Современная электронная библиотека ModernLib.Net

1001 ночь без секса

ModernLib.Net / Сентиментальный роман / Шлосберг Сюзанна / 1001 ночь без секса - Чтение (стр. 13)
Автор: Шлосберг Сюзанна
Жанр: Сентиментальный роман

 

 


      Празднество как таковое, конечно, исключалось. Не хотела я и баловать себя каким-нибудь дорогим подарком, купив, например, новый велосипед. Инстинктивно я чувствовала, что мне подойдет только один способ: я должна уехать из города. Образ действий не отличался новизной, но на этот раз я заранее это признавала. Я больше не собиралась ехать на Самоа и притворяться, что жажду помогать человечеству. Кроме того, нельзя недооценивать беспокойство, свойственное несчастному, лишенному радостей секса в таких грандиозных масштабах.
      Я с легким сердцем отклонила предложение Кейт отправиться на курорт и поручить себя заботам косметолога, но все еще затруднялась с выбором направления. Туристические сайты не специализировались на сексуально неудовлетворенных. Но я продолжала блуждать по всемирной паутине и наконец натолкнулась на Арктический Тур Боли – поездку на горном велосипеде от Фэрбенкса до Дохлой Лошади. Слетать в бухту Провидения пришло мне в голову позже. Я рассчитывала слетать туда и сразу вернуться. Можно ли, находясь совсем рядом с другим континентом, не провести на нем хотя бы пару минут?
      Подгадать, чтобы поездка совпала с наступлением моего миллениума, мне не удалось. В тот момент, когда спидометр, отмечающий дни моего целибата, показал ровно тысячу, я была на многодневной велогонке в Помоне и изо всех сил крутила педали, одолевая перевал при тридцатипятиградусной жаре и удушающем смоге. По спине ручьем тек пот, мышцы горели; еще в трех милях от вершины я допила последние капли «энергетического напитка» и собрала остатки сил, чтобы все-таки добраться до финиша. Там в отличие от многих моих соперников я не упала в обморок, избежала носилок санитаров и внутривенных вливаний. Тот вечер я провела, распростершись на кушетке и просматривая очередной повтор очередной серии «Закона и порядка». Я была слишком изнурена, чтобы думать о своей вехе и обо всем, связанном с ней.
      В день тысяча двадцать пятый я вылетела в Фэрбенкс.

22
Баллада о роковой прогулке

      Ну вот. А теперь я сижу здесь, в квартире блочного дома в поселке бухты Провидения, и смотрю в окно на пелену тумана, из-за которого мы вот уже целую неделю не можем отсюда выбраться. За это время я сделала немало неожиданных открытий, но самой большой неожиданностью стало то, что мне не удалось целиком вспомнить песню из сериала «Остров Гиллигана».
      Я не сомневалась, что знаю ее. Я могла бы побиться об заклад. Осмелюсь предположить, что и вы, читая эти строки, уверены: уж эту-то песню не забыли. Возможно, вы даже шепчете про себя: «О роковой прогулке послушайте рассказ…» Ну и что же дальше? Как добраться от этих слов до заключительной строчки песни: «Здесь, на острове Гиллигана!»?
      Несколько дней назад, когда стало очевидно, что мы – две супружеские пары пенсионного возраста, молодой компьютерщик и я – застряли здесь на неопределенное время, я вошла в роль массовика-затейника и стала придумывать, чем бы нам заняться. Песня из «Острова Гиллигана» очень подходила к случаю, и я надеялась, что потом нам удастся придумать песню о нашем роковом походе. Но, начав петь, я обнаружила, что помню лишь несколько фраз вроде: «Сгинет в волнах "Пескарь"» и «Пустынный, неведомый край».
      Немногим больше знали и мои спутники. Но трое из них увлеклись и вместе со мной двое суток напрягали мозги, стремясь восстановить текст. Как правило, мы не полагались на память, а отдавали предпочтение логике. Проходили наши вдохновенные изыскания примерно так:
      – Ну ладно, народ, мы знаем, что «шкипер был храбр и умел» и что он «в три часа обернуться хотел», но что произошло между тем и этим?
      – Эй, а корабль вообще «садится» на мель или «ложится»?
      – Думаем, народ, думаем!
      Так вот, мы до сих пор и думаем, но прогресс уже налицо. Двоих из нас, Джима и Дона, предложение восстановить текст песенки из «Острова Гиллигана» отнюдь не позабавило, как и заключение, в котором мы оказались, – и они день напролет сетовали на то, как все это несправедливо. «Накрылась, накрылась моя рыбалка!» – как заклинание повторял Джим, вышедший на пенсию преподаватель изящных искусств из Техаса. Он приехал в поселок по той же причине, что и другие, – до него от Аляски рукой подать.
      Но я ощущала настоящий подъем. Хотя изначально эта поездка намечалась как бы «для галочки», я получила от нее куда больше удовольствия, чем от самого «тура боли».
      Думаю, стоит рассказать вам обо всем, что случилось с тех пор, как я на горном велосипеде выехала из Фэрбенкса. Вы, наверное, сами уже догадались, что секса не случилось. Хотя я и лелеяла фантазии о том, как бы положить конец темной полосе в палатке посреди тундры, трое мужчин из моей группы (двоим за шестьдесят, третьему – двадцать два) не слишком для этого подходили. Да и потом, мне не понадобилось много времени, чтобы убедиться: Аляска – не то место, где хочется оголяться. Холодно было не слишком – по крайней мере сначала, но стоило нам выехать на дорогу, как на нас набрасывались жаждущие крови комары. Через два дня мои ягодицы походили на топографическую карту Афганистана.
      Когда мы оставили позади последнее деревце и въехали в Заполярье, солнце перестало садиться, и один день ничем не отличался от другого. Каждое утро, атакуемые тучами комаров, мы рекордными темпами убирали палатки и устремлялись на север. Мы проводили в пути по шесть – восемь часов в день. Каждый раз, когда мимо проносился восемнадцатиколесный грузовой трейлер, на гравийной дороге поднималась такая пылища, что приходилось закрывать глаза (поскольку Далтон-хайвей был единственным связующим звеном между Фэрбенксом и Прудхоу-Бей, где начинается Трансаляскинский нефтепровод, происходило это в среднем каждые восемь минут). Затем, неотвязно преследуемые комарами, мы ставили палатки и ныряли под полог.
      В день, когда мы наконец приехали в Дохлую Лошадь, дождь лил как из ведра. Это, вероятно, было наименее привлекательное место на всем материке – холодное, ветреное, серое, без единого деревца, зато со множеством труб, тракторов, трейлеров, грузоподъемников и нефтекачалок. Но мне оно понравилось – прежде всего, потому, что давало приют огромному числу мускулистых нефтяников. Соотношение мужчин и женщин в нем было 980 к 1. Бродя по коридорам мотеля, представлявшего собой дюжину составленных вместе автоприцепов, я думала о том, что, если бы пожелала, здесь можно было бы быстро покончить с темной полосой. Увы, за то время, что мы там оставались, я едва успела постирать и немного поспать.
      Короче говоря, «Тур боли» добавил моему тысячедневному юбилею должную долю страдания. После этого я полетела в Ном, и уже оттуда мы отправились в поселок бухты Провидения. В 956-страничном путеводителе по России не содержалось ни единого упоминания об этом месте. На сайте же в Интернете поездка описывалась в самых общих чертах. Говорилось лишь, что это самый восточный российский порт и что там мы «встретимся с местными жителями».
      Когда на девятиместном вертолете мы прибыли в поселок, то первым сюрпризом стало то, что никаких местных жителей не увидели. После окончания «холодной войны» почти все они улетели на «большую землю», военные уехали, не забрав с собой технику, и постепенно поселение стало превращаться в руины. Нам говорили, что тысячи полторы жителей (вместо прежних пяти) там все-таки осталось, но место казалось вымершим, как декорация к «Безумному Максу».
      Юрий, наш добродушный чудаковатый гид, в первый же день устроил нам экскурсию. «Вот завод – он не работает, вот гостиница – не работает, вот банк – тоже не работает…» Мы переглядывались, думая: «Хорошо, что мы тут только на два дня!» Но одно предприятие все же функционировало, и Юрий показал нам его. Это была общественная баня; два дня в неделю в ней мылись мужчины, еще два дня – женщины. Баня была единственным местом, где они могли помыться, потому что горячая вода в домах отсутствовала. Я тоже сходила туда разок; души работали отлично, но я не пришла в восторг от трепки, которую задала мне крупная светловолосая женщина; судя по всему, она решила, что я не слишком тщательно моюсь, и набросилась на меня с губкой для обуви. Я подумала, что желание Кейт все-таки исполнилось: по сути дела, эта операция мало чем отличалась от обычной курортной пытки.
      Нашим домом на все время пребывания в поселке стала трехкомнатная квартира слоноподобной пенсионерки Нины, в прошлом учительницы. Юрий назвал ее «пятизвездочная Нина», потому что, кроме ее квартиры, никаких гостиниц в поселке просто не было. Проведя у Нины две ночи, мы собрали сумки и тут услышали от Юрия, что аэропорт закрыт из-за тумана. С тех пор мы каждое утро переживали нечто подобное, и каждый раз Юрий смеялся над нашими вопросами, которые коренные жители давно уже не задавали – зачем сотрясать воздух, спрашивая: «Как может быть, чтобы аэропорт по выходным не работал?», «Как можно тратить целый день, чтобы поднять один упавший электрический столб?», «Почему из-за утреннего тумана отменяют все назначенные на этот день вылеты?».
      Я не вошла в число инквизиторов. Изо дня в день я задавала только один вопрос: «Есть ли здесь гимнастический зал?» Во время экскурсии Юрий показал мне какой-то ветхий спортзал, и когда мы официально застряли в поселке, мне стало интересно, сохранилось ли там хоть какое-нибудь снаряжение. Кое-кто из моих спутников поддержал меня. Юрий, принадлежавший к тому типу мужчин, которым милее сигареты и водка, счел, что это зряшная затея. Все же он преодолел чиновничьи препоны (пришлось сразиться с бюрократами от местного здравоохранения) и сидел там с нами час или два, потому что по какой-то непонятной причине одним нам находиться там запретили. Гулять мы тоже не могли, но уже по другой причине: в поселке было всего четыре улицы, перегороженные буераками, зияющими траншеями, бревнами и трудами щебня.
      Снаряжения в спортзале оказалось негусто: несколько скакалок, гантели, сломанные допотопные «качалки» и какие-то очень странные тяжелые штуки, походившие на шары для боулинга, только с ручкой. Но я была в восторге. В следующий раз я провела там добрых два часа, показывая восьмилетним эскимоскам упражнения с гантелями. Они тоже ждали, когда заработает аэропорт, чтобы отправиться на бесплатную экскурсию в соседний город. Они очень обрадовались подвернувшемуся развлечению и упорно просили показать им еще какие-нибудь упражнения. Фантазия у меня скоро истощилась, и я начала демонстрировать вращения запястьями (до тех пор мне еще ни разу не приходилось писать статей на тему «Крепкие запястья к июлю»).
      В конце концов мы перешли на армрестлинг: в спортзале оказался один из тех «профессиональных» столов, какие можно увидеть в передаче «Самый сильный». Случилось так, что в зал зашел паренек на вид лет семнадцати, присел к столу, ожидая начала поединка, и, прежде чем я разобрала, что к чему, мои маленькие штангистки захлопали в ладоши, крича: «Сю-занна! Сю-занна! Сю-зан-на!» Полная решимости не разочаровывать девочек, я собралась с силами и несколько минут противостояла правой руке парня, а затем за несколько секунд на одном адреналине одолела его левой рукой, которая у меня более развита. Паренек, избегая смотреть мне в глаза, бочком выбрался из спортзала, а девочки прыгали вокруг меня так, словно я была Мухаммедом Али, только что победившим Джо Фрейзера на ринге в Маниле. Призвание массовика-затейника, которое я открыла в себе во время Непостижимой Миссии, по-прежнему не покидало меня.
      Когда мы не разрабатывали планы спасения, не ломали мозги над песенкой из «Острова Гиллигана», не учили Юрия американскому сленгу (вчера пенсионеры познакомили его с выражением «пудрить мозги», а я – «ни хрена подобного»), мы играли в скрэббл. Несколько дней назад из найденных в квартире обрывков желтой цветной бумаги и упаковочного скотча я смастерила доску и фишки. До совершенства им, конечно, было далеко. Я много лет играла в скрэббл с бабушкой Руфью, но не помнила расположение клеток «двойной счет слова» и сколько в точности там букв «р», «п» и «д». Однако играть было можно. Сначала мои товарищи отнеслись к этой затее без всякого энтузиазма, но когда я обратила их внимание на то, что выбирать нам особо не из чего: пялиться в окно на туман либо смотреть по телевизору бразильское «мыло» на русском языке – кое-кто согласился сыграть со мной (думаю, для того, чтобы заставить меня заткнуться, но игра имела успех). Я чуть не расхохоталась, когда один из моих компаньонов, поначалу глумившийся над моей доской, доев завтрак, предложил: «Никто не хочет поиграть в скрэббл?»
      Шли дни, настроение у меня все улучшалось, и я уже гадала, что такое со мной творится. Ведь не совсем нормально, чтобы принудительное заточение в призрачном арктическом поселке навевало на меня такую благость. Настроение остальных колебалось от спокойного смирения до крайней раздражительности. Но мне даже не приходилось себя подбадривать: всякий раз, как Юрий приносил неутешительные прогнозы погоды, я испытывала облегчение. Попав в западню, я не хотела бежать. Как такое возможно?
      Прошло еще несколько дней, и меня осенило: да кто сказал, что я в западне? Ну да, я действительно не могла выбраться из поселка, но в первый раз за много лет я чувствовала себя свободной – от сроков и ожиданий, от необходимости ломать голову над тем, как бы положить конец воздержанию. Все, чего я боялась, осталось в прошлом – празднование нового тысячелетия, свадьба, тысячедневная веха. Рядом не было ни бабушки и дедушки, мучающих меня, ни Интернета, поглощающего мои деньги и время, и, уж точно, не было интересных мужчин. Ни Юрий, ни компьютерщик Дон не привлекали меня – и это, наверное, к лучшему, поскольку мои противозачаточные таблетки кончились. Кроме того, куда бы мы с ними пошли, ведь до ближайшего кафе «Старбакс» не меньше тысячи миль!
      Сейчас я абсолютно ничего не могла поделать с темной полосой, и это было здорово! Так, вероятно, чувствует себя живущий в тундре ребенок, когда разгулявшаяся метель не пускает его в школу. Я оказалась в самом сердце бурана.
      Итак, я воспользовалась этой возможностью, решив извлечь из темной полосы что-нибудь поучительное и до конца осознать свое положение. И кое к каким выводам я все-таки пришла.
      Моих неудачных свиданий хватило бы на две жизни, но я поняла, что не должна винить во всем свою разборчивость. Теперь, по прошествии времени, я осознала, что большинство мужчин, с которыми знакомилась все эти годы, были вполне приличными парнями. Любвеобильный преподаватель философии, несмотря ни на что, был симпатичным мужчиной, интересным собеседником с приятными манерами и не боялся смотреть в глаза тому, с кем разговаривает. Возможно, я и впрямь упустила шанс покончить с воздержанием, когда из-за отсутствия физического влечения отвергла тех трех парней.
      Почему же я сделала это? Хороший вопрос. Думаю, я сделала это, не желая, чтобы конец темной полосе положили именно эти мужчины. Странно, мне ведь вроде бы всегда казалось, будто ради секса я готова лечь в постель с любым, в ком есть хоть что-то для меня привлекательное.
      Нет, правда, если одиночество так сильно измучило меня – а это так и есть, – почему я не пошла по пути наименьшего сопротивления? Ведь переспать с мужчиной – невеликая мудрость. Я могла просто пойти в ближайший клуб для одиноких и дать знать о своем намерении. И ведь лишь в прошлом месяце некий мужчина предлагал мне деньги, чтобы я согласилась заняться с ним сексом.
      Но подождите-ка, понимаете ли вы то, что вдруг поняла я? Где-то посередине темной полосы – бог знает когда – я начала делать то, на что считала себя неспособной. Я начала тянуть время. Конечно, это происходило бессознательно. Но сознаюсь: вот уже около года я оценивала каждого мужчину, с которым встречалась, по одному-единственному критерию: достоин ли он того, чтобы прекратить мое воздержание. Рассуждала я так: если уж я жду столько времени, то подожду еще, лишь бы не ошибиться. Ну не смешно ли? Мне тридцать четыре, а я «блюду себя», как девственница. Помнится, когда я была девственницей, я так себя не вела.
      Как это может быть? Отказ от близости с мужчинами сделал меня не только сексуально озабоченной, но и разборчивой!
      Теперь я по-новому взглянула на положение дел. Я никогда не предполагала, что темная полоса связана с одним только сексом, но теперь мне казалось, будто она вовсе с ним не связана. Теперь я понимала, что не желала даже пытаться, если считала шансы неопределенными. Я искала того, кто внушил бы мне уверенность в том, что у нас с ним получится.
      И что же сейчас? Куда завела меня эта стратегия? Что, если я буду все ждать и ждать, а темная полоса так никогда и не кончится?
      Видимо, именно об этом перед моим отъездом в Фэрбенкс говорила Энн, всегда поражавшая меня своей мудростью. Она рассказала историю, взволновавшую меня, хоть я и не понимала почему. Это была буддистская притча о женщине, за которой погнались тигры. Спасаясь от них, женщина упала со скалы, но ей удалось ухватиться за какое-то вьющееся растение. Сверху ее подстерегали тигры, внизу разверзлась бездна, но она отщипнула ягодку и с большим удовольствием съела ее.
      «Надо тебе заделаться буддисткой! – сказала Энн. – Нельзя, чтобы твое счастье зависело от того, есть у тебя какая-то вещь или нет. Знаем мы эту песню: «Если б у меня было то-то и то-то, я была бы счастлива», «Будь я на десять лет моложе, была бы счастлива». Но правда в том, что любая из нас – даже одинокая женщина – может быть счастлива. Это не значит, что не надо искать себе пару, но зачем ждать чего-то, что, возможно, и не принесет тебе желаемого, если можно радоваться жизни прямо сейчас?»
      Совет казался очень разумным, и я не знала, что возразить. Но неделя, проведенная в квартире Нины, помогла мне по-новому взглянуть на вещи. Я обнаружила, что уже пробовала есть ягодки, не обращая внимания на опасность. Разве не это я делала, когда три года жила с Алеком? И вот теперь я решила, что этого мало.
      Вот как я это вижу: та женщина из буддистской притчи сознавала, что шансы ее невелики, и могла порадовать себя только ягодкой. Мне же, как я надеялась, должно было повезти больше. Конечно, часики тикали, но все же тридцать четыре года – не тот возраст, когда следует признать себя побежденной и отправиться по магазинам в поисках трикотажных колготок.
      Возможно, причиной тому стала победа над тем парнишкой или странное ликование, испытанное мной оттого, что не могла сняться с места, но я действительно чувствовала оптимизм. Я знала: невозможное возможно, потому что оно уже произошло. Тысячу дней назад я и не представляла, что смогу так долго прожить без секса, но ведь смогла же! Вы решите, будто я рехнулась, но, как ни странно, это внушало мне надежду, что я все-таки найду Того Самого Мужчину. Или он найдет меня. Не важно. Он существует, и когда-нибудь мы с ним займемся бесконечно долгим, страстным, ни с чем не сравнимым сексом.
      Пока же я просто отдыхала и получала удовольствие. Постель у меня была уютная, и Нина пекла очень вкусные и немыслимо тонкие блинчики. В моем путеводителе был русский алфавит, и Юрий обещал научить меня правильному произношению. Кто знает, вдруг я пробуду здесь так долго, что прочту «Войну и мир» – за то самое время, за какое Толстой написал эту книгу. Скрэббл нам еще не прискучил. Вчера в ответ на жалобы, что набирается мало очков, я вписала еще четыре клетки «Двойной счет слова», надеясь поднять боевой дух моих спутников. Так что я сумела направить энергию в нужное русло и совершила немало полезного.
      Чего не скажешь о моих компаньонах, Доне и Джиме. Они не хотели ничего совершать и спокойно ждать, пока заработает аэропорт, и с утра до вечера строили самые безумные планы, как бы нам поскорее отсюда выбраться, – такие же нереальные, как те, что придумывал Гиллиган со товарищи.
      Так, Дон однажды загорелся идеей переправиться на вертолете на остров Святого Лаврентия – ближайший к нам пункт на территории Соединенных Штатов; до него было около 40 миль. Ни о чем другом он и говорить не мог. Дон пришел в такой восторг от своего плана, что упросил Юрия найти ему телефон. Он надеялся связаться с президентом «Беринг-эйр», нашей чартерной авиакомпании, базирующейся в Номе. Через час или около того Дон вернулся очень огорченный. Оказывается, вертолет за нами могли выслать только в том случае, если бы существовала непосредственная угроза нашей жизни. Вот тогда «Берингские авиалинии» связались бы с Госдепом США, и за нами выслали бы «Черного ястреба». Дону пришлось согласиться с тем, что из-за нашего временного заточения не стоит беспокоить Колина Пауэлла.
      Затем свой план предложил Джим: надо, чтобы из Нома за нами выслали катер. Снова Джим и Дон побежали к заветному телефону, чтобы еще раз позвонить президенту «Беринг-эйр», и снова услышали категорическое «нет». Выяснилось, что, во-первых, в Номе нет катеров, способных, не подвергаясь опасности, пересечь Берингов пролив, во-вторых, если бы даже там были такие, российские власти не раньше, чем через пять недель, дали бы разрешение катеру пристать к берегу.
      Но Джим и Дон не сдавались. Еще один план был связан с немецким пассажирским судном, которое, по слухам, на этой неделе должно было на несколько часов пришвартоваться в местном порту. (Ума не приложу, как слухи проникли в Нинину квартиру.) Но даже Дон отказался от этой затеи, когда я напомнила ему, что мы понятия не имеем, куда направляется этот корабль. А что, если он идет в Японию?
      Самый потрясающий план родился у них в тот день, когда небо в поселке прояснилось настолько, что наш самолет мог подняться в воздух, но – о горе! – теперь уже недостаточно ясным оно было в Номе, где нам предстояло приземлиться. План состоял в том, чтобы попасть в Ном «с другой стороны», иными словами, предлагался маршрут бухта Провидения – Анадырь – Москва, а потом – вуаля! – Лондон – Нью-Йорк – Сиэтл – Анкоридж и Ном.
      И вот всего лишь несколько часов назад я убедила их бросить это пустое занятие и сыграть в скрэббл. Но они слишком увлеченно обсуждали последнюю идею: как вынудить русское правительство депортировать нас. Честное слово, ничего более смешного я не слышала с тех пор, как… Подождите-ка. О черт! Да ведь я сама вела себя точно так же!
      Нет, правда… взять хотя бы «Обана-Сюза!». А фэн-шуй? Блиц-знакомства? Бегство в Бенд? Письмо рыжему юристу? Я искала партнера с той же настойчивостью, с какой ФБР выслеживает самых опасных террористов. Так ли уж сильно я отличаюсь от Джима и Дона? А чего стоят все мои бегства? Виннемука, Найроби, Джекпот, Рейкьявик, Непостижимая Миссия, поселок бухты Провидения! Да каким местом я думаю?
      Джим, Дон… и я. «Три балбеса». Все мы отчаянно, всеми способами пытались выбраться из затруднительного положения, но так и не тронулись с места.
      День-деньской я выдавала советы двум моим партнерам по клоунаде: расслабьтесь. Отдыхайте. Зачем биться головой о стену? А сама… Да стоит ли относиться к моей персональной загвоздке как к плану высадки союзников в Нормандии? Получается, что, расставшись с Алеком, я разучилась отдыхать. Может, пора считать мою личную неурядицу проблемой менее грандиозной, чем открытие второго фронта? Ведь я же сама столько раз говорила Джиму и Дону, что в жизни случается такое, с чем ничего нельзя поделать. От нас нужно одно: быть готовыми к тому, что оно есть.
      Итак, вывод напрашивается сам собой. Я должна перестать выдумывать всякие планы и просто отдохнуть. Ноне будет ли это означать, что я опустила руки? И как можно отдыхать сейчас, когда темная полоса достигла таких чудовищных масштабов? Не могу же я просто отмахнуться от него!
      Или могу?
      Что бы я ни делала, я никогда не сомневалась: покончить с воздержанием можно только одним способом, и для этого способа необходим пенис. Но стоило ли мне так на этом зацикливаться? Ведь это же я – я сама – сотворила это чудовище. Только я знаю, с чего все начиналось, и только я вольна продолжать или прекратить подсчет.
      Интересно, если прожить без секса тысячу дней и не считать дни, будет ли это все еще считаться темной полосой?
      Все мои друзья думали, что мне не стоит придавать значение своей круглой дате, и, возможно, они правы. Если я не могу покончить с темной полосой, переспав с кем-нибудь, то почему бы мне не предать ее забвению?
      Верно! Хватит с меня темной полосы! Чао! Адьос! Или, как говорят здесь, в России, до свидания!
      И что за подходящее я выбрала время! Всего несколько минут назад Юрий сказал, что аэропорт наконец открылся и в Номе тоже ясно. Наш вылет состоится в течение часа.
      Пожалуй, я все же не хотела бы застрять здесь на целый месяц. Ладно, пора собирать вещи. Скрэббл, конечно же, поедет со мной и листочек с песенкой тоже. Проверю, не подвела ли меня память.
      Да, впопыхах забыла сказать: Юрий принес распечатку и-мейла моей сестры. Несколько дней назад он через кого-то, кто имел доступ к Интернету, отправил мою электронную почту. Я могла послать только одно письмо, и интуиция подсказала мне, что адресатом должна стать Джен. «Скажи всем, что я здесь застряла, но все отлично, – писала я, – и ради Бога, запиши для меня с телика "Закон и порядок"».
      Джен надеялась, что я скоро вернусь домой, и радовалась, что со мной все в порядке. Я тоже радовалась – тому, что в «холодной войне» явно наметилась тенденция к примирению (и как знаменательно, что я в России!).
      Я выглянула в окно и заметила, что туман рассеивается. Впервые за все эти дни – или, может, за все эти годы – я видела, что происходит снаружи.

ЭПИЛОГ
Век просвещения

      Секс решает все.
Энн Камминг

23
Заключительное слово бабушки

      Да, я покончила с темной полосой, А вы никогда и не сомневались в этом, верно?
      Я обязательно расскажу вам об этом, но сначала вернемся в то время, когда после моего освобождения из поселка бухты Провидения прошло восемь месяцев и я сидела в мексиканском ресторане с Аланом, единственным членом моего Кабинета – мужчиной. «Что ж, – сказал он, – хорошо, что ты не собираешься сейчас ни с кем встречаться: у тебя перхоть сыплется на тарелку».
      С темной полосой тогда формально еще не было покончено – хоть я и перестала вести подсчет. Но у меня были заботы поважнее, как то: 1) нога в гипсе; 2) рука на перевязи; 3) псориаз в выраженной форме (стоило мне хоть немного покачать головой, как начинали сыпаться белые хлопья). Алан был прав. Пойди я сейчас на свидание в «Старбакс» и задействуй все 100 процентов обаяния, любой парень сбежал бы от меня в мгновение ока.
      Вернувшись из бухты Провидения, я не забыла свою клятву и сбавила обороты, решив, что лучше мне некоторое время отдохнуть от сайта match. com. Сама идея знакомства по Интернету мне по-прежнему нравилась; особенно она подходила для людей вроде меня, работающих дома и не вылезающих из пижамы. Но мне было ясно: если я действительно хочу зажить иначе, надо отпустить поводья. Будь что будет, я решила направить энергию в другое русло и начать тренироваться для следующей велогонки. Не знаю, хватило ли бы меня больше, чем на несколько месяцев, но тут возникли непредвиденные обстоятельства.
      Повреждение плечевого нерва и внезапно давшая о себе знать застарелая травма ступни стали причиной моих визитов к хирургам – сначала к одному, а через две недели к другому. Ко всему прочему у меня начался псориаз, да такой, что даже лошадиная доза лекарств (по словам дерматолога, их «хватило бы, чтобы убить небольшого слоника») действия не возымела.
      Нэнси обвинила меня в том, что я специально изобретаю проблемы со здоровьем – лишь бы не думать о сексе. «У тебя что, синдром Мюнхгаузена?» – спросила она однажды.
      Я решительно опровергла это безосновательное утверждение. Конечно, порой я совершала идиотские поступки, но всему же есть предел! Но я и вправду считала (как и в случае с поселком бухты Провидения), что если от тебя ничего не зависит, – это большое облегчение. Ведь когда тебе делают общую анестезию, ты можешь только повиноваться и ждать. И когда ты лежишь распростертая, с ногой, вздернутой к потолку, с обложенной льдом ступней, стать мягче и терпеливее куда как просто.
      Лежать мне приходилось в доме родителей, и Алан I был так добр, что чуть ли не каждый день выводил меня пообедать. Процесс выздоровления был мучительным – не потому, что я испытывала боли, нет, обе операции прошли великолепно и не оставили никаких неприятных ощущений, – а потому, что телевизор в гостевой спальне в доме моих родителей едва работал. Осложняло жизнь и то, что у родителей не было «Тиво» – гениального цифрового записывающего устройства. Я только что купила его, и оно позволяло отлавливать из телеэфира и накапливать до востребования все самое желанное и любимое. Пока мое бесценное приобретение прозябало, одинокое и покинутое, в моей квартире, мне оставалось лишь уповать на милость обычной ТВ-программы.
      В конце концов нога и плечо зажили, псориаз пошел на убыль, и я вернулась в свою уютную квартирку – к своему дивному «Тиво». Я чувствовала, что готова к новой попытке, а это значило только одно: пора реанимировать Фитрайтера, представлявшего мои интересы в Интернете. Пришлось заново оформить членство, но на этот раз я не ощущала обычной нервозности и спешки.
      То был первый вечер моего возвращения на сайт. Я вяло просматривала фотографии, чувствуя сильное желание все бросить, однако еще надеясь на какой-то толчок. Внезапно мое внимание привлек мужчина тридцати четырех лет – по-мальчишески привлекательный, с копной рыжих волос. (До того, как в спортзале я познакомилась с рыжеволосым юристом, я и не осознавала, что у меня слабость к рыжим.) Псевдоним его был «БегунОК». Подпись под снимком не отличалась оригинальностью: «Бежим со мной!» Впрочем, мое «Поклонница "Закона и порядка"» было не менее дурацким.
      Характеристика его была сжатой, дающей только самую суть и по большому счету непримечательной. Увлекался он бегом, ездой на велосипеде, йогой, прогулками на дальние расстояния, подводным плаванием.
      Это не могло не радовать, но спортсменов на сайте match.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14