Комиссар Мегрэ - Ночь на перекрестке

— Вы тоже ничего не слышали?

— Что-то необычное, нет!

Эльза говорила медленно, как все иностранцы, которым вначале нулено в уме перевести фразу целиком.

— Вы же видите, мы живем рядом с шоссе. Движение здесь не прекращается далее ночью. Каждый вечер часов в шесть грузовики едут на Центральный рынок, и шум стоит ужасный… По субботам появляются и туристы. Они спешат к берегам Луары и в Солонь. Шум моторов, визг тормозов, голоса людей — все это постоянно нарушает наш покой. Если бы дом не стоил нам так дешево…

— А о Гольдберге вы что-нибудь раньше слышали?

— Нет, ничего…

Ночь окончательно еще не наступила. Газон на лужайке ярко зеленел, и казалось, что при желании можно было пересчитать отдельные травинки. Заброшенный парк был похож на декорацию в опере. Группы деревьев, каждое дерево, далее любая отдельная ветка — все соответствовало своему месту. И завершалась эта своего рода симфония, типичная для провинции Иль-де-Франс, видом, открывавшимся на поля и крыши крестьянских ферм.

В гостиной, заставленной старой мебелью, Мергэ видел корешки книг на непонятном ему языке. Но более непонятным было присутствие здесь двух иностранцев — брата и сестры. Особо не вписывалась в общую картину Эльза.

Не фальшивила ли она, играя роль обольстительницы? Да нет, она не вела себя вызывающе, а, наоборот, держалась очень просто.

Но именно эта простота как раз и не вязалась с окружающей обстановкой. Комиссар скорее понял бы поведение трех старух, истинную причину разыгравшихся здесь когда-то чудовищных страстей.

— Могу я осмотреть дом?

Без всякого колебания Карл взял в руки лампу, а Эльза тем временем уселась в кресло.

— Я проведу вас…

— В гостиной чаще всего находитесь, вероятно, вы?..

— Да, вы правы… Я здесь работаю, но и сестра большую часть дня проводит в гостиной…

— У вас нет прислуги?

— Вы же знаете, сколько я зарабатываю. Это слишком мало, чтобы содержать прислугу…

— А кто готовит еду?

— Я…

Он сообщил об этом очень просто, без всякого чувства стеснительности или стыда. Когда они выбрались в коридор, Андерсен отворил одну из дверей и чуть слышно произнес:

— Прошу извинить за беспорядок…

Это был даже не беспорядок. Комиссар увидел мерзкую картину: на столе, покрытом обрывком клеенки, стояла спиртовка, забрызганная подгоревшим молоком, соусом, запачканная жирными пятнами. Вокруг лежали огрызки хлеба. На сковороде, поставленной прямо на стол, виднелись остатки эскалопа, а в раковине — гора грязной посуды.

Снова выйдя в коридор, Мегрэ заглянул в гостиную, где было темно и светилась только сигарета Эльзы.

— Столовой и небольшой гостиной в центральной части дома мы не пользуемся… Вы хотите их осмотреть?..

Свет лампы упал на довольно красивый паркет, груду мебели, прямо на полу лежал картофель. Ставни были закрыты.

— Наши комнаты там, наверху…

Они поднялись по широкой скрипучей лестнице. Наверху Мегрэ почувствовал все тот же запах духов.

— Вот моя комната…

Брошенный на пол матрац служил постелью. Комиссар увидел простой туалет, большой гардероб в стиле Людовика XV, пепельницу, переполненную окурками.

— Вы много курите?

— По утрам, в постели… Выкуриваю, наверное, сигарет тридцать, когда читаю…

Остановившись перед дверью, расположенной напротив его комнаты, он быстро проговорил:

— Комната сестры…

Андерсен по-прежнему держал лампу в руке, но не подошел к комиссару, чтобы посветить ему. От резкого запаха духов, стоявшего в комнате, першило в горле.

Во всем доме, лишенном какого-либо стиля и роскоши, царил беспорядок. Для нынешних хозяев он был всего лишь временным пристанищем, и они пользовались вещами, оставшимися от прежних его обитателей.

Но комната Эльзы приятно отличалась от других. В полутьме Мегрз не увидел паркета, покрытого звериными шкурами, которые обычно лежат у кровати. Но сама кровать была черного дерева и покрыта черным бархатом. На покрывале лежало помятое шелковое белье.

Как бы незаметно Андерсен начал удаляться с лампой в коридор, тем самым вынуждая Мегрэ последовать за ним.

— В доме есть еще три нежилые комнаты…

— Я вижу, что лишь комната вашей сестры выходит окнами на шоссе. Ничего не ответив на это, Карл указал на узкую лестницу.

— Запасная лестница… Мы ею не пользуемся… Если хотите, можете осмотреть гараж…

Мегрэ спустился по лестнице вслед за Андерсеном, который держал в руке зажженную лампу. В глубине гостиной виднелся огонек горящей сигареты. Эльза, полулежа в кресле, бросила безразличный взгляд на вернувшихся мужчин.

— Карл, мы забыли предложить комиссару чаю!

— Спасибо, я не пью чай…

— Я бы с удовольствием выпила… А виски не хотите? Или… Карл, пожалуйста…

Смущенный Карл нервным жестом поставил лампу, зажег небольшую горелку, на которой стоял чайник серебристого цвета.

— Чего бы вы хотели, комиссар?

Мегрэ никак не мог понять, почему он испытывал неприятное чувство неловкости. Атмосфера вроде бы была довольно интимной, но его что-то угнетало. Бросив взгляд на крупные фиолетовые цветы, украшавшие мольберт, комиссар принялся рассуждать:

— Итак, сначала украли машину господина Мишоннэ. Гольдберга убили в ней, а затем ее перегнали к вам. Вашу же машину поместили в гараж страхового агента…

— Невероятная история, правда? — произнесла Эльза неясным и певучим голосом, закурив новую сигарету. — Брат утверждал, что обвинят нас, потому что убитого обнаружили в нашем гараже… Карл хотел бежать… А я отказывалась… Я считала, что нас не приняли бы за убийц, поскольку у нас не было никакой причины…

Она запнулась, поискала взглядом Карла, который чем-то занимался в углу гостиной.

— Ты что же, так ничего и не предложишь комиссару?

— Прошу прощения… Я… Я обнаружил, что у нас уже ничего не осталось…

— Вот всегда ты так! Не можешь ни о чем заранее подумать… Извините нас, господин?..

— Мегрэ.

— Господин Мегрэ… Мы почти не пьем алкогольных напитков и…

В парке послышались чьи-то шаги, и Мегрэ увидел бригадира Люка, который разыскивал его.

Глава 3

Ночью на перекрестке

— Что-нибудь случилось, Люка?

Мегрэ подошел к наружной застекленной двери. За спиной, в гостиной, царила атмосфера неопределенности, а из темного парка на него смотрел Люка.

— Да нет, ничего не случилось, комиссар… Я вас просто искал…

Немного смущенный, Люка пытался через плечо Мегрэ заглянуть в гостиную.

— Ты снял мне комнату?

— Да… Вам пришла телеграмма… Мадам Гольдберг прибывает сегодня вечером на машине…

Мегрэ повернул голову назад и увидел, что Андерсен терпеливо ожидал конца их разговора, а Эльза, нервно покачивая ногой, закуривала очередную сигарету.

— Мне придется, видимо, зайти сюда еще раз завтра, чтобы опросить вас, — обратился к ним комиссар. — Мое почтение, мадемуазель…

Она снисходительно кивнула ему головой. Карл проводил полицейских до ворот.

— А гараж: вы осмотреть не хотите?

— Я сделаю это завтра…

— Послушайте, комиссар… Мое предложение может показаться вам подозрительным… Но я хотел бы помочь вам… Согласен, я — иностранец, и к тому же против меня есть серьезные улики… Но я больше всех заинтересован в том, чтобы истинный виновник был обнаружен… Прошу простить мою неловкость…

Мегрэ посмотрел ему прямо в глаза. Он увидел здоровый глаз, полный печали. Карл Андерсен медленно повернул голову, закрыл ворота и возвратился в дом.

— Что стряслось, Люка?

— Мне стало как-то неспокойно на душе… Я уже давно вернулся из Арэнвиля… Не знаю почему, но этот перекресток вдруг показался мне каким-то зловещим…

Они шли по обочине шоссе в полной темноте. Движение машин почти прекратилось.

— Я попытался мысленно восстановить все детали преступления, — рассказывал Люка, — и чем больше размышлял, тем более невероятным представлялось мне все случившееся.

Они спустились к вилле Мишоннэ, которая являлась как бы одной из вершин треугольника, тогда как другими его вершинами были гараж и дом «Трех вдов».

Между гаражом и особняком Мишоннэ было метров сорок, а от них до дома Андерсенов — около сотни метров.

Дом «Трех вдов» не был освещен, а на вилле страхового агента светились два окна, занавешенные плотными шторами. Появляющийся иногда узкий луч света указывал, что кто-то раздвигал эти шторы, чтобы выглянуть на улицу.

Со стороны гаража четко выделялись бензоколонки, из мастерской, где раздавались удары молота, падала полоса резкого света.

Они остановились, и Люка, один из самых старых сотрудников Мегрэ, продолжал объяснять:

— Прежде всего, сюда зачем-то приехал Гольдберг. Вы видели его труп в морге? Нет?.. Это мужчина лет сорока пяти, типично семитского типа… Человек солидный, небольшого роста, с волевым подбородком, упрямым выражением лица, у него вьющиеся курчавые волосы… Одет в роскошный костюм… Тонкое дорогое белье с монограммой… Он привык жить на широкую ногу, всем приказывать, тратить деньги не считая… На лакированных туфлях — ни пылинки, ни малейшего пятнышка грязи… Отсюда следует, что если он даже и добрался до Арпажона поездом, то не шагал пешком три километра до перекрестка… Мне кажется, он прибыл из Парижа или Анвера на машине… Как установил врач, в момент смерти, которая наступила мгновенно, пища была уже переварена… Но в желудке обнаружено довольно большое количество шампанского и жареного миндаля. В Арпажоне ни в одной из гостиниц в ночь с субботы на воскресенье шампанского не подавали, и, уверяю вас, что нигде в городе вы не отыщите жареных миндальных орехов…

По шоссе с шумом промчался грузовик.

— Теперь о гараже Мишоннэ, комиссар. Первую машину он купил всего лишь год назад. Это был подержанный автомобиль, и гаражом служил деревянный сарай, дверь которого выходила на дорогу и запиралась на висячий замок. Другого гаража страховой агент так и не успел построить. Именно в этот сарай и забрались похитители его нового лимузина. Перегнав машину к дому «Трех вдов», они открыли входную решетку, затем гараж, вывели оттуда колымагу Андерсена и поставили вместо нее автомобиль Мишоннэ… А ведь убийцам нужно было еще усадить Гольдберга за руль и выстрелить в него в упор… При этом оказывается, что никто ничего не видел и не слышал!.. И ни у кого нет алиби!.. Не знаю, как вы, а я совершенно запутался во всей этой истории. Когда я над ней думал, возвращаясь из Арэнвиля, она показалась мне очень странной и даже какой-то коварной… Тогда я пошел к дому Андерсенов… Я знал, что вы находились там… Окна, выходящие на улицу, были темными, но я заметил желтоватый свет со стороны парка… Конечно, это по-идиотски, глупо… Но мне стало вдруг страшно!.. Я испугался за вас, наверное?.. Не оглядывайтесь слишком быстро назад… Я вижу, что за нами из-за занавесок подглядывает мадам Мишоннэ… Может быть, я ошибаюсь… И все же мог бы поклясться, что половина проезжающих мимо водителей как-то странно посматривает на нас…

Мегрэ обвел взглядом местность. Полей уже нельзя было различить в темноте. Напротив гаража начиналась дорога на Арэнвиль, пока еще обсаженная деревьями. Лишь вдоль одной из ее сторон тянулись телеграфные столбы. Метрах в восьмистах мерцали огни: там начиналась деревня.

— Шампанское и жареный миндаль, — проворчал комиссар.

Он медленно прошел вперед, потом остановился перед гаражом с видом прогуливающегося зеваки. Внутри при свете яркой дуговой лампы механик в спецовке менял автомобильное колесо.

Это была скорее ремонтная мастерская, чем гараж. В нем находилось около дюжины неисправных машин. Одна из них, без колес и двигателя, полностью разобранная, висела на цепях лебедки.

— Пойдем ужинать! В котором часу должна прибыть мадам Гольдберг?

— Не знаю… Сообщили, что вечером…

Арэнвильская гостиница была пуста. Стойка, несколько бутылок на ней, рядом широкая печь, небольшой бильярдный стол, обтянутый вытершимся и твердым, как камень, сукном. На полу рядом лежали кошка и собака.

Посетителей обслуживал хозяин гостиницы, а его жена в это время жарила эскалопы на кухне.

— Как зовут хозяина гаража с перекрестка? — спросил Мегрэ, пробуя сардины, поданные на закуску.

— Мосье Оскар…

— И давно он там живет?

— Что-то около восьми лет… А может быть, и десять… У меня двуколка и лошадь… Поэтому…

Хозяин гостиницы продолжал неспеша подавать еду на стол. Он был не очень-то словоохотливым, глядел недоверчиво.

— А господин Мишоннэ?

— Он работает страховым агентом, — последовал короткий ответ. — Какое вам подать вино: красное или белое?

Он долго возился, стараясь извлечь упавший в бутылку кусок пробки, и наконец налил вина, которое оказалось довольно скверным на вкус.

— А что вы знаете о жильцах дома «Трех вдов»?

— Я их, по правде говоря, никогда и не видел… Во всяком случае, даму, ведь там есть дама… Шоссе — это уже не Арэнвиль…

— Какие готовить эскалопы, хорошо прожаренные? — крикнула из кухни его жена.

Мегрэ и Люка, погруженные в свои мысли, больше вопросов не задавали. В девять часов, проглотив по рюмке неважного кальвадоса, они вышли из гостиницы, прогулялись сначала поблизости, а затем направились к перекрестку.

— Она что-то запаздывает, — заметил Люка.

— Любопытно было бы узнать, что привело сюда Гольберга? Надо же, шампанское и жареный миндаль!.. А бриллианты у него не нашли?

— Нет… Только бумажник, а в нем чуть больше двух тысяч франков.

В гараже по-прежнему горел свет. Мегрэ заметил, что дом мосье Оскара находился за мастерской, поэтому окна нельзя было разглядеть.

Механик в комбинезоне ужинал, сидя на подножке автомобиля. Внезапно из темноты, в нескольких шагах от полицейских, появился сам владелец гаража.

— Добрый вечер, господа!

— Добрый вечер, — сухо обронил Мегрэ.

— Прекрасная ночь! Если так пойдет и дальше, то на Пасху будет стоять хорошая погода…

— Скажите-ка, — внезапно спросил его комиссар, — ваша лавочка открыта всю ночь?

— Нет, не всю! Но там находится сторож, он спит на раскладушке… И клиенты, если им что-то понадобится, всегда могут его разбудить…

— Большое ночью движение?

— Не очень! Но есть… Обычно грузовые автомобили едут в это время на Центральный рынок… В этом районе овощи и особенно салат очень рано созревают… Случается, у водителей кончается горючее. Или им необходим мелкий ремонт… Вы не желаете заглянуть ко мне и пропустить по рюмочке?

— Спасибо.

— Напрасно отказываетесь… Но я не настаиваю… Ну как, вы еще не разобрались во всей этой истории с машинами?.. Вы знаете, мосье Мишоннэ наверняка сляжет от огорчения… Особенно, если в ближайшее время ему не вернут его лимузин!..

Вдали сверкнули фары, свет их становился все ярче. Громко проревел мотор, и машина пронеслась мимо.

— Доктор из Этампа! — определил хозяин гаража. Он консультировал своего коллегу в Арпажоне. Должно быть, тот и пригласил его отужинать вместе…

— Вы что, знаете всех водителей?

— Многих… Вот, посмотрите! Горят только два подфарника… Это везут салат на Центральный рынок… Ну и люди, не могут включить фары… Да еще занимают всю ширину дороги!.. Добрый вечер, Жюль!..

Из высокой кабины проезжавшего грузовика ему что-то прокричали в ответ. Красный огонек позади автомобиля стремительно удалялся и вскоре совсем растаял в ночи.

Где-то вдали громыхал поезд, похожий на освещенную гусеницу.

— Это экспресс, он проходит в девять тридцать две… Вы правда не хотите выпить?.. Послушай, Жожо!.. Как только закончишь ужинать, проверь третью колонку, она неисправна…

Вновь появился свет фар, и снова машина прошла мимо. Мадам Гольдберг явно опаздывала.

Мегрэ беспрерывно курил. Оставив мосье Оскара в его гараже, полицейские принялись расхаживать взад и вперед вдоль шоссе. Люка что-то вполголоса рассказывал комиссару.

Ни одного огня в доме «Трех вдов». Каждый раз, когда они проходили мимо его решетчатых ворот, Мегрэ невольно бросал взгляд на окно комнаты Эльзы.

Потом они прошлись мимо виллы Мишоннэ, новой и совершенно безликой, с дубовой лакированной дверью и нелепым садиком.

Затем снова вернулись к гаражу. Механик занимался починкой бензоколонки, а мосье Оскар, засунув руки в карманы, давал ему советы.

Грузовик, следовавший из Этампа, остановился, чтобы заправиться бензином. На груде овощей спал человек, сопровождавший груз на рынок.

— Тридцать литров!

— Как дела?..

— Ничего, идут!..

Водитель завел двигатель, и грузовик удалился по спускающейся вниз дороге на Арпажон.

— Она не приедет! — вздохнул Люка. — Решила, видимо, заночевать в Париже…

Они еще раза три прошлись по дороге от перекрестка и обратно, а потом Мегрэ свернул в сторону Арэнвиля. Подойдя к гостинице, они увидели, что свет горел лишь в столовой, но там никого не было.

— Похоже, что гудит машина…

Они обернулись. Да, подъезжала какая-то машина, светя фарами сквозь ночную мглу. Автомобиль медленно развернулся напротив гаража. Послышались голоса.

— Они спрашивают, как проехать…

Наконец машина приблизилась, освещая встречные телеграфные столбы. Свет фар ослепил Мегрэ и Люка, стоявших у входа в гостиницу.

Скрипнули тормоза. Шофер вышел из машины и открыл заднюю дверь.

— Мы приехали? — спросил женский голос изнутри.

— Да, мадам… Это Арэнвиль…

Из машины показалась нога в шелковом чулке, и женщина ступила на землю. На ней была короткая меховая шуба. Мегрэ направился в машине.

В этот момент грянул выстрел, и, вскрикнув, женщина буквально рухнула на землю головой вперед. Она лежала согнувшись и судорожно дергала ногами.

Комиссар и Люка переглянулись.

— Помоги ей! — приказал Мегрэ.

Но несколько мгновений уже были потеряны. Испуганный шофер застыл на месте, как столб. Комиссар уже бежал, вынимая револьвер из кармана. Ему показалось, что кто-то мчался впереди него. Но из-за яркого света фар он ничего не мог различить.

Тогда он обернулся и крикнул:

— Фары!..

Вначале никакой реакции не последовало. Ему пришлось крикнуть вновь.

И тут произошла непоправимая ошибка. Кто-то — шофер или Люка — направил фары в сторону комиссара. Его огромная темная фигура четко выделялась на фоне пустынного поля.

Стрелявший, должно быть, находился где-то дальше, левее или правее комиссара, во всяком случае, свет его не доставал.

— Да погасите вы фары, черт подери! — прорычал Мегрэ в третий раз.

Сжимая кулаки от ярости, он бежал зигзагообразно, как преследуемый охотниками заяц. Из-за ослепляющих фар комиссар не мог определить точное расстояние. Наконец он увидел метрах в ста от себя гаражные колонки. Какой-то человек, стоявший неподалеку и едва видимый в темноте, спросил хриплым голосом:

— Что случилось?..

Взбешенный и униженный Мегрэ резко остановился, оглядел мосье Оскара с головы до ног, заметив, что грязи на его обуви не было.

— Вы никого здесь не видели?..

— Только водителя… Он спросил, как проехать в Арэнвиль…

Комиссар заметил красный огонек, удалявшийся по шоссе в направлении Арпажона.

— А это кто?

— Какой-то грузовик, он везет овощи на Центральный рынок.

— Он останавливался?

— Да, чтобы залить в бак двадцать литров бензина…

Было слышно, как в гостинице поднялась суматоха, а лучи фар продолжали обшаривать голое поле. Мегрэ вдруг направился к дому Мишоннэ, перешел дорогу и нажал на кнопку звонка.

В двери открылся небольшой глазок.

— Кто там?

— Комиссар Мегрэ… Я хотел бы поговорить с мосье Мишоннэ…

Цепочку сняли и отодвинули запоры двух замков. В замочной скважине повернулся ключ, и появилась встревоженная, даже чем-то потрясенная мадам Мишоннэ. Через плечо комиссара она пыталась разглядеть, что происходило на шоссе.

— Вы его не встретили?

— А что, разве здесь его нет? — в голосе Мегрэ звучала некоторая надежда.

— Как вам сказать… Не знаю… Я… Там что, стреляли?.. Да входите же!

У женщины, лет сорока на вид, было непривлекательное с резкими чертами лицо.

— Мосье Мишоннэ на минуту вышел, чтобы…

Через открытую слева дверь в столовую был виден неубранный после ужина стол.

— Когда он ушел?

— Не могу сказать… Где-то минут тридцать назад…

В кухне что-то зашевелилось.

— Это что, служанка?

— Нет… Должно быть, кошка…

Комиссар открыл дверь кухни и увидел самого мосье Мишоннэ, возвратившегося через сад. Обувь его была вся в грязи. Он утирал пот со лба.

На какой-то момент оба застыли в оцепенении, изумленно глядя друг на друга.

— Отдайте ваше оружие! — приказал Мегрэ.

— Мое?…

— Ваше оружие, быстро!

Страховой агент вынул из кармана револьвер и протянул его комиссару. В барабане все шесть патронов были на месте, а ствол был холодным.

— Откуда вы пришли?

— Оттуда…

— Что значит — оттуда?

— Не бойся, Эмиль!.. Тебе не сделают ничего плохого!.. — вмешалась мадам Мишоннэ. — Ну, знаете, это уж слишком… Мой шурин, а он — мировой судья в Каркассоне…

— Один момент, мадам. Я разговариваю не с вами, а с вашим мужем… Вы возвратились из Арэнвиля… Что вы там делали?..

— Из Арэнвиля?.. Я?..

Его била дрожь. Он тщетно пытался скрыть растерянность. Но удивление его казалось искренним.

— Клянусь вам, я возвратился оттуда, от дома «Трех вдов»… Мне хотелось понаблюдать за ними самому, потому что…

— Так вы не были на поле?.. Разве вы ничего не слышали?

— Это был выстрел?.. Кого-нибудь убили?..

Кончики усов у него висели. Он глядел на жену, как смотрит на мать ребенок в минуту грозящей ему опасности.

— Клянусь вам, комиссар, я вам клянусь…

Он топнул ногой, из его глаз скатились две слезы.

— Подумать только! — воскликнул страховой агент. — У меня украли машину! В нее подложили труп! И еще отказывались вернуть эту машину, а ведь я работал пятнадцать лет, чтобы сэкономить деньги на ее покупку!.. И вдобавок ко всему теперь меня хотят обвинить в…

— Замолчи, Эмиль!.. Я сама ему все расскажу!.. Но Мегрэ не дал ей этого сделать.

— Другое оружие есть в доме?

— Только этот револьвер. Мы его купили, когда построили виллу… Он заряжен еще хозяином оружейного магазина…

— Зачем вы ходили к дому «Трех вдов»?

— Я боялся, как бы у меня снова не украли машину… Я хотел сам провести расследование… Я прошел в парк, точнее, забрался на стену…

— Вы их видели?

— Кого?.. Обоих Андерсенов?.. Конечно!.. Они были там, в гостиной… Вот уже целый час, как они ссорятся…

— Вы ушли оттуда, когда услышали выстрел?

— Да… Но я сомневался, что это был выстрел… Мне лишь показалось… Я испугался…

— А больше вы никого не заметили?

— Никого…

Мегрэ направился к двери. Открыв ее, он увидел приближавшегося к порогу виллы мосье Оскара.

— Меня направил ваш коллега, комиссар, чтобы сообщить, что женщина скончалась… Я послал механика в Арпажон за жандармами… Он доставит и врача… Вы позволите мне уйти?.. Я не могу оставить гараж без присмотра…

В Арэнвиле фары машины освещали гостиницу, а вокруг нее суетились тени людей.

Глава 4

Затворница

Мегрэ, низко наклонившись, медленно шел по полю и внимательно осматривал землю. Уже начинали пробиваться светло-зеленые побеги будущего урожая.

Стояло солнечное утро, и воздух, казалось, содрогался от громкого пения невидимых птиц. Люка остался у входа в гостиницу ждать приезда представителя прокуратуры и охранять машину мадам Гольдберг.

А сама жена ювелира из Анвера теперь покоилась в гостинице на железной кровати. Ее тело накрыли простыней. Осмотр трупа был произведен врачом ночью…

Начинался прекрасный апрельский день. На поле, где несколько часов назад Мегрэ, ослепленный светом фар, безуспешно пытался настичь убийцу и которое он тщательно осматривал сейчас, два крестьянина грузили на телегу свеклу. Она была сложена в кучу на земле, а рядом с ней мирно стояли лошади.

Вдоль шоссе зеленели деревья, выстроившись в два ряда, неподалеку ярко сверкали на солнце красные бензоколонки.

Угрюмо куря трубку, комиссар медленно продвигался вперед. Вид у него был расстроенный. Следы, обнаруженные им в поле, свидетельствовали, что в мадам Гольдберг стреляли из карабина, так как убийца в момент выстрела находился на расстоянии более тридцати метров от гостиницы.

Мегрэ едва различал отпечатки обуви среднего размера. Они шли полукругом и вели к перекрестку «Трех вдов», располагаясь на одинаковом расстоянии от дома Андерсена, от виллы Мишоннэ и гаража.

Короче говоря, следы никуда не приводили! Когда Мегрэ, крепко сжимая зубами трубку, вернулся на дорогу, ему казалось, что ничего важного он так и не обнаружил.

Мосье Оскар стоял у порога своего дома, засунув руки в карманы чересчур широких брюк, и смотрел на комиссара с глуповатым выражением на вульгарном лице.

— Уже встали, комиссар?.. — крикнул он через дорогу.

В этот момент рядом с Мегрэ остановилась машина, за рулем которой сидел Андерсен. На нем были перчатки, мягкая шляпа, во рту — незажженная сигарета. Датчанин снял шляпу.

— К вам можно обратиться, комиссар? Опустив стекло дверцы, он объяснил с присущей ему корректностью:

— Я искал вас, чтобы попросить разрешения отправиться в Париж… Мне необходимо там быть… Ведь сегодня — пятнадцатое апреля… А по этим дням у «Дюма и сына» мне выплачивают деньги за работу… И я сегодня же должен оплатить счета…

Он едва заметно улыбнулся, словно извиняясь за такую пустяковую просьбу.

— Все это мелочи, но, как видите, без них нельзя обойтись… Мне очень нужны деньги…

Он на минуту снял черный монокль, чтобы получше вставить его в глазницу, и Мегрэ отвернулся: ему был неприятен вид искусственного глаза Карла.

— А сестра остается?..

— Я как раз собирался вам о ней сказать… Для вас не составит труда приглядеть за домом?..

Три машины темного цвета поднимались по дороге, ведущей из Арпажона, и свернули налево к Арэнвилю.

— Кто это сюда направляется?..

— Прокурор… Мадам Гольдберг была убита, сегодня ночью, когда выходила у гостиницы из машины.

Мегрэ следил за его реакцией. По другую сторону шоссе мосье Оскар лениво прогуливался взад и вперед возле своего гаража.

— Убита!.. — повторил Карл.

Когда он снова обрел дар речи, в голосе его чувствовалась нервозность:

— Послушайте, комиссар!.. Мне действительно надо ехать в Париж… Без денег я не могу оплатить счета… Но как только вернусь, я помогу вам найти виновного… Вы позволите мне это сделать?.. Конкретно я никого не подозреваю… Но у меня такое предчувствие… Как бы это сказать?.. Я догадываюсь о кое-каких кознях…

Грузовик, возвращавшийся из Парижа, засигналил, чтобы ему освободили путь, и датчанин съехал на машине к самому краю обочины.

— Вы можете ехать! — разрешил ему Мегрэ.

Обрадованный Карл помахал комиссару рукой, закурил сигарету и тронулся с места. Его старый «рено» спустился с обочины вниз, а затем снова взобрался на шоссе.

Три автомобиля остановились у въезда в Арэнвиль, и рядом с ними сразу же засуетились люди.

— Не желаете что-нибудь выпить?

Мегрэ нахмурился, взглянув на улыбающегося владельца гаража, который так упорно пытался зазвать его к себе.

Набивая трубку табаком, комиссар направился к дому «Трех вдов», скрывающемуся за деревьями. Громко пели птицы. Мегрэ прошел мимо виллы Мишоннэ. Окна ее были открыты. В спальне на втором этаже он заметил мадам Мишоннэ в чепчике, которая выбивала коврик.

Небритый и непричесанный страховой агент находился в комнате первого этажа. Мишоннэ угрюмо и задумчиво глядел на дорогу. Во рту у него была пенковая трубка с мундштуком из вишневого дерева. Когда комиссар проходил мимо, страховой агент принялся выбивать из трубки табак, делая вид, что не замечает полицейского.

Через несколько минут Мегрэ уже звонил в решетчатые ворота парка. Он ждал минут десять, но никто не вышел из дома. Оттуда не доносилось ни звука, и только вокруг на деревьях весело щебетали птицы.

Наконец, недоуменно пожав плечами, комиссар осмотрел замок решетки, вынул из кармана отмычку и открыл ею ворота. Чтобы добраться до гостиной, ему пришлось, как и в прошлый раз, обойти здание кругом.

Что-то недовольно бурча себе под нос, Мегрэ постучал в дверь, и снова никто не откликнулся. Тогда он нахмурился и с решительным видом вошел в гостиную. В глаза ему бросился граммофон с пластинкой.

Зачем он завел его? Наверное, он и сам не смог бы этого объяснить. Иголка скрипнула. Аргентинский оркестр заиграл танго, и комиссар направился к лестнице.

На втором этаже дверь в комнату Андерсена была распахнута. На полу рядом с гардеробом Мегрэ заметил пару мужских ботинок, которую, похоже, недавно чистили — щетка и гуталин еще находились рядом, а на полу валялись куски свежей грязи.

У комиссара при себе были перенесенные на бумагу отпечатки следов, обнаруженных в поле. Он сличил их с подошвами этих ботинок. Сходство оказалось абсолютным.

Но Мегрэ на это не прореагировал. Казалось, подобное открытие его совсем не радовало. Он продолжал курить, и лицо комиссара оставалось мрачным.

Вдруг послышался голос женщины.

— Это ты?..

Он не решался ответить, так как не видел, кто говорит. Голос донесся из комнаты Эльзы, а дверь туда была закрыта.

— Это я… — наконец откликнулся Мегрэ, стараясь произнести эти слова как можно более неразборчиво.

Последовало довольно длительное молчание. Потом за дверью испуганно спросили:

— Кто там?..

Попытка сойти за другого явно не удалась.

— Это комиссар, я уже приходил к вам вчера… Мне хотелось бы немного побеседовать с вами, мадемуазель…

Вновь наступило молчание. Мегрэ пытался угадать, что происходило в комнате, дверь которой освещал лишь тонкий луч солнца.

— Я слушаю вас… — произнесла она наконец.

— Будьте любезны открыть мне дверь… Если вы не одеты, я могу подождать…