Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Лесной прадедушка (рассказы)

ModernLib.Net / Скребицкий Георгий / Лесной прадедушка (рассказы) - Чтение (стр. 5)
Автор: Скребицкий Георгий
Жанр:

 

 


      - Ой, как здорово! - даже захлопала в ладоши Таня. - И пригласим на ёлку ребят из школы. А может, и Дмитрий Петрович придёт. Ведь он всё время спрашивает, как здоровье белочки, даже орехов ей из города привёз.
      Так всё и порешили устроить и в тот же день рассказали об этом в школе.
      Конечно, украшать такую необычную ёлку под Новый год пришло очень много ребят. Кто принёс с собой сушёных ягод, кто грибов, кто орехов. Увешали всё дерево. А Витя забрался повыше и привязал к стволу новый скворечник. Внутри его настелили ваты, моху, чтобы белка могла там устроить своё гнездо.
      Дети кончили хлопотать только вечером, когда уже совсем стемнело, и разошлись по домам.
      Но, едва только настало утро, ребятишки были опять возле ёлки и с удовольствием смотрели на свою вчерашнюю работу.
      Действительно, зелёная ёлка, убранная ярко-красными ягодами рябины, казалась очень красивой.
      Всё уже было давно готово, и дети только ждали прихода Дмитрия Петровича.
      - Идёт, идёт! - радостно закричал кто-то из ребят, ещё издали заметив на дороге знакомую фигуру учителя.
      Дмитрий Петрович весело поздоровался со всеми и с любопытством оглядел украшенное дерево.
      - Ишь что придумали! Ну и молодцы! - улыбнулся он.
      В это время Витя вынес из дома клетку с белкой, поставил её под ёлку и открыл дверцу.
      Белка сразу же выскочила из клетки, осмотрелась по сторонам и в два прыжка очутилась на дереве.
      Ребята нарочно накануне не дали ей еды. Зверёк за ночь проголодался и теперь сразу же с аппетитом принялся за угощение. Белка перескакивала с ветки на ветку и пробовала то орехи, то ягоды, то грибы.
      Потом, наевшись, она подбежала к скворечнику, оглядела его и быстро юркнула в свою новую квартиру.
      Но ёлка не осталась пустой. Не прошло и минуты, как целая стайка хохлатых свиристелей с весёлыми криками уселась на ветках и начала обрывать с них вкусные ягоды рябины.
      А из скворечника, точно из сказочного терем-теремка, выглядывала черноглазая усатая мордочка.
      Выглядывала и будто улыбалась, слушая весёлую болтовню пирующих птиц.
      И вот тут-то, словно выждав удобный момент, из-за туч показалось солнце. И вся ёлка, покрытая инеем, так и вспыхнула яркими звёздочками разноцветных морозных огней.
      - Это уж настоящий праздник - зимняя пирушка в лесу, - весело сказал Дмитрий Петрович и, обернувшись к ребятам, добавил: - Я думаю, все согласятся, что в нашем конкурсе юных натуралистов первое место надо отдать Тане и Вите.
      - Верно! Верно! - в один голос подтвердили ребята.
      ЛЕСНОЙ ПРАДЕДУШКА
      Охота не удалась. Снег от мороза сильно хрустел, и зайцы вскакивали с лёжки, не подпуская на выстрел.
      Я решил вернуться обратно в город, выбрался на лесную дорогу и зашагал к станции.
      Неожиданно из-за поворота навстречу показался какой-то человек. Он был одет по-охотничьему, в короткую меховую куртку и валенки, к поясу привязаны лыжи, но ружья у него не было.
      Поравнявшись со мною, прохожий приподнял шапку, поздоровался.
      - Ну, как охота? - спросил он.
      - Плохо, хочу домой ехать, - отвечал я. - А вы что-то тоже в охотничьем костюме, а без ружья?
      - Для моей охоты ружья не требуется, - улыбнулся он.
      - Вот как! Какая же это охота?
      - Самая безвредная для дичи, - ответил, всё так же улыбаясь, незнакомец, - и самая, доложу вам, интересная. Я ботаник, - пояснил он, сотрудник краеведческого музея. Летом охочусь за разными травками, корешками, цветочками, а вот сейчас хочу проведать нашего лесного прадедушку.
      - Это кто же такой? - спросил я.
      - Хотите, я вас с ним познакомлю? - предложил мой собеседник. - Всё равно охота у вас не вышла, а в город ещё успеете, лучше денёк в лесу провести.
      Я согласился и пошёл обратно в лес вместе со своим новым знакомым.
      - Меня зовут Михаил Петрович, - сказал он дорогой. - Я уже двадцать шесть лет в здешнем городке в музее работаю. Хорошая работа. - Он даже потёр руки от удовольствия. - Весь этот край, как свой дом, изучил, каждый уголок знаю.
      Мы свернули с дороги и направились по лесной тропе среди укрытых снегом кустов и деревьев. Солнце сюда не проникало, и мы шли будто по голубому хрустальному коридору.
      Подул ветерок, вершины высоких сосен слегка зашумели.
      - Люблю, когда лес шумит, - сказал, обернувшись ко мне, Михаил Петрович, - особенно летом. Иду и слушаю, о чём деревья переговариваются. Ведь это целый лесной разговор. Его понимать надо. Иной раз деревья тихонько шумят, будто шепчутся между собою. Это значит - погожий день устоялся. Иди смело куда задумал. А то в другой раз как загудят, заволнуются - ну, жди ненастья, грозы. Им-то сверху видней, что на небе делается, ещё издали тучку увидят и начнут друг другу весть подавать. А самые старые заохают да застонут, будто страшно им, что не выдержат, сломает их ветер. Зато как пройдёт гроза, выглянет солнышко, тут уж такой по лесу радостный разговор пойдёт, прямо заслушаешься... Ну, вот и пришли, - неожиданно добавил Михаил Петрович.
      Мы выбрались на небольшую полянку и сразу из голубого сумрака попали на яркий свет. Всё кругом - и земля, и кусты, и деревья, укрытые снегом, всё сверкало в морозном блеске зимнего солнца.
      Посреди поляны стоял огромный, раскидистый дуб, на целую голову выше других деревьев.
      - Познакомьтесь, это и есть наш лесной прадедушка, - указал на него мой спутник.
      Мы подошли поближе к лесному гиганту. Сучья его были так велики, что сами походили на толстые стволы деревьев.
      - Сколько же ему может быть лет? - спросил я.
      - Да полтысячи будет, а то и побольше, - ответил Михаил Петрович. Это знаменитое дерево, - с гордостью пояснил он, - о нём даже написано в летописи местного края. В тысяча восемьсот двенадцатом году наши партизаны-разведчики следили с него за французами. Так и написано: "...с дуба на Лысой горке..." Вот она, Лысая горка, и есть. А спустя ровно сто тридцать лет этот дедушка опять службу нам сослужил: наши советские партизаны с него за фашистами наблюдали.
      Мы обошли вокруг дуба, оглядели его со всех сторон.
      Вдруг мне показалось, что ствол дерева будто скован железом. Я подошёл поближе - так и есть. На ствол был надет огромный железный обруч.
      - А это что же такое? - спросил я у Михаила Петровича.
      - Тоже следы войны, - ответил он. - Дедушка ведь тоже ранен был: фашистским снарядом в него угодило. Только крепок старик, устоял, не поддался. Треснул немного, а устоял. Так пять лет и прожил с этой раной. А в сорок седьмом году сильная буря у нас была: много деревьев с корнем повырвало, поломало. Ну, на другой день пошли наши пионеры в лес, поглядеть, что там буря наделала. Только, гляжу, бегут обратно, прямо ко мне в музей: "Михаил Петрович, беда! У старого дуба трещина совсем разошлась". Я с ними - в лес. Гляжу, верно: ещё немного - и погибнет наш дедушка. Что делать? Мы - в лесничество. Рассказал я там обо всём. Говорю - спасать надо. А они и внимания не обращают. "Спилим, говорят, на дрова, вот и всё". Да разве можно такое дерево на дрова пилить?! Вышли мы из лесничества. Кто-то из ребят и предложил: "Возьмём-ка шефство над нашим лесным прадедушкой. Ведь это дерево историческое, во что бы то ни стало сохраним его!" Пошли мы в Дом пионеров к заведующему. Он тоже одобрил. А оттуда - в исполком, прямо к самому председателю. Тот всё выслушал. "Молодцы! - говорит. - Исторические памятники обязательно охранять надо". И тут же дал предписание, чтобы в мастерской обруч сделали и ствол дерева им оковали. Вот уж оно с тех пор четвёртый год стоит; ещё полтысячи лет проживёт. А это его правнуки здесь растут, - добавил Михаил Петрович, указывая на землю.
      И тут только я заметил, что по всей поляне из-под снега торчат, как сухие травинки, совсем молоденькие дубки.
      - Всё друзья мои, пионеры, посадку делали, - с невольной гордостью объяснил Михаил Петрович. - В тот же год жёлуди с этого дуба собрали и рассадили по всей поляне. Вот теперь, значит, внучата возле дедушки и растут. А он их от ветра, от холода прикрывает.
      Михаил Петрович помолчал немного и снова заговорил:
      - Придёт весна, оденется этот дуб листвою, стоит такой огромный, тенистый, а они возле него на полянке - как ребятишки около дедушки. Я часто сюда под вечер захожу. Сяду в сторонке, а сам смотрю на них да слушаю. Внизу под деревьями тихо, трава стоит - не колышется, только поверху ветерок вечерний гуляет, трогает листья дуба. Шумят они, а мне кажется, будто это старик своим внучатам про всю свою жизнь рассказывает.
      Михаил Петрович взглянул на меня и, улыбнувшись, добавил:
      - Хорошо весною под вечер его беседу послушать! А вот о чём она, словами и не расскажешь.
      ТЕТЕРЮК
      Накануне была сильная оттепель, а в ночь ударил мороз. Талый снег сразу, как говорят, "схватило", и образовалась крепкая ледяная корка наст.
      В такую пору охота плохая: зверь ходит по замёрзшему снегу, не проваливаясь и не оставляя заметных следов.
      Охотнику-следопыту в лесу в это время делать нечего, надо ждать, пока подсыплет свежего снежку.
      Но завзятому охотнику Николаю Ивановичу не сиделось дома. День был воскресный, выходной. А главное - уж очень ярко светило солнце, так и манило в лес. Николай Иванович оделся, захватил ружьё, лыжи и отправился немного побродить. Идти на лыжах по насту было легко. Лыжи словно сами катились, слегка шурша и разминая твёрдые, прозрачные, как жемчуг, крупинки льда.
      Кругом был лес, весь усыпанный голубыми морозными иглами. Тонкие веточки берёзок, совсем обледенели, и, когда по лесу пробегал ветерок, они качались и звенели мелодичным хрустальным звоном.
      Николай Иванович шёл всё дальше и дальше по берёзовому мелколесью, слушая эту музыку зимнего леса и поглядывая по сторонам - не выскочит ли откуда-нибудь белый пушистый заяц.
      Впереди - небольшая поляна. Едва Николай Иванович выбрался туда, как вдруг прямо перед ним белым фонтаном взметнулся снег и из-под него с шумом вырвалась большая чёрная птица - одна, другая, третья... Тетерева!
      От неожиданности Николай Иванович даже не успел выстрелить в стремительно поднявшихся птиц. Он шагнул вперёд и в ту же секунду почувствовал, что кто-то с силой колотит снизу в его лыжу, очевидно стараясь выбраться наружу. Не раздумывая, охотник мигом высвободил ногу из лямки, присел на лыжу и засунул под неё руки. В снегу под лыжей трепыхалось что-то тёплое, покрытое перьями - какая-то птица. Охотник вытащил её из-под лыжи.
      Вот так добыча - тетерев-косач! И совсем здоровый, не раненый. Как же он попался?
      Запрятав косача в заплечный мешок и покрепче завязав его, Николай Иванович внимательно осмотрел снег, где сидела птица, и сразу всё понял: тетерева, покормившись на деревьях берёзовыми почками, ещё с вечера забрались в снег, выкопав в нём глубокие норки. А за ночь снег сверху замёрз. Пробить его тетереву очень трудно, а на входное отверстие Николай Иванович наехал лыжей. Вот зазевавшийся петушок и попался в ловушку.
      Довольный такой редкой охотой, Николай Иванович повернул обратно и поспешил домой.
      Вернувшись в деревню, охотник подарил пойманного тетерева школьникам. Ребята очень обрадовались такому подарку. Вместе со своей учительницей Анной Михайловной они устроили для пойманного тетерева настоящий лесной уголок. Они отвели ему помещение в светлой пустой кладовке, которая находилась у самого леса, на полянке за школой.
      Ребята натаскали туда мху, специально выкопав его из-под снега, потом врыли в земляной пол несколько кустиков и ёлочек, которые тоже принесли из лесу. Кормили ребята тетерева берёзовыми почками, зерном и мочёной клюквой.
      Вначале пойманная птица ничего не хотела есть и всё билась в кладовке, пытаясь выбраться из неё. Но мало-помалу тетерев становился спокойнее и постепенно начал клевать принесённую ему еду. К людям он тоже понемногу привык, уже не метался по кладовке, когда Анна Михайловна и дети приносили ему корм и питьё, и даже начал брать ягоды прямо из рук. Прожил он а школьном живом уголке всю зиму. Дети прозвали его Тетерюк.
      Наконец наступила весна. С юга потянул тёплый ветер, нагоняя тяжёлые сизые тучи, и, когда они укрыли всё небо, пошёл первый весенний дождь. Он шёл весь вечер и всю ночь. А наутро разъяснело, выглянуло солнце, и повсюду по овражкам и ложбинкам зажурчали ручьи. Весна пришла спорая, дружная. Снег быстро таял, и, почуя тепло, на лесных полянах, на опушках по зорям затоковали тетерева.
      Тетерюк тоже почуял весну. Он как-то весь приободрился, стал совсем иной: над глазами, как два красных гребня, надулись огромные брови, а хвост завился в две тугие косицы. Тетерюк сделался очень драчлив. Утром, как только ребята входили в кладовку, он принимал боевой вид, оттопыривал вниз крылья, распускал хвост и наскакивал на детей, издавая задорный боевой клич: "Чу-фшшшш, чу-фшшшш..." А потом он отбегал в сторону, припадал к земле и, вытянув шею, начинал бормотать: "Уруруруруру, уруруруруру..." Это Тетерюк тоже по-своему встречал весну с её теплом и токовал в своей кладовке.
      Но вот один раз утром, ещё на заре, Анна Михайловна проснулась от какого-то странного шума, хлопанья крыльев и шипения под окнами школы. Она выглянула в окно и увидела замечательную сцену.
      На полянке перед кладовкой токовало несколько тетеревов. Они бегали по школьному участку и наскакивали друг на друга. А один из лесных петухов, весь распушившись, так и налетал на дверь кладовки, из-за которой ему отвечал таким же задорным боевым криком запертый Тетерюк.
      С тех пор каждое утро, как только занималась заря, из кладовки раздавались призывные крики: "Чу-фшшшш, чу-фшшшш..." И в ответ на этот призыв откуда-то из лесу на поляну за школой слетались чёрные краснобровые петухи, чтобы начать там свой весенний турнир.
      Много раз на ранней заре Анна Михайловна, ребята и Николай Иванович наблюдали это зрелище из окон школы.
      Лишь запертый Тетерюк не мог принять участие в общем веселье и токовал один в кладовке.
      - А давайте-ка выпустим его на волю, - предложил кто-то из ребят. Зачем зря взаперти держать!
      Все согласились.
      - Только знаете как выпустим, - сказала Анна Михайловна, - сперва завяжем белую тряпочку на лапке, чтобы заметить его, и выпустим рано утром, когда тетерева к нам слетятся. Привяжем верёвочку к двери кладовки и откроем во время тока.
      Так и сделали.
      На другое утро в самый разгар тока дверь кладовки тихо приотворилась, и Тетерюк, весь распушившись, с белой перевязью на лапке, выскочил на поляну. В своём боевом задоре он, верно, даже и не понял, что произошло. Он захлопал крыльями, подскочил и затоковал среди тетеревов. И токовал всё утро. А когда пригрело солнышко, вместе с остальными улетел в лес.
      Ребята были озабочены, прилетят ли тетерева на следующее утро токовать на их поляну.
      Ещё задолго до рассвета дети собрались в школе и, столпившись у окна, ждали, когда забрезжит заря. "Прилетит или нет?" - этот вопрос занимал и Анну Михайловну, и Николая Ивановича, и, уж конечно, в первую очередь всех ребят.
      Но вот слегка посветлело. На прозрачном зеленоватом небе стали вырисовываться вершины леса. Часы в школьном коридоре пробили три. И, словно отвечая на их утренний звон, откуда-то из темноты раздался знакомый призывный клич: "Чу-фшшшш, чу-фшшшш!.." В лесу ему отозвался другой, третий... Послышалось хлопанье крыльев - тетерева слетались на полюбившееся им местечко.
      Всю весну проТоковали они на школьной поляне. И среди этих нарядных лесных петухов, кажется, больше всех суетился, скакал и приплясывал один с белой перевязью на лапке, будто дирижёр и распорядитель танцев на весёлом лесном балу.
      СМЫШЛЁНЫЕ ПТИЦЫ
      Я поехал в деревню к приятелю Ивану Антоновичу, чтобы договориться насчёт охоты.
      Войдя в знакомый домик, я совсем неожиданно оказался свидетелем маленькой семейной сцены. Мой приятель сидел на стуле, сконфуженно опустив голову и пощипывая себя за бороду. А перед ним, вызывающе подбоченясь, стояла его седая, почтенная супруга Анна Саввишна и насмешливо говорила:
      - Ну какой ты охотник, если даже ворону и ту подстрелить не можешь! Индюк ты, а не охотник! Индюк, индюк...
      - Ну, матушка, при чём же тут индюк? - развёл руками Иван Антонович.
      - А при том, что он тоже вроде тебя: пыжится, тужится, а никакого толку и нет. Одна болтовня: блум-блум-блум. Раскрылетится на весь двор...
      Анна Саввишна уже хотела продемонстрировать, как именно раскрылетившись ходит индюк, растопырила руки, повернулась к двери и тут только увидела меня.
      - Батюшки, к нам гость пожаловал! - весело воскликнула она. - А мы тут с Ваней заговорились и не заметили.
      - Да, да, заговорились, - покачал головой Иван Антонович, пожимая мне руку. - Уж с моей Анной Саввишной много не наговоришься. Командир. Ей бы не птичником ведать, а войском командовать.
      - А что же, если понадобится, и скомандую. Это ты вот с воронами никак не справишься.
      Иван Антонович даже крякнул с досады:
      - Дались ей эти вороны, хоть из дому беги!
      - Так разве я не права? - Анна Саввишна обернулась ко мне. Послушайте, разберите сами. Дали мне птичью ферму, каждый день на откорм птиц еду отпускают: отрубей, хлеба, картошки и всякую всячину. А мы кого ворон откармливаем! Только еду вынесу, как налетят, кур отгонят, всё разом пожрут. До того разожрались, еле-еле летают. - Анна Саввишна насмешливо кивнула в сторону мужа. - А мой охотник ничего с ними поделать не может.
      - Да что же с ними поделаешь? - опять развёл руками Иван Антонович. Я и ума не приложу. Только с ружьём на птичник покажешься, их будто ветром сдует, ни одной нет. А как ушёл, опять налетели.
      - Это тебе не тетеревей стрелять, - засмеялся я. - Ворона - птица смышлёная, её трудно перехитрить.
      Целый вечер ушёл у нас на обдумывание такой и впрямь замысловатой охоты.
      Наконец мне пришла в голову интересная мысль: завтра же утром Иван Антонович оденется в платье и шубу Анны Саввишны, повяжется платком, возьмёт ружьё, ведро с кормом и пойдёт кормить птиц.
      Посмотрим тогда, кто кого перехитрит.
      Все одобрили мой план, и мы, очень довольные хитрой выдумкой, отправились спать.
      Утро началось с маленького маскарада. Иван Антонович надел поверх брюк длинную юбку, накинул на плечи женину шубу, повязался платком и стал похож на волка из "Красной Шапочки", когда тот нарядился в чепец и платье бабушки.
      - Ну и чучело! - всплеснула руками Анна Саввишна. - Да как ты выйдешь во двор, все вороны от одного страха помрут!
      Действительно, вид у Ивана Антоновича был весьма оригинальный. Из-под надвинутого на самые брови платка смотрели растерянные глаза и уже совсем неуместно торчали усы и седая окладистая борода.
      - Чёрт знает что придумали! - смущённо бормотал он. - Ещё встретишь кого на дворе, на весь район ославят.
      Иван Антонович торопливо взял ведро с птичьим кормом, затем, по старой охотничьей привычке, ловко вскинул на плечо ружьё и отправился на птичий двор.
      Мы с Анной Саввишной тоже вышли из дома и издали смотрели, что будет.
      - Кур-кур-кур! - тоненьким голосом начал звать Иван Антонович, рассыпая по кормушкам еду.
      Не успели куры опомниться и принять адресованное им приглашение, как уже целая стая ворон слетелась на ближайшее дерево, ожидая, когда бородатая птичница отойдёт в сторону. Но в этот раз нахальные птицы жестоко ошиблись. Птичница прицелилась и выпалила в самую воронью кучу.
      Поднялся невероятный переполох. Убитые птицы попадали с дерева на землю, а остальные со страшным шумом и гвалтом разлетелись в разные стороны.
      - Я вам, негодницы! - грозил им вслед Иван Антонович. - Будете у меня колхозное добро воровать!
      В этот день ни одна из крылатых воровок не смела и носа показать на птичий двор.
      Но на следующий день вороны как ни в чём не бывало опять заявились к куриному завтраку. Пришлось ещё раз повторить охоту с переодеванием, и она опять увенчалась успехом.
      Так продолжалось три дня. И на этом, увы, торжество нашей затеи окончилось. Смышлёные птицы, видно, разобрались, в чём тут дело, и, завидев ещё издалека воинственную "птичницу", разлетались прочь.
      Зато стоило на двор прийти с ведром Анне Саввишне, как вороны с радостным криком уже летели ей навстречу.
      - Неужели они в лицо меня узнают? - удивлялся Иван Антонович.
      - И ничего нет мудрёного! - сердито отвечала Анна Саввишна. Бородища-то у тебя какая, страсть поглядеть! Сбрей её и усы сбрей, тогда будет дело совсем иное.
      - Нет, матушка, - наотрез отказался Иван Антонович. - Потом ты ещё скажешь, что нос у меня велик, на твой не походит, значит, и нос придётся подрезать. Потом и ноги и руки укоротить. Нет уж, уволь. Тебе птица поручена, ты её и обхаживай, а у меня своё дело имеется. Всяк за своё и отвечает.
      После такого отпора Иван Антонович решительно снял с себя юбку, стащил с головы платок, расчесал бороду и лихо подкрутил усы. Потом скрутил козью ножку, закурил.
      - Всё в порядке! - весело сказал он и отправился на колхозный двор осматривать сеялки, чтобы подправить к весне всё, что требует ремонта.
      Зато Анна Саввишна пришла теперь в полное уныние.
      - Ну, теперь держись, - грустно сказала она. - За четыре дня эти негодницы проголодались - сразу корм пожрут.
      Я тоже не знал, что и придумать. Неужели же правда вороны научились узнавать в лицо Ивана Антоновича и отличать от Анны Саввишны? А может быть, тут дело в чём-то другом?
      - Анна Саввишна, а попробуйте-ка вы захватить с собой ружьё, предложил я. - Может, они и вас с ружьём испугаются.
      И вот на другое утро степенная, толстая Анна Саввишна вдруг превратилась в древнеримскую богиню охоты - Диану. Она не только захватила с собой ружьё, но даже перекинула через плечо охотничий рог.
      - Так пострашнее будет, - пояснила она.
      О радость! Заметив блестящие охотничьи доспехи, ни одна из крылатых воровок не осмелилась даже приблизиться к птичнику. Куры спокойно ели свой корм, а между ними, как настоящая Диана, сверкая оружием, расхаживала Анна Саввишна. Она торжествовала победу.
      МАЛЕНЬКИЙ ЛЕСОВОД
      Шёл я однажды зимой по лесу.
      Было особенно тихо, по-зимнему, только поскрипывало где-то старое дерево.
      Я шёл не торопясь, поглядывая кругом.
      Вдруг вижу - на снегу набросана целая куча сосновых шишек. Все вылущенные, растрёпанные: хорошо над ними кто-то потрудился.
      Посмотрел вверх на дерево. Да ведь это не сосна, а осина! На осине сосновые шишки не растут. Значит, кто-то натаскал их сюда.
      Оглядел я со всех сторон дерево. Смотрю - немного повыше моего роста в стволе расщелинка, а в расщелинку вставлена сосновая шишка, такая же трёпаная, как и те, что на снегу валяются.
      Отошёл я в сторону и сел на пенёк. Просидел минут пять, гляжу - к дереву птица летит, небольшая, поменьше галки. Сама вся пёстрая - белая с чёрным, а на голове чёрная с красным кантиком шапочка.
      Сразу узнал я дятла.
      Летит дятел, несёт в клюве сосновую шишку.
      Прилетел и уселся на осину. Да не на ветку, как все птицы, а прямо на ствол, как муха на стену. Зацепился за кору острыми когтями, а снизу ещё хвостом подпирается. Перья у него в хвосте жёсткие, крепкие.
      Сунул свежую шишку в ту расщелинку, а старую вытащил клювом и выбросил. Потом уселся поудобнее, опёрся на растопыренный хвост и начал изо всех сил долбить шишку, выклёвывать семена.
      Расправился с этой, полетел за другой.
      Вот почему под осиной столько сосновых шишек очутилось!
      Видно, понравилась дятлу эта осина с расщелиной в стволе, и выбрал он её для своей "кузницы". Так называется место, где дятел шишки долбит.
      Засмотрелся я на дятла, как он своим клювом шишки расклёвывает. Засмотрелся и задумался:
      "Ловко это у него получается: и сам сыт, и лесу польза. Не все семена ему в рот попадут, много и разроняет. Упадут семена на землю. Какие погибнут, а какие весной и прорастут..."
      Стал я вокруг себя оглядываться: сколько сосенок тут из-под снега топорщится! Кто их насеял - дятел, клесты или белки? Или ветер семена занёс?
      Едва выглядывают крохотные деревца, чуть потолще травинок. А пройдёт тридцать - сорок лет - и поднимется вот на этом самом месте молодой сосновый бор.
      ТОВАРИЩИ ПО ОХОТЕ
      Егор Иванович вышел из сторожки, засунул валенки в лямки широких лыж и отправился в очередной обход своего участка.
      Тусклый зимний рассвет занимался над лесом. Небо, укрытое облаками, было пепельно-серым. Только вдали, над самым горизонтом, наволочь облаков немного приподнялась, и из-под неё выглянула прозрачная, как морской янтарь, утренняя заря.
      Слегка морозило. Воздух был чистый и бодряще свежий. Лыжи почти без усилий скользили по крепко укатанной лыжне.
      Егор Иванович шёл не спеша, внимательно, по-хозяйски осматривая свой участок.
      Вот уже почти тридцать лет он ежедневно обходил его, охраняя от пожаров и тайных порубок; ухаживал за вверенным ему лесом, как за чем-то самым близким и дорогим.
      С наступлением весны он приводил свой участок в порядок, собирал в кучи старый сушняк и сжигал его, чтобы там не развелись вредные насекомые, а главное, летом, в жару, не возник бы пожар.
      На полянах и вырубках Егор Иванович подсаживал молодые деревца и зорко следил, чтобы кто-нибудь не поломал, не попортил посадок. Недалеко от сторожки он даже устроил лесной питомник. Каждое утро Егор Иванович обязательно ходил проведать своих питомцев. Вот и сейчас он прежде всего заглянул в "детский сад".
      Молодые ёлочки, дубки и липки, укутанные снегом, действительно походили теперь на ребят в белых пушистых шубках, шапочках и меховых рукавичках. Они будто тянули к старику свои растопыренные ручонки здоровались с дедушкой.
      - Ишь какие крепкие, коренастые! - ласково улыбнулся им Егор Иванович. - Ну, растите, растите!
      Лесник обошёл кругом свой питомник. С одного края он увидел свежий заячий след.
      - Э-э, брат, это уж совсем неладно, что ты сюда заглядываешь! недовольно покачал головой старик и пошёл по заячьему следу.
      Но зверёк, видно, только случайно пробежал через питомник. След направлялся дальше, к поляне, где лежала свежесрубленная осина. Её нарочно срубил сам Егор Иванович, чтобы зайцы глодали кору сучков и не портили молодых посадок.
      На поляне вокруг срубленного дерева снег был истоптан заячьими следами и сучья дочиста обглоданы. Даже на самом стволе, слегка запорошённом снегом, виднелись заячьи следы.
      - Ишь куда забрался косой! - улыбнулся Егор Иванович, представляя себе, как ночью ушастый зверёк вспрыгнул на лежащий ствол дерева, потом привстал на задние лапы и начал огрызать горьковатую, но по-зайчиному, может, самую сладкую кору осины.
      - А это что же такое? - удивился лесник, заметив сброшенный с дерева снег.
      Видно, заяц перепугался чего-то и метнулся в сторону, а потом понёсся огромными скачками через поляну.
      Егор Иванович направился туда же, чтобы проверить, что испугало косого. Вот и разгадка.
      Сбоку поляны, в кустах, виднелся другой скользящий по снегу след. Какой-то зверь полз по кустам к срубленной осине.
      Но заяц вовремя заметил врага и вмиг ускакал.
      Зверь даже не пытался его преследовать. Он встал на лапы, отряхнулся и пошёл обратно в чащу, оставляя за собой на снегу чёткую, будто выведенную по нитке, цепочку следов.
      - Что, лисонька, не пришлось зайчатиной полакомиться? - улыбнулся старик. - И поделом. Иди-ка лучше в поле да лови мышей: и тебе легче, и нам полезнее.
      Разобравшись в ночном происшествии, будто прочитав в лесной газете последнюю новость, Егор Иванович отправился дальше.
      Проходя мимо ёлочки, на которой он ещё осенью развесил маслята, лесник увидал, что грибов уже нет; значит, белки поели.
      Голодно этим зверькам зимой, вот Егор Иванович и помогает им грибов на зиму заготовить. Идёт осенью по лесу, увидит грибок, сорвёт и повесит на дерево в развилку сучьев.
      В начале зимы белки не очень охотно едят его угощение. Может, оно не так повешено, а может, запах от рук человека ещё остался. Кто его знает, что смущает зверька. Но в середине зимы, когда холод и голод проберут посильнее, тут уж церемониться некогда, белки все грибы до одного подберут.
      - Ну что ж, кушайте на здоровье, - говорит Егор Иванович, отходя от ёлки.
      Он спешит дальше. Много у него ещё разных дел: надо пойти осмотреть сухостой, который завтра приедут рубить, надо сходить на болото проверить лосей, не беспокоит ли их кто.
      Егор Иванович ещё раз осмотрел и сосчитал засохшие, предназначенные к рубке деревья. Он отодрал с одного из них сухую кору и неодобрительно покачал головой. Под корой, как белая мука, виднелась источенная древесина и темнели дырочки, проделанные лесными вредителями.
      "Квей, квей!" - протяжно закричал где-то невдалеке чёрный дятел желна.
      - "Квей, квей"!.. - передразнил его старик. - Эх ты, квекалка! Стучишь, стучишь по дереву носом, а червя под корой прозевал. Вишь, он тут что понаделал.
      Желна вдруг весело запела, перелетая с дерева на дерево.
      - Ну ладно уж, пой себе на здоровье, только носом получше работай, примирительно кивнул ей вслед Егор Иванович и стал спускаться к болоту, заросшему частым осинником и березняком.
      Тут с самого края на снегу виднелись следы лосей, а кора на стволах осинок была будто соскоблена тупым перочинным ножом.
      - Ишь сколько обглодали! - промолвил Егор Иванович, разглядывая на дереве свежие погрызы животных.
      Вот кора обглодана очень высоко. Нужно поднять руку, чтобы дотянуться до места погрыза. А под деревом на снегу виднеются широкие, разлатые следы копыт. Это кормился старый лось. Егор Иванович его давно уже заприметил. Пойдёт в обход по болоту, а он стоит где-нибудь в осиннике и с места не сдвинется, будто знает, что Егор Иванович ему не враг, а друг - охраняет его.
      - Ты что, дружок, глядишь на меня? - спросит лесник. - Встречаешь, соскучился?
      Лось только уши насторожит, а сам глядит на старика своими внимательными глазами, словно и вправду его встречает.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14