Базилиус

— О, Боже, — стонет Каннингэм, — тебя мне только не хватает сегодня вместе со Страшным судом.

Он избавляется от Анафаксетона, но его уже сверлит мрачным взглядом Аполлион, изрыгающий пламя, покрытый рыбьей чешуей. За спиной у него крылья дракона, в медвежьих лапах зажат ключ от преисподней.

— Нет! — кричит Каннингэм. — Нет! Только не ты!

Он вызывает архангела Михаила с занесенным над Иерусалимом мечом, но тут же отсылает его обратно. На экране рябит от мелькания семидесяти тысяч ног и четырех тысяч крыльев. Это Азраил, ангел смерти.

— Нет! — снова кричит Каннингэм. — Не хочу тебя видеть!

Обиженные ангелы заполняют экран компьютера, мельтешат тысячи глаз, крыльев, рук и ног. Каннингэм вздрагивает и отключает аппаратуру на всю ночь. «О, Боже, — повторяет он, — Боже!» И всю ночь в его воспаленном мозгу полыхают слепящие протуберанцы.

В пятницу к его рабочему столу вразвалочку приближается начальник и проявляет несвойственный ему интерес к тому, как Каннингэм проводит свободное время. Каннингэм пожимает плечами.

— Так, ничего особенного. В субботу собираюсь в гости.

— А я вот подумываю, Дэн, может тебе съездить на рыбалку? Смотри, скоро дожди зарядят. Последние погожие денечки стоят.

— Рыбак из меня никудышный.

— Ну так съезди куда-нибудь. Хотя бы в Монтеррей. Тебе полезно сменить обстановку.

— К чему ты это клонишь, Нед?

— У тебя измученный вид, — сочувственно замечает начальник. — Хорошо бы тебе отдохнуть немного. По-моему, ты надорвался.

— Неужели это так заметно?

Начальник молча кивает.

— Работа у нас напряженная, ничуть не легче, чем у авиадиспетчеров, а ты перенапрягаешься. В таком состоянии можно пропустить что-нибудь на дисплее, и добром это, сам понимаешь, не кончится. Министерство обороны обойдется несколько дней без твоей персоны, так что отправляйся, дружище, куда-нибудь на природу. О'кей? Возьми отгулы на понедельник и вторник. Я не могу позволить, чтобы такая совершенная машина, как твой мозг, съехала с катушек.

— Хорошо, Нед. Спасибо.

Он не может больше сдерживать дрожь в руках.

— Отдыхать начнешь сегодня же, — продолжает начальник. — Нечего тебе тут болтаться до четырех часов.

— Ну, если можно…

— Давай, давай!

Каннингэм убирает в стол бумаги, запирает ящики и неуверенной походкой выходит из комнаты. Охранник дружелюбно кивает ему. Сегодня все, кажется, понимают, почему его отпустили пораньше. Значит так и происходит нервный срыв? Он долго слоняется по стоянке, никак не может вспомнить, куда поставил машину. Наконец, находит ее. Домой едет со скоростью тридцать миль в час, не обращая внимания на раздраженные гудки водителей.

Усталый плюхается в кресло перед компьютером и вызывает Араила. Ангел компьютеров наверняка уж не станет терзать его видениями Апокалипсиса.

— Мы разрешили проблему с Базилиусом, — говорит Араил.

— Вы?!

— Идея пришла Уриэлю, он заметил, что ты думаешь о демоне Максвелла. Исрафаил и Азраил подработали первоначальный замысел. Нам не хватает ангела, который бы вершил божественный суд, отбирал лучших, оценивал каждого по делам его.

— Мысль не оригинальная, — замечает Каннингэм, — подобное божество имеется в каждой мифологической системе, начиная с шумерских и египетских верований, где уже было верховное существо, оценивавшее души мертвых — одних в страну вечного блаженства, других в геенну огненную.

— Но это еще не все, — прерывает его ангел, — я не говорю о суде над отдельными душами.

— А что же ты хочешь предложить?

— Базилиус будет судить целые миры. Например, он может решать, не пора ли на этой планете назначить Судный День. Разумеется, после тщательного изучения каждой отдельной души.

— То есть он приведет в действие механизм Страшного суда?

— Именно. Он представит Всевышнему свое свидетельство об этой планете. Он даст сигнал Исрафаилу трубным гласом возвестить конец света. Он громогласно произнесет имя Анафаксетона, собирая всех, живущих на земле пред Высшим судом. Он-то и будет главным ангелом Апокалипсиса, подлинным провозвестником Страшного суда и разрушителем миров. А что касается внешнего вида, мы тут подумали и решили, что можно сделать его похожим на…

— Довольно, — прерывает его Каннингэм, — об этом поговорим в другой раз.

Он снова отключает машину на ночь, наливает себе немного выпить и придвигается к окну. Накрапывает дождь. Не лучшая погода для поездки за город.

Обстоятельства складываются неблагоприятным образом, но Каннингэм, несмотря ни на что, отправляется в гости. Джоаны не будет. Она позвонила ему в последний момент, чтобы извиниться. Сослалась на простуду, хотя по голосу не заметно. Впрочем, может быть это и так. А еще вероятнее, нашла себе более интересное занятие на субботний вечер. Но он уже настроился идти. И вот около восьми часов дождливым осенним вечером он подъезжает к Сан-Матео.

Дом, куда он приглашен, находится вовсе не в фешенебельном пригороде, как воображал Каннингэм, а в тесном, застроенном центре. Обстановка напоминает добрые старые студенческие времена: потертая мебель, дешевый стереопроигрыватель. В комнате звучит поп-музыка двадцатилетней давности, гости заняты нехитрой компьютерной игрой. Хозяин дома занимается торговлей компьютерами в большой компании в Сан-Хосе, и большинство гостей так или иначе связаны с этой сферой. Футуролог из Нью-Йорка не приехал, как, впрочем, и разрекламированный Джоаной биосоциолог. Видеопоэты — обычная парочка голубых, которые заняты только друг другом и напитками. Специалист по языку обезьян, краснолицый, разомлевший от избытка спиртного субъект, развлекает пухлую дамочку, увешанную побрякушками с астрологической символикой. Каннингэм проходит сквозь толпу гостей. Он не заговаривает ни с кем, и никто не обращается к нему. Замечает открытые бутылки красного вина на круглом столике возле окна и подходит, чтобы наполнить свой бокал. Он так и остается здесь, скованный странным оцепенением, и представляет, как он мог бы начать свой захватывающий рассказ об ангелах. Рассказать ли им, как Итуриэль поразил своим копьем Сатану в райских кущах, когда враг рода человеческого склонился к Еве, нашептывая ей греховные слова? Он мог бы поведать им о могущественном иерархе Атафиэле, поддерживающем небесный свод тремя пальцами. Но он не произносит ни слова. К нему подходит худощавая женщина, глаза ее поблескивают любопытством.

— А вы чем занимаетесь? — спрашивает она.

— Я программист, — отвечает Каннингэм. — В основном я веду беседы с ангелами, но в свободное время делаю кое-что для Министерства обороны.

Она заливается пронзительным смехом.

— Вы разговариваете с ангелами? Ничего подобного в жизни не слыхала!

— Я не ошиблась, вы упомянули ангелов? — вступила в разговор дама, перегруженная астрологической символикой.

Каннингэм с улыбкой пожимает плечами и отворачивается к окну. Дождь усиливается. «Надо собираться домой. Торчать здесь не имеет смысла», — думает он и снова наполняет свой бокал. Специалист по языку обезьян, кажется, всерьез настроен увести с собой астрологическую даму, но та норовит избавиться от него и придвинуться ближе к Каннингэму. Для чего? Поговорить с ним об ангелах? Он присматривается к ней получше: тяжелый бюст, вид какой-то неряшливый. Нет, он не хочет обсуждать с ней свои дела. Да и вообще он никому больше не собирается рассказывать про своих ангелов.

Она продолжает:

— Мне показалось, вы интересуетесь проблемой ангелов… Дело в том, что я тоже. Я изучала…

— Ангелы? — не дает ей договорить Каннингэм. — Ничего подобного, вы ослышались.

— Подождите!

Она пытается что-то объяснить, но он, не дослушав, поднимается и выходит. Он выходит прямо в дождливую октябрьскую ночь. Долго ищет ключ от машины, не сразу открывает дверцу. Домой возвращается около полуночи.

Каннингэм вызывает Рафаила. Архангел излучает мягкое золотистое сияние.

— Базилиусом будешь ты, — объявляет Рафаил. — Мы решили большинством голосов.

— Как я могу стать ангелом? Я же человек, — протестует Каннингэм.

— Ничего страшного. Прецедентов хватает. Енох вознесся на небо и стал ангелом. Такая же история произошла с Ильей. Святой Иоанн-креститель тоже был ангелом. Программу для тебя мы уже составили. Она готова и заложена в компьютер. Стоит тебе вызвать Базилиуса, и ты сам убедишься в этом: ты увидишь себя на экране.

— Нет.

— Но почему ты отказываешься?

— А ты и в самом деле Рафаил? Соблазняешь меня, точно демон-искуситель. Может ты Асмодей, Астарот, Бельфегор? Признайся!

— Я Рафаил, а вот ты Базилиус.

Каннингэм задумывается, но от усталости не может сосредоточиться.

Надо же, ангел! Базилиус. А почему бы и нет? Вот так, в ненастный осенний вечер приезжаешь с больной головой из кретинской компании, а тебе объявляют, что ты ангел, да еще причисленный к высшему лику. А может так лучше? Почему бы не попробовать, черт побери?

— Ладно, — соглашается он, — пусть я буду Базилиус.

Он нажимает на клавиши и связывается с компьютером Министерства обороны. Еще несколько нажатий на клавиши, и он посылает сигнал, имитирующий начало боевых действий компьютерам на советской стороне. Для верности. Пусть обе стороны получат этот сигнал. У этой планеты остается шесть минут мирной жизни. Шесть минут жизни вообще. Нет, он допустит ошибки. Сигнал будет принят. Все-таки специалист Каннингэм первоклассный. Немногие знают программирование так, как он.

Перед ним снова является Рафаил.

— Пока еще есть время, вызови Базилиуса. Ты должен посмотреть на себя со стороны.

— Ну, конечно. Что я должен наорать?

Каннингэм начинает набор.

Явись, Базилиус! Мы с тобой одно целое!

Каннингэм с изумлением вглядывается в экран, а часы продолжают отсчитывать последние минуты этого мира.