Учение с увлечением

      Когда учение становится желанной целью, то цель эта, как уже говорилось, притягивает сама, сама помогает в работе. Но не у всех есть притягательный идеал, не все могут долго, годами работать ради далёкой цели: для этого надо быть сложившимся самостоятельным человеком. Пока человек учится в шестом или седьмом классе, его внутренний мир ещё не окончательно выстроен, дальние цели ещё не «работают» на полную мощь, и ему необходимо что-то подталкивающее к цели — своих внутренних сил не хватает. В этом нет ничего зазорного: ведь не стыдимся же мы, когда не хватает сил поднять слишком тяжёлую вещь. Всё в своё время.
      Так и в учении. Сила далёкой цели ещё мала, нужны дополнительные побуждения — отметки. Отметки сигнализируют нам, что всё в порядке, что мы на правильном пути, что учение идёт нормально. Они как радиолуч, который посылают из аэропорта навстречу летящим самолётам, чтобы те не сбились с курса.
      Лётчик настраивается на этот луч и прилетает точно к месту назначения.
      Так стоит и к отметкам относиться как к сигналу, не более того. Пошли плохие отметки, — значит, отклонился от курса. Нечего паниковать, расстраиваться, опускать руки, надо приниматься за дело, выходить на правильный курс.
      Лучшее отношение к отметкам внешне похоже на худшее: это почти безразличное отношение.
      Если же отметкам придавать слишком большое значение, то жизнь скоро начинает походить на лотерею, в которой то удача — пятёрка, то неудача — тройка или двойка. Начинает казаться, что между работой и отметкой нет никакой связи: просто игра судьбы. Повезло или не повезло.
      Исследования показывают: половина ребят считают, что учитель недооценивает их знания. Почему? «Я же учил!» — говорят они. «Я весь день учил!», «Я же всё выучил!» Большая часть восьмиклассников, например, считает, что затраченный труд — гарантия успеха, что отметки ставят за труд, а не за ответ. Но ставят-то их всё-таки за знания, а не за работу…
      Умственный труд (мы говорили об этом) не всегда приводит к хорошему результату, и с этим приходится мириться.
      Иные ребята и опыты с увлечением прекратили только потому, что их не вызывала учительница. Что ж, выходит, зря учил?! А без отметки, «бесплатно», они учиться не согласны! И увлекаться не согласны!
      Володя Харюк из Черновиц тоже сначала так думал («Зачем учить, если не вызовут?»), но потом спохватился:

       «Я проводил опыт над ботаникой. Прочитав параграф два раза, я не нашёл в нём ничего нового или интересного. Я попробовал пересказать, но никак не мог запомнить названий органических, минеральных и других веществ и поминутно заглядывал в книгу. Мне это надоело, и я со злости прочитал параграф ещё два раза и пересказал, не заглядывая в книгу. Я закрыл учебник.
       На следующий день меня не вызвали, но я подумал: «Не вызвали в этот раз, вызовут в другой, а всё-таки я кое-что узнал». Некоторые думают, да и я тоже так раньше думал, что раз меня не вызвали, зачем я учил? Мне кажется, они скоро поймут, зачем! С каждым уроком я всё больше заинтересовывался. Я раньше очень не любил лабораторные работы. Особенно если надо что-то зарисовывать. А теперь я радуюсь, как только слышу, что будет лабораторная работа. Раньше мне казалось, что учитель всё время придирается. Теперь мне это не кажется. В общем, ботаника стала моим самым любимым предметом после истории. Учение с увлечением!»

 

7

      Ну, а теперь самая большая трудность: контрольная работа!
       «Примеры и задачи по алгебре дома я решаю хорошо. Но на контрольных по алгебре я не могу быстро и правильно решить»,— пишет Галя Ушакова из Гуся-Хрустального. Таких писем много: не хватает самообладания. Страх совсем забивает способности — это доказано многими, очень многими экспериментами. Страх слегка помогает, если задача проста; но чуть она сложнее, чуть требуется что-то новое, какое-то творчество — и страх становится губительным.
      Значит, правдами и неправдами избавиться от страха во время контрольной!
      Может быть, уговорить себя, что отметка не имеет никакого значения?
      Нет, это было бы неправильно. Это неминуемо приведёт к провалу.
      Наоборот, представим себе, что мы решаем задачу, уже решили, вспомним все случаи, когда удалось решить задачу дома, будем держать в голове успех, а не провал, и это представление об успехе почти наверняка приведёт к реальному успеху.
      В одном опыте оставили в классе отличников, дали им задачу и сказали, что средние ученики из другого класса решили её за пять минут. Прошло три минуты, прозвучал гонг (раньше времени), и было объявлено, что все средние ученики уже решили бы задачу.
      Что стало с бедными отличниками! Они так нервничали, путались, что и в пятнадцать минут еле-еле справились с работой!
      Что бы ни происходило вокруг нас на контрольной, не будем обращать внимание. Пусть хоть весь класс решил, а я ещё нет — какое мне дело? Разве идёт соревнование на скорость мышления? Спринтерский бег? Знаменитый Пеле рассказывает, что, когда ему надо было бить одиннадцатиметровый штрафной удар, от которого зависел исход матча, он ставил мяч перед собой и заставлял себя на мгновение… забыть о футболе! Смотрел на солнце, на травку и — бил. И всегда забивал мяч в ворота.
      Так и на контрольной: забудем о строгом учителе, о себе («Пропал! Не решу!»), о времени — будем думать о прекрасных вещах: о математике, о задаче. Если слишком волнуемся, отложим задачу, почеркаем что-нибудь на бумаге, словно у нас в запасе не сорок пять минут, а вечность. Отнесёмся к задачею любовью, оглядим её со всех сторон, как некое забавное чудище, секрет которого интересно разгадать. И вдруг ход решения всплывёт сам собой — если, конечно, мы дома решали много задач!
 

8

      …Однажды мы, несколько старшеклассников, членов комсомольского комитета, пришли к заведующей учебной частью нашей школы Елизавете Алексеевне Редькиной с вопросом* Нет, не вопрос это был, а скорее вопль душевный.
      — Елизавета Алексеевна, — со страстью говорили мы, — ну что нам делать? Вот мы вызываем двоечников на комитет, оставляем их после уроков, ругаем их, берём с них слово исправиться, но ничего не помогает! Что делать?
      Елизавету Алексеевну уважали не только в нашей школе, но и во всём районе и, наверно, во всей Москве. Она была заслуженная учительница, орденоносец и депутат Моссовета. Её уроки о Некрасове я хорошо помню до сих пор, хотя преподавала она в нашем классе всего один год, в седьмом. Маленькая, немолодая женщина с острым живым взглядом, она всех видела насквозь.
      Так нам казалось.
      Елизавета Алексеевна не сразу ответила нам, а прежде по своей привычке быстро и зорко посмотрела на каждого, и в глазах её мелькнула лёгкая насмешка.
      — Друзья, — сказала она, — да если бы кто-нибудь знал, что же делать, неужели потребовалась бы ваша помощь? И без вас бы управились!
      Что было ответить? «И пошли они, солнцем палимы…» — такой итог подвёл один из наших комитетчиков, известный на всю школу балагур, — пошли опять вызывать, да ругать, да стыдить, да призывать к совести…
      Теперь я понимаю ход мысли Елизаветы Алексеевны. Она была завуч, она отвечала за работу учителей в школе и считала, естественно, что всё зависит от учителей: это учителя в первую очередь должны сделать так, чтобы все хорошо учились и не было бы никаких двоечников, никто не отставал бы и не запускал материала. Это был ход мысли честного человека, который отвечает за своё дело и не собирается перекладывать ответственность ни на кого — ни на комитет, ни тем более на самих неуспевающих. Каждый человек должен считать, что это именно он виноват, если дело, которое ему поручено, идёт недостаточно хорошо. И я знаю, что сама Елизавета Алексеевна работала с утра до ночи, старалась, чтобы ребят серьёзно учили. В нашей школе действительно учили хорошо даже в трудные годы войны, а именно тогда произошёл этот разговор, тридцать с лишним лет назад.
      Вот истинно благородный взгляд на вещи! Учитель вправе считать, что это он виноват, если кто-то плохо учится. Но и я, ученик, тоже должен считать, что это я виноват, и нечего мне валить на учителя, как не стала Елизавета Алексеевна валить вину на комитет и учеников.
      И всё же: что может сделать комитет комсомола, совет отряда, вся комсомольская и пионерская организация, чтобы ребята лучше учились?
      Заниматься с отстающими? Прикреплять к ним отличников? Вызывать неуспевающих на собрания, мучить их: «Скажи, Петя, ты почему плохо учишься? Дай слово, что исправишься к концу недели!»
      Да ведь не только бедный Петя, но и вся Академия педагогических наук не смогла бы ответить на вопрос, отчего он плохо учится и как «к концу недели» исправить его двойки.
      Попытаемся выработать более правильную, более эффективную стратегию.
      Да, действительно, есть такие ребята, которые вдруг слоено выпускают вожжи из рук, и понесло их, понесло неведомо куда: перестают заниматься, ходить в школу и всё им трын-трава. Но если с таким человеком вовремя и строго поговорить, если он увидит, что товарищи осуждают его, это пойдёт ему только на пользу.
      Есть ребята, которые не хотят прилагать никаких усилий для тоге, чтобы справиться с учением. У них совершенно не развита воля, или они потеряли веру в себя. Они нуждаются в опеке, в напоминаниях, в шефстве, хотя вытаскивать такого человека из беды очень трудно. Но если за дело берётся коллектив, если отставшего не просто бранят, стыдят и корят, то иногда удаётся и помочь.
      Наконец, есть ребята, которые хотят учиться, но не понимают материала, им трудно даются сложные предметы. С таким человеком надо регулярно заниматься, делать вместе с ним уроки. У него улучшается настроение, он добивается первого успеха, и дело идёт получше.
      Как видим, помощь товарищей, помощь класса нужна многим, но это должна быть помощь разного вида: одного поругать, с другим повозиться, с третьим позаниматься. Только нельзя думать, будто за каждую двойку тут же надо «тащить на комитет», будто это принесёт пользу. Нет, это лишь видимость заботы, видимость работы; это, по сути, лишь для того делается, чтобы комитет или совет дружины мог при случае сказать: «У нас двоечники? А мы не виноваты! Мы реагировали! Мы вызывали! Мы проводили беседы!»
      Но ведь пионеры и комсомольцы не «реагировать» должны, а добиваться результата. Иначе они будут не пионеры и комсомольцы, а юные бюрократы, то есть люди, которых волнует видимость дела, а не само дело. Только форма, а не существо.
      Однако у пионеров и комсомольцев есть и другой путь помощи ребятам в учении. Это организация всевозможных дел, которые расширяют кругозор ребят, усиливают интеллектуальный фон класса. Вот работа, которая всегда приносит плоды, хотя они и не сразу заметны. Организовали кружок — и несколько ребят нашли своё увлечение. Хорошо! Провели школьную олимпиаду, вечер науки и техники, литературный вечер, встречу с интересными людьми — всё хорошо, всё на пользу, если делали с толком, а не для отчёта, не для «галочки» в списке намеченных мероприятий.
      В 308-й ленинградской школе придумали вот что: там время от времени проводят День истории, День географии и так далее. Это вроде праздника: вся школа в этот день, от старших и до младших классов, проводит нечто «историческое» или «географическое». У старших — серьёзные научные конференции, у младших — игры, викторины, «путешествия». Каждый такой день торжественно открывается и торжественно, с вручением подарков победителям, закрывается. Ребята запоминают праздник надолго.
      А ещё в этой же школе несколько раз в году проводят занятия университета. Известно: когда устраивают лекции, то ребята идут слушать их неохотно. А здесь не одна, а сразу пять или шесть лекций в разных помещениях: по истории, по математике, по психологии, по теории кино, о событиях за рубежом и так далее. Перед каждым комсомольцем выбор: ступай слушать то, что интереснее. И ребята действительно с охотой идут на лекции, которые прежде некоторым казались скучными. Пионеры тоже захотели, чтобы и у них был свой университет. Что ж, устроили лекции и для них, только «профессорами» выступали не взрослые, а старшеклассники: ведь у многих есть за душой что-то интересное, о чём он может прочитать лекцию.
      Ежегодно в декабре в этой школе проводят традиционные комсомольские собрания на тему «Школа, комсомол, ты». На одном таком собрании ребята обсуждали вопрос: что делает комсомольская организация для повышения интеллектуального фона класса? Что она может делать? Комсомольцы решили создать кружки по развитию внимания, по развитию памяти, по развитию воли; желающих записаться нашлось немало! Решили, что дело чести каждого комсомольца не просто отвечать у доски, когда вызовут, а отвечать интересно, по-новому, так отвечать, чтобы весь класс с охотой слушал. Когда идёт такое собрание, на сцене вывешивают плакат, на котором большими буквами написаны уже известные нам слова Василия Александровича Сухомлинского: «Человек должен учиться потому, что он человек».
      Много работы у пионеров и комсомольцев. Только не надо, никогда не надо ждать сиюминутных результатов, подсчитывать, на сколько двоек меньше стало после собрания. Учение — долгое, долгое, долгое дело…
 

Опыты на себе

       Первый опыт:
      — когда вызовут отвечать к доске. Отвечаем классу! Сегодня мы не просто ответим урок по химии, мы постараемся убедить весь класс, что вода действительно состоит из двух газов, водорода и кислорода, и по возможности понятно объясним два сложных понятия: анализ и синтез. Догадаемся рассказать ребятам о том, чего нет в учебнике: что анализ и синтез применяется не только в химии, но и в математике, и в истории, и в литературоведении… Всюду, где есть развитие, есть анализ и синтез!
       Второй опыт:
      — с отметками. В течение двух-трех недель будем сами ставить себе отметки следующим образом: какую бы отметку ни поставил учитель, мы в своей тетрадке поставим себе на балл ниже. Получили в классе тройку? Поставим 2. Получили четвёрку? Поставим 3. Получили пятёрку? Поставим 4. Вот наши истинные, по собственному нашему строгому счёту, отметки! Будем стараться улучшать их… До каких пор? Пока учитель не поставит… пять с плюсом. По нашему счёту это будет простая, обычная пятёрка! Но, возможно, нам не хватит десяти классов, чтобы получить пять с плюсом. Что же делать?
      Будем учиться дальше, всю жизнь… На школе ведь учение не кончается.
       Третий опыт:
      — для тех, кто вообще не очень любит ходить в школу. Попробуем в течение недели приходить… пораньше, минут за двадцать до первого звонка. Как ни странно, это очень улучшает настроение, и притом на целый день! А если опоздал на урок, целый день не можешь войти в колею. Кто приходит раньше всех, тот чувствует себя свободнее, независимее, и ему гораздо легче учиться в этот день. Опыт ещё не проверялся на практике, поэтому любые сообщения об успехе его или неуспехе будут особенно ценны.
       Четвёртый опыт:
      — присмотримся, о чём мы разговариваем с друзьями на переменках? И если окажется, что в основном о пустяках, то подготовим вопрос для спора, рассказ о статье в журнале. Можно договориться с друзьями, что каждый приносит в школу что-то интересное, чтобы постепенно пошли в классе умные и дельные разговоры, возник «интеллектуальный фон».
       Пятый опыт:
      — попробуем… выучить все заданные уроки до одного! Независимо от того, должны нас вызвать или нет. На это, как увидим, потребуется совсем не так уж много сил, зато, когда пойдём в школу, мы обнаружим, что хочется петь.
      Если идёшь в школу с выученными уроками, всегда почему-то хочется петь.

Глава 11.
Уроки дома

1

      Наступает время делать уроки. В этой книге о работе над уроками говорилось в каждой главе и на каждой странице. Теперь мы должны свести всё воедино и сосредоточить наши размышления на одном часе.
      Я знал очень пунктуального человека, который каждый вечер составлял подробный план дел на завтра. Первый пункт в его планах всегда был один: «Встать»…
      Так и с уроками. Надо прежде всего… сесть за них. И никаких увёрток, никаких сделок с совестью, никаких подачек лени, пожирающей время, никаких «ещё немножко» — просто садиться, и всё. Направлять волю не на то, чтобы заставлять себя работать, а на саму работу — это единственно правильный способ приниматься за дело.
      Обычно говорят, что, приступая к работе, надо навести порядок на столе, чтобы ничто не отвлекало. Это верно, конечно; но стоит заметить, что если занят работой, то ничто и не отвлечёт, а если не занят, то хоть в стерильную камеру помести, где ни пылинки, и то глаз за что-нибудь зацепится. Многие великие люди никогда никому не разрешали наводить порядок на своём столе, потому что именно порядок их и отвлекал, раздражал. Конечно, нечего устраивать на столе свалку из радиодеталей, пластинок, прошлогодних тетрадей и огрызков карандашей. На столе должно быть уютно. Мы готовимся к радостной работе!
      Один совет всё-таки может оказаться полезным: сразу приготовить и положить перед собой стопкой все учебники и тетради, необходимые для работы. Во-первых, мы тем самым уменьшим соблазн самовольно сократить число уроков, заданных на завтра, а во-вторых, пока собираешь тетради, можно внутренне подготовиться к работе.
      И ещё: сядем за уроки хоть за минуту до того, пока мама начнёт напоминать нам о том, что пора садиться… Нет ничего хуже, чем браться за работу по напоминанию. Работа — нашазабота, взвалим её на себя, чтобы никому и в голову не пришло контролировать нас. Ссориться с мамой по этому поводу, ворчать: «Сам знаю!» — не стоит. Просто надо опередить её и вспомнить об уроках первому.
 

2

      Стол готов, и мы готовы сесть за уроки; но готова ли наша голова? Это значит: не устала ли она? Всеми исследованиями доказано, что умственная работа тяжелее физической, утомительнее, и надо тщательно следить за своей умственной работоспособностью.
      Об усталости и готовности головы к работе, пожалуй, будет достаточно знать следующее.
      По усталости ума люди делятся на два типа. Огромное большинство во вторые полчаса работает лучше, чем в первые. Так что, если сначала работа идёт несколько вяло, не страшно, дальше будет лучше, бросать дело не стоит. Но восемь процентов ребят в первые полчаса работают лучше, чем вторые. Обычно к этим немногим относятся те, кто совсем не привык работать умственно, а также больные ребята, например, ревматизмом.
      Умственная работоспособность человека не одинакова в течение суток. С двух часов дня она понижается. К четырём-пяти часам вновь повышается, а в семь-восемь часов вечера все показатели стремительно падают. Человек, который утром правильно решил сто арифметических примеров, в семь-восемь часов вечера решит только семьдесят. Таким образом, самое невыгодное для себя, что мы можем только придумать, — это делать уроки вечером, после семи часов. Придётся тратить времени на тридцать процентов больше.
      У первоклассника занятия наиболее продуктивны в течение часа, у ученика третьего-четвёртого класса — полтора часа, у пяти-семиклассника — два или два с половиной часа. После этого времени работоспособность существенно падает, а после трех часов работы усталость наступает так быстро, что сидеть за столом фактически бесполезно.
      Самая низкая трудоспособность — в субботу. Максимальная трудоспособность — во вторник и в среду. С четверга она начинает понемногу падать. Это не значит, конечно, что в пятницу можно не делать уроков; но если есть задание на неделю, то выгоднее делать его в дни максимальной трудоспособности.
      Известно, что в борьбе с умственным утомлением очень помогает холод. В одном опыте, сообщает врач Ю. М. Пратусевич, ребята обтирались холодной водой в школе после четвёртого урока, и способность их решать задачи резко возрастала даже по сравнению с первым уроком! Работоспособность очень повышается, если в течение полминуты мочить холодной ( + 10°) водой лицо и уши. И даже, оказывается, достаточно три минуты пощекотать углы рта, глаз и ушей, как голова станет более ясной! Ю. М. Пратусевич приводит физиологические объяснения этого странного эффекта, мы опустим их. Но в справедливости этого наблюдения каждый может убедиться, не откладывая книги.
      И наконец, несколько из другой области, но тоже нечто имеющее отношение к эффективности труда. Математик В. Г. Болтянский с помощью так называемых «конечных автоматов» неопровержимо доказал, что если мы хотим изучить один предмет, потом второй, потом третий, то для получения высшего эффекта «целесообразнее всего начинать с изучения максимально трудного предмета, затем изучать менее трудный и заканчивать изучением наиболее лёгкого».
      Какой же предмет самый трудный?
      Несомненно — нелюбимый, потому что он требует больше напряжения. Многие ребята заметили это. «Когда я садился делать уроки,— сообщает Володя Касьяненко из посёлка Шиханы, Саратовской области, — то сначала делал любимые уроки: математику, физику, химию, а потом остальные, И литературу делая последней. Хотя я себе и внушал, что литературу надо делать хорошо, как свой любимый урок, но у меня ничего не выходило. Становилось поздно, я включал телевизор и смотрел то хоккей, то футбол, а то и какой-нибудь художественный фильм. И литературу я не очень хорошо выучивал».
      Потом Володя взял себя в руки, стал начинать с литературы, учил её «как надо» и вскоре получил первую пятёрку.
 

3

      Приготовили стол, и голова свежая. Теперь надо и чувства свои настроить на работу, создать соответствующую обстановку, то есть мобилизовать все душевные и физические силы. Вымоем руки, как перед едой, — это всегда поднимает дух, потрём их, словно предвкушая удовольствие. Смешное упражнение, мы уже говорили об этом, но попробуйте потереть руки и при этом не улыбнуться! Улыбка-то и дорога. Потрём руки, улыбнёмся и скажем себе: «Сейчас я займусь литературой и буду делать её с удовольствием! Я очень люблю литературу!»
      И даже учебник потрогаем и придвинем к себе с любовью к нему и создавшим его людям. Художники и скульпторы очень любят материал, с которым они работают, и орудия — глину, краски, холсты, резцы, кисти. Орудия нашего искусства — учебники, тетради, ручки, линейки, фломастеры. Потрогаем, погладим их, не стесняясь, — ведь никто не видит, а настроение улучшается, и сердце бьётся чуть быстрее — мы слегка волнуемся, предвкушая свидание с интересной работой…
      И сразу вспомним правила, составленные в ходе опытов «Учение с увлечением» школьником из Подмосковья Юрой Игнатовым.
       «Для того, чтобы заинтересоваться,— обнаружил Юра, — нужно сделать следующее:
       1. Убедить себя в том, что занятие, которое вы делаете, необходимо для вас, а не для учителя.
       2. Во время занятий не думайте о занятии более интересном, чем вы делаете.
       И этого достаточно, чтобы стать отличником».
      Соображения абсолютно верные, и не так уж трудно выполнить эти простые правила. Отличником станет всякий, кто будет всегда следовать двум правилам Юры, потому что это значит каждый раз полностью собирать свои силы и внимание и создавать правильную установку.
      Чтобы легче было выполнить первый пункт правил Юры Игнатова, полезно готовить уроки не на завтра, а в тот день, когда их задали, то есть тогда, когда их готовить вроде бы не обязательно. Как будто по своей воле делаешь для себя, по собственному выбору, и нет страха (не выучишь — ещё день или два впереди), и ещё свежо в голове объяснение учителя, так что учить гораздо легче. На следующий день повторить и вовсе ничего не стоит, потому что получается продолженное запоминание (см. главу о памяти) — самый выгодный способ запоминать. «Утром я выполняю те уроки, которые были вчера, — пишет Галя Ланина из села Тёплое, Тульской области (Галя занимается по утрам по режиму Сухомлинского), — и повторяю уже выполненные сегодняшние. Я ясно представляю объяснения учителя, и поэтому мне приходится затрачивать мало времени».
      Но самое славное — проникнуться важностью своей работы, необходимостью её!
      Наиболее счастливые люди на свете (так сказать, чемпионы по счастью) не те, кто имеет несметные богатства, а те, кто считаетсвою работу крайне важной для всего человечества. Очень счастливы люди, которые считают свою работу важной для страны, для своего города. Счастливы люди, когда видят, что их работа важна для окружающих, скажем, на заводе. И подлинно несчастны те, кто не знает, кому и зачем нужен их труд. Так как важность своей работы каждый чувствует по-другому, одни сильнее, другие слабее, то и получается, что степеней счастья бесконечно много: лестница с огромным числом ступенек.
      Когда принимаемся за работу, постараемся подняться на ступеньку повыше. Попробуем понять, что наш сегодняшний урок действительно важен для всех людей на земле и в стране. И ведь это не так уж далеко от истины!
 

4

      Наконец, в некоторых случаях необходимо подготовить и саму работу, сделать её интереснее.
      Представим себе, что перед нами ряд математических задач, постепенно усложняющихся: задача № 1, № 2, № 3…, № 10.
      Начнём решать задачу № 1 и сразу увидим, что она легка: не нужно и малейшего напряжения сил для её решения. Она неинтересна. Начнём решать задачу № 10 и обнаружим, что мы не понимаем даже её условий. Эта задача не вызывает никаких душевных движений, потому что они, эти движения эти усилия, заведомо бесполезны. Ничем задача не задевает, не цепляет. Мы безразличны к ней.
      Где же интересное?
      Интересное там, где необходимо что-то преодолеть, произвести душевное усилие и где это усилие, по нашим предположениям, приведёт я достижению цели. Даже не обязательно достичь её: достаточно иметь возможность делать с задачей что-то целенаправленное. Уже интересно.
 

 
      В зависимости от склада характера для одних людей область интересного больше распространяется в сторону абсолютно лёгкого, для других — в сторону абсолютно трудного. Это зависит от того, что человек думает о себе. Если он считает себя способным, он стремится к трудному: считает неспособным — к лёгкому. Ленив — к точке А, деятелен — к точке Б, равнодушен — к точке А, честолюбив — к точке Б.
      Вся жизнь деятельного человека в том и состоит, что он постоянно стремится к недостижимому, к абсолютно трудному для него, и это абсолютно трудное отодвигается. Человек завоёвывает всё новые и новые знания, но область интересного всё время перемещается к трудному.
      Однако ни для кого, ни для деятельного человека, ни для лентяя, интерес не лежит в крайних точках А и Б, потому что здесь никакие душевные движения невозможны. И в том и в другом случае мы сталкиваемся, как говорят учёные, с «психологически обеднённой» работой. И эта психологическая бедность, то есть недостаток возможности прилагать душевные усилия, эта бедность и вызывает скуку, безразличие.
      Таким образом, если работа кажется скучной, то это может быть по одной из двух причин:
      или мы беднееработы, не можем справиться с ней;
      или работа беднеенас, наших возможностей.
      Но бедному с богатым не о чем разговаривать, или скучно друг с другом! Вот мы и не можем «договориться» с работой.
      Если мы просто не справляемся и оттого тоска — делать нечего, надо приложить все старания, пустить в ход весь арсенал средств, догнать класс — и дальше дело пойдёт легче.
      Но очень часто бывает, что работа действительно бедна — скучное упражнение или скучноватый, монотонный текст, в котором нечего понимать, всё понятно, а запомнить трудно, много мелких деталей.
      Тогда стоит попробовать обогатить задание, усложнить, расцветить.
      Таня Красько, мы помним, сравнила строение речного рака с рисунком внутренних органов человека — и ей стало сразу интересно.
      Наташа Смирнова из города Пинска, Брестской области, страдая над немецким языком, составила список учеников своего класса, мысленно вызывала их к доске и сама за всех отвечала. «А что мне было делать?» — виновато спрашивает Наташа. Но она поступила правильно: любой способ хорош, чтобы избежать равнодушного отношения к работе.
      Для Валерия Костюченко из города Азова «скучнее русского не найти предмета». Тогда он стал соревноваться с другом — кто лучше напишет упражнение и не допустит ни одной ошибки? «Потом, — рассказывает Валера, — мы наделали карточек, как это делается на экзаменах, и вытаскивали их и отвечали на вопросы. Кто неправильно отвечал на вопрос, у того в тетради, где записано по десять очков у каждого, отнимали по одному очку. Вот общий счёт:

      Валерий 10 — 4 = 6
      Василий 10 — 5 = 5.

      И мы каждый хотели, чтобы было как можно больше очков.
      В школе мы очень хорошо занимались и каждый день очень много работали на уроках. И мы подсчитали, сколько мы получили отметок.
      Я получил три пятёрки и две четвёрки. Вася получил четыре пятёрки.
      Нам очень понравилось такое занятие, а главное, нам понравился русский.Мы хоть и кончили заниматься вдвоём, но я всё так же буду соревноваться с самим собой».
      Совсем правильно поступил Валера Белоус из села Краснохолы, Оренбургской области. У него самый скучный предмет был химия. Валера решил заинтересоваться ею: «Я продолжал опыт 13 дней. Опыт удался. Я увлёкся и начал учить формулы. Но после того как я увлёкся, я стал ходить в химический кружок,и теперь, после отметок 2,3,2,2 у меня стоят отметки 4,4,3,4. Учение с большим увлечением!»
      Но что делать, если так запустил материал, что не справляешься с домашними заданиями? Тут уж никакие ухищрения не помогут, никакие игры и фантазии: беда!

       «Скоро у нас будет экзамен по физике, но когда я открываю учебник, то вижу, как много я не знаю и не понимаю.Я запустила не только физику, но и математику и химию с 7-го класса, совсем не потому, что у меня была лень и я ничего не делала, а потому, что помогала дома, а потом уставала и не могла делать трудные предметы, читала их, но не вдумывалась»