Комиссар Мегрэ - Мегрэ и одинокий человек

— Вы что, так никогда и не оставите меня в покое?

— Будьте уверены, я стараюсь вас беспокоить как можно меньше…

— Что ж было, если б вы не были столь любезны…

— Я уважаю ваш траур…

— О трауре нет и речи, — перебила она. — На кладбище я поехала только по вашей просьбе… Теперь, когда его наконец похоронили, а я присутствовала при этом, вы довольны?..

— Вы его, кажется, ненавидите…

— Это правда.

Они прошли в соседнюю комнату, где на столе лежало платье, сколотое булавками.

— Из-за его любовницы?

Она пожала плечами, как будто вопрос показался ей нелепым.

— Послушайте, господин комиссар… Наверное, лучше мне сказать вам откровенно… Несколько лет Марсель был превосходным человеком, добросовестным работником и прекрасным мужем. Он, считай, и из дому-то не выходил без меня и дочки… А потом, в один прекрасный день, все переменилось… Чуть не каждый вечер он отсутствовал и даже не трудился придумать оправдание…

Просто уходил… И возвращался поздно, после полуночи…

— И тогда вы стали за ним следить?

— Так поступила бы любая женщина, разве не так?

Любила она его хоть когда-нибудь? Трудно сказать. Он был спутником ее жизни, добытчиком хлеба для семьи.

Но испытывала ли она к нему нежность?

— Да, я за ними следила. Конечно, он гулял не один.

Они напоминали влюбленных подростков, которые все время хихикают и восторгаются уже тому, что находятся вместе… Его подружке было не больше двадцати, а ему уже тридцать пять.

Очевидно, он даже не понимал, насколько смешон. Он обнимал ее за талию. Бывало, они принимались танцевать прямо на тротуаре, потом целовались и хохотали. Знаете почему? Потому что еще раз поцеловались под уличным фонарем.

Однажды я вошла в кинотеатр следом за ними, и они вели себя там так разнузданно, как только можно. А потом пошли выпить стаканчик в соседнюю пивную.

— В «Сирано»?

— Вы в курсе?

— Очевидно, это происходило в январе или феврале сорок шестого.

— Да, в январе… Он только что бросил меня… Но я следила за ним и тогда, когда он еще жил здесь…

— Вы ни разу не заговаривали с ним об этом?

— Нет… Мне нечего было ему сказать… Не могла же я вернуть его силой, правда?.. К тому же он стал совсем другим человеком, я даже не подозревала, что он может быть таким…

— Он жил в отеле «Морван»?

— Откуда вы знаете?

— А в июне переехал в отель «Жонар», площадь Дез-Аббесс…

— Тут я потеряла его из виду.

— Его подруга не жила с ним.

— У нее была квартира на бульваре Рошешуар, которую она получила в наследство от матери, умершей годом раньше…

— Вы знаете имя этой девушки?

— Да. Спросила у консьержки. Ее зовут Нина Лассав…

— Вы видели ее в последние двадцать лет?

— Нет.

— Никогда не заходили на бульвар Рошешуар, чтобы узнать, что с ней стало?

— Тем более… Я начала работать…

Она говорила это суровым, холодным голосом, без малейшего следа эмоций.

— Вы знаете номер дома на бульваре Рошешуар?

— Нет… Это недалеко от площади Пигаль… С одной стороны аптека, а с другой — булочная-кондитерская…

— Вас не удивило, что муж стал клошаром?

— Во всяком случае, это доказывает, что он уже не был с ней. Когда он появился в районе рынка?

— Минимум пятнадцать лет назад, возможно, и раньше…

— Так ему и надо…

Мегрэ пришлось сдерживаться, чтобы не улыбнуться.

Ее буквально распирало от ненависти.

— Спасибо, что согласились принять меня.

Теперь, когда вам известны мои чувства, может быть, вы оставите меня в покое?..

— Я постараюсь беспокоить вас как можно меньше…

Вы сказали — Нина Лассав, не так ли? Вы не знаете, она работала?

— В начале их связи еще работала. В магазине женского нижнего белья на улице Лепик. Но скоро бросила профессию продавщицы, потому что нашла более легкий источник дохода…

— Спасибо, мадам…

Мегрэ почти церемонно поклонился ей и оставил наедине со сто раз пережеванными обидами.

Торранс читал дневной выпуск газеты.

— Поехали на улицу Лепик.

— К его мастерской?

— Нет. Найдете магазин женского нижнего белья…

Мне кажется, я видел его в конце улицы…

Витрина была узкой. Стоявшая за прилавком высохшая старая дева складывала комбинации. Она удивилась, увидев, что в магазин входит одинокий мужчина.

— Чем могу служить?

— Я комиссар уголовной полиции… Разыскиваю женщину, которая здесь когда-то работала… Как долго вы держите этот магазин?

— Сорок лет, месье…

— Значит, вы уже были здесь в сорок пятом и в сорок шестом?

— В своей жизни я брала отпуск лишь трижды. Раньше мы работали вместе с сестрой, но в прошлом году она умерла.

— Вы помните некую Нину Лассав?

— Она работала у меня два года. Когда поступала на работу, ей было всего восемнадцать, такая свежая, такая хорошенькая…

— Вы на нее не жаловались как на работницу?

— В последнее время ее поведение доставляло мне заботы. Я заметила, что в конце рабочего дня на противоположной стороне улицы ее стал дожидаться мужчина намного старше ее. Продолжалось это месяца два, а потом она мне сказала, что увольняется. «Выходите замуж?» — спросила я. А она расхохоталось, как будто я сказала что-то смешное.

— После этого вы ее видели?

— Нет. И не знаю, что с ней стало. Боюсь, она плохо кончила. Однако, повторяю вам, когда она поступала ко мне на работу, была такой свежей и милой…

Мегрэ поблагодарил и вернулся в полицейскую машину.

— Вы заинтересовались дамским нижним бельем?

— Я наконец-то узнал фамилию любовницы Вивьена… Двадцать лет тому назад она работала в этом магазине… Теперь поехали к ее дому, надо узнать, живет ли она там по-прежнему. Возможно, живет, потому что квартиру она унаследовала от матери…

— Адрес?

— Бульвар Рошешуар… Недалеко от Пигаль… С одной стороны аптека, с другой — булочная-кондитерская…

— Понял!.. Это хозяйка бельевого магазина вам дала адрес?

— Нет, мадам Вивьен… Буквально выплюнула его мне в лицо… Никогда не видел такой ненависти, какая была в глазах этой женщины, когда она говорила о своем муже и его любовнице…

Улицы и бульвары были спокойными. Сначала они заметили аптеку, потом булочную. Между ними была покрашенная в коричневый цвет боковая дверь, в которой имелась еще одна, более маленькая, эта была открыта.

За ней был вымощенный камнем дворик и великолепная липа.

Мегрэ постучал в дверь комнаты консьержки. Ему открыла миловидная молодая женщина в белом фартучке.

— Вам кого?

— Учитывая вашу молодость, полагаю, вы здесь работаете недавно.

— Как-никак пять лет.

— У вас, случайно, нет жилицы по имени Нина Лассав?

— Никогда не слышала этого имени.

— А фамилию Вивьен?

— Человек, которого застрелили возле Центрального рынка? Я читала газеты за последние дни.

— Вы знаете, что стало с прежней консьержкой?

— Вернулась доживать в родные края, это где-то под Сансерром. У нее сын занимается виноделием…

— Вы знаете ее имя?

— Погодите… Я ведь ее немного знала… Мишу…

Точно… Легко запоминающаяся фамилия… Клемантин Мишу.

— Благодарю вас. — И Мегрэ обратился к Торрансу: — Возвращаемся на Набережную.

— И даже по стаканчику пивка не пропустим?

Они выпили по стакану пива в баре на улице Нотр-Дам-де-Лоретт. Мегрэ увидел некоторый просвет в деле.

Теперь, зная имя молодой женщины, он, очевидно, быстро ее отыщет.

— Когда вернемся на Набережную, сходи в Картотеку и посмотри, есть ли у нас что на некую Нину Лассав… Если нет, обратись на всякий случай в бригаду нравов. Никогда не знаешь…

— Понял.

В очередной раз войдя в кабинет, Мегрэ начал с того, что снял пиджак и набил трубку, стоя перед окном. Несмотря ни на что, он не был полностью удовлетворен, а мадам Мегрэ утверждала, что он нервничает.

Это была правда. Он старался вести расследование как можно лучше, копая одновременно и в настоящем, и в прошлом. Получил ценные результаты, но ему казалось, что он упустил нечто важное. Что? Он никак не мог понять — что именно, и это вызывало неприятное ощущение.

— Соедините меня с отделением жандармерии в Сансерре, мадемуазель… Если начальник у себя, я буду разговаривать с ним… А если нет, соедините с дежурным…

Комиссар принялся расхаживать взад-вперед. Через пару недель, убеждал он себя, дело, вероятно, будет закрыто, и он сможет вместе с женой отдохнуть в их домике в Мён-сюр-Луар. А это не так далеко от Сансерра.

— Алло, да… Начальник Сансеррского отделения жандармерии? Говорит комиссар Мегрэ из уголовной полиции Парижа…. Простите, что беспокою вас ради простой справки, но эти сведения могут иметь большое значение. В вашем городе живет винодел по фамилии Мишу…

— У нас два Мишу. Самое смешное, что они даже не родственники…

— С тем, который нужен мне, ©коло пяти лет живет мать, долго работавшая в Париже консьержкой…

— Да, Клемантин Мишу…

— Она по-прежнему живет у сына?

— Умерла в прошлом году…

Опять одно и то же: шаг вперед, два шага назад.

— Вы не хотите поговорить с ее сыном?

— Нет. Ответить на мои вопросы могла только она.

Речь идет о деле, начавшемся двадцать лет назад…

— В таком случае догадываюсь… Дело Вивьена, верно?.. Как оно продвигается?

— Плохо… Особенно теперь… Я рассчитывал на мадам Мишу, а она умерла год назад… Благодарю вас, аджюдан[2]… Как урожай в этом году?..

— Сбор еще продолжается, но урожай обещает стать великолепным…

— Желаю вам, чтобы так оно и было… Спасибо…

Мегрэ сел за стол. По телефону он разговаривал стоя, глядя в окно. Его буквально зачаровал черно-красный буксир, тащивший за собой четыре баржи.

— Я из Картотеки, патрон…

— Пусто?

— На это имя никакого досье, ребята из бригады нравов о ней никогда не слышали…

Зазвонил телефон.

— Какой-то человек хочет поговорить с вами, но не называет своего имени, господин комиссар.

— Соедините…

Он услышал приглушенный голос. Очевидно, звонивший разговаривал через носовой платок, чтобы не быть узнанным.

— Хотите наводку, месье Мегрэ?

— На что?

— По делу, интересующему вас в данный момент.

Хорошенько запишите фамилию, которую я вам назову: Маоссье… Это все… Теперь играть вам… — И мужчина положил трубку.

Глава 5

— Торранс! Принеси мне из кабинета инспекторов телефонную книгу…

Мегрэ стал искать Маоссье. Он даже не предполагал, что в Париже окажется одиннадцать человек с такой фамилией. О котором же из них говорил аноним?

Мегрэ начал обзванивать всех, заранее предупредив телефонистку, что ему предстоит сделать несколько телефонных звонков.

Он позвонил первому Маоссье, возле фамилии которого в справочнике не стояло указание профессии, но никто не ответил, и он перешел ко второму.

Затем он попал на хозяйку цветочного магазина в Пасси.

— Ваш муж дома?

— У меня больше нет мужа. Я развелась пять лет назад.

Следующий номер не отвечал. Конечно, ведь большинство парижан уехали в отпуск.

Затем он поговорил с курсами стенографии и машинописи на бульваре Вольтер.

Еще один номер не ответил. Уже четвертый. Он обзвонил семь, и Торранс, стоявший возле окна, восхищался терпением комиссара.

Мегрэ не стал звонить по следующему номеру, принадлежащему врачу с площади Вогезов, затем попал в предприятие по покраске фасадов зданий на авеню Трюден.

— Алло! Вам кого?

— Месье Маоссье, пожалуйста.

— Месье Маоссье вчера уехал в Ла-Боль.

— И надолго?

— Минимум на три недели. Может быть, на четыре.

Кто его спрашивает?

— Это домашний номер?

— Нет. Здесь офис и мастерские. Месье и мадам Маоссье проживают на улице Тюрбиго.

— В Ла-Боле у них вилла?

— Да. «Зонтичные сосны». Они ездят туда уже лет десять.

Авеню Трюден возвращала его на Монмартр. А улица Тюрбиго в двух шагах от Центрального рынка.

Он вновь принялся расхаживать по кабинету. Ему было страшновато показаться смешным даже Торрансу. Не слишком ли большое значение он придавал анонимному звонку?

— Позвони в «Эр-Энтер». Спроси, есть ли завтра рейс на Ла-Боль и можно ли вернуться завтра же обратно.

Торранс ушел в соседний кабинет звонить и вернулся через несколько минут.

— Есть самолет в десять десять, а обратный рейс из Ла-Боля в восемнадцать тридцать. Вам забронировать место?

— Да, пожалуйста…

Маоссье… Маоссье… Мегрэ повторял эту фамилию, напрягая память почти до боли. Он ее знал. Быть может, слышал прежде, быть может, читал на вывеске.

Он пошел к следователю.

— Есть что-то новое, месье Мегрэ? — вежливо спросил молодой Кассюр.

— Очень мало, если не считать, что теперь я знаю имя и прежний адрес женщины, ради которой Вивьен бросил жену и дочь.

— Что с ней стало?

— В доме новая консьержка, а старая умерла. Старшему из жильцов нет и сорока.

Комиссар секунду поколебался, потом набрался храбрости.

— Я только что получил анонимный телефонный звонок…

— Чокнутый?

— Не знаю. Это шанс, который надо использовать.

Мне рассказали о некоем Маоссье. В телефонном справочнике одиннадцать человек с такой фамилией. Семь в отпуске. Из четверых оставшихся в роли возможного подозреваемого я вижу лишь одного: владельца покрасочного предприятия.

— Собираетесь с ним встретиться?

— С вашего разрешения. Вчера он вместе с женой уехал в Ла-Боль, где у него вилла. Вернется не раньше чем через три недели. У меня нет никаких доказательств его причастности к нашему делу, но, сам не знаю почему, я успокоюсь лишь после того, как увижу его и поговорю с ним.

— Вы хотите отправиться в Ла-Боль?

— Туда есть утренний рейс «Эр-Энтер» и обратный в Париж во второй половине дня.

— Расследование возглавляете вы…

— Благодарю вас. Возможно, мне следует взять официальное следственное поручение на случай, если наткнусь на зануду…

Следователь Кассюр немедленно выписал нужную бумагу.

— Удачи, Мегрэ.

Комиссар вернулся домой рано, поужинал холодным мясом, сыром и салатом, а потом весь вечер смотрел телевизор, произнося время от времени словно заклинание:

— Маоссье… Маоссье…

Но конкретных ассоциаций эта фамилия не вызывала.

— Кстати, — сообщил он жене, — завтра я не приду обедать.

— Много работы?

— Нет, просто надо слетать в Ла-Боль.

— В Ла-Боль?

— Да. Там находится один человек, которого мне нужно повидать. Туда и обратно на самолете. Вернусь к половине девятого.

Мегрэ по опыту знал, что многих преступников арестовывают благодаря анонимным телефонным звонкам или осведомителям. Когда он встал, солнце сияло уже высоко, яркое, как и накануне, и ни малейшего ветерка. Он был этим доволен, потому что не очень любил самолеты, где всегда испытывал неприятное ощущение, будто перегородки давят на него.

— До вечера.

— Возможно, ты даже успеешь искупнуться в море, — пошутила жена.

Она намекала на то, что Мегрэ не умел плавать. Это была одна из причин, по которой они никогда не ездили в отпуск на море. Только в деревню.

Самолет — маленький, двухмоторный — рядом с огромными трансатлантическими лайнерами казался игрушкой. В нем было всего восемь мест. Мегрэ рассеянно оглядел попутчиков. Среди них было двое детей, которые никак не могли усидеть на месте и все время болтали.

Мегрэ попытался подремать, но не получилось. Наконец, после двухчасового полета, самолет приземлился на аэродроме Ла-Боля. При заходе на посадку показалось сверкавшее под солнцем море, а на нем — корабль, уходивший к горизонту.

Комиссар нашел такси и спросил водителя:

— Знаете виллу «Зонтичные сосны»?

— Адреса нет?

— Нет.

— Ну хоть знаете, кому она принадлежит?

— Да. Маоссье… Луи Маоссье…

— Подождите минутку.

Таксист направился в маленький бар заглянуть в телефонную книгу города.

— Нашел! — объявил он, вернувшись.

— Далеко отсюда?

— За отелем «Эрмитаж»…

В курортном городке обстановка была совсем другой, нежели в столице. Мужчины ходили в шортах и в распахнутых на груди рубахах. Вдоль растянувшегося на много километров пляжа стояли ряды зонтиков, тысячи отпускников жарились на солнышке и купались.

Вилла была большой, стояла в стороне от шоссе, к ней вела тенистая дорожка.

Мегрэ поискал кнопку звонка, но не нашел. Сквозь приоткрытую белую дверь на террасе виднелись стол и садовые кресла.

Он приоткрыл дверь чуть шире и позвал:

— Есть тут кто-нибудь?

Ответили не сразу. Лишь после третьего восклицания из полумрака коридора вышла молоденькая горничная в белом переднике.

— Что вы хотите?

— Мне нужно поговорить с месье Маоссье.

— В это время месье и мадам на пляже. Приходите после обеда…

— Лучше я встречусь с ними сейчас, на пляже.

— Вы знаете их в лицо?

— Нет.

— В конце первой улицы слева будет каменная лестница, ведущая к пляжу. Их кабинка четвертая… На ней номер двадцать четыре, написанный прямо на парусине…

— А вы не могли бы показать мне ваших хозяев?

— Я не могу оставить дом без присмотра.

— Сколько лет месье Маоссье?

— Точно не знаю. Я ведь у них работаю только во время отпуска. Лет пятьдесят.

— Каков он из себя?

— Еще красивый мужчина, очень высокий, очень худой, волосы на висках с проседью…

— А мадам Маоссье?

— Она намного его моложе. Я бы дала ей максимум сорок лет.

— Какой номер кабинки, вы сказали?

— Двадцать четвертый.

Мимо проходили целые семейства в купальниках, у некоторых отдыхающих кожа обгорела на солнце.

Мегрэ нашел путь к пляжу и стал пробираться между лежащими на песке. Он без труда нашел оранжевую кабинку с цифрой 24.

У входа лежала на животе женщина, чьего лица не было видно. Ее спина, натертая лосьоном для загара, блестела.

Мегрэ посмотрел по сторонам, ища мужчину, подходящего под описание Луи Маоссье. Неподалеку от того места, где море лениво лизало берег, десятка два мужчин занимались физкультурой под руководством инструктора. Один был выше и худее остальных. Маоссье?

Мегрэ не стал прерывать урок и остался стоять меньше чем в метре от женщины из двадцать четвертой. Чувствовала ли она его присутствие? Она подняла лифчик открытого купальника и перевернулась на бок.

Она удивилась, увидев возле себя мужчину в городском костюме. Мегрэ определенно был единственным на пляже человеком, одетым подобным образом.

— Вы что-то ищете? — спросила она наконец.

Ее лицо лоснилось от масла и крема. Она была в хорошем теле и казалась добродушной и приветливой.

— Мадам Маоссье?

— Да. Откуда вы меня знаете?

— Номер кабинки мне сказала ваша горничная. Я хотел бы поговорить с вашим мужем…

— Вам придется подождать… Который час?

— Почти половина первого…

— Через несколько минут его урок физкультуры закончится…

— Он самый высокий, верно?

— Да. Третий справа… Хоть он такой тощий, что нет и грамма жира, все равно, как только мы приезжаем в Ла-Боль, никогда не пропускает тренировки.

Она рассматривала Мегрэ с любопытством, но не решалась задавать ему слишком прямые вопросы.

— Вы приехали сегодня утром?

— Да.

— На машине?

— Прилетел на самолете.

— Мы бы тоже летали самолетом, если бы здесь не была нужна машина. Вы остановились в «Эрмитаже»?

— Я не останавливался ни в какой гостинице, потому что сегодня днем возвращаюсь в Париж.

Занятия физкультурой закончились, и высокий худой мужчина зашагал к полотняной кабинке. Увидев Мегрэ, разговаривающего с его женой, он нахмурил брови.

— Этот господин прилетел сегодня утром из Парижа, чтобы поговорить с тобой. И после обеда улетает обратно.

Маоссье это явно не понравилось.

— Месье?..

— Мегрэ, уголовная полиция.

— Вы хотели поговорить со мной?

— Да, я хотел задать вам несколько вопросов…

Маоссье подходил под описание человека, вышедшего из «Фарамона» и смотревшего на Вивьена, разгружавшего овощи. Затем он появился в тупике Вьо-Фур и вошел в дом, в котором нашел себе убежище клошар.

— Вы владеете предприятием, занимающимся малярными работами?

— Совершенно верно…

Начавшийся разговор казался странным из-за окружающего фона: пляжной толчеи, детских криков, наконец, из-за того, что собеседник комиссара был в одних плавках.

— Долго?

— Лет пятнадцать.

— А до того?

— Работал на хозяина.

— Тоже на Монмартре?

— Чем вызваны ваши вопросы, комиссар? Я в отпуске и не понимаю, по какому праву вы меня беспокоите.

Мегрэ предъявил ему следственное поручение, текст которого Маоссье внимательно прочитал.

— Ну и что это означает?

— Несколько дней назад вы ужинали в районе Центрального рынка, в «Фарамоне»…

Он посмотрел на жену, как будто прося ее освежить его память.

— Это было в тот вечер, когда к нам приезжала моя мать. Поскольку ты ее терпеть не можешь, я решил поужинать в городе…

— А что вы делали потом?

— Прогулялся пешком и вернулся домой…

Мегрэ увидел, как у жены Маоссье слегка покраснели щеки. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но промолчала.

— Вы действительно вернулись домой. Ненадолго… — И, пристально глядя на собеседника, Мегрэ спросил в лоб: — Какого калибра ваш пистолет?

— У меня нет пистолета.

— Будьте внимательны, месье Маоссье. Предупреждаю: ложь обернется против вас. Если вы не будете отвечать мне откровенно, я попрошу у следователя ордер на обыск вашей мастерской, равно как и квартиры на улице Тюрбиго.

Жена Маоссье изумленно уставилась на мужа. А сам он смотрел сурово и, казалось, готов был броситься на комиссара.

— У меня действительно был старый пистолет, но он, наверное, совсем проржавел, к тому же я даже не помню, куда его засунул.

— Тридцать второй калибр?

— Полагаю. Я не разбираюсь в оружии.

— Жаль, что вы не знаете, куда его засунули. Иначе могли бы поручить кому-нибудь из прислуги передать его мне.

— Будьте любезны сказать мне, к чему все эти расспросы.

— Дело серьезное, месье Маоссье. Речь идет об убийстве. Когда я найду оружие, через несколько часов отдел баллистической экспертизы ответит мне, причастны вы к этому преступлению или нет.

— Делайте что хотите. Я больше не стану отвечать на ваши дурацкие вопросы.

Он пожал руку проходившему мимо толстяку в плавках, который растянулся на песочке через три палатки от двадцать четвертой.

— Двадцать лет назад вы познакомились с молодой женщиной по имени Нина Лассав, не так ли? Потом через нее познакомились с Марселем Вивьеном…

— С клошаром с рынка?

— В то время он не был клошаром, а работал краснодеревщиком и имел мастерскую на улице Лепик…

— Предполагается, что я его знал?

— Да.

— Сожалею, что приходится вас разочаровывать, но я не знаком с этими людьми.

— И бульвар Рошешуар вам тоже не знаком?

Мегрэ впервые вел допрос на пляже. Жена Маоссье приподнялась на локте и с интересом следила за их разговором.

— Разумеется, как и всякий парижанин, я знаю бульвар Рошешуар.

— Где вы жили в сорок шестом году?

— Столько лет прошло… В те времена я часто менял адреса. Жил в основном в маленьких гостиницах.

— На Монмартре?

— Верно. У моего хозяина было дело в этом квартале.

— В отеле «Морван»?

— Не помню.

— В отеле «Жонар» на площади Дез-Аббесс?

— Может быть.

— А в те времена вы не обедали в «Гурмане» на улице Данкур. Папаша Бутан еще жив и может вас узнать — у него отличная память.

— Не понимаю.

— Вы не знаете этот ресторан?

— Возможно, я там обедал или ужинал разок-другой.

У вас есть еще вопросы ко мне?

— Осталось совсем немного. Тем более, что я постоянно получаю уклончивые ответы. Но вы все же могли бы мне сказать, в каком году женились?

— В пятьдесят пятом.

— К тому времени вы порвали с Ниной?

— Вы бредите, комиссар.

— Не припомнили, куда подевали пистолет?

— Я даже не уверен, по-прежнему ли он у меня.

— Когда вы его купили?

— Я его не покупал. Мне его отдал один из моих рабочих. У него двое детей, и он не хотел держать оружие дома.

— Этот рабочий по-прежнему служит у вас?

— Да.

— И зовут его?..

— Оскар Резон. Вы найдете его на авеню Трюден. Он один из первых, кто поступил ко мне. Надеюсь, вы исчерпали свои вопросы?

— Да. Благодарю вас за помощь. Простите, мадам, что помешал вашей солнечной ванне.

Она не ответила, но вопросительно посмотрела на мужа.

На боковой улочке Мегрэ нашел итальянский ресторанчик, где при виде печи ему пришло в голову съесть пиццу. А ожидая, пока ее приготовят, он заказал дары моря и бутылку мюскаде, потому что полубутылок не было.

Мегрэ был серьезен и спокоен. Ему казалось, что день не потерян впустую. Выпив кофе, он поехал на такси в Сен-Назер, где должен был находиться комиссариат полиции. Он обратился в мэрию, где его направили в Нант. В довольно тесном помещении сидели трое инспекторов.

Они его узнали и удивились его присутствию.

— Ла-Боль на вашей территории?

— Да, но нас туда редко вызывают, потому что там ничего не происходит. Семейный пляж…

— Я бы хотел установить круглосуточное наблюдение за одним человеком, отдыхающим там в данный момент.

Это возможно?

— Конечно возможно, но нас слишком мало…

Мегрэ показал им следственное поручение.

— Сделаем, как скажете, патрон…

Он описал им Луи Маоссье и его жену, дал их адрес.

— Если оба или один из них покинут Ла-Боль, немедленно звоните мне, даже домой… — Он продиктовал им номер телефона. — Само собой, мне хотелось бы знать, куда они направляются.

— Понятно, господин комиссар. Не хотите выпить стаканчик мюскаде?

— Только что выпил. Врач рекомендовал мне поменьше употреблять спиртного…

Мегрэ вернулся на такси в Ла-Боль. На эспланаде гуляли несколько мужчин, одетых по-городскому, неся пиджаки под мышкой. Он поступил как они.

Из Орли он отправился прямиком домой. Мадам Мегрэ ждала его на лестничной площадке. Она не удержалась от смеха:

— Что бы было, если бы ты провел на море целый месяц?

— Что ты хочешь сказать?

— Ты побыл там всего день, а уже обгорел. Посмотри в зеркало…

И верно, лицо Мегрэ покраснело. Он поспешил снять ботинки, в которые набился песок — не смог устоять перед мальчишеским желанием пройтись по пляжу, в метре от белых шапок небольших волн. Он бродил два часа в разноцветном шумном мире, стараясь по возможности избегать мячей, которые кидали дети.

— Ты ужинал?

— Перекусил в самолете. Мне надо позвонить на службу.

Его соединили с кабинетом инспекторов. Он узнал голос Жанвье и удивился:

— Ты еще там?

— Налет на почтовое отделение, полно работы. Двух основных фигурантов мы взяли, деньги вернули. Третий, тот, что стоял на стреме, еще бегает на воле. А как у вас, патрон?

— Результат моей поездки я узнаю через несколько дней. А пока скажи, есть два свободных инспектора для наблюдения за двумя адресами?

— Найдем, хотя народу совсем мало.

— Записывай… Авеню Трюден, возле лицея «Роллен».

Там стройки и мастерские Луи Маоссье, малярные работы… Понятия не имею, что там может произойти, но мне будет спокойнее, если установить наблюдение… Второе место… Перед домом того же Маоссье, улица Тюрбиго…

В квартире в данный момент находится только старая кухарка…

— Понял… А если Маоссье появится в одном из этих мест?

— Сесть ему на хвост и фиксировать все его действия и встречи…

Мегрэ спал плохо, потому что, стоило выступить легкому поту, лицо начинало щипать. В ушах еще звучал шум моря, а пестрые краски пляжа, казалось, отпечатались на сетчатке глаз.

На следующий день он встал рано и поехал на такси на улицу Тюрбиго. Маоссье жил в одном из старинных домов, характерных для района Марэ. Дом был недавно отремонтирован и внешне выглядел богатым особняком.

— Простите, мадам… В какой квартире проживает месье Маоссье?

— Его нет… Он с женой сейчас в Ла-Боле, где у них вилла…

— Знаю. Но также знаю, что мадемуазель Берта, их кухарка, сейчас дома…

— Как вам угодно. Второй этаж, квартира справа…

Вообще-то справа или слева — без разницы: они занимают весь этаж…

Лифта не было, но лестница оказалась широкой и некрутой. Комиссар позвонил в дверь из старого навощенного дуба. Ему долго не открывали, наконец в квартире послышались мелкие шаги и дверь отворилась.

— Месье Маоссье и мадам…

— В Ла-Боле, знаю. Я пришел поговорить с вами.

— Со мной?

— Вы ведь кухарка, мадемуазель Берта?

— Входите. Не стойте на пороге.

Она проводила его в просторную гостиную, свет в которую проникал через три высоких окна. Обставлена комната была в большей или меньшей степени в том стиле, в каком был построен дом.

— Садитесь. Вы продаете пылесосы?

— Нет. Служу в уголовной полиции.

Она без смущения оглядела его с головы до ног. Чувствовалось, что она женщина не пугливая и откровенная.

— Вы, часом, не комиссар Мегрэ?

— Да.

— Занимаетесь делом того клошара… Забыла его фамилию… У меня стала плохая память на имена…

— Вивьен.

— Да. Глупая мысль — убивать клошара, вам так не кажется? Если, конечно, он не был лжеклошаром, из тех, что прячут кубышку под матрасом.

— Он был не из таких. Вчера я виделся с вашим хозяином в Ла-Боле.

— А!

— Вы были с ним знакомы до его брака?

— Я с ним познакомилась, когда он был помолвлен с мадемуазель Касгрэн. И с тех пор у них на службе.