Умри, чтобы жить

Неожиданно один из орлов взорвался клекотом, привлекая внимание второго. Две молнии метнулись с небес, стремительно рассекая прозрачный воздух. Что-то тяжелое слабо ворочалось на мелководье, скользя по влажным валунам, покрытым слизью водорослей. Огромные конечности вспарывали дно, подтягивая к берегу изломанное тело. Ударил порыв ветра. Клешня угрожающе щелкнула, заставив орла отпрянуть в сторону. Существо, оставляя кровавый след, пробралось меж острых обломков к скальному уступу и забилось в глубокую щель. Свернувшись в клубок, оно замерло, надежно укрытое со всех сторон. Его сердце остановилось на рассвете, несколько минут оно не билось, пока наконец робкая трель проснувшейся птахи словно встряхнула тело, и сердце вначале тихо, а потом все сильнее и громче стало отсчитывать удары. Возможно, именно в этот миг умер человек Дарк Ричардс и родился мутант. Трансформация завершилась полностью, изменилась даже речь. Голос, слегка картавя, перекраивал шипящие звуки. Существо ощупало присосками лицо, изучая себя нового. Жуткий рев вырвался из панцирной груди. Нечто стояло в ущелье и по-звериному выло, задрав к небесам обезображенную голову. Внутри него боролись два начала! Человек хотел умереть, зверь жить!

Прошло время. Дарк стал находить удовольствие от обладания новым телом, послушным, ловким, сильным. После жестокой битвы с горным львом он, стоя над поверженным хищником, окончательно примирился с собой. Словно все шестеренки наконец встали на свои места! Он прожил в ущелье почти полгода.

Страшное зарево осветило однажды небо. Растекаясь огненной лавой, оно полыхало несколько недель, выжигая все живое. Дарк лежал в дальнем углу пещеры, прикрыв голову клешнями. Организм впал в спячку, замедлился ритм сердца, затормозился ток крови. Постепенно все улеглось, только по ночам иногда сияли зарницы. Он очнулся через месяц и долго лежал прислушиваясь. Что-то было не так. Следя за лучом солнца, пробравшимся в укрытие, вдруг понял. Там, снаружи, стояла абсолютная тишина! Лишь отдаленный рев горного потока и легкий свист ветра меж скал. К лаборатории Дарк вышел через две недели. Легко отыскал незаметную на первый взгляд звериную тропу и, поднявшись по ней, около часа наблюдал за входом. На площадке одиноко стоял обвитый плющом флаер. Он осторожно выбрался из укрытия и стремительно пересек открытое пространство. Дверь шлюза тихо поскрипывала от порывов ветра, ударяя по чему-то мягкому. В воздухе пахло смертью…

Дарк потянул створку и отшатнулся. Закрыться ей мешала рука человека в буром заплесневевшем халате. На погибшем не было ни единой царапины, только в незащищенных местах на коже ярко проступали мутновато-ржавые пятна. Первый признак излучения, открытого учеными в самом конце войны. Уже не скрываясь, он вошел внутрь. Чуткие ноздри уловили удушливый, чуть сладковатый трупный запах. Полуразложившиеся останки лежали везде. В коридорах, в кабинетах, там, где застало их излучение. Царство мертвых… никем и ничем не потревоженное! Дарк обследовал три уровня, везде смерть и тление! Несколько дней пришлось потратить на переноску тел в братскую могилу, устроенную им в глубокой расщелине у скалы. Что-то человеческое, таившееся глубоко внутри, внезапно и властно заявило о праве на сострадание, не позволяя оставить погибших без погребения. Он осматривал очередное помещение, когда внезапно за спиной хриплый голос прокаркал:

– Стой где стоишь! Подними руки и повернись… медленно…

Еще не веря в чудо, Дарк поднял взгляд и увидел измученное лицо с длинным белым шрамом над бровью и горящие лихорадочным блеском глаза. Выражение ярости сменилось в них откровенным ужасом.

– Кто… ты или что ты? Ты зверь или…

– Я… Джарг! И я… ИЛИ!

Усмешка прозвучала довольно глухо. Ему не удалось четко выговорить собственное имя. Он нервно провел языком по тонким губам и повторил:

– Я Джарг… и я хочу помочь!

Человек смотрел на стоящее перед ним жуткое существо и, понимая, что с пришельцем не справится, напряженно спросил:

– Зачем ты уносишь трупы?

– Вовсе не для того, чтобы съесть! Хотя, кажется, именно эта мысль пришла тебе в голову?!

Вздох облегчения раздался в напряженной тишине.

– Они не заслужили такой смерти.

– Люди возомнили себя богами и получили то… что получили!

– Ты не можешь судить…

– Я! Даже больше, чем кто-либо другой! Но спор этот ни к чему не приведет! Время разбрасывать камни прошло! Настало время собирать… всходы…

Несчастный тяжело дышал, прислонившись к стене, оружие медленно выскальзывало у него из рук.

– Присядь, солдат, ты плохо выглядишь, отдохни, а мне надо похоронить остальных.

– Ну-у… не перетрудись! Нас мало, тех, кто пережил взрыв. Так что придется сделать небольшой перерыв… подождать последнего.

Незнакомец хрипло рассмеялся своей мрачной шутке и, согнувшись от сильного кашля, неестественно посинел. Джарг успел подхватить обмякшее тело. Сжав голову умирающего присосками, закрыл глаза и сосредоточился. Он никогда не пробовал делать такое с человеком, но найденному у реки мокрому, израненному барсуку сумел помочь. Глубокая рана на боку зверя затянулась на глазах, а ведь он просто гладил животное, пытаясь облегчить его страдания. Неблагодарный грызун почувствовал себя лучше и, попытавшись укусить спасителя, убежал. Так и теперь, знакомое покалывание легко стекло с конечностей, и в растерянных глазах страдальца сверкнула искра благодарности.

– Как ты… как ты это делаешь?

Человек осторожно ощупал лоб и виски.

– Боль! Она исчезла, прошла! Мне ничего раньше не помогало, ни-че-го! Спасибо! Спасибо тебе, чертяка!

Схватившись за клешню, солдат остервенело тряс ее, расползаясь в улыбке щербатым окровавленным ртом!

– Не удивляйся, тут все теряют зубы, а ведь среди нас есть дамы. Они носят повязки и напоминают восточных женщин, прячущих свои лица. Мужчины предпочитают шарфы… А ты… ты ведь можешь помочь?! Правда?

Джарг сосредоточенно смотрел на белый шрам:

– Я помню… помню. Это ты был среди спасателей, когда рухнул мой флаер…

– Твой флаер? Ты… о чем? Ты… тот самый воскресший пилот?! Ричардс?! Но ты же опять умер… там, в водопаде… так говорили.

Джарг кивнул головой:

– И опять воскрес! Мы не успели познакомиться раньше. Я не прочь исправить недоразумение.

Мужчина протянул руку:

– Майор Игори Доваско, офицер-спасатель, личный номер 446282, отдел ВСП.

Игори познакомил его с остальными. В живых осталось не более ста человек. Около шестидесяти мужчин и чуть больше тридцати женщин. Скелеты, обтянутые синюшной кожей, смотревшие испуганными, глубоко запавшими глазами. Долго пришлось убеждать их подняться наверх, к свету. Радиация уже не могла принести большего вреда, а вид голубого неба и яркого солнца поднял настроение и немного укрепил слабеющие силы. Джарг лечил всех, но смог лишь немного облегчить страдания. Окружающие не обращали внимания на жутковатую внешность врачевателя. Куда бы он ни шел, его встречали и провожали щербатые оскалы благодарных улыбок. Теплым светом загорались черные, одинаковые провалы глазниц. Джарг делал все: убирал, готовил, охотился, ловил рыбу. И время от времени держал за руку, провожая в последний путь. Люди умирали по-разному. Кто тихо, с благодарными улыбками на губах, кто стеная и проклиная день и час своего рождения. Но и те и другие до последнего хрипа, сжимая слабеющими пальцами клешню, спешили исповедаться странному существу, посланному им в утешение, как они считали, самим Всевышним! Оставляя боль в груди сидящего у их смертного ложа, просили прощения, и он прощал, тихо шепча слова утешения. Лица светлели, люди обретали покой, а сердце Джарга разрывалось на части. Давно отринув того, непостижимого и всепрощающего, он не понимал, как стал его представителем в этом диком хаосе гибнущей жизни. Девушка держалась на расстоянии несколько дней. Джарг не настаивал на знакомстве. Но однажды увидел, как она, оступившись, упала за уступом скалы, и, не раздумывая, бросился на помощь. На белой косынке расплывалось багровое пятно. Джарг осторожно сдернул ее. Источенный болезнью, но не утративший прелести нежный овал напомнил ему ту хрупкую, отважную медсестру, которая помогла обрести свободу. Он вливал в несчастную силы, отдавая себя без остатка, а душа его пела, и солнце становилось ярче и небосвод голубее. Рана затянулась, но магическое действие не прекращалось до тех пор, пока не исчез даже малейший намек на шрам.

– Рада, что ты вернулся, Дарк Ричардс! И спасибо, что не смотришь на меня, я стала такая… такая…

– Красивая… Ты очень красивая. Твои глаза… они стали еще ярче. Если сравнить их с небом… небо проиграет сравнение! В них плещется тайна! Что ты прячешь на дне, глазастая? Не ту ли песенку, что пела во время дежурства, у моей постели? Она помогла мне выжить…

– Дарк! Ты не можешь…

– Джарг! Мое имя Джарг! Прости! Я не хотел обидеть тебя! Забудь все сказанное! Ты прекрасная женщина… а я… я просто Джарг!

– Нет! Ты всегда был Дарк! И сейчас, и тогда, когда думала, что ты уходишь навсегда! Ты, Дарк Ричардс!!! Офицер, что умирал на моих глазах! Дарк Ричардс, мужчина, в которого я влюбилась без памяти…

Рука девушки скользнула в вырез и достала небольшой медальон. Перед глазами чуть шевелились от тихого дуновения две пряди: черная и золотисто-каштановая.

– Милая… нет… ты не можешь! Я… я даже не знаю твоего имени! Я благодарен тебе, благодарен от всего сердца! Но я чудовище…

– Меня зовут Виора, и скажу тебе, глупец, чудовища… это люди! Твоя душа, Дарк, она в твоих глазах, в твоих поступках! Слеп, кто не видит ее красоту! Ты человечнее всех нас, вместе взятых! И тех, что сидят там, греясь под солнцем, и тех, кого уже нет. Многим ты просто взял и подарил жизнь, а они… они собирались отнять твою! Как, почему ты смог простить?

– Одна необыкновенная глазастая красавица, расставаясь со мной навсегда, попросила прощения! Не за себя, за людей, за всех! И я простил! Простил ради нее одной!

…Виоры не стало через два года. Когда она ослабела, Джарг бережно носил ее на руках. Стараясь сохранить драгоценный огонек жизни, до последнего мгновения вливал свою энергию в угасающую душу. И не смог!! Он похоронил девушку в маленькой пещере, устроив мягкое ложе из горных трав. В прощальных лучах заходящего солнца закрыл вход огромным камнем, положил цветы, постоял недолго у последнего пристанища своей любимой и скрылся в нижних ярусах лаборатории. Людям оставалось только надеяться, что спаситель не бросит их на произвол судьбы, не уйдет куда глаза глядят от мук сердца. Тревогой и ожиданием были наполнены три дня! Джарг вернулся. Встретив измученные взгляды, он долго молчал, а затем произнес:

– Жизнь не кончается… даже если ушедший навсегда забрал твою душу с собой!

Человек со шрамом, Игори Доваско, старался хоть как-то отвлечь его от безутешной тоски. Он таскался за Джаргом по пятам, развлекая своим чуть мрачноватым юмором. А Джарг, тревожно вслушиваясь в ритмы слабеющего сердца, мрачнел еще больше, понимая, что скоро останется в полном одиночестве. Словно чувствуя этот страх, Игори не сдавался. Он продержался еще пять лет. Выслушивая нескончаемые истории, Джарг был искренне благодарен ему за то, что Игори, говоря о мужчинах, всегда произносил… мы!

– Знаешь, почему я еще жив, дружище? Леди в черной вуали не любит смех! Она ждет, пока я заткнусь! Вытянусь и приму благопристойный вид! Не грусти обо мне, я и так задержался! Не хотел бросать тебя, пока ты не будешь готов.

– К чему готов?! К одиночеству в этом мире? Так ведь и не думаю, что встречу людей, жаждущих общения с мутантом.

– Вот к этому ты и должен быть готов! Однажды я случайно услышал слова. Они запали в мое сердце. Хочу повторить их. Твоя душа в твоих, глазах! Только слепой не заметит, как ее переполняет добро и сострадание. Ты уже простил однажды, научись терпеть и прощать, всю оставшуюся жизнь. Люди – это такая суматошная, взбалмошная, противоречивая и в то же время прекрасная компания, в которой при желании могут великолепно ужиться и красавица, и урод!

Джарг оставил гору в тот же день, как не стало Игори. Проводив друга в последний путь, он не оглядываясь ушел через перевал вслед заходящему солнцу. Ему было ровно тридцать пять лет!

Джарг открыл глаза и обвел замутненным взглядом прутья решетки. Попытался приподняться, но тут же рухнул обратно.

– Странно… я еще жив? Им что… надоело со мной возиться?

Рядом кто-то глубоко и судорожно вздохнул. Джарг повернул голову и натолкнулся на испуганный взгляд черного зверя, совсем еще малыша, вернее малышки, поправился он, легко входя в контакт с детенышем тиграна.

– Не плачь, маленькая. Тиграны сильные! Когда вырастешь, тоже станешь сильной и грозной. Сможешь отомстить за всю боль, что причинили тебе эти звери в халатах.

– Они убили маму…

– Ты отомстишь за маму! За нее особенно! Поверь, ты очень сильная и смелая, просто еще не знаешь об этом. Мама не успела тебе рассказать. Но обязательно расскажет отец, когда отыщет! Надо немного подождать…

– Он тоже умер. Я не знала, была, как ты… как будто тоже умерла. Теперь знаю, он там, в клетке… я чувствую его запах… его кровь!

В дальней клетке у стены лежало окровавленное тело, а рядом с головой Джарга, прижавшись к прутьям решетки, сидел перепуганный до смерти детеныш, терзаемый страхом и болью.

– Я знаю, тиграны никогда не бросают своих малышей. Потерпи… дай свою лапку…

Мягкая подушечка легко коснулась клешни. Высвободив присоску, Джарг осторожно гладил шелковистую шерстку, убирая боль, причиненную иглами. Вскоре малышка тихо засопела, погрузившись в сон, а Джарг – в свои воспоминания…

Три столетия его мотало по свету. Излучение унесло миллионы жизней. Планету лихорадило. Буйно разросшиеся леса стремительно поглощали развалины, убирая шрамы с лица земли. Горстки выживших людей стекались со всех сторон в разрозненные островки цивилизации. Уцелевшие города окружали себя защитными укреплениями. Звери и птицы видоизменялись. Природа жадно потирала зелеными ладонями в предвкушении главного сюрприза. Люди… начали мутировать. Часть человечества решила бороться за чистоту расы. Любого, в ком проявлялся хоть намек на уродство, вышвыривали за стены. Там изгои создали свое общество, объявив войну периметрам. Приняв единственный закон: выживает сильнейший! Почти два столетия шла страшная истребляющая война. Но рано или поздно все кончается… Остатки человечества, пережившие ад, медленно возрождались. Сидящие в казематах и глубинах лабиринта ученые делали все возможное и невозможное, помогая людям и мутантам выжить в чудовищно измененном мире! Джарг видел все это. Для него время остановило свой бег. Тело не желало ни стареть, ни умирать, оставаясь молодым и сильным, спустя сто, и двести, и триста лет! Больше ничто не напоминало о той земле и о том мире, в котором он когда-то родился. Шагая через перевал, Джарг глубоко задумался, рассматривая одну из вершин. Что-то знакомое было в очертаниях скалы. Но только выйдя к водопаду, понял, куда несли его ноги!

Он не помнил, сколько простоял, прижавшись лицом к теплому шероховатому камню. Когда это было?! Сколько столетий прошло… и что осталось от тех лет? Легкий шорох за спиной вырвал из ностальгических воспоминаний. Джарг оглянулся и стремительно отскочил, едва уклонившись от выстрела. Бросив взгляд в сторону распахнувшихся дверей старой лаборатории, он в изумлении замер. Десятки гигантских слизней перекрывали тропу. Волнообразные тела, переливаясь серебряной ртутью, выползали из глубин лаборатории непрерывным потоком. Джарг, оценив скорость рогаликов, быстро отступил еще на несколько метров. Ближайшее к нему существо плавно перетекло в пирамидку почти метровой высоты. Пирамидка наклонила рожки, и с них сорвалась голубая молния. Луч с тихим шипением аккуратно выжег в скале оплавленное отверстие прямо над плечом Джарга. Он уважительно хмыкнул и быстро переместился в сторону. В оплавленную лунку легко поместился бы кулак взрослого человека.

– Неблагодарные! Это ведь я привез вас сюда!

Еще несколько раз сверкнули смертельные вспышки. Промахнувшиеся растеклись по земле дрожащими блинами, остальные упорно целились, подбираясь ближе. Судя по непрерывно поскрипывающим створкам дряхлой двери, нападавшие могли залить своими телами не одну сотню метров! Джарг отступал к водопаду, теснимый молниями, и невольно вздрогнул, когда сбоку раздался раздраженный рев. Горный лев крепко спал после удачной охоты. Разбуженный шумом, он яростно бил себя по бокам хвостом. Услышав рык, амебы замерли, повернув рогатые головы в сторону зверя. Джарг бросил взгляд на хищника и поразился. Хвост был трусливо поджат. Лев продолжал рычать, но в его голосе проскальзывали визгливые нотки страха. Амебы, неторопливо струясь по камням, окружили уступ. Дальнейшее вообще не укладывалось в сознание. Улитки стали вытягиваться в длину, цепляясь за малейшие трещинки в скале. Ползущую первой подперли снизу и стали подталкивать вверх. Лев уже не рычал, а выл, переходя на скулящий визг.

– Прыгай, дурак! Ты же здоровый котяра! Уж лучше утопиться, чем стать ужином для этих плевков природы!

Услышав крик, зверь повернул голову и в упор посмотрел на непонятное существо. Наверное, оно показалось ему более безопасным. Склизлая головка возникла над краем скалы, и рожки стали сходиться вместе, готовя удар.

– Прыгай! Твою кошачью породу!!!

Лев, словно ожидавший окрика, стремительно прыгнув, мягко приземлился рядом. Долю секунды напряженные глаза изучали Джарга, а затем зверь повернулся к амебам. Гигантские капли тяжело шлепались с уступа, утаскивая за собой остатки львиного обеда. Головы стали вытягиваться в трубочки с жадно дрожащими хоботками ртов. Они вновь изменили форму, превратившись в длинные ленты. Тонкий хоботок воткнулся в останки мертвой козы, и она стала быстро разбухать. Вскоре перед столпившимися лежало что-то отвратительно пузырящееся и жутко аппетитное, судя по их возбужденной дрожи.

– Это то, что из нас сделают, дружок!

Лев низко и глухо зарычал, словно понимая.

– Так… мы оба в роли дичи, и, кажется, самое время удирать, пока нам не поджарили задницы. Проклятые гурманы! Не едят сырого, а? Видишь, даже остатки твоего обеда подогрели своими молниями!

Разговаривая с собратом по несчастью, Джарг быстро обследовал зондом обрывистый край ущелья. Где-то здесь раньше была тропка. Намек на ее существование обнаружился, когда отчаяние уже подкатывало к горлу. Повторять прыжок в пропасть страшно не хотелось. Обрушенная временем и размытая дождями тропа едва заметно вилась по обрывистому склону. Им предстояла почти невыполнимая задача – спуститься на полмили вниз по отвесной стене. Лев зарычал, предупреждая об опасности. Целый ряд пирамидок, выстроившись как на параде, клонил в их сторону рогатые головы. Джарг закрыл глаза и сосредоточился, осторожно входя в сознание животного. Жаль было оставлять молодого здорового зверя на растерзание слизи. В голове хищника чередовались страх и ярость. Ярость начинала побеждать. Трусом царь гор не был. Джарг послал короткий запрещающий приказ. Лев упрямо мотнул гривой и посмотрел не понимая. Он был совсем молод и, сумев победить страх, рвался в бой! Джарг глухо заворчал, требуя подчинения, и зверь упал на живот. Он чувствовал себя котенком. Мяукая хриплым басом, он терся о бедро Джарга. Великовозрастное дитя, ростом почти с новоявленную мамашу, преданно заглядывало в глаза, готовое следовать, куда прикажут. И ему мысленно показали тропу, послав вперед. Еще раз хрипло мяукнув, лев прыгнул вниз, на небольшой уступ. Скользя на влажных валунах, выпустил когти и ловко запрыгал с камня на камень. Глазами Джарга он видел тропу и мчался по ней со страшной скоростью. А тот, вплетая торжествующий смех в рев водопада, наполненный адреналином по самую макушку, уже приземлился на очередной валун, следуя за зверем. Возможно, именно лев, прыгнувший первым, раскачал основание камня. Джарг несколько секунд балансировал на краю, а затем вместе с валуном рухнул вниз. Поток легко подхватил камень, поворочал несколько мгновений и оставил в покое, а волна мгновенно слизнула упавшего и понесла вниз, кружа в водовороте. Его швыряло, молотило о камни, ломая кости, и спустя три часа выкинуло на небольшую песчаную косу. Тело нашел старатель и долго думал, стоя над мутантом. Скрип чужих мозгов привел Джарга на несколько мгновений в себя.

– Помоги… я заплачу…

Человек наклонился, всматриваясь в существо, вроде молчащее и меж тем просившее помощи. Найлс хорошо слышал его, почти так же, как свою маленькую дочь, не желавшую говорить вслух. Рваная тень мелькнула над ними. Вскинув голову, старатель увидел стервятников. Парочка тяжело приземлилась в десятке метров, остальные расселись на обломках скал в ожидании. Полтора десятка прожорливых птиц готовились к ужину.

Неуклюже подпрыгивая боком, растопырив крылья, они приближались к лежащему телу, вынуждая человека поскорее принять решение.

– С ужином у вас проблема! Кыш-ш…

Подхватив Джарга, мужчина поволок тяжелое тело прочь от воды и от сердито клекочущих вслед стервятников.

– Если бы мне еще кто-нибудь объяснил, зачем я это делаю… Алта меня не поймет и будет совершенно права! Что, если он один из этих…

Оттащив тело под корявое деревце, Найлс прикрыл его плащом. Поднес к губам тонкую трубку со слегка загнутым концом и глубоко вздохнул. Мощный, протяжный звук унесся вдаль, отражаясь от скал. Спустя десять минут подошли еще двое.

– Вдруг он из лесных братьев?

– Нет… не думаю…

– Жуткий урод… даже страшно…

– Я ему верю! Не могу объяснить… просто не мог бросить его на корм стервятникам! А вид… люди бывают страшнее!

– Ты вправе делать все, что считаешь нужным, но не имеешь права подвергать риску наши семьи!

– Мутант сильно изранен, возможно, не выживет…

– Хочешь спасти его?

Найлс кивнул головой.

– Мы поможем отнести тело в старую сторожку. Но… его раны слишком глубокие, ты просто потратишь время!

– Зато успокою совесть. Попытаюсь… мне нужен помощник на дальнем затоне…

– Как хочешь, но, если он выживет, в селение ему путь закрыт! Ты должен позаботиться об этом! Мы должны думать о безопасности наших детей! А рисковать ли ради своей семьи, решаешь сам!

Небольшое селение охотников-старателей расположилось на берегу бурной реки. До ближайшего города полтора дня пути пешком. Место было глухое и отдаленное, но все равно существовала угроза обнаружения. Разбойники из «Лесного братства» шастали по округе в поисках добычи. Недавно к селению вышло около двух десятков посеревших от пережитого ужаса женщин и детей в сопровождении семи израненных мужчин. Беднягам чудом удалось оторваться от погони и избежать зубов хищных обитателей леса, привлеченных запахом свежей крови.

– Их главарь носит ожерелье из высушенных ушей… У него страшные, совсем-совсем белые глаза! Но лютует горбун! Он главный палач! Не знаю, настоящий у него горб или на теле прижилась какая-то тварь, но я сам видел, как она шевелится! И если когда-нибудь, не дай бог, увижусь с этой мразью, без колебаний воткну нож в сердце и моему ребенку, и жене… и себе! Ибо такая смерть – единственное спасение от неописуемых мучений, на которые обречены жертвы этих нелюдей!

Найлс помнил жуткий рассказ одного из спасшихся мужчин. Помнил его безумные глаза, трясущиеся руки, с трудом удерживающие бокал. Глядя сейчас на хмурые лица друзей, понимал, что они помнят тоже.

– Если мутант выживет, провожу его по окружной тропе. Он никогда не узнает о нашем селении. Для него я всего лишь старатель и живу здесь один с семьей. Не думаю, что покажусь для банды заманчивой добычей, если он один из них.

Джарг пришел в себя через трое суток и мгновенно ощутил рядом присутствие живого существа. Он осторожно ощупал пространство вокруг и замер, когда детский голосок спросил, перехватив его мыслезонд.

– Ты меня ищешь? Я вот она, а ты кто?

– Джарг… рад познакомиться с тобой… одуванчик!

Огромные зеленые глаза на курносом лице округлились еще больше. Не вытаскивая изо рта палец, воздушное создание, стоящее возле кровати, медленно повторило.

– Я Эйва! А что такое одуванчик?

– Такой маленький золотой цветочек… ты очень похожа на него…

– Мама! Мама, он сказал, что я золотой цветочек, а ты говоришь, репей! Я одуванчик, папа! А его зовут… зовут… тебя как зовут?

Золотистая головка быстро повернулась к Джаргу, и он, улыбнувшись, повторил:

– Джарг, но если тебе трудно, можешь звать меня как захочешь, выбирай сама.

Малышка, перестав сосать палец, немного подумала и согласно кивнула:

– Я потом придумаю, ладно?

Ответить Джарг не успел. В комнату стремительно ворвалась мать девочки с таким же пушистым ореолом золотистых волос, следом влетел отец, сверкая огромными зелеными глазами, наполненными страхом за дочь.

– Не надо бояться… Я никогда не причиню вреда малышке, скорее умру за нее! Ты спас меня… помню твое лицо, это было… сколько времени я нахожусь… в гостях?

– Три дня! Вернее, вечером будет четыре. Я нашел тебя перед заходом солнца, но из потока ты выбрался сам. Не представляю, как это тебе удалось? Окажись ты даже в паре метров от берега, боюсь, я не смог бы помочь.

– Спасибо… Мое имя Джарг!

– Я не был уверен, что ты выживешь, раны очень глубокие, а антик сумел достать только вчера. У меня… у нас не было денег… Я долго думал, прежде чем решил… Ты должен понять, речь шла о твоей жизни и… пришлось взять твои камни!

– Все, что найдено на берегу, принадлежит нашедшему по праву. Не стоит говорить о кучке камней, пусть даже драгоценных. Поверь, жизнь гораздо дороже!

Светловолосый мужчина сосредоточенно смотрел на него. Наконец, переглянувшись с женой, спросил:

– Хочу узнать… Как давно ты пришел из города?

Женщина напряглась. Ее муж смотрел так, словно от ответа зависело что-то очень важное.

– Я ни разу не был в вашем городе. И вообще давно не был в этих краях. Я пришел через перевал. Был наверху, у водопада, хотел навестить могилы друзей. Рогатые слизни, ты слышал о них? Перекрыли тропу. Был только один шанс остаться в живых – спуститься вдоль водопада. Я сорвался…

Мужчина неуверенно кивнул головой и взглянул на жену.

– Мне незачем лгать. Ты должен сам решить, верить или нет! Если дашь антик, вполне смогу отлежаться в горах. Пещер там хватает, а мне не привыкать.

– Я слышал о слизнях… они обитают в старых развалинах. Самому не приходилось с ними сталкиваться, но знал кое-кого и видел раны от ожогов.

– Считай, что тебе крупно повезло… Найлс! Меня зовут Найлс, моя жена Алта, а эта молчаливая болтушка наша дочь Эйва! Вижу, ты без труда общаешься с ней?

– Мыслеречь! Она говорит на мыслеречи. Не хочу доставлять лишние проблемы… думаю, лучше уйти.

– Нет! Вы останетесь у нас. Я верю вам! – Женщина немного замялась и закончила фразу: – Больше потому, что моя дочь утверждает, что вы хороший. Она мала, но еще ни разу не ошиблась, давая характеристику окружающим.

– Малышка слышит сердечком, это редкий дар. Не волнуйтесь, она заговорит. Просто сейчас ей так легче общаться с вами, ведь это с самого рождения?

Женщина кивнула головой и прижала к себе девочку.

Джарг поднялся только через пару дней. Бережно придерживая разорванную пополам клешню, часами сидел на берегу, бездумно глядя на стремительно несущиеся воды. Страшная рана заживала с большим трудом. Впервые он спрашивал себя, выжил бы без посторонней помощи?

Найлс принес новый комбинезон с кучей разных кармашков, в которые маленькая Эйва постоянно совала свой любопытный нос. Влезая к Джаргу на колени, она засыпала его вопросами. Прикусив палец и округлив глаза, восторженно слушала чудесные сказки. Поглаживая раненую клешню пальчиками, она подрагивала пухлыми губками.

– Больно? Сильно, дай поцелую, сразу пройдет. У меня всегда проходит, когда целует папа!

– Может, попросим, чтобы он меня тоже поцеловал?

Малышка минуту подумала, а затем смешливо зафыркала, сверкая глазенками, представив себе, как ее любимый бородатый папа будет целовать мутанта! Джарг смеялся вместе с ней, качая на огромной клешне невесомое тельце ребенка. Впервые за много лет он чувствовал себя необычайно счастливым. Найлс, разделывавший тушу дикого кабанчика, услышав смех дочери, скосил глаза на замершую жену. Женщина чувствовала тепло, исходящее от странного существа, и всячески оттягивала его уход, находя все новые и новые причины, связанные со здоровьем. Джарг, благодарно улыбаясь, кивал головой, когда она, хмуря брови, заявляла, что поврежденная клешня не такого цвета, как вторая, и значит, не до конца залечена. Окрепнув, Джарг спокойно ворочал огромные валуны, приносимые потоком. Словно громадными лопатами, вспарывал дно мощными клешнями, выбрасывая наверх мелкие камни и песок, не чувствуя холода ледяной воды. Найлс не возражал, с радостью принимая помощь, и предложил половину добытого. Старатель уже не раз благодарил бога за то, что он послал ему такого помощника. Добыча золота возросла в несколько раз. Сверкая глазами, он каждый вечер говорил, что теперь появился шанс переехать в город и избавиться от непрерывного страха. Джарг давно решил, что отдаст все найденное золото, лишь бы облегчить жизнь этой чудесной паре.

Прошло четыре месяца. Эйве исполнилось три года. О бандах ничего не было слышно, и старатели начинали верить, что разбойники покинули район. Приближалось Рождество. Семья Найлса собиралась за покупками. Джарг отказался идти. Окружающие бросали на него косые взгляды, даже не пытаясь скрыть страх и отвращение.

– Плохие… Я их не любью! Они тебя боятся… почему?

– Они устали, одуванчик. Устали жить… и бояться тоже устали…

Малышка изумленно подняла брови. Джарг, смеясь, подбросил ребенка высоко в воздух.

Он давно привык к подобной реакции людей. Но маленькой Эйве было не все равно. Ухватив ладошками за скулы и приблизив свой курносый нос к его лицу, она громким шепотом сказала: