Миттельшпиль (Утеха падали - 2)

      - Конечно, конечно... Скажите, а вы помните этого нью-йоркского психиатра - доктора Ласки?
      - Сол Ласки... - протянул Хейнс. - Преподает в Колумбии. Да, мы выясняли, где он находился в уикэнд, тринадцатого. В Чарлстон он, вероятно, приезжал, чтобы организовать презентацию своей будущей книги.
      - Вполне возможно. Дело в том, что он должен был прислать мне кое-какие сведения об этих массовых убийствах, а теперь я не могу с ним связаться. Вы не следили за ним, нет? - поинтересовался шериф как бы между прочим.
      - Нет, - ответил Хейнс и снова посмотрел на часы. - С чего бы вдруг?
      - Да, действительно, нет никаких оснований. Но мне казалось, что Ласки собирается сюда, в Вашингтон. По крайней мере, я думаю, он был здесь в прошлую субботу. В тот самый день, когда у вас произошла эта история с террористом в здании Сената.
      - Ну и что? - Хейнс равнодушно пожал плечами.
      - Просто у меня такое ощущение, что этот парень пытается кое-что расследовать самостоятельно. Я думал, он здесь появлялся.
      - Нет-нет, - быстро ответил Хейнс и вздохнул. - Шериф, я бы с радостью еще поболтал с вами, но через несколько минут у меня назначена встреча.
      - - Конечно, конечно. - Джентри поднялся, комкая кепку в руках. - Вам надо обратиться к кому-нибудь.
      - К кому? - не понял Хейнс.
      - По поводу вашего синяка, - пояснил Джентри. - Могут быть осложнения...
      Джентри спустился вниз по Девятой улице, пересек Пенсильвания-стрит и миновал здание Министерства юстиции. Затем свернул по улице Конституции, прошел по Десятой мимо здания Службы внутренних доходов, снова свернул на Пенсильвания-стрит и взбежал по ступенькам старой почты. Похоже, за ним никто не следил. Он дошел до Першинг-парк и посмотрел на крышу Белого дома. Интересно, там ли сейчас находится Джимми Картер и чем он занимается? Может, размышляет о заложниках и винит иранцев в своем поражении ?
      Джентри сел на скамейку и вынул из кармана свой блокнот, перелистав страницы, плотно заполненные его почерком, закрыл блокнот и вздохнул.
      "Тупик.
      А что, если Сол был не в своем уме? Является ли он параноидальным психом?
      Нет.
      Почему нет?
      Просто нет.
      О'кей, тогда куда он провалился? Надо пойти в библиотеку Конгресса, просмотреть газеты за прошлую неделю, сообщения о смертях и несчастных случаях. Обзвонить больницы.
      А что, если он находится в морге под именем пуэрториканца Джона Доу?
      Глупо. Какое дело оберсту до советника сенатора?
      Какое он имеет отношение к Кеннеди и Руби?"
      Джентри потер глаза. В Чарлстоне, когда он сидел на кухне Натали Престон и слушал рассказ Сола, все выглядело очень правдоподобно. Все вставало на свои места - разрозненные, на первый взгляд, убийства выстраивались в цепь финтов и выпадов, которыми обменивались три маньяка, обладающих действительно невероятными возможностями. Но теперь все казалось глупостью. Если только...
      "Если только их не было больше".
      Джентри выпрямился. Сол должен был с кем-то встретиться здесь, в Вашингтоне. Но, несмотря на всю свою откровенность, он не сказал с кем. "С членами семьи?" Зачем? Джентри вспомнил, с какой болью Сол рассказывал об исчезновении нанятого им детектива.
      Френсиса Харрингтона. Может быть, Сол обратился к кому-нибудь за помощью? К племяннику из израильского посольства? Может, кто-то еще вмешался в это дело? "Кто?" Правительство? Но вряд ли Сол мог подумать, что у правительства есть какая-то причина оберегать бывшего эсэсовца. А что, если таких, как Уильям Борден, Фуллер и Дрейтон, было больше?
      Шериф вздрогнул и поплотнее запахнул пальто. День был ясным, солнечным, температура воздуха - где-то градусов тридцать по Фаренгейту. Слабое зимнее солнце золотило колючую поблекшую траву.
      Джентри нашел платный таксофон на углу рядом с гостиницей "Вашингтон" и воспользовался кредитной карточкой, чтобы позвонить в Чарлстон. От Натали по-прежнему не было никаких известий. Тогда Джентри набрал номер израильского посольства, который он переписал из телефонного справочника в гостинице. Интересно, работает ли кто-нибудь там в субботу?
      Ему ответил женский голос.
      - Алле, - промолвил Джентри, с трудом справляясь с внезапно возникшим желанием сказать "Шалом". - Могу я попросить Арона Эшколя?
      На другом конце провода возникла небольшая пауза, затем женщина спросила:
      - Будьте любезны, кто его просит?
      - Это шериф Роберт Джентри.
      - Секундочку.
      Секундочка превратилась в две минуты. Джентри стоял, сжимая двумя руками телефонную трубку, и взирал на здание казначейства на противоположной стороне улицы.
      Если таких людей, как, оберет, мозговых вампиров.., было много, то это объясняло все. Тогда понятно, зачем Бордену потребовалось инсценировать собственную смерть. Понятно, почему за шерифом графства Чарлстон в течение полутора недель велась слежка. И почему, беседуя с известным агентом ФБР, Джентри поймал себя на остром желании врезать ему по зубам. И что случилось с замусоленными газетными вырезками, которые в последний раз видели на месте убийства...
      - Да, - послышался в трубке мужской голос.
      - О, привет, мистер Эшколь, это шериф Бобби Джентри...
      - Это не мистер Эшколь, меня зовут Джек Коуэн.
      - А, мистер Коуэн... Я бы хотел поговорить с Ароном Эшколем.
      - Я возглавляю отдел мистера Эшколя. Вы можете сообщить мне свое дело, шериф.
      - Вообще-то, мистер Коуэн, у меня к нему дело личного характера.
      - Вы друг Арона, шериф Джентри? - в голосе на другом конце провода явно звучала тревога.
      Джентри понимал, что творится нечто странное, но не мог определить, что именно.
      - Нет, сэр, - отозвался он. - Скорее, я друг дяди Арона, Соломона Ласки. Но мне непременно нужно поговорить с Ароном.
      Повисло напряженное молчание. Наконец, вздохнув, Коуэн сказал:
      - Лучше, если бы вы могли прибыть сюда лично, шериф.
      Джентри взглянул на часы.
      - Боюсь, у меня нет на это времени, мистер Коуэн. Если вы соедините меня с Ароном, я смогу выяснить, насколько это необходимо.
      - Очень хорошо. Откуда вы звоните, шериф? Вы здесь, в Вашингтоне?
      - Да, - ответил Джентри. - Из таксофона.
      - Вы в самом городе? Вам объяснят, как добраться до посольства.
      Джентри с трудом сдержал закипающую ярость.
      - Я нахожусь рядом с гостиницей "Вашингтон". Свяжите меня с Ароном Эшколем или дайте мне ею домашний телефон. Если мне понадобится встретиться с ним в посольстве, я просто возьму такси.
      - Очень хорошо, шериф. Пожалуйста, перезвоните через десять минут. - И Коуэн повесил трубку, прежде чем Джентри успел возразить.
      Разъяренный, он ходил взад-вперед перед входом в отель, с трудом сдерживая желание собрать вещи и тут же вылететь в Филадельфию. Все это было чрезвычайно странно. Он знал, как сложно найти исчезнувшего человека в Чарлстоне, но там под рукой шерифа все же было шесть полицейских и в десять раз больше возможных источников информации. Но все это представлялось ему каким-то законченным абсурдом.
      Он перезвонил через восемь минут. Ему снова ответил женский голос:
      - Да, шериф. Подождите секундочку, пожалуйста. Джентри вздохнул и прислонился к металлическому каркасу телефонной будки. И тут что-то острое воткнулось ему в бок. Шериф обернулся и увидел рядом двух мужчин, стоявших как-то подозрительно близко. Тот что был повыше широко улыбался. Затем Джентри чуть опустил глаза и различил дуло автомата.
      - Мы сейчас пойдем к той машине и сядем в нее, - сказал высокий и сердечно улыбнулся. Затем он похлопал Джентри по плечу, словно они были старыми друзьями, встретившимися после долгой разлуки. Дуло автомата еще глубже впилось под ребра.
      "Слишком уж этот здоровяк ко мне прижимается", - подумал Джентри. Он допускал, что ему удастся отбить оружие прежде, чем мужчина сможет выстрелить, но его напарник отошел на пять футов, продолжая держать правую руку в кармане плаща. Поэтому, что бы Джентри ни предпринял, у второго оставалась возможность выстрелить беспрепятственно.
      - Ну, пошли, - велел высокий. И Джентри пошел...
      Они неплохо прокатились - сначала на запад к мемориалу Линкольна, объехали приливной бассейн, затем по дороге Джефферсона к Капитолию, мимо здания Пентагона и обратно. Хотя о достопримечательностях столицы США никто не говорил. Широкий лимузин с обитыми плюшем сиденьями двигался бесшумно. Стекла были затемнены, дверцы запирались автоматически, переднюю и заднюю части автомобиля перегораживал звуконепроницаемый плексиглас. Джентри усадили назад так, что он оказался зажатым между двумя неизвестными. Рядом, на откидном сиденье, сидел взъерошенный человек с седыми волосами, грустными глазами и мешковатым, изъеденным оспинами лицом, которое тем не менее казалось красивым.
      - Ребята, я хочу вам кое-что сказать, - заметил Джентри. - Похищение людей в этой стране запрещено законом. Тем более шерифов...
      - Не предъявите ли вы мне какое-нибудь удостоверение личности, мистер Джентри? - тихо спросил седовласый человек.
      Джентри подумал, не произнести ли возмущенную обличительную речь, но потом просто пожал плечами и полез за своим бумажником. Никто не стал на него набрасываться, когда он сунул руку в карман - перед тем как сесть в машину его обыскали.
      - Похоже, вы - Джек Коуэн, - отметил Джентри.
      - Да, я - Джек Коуэн, - подтвердил собеседник, копаясь в бумажнике Джентри, - а у вас полный порядок с удостоверениями, кредитными карточками и прочими документами, выданными на имя шерифа Роберта Джозефа Джентри.
      - Друзья и коллеги зовут меня Бобби Джо, - заметил Джентри.
      - Но нет на Земле другого такого места, как Америка, где бы удостоверение личности значило меньше, - усмехнулся Коуэн.
      Джентри пожал плечами. Его подмывало объяснить им, насколько мало его это заботит, но вместо этого он спросил:
      - А могу я взглянуть на ваше удостоверение личности?
      - Я - Джек Коуэн.
      - Ага. Вы действительно начальник Арона Эшколя?
      - Я возглавляю отдел переводов и внешних связей в посольстве, - пояснил Коуэн.
      - Это отдел, в котором работает Арон?
      - Да, - кивнул Коуэн, - а вы не знали этого?
      - Насколько я понимаю, один из вас троих - Арон Эшколь, - улыбнулся Джентри. - Я никогда его не видел и, судя по тому, как складывается ситуация, никогда не увижу.
      - Почему вы так говорите, мистер Джентри? - Коуэн произнес это ровным ледяным тоном.
      - Считайте, что я догадался, - хмыкнул Джентри. - Я прошу к телефону Арона, и все посольство пытается удержать меня на связи, пока вы, ребята, впрыгиваете в ближайший лимузин и рвете когти к моему отелю, чтобы под дулом автомата свозить меня на экскурсию. И если вы те, за кого себя выдаете.., хотя сейчас уже один черт может это разобрать.., ваше поведение не слишком соответствует тому, как должны вести себя посланники наших верных и зависящих от нас союзников на Ближнем Востоке. Подозреваю, Арон Эшколь убит или пропал без вести, и вы настолько расстроены этим обстоятельством, что втыкаете дуло автомата под ребра законно избранным представителям власти.
      - Продолжайте, - попросил Коуэн.
      - А пошли вы знаете куда! - выругался Джентри. - Я уже все сказал. Объясните мне, что происходит, и я скажу, зачем я звонил Арону Эшколю.
      - Мы можем поспособствовать тому, чтобы вы продолжили свое участие в этой беседе, другими средствами, - произнес Коуэн, и отсутствие угрозы в его голосе сработало лучше, чем любое запугивание.
      - Сомневаюсь, - ответил Джентри. - Если только вы те, за кого себя выдаете. Как бы там ни было, я не скажу ничего, пока вы не сообщите мне что-нибудь ценное.
      Коуэн бросил взгляд на мелькавшие за окном нагромождения мрамора и снова посмотрел на шерифа.
      - Арон Эшколь мертв, - проронил он. - убит. Он, его жена и две четырехлетние дочурки.
      - Когда? - спросил Джентри.
      - Два дня назад.
      - В Рождество... - ахнул шериф. - Ну и праздничек выдался! Как же его убили?
      - Кто-то проткнул им головы проволокой, - безучастно произнес Коуэн. Можно было подумать, что он описывает новый способ укрепления автомобильного двигателя.
      - О Господи, - выдохнул Джентри. - Почему я ничего не читал об этом?
      - Там произошел взрыв с последующим пожаром, - пояснил Коуэн. - Прокурор Вирджинии классифицировал это как смерть вследствие несчастного случая.., утечка газа. Связь Арона с посольством не была установлена агентствами властей.
      - А ваши врачи нашли истинную причину их гибели?
      - Да, - печально подтвердил Коуэн. - Вчера.
      - Но зачем было поднимать весь этот кавардак, когда я позвонил? осведомился Джентри. - У Арона могло быть.., нет, постойте... Я упомянул Сола Ласки. Вы думаете, что смерть.., гибель Арона и его семьи каким-то образом связана с.., его дядей?
      - Да. Именно так, - ответил Коуэн.
      - Так кто убил Арона Эшколя?
      Коуэн пристально взглянул на Джентри.
      - Теперь ваша очередь, шериф. Джентри помолчал, собираясь с мыслями.
      - Вы должны отдавать себе отчет, - продолжил Коуэн, - что если Израиль сейчас оскорбит американских налогоплательщиков в этот чрезвычайно важный период отношений между нашими странами, последствия могут оказаться для него губительными. Мы готовы поступиться собственными желаниями, но освободим вас только в том случае, если вы докажете нам свою непричастность ко всем этим горестным событиям. Если вам не удастся убедить нас, то для всех заинтересованных сторон будет гораздо проще, если вы исчезнете.
      - Заткнитесь! - оборвал его Джентри. - Я думаю. - Они в третий раз проехали мимо мемориала Джефферсона и свернули на мост. Впереди замаячил памятник Вашингтону. - Десять дней назад Сол Ласки приехал в Чарлстон, чтобы заняться расследованием убийств в "Мансарде"... ЦРУ просто назвало их "чарлстонским избиением".., вы, наверное, слышали об этих наших небольших неприятностях?
      - Да, - кивнул Коуэн. - Несколько стариков было убито из-за денег, а заодно ликвидировано несколько невинных свидетелей, так?
      - Приблизительно так, - усмехнулся Джентри. - Только одним из стариков оказался бывший нацист, эсэсовец, скрывающийся под именем Уильяма Бордена.
      - Кинопродюсер, - пояснил высокий израильтянин, сидевший слева от Джентри.
      Джентри подпрыгнул - он почти забыл, что телохранители владеют даром речи.
      - Да. Так вот, - продолжал он. - И Сол Ласки охотился конкретно за этим нацистом в течение сорока лет - со времен Челмно и Собибура.
      - Это что? - осведомился молодой человек, сидевший справа от Джентри.
      Джентри удивленно повернулся к нему, но тут Коуэн что-то резко сказал ему на иврите, и молодой человек залился краской.
      - Этот немец... Борден.., он погиб, не так ли? - осведомился Коуэн.
      - Во время авиакатастрофы... Якобы погиб... Но Сол держался другого мнения.
      - Значит, доктор Ласки считал, что его старый мучитель все еще жив? задумчиво произнес Коуэн. - Но какое отношение имеет Борден ко всем этим убийствам в Чарлстоне?
      Джентри снял свою кепку и почесал в затылке.
      - Сводит старые счеты... Сол и сам не мог сказать наверняка. Он просто чувствовал, что оберет - так он называл Бордена.., каким-то образом имел отношение ко всему этому.
      - Зачем Ласки встречался с Ароном?
      - Признаться, я и не знал, что они встречались, - Джентри покачал головой. - До вчерашнего дня я вообще не знал о существовании Арона Эшколя. Сол вылетел из Чарлстона в Вашингтон, где он должен был с кем-то встретиться двадцатого декабря, однако с кем - он не сказал. Он должен был держать со мной связь, но с тех пор как он покинул Чарлстон, от него никаких вестей... Вчера я был в квартире Сола в Нью-Йорке и разговаривал с его домохозяйкой...
      - Тимой, - вставил высокий телохранитель и тут же умолк, так как Коуэн бросил на него свирепый взгляд.
      - Да, - подтвердил Джентри. - Она упомянула его племянника... Арона, вот почему я приехал сюда...
      - О чем же доктор Ласки хотел поговорить с Ароном? - спросил Коуэн.
      Джентри положил кепку на колени и развел руками.
      - Если б я знал. У меня сложилось впечатление, что Сол хотел получить какие-то сведения о жизни этого Бордена в Калифорнии. Арон мог ему в этом помочь?
      Прежде чем ответить, Коуэн довольно долго сидел, закусив губу.
      - Перед встречей с дядей Арон взял отпуск за свой счет на четыре дня, наконец ответил он. - Большую часть этого времени он провел в Калифорнии.
      - И ему удалось что-либо узнать? - спросил Джентри.
      - Этого мы не знаем, - вздохнул Коуэн, - А откуда вам известно о его встрече с Солом? Сол приходил в ваше посольство?
      Высокий произнес что-то предостерегающее на иврите, но Коуэн не обратил на него никакого внимания.
      - Нет, - ответил он. - Доктор Ласки встречался с Ароном неделю назад в Национальной галерее. Арон и Леви Коул, его коллега по внешним связям, сочли эту встречу чрезвычайно важной. Судя по словам их друзей и коллег по отделу, Арон и Леви в течение той недели хранили в шифровальном сейфе какие-то папки, которым придавали огромное значение.
      - Что было в этих папках? - не слишком надеясь на ответ, спросил Джентри.
      - Это нам неизвестно. - Коуэн пожал плечами. - Через несколько часов после того как была убита семья Арона, Леви Коул ворвался в посольство и изъял все материалы. С тех пор его никто не видел. - Коуэн устало потер переносицу. - И все это абсолютно необъяснимо. Леви - холостяк. У него нет семьи ни в Израиле, ни здесь, в Штатах. Он преданный сионист, бывший военный. Я не могу себе представить, чем его можно подкупить. С точки зрения логики, они должны были уничтожить именно его, а Арона Эшколя - только шантажировать. Вопрос только в том, конечно же: кто такие эти они?
      Что мог сказать на это Джентри? Он только вздыхал тяжело, со стоном...
      - Ладно, шериф, - сказал Коуэн, - расскажите нам, пожалуйста, что-нибудь, что могло бы нам помочь.
      - Больше мне нечего добавить, - сказал Джентри. - Разве что могу рассказать вам историю Сола Ласки. - "Но как я смогу рассказать ее, не вдаваясь в подробности о Способностях этих.., вампиров, - подумал Джентри. Они же не поверят мне. А если они мне не поверят, я погиб".
      - Нам нужно все, - жестко сказал Коуэн. - Все с самого начала.
      Лимузин пронесся мимо мемориала Линкольна и снова направился к приливному бассейну.
      Глава 8
      ДЖЕРМАНТАУН
      Суббота, 27 декабря 1980 г.
      С помощью своего "Никона" со 135-миллиметровыми линзами Натали Престон пыталась запечатлеть противоречия умирающего города: кирпичные одноквартирные и каменные дома, банк, зажатый с двух сторон постройками XVIII столетия, антикварные магазины, забитые сломанной рухлядью, лавки Армии Спасения с поношенными вещами, пустые стоянки, заваленные мусором, грязные улочки и аллеи. Натали зарядила свой "Никон" черно-белой пленкой "+Х", не заботясь о ее зернистости, и ставила длинные неторопливые экспозиции, чтобы было видно все до малейшей трещинки в стене. Но никаких следов Мелани Фуллер нигде не было.
      Тогда она набралась мужества и зарядила свою "ламу" тридцать второго калибра. Теперь револьвер лежал на дне ее большой сумки под вторым картонным дном, заваленным ворохами пленки и крышечками от линз.
      Днем квартал выглядел не столь отталкивающе. Накануне вечером, после того как самолет приземлился в темноте, Натали, ощущая полную растерянность, позволила своему соседу, назвавшемуся Енсеном Лугаром, отвезти ее в Джермантаун. Тот сказал, что это ему по пути. Его серый "Мерседес" стоял на долгосрочной стоянке. Сначала Натали обрадовалась, что приняла это приглашение: путь был долгим - по оживленному шоссе, через двухуровневый мост, в самый центр Филадельфии и за ее пределы, снова через автомобильную развязку, по скоростной автостраде и еще раз через реку (а может, это была уже другая река) и наконец по улице Джермантаун, широкому, вымощенному кирпичом проспекту, петлявшему между темных лачуг и пустых магазинов. К тому времени, когда они добрались до центра города и уже приближались к гостинице, в которой Лугар посоветовал ей остановиться, Натали не сомневалась, что вот-вот последует предложение: "Что, если я поднимусь к вам на минутку?" или "Я бы хотел показать вам свой дом. Он чуть дальше". Но скорее всего первое; у него не было обручального кольца, однако это ничего не значило. Единственное, что понимала Натали, так это то, что сейчас последует неизбежное предложение и ее неловкий отказ.
      Она ошиблась. Он высадил ее перед старой гостиницей, помог с сумками, пожелал удачи и отбыл. У нее мелькнуло подозрение, что он голубой.
      Без нескольких минут одиннадцать Натали позвонила в Чарлстон и оставила свой номер телефона и номер комнаты на автоответчике Роба. Она надеялась, что он позвонит в начале двенадцатого, возможно, настаивая на том, чтобы она вернулась в Сент-Луис, но он не позвонил. Разочарованная, ощущая какую-то странную обиду и изо всех сил сопротивляясь желанию лечь и заснуть, она еще раз позвонила в Чарлстон в половине двенадцатого, используя устройство, которое ей одолжил Роб, но на пленке ничего не было, кроме двух ее звонков. Недоумевая и подсознательно испытывая некоторый страх, она легла спать.
      При дневном свете все казалось более обнадеживающим. Хотя от Джентри так и не поступило никаких сообщений, она позвонила в "Филадельфийский обозреватель" и, упомянув имя своего чикагского издателя, смогла получить некоторые сведения от редактора газеты. Подробности преступления все еще оставались покрыты мраком, очевидным было лишь одно - четверо членов банды были обезглавлены. Штаб Братства Кирпичного завода располагался в городской расчетной палате на улице Брингхерст, всего в миле с небольшим от гостиницы Натали на улице Челтен. Натали нашла телефон расчетной палаты, позвонила и назвалась репортером из "Сан-Тайме". Священник по имени Билл Вудз назначил ей встречу на три часа и пообещал уделить пятнадцать минут.
      Весь день Натали занималась осмотром Джермантауна, все дальше и дальше углубляясь по унылым улицам и запечатлевая их на пленку. Это место, как ни удивительно, обладало странной притягательностью. К северу и западу от Челтон-стрит высились большие старые дома, хотя и заселенные несколькими семьями, но все же сохранявшие намек на зажиточность их обитателей, к востоку же от Брингхерст-стрит тянулись ряды полусгоревших двухквартирных домов, заброшенных машин. Повсюду царила атмосфера безнадежности.
      Солнца не было, однако за Натали следовала целая толпа хихикающих ребятишек, канючивших, чтобы она их сфотографировала. Натали не возражала. Над головой прогремел поезд, из раскрытой двери за полквартала от них раздался женский крик, и ребятишки рассеялись, как листья, унесенные ветром.
      Посланий от Роба не было ни в десять, ни в двенадцать, ни в два. Натали решила, что надо дождаться одиннадцати вечера.
      В три часа дня она постучала в дверь большого дома в стиле 1920 годов, высившегося среди груд булыжника, закопченных многоквартирных домов и фабричных складов. Перила на крыльце были выломаны, окна на третьем этаже забиты досками, но кто-то потрудился недавно покрасить дом дешевой желтой краской, отчего он выглядел так, будто болен желтухой.
      Преподобный Билл Вудз, неуклюжий белый человек, усадил ее на стул в захламленном кабинете на первом этаже и стал жаловаться на недостаток финансирования, бюрократические препоны для осуществления такого проекта, как создание общинного дома, и слабую помощь со стороны молодежи и общины в целом. Слово "банда" он не употреблял. Краем глаза Натали видела, как по коридорам ходят молодые негры, со второго этажа и из подвала доносились выкрики и раскаты смеха.
      - Могу я побеседовать с кем-нибудь из Братства Кирпичного завода? поинтересовалась она.
      - О нет! - воскликнул Вудз. - Ребята ни с кем не хотят говорить, кроме телевизионщиков. Им нравится сниматься.
      - Они живут здесь? - спросила Натали.
      - О Господи, конечно, нет. Они просто часто собираются тут для отдыха и дружеских бесед.
      - Мне надо переговорить с ними, - решительно сказала девушка и встала.
      - Боюсь, это.., эй, постойте, подождите! Натали вышла в коридор, открыла дверь и поднялась по узкой лестнице. На втором этаже около дюжины негров толпились вокруг бильярдного стола или валялись на матрацах, раскиданных на полу, покрытом линолеумом. Окна были закрыты стальными ставнями, Натали насчитала четыре пневматические винтовки, которые стояли у подоконников. Когда она вошла, все замерли.
      - Чего тебе надо, сука? - выпалил высокий, невероятно худой парень лет двадцати с небольшим, опиравшийся на бильярдный кий.
      - Я хочу поговорить с тобой.
      - Бля-я-я, - протянул бородатый юнец, лежавший на одном из матрацев. - Ты только послушай! "Я хочу поговорить с тобой", - передразнил он. - Ты откуда свалилась, стерва? Из какого-нибудь долбаного южного штата ?
      - Я хочу взять интервью. - Натали сама удивлялась тому, что у нее не подгибаются колени и не дрожит голос. - 06 убийствах.
      Повисло молчание, с каждой секундой оно становилось все более угрожающим. Высокий парень, первым обратившийся к Натали, поднял свой кий и стал медленно приближаться к ней. В четырех футах от нее он остановился, вытянул руку и провел белым от мела концом кия сверху вниз - между расстегнутыми полами ее пуховки по блузке до застежки ремня на джинсах.
      - Я дам тебе интервью, сука. Я с тобой пообщаюсь на полную катушку - ты меня поняла.
      Натали заставила себя стоять не двигаясь. Затем сдвинула "Никон" набок, засунула руку в карман и достала цветную фотографию, сделанную со слайда мистера Ходжеса.
      - Кто-нибудь из вас видел эту женщину? Парень с кием взглянул на снимок и подозвал мальчика, которому было не больше четырнадцати. Тот посмотрел, кивнул и вернулся на свое место у окна.
      - Позовите сюда Марвина! - рявкнул тот, что был с кием. - Пошевеливайте своими задницами.
      Марвин Гейл - девятнадцатилетний темнокожий парень, голубоглазый, с длинными ресницами, поражал своей красотой. Он был прирожденным лидером. Натали поняла это сразу, как только он вошел в помещение. Все каким-то неуловимым образом переменилось, и Марвин сделался всеобщим центром внимания. В течение десяти минут он требовал, чтобы Натали объяснила, кто эта женщина с фотографии. Еще десять минут Натали убеждала его сначала рассказать ей об убийствах, после чего пообещала ответить на все вопросы.
      Наконец Марвин расплылся в широкой улыбке, обнажив восхитительные зубы.
      - Ты уверена, что хочешь знать это, малышка?
      - Да, - откликнулась Натали. "Малышкой" ее называл Фредерик. И ей резануло слух, когда она услышала это слово здесь.
      Марвин хлопнул в ладоши.
      - Лерой, Кельвин, Монк, Луис, Джордж, - произнес он. - Остальные остаются здесь. Послышался хор недовольных голосов.
      - Цыц! - рявкнул Марвин. - Мы находимся в состоянии войны, вам ясно? За нами продолжают охотиться. Если мы выясним, кто эта старая сука и какое она имеет к этому отношение, мы будем знать, кто нам нужен. Усекли? Так уясните себе это. И заткнитесь.
      Все разошлись обратно по своим матрацам, некоторые вернулись к бильярдному столу.
      Было уже четыре часа, на улице начинало темнеть. Натали застегнула молнию на куртке, пытаясь приписать свои внезапные приступы дрожи порывам ветра. Они шли на север по Брингхерст-стрит, затем свернули на запад в узенькую аллею. Фонари еще не горели. Время от времени пролетали редкие снежинки. Вечерний воздух был наполнен миазмами помоек и запахом прогоревшей сажи.
      Остановились у поворота, и Марвин указал пальцем на четырнадцатилетнего парнишку.
      - Монк, старик, расскажи, что тогда произошло.
      Мальчик заложил руки в карманы и сплюнул на заиндевевшую траву.
      - Мухаммед и остальные трое.., они пришли сюда, понимаешь? Я шел за ними, но еще не подошел, понимаешь? Темно было как в преисподней. Мухаммед и Тоби пошли без меня трахаться к брату Зигу, а я так накачался, что не заметил, как они ушли, и побежал их догонять, понимаешь ?
      - Расскажи о белом ублюдке.
      - Сраный ублюдок, он вышел из этой аллеи и показал Мухаммеду, чтобы тот шел на х... Вот прямо здесь. Я был в полквартале отсюда и слышал, как Мухаммед сказал: "Бля, ты не шутишь?" И белый ублюдок тут же набросился на Мухаммеда и трех братишек.
      - Как он выглядел? - спросила Натали.
      - Заткнись! - рявкнул Марвин. - Вопросы задаю я Расскажи ей, как он выглядел.
      - Он выглядел, как сука, - сказал Монк и еще раз сплюнул. Не вынимая рук из карманов, он повернул голову и утер подбородок о собственное плечо - Этот долбаный ублюдок выглядел так, словно его окунули в дерьмо, понимаешь? Так, как будто он целый год питался одними отбросами, понимаешь? Волосы такими сосульками. Хиппи грязный... А лицо как будто завешено травой... И весь грязный - в глине или в кропи, я не понял. - Монка передернуло.
      - Ты уверен, что тот парень - белый? - спросила Натали.
      Марвин бросил на нее негодующий взгляд, но Монк разорился:
      - О да, он был белый. Он был белый! Ублюдочный, долбаный гад! Это истинная правда.
      - Расскажи ей про косу.
      - Ага. - Глаза у Монка расширились так, что, казалось, они вот-вот вылезут из орбит. - Я услышал шум и подошел, чтобы посмотреть. Не бежал, ничего такого не делал, понимаешь? Я не думал, бля, со всеми этими делами об убийстве, понимаешь? Я просто решил посмотреть, что у них там происходит. Но этот белый ублюдок, он достал такую косу.., ну как в мультиках, знаешь?
      - Каких мультиках? - спросила Натали.
      - Черт, ну ты знаешь. Старуха с черепом и с косой. Смерть, в общем. Ну, там еще песочные часы, знаешь? Приходит, чтобы забирать мертвецов. Черт?..
      - С косой ? - удивленно переспросила Натали. - Которой косят траву?
      - Да, черт, - откликнулся Монк и повернулся к ней. - Только этот белый ублюдок скосил Мухаммеда и братишек. И быстро. О черт, как быстро. Но я видел, я прятался там... - Он указал пальцем на большую мусорную кучу. - Я дождался, пока он ушел, а потом еще очень долго там сидел, мне такое дерьмо ни к чему... А потом, когда рассвело, я пошел рассказать Марвину, понимаешь?