Бутоны розы (№1) - Огонь в твоем сердце

— Когда тебе было восемнадцать, — довольно сухо заметила Оливия, — ты была глупа и импульсивна.

— Так же как и ты, — кисло отреагировала Люси, поворачиваясь к своей подруге, морщинки на ее лице все еще хранили надменную элегантность. — Как все мы. А помнишь бал в Лэндздоуне?

Оливия фыркнула, а Инид захихикала. Люси знала, что эти двое никогда не забудут тот романтический, но унизительный вечер.

— Да, мы были тогда такими проказницами, не так ли? — Пухлое лицо Инид озарила довольная улыбка. — И разумеется, мы были самыми прелестными леди на балу.

— Все восхищались нами, — согласилась Люси, наклоняясь, чтобы чокнуться бокалами с остальными, после чего они пригубили шерри.

— Но ведь не поэтому все глазели на нас, — осадила подруг Оливия, — мы сами из себя сделали посмешище. Не понимаю, как только вы сумели втянуть меня в такую пошлую аферу.

— О, не будь такой сварливой, — проговорила Инид, — никто из нас больше и не посмотрит на пудру, это уж точно.

— И уж, конечно, никому из нас не искупить этого позора.

— Леди, давайте не будем ссориться, — предложила Люси, поставив стакан на железный подлокотник кресла. — Как же мы были наивны, что напудрили соски, пытаясь их скрыть под платьем. Но мы же не знали, что в зале будет так жарко и мы все вспотеем.

— Это правда, — вздохнула Оливия, — если бы мы догадались одеть корсеты, то ничего не проявилось бы на белых платьях.

Люси улыбнулась:

— И никто не стал бы называть нас Розочками.

Инид наклонилась к подругам, ее глаза бегали:

— Чарльз первым заметил, помните? И тут же предложил Люси выйти за вето замуж. Преклонив одно колено, перед всем залом.

— Да, — пробормотала Люси. Давно забытые радости и печали всплыли в ее памяти. — В любви нам всем тогда повезло.

Инид глубоко вздохнула.

— Я тогда впервые танцевала с Говардом. Он был такой застенчивый, что ему никогда не хватило бы смелости подойти ко мне, — Инид снова захихикала, — пока он не увидел мои «розочки».

— Едва ли он был слишком робким, — насмешливо заметила Оливия, — наутро ты уже носила его ребенка. — Суровое выражение ее лица сменилось улыбкой. Не насмешкой, а искренней улыбкой былых воспоминаний.

— Ты ведь тоже влюбилась в тот вечер. — Люси погладила руку Оливии, покоящуюся на рукоятке трости. — В блистательного лорда Фейвершема, который клялся, что никогда не женится, потому что ни одна женщина не была достаточно хороша для него.

— У Родерика было нечто большее, чем просто очарование. — Взгляд Оливии устремился в никуда, будто она вернулась в прошлое. Но в этом взгляде угадывалась и печаль, печаль, которая разбила сердце Люси.

С уверенным воодушевлением она подняла бокал и произнесла очередной тост:

— Должна сказать, я вполне удовлетворена тем, как повернулась моя жизнь. Определенно. Если бы тот вечер прошел иначе, я, возможно, вышла бы замуж за кого-нибудь другого и тогда не сидела бы здесь и не смотрела на мою милую правнучку.

Оливия печально улыбнулась:

— Люси, ты всегда умудрялась во всем находить что-нибудь хорошее.

Некоторое время Розочки молчали, попивая вино и наблюдая за маленькой девочкой и юной женщиной, кувыркающимися в траве. На этот раз они кружились в какой-то замысловатой игре и вскоре, смеясь, упали друг на дружку.

Инид повернулась к Люси, и ее лицо приняло серьезное выражение.

— Эми такая прелестная маленькая девочка. Как жаль, что она потеряла мать в таком нежном возрасте.

— Вот и еще одна причина, чтобы Вивьен с Майклом поженились, — продолжила тему Оливия. — Кстати, как продвигается их роман?

— Думаю, неплохо, — сказала Люси. — Каждое утро они ездили на лошадях. А сегодня он послал ей несколько книг.

Не бог весть какой страстный подарок, но она была очарована. Да, и она укусила его, значит, он, должно быть, пытался ее поцеловать.

— А возможно, он пытался добиться кое-чего более неприличного, — горя любопытством предположила Инид. — Вы не думаете, что он уже переспал с ней?

Оливия стукнула тростью о камни:

— Если этот негодник осмелился сделать это, он женится на ней немедленно. Уж я за этим прослежу.

— Мой внук благородный человек, — резко заметила Люси. — И если уж он покусился на ее невинность, он поступит как подобает.

— Кстати, где сегодня наш мальчик? — поинтересовалась Инид.

— Пытается заняться хозяйственными делами, — ответила Люси, — но он оставил вместо себя сторожевого пса. — Она показала рукой со стаканом шерри в сторону мисс Мортимер, которая сидела на скамье в противоположном конце сада и плела кружево. — Мне бы хотелось ненавидеть эту женщину, но она такая… такая милая. И Эми без ума от нее.

Оливия вскинула брови:

— Очень странно, что Стокфорд отказался оттого, чтобы ты присматривала за девочкой, пока она здесь гостит.

— Я всегда думала, это потому, что Эбби-Стокфорд хранит столько печальных для него воспоминаний, — сказала Инид.

— За три года он наверняка успокоился, — как всегда разумно предположила Оливия. — Мы все потеряли мужей и все же собрались с силами и продолжаем жить. Вот что должен делать каждый перед лицом трагедии.

— Я абсолютно с тобой согласна, это ненормально горевать так долго, — медленно произнесла Люси, вспомнив, как быстро Майкл ушел от нее вчера, когда она заговорила о Грейс. — Сначала у меня было странное впечатление от их брака. Как будто он что-то недоговаривает. Что-то очень плохое.

Инид наклонилась вперед, ее карие глаза расширились и заблестели.

— Что же, Люси? Что ты имеешь в виду?

— Ну, вы же знаете, если даже брак начинается, как волшебная сказка, то не всегда имеет счастливое продолжение. — Вся троица одобрительно закивала, соглашаясь. — У Майкла и Грейс были романтические бурные отношения.

— Он увел ее у Брендона, — сказала Оливия, отчетливо проговаривая каждое слово. — Мой внук слишком долго тянул с предложением.

— Майкл безумно любил ее, — сказала Инид. — Когда леди Грейс заходила в комнату, его лицо просто сияло.

Люси закивала, все больше расстраиваясь.

— Тогда почему он все время злится, когда я вспоминаю ее имя? Почему он отворачивается от меня, как будто что-то скрывает?

— Мужчины часто прячут свою боль за злостью, — сказала в ответ Оливия. — Честно говоря, мужчины всегда предпочитают прятать свои чувства.

— Майкл обычно искал у меня поддержки, — Люси все больше нервничала, — но эта трагедия совершенно его изменила. Он отвернулся от всех, кроме Эми.

— Тогда вопрос стоит так, — заключила Оливия, — почему он избегает этих мест, если не из-за горя?

— И почему ограждает от тебя Эми? — негодующе добавила Инид.

Сердце Люси сжалось, она сделала глоток из бокала, вновь обращая свой взгляд к маленькой девочке с копной сияющих медных волос, которая прыгала и резвилась, пока Вивьен пыталась отряхнуть траву со своего белого фартука. Затем обе взялись за руки и побежали к леди. Их лица сияли от счастья.

— Не знаю, — с грустью в голосе произнесла Люси. — Но я хочу во всем разобраться. Пройдет немного времени, и я оставлю Эми здесь со мной.

— Как? — удивилась Оливия. — Стокфорд непреклонен в своем решении держать девочку у себя.

С едва заметной улыбкой на лице Люси сделала знак, чтобы ее подруги наклонились ближе.

— Так вот, дорогие Розочки, слушайте внимательно. У меня есть план.

Глава 12

Пригоршня звездной пыли

Майкл терпеть не мог, когда его дурачили. Ему было ужасно неприятно осознавать тот факт, что он увиливал от своих обязанностей. А больше всего его раздражало то, что он упустил возможность разоблачить цыганку.

Упершись кулаками в бедра, Майкл смотрел, как высокий двухколесный экипаж исчезает в сумрачном свете. В воздухе чувствовалась осенняя прохлада, но Майклу было совсем не до этого. Двое здоровых стражников увозили Тадиуса Тремейна, закованного в железные кандалы, в местную тюрьму, где он будет находиться до судебного разбирательства.

Вивьен действительно ничего не крала, а преступником оказался его собственный управляющий.

Этим утром после того, как Майкл отправил Тремейна уладить небольшие разногласия с соседями по поводу границ, он тщательно просмотрел все бухгалтерские книги. Затем он объехал всех своих наемных рабочих, оценивая и записывая их нужды, беды, разрушения и планируя возмещение убытков и необходимые восстановительные работы.

С течением дня ярость Майкла все возрастала. Херрингтоны были далеко не единственной обманутой семьей. Его рабочих наглым образом обворовали, украв честно заработанные гроши немного здесь, немного там, но вполне достаточно, чтобы, даже не подталкивая к забастовке, довести их до состояния нищеты. Оказывается, Тадиус Тремейн снабжал рабочих плохими инструментами, отказывался ремонтировать их дома, в несколько раз увеличивал ренту и понижал зарплату. К тому же он очень умно управлялся с бухгалтерскими книгами, чтобы скрывать следы своей преступной деятельности.

К тому времени как управляющий вернулся, у Майкла уже было достаточно доказательств, чтобы обвинить его. Тремейн, разумеется, все отрицал, негодующе вертя головой. Но лишь до тех пор, пока Майкл не обнаружил приличную кучу золотых монет, спрятанных под одной из деревянных половиц пола в доме управляющего. Только тогда мошенник с лицом, похожим на мордочку крота, поспешил раскаяться, что-то невнятно бормоча. Моля о милости и прощении, он прикрывался тем, что деньги были крайне нужны для его больной матери в Уэльсе.

Майкл презрительно выслушал эту историю. Были и другие вещи, которые он обнаружил в скромном жилище управляющего — это и серебряные столовые приборы, и икона, и тяжелые золотые подсвечники. Все те вещи, в воровстве которых он обвинял Вивьен.

Там же он нашел золотые карманные часы, огромный чемодан, туго набитый модной одеждой, и потрепанную брошюру о Соединенных Штатах Америки, земле надежд и возможностей.

Но вместо этого Тадиус Тремейн отправится в далекую Австралию.

Позади Майкла послышался шорох. Повернувшись, он обнаружил всех слуг, столпившихся у открытых дверей. Лакеи, служанки, повара, придворные стояли в сумрачном свете факелов с широко открытыми глазами. Некоторые отступили назад, будто хотели спрятаться от глаз Майкла. С низко опущенными головами, бегающими глазами, они что-то невнятно и несмело бормотали.

Майкл нахмурился. Они не должны бояться увольнения.

— Вам не нужно бояться, — произнес он, — виноват только Тремейн.

Миссис Барнсуорт сделала несколько шагов вперед, руки ее были скрещены на пышной груди.

— Мы услышали новости, милорд, — сказала домработница, — и хотели бы сказать… спасибо, что избавили нас от него.

Остальные замахали в воздухе кулаками, одобрительно бормоча и кивая головами.

Майкл подозрительно спросил:

— С кем-нибудь из вас Тремейн обращался плохо?

— Он был очень жадным, милорд. Он правда занижал нашу плату.

Майкл ругнулся себе под нос.

— Вам нужно было сообщить об этом мне.

— Мы думали, вы нам не поверите, милорд, — пропела служанка, ей было не больше двадцати. Заметив на себе всеобщее внимание, она зарделась и замолчала, спрятав лицо в фартук.

Дворецкий посмелее прочистил горло и добавил:

— Дейзи имеет в виду, милорд, что мистер Тремейн говорил, что действует от вашего имени.

Такие новости поразили Майкла, но больше огорчили, нежели разозлили его. Тремейн нагло лгал рабочим, чем напрочь разрушал их доверие к Майклу. Неужели его люди настолько плохо знали Майкла, что могли поверить в его способность так жестоко с ними поступать? — Кажется, Тремейн наговорил много лжи, — сказал Майкл. — Я хочу, чтобы все знали, что ваша первоначальная зарплата будет восстановлена и вы получите все, что у вас украли. Кроме того, вы все получите компенсацию за причиненные вам неудобства.

Воодушевленный ропот пронесся по толпе, послышалось несколько радостных выкриков и робких аплодисментов.

— В таком случае мы вам очень благодарны, — покачивая головой, сказала миссис Барнсуорт, — и хочу еще добавить, мы очень рады, что вы вернулись насовсем.

Насовсем? Это, должно быть, бабушка распространяет слухи о его возвращении навсегда. Потому что она хочет…

Эми. Целый день разбираясь с делами, он практически забыл о своей дочери. Он не может чувствовать себя спокойно, пока не привезет ее туда, где сможет приглядывать за ней.

Как только слуги вернулись к своим обязанностям, Майкл попросил домработницу задержаться и тут же спросил:

— Детская уже готова?

Миссис Барнсуорт уставилась на него в недоумении, схватившись пухлыми пальчиками за фартук:

— А-а… вот так новости. Нельзя еще приводить сюда юную леди.

— Почему же?

— Потому что, когда ее светлость осматривала…

— Моя бабушка приходила сегодня? — довольно резко спросил Майкл.

— Да, когда вы навещали рабочих. Она и еще две леди, ее приятельницы, прошли вверх по лестницам и осмотрели детскую. Затем я услышала крики и вопли, которые разбудили бы и мертвеца. — Миссис Барнсуорт уставилась вверх на Майкла, будто ожидая, что в любой момент он наклонится к ней. — Клянусь, не знаю, как это вышло, милорд, но там везде бегали мыши.

Мыши? Но когда он поднимался наверх с Вивьен, он не увидел и намека на мышей. Что за невезение! Или, возможно, у Майкла закралось подозрение, что удача тут совсем ни при чем.

— Надеюсь, вы приняли меры, чтобы избавиться от грызунов.

— Да, несколько поймали лакеи, а одну крысу я сама отравила. — Плечи ее дергались, когда она с беспокойством теребила фартук. — Но, клянусь могилой моей матери, до сегодняшнего дня никогда наверху не было мышей. Уверяю вас, я держу дом в чистоте.

— Не беспокойтесь об этом, — решительно сказал Майкл, — я лично прослежу, чтобы подобное больше не случилось.

— Мисс Виви! Мисс Виви!

Малышка налетела на Вивьен, как только та открыла дверь спальни. Испугавшись, Вивьен опустилась и невольно обняла Эми, как бы защищая ее. Ее сердечко билось, как у испуганного воробышка.

— Что случилось, дорогая? Что не так?

— Мне приснился страшный сон, — захныкала Эми, карие глаза налились слезами, а нижняя губа подрагивала. Медные кудряшки растрепались, белая кружевная ночная рубашка поднялась до самого подбородка. Эми крепко сжимала сшитую из лоскутков куклу.

Вивьен тоже была готова ко сну. Для нее стало традицией обернуться в шаль поверх ночной рубашки и на некоторое время ускользнуть из дома. Но на этот раз она услышала стук в дверь ее спальни. Она убрала прядь волос с лица Эми.

— Сейчас ты в полной безопасности, моя маленькая голубка. Что тебе снилось?

— Я бежала и бежала и нигде не могла найти папу. И вас тоже не могла найти.

— Сейчас все хорошо. Со мной ты в безопасности. — Заключив ее в объятия, Вивьен глянула вниз в темный коридор. — А где мисс Мортимер?

— Она так громко храпит, — сообщила Эми, — и я пришла к вам, мисс Виви. Можно мне остаться? Пожалуйста!

При виде доверия на этом юном личике сердце Вивьен растаяло. Хотя она все же сомневалась. Ей следовало бы отвести Эми назад в ее комнату. Майкл строго приказал, что только мисс Мортимер может присматривать за его дочерью, и Вивьен не хотела раздражать его. И уж совсем не хотела, чтобы ее отсюда выгнали.

— Твой отец хочет, чтобы ты была со своей горничной.

Эми сильнее сжала руку Вивьен и прижалась своей маленькой щечкой к ее груди.

— Пожалуйста, не отправляйте меня. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста.

Черт бы побрал его дурацкие правила.

— Конечно, я не отправлю тебя. Заходи.

Слезы мгновенно исчезли с лица девочки, и она тут же ворвалась в спальню, тускло освещенную единственной восковой свечкой, стоящей на столике около кровати. В углах комнаты, куда не проникал свет, было темно и мрачно, огонь в камине давно догорел, и лишь последние тлеющие угли темно-красным отблеском напоминали о своем былом великолепии.

— Здесь так страшно, — прошептала Эми, — но не так, как в моей комнате.

— Вот и оставайся, — заверила ее Вивьен, — прыгай в мою кровать. Там так уютно и тепло.

Вивьен откинула белоснежное покрывало, но Эми заартачилась, переводя подозрительный взгляд от взбитых нетронутых подушек на Вивьен.

— Почему вы еще не спали?

— Я немножко постояла на балконе, вот и все.

Было десять часов, и леди Стокфорд уже легла в постель, устав от утомительной ссоры со своим внуком. Ранним вечером Майкл приходил в Дауэр-Хаус и громко препирался с бабушкой. Этот деспот обвинил милую леди в том, что она напустила мышей в детскую. Мышей! Будто она была так же хитра и коварна, как он сам.

— Почему? — спросила Эми.

Вивьен вновь обратила внимание на девочку:

— Что — почему?

— Почему вы стояли на балконе? — Эми погрозила пальчиком, передразнивая строгую гувернантку.

Это было так забавно, что Вивьен засмеялась:

— Мне нравится быть на улице. А какие прекрасные сегодня звезды.

— О-о-о! Я тоже хочу посмотреть. — Не дожидаясь разрешения, Эми схватила Вивьен за руку и потащила ее в сторону приоткрытой балконной двери.

— Подожди, — снова засмеявшись, остановила ее Вивьен, — воздух довольно холодный. Я возьму одеяло.

Эми с нетерпением вертелась у балконной двери, пока Вивьен стянула пуховое стеганое одеяло с кровати. Балкон представлял собой каменный пол с низкими перилами; ни стульев, ни скамьи там не было, так что Вивьен взяла с собой соломенный тюфяк, обернутый несколькими одеялами, и укутала Эми и себя в стеганое одеяло. Уютно устроившись на тюфяке, они прислонились к каменной стене балкона и уставились прямо в небо. Звезды, подобно бриллиантам, сверкали на темно-лиловом небе. Вивьен крепче прижала к себе девочку. О, как же приятно обнимать ребенка, подумала она. Особенно такого милого и прелестного, как Эми.

— Мисс Виви?

— Да?

— А почему там звезды?

Вивьен улыбнулась, вспоминая, как на подобные вопросы отвечал ее отец.

— Каждая звезда — это чья-то душа, которая светит нам с небес.

— А что такое душа?

— Это частичка тебя, которая может чувствовать и думать.

Та частичка, что никогда не умирает.

Задумавшись, Эми замолчала на несколько долгих минут, затем произнесла:

— Значит, моя мама тоже одна из этих звезд. Потому что она ангел на небесах. Так папа сказал.

Сердце Вивьен сжалось. По словам леди Стокфорд, Эми не было и года, когда ее мать попала в ту ужасную катастрофу. Любимая благородная жена Майкла. Неужели эта потеря вызвала ту агрессию и злобу, которую Вивьен ощущала в Майкле? Охваченная чувством жалости и любопытства, Вивьен сказала:

— Уверена, твоя мама одна из самых красивых звездочек на небе.

— Правда? — Голос Эми прозвучал немного хрипло, но в нем явно улавливались надежда и любовь. — Как вы думаете, какая из них мама?

— Думаю, тебе найти ее проще, чем мне. Посмотри вон на ту, что подмигивает прямо тебе.

С видом глубокой заинтересованности Эми пристально посмотрела на небо. Недалеко на дереве полусонная пташка прощебетала что-то на прощание, и все погрузилось в полную тишину.

— Вон та, — уверенно сказала Эми, с детской непосредственностью тыча пальчиком вверх, — та, большая, прямо над папиным домом.

— Наверное, ты права. — Вивьен посмотрела на ярко сияющую звезду. — Так что видишь, моя голубка, ты не одна. И если ты когда-нибудь соскучишься по своей маме, посмотри в вечернее небо, и она тоже будет смотреть на тебя.

Придвинувшись ближе к Вивьен, Эми умиротворенно и радостно вздохнула. Глаза ее медленно начали смыкаться.

— Расскажите мне сказку, мисс Виви, — попросила она, прижимаясь к Вивьен, — пожалуйста.

— Тогда сиди смирно, — ответила Вивьен, — и я расскажу тебе историю про мальчика, который думал, что сможет достать с неба звезду.

Понизив голос до напевного шепота, Вивьен начала старую цыганскую сказку о том, как мальчик хотел подарить своей овдовевшей матери звезду, чтобы она исполняла каждое ее желание. Он построил длинную-предлинную лестницу и поставил ее на вершину самого высокого в мире дерева. Очень долго взбирался он по лестнице, но единственное, что мог достать, — это пригоршню звездной пыли.

Удрученный и истощенный, вернулся он домой. Любящая мать обняла и поцеловала его, сказав, что самый лучший для нее подарок — это он сам, живой и невредимый. Слезы радости, хлынувшие из ее глаз, превратили каждую звездную пылинку в бриллиант, и с тех пор зажили они богато и счастливо.

Вивьен взглянула на Эми. Засунув большой палец в рот и прижимая к себе тряпичную куклу, Эми мирно спала. Дыхание ее было ровным и тихим, а в белой ночной рубашке она походила на ангела, спустившегося с небес.

Прислушиваясь к дыханию Эми, Вивьен почувствовала сильнейший прилив нежности. Но как она могла полюбить ребенка наглого английского лорда? Как вообще она могла чувствовать умиротворение здесь, среди аристократов?

Всю свою жизнь Вивьен питала лишь недоверие к ним. Она видела матерей, уводящих подальше своих детишек, когда приближался их табор. Леди на улицах избегали ее, а владельцы магазинов бранили и отгоняли подальше. Ужаснее всего был тот день, когда ее отец попал в ловушку в поместье герцога Ковингтона. Вивьен сама нашла отца, стонущего от адской боли. Зубцы ловушки намертво защелкнулись на его ноге…

Дрожа всем телом от нахлынувших воспоминаний, Вивьен крепче прижала к себе Эми, вдыхая ее нежный аромат и желая побыстрее избавиться от неприятных мыслей. То ужасное событие, разумеется, не имело никакого отношения к этой милой маленькой девочке, мирно спящей на руках Вивьен. Ни К леди Стокфорд, ни к слугам и наемным рабочим, которых Вивьен здесь встретила. Внезапно Вивьен осознала, что былая ненависть к аристократам чуть сгладилась и угасла. Она обнаружила много вещей, которые ей были здесь по душе: книги и образование, компания Розочек, наслаждение от горячих ванн и изысканная еда.

К своему стыду, ей даже нравились распри с Майклом.

Именно благодаря ему Вивьен жила и чувствовала себя так, как никогда раньше.

«Когда в твоем сердце горит огонь».

Нет, она уверенно отгородила себя от подобных мыслей.

Майкл был первым мужчиной, пробудившим в ней женственное начало, вот и все. Хотя в ее жилах текла аристократическая кровь, в душе она чувствовала себя цыганкой. Пройдет немногим более месяца, и Вивьен навсегда покинет эти места. Она возьмет свои две сотни гиней и вернется к знакомой с детства кочевой жизни. Жизни, которую она так любила.

Закрывая глаза, Вивьен будто наяву видела сияние костров, дым и гарь, разносимую ветром, слышала доносившееся из темноты уханье совы. Разговаривая, она ела со своими родителями простую еду, затем, под звездным шатром, она устраивала себе постель на ночь. Доносился шепот родителей, которые тоже устраивались на ночь. И она знала наверняка, что сделала для них все, что было в ее силах.

Приятное чувство усталости окутало Вивьен. Хотя ночь была достаточно холодной, под стеганым одеялом ей было тепло и уютно, как в гнездышке. Она знала, что нужно отнести Эми назад в спальню. Но не сейчас. Майкл придет в ярость, если узнает, что его дочь была здесь. Вивьен не могла понять его строгость, но прекрасно видела его преданность дочери, его любовь к ней.

Почему же он так ревностно оберегал Эми? Вивьен никак не могла найти разумный ответ на этот вопрос.

Она могла лишь завидовать, что он обладает таким чудесным даром, как эта милая девочка, и потворствовать своему собственному ревностному желанию заботиться об Эми. Хотя бы несколько мгновений.

Лишь несколько мгновений…

Глава 13

Нелегкое перемирие

Майкл знал, что это сумасшествие. Он просто идиот. Подобно Ромео он взбирался на балкон по стене в комнату Вивьен. Он не ползал по стенам с тех пор, как ему было десять, а уж из-за женщины вообще никогда.

Еще несколько минут назад он пил портвейн, вышагивая по библиотеке Эбби, и никак не мог избавиться от чувства взволнованности и беспокойства. Наемные рабочие, бабушка, дочь… все сразу навалилось на него. Кроме того, он знал, что был не прав по отношению к Вивьен. Он обвинил цыганку в краже, которую на самом деле совершил Тадиус Тремейн.

Все эти мысли крутились в голове Майкла, пока наконец в надежде освежить голову он не вышел прогуляться и подышать ночным воздухом. Ноги сами несли его через мост к Дауэр-Хаус, где он увидел приглушенный свет на балконе Вивьен.

Несколько мгновений он в недоумении вглядывался в фигуру на балконе, укутанную в одеяло. Несомненно, это была она. Преодолев уже половину пути, он проклинал себя за этот необдуманный импульсивный поступок, из-за которого он очутился в подобном положении. Его ноги искали хоть маленький уступ в стене из грубого камня, пальцами он с трудом цеплялся за стебли плюща, что рос здесь с незапамятных времен. В зубах он держал стебель сорванной в спешке розы.

Со стороны Майкл, с перекошенным лицом ползущий по стене, выглядел крайне нелепо. Очень редко в романтических историях упоминалось, что у роз были шипы, что стебли имели отвратительный вкус или что пыльца может так щекотать нос.

Но раз уж Вивьен хочет, чтобы за ней ухаживали по-настоящему, то он с Божьей помощью доставит ей это удовольствие. По крайней мере он постарается добиться своей цели, соблазнит цыганку и наконец избавится от нее раз и навсегда.

Охваченный похотливыми мыслями, Майкл и не заметил, как добрался почти до самого верха. Интересно, на ней есть что-нибудь под одеялом? Во сне она, должно быть, теплая и мягкая, никакой дерзости и сопротивления. Полная страсти, она будет жаждать его прикосновений, как кошка жаждет ласки. Он будет трогать ее… всю ее… и на этот раз она обхватит ногами его упругое тело, пока он будет целовать и ласкать ее…

Нога скользнула по стене, и Майкл выругался, крепче ухватившись за стебель плюща. Краешком глаза Майкл видел землю где-то далеко внизу. Крепче впившись зубами в стебель розы, он вновь посмотрел наверх. К счастью, он почти задевал балкон головой. Он протянул руку и ухватился за каменный выступ балкона, затем второй рукой проделал то же самое. Собрав все свои силы, Майкл перекинулся через перила и с грохотом опустился на пол балкона.

Вивьен резко вскинула голову и открыла глаза. Удивление застыло на ее лице.

Майкл начал было что-то говорить, но, вспомнив про розу, вытащил ее изо рта. Повернув голову и выплюнув застрявший лист розы, проговорил:

— Не бойся, это я, Майкл.

— Я вижу, — с негодованием в голосе ответила Вивьен, слегка отклоняясь назад в тень, — но я не приглашала тебя в свою спальню.

— Я там и не был. Я залез по стене.

— По стене?

— Да. И проделал такой длинный путь лишь для того, чтобы вновь увидеть твою умопомрачительную красоту. — Он остановился и, не услышав ни слова в ответ, добавил:

— Здесь предполагается, что ты скажешь комплимент в мой адрес о моей храбрости и силе.

— С какой стати? — язвительно отреагировала Вивьен. — Ты забрался сюда с таким важным видом по своему собственному желанию.

Майкл так и не разглядел, была Вивьен одета в ночную рубашку, или ее укрывало лишь одеяло. Он решил подойти поближе.

— Но я совсем не хочу оставаться в одиночестве. Поэтому я здесь.

Вивьен уютнее завернулась в Одеяло.

— Уходите.

Нелегко дались ей эти слова, но разве могла она вести себя, как все остальные женщины Майкла?

— Ты не можешь так поступить, — пропел Майкл самым милым и ласковым голосом. — Лучше посмотри, что я принес. — Упав перед Вивьен на колено, он протянул розу. — Совершенство для совершенной женщины.

Вивьен пристально посмотрела на подарок, и Майкл было подумал, что ее взгляд стал немного добрее, хотя она сидела слишком далеко от него, чтобы сказать наверняка. Вивьен тряхнула головой, ее распущенные черные волосы рассыпались по плечам.

— У нас в таборе считается, что в сорванных цветах жизни не больше, чем в камне, — прошептала она в ответ, будто боялась, что ее слова кто-нибудь услышит. — Их создает природа, и мы не вправе убивать эту красоту.

— Тогда сама природа должна склониться перед такой богиней, как ты.

Майкл с осторожностью наклонился и нежно провел лепестками розы по щеке Вивьен. Она вздрогнула и прикрыла веки в чувственном наслаждении. С ее губ слетел едва уловимый вздох. Довольный собой, Майкл знал, что застал ее в тот момент, когда она была вполне готова к его прикосновениям.

Прежде чем Вивьен смогла что-нибудь понять, Майкл наклонился к ее лицу, целуя виски, щеки. Возбужденный полусонным ароматом ее тела, он начал ласкать языком мочку уха.

Вивьен вновь вздрогнула, слабо пытаясь отвернуться.

— Майкл, не надо…

— Я хочу тебя, Вивьен. Ты мне так нужна. — Майкл в страстном желании всем телом ощутил ее кожу, продолжая соблазнять и придвигаясь все ближе и ближе. Он раскрыл одеяло в надежде ощутить ладонями ее полную грудь.

Сквозь темноту он все же разглядел маленькое существо, прижавшееся к Вивьен.

Майкл похолодел. Отдернув руку, он с любопытством и недоумением посмотрел на Вивьен. Потом он сильнее сдернул одеяло и увидел маленькую хрупкую фигурку ребенка, уютно устроившуюся на руке Вивьен.

— Эми?

— Тес, — прошептала Вивьен, снова закрыв девочку одеялом, — ты ее разбудишь.

Майкл недовольно отклонился назад. — и начал отрывать один за другим лепестки розы.

— Черт возьми, — низким голосом выругался Майкл, — ты должна была сказать, что Эми с тобой.

— Ты не дал мне даже слова вымолвить.

— Все же ты в любой момент могла сказать.

— Ты совсем свел меня с ума своим поступком.

Играя лепестком, Майкл произнес сладким голосом:

— Так я все-таки свел тебя с ума? Значит, тебе понравились мои прикосновения?

Вивьен шумно выдохнула.

— Вы умеете обращаться с женщинами, милорд. А я — женщина.

— Да, я уже заметил, — иронично отреагировал Майкл.

Он пристально вгляделся в темноту, но смог разглядеть лишь бледный овал лица Вивьен. — Но какого дьявола ты делаешь на балконе? Более того, почему моя дочь не в своей постели?