Звездный лабиринт - Диспетчер атаки (сборник)

         - Тысяча двести?
         - Да, тысяча двести. Если провернуть эту сделку сейчас, то результирующий пакет, который мы получим, будет не два с половиной, как сейчас, а пять-шесть процентов.
         - Но цена на акции растет.
         - Да, время идет, и чем дальше оно идет, тем цена становится ближе к той, которая зафиксирована во фьючерсе. Через две-три недели, когда, по прогнозам, акции доползут до номинала, смысл сделки пропадет сам собой.
         Зазвонил терминал внутренней связи. Тамила, не включая изображения и не поворачивая головы, спросила: Кто? - Ярослав Гаврилович. - Скажи, что меня нет и буду не скоро. - Он будет просить перезванивать на мобильный канал. - Пусть перезванивает... - Она нажала несколько кнопок на браслете левой руки. - Люда, если будет звонить Ковецкий, соединяй сразу. - Виктор Федорович? - Да.
         - Почему не пробовали перекинуть контракт другому консорциуму? На другой отдел фондовиков.
         - Смысл? Тогда он стал бы атаковать другой кластер. Цель простая - дотянуть до того, когда акции поднимутся до номинала и реализация фьючерса не будет иметь смысла. Тогда Тенсинг и отойдет от дела. Пока вырисовывается такой сценарий. В связи с этим решили действовать быстро и грубо. Владик, этот засранец достал уже всех по самое не могу.
         - Он не просто засранец, он талантливый засранец. Я посмотрел протоколы его атак... С делом все ясно, вопрос один. Ну и почему мы тут сидим, а не едем учить его уму-разуму? - вставил моложавый блондин.
         Тамила скрестила пальцы рук и повернулась к блондину.
         - Вчера вечером... ночью, в полвторого мне позвонили из центральноевропейского консорциума. Из головного офиса.
         - Он и им успел насолить?
         - Нет, но он имеет к ним прямое отношение. Три года назад он прошел курс подготовки у наших бустеров. Базовый курс, основы техник. В каком-то смысле он наш человек.
         Моложавый блондин тихонько присвистнул.
         Тамила вскочила из-за стола и прошлась по кабинету. Подойдя к стеклу, она минуты две молча смотрела на свой отдел.
         - В чем там дело, пока еще не совсем ясно. Тумос обещал уточнить все детали в следующие три-четыре дня. Но к операции уже сейчас подключаются коллеги из центральноев-ропейского консорциума. Более того, руководство операцией берет на себя один из топ-менеджеров.
         - Кто?
         - Виктор Ковецкий.
         Моложавый блондин присвистнул во второй раз, но немного тише, чем в первый. Тамила опять быстро пробежалась вокруг стола и села на свое место.
         - Вот поэтому, ребята, я вас и вызвала. Последний раз Ковецкий работал на Магистрали лет семь назад, и тогда он работал в нашем консорциуме. Он прислал список тех, с кем хотел бы делать эту операцию на Магистрали. Костя, - моложавый блондин кивнул, - за тобой координация действий фронтальных бортов и упреждающие маневры. Леня, ты берешь на себя тыл. А вы, господин Образцов, лично будете возить Ковецкого.
         Васильич улыбнулся и склонил голову.
         - Да, сразу, чтобы не забыть. Я дала команду смонтировать оборудование для обслуживания десятитерабитного канала на твоем "ирокезе", так что не удивляйся, если увидишь что-то новое на своей машине.
         - Спасибо, Тамила, что предупредила.
         - Да не за что, всегда рада.
         Панель на столе подала тонкий сигнал.
         - О, как раз вовремя. Сейчас у нас будет Ковецкий с Тенсингом в прямом эфире из-под Брно. Кто его знает, если у него получится разговор, то, может быть, и не придется никуда ехать.
 
         Эрика Мортон выходила в числе последних. Она делала так почти всегда. Толкотня в узком салоне самолета всегда раздражала ее. Лучше было переждать минут десять и потом, когда в салоне оставались самые нерасторопные, не спеша снять свою ручную кладь с верхней полки и, сказав стюардессам стандартное "спасибо", выйти в переход.
         Зал прилета пустовал. Некоторые пассажиры из ее рейса все еще находились в этом "предбаннике", проверяя ручную кладь и подключая свои личные терминалы, которые работали в урезанном формате в течение полета. Она обошла группу американцев, которые громко обсуждали не слишком опрятный вид зала прилета, и остановилась недалеко от входа серебристой бегущей дорожки. Один из янки, видимо, слегка перебравший виски во время полета, широко улыбнулся ей и что-то бегло сказал своим друзьям. Она не обратила внимания на эту улыбку, вытащила левую руку из кармана своего длинного черного кожаного плаща и поправила прядь своих красных волос. Рукав плаща задрался, обнажив элегантный браслет. Американцы переглянусь и перестали шептаться. Скорее всего они видели последнюю модель CG-терминала Avalon-Real только в журналах. Модель еще распространялась среди постоянных клиентов "Амати" и до массового выброса на рынок оставалось еще недели три. Янки посмотрели, как девушка в черном плаще становится на бегущую дорожку, и возвратились к своей беседе.
         Бесшумная лента уходила в глубь туннеля с бледными стенами. Лента медленно шла вниз, чтобы потом, пройдя плоский участок, опять пойти вверх, вынося к колодцу багажного отделения, который в хаотичном порядке пересекали несколько стеклянных труб с такими же движущимися лентами. Эрика прошла мимо группы китайцев, которые, судя по растерянным интонациям, не могли найти нужную трубу. Обычная история с теми, кто прибывал на старый терминал аэропорта "Шарль де Голль" в первый раз - отыскать вход на ту ленту, который выводил к заветному чемодану и наконец позволял облегченно вздохнуть по поводу того, что в полете ничего не пропало. Вершина архитектурной мысли своего времени сбивала людей с толку вне зависимости от национальности и вероисповедания.
         Ее большая сумка лежала особняком на черной полосе транспортера. Привычным движением забросив ее на плечо, Эрика направилась к выходу.
         У выхода толклись таксисты-арабы. Их тарифы вряд ли бы смутили ее, но она на дух не переносила этих профессиональных извозчиков, нахальных и жадных. Как и везде. Конечно, проще забросить сумку в багажник, авансом сунуть сотню евро этому коренастому тунисцу, упасть на заднее сиденье и без лишних хлопот доехать до дверей гостиницы. Но сегодня Эрика никуда не спешила. Сегодня был один из тех вечеров, когда никто не знает, где ты, никто не ждет от тебя обещанного и никто не смотрит тебе вслед. Встреча будет завтра. И нет большого смысла в том, чтобы добраться до гостиницы за двадцать минут или за час. Сегодня время не имело значения. Она активировала блокировку входящих сообщений на ручном терминале, оставив только номера Олафа, Маргарет и матери, и просмотрела ложный лог личной GPS-системы. В данный момент для всех остальных она находилась где-то посередине Европы, но никак не в Париже,
         Китайцы таки нашли выход и теперь тоже, как и она, ждали челнок, который должен был довезти кого до второго терминала аэропорта, кого до станции RER, линии скоростных поездов, которые шли в ядро города.
         Когда она выходила из челнока, уже почти совсем стемнело. Несмотря на то что ноябрь уже заканчивался, было тепло. Недавно здесь прошел дождь и влажная черная брусчатка, ведшая к зданию станции, тускло блестела.
         Она купила один билет на RER и десяток "картье" для проезда по внутренним линиям метро.
 
         Садясь в подъехавший вагон, Эрика словила себя на мысли, что так до сих пор и не поняла, где начинается этот город. Большой Париж вобрал в себя пятую часть населения страны, и теперь здесь суетилось больше двадцати миллионов человек. Он разрастался не кругами, а как бы в длину, на запад и на восток, с каждым годом вбирая в себя новые пригороды и отстраивая новые жилые комплексы с замкнутой инфраструктурой, в которых человек мог жить, не покидая пределы здания годами. Город рос, но его ядро оставалось неизменным уже лет сто. Редкие небоскребы лишь подчеркивали общий ландшафт, состоявший из домов, построенных в прошлом и позапрошлом веках. Скоростные поезда RER соединяли пригороды с ядром и друг с другом, каждый день перевозя в своих вагонах миллионы обитателей города. По большому счету основная их часть ехала транзитом из жилых пригородов в деловые, и на станциях, где можно было пересесть на обычное метро, чаще всего сходили туристы, желавшие посетить заповедник с самой большой концентрацией архитектурных достопримечательностей. Центр с завидной стойкостью хранил свою целостность. В отличие от других городов, навсегда испорченных десятками стеклянных башен деловых центров, жизнь в старом Париже оставалась законсервированной и сохраняла былой ритм и содержание.
 
         На остановке "Ле Бурже" в вагон зашли музыканты. Веселая компания уличных сайсерферов со стареньким голопроектором, который почему-то не работал. Что, впрочем, мало их смущало. Пока один из них возился с этим видавшим виды аппаратом, остальные играли традиционный французский шансон вперемежку с какими-то восточноевропейскими городскими песнями и старыми рокерскими хитами. В перерывах между номерами один из них, широко улыбаясь, говорил что-то на местном диалекте, обращаясь к пассажирам, коих было совсем немного. Усталого вида клерк, сидевший напротив Эрики, читал какую-то деловую газету и тихо усмехался очередной реплике фронтмена этой уличной команды. Они были веселы, молоды и, судя по всему, мало отягощены заботами по управлению своими материальными и нематериальными активами. Поезд пропускал одну остановку за другой, огни за окнами превратились в яркую бесконечную ленту, а голопроектор так и не работал. Они поочередно отыграли акустическую вариацию Smoke on a Water, "Калинку" и что-то из репертуара Пиаф, не переставая веселиться и отпускать шутки. Эрику разморило.
 
         * * *
 
         Avalon-Real на ее руке начал пульсировать, сигнализируя о вызове по обычной мобильной связи. Она отдернула рукав плаща и приложила CG-терминал к уху. Это был Олаф.
         - Да, я уже в городе. Да, встречаемся завтра.
         Она встряхнулась и посмотрела в окно. Справа по ходу вагона светился холм Монмартра, увенчанный романскими куполами базилики Сакре-Кер, RER подъезжал к станции пересадки.
 
         Вокзал "Гаре де Норд" встретил ее вечерней суетой пассажиров, спешащих сменить направление движения. Здесь, на этой многоярусной развязке, переплетались маршруты RER'a, поездов дальнего следования и нескольких линий старого парижского метро. Следуя разноцветным указателям, Эрика вышла на платформу четвертой линии и села в подошедший поезд.
         Проехав два коротких перегона, она вышла на "Страсбург-сен-Дениз". Вместе с ней из вагона вышли молодые люди, юноша и девушка, судя по пухлым желто-синим курткам, неместные, туристы-дикари. Юноша тут же надел виртуальные "стекла", что-то переключил на ручном пульте управления и, явно следуя навигационной программе Си-Джея, с уверенностью направился к одному из выходов. Гид-навигатор, указывавший правильный выход из метро, действительно был неплохой штукой, в особенности для тех, кто ездил здесь первую неделю. Старое парижское метро, этот термитник, отделанный белой квадратной плиткой, однообразный в своем беспорядочном нагромождении коридоров, разукрашенных рекламными щитами и автоматическими аппаратами по продаже газет и напитков, мог запутать кого угодно. Виртуальное "отражение" метро в Си-Джее, в котором работали виртуальные лоцманы, говорившие на двухстах пятидесяти живых языках, давало возможность выбраться из него там, где нужно, а не там, где получалось. Поэтому туристов вроде этой пары можно было без труда распознать по отрешенному взгляду за оправами "стекол" или пялящихся в ручные CG-терминалы. Эрика обогнала их, безошибочно зная куда идти. Пробежав клетчато-белыми коридорами по давно знакомому маршруту, она вышла на короткий эскалатор, поднявший ее на Севастопольский бульвар.
         Она постоянно останавливалась в этой гостинице. Маленькая гостиница, каких сотни в этом городе. При желании можно было остановиться где-нибудь в более приличном месте, но Эрика любила такие вот скромные, неприметные отели.
         Негра-вахтера, старого и нудного, имевшего к тому же привычку решать личные дела по мобильному телефону в присутствии ожидающих клиентов, она знала. В первый раз, когда она поселялась здесь, он наорал на нее и не хотел отдавать ключ от номера. На этот раз он читал "Пари-матч" и, не поднимая глаз, положил на стойку ключ. Наверное, он увидел ее, когда она подходила к гостинице. Номер был забронирован и проплачен на три дня вперед. Комната 102.
         Пожелав негру по-английски хороших снов, Эрика поднялась наверх.
 

   ГЛАВА ВТОРАЯ

 
 
         Ведущий с пачкой картонных карточек, с заготовленными вопросами в одной руке и микрофоном в другой бегал по аудитории, в которой сидели около сотни человек и еще двое на вращающихся креслах на сцене. В одном сидела дама в возрасте и в брючном костюме индивидуального пошива, в другом - ее дочка в грубых армейских ботинках, широких штанах защитного цвета и черной футболке, какие носят солдаты срочной службы, и, судя по выпирающим из-под футболки соскам, бюстгальтера на барышне не было. Зато нижняя губа была проколота в четырех местах. Темой ток-шоу была извечная непримиримость поколений, мама дочки не любила пирсинг. Ведущий сделал еще один бодрый пробег по аудитории и объявил выход еще одного участника обсуждения - транз-звезды второго эшелона. Транз, сутулый и оттого похожий на знак вопроса, вышел на публику с высоко поднятыми руками, которые до локтей были обмотаны тонкими цветными проводами, некая модификация старой, как весь авангард, хипповской фенечки, с той лишь разницей, что транзовские провода несли больше функциональной нагрузки - они были основным инструментом его работы. Создание и управление образом в виртуальной "банке" на танцполе осуществлялось с помощью мышц предплечья, передававших сигнал на датчики, фиксировавшие изменения формы мышц, и дальше, на декодеры, конвертировавшие эти изменения в электрические сигналы. Для ди-джея-транза пирсинг был необходимостью, а не украшением.
         Славик налил в стакан еще немного водки и переключил канал.
         Терминал Кибернетического Глобуса, настроенный на сорок восемь общественных каналов, был единственным источником освещения в комнате мотеля, в котором он остановился. Славик полулежал в глубоком кресле, закутавшись в длинный махровый халат желто-черных оттенков, рядом на столике стояла начатая пол-литровая бутылка "Московской" и пакет апельсинового сока. Микроклимат в комнате он настроил под себя, стандартные режимы "умных" кондиционеров от LG ему не слишком нравились. Немного холода и тепла в пропорциях один к трем. Единственным дискомфортным моментом был противный скрип синтетического кресла.
         Впрочем, все это были мелочи по сравнению с теми услугами, которые предоставлял мотельный комплекс "Non-Wired-4" приезжающим сюда. Внешне ничем не отличающийся от таких же двух-трехэтажных комплексов, мотель под Брно, располагавшийся около развязки трасс Е-50 и Е-461, имел ряд существенных отличий от других придорожных заведений. Даже обычные видеокамеры отсутствовали, не говоря уже о камерах полного волнового спектра. Стены здания были прошиты "латунью", экранирующим покрытием, защищавшим от проникновения любых внешних излучений.
         Этот комплекс не был зарегистрирован в Си-Джее и не имел образа в виртуальном пространстве. Как следствие отсутствия большинства технологических атрибутов, обеспечивающих безопасность приезжающих, охрана этого комплекса была вдвое больше, чем обычно, и на порядок лучше в качественном отношении. Мотельный комплекс не был обычным постоялым двором. Это был так называемый кейдж, изолированный от всеобщей кабельной обмотанности и оцифрованности оазис, две трети контингента которого составляли магистралыцики всех расцветок. Нейтральная территория, на которой запрещалась любая драка между противоборствующими группировками. Ведение слежки сильно затруднялось из-за отсутствия в коммуникациях здания одних технологий и чрезмерного присутствия других. Приехав сюда, магистральщик мог расслабиться. Естественно, за соответствующую оплату. И не только деньгами. Искушение разобраться с конкурентом, ночующим за другой стенкой, сдерживалось не столько охраной, сколько тем, что один раз нарушивший правила отморозок больше никогда не имел бы возможности остановиться не только в "Non-Wired-4", но и во всех остальных кейджах, от киевского Лежбища до лиссабонского "Ninia". Вне зависимости оттого, кем ты был, хакером-одиночкой или интерполовским кибером-оперативником. Безопасность и покой были главным товаром этого заведения.
 
 
         Входная дверь открылась. В коридоре послышались шаги. Стука в дверь не было. Она вошла и зажгла свет в комнате.
         Красный облегающий комбинезон и длинные белые волосы. Шлем черного цвета. Ее любимые оттенки. Она принесла с собой съемный багажник, крепившийся вместо второго сиденья на последних моделях "судзуки". Багажник опустился рядом с креслом. Славик поглядел на нее рассеянно улыбающимся взглядом.
         - При-ивет... Как дела?
         - Нормально. - Она положила шлем рядом с бутылкой водки. - Что случилось?
         - А... - Славик налил в водку сок и лениво перемешал ее пластмассовой трубочкой. - Иди в душ, потом расскажу.
         - Ты выглядишь как свинья.
         - Ка-атя, не катайся по мозгам... - На экране замелькали картинки.
         Катя встала, тряхнула волосами и начала распаковывать багажник.
         - Ты напился.
         - Пока еще нет, - благодушно ответил Славик.
         Катя вытащила из багажника полотенце и бело-голубой халат. Прожужжала расстегивающаяся молния комбинезона. Славик оторвался от экрана.
         - Отвернись.
         - Что появилось, чего я не видел? - сказал он, наблюдая, как комбинезон оседает на серо-синий ковролин.
         Катя кинула комбинезон на кресло.
         - Я сейчас вернусь, и ты расскажешь, почему ты в таком виде.
         - А ты сейчас в таком виде...
         Она ничего не ответила. Последним в багажник упал съемный термоформ и длинные белые волосы. Настоящие ее волосы тоже были белыми, термоформ повторял контуры ее настоящего лица.
         Маскировка, обманывающая два раза.
         Шлепки босых ног по коридору, хлопок двери, звук льющейся воды. Он поудобнее устроился в кресле.
 
         Тонкие стеклянные очки на худом лице и длинное черное платье, дергающееся в такт выверенным движениям, которые расписал сценарист и выдрессировал режиссер. Ведущая стояла в центре полукруга, образованного двенадцатью стойками, за которыми стояли участники викторины, непохожие друг на друга, такие разные, и разнообразие это, достигнутое с помощью нескольких жестких отборочных фильтров, которые еженедельно пропускали через себя тысячи писем желающих заработать немного денег в вечернем шоу, было почти естественным. Это "почти" создавала мимика их лиц, выхваченные камерой моменты радости или разочарования. Солянка вопросов готовилась из вырезок школьной и университетской программ, статей из National Geographic или "Древа познания", сборников кратких биографий великих людей. Славик переложил стакан из одной руки в другую. Движение отозвалось легким покалыванием в области левой ягодицы. Он отсидел задницу. Ленивое ерзание в кресле, из-за которого он почти пропустил смысл восьмого вопроса. На последних этапах игры, в особенности когда речь шла о хороших суммах, качество вопросов менялось. Вроде бы все как всегда, из разряда "чего-то я помню, но не совсем уверен, что это так", но на самом деле для правильного ответа требовалось сложить паззл из кусков информации, лежащих слишком далеко друг от друга. Последний отборочный фильтр учитывал степень этого разноса. Ведущая посетовала на неудачу финалистки, повернулась к ней спиной и лихо подмигнула глазом в сторону зрителя.
         Защелка в ванной звонко лязгнула.
         Славик опять нажал кнопку на пульте и сделал звук тише. Катя вошла в комнату. Халат, плотно запахнутый на теле. Полотенце, перекинутое через правое плечо. Они встретились взглядом, но она ничего не сказала, вытащив из багажника фен. Шум фена заглушил звук, идущий из терминала. Демонстративно повернувшись спиной, Катя сушила волосы феном и вытирала их полотенцем. Славик долил себе в стакан еще водки и тупо уставился в экран. Сейчас с ней точно было бесполезно говорить, она все равно ничего не услышит.
         Наконец она выключила аппарат и повернулась к нему. "Почему она не оставила полотенце в ванной?" Реклама на канале закончилась, и он опять стал невпопад жать на кнопки.
         - Что произошло? - спросила она, запаковав фен в багажник и повернувшись к нему.
         - Ничего особенного, - сказал он с расстановкой. Катя уперла руки в боки.
         - Еще раз по-хорошему спрашиваю: что произошло?
         Он знал этот взгляд и это выражение лица. Упрямое желание знать во что бы то ни стало. Вопрос во всем: в замерзшем рисунке губ, в немигающих глазах. Вопрос, на который лучше дать ответ, и все равно, что будет сказано. Славик не любил этих глаз, когда они смотрели на него так. И этих плотно сжатых губ. Они и так были тонкими. Как и вся ее фигура тонкая от щиколоток до носа. Стройное тело, хрупкие черты лица. И большие глаза. Серые и большие, и когда она смеялась, они становились еще больше. Но сейчас от всего этого было ой как далеко.
         Она стояла и продолжала держать в руке мокрое полотенце.
         Ему стал надоедать этот разговор. Славик приподнялся в кресле.
         - Значит, так, завтра ты возьмешь билет на ближайший рейс до Лос-Анджелеса. На себя. И забронируешь билет на мое имя. На вторые наши имена, я надеюсь, ты поняла. По прилете обналичишь наш счет в Western Union и положишь деньги на счет в First Pacific Bank.
         Ответом был все тот же упрямый взгляд.
         - Да, да, конечно, как прикажете, только ты не ответил на вопрос. Ты можешь объяснить, что случилось?
         - Сначала скажи, что ты поняла, что нужно сделать. И что ты сделаешь это вне зависимости от того, что я расскажу.
         - Хорошо, я поняла. Я слушала и слушаю тебя очень внимательно.
         - Сегодня у меня была встреча с человеком из центральноевропейского консорциума GK. Он предложил киберклонирование в обмен на полное списание ущерба, который я нанес во время последней операции. Я отказался. Рейд в пятницу будет последним. После него нам надо сразу откатываться за Атлантику. Сразу, поняла? Слава богу, хоть паспорта успели купить... Поэтому завтра ты поедешь и сделаешь то, что я тебе сказал. Ты улетаешь завтра. Завтра, поняла? Второе - свяжись с Мирославом. Полагаться на людей Толстого я бы не стал. Нужен еще один эшелон поддержки.
         Он щелкнул пультом.
         По первому Карибскому каналу показывали передачу про человека, умеющего надувать воздушные шары глазами.
         Камера крупным планом показала человека, который надел очки для плавания. В одном из них вместо стекла был прикреплен резиновый шар. Потом человек зажал нос правой рукой и начал дышать, выдыхая через глазные веки, и вскоре вместо висящей на очках резиновой тряпки надулся красный шарик с логотипом Coca-Cola, который старик-кубинец, уже лет сорок зарабатывающий этим делом, ловко завязал свободной левой рукой, снял с очков и подарил сингапурским туристам, снимавшим представление на камеру. Репортершу из CNN.Travel.com, которая брала у него интервью, интересовало, что было изображено на шариках в то время, когда страной правил Кастро, на что кубинец ответил, что в то время на шариках изображались портреты Че.
         Катя продолжала молча смотреть на него. Он почти лежал в кресле, скрючившись в нем, как вопросительный знак. Ее лекции по поводу того, что сутулость ему не идет, были о стенку горохом. Когда они начинали встречаться со Славиком, эта сутулость почти не была видна. Конечно, Аполлоном его можно было назвать тоже с большой натяжкой: среднего роста блондин, с неширокими плечами и все время засунутыми в карманы руками. Но тогда он носил узкие джинсы и длинные пальто, выравнивавшие его фигуру. Но потом, когда они вышли на Магистраль и стали заниматься всем этим... Чем дальше, тем чаще он прятал руки в карманах, а голову втягивал в плечи. В широких мешковатых штанах и таких же куртках Славик становился похожим на огородное пугало. Маскировочный муляж, термоформная маска, которую он иногда носил в общественных местах, совсем ей не нравился. Эти жиденькие усики с вечно прилипающими к ним крошками раздражали ее. Странно, подчас ей казалось, что чем дальше, тем больше его лицо становилось похоже на эту маску, хотя он никогда не носил усов.
         Пауза затянулась. Она нарушила ее, задав вопрос:
         - Это все?
         Он дернулся и зло посмотрел на нее:
         - А что ты еще хотела услышать?!
         Катя взорвалась:
         - Если ты думаешь, что рассказал все, то можешь не продолжать! Для тебя все ясно и понятно! К тебе пришел кто-то, кого знал когда-то, и предложил сделку! Я не знаю ни то, кто этот человек, ни зачем ему нужен твой киберклон, ни почему я завтра должна бросить все и улетать отсюда! У меня тоже есть обязательства, мне тоже нужно утрясти дела. Тебе все равно, как я это сделаю, ты ничего не объясняешь и требуешь от меня, чтобы я слепо подчинилась! Отлично!
         Катя бросила полотенце на кресло и начала что-то искать в багажнике.
         - Ты должна улететь, - глухо сказал он.
         - Что я еще тебе должна?!
         - Не ори!
         С минуту в комнате стояла мертвая тишина.
         - Если последний рейд будет в пятницу, то нам не хватит денег на то, что мы планировали.
         - Нам хватит на обе лицензии. На дом в Окленде не хватит. Ничего, через год-полтора подзаработаем и купим. Может быть, даже не в Окленде... - Он откинулся в кресле, нервно сжимая пустой стакан.
         - Слава, я не понимаю, у тебя есть прикрытие, какие проблемы?
         - Ребята Толстого хороши для того, чтобы отбивать отморозков из конкурирующего хакерского клана, но не для того, чтобы воевать с гейткиперами!
         - Они отбивали и гейткиперов.
         - Да, но это было по мелочевке, пока я не взялся именно за это дело. Именно это дело. Не забывай, что они не в курсе того, что я прокручивал под их прикрытием. И что я должен Толстому. А если "папа" узнает о деталях...
         Ее лицо стало чуть мягче. Она всегда отходила от этих стычек быстрее его. Катя подняла полотенце, упавшее с кресла на пол.
         - Кто был этот человек?
         - Гейткипер. Бустер.
         - Бустер? - Она усмехнулась.
         Бустер, решающий дела на Магистрали, был так же уместен, как хакер на Северном полюсе.
         - Виктор Ковецкий. Ацтек. Второй деми-лич центральноевропейского консорциума GK.
         Смятое полотенце повисло на подлокотнике кресла. Она присела на край и положила руки на плотно сдвинутые колени.
         Затянутый серым бинтом рваных облаков горизонт с опускающимся солнцем. Желтые дыры двигателей на черном силуэте реактивного истребителя, вокруг которых колышется горячий воздух. Техники-координаторы в масках-шлемах, закрывающийся колпак. U.S. Forces break trough. Бегущая строка с короткими сообщениями. Курс NASDAQ, Nikkei, Dow Jones с треугольниками, красными, обозначающими, что курс пополз вниз, и зелеными, говорящими, что он идет вверх. Классический дизайн окна CNN. По каналу шел репортаж из Залива, оперативная съемка на одном из американских авианосцев и рассказ о подготовке очередного бомбово-гуманитарного налета на Южный Афганистан. Картинка сменилась сводкой погоды, которую вела кибернетическая Шэннон Стюарт, совместное дитя CNN и Sony, сделанное на старой гавайской студии. Быстрая очередь из фарренгейтов-цельсиев закончилась и на экране возникло интерактивное меню, выбор из сотни различных точек, ведших прямую трансляцию из зоны бомбежки, которую фиксировали несколько тысяч роботов-микрокамер, выброшенных в районе Герата на прошлой неделе и с которыми одинаково упорно боролись обе противоборствующие стороны, выкуривая нарушителей баланса информационной войны из тех щелей, в которые они забирались. В последние десять минут самый высокий рейтинг был у камеры № 412, в непосредственной близости от которой разорвалась осколочная мина. Ноги, обутые в высокие армейские ботинки, в штанах пустынной окраски. Торчащие из ног позвонки. Второй половины тела не было.
         Славик выбрал другую камеру.
         - Как тебя нашли?
         В стакан снова полилась водка и сок. Он думал отпить, но поставил его на столик.
         - С ресурсами, доступными такому гейткиперскому иерарху, как деми-лич, можно вычислить что угодно... Какая разница... - Он положил пульт на столик и развел руки в стороны, пытаясь придумать следующую фразу. Бессвязная жестикуляция закончилась тем, что в его руке вновь оказался стакан с "отверткой". - Какая разница?! Это не важно. Важно то, что пришел лич и что он хочет содрать с меня киберклон!.. Вот это важно. И это значит, что им еще что-то нужно... Виктор Федорович не такой человек, чтобы просто так приходить...
         - Ты его знаешь?
         - Я? Да, конечно... - Стакан перекочевал на столик. - Он был шефом бустеров, которые работали над нашим проектом. Можно сказать, что он мой учитель.
         - Ну хорошо, он предложил тебе киберклонирование, чего ты нажрался и собираешься делать отсюда ноги? Может быть, лучше согласиться на его условия, сделать то, что он просит, и спокойно уйти? Он же сказал, что спишет все.
         Он выскочил из кресла как ошпаренный.
         - Ты соображаешь, что ты говоришь?! Ты понимаешь, о чем ты? Это значит, что два года со мной никто работать не станет! Киберклон... Кому нужен хакер-человек, когда можно арендовать его копию втрое дешевле?! Почему ты иногда такая дура?!
         - Я не дура и не кричи, у меня голова от этих воплей уже болит! Ты и так собирался уходить из этого дела! Ты не будешь больше заниматься взломом, мы это обсуждали еще в самом начале. Или ты опять все переиграл?! Отдай ему то, что он хочет, и давай отсюда уедем, как люди... Мне надоело постоянно бегать и ночевать где придется, думать о том, чтобы тебя не взяли! Отдай ему то, что он хочет, и все, прекратим на этом.