и застыла, чувствуя, как его проворные пальцы затягивают шнуровку. Молча она подошла к маленькому зеркалу в серебряной оправе, стоящему на другом столе, и взглянула на себя. Нет, она ничуть не изменилась.
      Блейз быстро поправила волосы, как следует укрепила на них жемчужную ленту и мимоходом заметила, как Генрих возвращает свое уже обмякшее орудие под бархатные панталоны, - даже теперь оно имело невероятные размеры.
      Блейз могла только догадываться, каким оно становится в минуту страсти. "Сегодня, - с дрожью подумала она, - я узнаю разгадку этой тайны".
      Генрих положил руки ей на плечи и повернул лицом к себе. "Какой он высокий", - подумала Блейз, рядом с ним она казалась себе особенно хрупкой.
      - Ты можешь улыбнуться мне, Блейз? - спросил он, и на мгновение она уловила насмешку в его голосе.
      Он совсем одинок, с удивлением поняла Блейз. Окруженный многочисленной свитой, он одинок и печален! Несмотря на то, как он с ней обошелся, это понимание вызвало у Блейз сочувствие к Генриху. На мгновение в его голосе прозвучало что-то мальчишеское. Блейз с трудом выдавила на лице улыбку.
      - Вам придется дать мне время, чтобы я привыкла к новым обстоятельствам, милорд, - мягко попросила она.
      - Скажи, что я не причинил тебе боли, дорогая! - воскликнул он, прижимая ее к груди. - Я не мог сдержаться, Блейз! Я так захотел тебя, что был не в силах ждать. Но я не из тех мужчин, что способны жестоко обходиться со своими женщинами. Нет, дорогая, моя вина лишь в том, что я слишком мягкосердечен с прекрасным полом.
      - Вы не причинили мне боли, милорд - пожалуй, вначале только напугали меня, - поспешила заверить его Блейз.
      Как странно! Он оказался уязвимым - таким же, как любой другой мужчина, несмотря на свой высокий титул. Ей никогда не приходило в голову, что король, при всем своем величии, не более чем простой смертный. Могущественный, но тем не менее смертный человек. Это открытие заставило ее как-то по-новому взглянуть на то, что с ней произошло и что ей предстоит. Может быть, нам стоит вернуться к остальным, пока о нашем отсутствии не начали сплетничать, милорд?
      - Наедине можешь называть меня Генрихом, - разрешил он, взяв Блейз под руку и выводя ее из комнаты.
      - Черт возьми, - не выдержал Чарльз Брэндон, когда увидел, как эта пара идет через лужайку, - наконец-то он вкусил ее прелестей!
      - Почему ты так решил? - с любопытством спросил лорд Ховард.
      - Он вдруг оживился, а его дама выглядит смущенной.
      Да, точно, он впервые попробовал ее, и, судя по всему, этого оказалось недостаточно. Он рассчитывает на большее!
      - Теперь вопрос лишь в том, - добавил герцог Норфолкский, продержится ли она так же долго, как миледи Тейлбойз или моя племянница Мэри, и сумеет ли она наградить его сыном. Впрочем, все это к лучшему. Всякий раз, когда одна из его прелестниц одаривает его мальчиком, он все больше убеждается в правоте своего решения избавиться от испанки. Если его святейшество согласится нам помочь, вскоре у нас появится цветущая юная королева, которой предстоит подарить Англии здоровых сыновей.
      Торжества Майского дня продолжались под благосклонным правлением прекрасной королевы красоты и любви.
      Был объявлен кулачный бой, в котором король с легкостью одержал победу над всеми соперниками.
      Блейз наградила его лавровым венком и нежным поцелуем, который был встречен дружескими восклицаниями. Блейз и король уселись под навесом на помосте, потягивая сладкое золотистое вино, а борцы продолжали биться, пока победителем не оказался герцог Саффолкский, которому в; награду достался украшенный драгоценными камнями кубок из рук самой майской королевы.
      - А разве победителю не полагается поцелуя? - осведомился герцог.
      - Нет, милорд, - поспешно ответила Блейз. - Мои поцелуи предназначены лишь для короля.
      Готовясь к состязанию в стрельбе из лука, большинство мужчин сбрасывали элегантную верхнюю одежду, сковывающую движения. Король был превосходным лучником, и это развлечение очень нравилось ему. Джентльмены вежливо отклонили предложение посостязаться с ним, утверждая, что в меткости с Генрихом Тюдором никто не сравнится.
      Когда день плавно перешел в вечер, на лужайке рядом с Гринвичским дворцом были расставлены столы и устроен ужин на деревенский манер, за которым вновь намечались танцы. Постепенно гости парами расходились в уединенные уголки, и король склонился к Блейз, тихо прошептав ей на ухо:
      - Иди осмотри свои новые покои, дорогая. Скоро я последую за тобой.
      Блейз не стала спорить, зная, что это бесполезно. Поднявшись, она попросила:
      - Дайте мне один час, милорд, мне необходимо вымыться.
      Его кивок был едва заметным, и Блейз поспешила уйти.
      - Ну и как, она оправдала ожидания? - медовым голосом осведомился Чарльз Брэндон, усаживаясь на место, только что освобожденное Блейз.
      Лукавая улыбка тронула губы короля.
      - Да!
      - С кем бы ты сравнил ее, Гэл, - с Бесси или с Мэри?
      - Она гораздо лучше их обеих, братец Чарльз, ибо она еще не знала мужчины, кроме своего мужа. Она мила, как девственница, и при этом она женщина. Ее неопытность очаровательна. Я с удовольствием обучу, ее тому, о чем она и не подозревает.
      - Тебе можно только позавидовать, Тэл, - редко встретишь женщину, подобную леди Блейз Уиндхем. Хотел бы я знать, как страстно ты полюбишь это хрупкое создание, когда научишь ее доставлять тебе удовольствие.
      - Она будет близка к совершенству - ближе, чем любая другая женщина, Чарли, и по-прежнему будет принадлежать мне.
      Герцог Саффолкский рассмеялся и поднял кубок, переполнившись восхищением и завистью к монарху. Генрих принял тост с мальчишеской усмешкой, но все его помыслы сейчас были обращены к Блейз.
      Несмотря на свою растерянность, Блейз не могла не восхищаться великолепными покоями, отведенными ей королем. Они оказались не только просторны, но и удобны.
      Окна прелестной, обшитой дубовыми панелями гостиной выходили на Темзу. В углу пылал камин. Натертые до блеска полы устилали пушистые ковры в темно-синих и алых тонах, преподнесенные королю лондонскими торговцами.
      Вся мебель здесь была резной, из золотистого дубового дерева. Цветы, расставленные в фарфоровых вазах по всей комнате, наполняли ее своим ароматом, в серебряных подсвечниках горели свечи из чистого воска.
      Кроме того, Блейз получила во владение небольшую столовую со столом на дюжину гостей - король позаботился и о тех случаях, когда ему вздумается пообедать с Блейз наедине или в кругу избранных друзей. Для постоянно пополняющегося гардероба Блейз предназначалась особая комната, а Геарта получила свой уголок. Ив гардеробной, и в комнате для прислуги имелись камины.
      - Какая, роскошь, миледи! Никогда еще такой не видывала даже в Риверс-Эдже! - благоговейно восклицала Геарта.
      - Да, мы будем жить в роскоши, Геарта, но какой ценой? - печально проговорила Блейз.
      - Вам нечего стыдиться, миледи, если король остановил на вас свой выбор, - возразила горничная. - Вы вдова, а король уже давно расстался с королевой.
      Блейз молча покачала головой. Быстро же Геарта рас-, прощалась с деревенскими привычками, познакомившись с горничной Блисс, Бетти! Блейз оглядела свою чудесную новую спальню. Кровать здесь была чудовищно велика ей и полагалось быть огромной, чтобы вместить такого рослого мужчину, как король. Генрих не страдал полнотой, но был высоким и ширококостным, с сильной шеей и мощными конечностями. Над постелью нависал малиновый бархатный балдахин, льняные простыни были надушены лавандой. Стены в спальне также покрывали дубовые панели, напротив ложа помещался огромный камин, а столбики кровати украшала резьба, изображающая переплетенные виноградные лозы и цветы. По обе стороны постели помещались серебряные напольные канделябры, перед огромным окном, выходящим на реку, располагались длинный стол и несколько стульев. Несмотря на многочисленную мебель, места в комнате еще оставалось с избытком.
      В гардеробной Блейз стояла огромная дубовая ванна. С помощью Геарты Блейз вымылась в теплой воде, как всегда с запахом фиалок. Геарта растерла свою госпожу полотенцами, нагретыми у камина, и напудрила ее тончайшей пудрой. Затем она помогла Блейз облачиться в прозрачную ночную рубашку из тончайшего черного шелка с длинными и широкими складчатыми рукавами. Глубокий вырез рубашки скорее обнажал тело, нежели скрывал.
      - Откуда взялась эта рубашка? - спросила Блейз. - У меня такой не было:
      - Это подарок миледи Фицхаг, мистрис, - отозвалась Геарта. - Она прислала ее сегодня с наставлением, чтобы вы надели ее вечером. Никогда еще такой не видывала!
      Блейз от души расхохоталась. Это было вполне в духе Блисс - прислать ей столь откровенное одеяние.
      - Да, Геарта, - кивнула она, - и мне не доводилось видеть ничего подобного. Кажется, что-то в этом роде носят французские куртизанки, но это не важно. Если моя сестра считает ее подходящей для меня, тогда кто же я такая? Деревенская мышка для дворцового кота.
      - Как приятно слышать, что вы смеетесь, миледи! - воскликнула Геарта. - Последние недели вам было невесело. - Она взяла щетку и, усадив свою госпожу, принялась расчесывать ей волосы.
      - - Я решила отказаться от борьбы с судьбой, Геарта, что мне еще остается делать? - вздохнула Блейз.
      Геарта расчесывала волосы своей госпожи плавными взмахами, пока они не заблестели в теплом свете свечей.
      Внезапно дверь, скрытая среди панелей стены, отворилась, и в комнату вошел король, одетый в стеганый синий бархатный халат. От неожиданности Геарта выронила щетку, и та глухо стукнулась об пол.
      - Кто это рядом с тобой, дорогая? - с улыбкой спросил король. Сегодня он был невозможно обаятелен.
      Блейз вскочила и опустилась в реверансе.
      - Это Геарта, моя горничная, ваше величество.
      Опомнившись, Геарта низко присела перед Генрихом.
      - И давно ты служишь своей госпоже, Геарта? - спросил король.
      - С тех пор, как она вышла замуж за милорда Эдмунда, сир, - поспешила ответить Геарта. - Я родилась в Риверс-Эдже.
      Король стащил с мизинца узкое золотое колечко и протянул его горничной:
      - Возьми этот маленький знак благодарности за твою верную службу леди Уиндхем, Геарта. Надеюсь, ты и впредь будешь заботиться о ней.
      У Геарты от изумления открылся рот, и, только когда Блейз с силой толкнула ее в бок, горничная низко присела и приняла у короля кольцо.
      - О, благодарю вас, ваша милость! Не сомневайтесь, я буду как следует заботиться о миледи, - пробормотала она, пятясь из комнаты.
      - Она чуть не умерла от испуга, - улыбнулась Блейз. - Вы наградили ее с королевской щедростью, милорд. Она навсегда запомнит это и когда-нибудь будет рассказывать внукам, что удостоилась беседы с самим королем, который подарил ей кольцо.
      - У нее есть дети? - спросил Генрих.
      - Да, несколько, но она вдова. Дети уже выросли и служат Уиндхемам.
      - Дай-ка взглянуть на тебя, - попросил Генрих и поставил Блейз перед собой. Медленно обведя взглядом ее фигуру, он заметил:
      - Этот наряд невыносимо соблазнителен, мадам. Пройдитесь по комнате. Когда Блейз выполнила приказ, король широко заулыбался. - В нем при ходьбе видны твои восхитительные обнаженные ножки.
      - Эта рубашка - подарок моей сестры, - призналась Блейз.
      - Прелестная леди Фицхаг знает, как позолотить розу, - заметил король, - но я вижу, рубашка тебе не нравится.
      - Пожалуй, сир, для меня она слишком откровенна, - тихо подтвердила Блейз. Она уже не боялась стоящего перед ней мужчины. И только чувства, которые он возбуждал в ней, вызывали у Блейз страх.
      Король шагнул ближе и небрежным движением разорвал рубашку, швырнув обе половины в огонь, где они с шипением исчезли во вспышке пламени. Ошеломленная Блейз застыла на месте.
      Долгое время король разглядывал ее, прежде чем: произнести:
      - Как же долго я мечтал увидеть тебя такой, какой сотворил тебя Бог! Ты меня не разочаровала. - Взяв Блейз за руку, он подвел ее к огромному зеркалу. Стоя рядом, Генрих подхватил ладонями ее груди, и тяжесть теплой плоти вызвала у него взрыв желания. - Твои прелести безупречны, Блейз, пробормотал он и, склонившись, запечатлел поцелуй на ее округлом плече. Тем временем его пальцы медленно скользили по соскам.
      Блейз глубоко вздохнула, чувствуя, как ее охватывает знакомая истома. Каким образом ему удается возбудить в ней такие ощущения? Ведь она его не любит! Генрих - ее король. В случае отказа он угрожает благополучию ее ребенка. Он грубо обошелся с ней, и тем не менее его прикосновение рождало внутри Блейз пламя. Неужели так бывает со всеми женщинами? Она прижалась к королю, и ее груди налились от ласки. Сквозь полузакрытые веки Блейз разглядела, что Генрих улыбается.
      - Похоже, дорогая, ты тоже чувствуешь желание, верно? - Его губы принялись исследовать ее стройную шею, задержавшись в месте слияния шеи и плеча. - О моя прелесть, ты заставляешь меня сгорать от страсти! - Он подхватил Блейз на руки, пронес ее через всю спальню и бережно уложил в постель.
      Блейз лежала неподвижно, наблюдая, как король сбрасывает сначала стеганый халат, затем белую шелковую ночную рубашку. При виде его наготы Блейз широко распахнула глаза. Если ее тело казалось Генриху прелестным, то Блейз сочла своего царственного любовника великолепным. Его плечи были широкими и сильными, как и грудь, заросшие густыми красноватыми волосами, тело - стройным, с узкой талией и бедрами, а ноги - длинными и мускулистыми, тоже покрытыми волосками. Низ живота украшал пушистый треугольник пепельных завитков, окружающих мужское достоинство. Увидев орудие, ранее вонзавшееся в ее плоть, Блейз была изумлена его размерами она не могла поверить, что такое громадное копье поместилось в ней.
      Перехватив ее взгляд, Генрих рассмеялся:
      - Да, дорогая, вот этот малыш сегодня днем произвел хаос в твоих сладких ножнах! Взгляни на него и убедись сама - он уже успел отдохнуть и вновь проголодался. Ему не терпится вкусить твоих прелестей. Но сейчас он не станет спешить - в прошлый раз он поторопился лишь благодаря чудовищному аппетиту. - Король бросился на постель и положил Блейз к себе на грудь, так, что чувственные соски ее грудей соприкоснулись с его жесткими волосами. - А теперь поцелуй меня, деревенская простушка, - попросил он. Я жажду коснуться твоих милых губ.
      Она склонилась, и их губы встретились в робком поцелуе. Блейз еще никогда не приходилось оказываться сверху, и ее щеки потеплели при этой возбуждающей мысли. Генрих требовательно поцеловал ее в ответ, прижимая язык к ее губам, дразня их, вызывая у Блейз и вожделение, и угрызения совести. Он понял, как она смущена.
      - Нет, дорогая, - прошептал он ей прямо в губы, - тебе незачем смущаться. Разве ты не знаешь, как я люблю тебя, Блейз? - Он осторожно положил ее на спину и взглянул прямо в глаза. - Твой король любит тебя, моя милая деревенская простушка. Он вручает тебе свое сердце. Неужели ты отвергнешь его? Разве можно быть такой жестокой?
      - Мне жаль вашу бедную жену, сир, - пробормотала Блейз, не осмеливаясь верить только что услышанным словам. Разве можно верить тому, что король или любой другой мужчина скажет, чтобы соблазнить женщину? Как жаль, что ей так недостает опыта!
      - Милая моя Блейз, - ответил король, - у меня нет жены. Священники давно убедили меня, что брак, совершившийся между мной и принцессой Арагонской, является незаконным перед лицом Бога, - ведь она была замужем за моим братом, Артуром. Вот почему Бог и отказывает мне в сыновьях. Мой брак - тяжкий грех, и потому его нельзя считать настоящим. Мои сыновья от Бесси Блаунт и Мэри Болейн - свидетельства Божий, что с законной женой я буду иметь сыновей, которые мне так нужны.
      Ты, моя дорогая, вдова, а я - холостяк, права которого вскоре будут подтверждены папой. Я в этом уверен. Мы можем без опасений любить друг друга, Блейз! Не отвергай меня, любимая, ибо, поступая так, ты разбиваешь мое сердце!
      - О Гэл! - воскликнула Блейз, понимая, что совершает безумный поступок, но не в силах устоять. - Люби меня, мой повелитель!
      Рассудок предостерегал ее: она еще пожалеет о своих словах. В конце концов король предаст ее. Однако после смерти Эдмунда она страдала от тоскливого одиночества, ей недоставало наслаждений, которые испытывают вместе мужчина и женщина. Короля не следовало отвергать, так зачем же медлить, не давая себе насладиться? Хуже, чем сейчас, ее положение уже не станет. В сущности, ее давно уже поздравляют с тем, что ей удалось завоевать благосклонность короля.
      Понимая, что одержал победу, Генрих Тюдор покрыл ее лицо страстными поцелуями, склонился над грудью Блейз и попробовал на вкус сначала один, а затем другой сосок.
      Его зубы осторожно прикусывали нежную плоть, и по всему телу Блейз разбегались волны удовольствия. Он жадно припадал к ее соскам, заставляя ее вздрагивать от блаженства. Он коснулся коленом ее ног, и они послушно раздвинулись. Улегшись между ее ногами, он направил свое громадное орудие точно в цель одним длинным, плавным движением, которое исторгло у Блейз крик наслаждения и боли. Не спеша он отстранился, а затем вновь вернулся на прежнее место, и каждый раз он проникал в нее все глубже.
      Звук, напоминающий плач, слетел с ее уст, и ее ногти впились в сильную и широкую спину короля. Ее бедра неистово задвигались, пока он заполнял ее собой, и, достигнув первой вершины страсти, Блейз закричала, вонзая ногти еще глубже в мускулистое тело.
      - Вот оно что! - довольно пробормотал король ей на ухо. - У моей кошечки острые коготки! Значит, ей нравится моя любовь. Отвечай же, дорогая: она нравится тебе?
      - Да, да! - задыхаясь, простонала Блейз. - О Гэл!
      Не прекращай эти чудесные муки! Не останавливайся, умоляю тебя!
      Чем больше он отдавал ей, тем сильнее разгоралось ее желание. Наконец-то, думал Генрих, он нашел женщину, страстность которой не уступала его собственной! Он не мог поверить, что эта милая простушка, несмотря на свою робость, способна превращаться в разъяренную тигрицу. Он свирепо набрасывался на нее, пока Блейз не изогнулась под ним, и он не излился в ее тайный сад.
      Румянец отхлынул от ее лица, но теперь, пока Генрих отдыхал, ее щеки медленно начинали розоветь. Поднявшись с кровати, король прошел через комнату к столу, где стоял графин с крепким красным вином. Наполнив два кубка, он вернулся в жаркую постель и укрыл одеялом Блейз. Осторожно притянув ее в объятия, он поднес кубок к ее губам.
      Поперхнувшись, Блейз глотнула крепкого вина и обнаружила, что оно великолепно подкрепляет силы. Убедившись, что вино пришлось ей по вкусу, король глотнул из своего кубка.
      - Ты сумела угодить мне; Блейз, - наконец произнес он. - Ты несказанно угодила своему королю.
      - И вы тоже угодили мне, милорд, - отозвалась она.
      Генрих рассмеялся, вспомнив, что прежде не слышал этих слов ни от одной женщины. Он не сомневался, что женщины довольны им, но ни одна открыто не признавалась в этом.
      - Ты - словно струя свежего воздуха в моей жизни, Блейз Уиндхем. Ни когда еще мне не доводилось любить такую женщину, как ты.
      Он снова заговорил о любви. Как просто он обращался с этим словом, но в самом ли деле думал то, о чем говорил?
      Впрочем, какая разница? Пока она - его любовница, и, несмотря на свою деревенскую наивность, Блейз знала, что в конце концов им придется расстаться. Даже если церковь даст разрешение на развод с королевой, Генрих Тюдор не женится на дочери нищего баронета из Херефордщира, какой бы страстной она ни была. Его женой должна стать принцесса.
      Король задремал, положив на плечо Блейз свою львиную голову. Под мужским обличьем таилась душа одинокого мальчика - Блейз видела, каким беспомощным и добрым стало его лицо во сне. Сейчас она испытывала к королю почти материнские чувства и улыбалась самой себе в полумраке комнаты, освещенной отблеском огня из камина. Но в любви он был отнюдь не мальчиком - это Блейз поняла, несмотря на свою неопытность. Долг каждого подданного служить королю, подумала она, и она будет служить ему телом до тех пор, пока это угодно Генриху.
      Он сказал, что любит ее, и Блейз подозревала, что в каком-то смысле он сказал правду. По крайней мере в этот миг он верил своим словам. Генрих Тюдор не был скуп, и Блейз понимала: когда-нибудь, когда придет пора расстаться, он не забудет отблагодарить ее. Вероятно, он выберет для нее мужа, и ей придется послушно выйти замуж, ибо теперь Блейз понимала: женщине нужна мужская защита, чтобы выжить в этом жестоком мире. А пока, в объятиях короля, она была в безопасности и, что еще важнее, могла не тревожиться за судьбу Ниссы. По крайней мере в заботе о дочери она не обманет ожиданий Эдмунда.
      Глава 10
      Началось лето, и двор перебрался из Гринвича в близлежащий Элтем. Так же как и Гринвич, Элтем окружали обширные парки. Здесь король и его свита проводили дни, охотясь с соколами и с собаками, играя в шары на лужайке, стреляя из луков. Король развлекался, обучая Блейз стрелять, и, к его изумлению, она очень быстро стала метким стрелком.
      - Ей-богу, дорогая, мне придется дать тебе офицерский чин, если начнется война, - одобрительно заметил он однажды теплым летним днем.
      Стояла настолько теплая погода, что они зачастую проводили на воздухе целые дни, уходя во дворец лишь с наступлением темноты. Устраивались многочисленные пикники, балы и катание на лодках по озеру в королевском парке. Но король часто покидал общество еще ранним вечером, ибо новая возлюбленная не наскучила ему и он по-прежнему изумлялся силе ее страсти. Однако в поведении Блейз на людях не было ничего вызывающего - "Тихая любовница" - так прозвал Блейз кардинал Уолси, и это прозвище сразу прилипло к ней. В отличие от своих предшественниц, Элизабет Блаунт и Мэри Болейн, Блейз Уиндхем не воспользовалась вниманием короля, чтобы завладеть властью. При дворе находились люди, которые считали, что попросту глупо упускать преимущества, открывающиеся перед нею, как перед фавориткой короля. Они не понимали женщины, которая предпочитала не разрабатывать эту золотую жилу, чтобы помочь родственникам и друзьям, что все считали вполне естественным делом. Лишь немногие, вроде Томаса Мора, догадывались, что прекрасная молодая вдова не стремилась завоевать расположение короля и, хотя служила ему верой и правдой, предпочитала делать это с достоинством и скромностью, какие только возможны для женщины в ее положении. Она не нажила себе врагов, и даже те, кто считал ее глупой из-за явного недостатка тщеславия, вскоре были покорены ее добротой, учтивыми манерами, мягким остроумием и обаянием.
      Двор вновь переехал - на этот раз в Ричмондский дворец в Суррее. Некогда на том месте, где сейчас стоял Ричмондский дворец, располагался Шин-Мэнор. Когда королю было всего семь лет, Шин-Мэнор сгорел на Рождество - как раз в то время, когда в нем разместилось королевское семейство. Через два года король Генрих VII перестроил поместье, назвав его Ричмондом в напоминание о титуле эрла, который он носил до тех пор, пока не завладел короной Англии после Ричарда III.
      Ричмонд представлял собой огромное строение в готическом стиле с мощеным двором. Королевские покои располагались в отдельном крыле, украшенном четырнадцатью башнями и множеством окон. Прибыв в Ричмонд, король обнаружил здесь королеву Екатерину и принцессу Мэри.
      Блейз охватило смущение. Уверения Генриха в том, что его брака более не существует, до сих пор успокаивали ее.
      Король еще не просил королеву о разводе, не успев набраться смелости, и кроме того, он любил свою дочь, которую уже давно не видел. Так что в Ричмонде Блейз были отведены покои на почтительном расстоянии от комнат королевы и короля.
      Екатерине Арагонской уже исполнилось сорок лет. Годы неудачных беременностей и родов жестоко расправились с ее некогда хорошеньким лицом, взиравшим на мир из-под замысловатого и тяжелого головного убора. Хотя королева и одевалась в самые роскошные и изысканные наряды, из-за маленького роста и полноты она выглядела в них нелепо.
      С годами она все больше полнела, а цвет ее лица и в молодости был желтоватым. Блейз заметила, что, сидя бок о бок за столом, король не обмолвился с королевой ни словом.
      Теперь Блейз сидела рядом с сестрой и зятем, и Блисс не упустила случая заявить, как она относится к появлению королевы во дворце.
      - Старая карга! - пробормотала она однажды за ужином. - Вы только посмотрите, как надменно она восседает!
      Ничего, дайте срок, и она вылетит отсюда - подумать только, она делает вид, что будет торчать рядом с Генрихом до конца своих дней!
      - Тише, Блисс, не будь такой жестокой. Королева любит короля, разве ты не понимаешь?
      - И ты тоже его любишь! - прошептала Блисс.
      - Я не вправе любить его, как бы мне этого ни хотелось, - возразила Блейз.
      Любовь... Нет, она не любила Генриха - по крайней мере так, как любила Эдмунда Уиндхема. Ее ласковый и внимательный муж, так нежно любивший ее, был полной противоположностью могущественному монарху, питавшему к Блейз столь дикую и необузданную страсть. Его желание до сих пор ее пугало.
      Но понемногу он начинал ей нравиться. В постели Генрих Тюдор любил поболтать, и вскоре Блейз знала все подробности его детства, когда к нему относились, как ко второму ребенку после всеми обожаемого старшего брата Артура, принца Уэльского. Генрих рассказал Блейз и о том, как женился на принцессе Арагонской, считая, что выполняет предсмертную волю отца. Он поведал, какой тяжкой утратой стала для них с королевой смерть сына, принца Уэльского, которому не исполнилось и шести недель, не говоря уже о последующей череде выкидышей и появлений на свет мертвых младенцев. "Все они были сыновьями", - вздыхал король. Когда епископ показал ему отрывок из Библии, где говорилось, что мужчина, женившийся на вдове брата, становится нечистым, он понял, что Господь недоволен его поступком. Внезапно Генрих уверовал, что его брак никогда не был законным.
      Блейз слушала, как он изливает перед ней душу. В свою очередь, король подробно расспрашивал ее, и она рассказывала о своем счастливом детстве в Эшби, о семье, где было восемь дочерей и три сына, о чудесном замужестве с Эдмундом Уиндхемом, о Ниссе, о потере ребенка сразу же после смерти мужа.
      - Значит, твоя мать родила одиннадцать детей и не потеряла ни одного из них! - восхищенно воскликнул король. - Какие же у тебя чудесные родители, детка! Если бы только я мог взять тебя в жены, у нас был бы полон дом сыновей и дочерей.
      - Ты должен жениться на принцессе, Гэл, - возразила Блейз, желая показать, что знает свое место в жизни короля.
      Вскоре двор перебрался в Хэмптон-Корт. Выстроенный кардиналом Уолси и великолепно отделанный, ныне этот дворец принадлежал королю. Хотя кардинал и пытался помочь королю расторгнуть брак, подобные дела рассматривались в канцелярии папы крайне медленно, и в попытке угодить королю и не попасть под опалу, от которой пострадало немало придворных, кардинал покинул дом месяц назад. Здесь двор пробыл всего неделю, прежде чем переехать в Виндзор.
      Король недолюбливал это место, но Виндзор располагался на пути в Вудсток, где он намеревался поохотиться. В Вудстоке, в обычном деревенском доме, не нашлось бы места для всей свиты, и ей предстояло остаться в Виндзоре.
      Вечером перед отъездом из Виндзора - ибо Блейз предстояло отправиться в Вудсток вместе с королем - она столкнулась в коридоре с его дочерью. Блейз низко присела перед девятилетней принцессой Мэри и отступила в сторону, надеясь, что девочка и ее фрейлины пройдут мимо. У принцессы, как и у ее матери, на желтоватом лице ярко выделялись темные глаза. Блейз решила, что ее пепельные волосы прелестны.
      Принцесса уставилась на Блейз, не скрывая враждебности.
      - Моя гувернантка говорит, что ты дурная женщина, - выпалила девочка. - Ты украла у моей матери любовь моего отца, ты спишь в его постели, а это запрещено Богом! Ты будешь гореть в аду!
      Блейз вздохнула. Ей нечем было оправдаться перед девочкой, которая прошла мимо в сопровождении злорадно ухмыляющихся фрейлин. Но этим же вечером в зале к Блейз подошел паж и доложил, что ее немедленно желает видеть королева. Услышав это, Блейз побледнела, однако ей не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ним туда, где восседала королева в окружении дам. Блейз низко присела и опустила голову, чтобы скрыть зардевшиеся щеки.
      - Можете встать, леди Уиндхем, - разрешила королева, и Блейз осмелилась взглянуть в ее хмурое лицо. Королева слегка улыбнулась. Насколько мне известно, моя дочь, принцесса Мэри, выказала отвратительные манеры и неделикатность по отношению к вам не далее как сегодня днем.
      За это она была наказана. Надеюсь, вы простите ее. Мэри еще так мала. Она обожает отца, но не понимает его.
      - Простите меня, мадам, - пробормотала Блейз. - Мне не хотелось оскорблять вас.
      - Знаю, - кивнула королева. - Вы не такая, как все, леди Уиндхем. В сущности, о вас мне все известно. И я еще не так беспомощна, как считают некоторые. Я знаю своего мужа и то, как он поступает, желая добиться своего. Будьте осторожны. Вы славная женщина, я уверена в этом. Не позволяйте ему причинить вам боль, как он поступал с другими. А теперь можете идти.
      Блейз снова сделала реверанс и отошла туда, где ее поджидала Блисс.
      - Что нужно этой старой карге? - спросила сестра.
      Блейз только покачала головой.
      - Несчастная женщина... - пробормотала она.
      - Что хотела от тебя принцесса Арагонская сегодня вечером? - спросил король позднее.
      - Я скажу, но только не сердитесь, Гэл, - отозвалась Блейз. - Со мной ничего не случилось, мне только стало жаль бедную леди, которая так великодушно обошлась со мной.
      - Я не стану сердиться, - пообещал король, обнимая ее.
      - Ваша дочь назвала меня сегодня днем дурной женщиной. Королева извинилась за нее и сообщила, что за свой проступок принцесса была наказана. В оправдание она объяснила, что Мэри очень любит вас.
      - Девчонка с каждым днем становится все больше похожей на мать. Надо бы уберечь ее от влияния Екатерины и ее священников, пока они не испортили ребенка. Если это еще не произошло. - Он притянул Блейз к себе на колени и поцеловал ее, лаская ладонью грудь. - Не думай о них обеих, Блейз, - велел он. - Я хочу любить тебя. На этот раз я научу тебя новой затее.
      - Какой же милорд? - спросила Блейз.
      - Встань передо мной на колени, дорогая. - И когда Блейз послушалась, он приказал:
      - А теперь возьми моего малыша в рот. Ласкай его так, как я ласкаю твою прекрасную грудь.
      - Гэл, я не смогу! - взмолилась она. - Так нельзя!
      - Выполняй что я приказываю! - повысил он голос. - И немедленно! жестким и властным тоном добавил он, а потом, схватив ее за волосы, другой рукой взялся за свое полувздыбленное достоинство и приставил его к губам Блейз.
      Блейз знала, что должна повиноваться. Зажмурившись, словно не желая видеть своего позора, она взяла в рот его орудие.
      Король застонал, но в этом звуке отчетливо прозвучало наслаждение.
      - Ласкай его, - уже мягче повторил он. - Играй с ним, дразни его языком.., да, вот так!
      Она повиновалась - сначала нехотя, но затем обнаружив, что подобные действия вызывают в ней острое возбуждение. Приказав ей остановиться, король уложил се на постель и отплатил мерой за меру. Блейз поняла, какое наслаждение он только что испытал. Она даже не подозревала, что возможно такое блаженство. Его трепещущий, неутомимый язык взволновал ее сильнее, чем копье. Она едва не лишилась чувств.
      Утром начался дождь и продолжался несколько дней без перерыва. Король досадовал.
      - Вернемся в Гринвич, - наконец решил он. - Вудсток в дождливую погоду невыносим - это всего-навсего охотничий домик. Поохотимся там осенью.
      ***
      Весь двор с удовольствием вернулся в Гринвич, а королева была отослана в Элтем.
      Наступил сентябрь, и ко двору прибыла мистрис Анна Болейн. Ее, сестру Мэри Болейн, год назад за дурное поведение отстранили от двора и отправили домой, в замок Хевер в Кенте Анна Болейн ничем не напоминала старшую сестру, ибо, если Мэри была пухленькой и приземистой, стройная Анна казалась почти худощавой. Мэри обладала светлой кожей, золотисто-карими глазами и каштановыми волосами. У Анны же был желтоватый цвет лица, ее прямые волосы оттенка воронова крыла спускались ниже пояса, глаза напоминали полированный блестящий оникс. Мэри Болейн была хорошенькой, а лицо ее младшей сестры отличалось резкостью черт. Мэри Болейн любили за ее почти детское добродушие, Анну же не любил никто, ибо считали ее заносчивой и раздражительной.
      - Безобразная ворона! Распутница! - заклеймил ее кардинал Уолси, и Анна Болейн немедленно причислила его к своим врагам, которым надеялась когда-нибудь отомстить.
      Герцог Норфолкский присматривался к юной родственнице, размышляя, каким образом использовать ее в своих целях. Наконец он заключил, что будет лучше наблюдать и ждать, прежде чем принять окончательное решение, пока кто-нибудь открыто не объединился с этой хитрой девчонкой.
      К собственному изумлению, Генрих Тюдор заинтересовался мистрис Болейн. Она была некрасива, но остроумна, а он ценил в женщинах живость ума. Король долго размышлял о том, стоит ли вступить в связь с сестрой бывшей любовницы. Что, если и у нее родится сын? Эта мысль забавляла его. Правда, у мистрис Болейн имелся поклонник в лице юного лорда Перси. И церковь пока не приняла решения относительно принцессы Арагонской, а у Генриха была очаровательная любовница, которую он по-прежнему обожал.
      Однако он продолжал исподтишка наблюдать за мистрис Болейн, всегда разодетой по последнему крику моды, окруженной стайкой смешливых юнцов, в которую входили Генри Норрис, Генри Перси и брат Анны, Джордж Болейн.
      Короля влекло к Анне Болейн, в чем он не желал признаваться даже себе, - влекло сильнее, чем к любой другой женщине, и он испытывал угрызения совести, вспоминая Блейз, ибо Генрих Тюдор не терпел подобной раздвоенности. Но сердиться на Блейз он не мог, поскольку его деревенская простушка оказалась не только идеальной любовницей, самой лучшей из всех его возлюбленных, но и верным другом и доверенным лицом. Как он мог отказаться от нее, увлекшись мистрис Анной Болейн? Внезапно короля осенило: надо найти мужа для Блейз, чтобы она не осталась беспомощной и беззащитной перед насмешками всего двора. Решение было принято, оставалось лишь подыскать надежного человека.
      - Что же мне делать, Уилл Саммерс? - спрашивал он шута, который на самом деле был вовсе не глуп и уже давно стал поверенным в личных делах короля.
      - Обуздать свою похоть, Гэл, - отозвался Уилл, - пока она не сожрала тебя живьем. Леди Уиндхем ничем не заслужила твоего гнева, и, жестоко обойдясь с ней, ты только опозоришь себя.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.