Неслышные голоса

      Доктор не разрешил Хьюго выйти на поле, и его значение для команды наглядно продемонстрировал тот факт, что они проиграли три приземления мяча в "городе" и попытку.
      В самолете по дороге домой царила тишина. Тренер не поощрял веселья в команде, которая проиграла три приземления и попытку. И, как обычно в таких случаях, он запретил прикасаться к спиртному, полагающемуся пассажирам, так как не верил, что горький вкус поражения может быть смягчен алкоголем. С протяжным погребальным воем самолет рассекал ночную тьму.
      Хьюго почувствовал себя лучше, хотя все так же не мог ничего вспомнить о матче. Его преследовала мысль, что до столкновения с левым крайним произошло что-то особенно и совершенно необычное, но что именно, ускользало от него. В начале салона шла игра в покер, и Хьюго решил присоединиться, чтобы отвлечься от бесполезных попыток вспомнить утренние события. Обычно он проигрывал, так как хватало одного взгляда в его честное открытое лицо, чтобы понять, какие у него карты.
      То ли в самолете было слишком темно, и остальные игроки не видели выражение лица Хьюго, то ли в столкновении ему повредили какой-то нерв, и он потерял контроль над мимикой, но на этот раз он выигрывал гораздо чаще. И хотя не следил за точной суммой выигрыша, чувствовал, что удача поворачивается к нему лицом.
      Примерно через час перед Хьюго уже выросла значительная горка фишек. На руках у него были три туза, два из которых он получил, поменяв четыре карты, и он собирался увеличить ставку Крканиуса, который сидел до него и на предыдущей сдаче поменял три карты. И вдруг, совершенно неожиданно, будто Крканиус наклонился и прошептал новости ему на ухо, он узнал, что у того на руках полная масть с джокером. Хьюго не стал делать ставку и бросил карты. Ставки поднимались, кто-то еще раскрыл Крканиуса, и он положил карты на стол. Полная масть, с джокером.
      - Мне что-то не по себе,- выдохнул Хьюго.- Я хочу рассчитаться.
      Он встал и вернулся на свое место. Погода в ту ночь не баловала, и самолет здорово болтало, а Хьюго сидел у иллюминатора, мучаясь угрызениями совести. Он оказался шулером. Конечно, он пытался найти оправдание, мог бы сказать, что захвачен врасплох, что такое произошло впервые, что он бросил карты не думая, но от себя-то не скроешься. Если бы не это странное сообщение, он поднял бы ставку на десять долларов, Крканиус тоже поднял бы ставку на десять долларов, и в итоге Крканиус сейчас был бы богаче минимум на 20 или З0 долларов. И как он ни старался оправдать себя, его совесть говорила, что он виновен, ибо вытащил эти тридцать долларов из бумажника Крканиуса.
      Затем, как в вспышке магния, Хьюго вспомнил воскресный полдень - тот момент на поле, когда он, зная намерения защитника соперников, вышел вперед и блокировал левого крайнего. Тоже шулерство, хотя и в другой форме, и Хьюго не знал, что же ему теперь делать. Он мог бы не играть в покер, но ведь футболом он зарабатывал себе на жизнь.
      Хьюго застонал. Он происходил из религиозной семьи, ревностно почитавшей заповеди Господни. Он не пил, не курил и верил в ад и рай.
      После посадки Хьюго не поехал домой. Сибил была в
      Чикаго, на свадьбе сестры, и ему не хотелось слоняться по пустой квартире. Крканиус, который оказался в крупном выигрыше, пригласил Хьюго и еще двух игроков пропустить стаканчик-другой в баре неподалеку, и Хьюго, хотя и не пил, согласился.
      В баре, куда привел их Крканиус, было тесно и шумно. У стойки сидела группа мужчин с несколькими девушками, и, проходя мимо, Хьюго услышал женский голос: "Ага, это мне подойдет. Такой большой и с невинным личиком".
      Хьюго оглянулся. Полная блондинка у стойки смотрела ему прямо в глаза, с легкой улыбкой на пухлых губах. Если не знать, о чем она думала, она могла бы сойти за младшую дочь одного из мужчин, стоявших рядом. "Сегодня ночью я собираюсь научить тебя кое-чему, детка",- не в силах сдвинуться с места, Хьюго смотрел на девушку: ее губы даже не пошевельнулись.
      Он повернулся и прошел в другую комнату. Когда подошел официант, Хьюго заказал бербон*.
      - Парень,- изумился Крканиус,- тебе сегодня действительно досталось.
      До сих пор никто не видел, чтобы Хьюго пил что-нибудь крепче пива.
      Бербон Хьюго выпил быстро. Вкус ему не понравился, но напиток благотворно подействовал на его нервную систему. Блондинка подошла к соседнему столику поговорить со знакомой. Вспомнив, о чем она думала, когда он проходил мимо стойки, Хьюго заказал второй бокал. Как бы случайно, она посмотрела на сидевших рядом футболистов. Свитер так облегал ей грудь,
      ----------
      * Кукурузное или пшеничное виски.
      что у Хьюго запершило в горле.
      - Чего же ты ждешь, крошка,- услышал он.- Ночь не становится длиннее.
      Второй бербон Хьюго выпил еще быстрее.
      "О, Господин,- подумал он,- я становлюсь пьяницей".
      - Мне пора,- Хьюго встал. Ему показалось, что и его голос изменился.- Я неважно себя чувствую.
      - Выспись, как следует,- посоветовал ему Крканиус.
      - Постараюсь.
      Если бы Крканиус знал, что Хьюго в этот вечер украл у него тридцать долларов, вряд ли он проявил бы такую заботу.
      Хьюго быстро проскользнул мимо стойки, стараясь не смотреть не девушку.
      На улице шел дождь, такси не было и в помине. Он уже хотел пойти пешком, когда сзади скрипнула дверь. Он не мог не оглянуться.
      Блондинка оглядывала улицу в поисках такси. Потом она посмотрела на Хьюго. "Твой ход, крошка",- голос хрипловат для такой молодой девушки. Хьюго почувствовал, что краснеет. В этот момент подъехало такси. Они вместе подошли к машине. "Вы позволите подвезти вас?" - услышал Хьюго свой голос.
      На рассвете, идя домой, Хьюго впервые в жизни пожалел, что не родился католиком. Как хорошо пойти к священнику, исповедаться, принять покаяние и получить отпущение грехов.
      Сибил позвонила утром, чтобы сообщить, что ее родители, также приехавшие на свадьбу, теперь собираются в Нью-Йорк и хотят взять ее с собой. В другое время при этом известии в его голосе появились бы нотки разочарования. Он очень любил Сибил и без нее чувствовал себя одиноким. Но сейчас волна облегчения захлестнула его. Критический момент - момент, когда он придется признаться в бесчестии молодой и невинной жене или, еще хуже, солгать ей, отдалялся.
      - Конечно, дорогая, отправляйся со стариками и отдохни как следует. Оставайся с ними сколько хочешь.
      - Хьюго,- ответила Сибил,- я сейчас разрыдаюсь. Ты так добр ко мне.
      В трубке раздался звук поцелуя. Повесив трубку, Хьюго прислонился к стене и закрыл глаза от боли. В одном он был уверен - он никогда, никогда больше не встретится с этой девушкой, этой Сильвией. Сильвия, почти что Сибил. Каким отвратительным может быть мужчина.
      Он лежал на огромной двухспальной кровати рядом с удивительным телом, открывшим ему безграничные просторы наслаждения, о которых раньше он не мог и мечтать. Хотя и стыдясь таких мыслей, но Хьюго не сомневался, что, доживи Сибил до девяносто лет, она не научится и десятой доле того, что Сильвия, должно быть, знала при рождении.
      В мягком свете ночника он взглянул на стоящие у кровати часы. Пятый час. В десять утра он должен был быть на стадионе. После проигрыша каждая тренировка начиналась сорокапятиминутным бегом с ускорениями. Представив, как он будет себя чувствовать в 10:45, Хьюго стало нехорошо. Ему ужасно не хотелось вставать.
      Часом позже он все же встал и оделся. На прощание поцеловал Сильвию. Она спала с улыбкой на устах, свежая, как раннее утро.
      - Прощай, милый,- прошептала она, обняв Хьюго за нею.
      Не позволяй этим громилам обижать себя. И принеси своей девочке маленький подарок. Что-нибудь от "Майера" на Санфорд-стрит. Там есть что выбрать.
      Шагая по темным улицам, Хьюго подумал: "Конечно, девушкам нравятся знаки внимания. Цветы. Конфеты. Сентиментальные существа". Он не знал магазин Майера на Санфорд-стрит и решил, что это кондитерская, где продаются сладости, которые любит Сильвия. Он решил купить самую лучшую коробку шоколадных конфет.
      После полудня, испытывая легкое головокружение от недосыпания и бега с ускорениями, Хьюго шел вдоль Санфорд-стрит в поисках нужного ему магазина. Он остановился. "Майер" - гласила узкая вывеска над витриной. Но вместо коробок конфет и пирожных за стеклом сверкали золото и бриллианты. "Майер" продавал ювелирные изделия. Дорогие ювелирные изделия. Хьюго не вошел в магазин. Бережливость входила в набор добродетелей, которые он еще ребенком усвоил в своей замечательной семье. Он пошел дальше и, найдя кондитерскую, купил пятифунтовый шоколадный набор за 15 долларов. Когда продавец заворачивал коробку в яркую бумагу, у Хьюго защемило сердце от собственной расточительности.
      В этот вечер он пробыл у Сильвии не больше десяти минут. У нее ужасно болела голова. На конфеты она даже не посмотрела.
      Следующим вечером Хьюго не пришлось уходить. Днем он заглянул к "Майеру" и купил золотой браслет за З00 долларов.
      - Я люблю щедрых мужчин,- пояснила Сильвия.
      Едва ли Хьюго потратился бы на браслет, если б прошлым вечером, выйдя от Сильвии, не вспомнил, что каждый вторник у Крканиуса играют в покер. За три часа Хьюго выиграл 416 долларов - рекордный выигрыш за один вечер. Во время игры, слегка поворачивая голову, чтобы придать надлежащее направление левому уху, он неоднократно получал предупреждения об опасностях, таящихся в картах других игроков. Он сказал "пас", имея на руках полную масть, потому что у сидевшего напротив Крокера была масть с джокером, и выиграл с парой семерок у Крканиуса, который отчаянно блефовал с парой пятерок. Когда-нибудь, говорил он себе, засовывая в бумажник смятые банкноты и чеки, я с ними расплачусь. Но не теперь. Мысль, что у Сильвии может снова заболеть голова, была непереносимой.
      К счастью Сибил вернулась только в пятницу. Во время сезона, по пятницам, Хьюго спал на кушетке в гостиной, чтобы не подвергать себя искушению растратить драгоценную энергию, необходимую для воскресных игр. Он боялся, что женская интуиция подскажет Сибил происшедшие с ним фатальные изменения, но благодарность за поездку в Нью-Йорк усыпила ее интуицию. Она просто обняла его и целомудренно поцеловала в лоб.
      - Спокойной ночи, дорогой.
      Когда на следующее утро Сибил принесла поднос с завтраком, у Хьюго зашевелилась совесть, и после субботней тренировки он купил ей у "Майера" бусы из японского жемчуга за 85 долларов.
      Воскресный матч закончился триумфом Хьюго. Перед матчем, одеваясь, он решил, что лучшим способом расплатиться за 416 долларов будет победа. С чистой совестью, повинуясь неслышным голосам, он участвовал в большинстве схваток. А когда перед самым концом он, перехватив пас, первый раз в жизни побежал приземлять мяч в "город" соперников, весь стадион встал, приветствуя его. Когда он уходил с поля, тренер пожал ему руку. Хьюго чувствовал себя сильным и смелым, и мог бы играть целую вечность, не зная усталости. Кровь бурлила в его жилах, как молодое виноградное вино.
      После игры его затащили в небольшую временную телестудию, устроенную под трибунами. До этого он ни разу не выступал по телевидению, но все прошло отлично, и поздно вечером кто-то сказал Хьюго, что у него фотогеничная внешность.
      Жизнь Хьюго вступила в новую фазу. Будто открыв дверь, переступив порог и закрыв ее за собой, он из тесного темного коридорчика попал в сверкающий бальный зал.
      Каждую неделю в газетах появлялась его фотография, сопровождаемая хвалебной статьей. Газетчики пытались получить у него интервью и всегда цитировали его слова, вроде: "Главное, изучать игру соперников. Национальная Футбольная Лига не место для догадок".
      Хьюго позировал для рекламных проспектов, демонстрировал свитера и плавки в ярких цветочках и очень удивлялся, узнав по собственному опыту, что в Америке можно заработать много денег просто улыбаясь. "Спорт Иллюстрейтед" напечатал о нем статью с фотографией на обложке, и ребятишки ждали его у служебного входа на стадион в дни тренировок, чтобы получить автограф. Он подписывал футбольные мячи, а таксисты стали узнавать его и отказывались брать плату. Он начал обедать с Сибил в ресторанах, так как метрдотели чаще всего разрывали счет, когда он собирался заплатить. Хьюго научился есть икру и пить дорогое шампанское.
      Его пригласил к себе домой Брус Фаллон, защитник из команды, которому платили 200 тысяч долларов за сезон и называли суперзвездой в спортивной прессе. До этого Фаллон, который знался только со старожилами и лучшими игроками команды, не удосуживался даже здороваться с ним, встречаясь на улице.
      - Ты ведь играешь в бридж, Хьюго? - спросил Фаллон.
      Они играли в бридж, Фаллон и его жена Нора, Хьюго и Сибил, в огромной гостиной в квартире Фаллонов, обставленной норвежским декоратором.
      - Разве здесь не уютно? - поинтересовалась Нора, когда они уселись перед камином за столик светлого дерева. Левое ухо Хьюго играло в бридж так же хорошо, как и в покер, и в этот вечер он выиграл 800 долларов.
      - Слышал о твоих успехах в покере, Хьюго,- Фаллон отдал ему подписанный чек.- Впервые встречаю человека, так тонко чувствующего игру.
      Они поговорили о тренере.
      - Если бы Берт дал мне волю,- Фаллон налил виски себе и Хьюго,- мы бы каждое воскресенье набирали на двадцать очков больше.
      - Берт несколько примитивен, это правда,- ответил
      Хьюго,- но в душе он неплохой человек.- Раньше он никогда не слышал, чтобы кто-нибудь критиковал тренера, и даже в мыслях не смел назвать его по имени. Даже теперь, хотя тренер был в добрых семи милях отсюда и давно спал, по спине Хьюго пробежал холодок, когда до него дошло, что он действительно сказал "Берт".
      При прощании Нора подставляла ему щеку для поцелуя. Она училась в школе в Лозанне.
      - Теперь мы должны встречаться каждую неделю,- предложила она, когда Хьюго поцеловал ее, подумав при этом: "Как было бы хорошо, если бы мы, ты и я, в скором времени встретились tete-a'tete".
      Придя домой, Хьюго записал телефон Фаллона в записную книжку. Как интересно, подумал он, провести ночь с женщиной, которая думает по-французски.
      Доктор теперь всегда суетился вокруг него и, заметив синяк на колене Хьюго, заставил его пройти курс специальных водных процедур. В один из дней тренер отпустил его с тренировки на полчаса раньше, чтобы Хьюго смог выступить в местной школе. Бренатскис, представитель команды по контактам с прессой, переписал его биографию для программок, отметив в ней, что Хьюго был членом Фи-Бета-Каппа*. На робкие возражения Хьюго он резонно заметил: "Кто это будет выяснять? А для твоего имиджа очень полезно". Он также обеспечил публикацию в одном из национальных журналов большой статьи о Хьюго, с его фотографиями в домашней обстановке. Сибил заявила, что будет фотографироваться только в новой пижаме из золотистой парчи, и потребовала сменить занавески в гостиной и заказать новые чехлы для мебели. К сожалению, в журнале вместе со статьей поместили лишь одну фотографию: Хьюго у плиты в фартуке. Предполагалось, что он готовит сложное блюдо французской кухни. В действительности, он не мог сварить себе даже кофе.
      Хьюго купил три куртки спортивного покроя для себя и брошь за 400 долларов для Сильвии, которая все еще страдала от головных болей. Он никак не мог порвать с ней, хотя и начал понимать, что она довольно вульгарна, особенно в
      ----------
      * Привилегированное общество студентов и выпускников
      колледжей.
      сравнении с Норой Фаллон. Сибил он купил сережки за 100
      долларов.
      По воскресеньям Хьюго бушевал на футбольных стадионах лиги, а по окончании матчей на своем поле ему приходилось мгновенно ретироваться в раздевалку, чтобы ускользнуть от восторженных болельщиков. Он начал получать любовные письма от незнакомых девушек, часто с их фотографиями в самых неожиданных позах. Конечно, Сибил это не нравилось, но ведь каждый может пользоваться услугами почты. Теперь уже все признавали, что у него фотогеничная внешность.
      В один из дней Сибил объявила, что она беременна. До сих пор, хотя Хьюго хотел ребенка с первых дней их совместной жизни, она считала, что еще слишком молода. Хьюго был вне себя от счастья, но другие важные дела не позволили выразить ему свою радость. Правда, он купил Сибил ожерелье из бирюзы.
      Фаллон, будучи прирожденным игроком, сказал, что грех растрачивать талант Хьюго на копеечный покер или семейный бридж. Раз в неделю Фаллон играл в покер по-крупному. Его партнерами были биржевый маклер, издатель газеты, владелец автомобильного салона, президент фирмы, производящей сельскохозяйственные машины и хозяин конюшни скаковых лошадей. В номере отеля, где шла игра, воздух пропитался запахом денег, столь же ощутимым, как и сигарный дым, клубящийся над зеленым столом и около тяжелых портьер. Предварительно Хьюго и Фаллон договаривались, что общий выигрыш и проигрыш будут делить пополам. Хьюго беспокоили моральные аспекты их договора, так как остальные не знали, что будут играть против двоих, но Фаллон урезонил его.
      - Какого черта, Хьюдж, они же "гражданские".- Каждый, не имеющий отношения к футболу, становился "гражданским" в глазах Фаллона. Хьюдж дружеское искажение имени Хьюго, придуманное Фаллоном, понравилось не только игрокам команды, но и газетчикам, связанным с их клубом. Как-то раз, когда команда соперников отходила назад после неудачной атаки, а они готовились пойти вперед, Фаллон крикнул: "Передай мне мяч, Хьюдж". Один из журналистов подхватил эту фразу и использовал ее, как заголовок к статье о Хьюго. Теперь перед каждой атакой стадион скандировал: "Передай мне мяч, Хьюдж". Иногда Хьюго чуть не плакал от радости, чувствуя летящую к нему с трибун безграничную любовь и доверие.
      Сидящие вокруг зеленого стола встали, когда Хьюго и Фаллон вошли в комнату. Игра еще не началась, и перед каждым из них - все высокого роста с сердечными улыбками на волевых лицах - высилась горка фишек. Когда Фаллон представлял Хьюго, один из них сказал: "Какая честь для меня", а другой, пожимая Хьюго руку, воскликнул: "Передай мне мяч, Хьюдж", и все весело рассмеялись. Хьюго улыбнулся своей мальчишеской улыбкой. Раньше из-за вставных передних зубов Хьюго старался улыбаться как можно меньше, но в последнее время, став фотогеничным, перестал себя ограничивать. Время от времени он улыбался сам себе дома перед зеркалом. Людям, и он это знал, нравилось, что они могут сказать о нем: "Хьюдж? Он выглядит свирепым, но, когда улыбается, становится милым большим ребенком".
      Они играли до двух часов ночи. Хьюго выиграл 6020 долларов, а Фаллон 1175.
      - Вы, парни, так же сердиты за столом, как и на футбольном поле,- с восхищением воскликнул владелец автомобильного салона, подписывая чек, а остальные дружно засмеялись. Казалось, проигрыш доставил им удовольствие.
      - Удача начинающего,- ответил Хьюго. Позднее владелец автомобильного салона сказал жене, что по внешнему виду и не скажешь, что Хьюго остроумен.
      Выйдя из отеля, они поймали такси. Фаллон не приехал в своем автомобиле, так как не стоило напрашиваться на неприятности, которые могли бы возникнуть, если бы тренеру сообщили, что его защитник не спит в два часа ночи. В такси Фаллон спросил:
      - У тебя есть сейф в банке, Хьюдж?
      - Нет,- ответил Хьюго.
      - Завтра же абонируй его.
      - Зачем?
      - Подоходный налог.- В свете уличного фонаря Фаллон заметил недоуменное выражение лица Хьюго.
      - То, что не знает дядя Сэм, ему не повредит,- пояснил Фаллон.- Завтра мы получим по чекам наличные, разделим их и спрячем добычу в черные ящички. Только не заводи его в своем обычном банке.
      - Я понимаю,- ответил Хьюго. Какой умница этот Фаллон. Он с сожалением вспомнил, что на прошлой неделе провел несколько часов в мотеле с Норой.
      В тот момент, впрочем, он не испытывал сожаления. Совсем наоборот. Он решил, что если Сибил родит девочку, он не пошлет ее в школу в Лозанну.
      Сибил проснулась, когда он вошел в спальню.
      - Ты выиграл, дорогой? - спросила она.
      - Пару долларов,- ответил Хьюго.
      - Хорошо,- и Сибил снова заснула.
      К этому времени Хьюго избавился от последний сомнений. Если Бог дает человеку особый дар, значит он хочет, чтобы им пользовались. Спортсмен, пробегающий сотню ярдов за девять секунд, должен быть круглым дураком, чтобы проиграть тому, кто может пробежать эту сотню лишь за девять с половиной. И если Бог хочет, чтобы Хьюго получил от жизни все: славу, деньги, красивых женщин, значит такова воля божья. Хьюго верил в Бога, хотя не мог во время сезона ходить в церковь по воскресеньям.
      На следующей неделе, играя в покер, Хьюго внимательно следил, чтобы не выиграть слишком много. Несколько раз он специально поднимал ставки, хотя и знал, что у партнеров лучшие карты. Нет нужды жадничать и убивать гусыню, которая несет золотые яйца. Тем не менее, когда игра окончилась, он стал богаче на две тысячи долларов. Фаллон проиграл около 500, так что все остались довольны.
      Перед уходом Коннорс, владелец автосалона, подошел к Хьюго и отозвал его на пару слов. Они спустились вниз и отошли в уголок вестибюля. Коннорс собирался открыть филиал, торгующий спортивными автомобилями и хотел, чтобы Хьюго позволил использовать его имя для рекламы.
      - От вас потребуются сущие пустяки,- пояснил Коннорс.- Пару раз в неделю появиться в салоне и иногда сфотографироваться в новой модели. Я буду платить вам десять тысяч в год.
      Хьюго по-мальчишески почесал голову, слегка повернув к Коннорсу левое ухо.
      - Двадцать пять тысяч,- услышал он.
      - Я согласен за двадцать пять тысяч долларов и десять процентов прибыли,- ответил Хьюго.
      Коннорс рассмеялся, довольный проницательностью своего нового служащего.
      - Словно читаете мои мысли!
      Они ударили по рукам и договорились, что Хьюго будет получать зарплату со следующего дня.
      - У него есть голова на плечах,- заверил Коннорс жену.- Он будет продавать автомобили, старина Хьюдж.
      Другой партнер Хьюго по покеру, Хартрайт, хозяин скаковых лошадей, позвонил Хьюго и под большим секретом сообщил, что он и несколько его друзей хотят купить землю на окраине города и построить там супермаркет. По неофициальным каналам они прознали, что в этом направлении будет проложена скоростная автострада.
      - Это золотая жила,- продолжал Хартрайт.- Я поговорил с друзьями, и они полагают, что будет прекрасно, если ты войдешь в долю. Если у тебя нет наличных, мы сможем устроить ссуду...
      Хьюго получил ссуду в 50 тысяч долларов. Он начал понимать, что ничто не доставляет людям такого довольствия, как оказать услугу знаменитости. Даже его тесть, который не отличался особой щедростью, так растрогался, видать под воздействием новой славы зятя и известием о скором рождении внучки, что купил Хьюго и Сибил восьмикомнатный дом с бассейном в привилегированном районе города.
      Итак, сезон продолжался, текли дни, и все, что слышал Хьюго, сказанное и несказанное, доставляло ему удовольствие или приносило прибыль - золотая осень, сопровождающаяся регулярными, еженедельными двухчасовыми кульминациями воскресных игр.
      Газеты даже начали поговаривать о шансах "Мальчиков-Золушек", как теперь называли Хьюго, Фаллона и других игроков их команды, в решающем сражении с командой из Грин-Бей. Но в этот день в самом начале Фаллон и Хьюго выбыли из игры: Фаллону вывихнули руку, а Хьюго так стукнули по голове, что ему показалось - весь мир расположен на наклонной плоскости. Они проиграли и выбыли из борьбы за лидерство: мечты о победе в первенстве лиги развеялись.
      Несмотря на травму, настроение у Хьюго не ухудшилось. И в самолете по дороге домой, хотя ему и казалось, что самолет летит на правом крыле, он не унывал. Деньги в банке позволяли ему философски смотреть на мелкие неудачи. Доктор, который вообще никогда не расстраивался, уверил Хьюго, что через пару дней он будет в полном порядке, и позабавил его парой историей об игроках, которых уносили с поля в коматозном состоянии, а в следующем матче они творили чудеса.
      Арктический холод поражения наполнял самолет, нарушаемый лишь стонами травмированных, которых в этот раз набралось предостаточно. Тренер и хозяин команды, сидевшие в средней части салона, создавали ледники пессимизма, расползающиеся по проходу между рядами. Погода выдалась хуже некуда, самолет немилосердно болтало, и Хьюго, сидевший рядом со Смейтерсом, стонавшим, как умирающий олень, от, по диагнозу доктора, "незначительного ушиба грудной клетки", с нетерпением ждал посадки, чтобы избавиться от этой мрачной атмосферы Ватерлоо и вернуться в свой спокойный и уютный мир. Он вспомнил, что следующее воскресенье свободно от игры. Сезон был удачным, но тем не менее накапливалась усталость. Неделя отдыха пойдет ему на пользу.
      Затем случилось нечто, заставившее его забыть о футболе. В левом ухе раздался треск, напоминающий помехи в радиоприемнике, и мужской голос сказал: "Передатчик номер один вышел из строя". Тут же другой мужской голос добавил: "Передатчик номер два вышел из строя, радиосвязь потеряна". Хьюго огляделся вокруг, уверенный, что все слышали сообщение, что оно передано по самолетной трансляции. Но в салоне ничего не изменилось: пассажиры как и прежде тихо разговаривали, читали, дремали.
      - Ничего себе новость,- Хьюго узнал голос командира.- Под нами до Ньюфаундленда сорок тысяч футов сплошного молока".
      Хьюго выглянул в иллюминатор: темно. Огонек на кончике крыла единственная кроваво-красная искорка, то появляющаяся, то исчезающая во тьме. Хьюго задернул занавеску и пристегнулся ремнем к креслу.
      - Ну, друзья,- вновь в левом ухе Хьюго раздался голос командира,веселенькие вести. Мы потерялись. Если кто-нибудь увидит внизу Соединенные Штаты, пусть хлопнет меня по плечу.
      В салоне все по-прежнему занимались своими делами. Открылась дверь в кабину пилотов, и оттуда вышла стюардесса со странной улыбкой на губах, будто нарисованной под углом. Не меняя выражения лица, она прошла в хвост самолета и села на одно из свободных мест. Дождавшись, пока на нее перестанут смотреть, стюардесса пристегнулась к креслу.
      Самолет качнуло, пассажиры начали поглядывать на часы: до посадки оставалось десять минут, а они все еще не начали снижаться. В трансляционной системе послышался треск и затем голос командира:
      - Говорит ваш командир. Боюсь, мы немного задерживаемся. Сильный встречный ветер. Прошу пристегнуть ремни.
      По всему салону раздался стук пристегиваемых ремней: последний звук, который слышал Хьюго перед тем, как упасть в обморок.
      Очнулся Хьюго от острой боли в одном ухе, правом. Самолет шел на посадку. Он отдернул занавеску и выглянул в иллюминатор. Они летели ниже облаков, футах в четырехстах от земли, и внизу сверкали огни. Хьюго посмотрел на часы: самолет опаздывал почти на три часа.
      - Постарайся посадить его как полагается,- услышал он мужской голос, донесшийся до его левого уха из кабины пилотов.- Еще тысяча ярдов, и мы останемся без горючего.
      У Хьюго запершило в горле. Казалось, там застряли сухие и колючие крошки. Пассажиры собирали вещи, спокойно готовясь к выходу. Они не знают, как им повезло, с горечью думал Хьюго, вглядываясь в приближающуюся землю.
      Самолет мягко коснулся посадочной полосы, подрулил к месту стоянки и замер.
      - Надеюсь, вы остались довольны полетом. Извините за опоздание,радостно попрощался с ними командир.
      Когда Хьюго вышел из самолета, ему все еще казалось, что земля располагается под углом, но он обещал Сильвии, что заглянет к ней, когда вернется. Сибил была с родителями во Флориде в гостях у родственников.
      Подходя к стоянке такси и вспоминая о столь близкой смерти, чуть не настигшей его в затерянном в тумане самолете, Хьюго с наслаждением думал о теплой постели и нежной любовнице.
      Сильвия долго не открывала, а когда, наконец, она появилась, по ее лицу он понял, что у нее очередной приступ головной боли.
      Она не впустила Хьюго в квартиру и отворила дверь лишь на маленькую щелочку, чтобы сказать: "Я в постели, я приняла две таблетки, у меня раскалывается..."
      - О, дорогая,- взмолился Хьюго. От ночной рубашки и халата Сильвии шел дурманящий запах. Он осторожно прислонился к двери.
      - Уже поздно. Ты ужасно выглядишь. Отправляйся спать домой,- она решительно захлопнула дверь, и Хьюго услышал, как звякнула цепочка.
      Спускаясь по плохо освещенной лестнице, Хьюго решил, что теперь у него в кармане всегда будет коробочка с дорогой безделушкой, как раз на такой случай. Выйдя на улицу, он с грустью посмотрел на окно Сильвии на четвертом этаже. Сквозь плотно задернутые шторы пробивалась такая уютная полоска света. Затем в холодном ночном воздухе зазвенел смех. Томный и сексуальный, он раздался в левом ухе Хьюго, и с болью в сердце он вспомнил то время, когда Сильвия также смеялась рядом с ним. Он побрел вдоль улицы мимо бледных фонарей с тяжелой сумкой в руке и в отвратительном настроении. Хьюго показалось, за ним медленно движется черный автомобиль, но он так расстроился, что не стал обращать на это внимание.
      Придя домой, Хьюго достал карандаш и бумагу и аккуратно выписал все драгоценности, с указанием цены, которые он в это лето и осень подарил Сильвии. В сумме получилось 3468 долларов ЗО центов. Хьюго порвал листок и лег в постель. Спал он тревожно: ему слышался рев авиационных моторов вперемежку с женским смехом, звеневшим над его головой четырьмяи этажами выше.
      В понедельник во время тренировки шел дождь, и раз за разом оказываясь в ледяной грязи, Хьюго удивлялся, как он мог выбрать себе такую профессию. После тренировки в душевой, вычесывая из бороды засохшую грязь, он почувствовал на себе чей-то взгляд. В кабинете напротив Крокер намыливал голову и смотрел на Хьюго со странной улыбкой. Затем до Хьюго донесся тот же томный возбуждающий смех, который он слышал прошлой ночью. Казалось, он записан в мозгу Крокера и прокручивался вновь и вновь, как на магнитофонной ленте, будто его любимая мелодия. "Крокер! - кровожадно подумал Хьюго.Крокер! Запасной! Недостойный даже ездить с командой. Свободный каждое воскресенье, вероломно пользующийся каждой минутой, в то время, как мы боремся за свою жизнь"...
      Хьюго вновь услышал смех, перекрывающий шум льющейся воды. На следующей тренировке, решил он, я изувечу этого сукиного сына.