Про деда Игната

Синицина Людмила
Про деда Игната

      Людмила Синицина
      ПРО ДЕДА ИГНАТА
      КАК ДЕД ИГНАТ СОЛНЦЕ ИЗОБРЕЛ
      Чем хуже было настроение у деда Игната, тем лучше обычно получалось изобретение. Вот и сейчас он рылся в куче своих инструментов и запасных деталей.
      - Что-то получится, - приговаривал он, - что-то у нас получится...
      Ульяна ушла к тетке на другой конец деревни и теперь не скоро придет. Не то что обеда, но и ужина, глядишь, не дождешься. Вот он и заперся у себя в сарае.
      Вся деревня удивлялась Ульяне... Такого деда не сыщешь во всем свете, а она все ворчит все недовольна. Но дед Игнат не жаловался... Может, потому и изобретать стал, чтоб не сидеть с Ульяной в доме. Прялки-самопрялки делал, воду налаживал на огороды: бежит, куда хочешь: вверх ли, вниз ли. Как уж рады все бывают, - а деду Игнату того и надо. Но и этим недовольна Ульяна. Все ворчит, все сердится, - чего зря работаешь?! Думаешь, на всех угодишь?
      Все знают и любят деда Игната... Всей деревней ругают Ульяну. Но разве в чужих делах разберешься?!
      Сидит Игнат в своей мастерской и колдует. Вынет из ящика заветный какой-нибудь винтик-лет двадцать, а то и больше хранился он на дне среди всякого железного хлама - повертит, повертит его в руках, примерит туда-сюда, да и вверяет его. А что он такое мастерит, это Игнат сейчас я сам сказать не сможет. Да и как его назовешь, если и сам толком не знаешь, что у тебя выходит и зачем оно? А винтик-то завалящий неспроста столько ждал, никакой другой сюда бы ни подошел, чтобы вот этот магнит притянуть, а потом просверлить дырку, а в эту дырку продеть...
      - Да-а-а-а-а, что-то получится... Что-то выйдет...
      И вышло!.. Грохнуло на всю улицу. Хорошо, все ушли сено косить, а то бы прибежали смотреть, что он натворил. Сарай чуть не наизнанку вывернуло. Дед Игнат в углу под досками лежит, охает. А в глаза ему... солнце жарит!!!
      Не поверил он сначала. Решил, что в крыше дыру проломило. Пригляделся. Тепло в сарае стало, пар от сырых досок пошел. А в углу сияет не хуже настоящего маленькое солнце! Испугался Игнат... Выскочил на улицу, смотрит вверх: все в порядке-солнце на месте. Заглянул в сарай - там маленькое светит - побольше электрической лампочки будет.
      Сел на крыльцо и задумался. Ульяна ругать будет. Скажет, чего это ты сарай разворотил, старый дурак?.. А ведь действительно крепко разворотил и зачем? Домашнее солнце сделал! Мало ему одного на всех. Усмехнулся Игнат, пошел свою работу посмотреть: сияет и все тут! Не меньше и не больше.
      - Вот штука! - не знает Игнат, верить себе или нет. - Как же держится оно-то?
      Зашел с другой стороны. Видит, чудом каким попало его солнце, как бабочка в сачок, в намагниченный давно еще круг, а проволока крюком за гвоздь зацепилась - только поэтому в сарае и осталось, а то бы улетело... Так и не увидел бы... Вот бы дело было: два солнца по небу гулять начали. Одно высоко, другое пониже. Загадка для всех... Нет! Хорошо, что здесь осталось - в сарае. Рукой дотянуться можно. Немного горячо, правда. Куда захотел, туда и повернул. А, пожалуй, ничего вышло. Электричество выключат вдруг: заменит любую лампочку. И зимой в печку сунуть можно. И баню сколько угодно топи. От таких грандиозных планов аж дух захватило!
      Вышел опять Игнат на крыльцо, платком вытер голову - нажарило как, снова приладил старую свою кепку и приосанился, как петух на жердочке... Мимо шла Татьяна. Может слышала что, а может так просто остановилась.
      - Что это у тебя в сарае?
      Игнат для солидности помолчал немного. Татьяна терпеливо ждала, не торопила.
      - Зайди, да посмотри, - наконец сдержанно ответил он.
      Татьяна не стала ждать второго приглашения. Прямо через изгородь полезла, чтобы не обходить...
      Открыл Игнат дверь - смотри, мол! Татьяна так и ахнула!
      - Что это, дед Игнат?!
      - Как что? Сама не видишь - солнце! - от неуверенности Игнат говорил важным голосом.
      - Со-о-о-олнце! - протянула Татьяна. - Да разве можно солнце сделать? Как же это ты? - восхитилась она.
      - Да уж так...
      - А что же делать-то с ним? - спохватилась Татьяна.
      - Как что? - возмутился Игнат. - Солнцу применение везде есть. И зимой согреет: и тебя и скотину, если надо... Хошь, цыплят выводить круглый год будешь. Теплицу делай для огурцов и помидоров - всю зиму ешь! А то и просто в печь сунь - кашу подогреть, на печке погреться! Спрашиваешь! С солнцем-то оно и на Северный полюс - не страшно! На волка, на медведя один - старый не побоюсь... Он на тебя, а ты ему в морду солнце-то и сунешь. Куда он денется? Никуда!
      Татьяна только рот раскрыла. Но сказать ничего не успела. Дверь распахнулась, Ульяна руки в боки: "Ну, Игнат, доигрался?! Дом мне спалить хочешь? Чего еще твоя пропащая душа сотворила?"
      - Солнце, - с достоинством ответил Игнат, в душе надеясь, что не делом, так словом удивит Ульяну - может не будет ссоры при соседке затевать... Но Ульяна только расходиться начала. Тут ее никакими самыми распрекрасными словами остановить невозможно. Как пошла она честить и солнце, и Игната, и всю его мастерскую, - хоть беги.
      - Чтобы я это солнце больше не видела, - отрезала наконец Ульяна и вышла.
      Вздохнул Игнат. Ну и гроза... Только молний не хватает.
      - Может, я возьму, - робко предложила Татьяна. - Не успокоится ведь она... А мне в хозяйстве, как ты говоришь, пригодится...
      Жаль было Игнату солнце. Так ярко сияло оно в углу... Так тепло ему стало. Не успел порадоваться, а уж отдавай. Но делать нечего. Поставил он табурет деревянный, взял рукавицу, расшатал гвоздь, где проволока зацепилась. Так и отдал солнце Татьяне - с проволокой и рукавицей.
      - Бери, радуйся! Всё забот меньше будет. Не бросай только. Второе уж не смогу сделать!
      - Да ты что? - всплеснула руками Татьяна. - Я вот твое коромысло-самоходку дочке передала, - а все не выбрасываю... А солнце?! Ему ведь износу нет. Вон сколько жарит и жарит... Не больше и не меньше, еще внукам останется...
      А Игнат все больше расстраивался. Даже проводить не пошел, чтоб не смотреть, как сияет вокруг Татьяны его яркое, чистое, новенькое солнце без единого пятнышка. Крикнула его Ульяна ужинать. Да не пошел он. Так и сидел допоздна. На звезды смотрел, на луну.
      Тихо светят спокойно они. Да нет от них радости. Вон утром, вроде ничего и не изменилось: земля как земля, дом как дом, дерево как дерево, а будто заново жизнь начинается. Все было черным. С солнцем каждый предмет свою особенность получает. Человека с деревом не спутаешь, собаку от свиньи отличишь. Разве нет?! Значит солнце всему начало; и земле, и людям, и работе, и радости.
      Неделю или больше скучал Игнат. Даже Ульяну перестал замечать, как ни грохала она тарелками и горшками, как ни покрикивала на него. Не проходила досада Игната. Молчал и молчал. Даже в мастерской своей делать ничего не мог. Придет, посидит, вспомнит, как грело его солнце... И уйдет. Ничего не хочется...
      А по деревне слух пошел: про солнце деда Игната. Все к Татьяне смотреть бегали. Все работу хвалят: "Без изъяну", - говорили мужики. А женщины по очереди клянчили: то на обед, то на ужин, то на утро.
      Дед Игнат об этом ничего не знает. Дома сидит. А Ульяна, наконец, поняла, какое добро из собственного дома выбросила! Рассердилась еще больше!
      Рубила, рубила капусту, да как закричит:
      - Чего расселся, старый пень! Солнце твое без восходу и заходу по всей деревне ходит, соседи друг у дружки из рук рвут, а ты смотришь! Иди, забирай назад и разговору чтобы не было никакого. Мне солнце - вон как нужно! Я старая... А Татьяна молодая. Сама справится. У них вон сколько мужиков дрова колоть: руби - не хочу! А ты полено перепилишь - сам пополам!
      - Чего зря говорить... когда это я один пилил? За коромысло татьянины мужики на всю зиму мне дрова наготовили, забыла?!
      - Тогда наготовили, а сейчас может и никто не станет! Говорю тебе: неси солнце назад! Вся деревня пользуется, не нахвалится, я одна его в глаза не вижу!
      Сроду не забирал Игнат у людей, что сделал... Но тут такое дело... Татьяна сама помнит, как получилось. Сядет он у нее, выпьет чайку. Она сама поймет, не станет ждать. "Спасибо", - скажет, Игнат, - за солнце. Очень к месту оно пришлось - сразу в дело пошло, зря не валялось. Но и вам ведь нужно. Ты уж возьми его, а потом, как понадобится, я опять на денек возьму".
      - Ну, смотри, Татьяна, - ответит Игнат, - мне ведь не жалко. Только я на него тогда и взглянуть толком не успел, не то что погреться! Да и Ульяна, видишь, без солнца теперь тоже не может никак!
      Засмеется Татьяна, и пойдет он домой с солнцем, и будет оно жарким огнем греть его руку.
      Татьяна чаем напоила, а потом уж руками развела.
      - Извини, Игнат! Не то, чтобы не сохранилось... Но никак нельзя такое у себя одной держать... Солнце, сам понимаешь, всем нужно - вот как! Одному дай, другому - уже и отбоя нет! А вот Васильевна своей сестре в соседнюю деревню отнесла - и не знаю, как у тебя прощения просить?
      - Да что ты, Татьяна! Я сейчас и схожу. Даром, что старик. Прогуляться и мне надо. Пусть в соседней деревне попользуются. От солнца не убудет ведь, - скромно так говорит Игнат, - а сам в душе соловьем заливается. Не знал он, что его солнце так в ход пошло. То-то Ульяна взбеленилась: "Тащи, мол, и мне". Как же не тащи, когда вся деревня говорит про солнце.
      Вытер он платком голову, натянул свою кепчонку, взглянул вверх. А сверху солнце старые его кости греет. И будто роднее оно ему стало.
      - Вот так-то, - сказал Игнат солнцу. - Кто тебя сделал, мы не знаем, но и ты нашим рукам человеческим подвластным оказалось. Захотим, еще одно смастерим, нет - одно по небу ходить будешь!
      И пошел по пыльной дороге, посмотреть, как в соседней деревне его солнце живет, сколько дел переделало...
      Приду в деревню, спрошу, как солнце работало? Вот обрадуется сестра Васильевны, - садись, скажет, посиди! Отдохни в нашем саду... У нас твое солнце, у нас. И не спрашивай. Вот дела человеческие, удивительные. Жили-жили без солнца, одним электричеством обходились... А твое появилось глянь, а без него и не можем! Спасибо тебе! Угодил ты нам, всем! Может еще одно сделаешь?
      - Солнце, - штука хитрая, - ответит Игнат. - Звезд на небе видела сколько! - хоть отбавляй! Их ничего не стоит сделать, а солнце у нас одно, - значит с ним труднее. Не каждый день такое получается!..
      - Понятное дело... Я и не спорю. Тебе виднее. Ты у нас мастер... Но тогда уж на недельку выдай нам на пользование.
      - Это можно. Вот Ульяна успокоится немного - чего ей с ним делать? Хозяйство у нас небольшое. Это только от зависти! Глаза вытаращила - как же: Солнце хочу!
      Игнат крякнул с досады. Не мог он ей простить, как она шумела тогда, не дала на солнце посмотреть. Никогда обида не сидела в нем так долго - а вот тут. За солнце обиделся. Это тебе не самовар и не утюг. А она даже и взглянуть не захотела - будто и сердца в ней нет, будто и не чувствует на свете ничего. А как светло стало тогда в сарае, как сияло оно - будто праздник какой особый настал... И укатилось.
      - Садись, дед Игнат, подвезу, - услышал он...
      - А! Это ты, Павел! За сеном, что ли поехал?!
      - Куда же еще?
      Телега остановилась.
      - Транспорт это не больно удобный, но все лучше, чем пешком... Пусть ноги отдохнут, - бормотал Игнат...
      После тихой и спокойной ходьбы затрясло так, что все в животе перемешалось.
      - Ну, - сурово сказал Игнат, - ты что же свою машину в таком состоянии держишь?
      - Да какая же это машина? Так себе... Выбрасывать давно пора!
      - Ишь ты?! Думаешь, мотоцикл купил - так телегу забросить можно?! Она и сено вези и тебя, здорового мужика, выдерживай! Да еще твой беспорядок терпи? Давай-ка, садись на мое место, а я на твое. Потрясись сам, у меня и так кости болят!
      Павел без возражений поменялся с дедом Игнатом...
      - Ты что думаешь, - не унимался тот, - если вещь бессловесная, значит, она уважения не требует? А ты посмотри! Это же дерево! А дерево, сам видал, сколько ухода требует, прежде чем вырастет. - Дед сел поудобнее. - Оттого, что ты его срубил да и в дугу согнул, оно не стало бесчувственнее. Это мы с тобой потом ни на что не будем годны, - разве только на удобрения. А дерево оно во всех видах продолжение имеет: хоть в коромысле, хоть в телеграфном столбе, хоть в телеге!
      Игнат, увлеченный, и не замечал, что Павел ему не отвечает: уснул давно под мягкий рокот деда. Умаялся, наверно, с уборкой. А по вечерам еще на танцульки сходить надо, попеть! Замолчал дед. Смотрит по сторонам: все желтым-желто вокруг. Хорошо ехать - так и не останавливался бы. И опять ему вспомнилось ярко-желтое солнце под крышей сарая. И как они вдвоем с Татьяной стояли да обсуждали, где оно пригодится...
      - Э-э-э-э-э! Дед! Ты что же спишь-то! Чуть деревню не проехали. Вон там сестра Васильевны живет!
      - Без тебя знаю, что там! Чего раскричался на всю деревню!
      - Горло молодо - вот и кричу - чего жалеть-то?
      - То-то, - передразнил дед Игнат. - Потом пригодится... Останешься без голосу...
      - А ты мне его батарейками заменишь, - засмеялся Павел...
      Игнат остановился в раздумье: обругать его на дорогу или нет?!
      - Вот ведь, совсем как Ульяна стал. Все ищу, кого бы куснуть, огорчился он.
      Совсем устал Игнат, хоть и накормили его сытной едой, а сил все равно нет. Доплелся он до дома бабки Анюты да и сел прямо у ворот на лавочку, передохнуть.
      Видно, в окно увидела она его, вышла и молоко в кружке несет.
      - Куда идешь, старый, заморился совсем. На, молока выпей. Холодненькое.
      - Куда! Куда! К тебе шел. Да видно зря.
      - Почему же зря. Зря не бывает... Заходи, посидишь, отдохнешь, поговорим - вот и не зря будет. А! Ты, наверное, солнце, деда Игната просить пришел! Так оно уже не у меня. В другую деревню попросили! Вы, говорят, попользовались, нам дайте!
      - Просить! Чего это я просить буду, коли сам делал! Мне бы взглянуть, все ли в порядке. Может где что испортилось.
      - Ты?! - обрадовалась Анюта. - Так заходи, заходи! Экий гость! Вот уж не думала. Дай хоть чем тебя угостить! Как я себе косточки-то прогрела. Ревматизму как и не бывало. Думала, снова бегать начну - вот какое твое солнце действенное, - говорила она и улыбалась.
      - Солнце - как солнце! - степенно ответил Игнат. - Маловато только, боюсь.
      - Уж, куда! Больше-то и в руки взять нельзя. Рукавица совсем истлела. Другую пришлось дать. А то унести нельзя было.
      Опять не застал Игнат своего солнца, не увидел его. А доволен. Расположился в углу, самое его любимое место. И не хочется ему думать, что ждет его Ульяна с солнцем. Сидит он и ждет, как его Анюта угощать будет. Хоть и сыт, а приятно.
      И Анюта довольна. Лицо у нее доброе. Глаза светлые-светлые, будто на солнце долго смотрела.
      Оттаял Игнат: ах хорошо вот так. Ходить. То в один дом, то в другой.
      - Так и ходи, - спокойно и ласково сказала Анюта. - Дел везде много. Мне вот поможешь картошку выкопать. Огород хоть и небольшой, а одна не управляюсь.
      - Зачем копать... - подумал Игнат, - комбайн надо сделать. Только для этого корыто, вентилятор и...
      - Корыто есть, а вот вентилятора нет...
      - Ну, не вентилятор, так другое что придумаю.
      Зажмурился дед Игнат, удивился... Чего он это дома столько сидел. Вон его солнце сколько пользы людям сделало. А Игнат, хуже, что ли?! Сам начнет ходить, мастерить, где больше помочь нужно. А возвращаться не хочется. Ушло солнце, сама его Ульяна выгнала, а за ним и деда Игната потянуло.
      Счастливый задремал Игнат. И казалось ему, что большое солнце спустилось с неба и покатило рядом с ним в трясучей пашкиной телеге.
      "КОЛОБОК"
      Заскучал дед Игнат. Никто не идет, ничего не просит сделать. Скрипнула калитка вечером, чуть самокрутку, не выронил, думал к нему, но нет, это Васильевна пришла, - человек для него теперь бесполезный. Тосковала бабка у себя в доме, пока к ней квартиранта не поселили. Теперь Васильевну не узнать. Все суетится, все бегает, то булочки печет, то варенье варит, все-то ей хочется получше сделать да все самой похлопотать без изобретений, чтобы своими руками убедиться, что не одной себе готовит, а на двоих. В последнее время она не больше, чем на десять-пятнадцать минут забегала. Да и то вся изъерзается, только бы успеть порассказать последние новости да последними заботами поделиться.
      Сегодня Васильевна охала, рассказывала, как картошку ей Валерка помогал выкапывать, да уж так быстро они управились, да уж какая картошка уродилась, и как уморилась она ставить самовар! Головой крутит, на месте не сидит, торопится.
      - Давай, с нами чай, - приглашает Ульяна, - но Васильевна будто этого и ждала, вскочила.
      - Некогда мне сейчас по гостям ходить, и чашки чая не могу выпить, жаловалась она, а сама так и сияет, так и сияет, - того и гляди Валерка вернется, его по срочному вызову куда-то... - и убежала.
      Игнат усмехается: "Повезло Васильевне с квартирантом, а то все одна да одна. Теперь ее и не узнать".
      Ульяна молчит - как не слышит, за печь зашла и совсем затихла. Смутился дед Игнат, кашлянул. Молчит Ульяна, даже ворчать перестала. Поднялся Игнат н на цыпочках, потихоньку к себе в мастерскую. Задумался, что же он для Ульяны может сделать? Всем помогает, все довольны остаются, только для нее ничего придумать не может. А что тут сделаешь? Васильевна потому к нему ни с какими просьбами не обращается что у нее Валерка живой есть - заботы и вниманья просит, - Васильевне ничего другого и не надо, готова с утра до вечера за ним ходить... И благодарности никакой не нужно, не то счастье, что он ей платок из райцентра привезет в подарок, - хоть и похвалится она перед другими, - а то, что может она прийти и о своих хлопотах рассказать, о беспокойствах своих, из которых и состоит жизнь человека. А что можно для Ульяны придумать, если ни детей, ни внуков, ни племянников нет у них?!
      Рассеянно перебирает дед Игнат оставшиеся детали в ящик заглянул, в углу пошарил, набрал остатков о всех своих изобретений, что неиспользованные лежали, и не спеша принялся мастерить.
      Сначала мурлыкать начал, а потом уж и приговаривать, - значит, что-то получалось. Только к утру при шел он в избу: новенькую аккуратненькую "юлу-колобок" на столе оставил, чтобы сама Ульяна догадалась почему он сегодня так долго спать не шел.
      Проснулся Игнат от того, что зажужжало в ухе. Помотал он головой и вспомнил, над чем вчера сидел.
      Пожужжала "юла-колобок", пожужжала, а потом принялась сказки рассказывать, песни петь. Засмеялась Ульяна. Улыбнулся и довольный дед Игнат и долго сквозь сон слышал, как посмеивалась Ульяна.
      Проснулся второй раз - солнце в глаза бьет, полдень, а он все валяется. Вначале и сообразить не может Игнат, что это он так долго спит. Прислушался тишине в доме и догадался, что Ульяна с "юлой" к соседкам побежала. Пусть посмеются!
      Сел в мастерской кости погреть. А в воротах Макар топчется, недовольный, мрачный. Вытащил Игнат табачку, знает, дома не больно-то дают Макару покурить, внуков много, сноха за порядком следит, да и бабка ее в этом поддерживает, только у Игната можно полное удовольствие получить. Зажмурился Игнат, сидя на крылечке, день хороший, а Макар что-то сопит недовольно - редко с ним такое бывает, любит он поговорить, до "сути добраться"...
      - Что это ты? - спрашивает его Игнат.
      - Да вот, только что с Ивановной поругался.
      - Что так? - удивился Игнат.
      - А как же не ругаться, чего с внуком делает? Баловник растет: то конфетку ему, то в кино тихонечко проведет, - он уже ничего и не слушает.
      Чувствует Игнат, что в этот раз Макар не за "суть дела" ратует, а ревнует внука к бабке, вот и придирается. Промолчал Игнат, что сказать можно? Макар тоже молчит, только смущенно самокруткой пыхтит.
      Тут и Ульяна показалась, от Васильевны, видно, возвращалась. Думал Игнат, что веселой ее увидит, смотрит, - нет! И не то, чтобы хмурая, а скучная какая-то, будто не самые смешные песни "юла" поет. Занесла она "юлу" в мастерскую, положила ее аккуратно так и пошла в избу...
      Макар скоренько за ворота, - думал буря будет. А Игнат даже расстроился, что не ругается Ульяна, как обычно.
      Отложил он трубку, поднялся с крыльца и снова в мастерскую. Чего же это он не учел? И поет смешно, и присказки говорит. Подумал, подумал, снова давай собирать остатки от всех изобретений. До вечера возился, - все казалось, что не получится, но когда грозно позвала его Ульяна ужинать, потому что и обедать он не являлся, решил Игнат прихватить с собой и второй "колобок".
      Мельком взглянула Ульяна на несуразное его изобретение, из которого все торчит, все непригнанно, - того и гляди развалится - только вздохнула. Пошла к печи, тут-то и выпустил Игнат свой "колобок" - самое бесполезное свое изобретение. Быстро, быстро заковылял "колобок" к печке, обогнал Ульяну, за ухват схватился, не удержался и - вниз! Чуть горшок не перевернул. Ульяна скорей к печке, картошку спасать, но молчит. Подцепила горшок, несет его на стол, а "колобок" уж на лавку забрался и чашки расставить пытается, того и гляди все на пол уронит. Ульяна ахнула любимые ее чашки! - скорей горшок на стол да чашки спасать!
      - Ты что, старый, с ума сошел?
      - Неувязочка, - говорит Игнат, - чуть-чуть не рассчитал, ты до завтра потерпи, а уж к вечеру я переделаю.
      Ульяна губы поджала, руками развела, но ничего не ответила.
      Только кашу доели, а "колобок" уж к самовару тянется...
      - Ишь, ишь, - кричит Ульяна, - ты куда? Вот я тебе покажу! - чуть не перевернул самовар "колобок". Едва успела, из открытого крана тоненькая струйка уж полилась. "Колобок" голос Ульяны услышит, сразу под лавку шмыг! Ульяна не на шутку рассердилась, давай на деда Игната покрикивать, тот молча чай пьет: со лба пот утирает.
      - Да, подожди ты до завтра, говорю тебе!
      А до завтра далеко. Может потому дед Игнат к Макару или еще куда пошел, Ульяну одну с "колобком" оставил. Достала она вечером прялку, только отвернулась, "колобок" уж возле шерсти вертится, того и гляди запутает. Ульяна опять на него прикрикивает, какими карами только не грозила, наконец угомонился он, пристроился в углу на лавке и замурлыкал, как сибирский кот. Ласково так, умилительно. Ульяна тоже умаялась к вечеру, как никогда, заснула быстро... Ночь у нее прошла спокойно...
      Зато только Ульяна открыла глаза, слышит, кто-то у печи возится. Вспомнила она свой беспокойный вечер и встала поскорее - так и есть "колобок" уже у дров.
      - Ну, горе мое! - запричитала Ульяна, - откуда ты только на мою голову взялось!
      Давай скорей печь разжигать. А "колобок" снова в другом углу выжидает, прикидывает, что бы натворить. Только Ульяна печь растопила, дом прибрала, слышит, петух голосит.
      Она во двор, а "колобок" за петухом гонится. Тут Ульяна снова его грозным голосом к порядку призвала.
      - Этому ли тебя дед Игнат учил? Вот, погоди, придет он, задаст тебе жару!
      "Колобок" виновато заюлил, ластится, жужжит тихонько, вроде прощения просит. Улыбнулась Ульяна. Так до обеда они мирно с "колобком" прожили, пока не вздумалось ей картошку перебирать. Оглянуться не успела, а "колобок" в подпол полез. Снова Ульяна крик подняла, снова давай выговаривать, а "колобок" в ответ что-то жужжит, оправдывается....
      А там Васильевна забежала.
      - Что это у тебя все крик стоит. На Игната что ли? - неодобрительно спрашивает она. Осуждает, что Ульяна деда пилит.
      - Как же, найдешь его теперь, - махнула рукой Ульяна, - не видела, как вчера пришел и как утром убежал. Слепил вот "колобок", я с ним воюю, а он по гостям ходит, чаи распивает.
      - Что за "колобок"? - удивилась Васильевна. - Игнат да чтоб негодную вещь сделал, не может этого быть!
      - А вот сделал! Сам ушел, а я себе места не найду, то дрова следи, чтоб не раскатал, то за петухом гоняется, то еще что выдумает...
      Так и не дала Ульяна Васильевне и слова сказать, все на "колобка" жаловалась. Только успела с соседкой распроститься, смотрит, опять "колобок" кринку из погреба тащит. Ульяна как раз собиралась обед готовить, перепугалась, что сейчас все сливки прольются, дохнуть не смеет. "Колобок" кринку поставил. Ульяна к нему, опять всеми карами грозит... И так до вечера. За что подумает Ульяна взяться, "колобок" уж впереди, то ли помогает, то ли мешает - не поймешь. К вечеру, когда Ульяна умаялась, присмирел и "колобок", снова тихо зажужжал, боком ласково трется, вроде приговаривает что-то.
      Поздно вечером пришел Игнат. Устал, не может сразу понять, как тут дела идут.
      - Ну что, замучалась без меня?
      - И не спрашивай! Хоть бы пришел пять минут посмотрел, сил моих никаких нет! Такой беспокойный, такой беспокойный твой "колобок", и дом побоюсь оставить, с собой что ли брать? Так у других шкодить начнет...
      - А меня Макар попросил помочь. Ивановна банный день устроила, всех внуков перемывать принялась, - надо было смотреть, чтоб кипяток не перевернули.
      - То-то, Ивановне помогать пошел, а меня одну оставил, я с ног сбиваюсь!
      - Так у нее их шестеро, а у тебя один!
      - Один, один, а пятерых стоит, - опять жаловалась Ульяна.
      Но дед Игнат понял, уж если Ульяна думает, как ей дом оставлять, брать ли "колобок" с собой - значит все в порядке. Также жалуется она на "колобок", как сегодня ему Ивановна на своих внуков. Запыхтел Игнат самокруткой. Надо же! Впервые такое бесполезное дело соорудил, а кажется, никогда еще так угодить не мог, в самую точку попал. Хотел он поддразнить Ульяну, пообещать, что завтра переделает все, но понял, что "колобок" - это не его изобретение, а Ульяны. Да и не изобретение оно, в общем, а так... "Несуразица" - одним словом. И объяснить толком нельзя...
      ВЕЛОСИПЕД
      Снова дед Игнат и Макар сидят на лавочке и спорят. Пришел Макар табачку попросить - утро раннее, деревня только просыпается, - да и вспомнил, о чем три дня назад спорили они. Сегодня весь народ дома, чего им мешать, вот и отправился к Игнату; у него, кроме Ульяны, никого, можно посидеть, поговорить... Сначала о последних известиях, об Африке или Австралии, о затонувшем корабле, - важных вопросов на свете много, а уж потом, конечно, об изобретениях Игната.
      Никак Игнат понять не может, что же не нравится и Макару в них: то к одному придирается, то к другому. Сначала всё патенты требовал (и где узнал - неизвестно) как пришел - и давай.
      - У тебя, - говорит, - изобретение и изобретением считаться не может, если патенту нету.
      Рассердился тогда Игнат: "Какой, - отвечает патент, - ежели Нюрке сама вода в дом идет, а Татьяне прялка сама прядет?! Люди пользуются, значит, изобретение".
      - Нет! Не изобретение, - уверяет Макар, - бумаги нет.
      А сегодня что-то новое выдумал.
      - Неверное у тебя изобретение.
      - Что значит "неверное"? - удивляется Игнат.
      - А то неверное, что ты науку не знаешь и правила нарушаешь естественные. А если правила нарушаешь - не на пользу это людям.
      Дед Игнат аж плюнул с досады, заколотил трубкой по колену, а сам думает: "А может, правда? Может, в самом деле, он по незнанию правила нарушает?!
      А Макар подливает: "Вот, мотоциклист, к примеру. Он может быстрее всех ехать по дороге, если правила нарушать. Так и ты. Но зато от его скорости и нарушений авария произойти может?! В соседней деревне прялки-самопрялки есть? Нет! А почему? Потому что их никто, кроме тебя, сделать не может. Да и в нашей деревне у каждой бабы - свое, непохожее на других. А если повторить нельзя, значит не по законам сделано. Тебе патенту никогда и не выдадут...
      Понимает Игнат, что не все верно у Макара, а ответить не может, сам этим давно мучается, почему не может он свое изобретение второй раз точно таким же сделать.
      Макар доволен тем, что загнал деда Игната в тупик своими рассуждениями, даже табак забыл взять с собой. По дороге домой все доводы повторял, собой гордился.
      А Игнат на крыльце мастерской сидит, думает. Мимо Антошка - соседский мальчишка - на велосипеде. Туда проедет, сюда. Да весело так... Только спицы блестят на солнце. А за ним Валентина бежит, покататься просит. Тот нос задрал, ноль вниманья.
      - Упадешь, - смеется, - нос расквасишь, а мне отвечать!
      - Ну хоть разок, - ноет Валентина.
      Наконец смилостивился Антошка, слез с велосипеда, усадил Валентину: у нее глаза горят, руки дрожат от нетерпения. Только села, шага не проехала, - колесо в сторону, она - в другую... Сидит в пыли, на ушибы внимания не обращает. Но глаза блестят от обиды, что так и не смогла воспользоваться чудом из чудес...
      И подумал дед Игнат, что хорошо бы такой велосипед сделать, чтоб ни упасть, ни разбиться человек не мог. Сам бы пусть возил, равновесие держал... Вспомнил, что лежит у него в сарае, уж неизвестно кем оставленный, старый сломанный велосипед.
      - Дай, - думает Игнат, - попробую, что выйдет?!
      Ушел в мастерскую, вытащил велосипед и начал...
      То одно приспособит, то другое. Посмотрит, посмотрит и снова паять, привинчивать да залатывать. Такой хочет велосипед сделать, чтобы сам равновесие держал, чтобы человек и не замечал колес. Чтобы летел, как птица. А как почувствовал Игнат - получается что-то, - сердце забилось, руки сами все нужное находят - теперь уж и подавно не остановиться.
      Раза два Ульяна мимо сердитая прошла, кур кормила, но в сарай не заглянула.
      Но что делать, когда руки так и поют, сами все делают.
      - Движение в жизни, - оно важная вещь, - бормочет дед Игнат, укладывая цепь. Я вот движение утратил, - и жизнь побежала, меня позади оставляет - темп разный у нас с ней. Обидно, а уж догнать не можешь. Вот нам и приспособления на старости лет нужны. Сел ты на мотоцикл или на велосипед, дал скорость, попробуй, отличи, кто едет - Петька или дед Игнат, кому двадцать, а кому под девяносто. То-то! А вот пойду по улице к Макару, а Петька в клуб, - тут всякий поймет, - приговаривает Игнат, - а почему? Скорость другая. А я ведь в его годы и не такую задавал...
      - Уж куда? - вставила Ульяна грозно, проходя мимо, - как за девками-то начинал ухаживать, только гляди!
      - Э-э-э-э-э-э-э! Ульяна, - вздохнул Игнат, - разве в девках дело. Жизнь кипит и ты с ней вместе, понимаешь. Куда тебе! У тебя твоя каша всегда в один срок в печи поспевает, сколько было, столько есть - вот ты и разницу не замечаешь.