Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Приключения Томека Вильмовского (№9) - Томек в стране фараонов

ModernLib.Net / Путешествия и география / Шклярский Альфред / Томек в стране фараонов - Чтение (стр. 8)
Автор: Шклярский Альфред
Жанры: Путешествия и география,
Детские приключения,
Детская образовательная
Серия: Приключения Томека Вильмовского

 

 


— Вот так история! — засмеялась Салли.

Но тут Новицкий снова напомнил, что пора заняться делами.

— Давайте подождем нашу охранную группу, — предложил Томаш. — Нападение на судне показало, что о нас знают.

— Что не мешает нам немного осмотреться, — решительно возразил Новицкий. — Отправляйтесь-ка вы утром на сук[96], пройдитесь по лавкам, поговорите с торговцами… А я пройдусь своими путями. И обещаю, что каждый день буду выводить Динго на прогулку, как и пристало порядочному лакею, не буду сваливать это дело на Патрика. А при случае… Хорошо бы было еще навестить того священника, о котором нам говорил тот копт из Старого Каира.

Новицкий явно решил положить конец их туризму.

— Тот коптский монах живет где-то недалеко от деревни Мединет Хабу, — ответил Томек, прекрасно понявший старого дружка, ему самому уже надоел город, тянуло к открытым пространствам…

День начался с прогулки по базару и ближайшим лавкам. Томек, одетый в элегантный белый костюм из легкой ткани и такую же шляпу, выглядел безупречно. В одной руке он держал белый зонтик, в другой — модное тогда «устройство» от мух, чем-то похожее на лисий хвост.

— Тебе непременно нужно купить себе монокль! — издевался Новицкий, окидывая приятеля критическим взглядом. — Непременно.

Он легко дал себя уговорить пойти вместе с ними, отказавшись пока от собственных путей. В прекрасном настроении они отправились вчетвером на ближайший сук. Они-то думали, что сук в таком небольшом городишке, как Луксор, будет гораздо скромнее каирского. Ничего подобного! Тот же шум, вонь и толкучка, только что площадь была гораздо меньше. Больше всего здесь было, конечно, овощей и фруктов: фиников, помидоров, оливок, лимонов, апельсинов, каких-то неведомых корней и трав. Зерно лежало в сундуках, мешках и узлах, а плоды прямо на песке, особенно такие крупные, как дыни и тыквы. Хватало и отвратительных мясных прилавков, где преобладала баранина, на которой сидели десятки мух. Продавцы время от времени отгоняли их какими-то флажками.

С десяток детей тут же предложили европейцам свои услуги в качестве гидов и носильщиков. Патрик вдумчиво выбрал двоих, и все пустились в обход базара. Купили массу фруктов. Они здесь были более свежими, чем в гостинице. Приходилось проталкиваться среди лотков и женщин с закрытыми лицами. Взгляд их был устремлен на товар, никак не на продавца. Вот какой-то покупатель присел на корточки и яростно принялся торговаться с сидящим на земле торговцем финиками. Тот чмокает, всячески противится, но цену снижает, и вот они уже ударили по рукам. Салли тоже не сразу соглашалась, услышав цену, не раз понижая ее чуть ли не в десять раз. Они не сразу смогли добраться до прилавков с яркими тканями и разными сувенирами, среди которых попадались кое-какие древние вещички. Обошли лавки, где молодой английский аристократ интересовался в основном реликвиями, связанными с XVIII династией. Юные гиды оказались в этом деле хорошими помощниками, за что их и наградили солидным бакшишем.

Подобные экскурсии повторялись еще не раз. Друзья приобрели несколько мелких вещей, за которыми Салли признала кое-какую ценность. Вечером Томаш с Новицким прогуливались по самым темным городским закоулкам, узнавая город с наименее известной стороны. В поисках чего-нибудь из времен, близких Эхнатону, они провели немало бесед, установили кое-какие связи. Они быстро научили торговцев уважать себя: благодаря урокам Салли, друзья не поддавались попыткам всучить им всякую дрянь. Большей частью встречи проходили в гостинице, где Салли оценивала стоимость вещей, доставляемых «торговцами», а Томек проводил переговоры. В любом случае они старались закончить дело бакшишем, чтобы не оттолкнуть мелких торговцев. Однажды вечером какой-то человек в арабской одежде, внешность которого было трудно разобрать, на ломаном английском языке подтвердил, что знает, где можно приобрести раритеты эпохи Эхнатона. Томек тотчас же вручил ему однофунтовую банкноту. Начался торг. Новицкий был бы не против своими методами ускорить переговоры, однако доверял безошибочному чутью друга. В конце концов они выяснили, что можно кое-что узнать в расположенной на другом берегу Нила деревне Эль-Курна.

— У кого в Эль-Курна? — допытывался Томек.

Однако из араба больше ничего не удалось вытянуть, даже путем обещания более щедрого бакшиша, и вскоре он растворился в темноте.

Как-то ночью, одевшись в арабскую одежду, они сидели в переполненном кафе на берегу Нила. Играла музыка, почти все курили: местные жители — наргиле, европейцы — преимущественно сигары либо трубки. Томаш с Новицким нашли место в темном углу. Рядом одиноко сидел с чашечкой кофе человек в белом костюме. Они негромко заговорили по-польски.

— Мы все еще очень мало знаем, — сказал Томаш.

— Ну, не так уж и мало, — возразил Новицкий. — Последние сведения могут оказаться очень ценными.

— Если они правдивы.

— Проверим… Должен тебе признаться, братишка, надоела уже мне эта пустыня. С тех пор, как дует этот проклятый хамсин, я чувствую себя так, словно вокруг постоянно бушует шторм, — громче сказал Новицкий.

Сидевший рядом человек вздрогнул и чуть наклонился к ним, будто прислушиваясь. А Новицкий продолжал:

— И проклятый песок хрустит повсюду, даже на зубах. Неужели, тысячу дохлых китов, не прекратится этот проклятый ветер? С меня уже хватит.

— Хватит? Неужели такого могучего человека, да еще поляка, так легко смог побороть слабый ветерок? — прервал его речь сосед на чистом польском языке.

— Разрази меня гром! — воскликнул Новицкий. — Земляк!

— Бывает. Разрешите представиться: Петр Беньковский[97].

— Томаш Вильмовский и Тадеуш Новицкий, — друзья были приятно удивлены.

— Возможно, вы намеревались неузнаваемыми вернуться на родину? А может, это новое вторжение ислама? — шутливо вопрошал новый знакомый.

— Или вы хотите своей одеждой подчеркнуть, как наши земляки благодарны дружественной нам Турции?

— Присаживайтесь к нам, — пригласил его Томаш. — Что за встреча!

Беньковский — профессор Краковской академии искусств — участвовал в австрийской археологической экспедиции, работавшей в Верхнем Египте, в двадцати километрах на север от первого нильского порога, в местности под названием Эль-Кутанийя. Работы только что завершились, и поляк решил еще раз посетить памятники, приводившие его в восторг. Живо заинтересовавшись друг другом, они беседовали уже не меньше часа.

— Египет — это просто копи для историков, особенно для археологов, — говорил Беньковский. — И копи весьма глубокие. На самых нижних разрезах — фараоны, выше — греко-римский Египет, перемешанный с христианством, сразу под поверхностью — арабский Египет. История этой страны необыкновенно богата.

— Она богата и грабежами, — Томек попытался перевести разговор на интересующую их тему.

— Хм… это правда… до сегодняшнего дня все хотят что-то ухватить и для себя, — согласился Беньковский. — Это обстоятельство выгодно и торговцам и… ворам.

— Кто-нибудь с ними борется?

— Я не знаком с чисто уголовной стороной дела, но кое-что слышал…

— Может, расскажете и нам что-нибудь поучительное? — обаятельно улыбнулся Томек.

— С удовольствием. Это одна из самых известных в наших кругах историй. Дело было ровно тридцать лет назад. До профессора Гастона Масперо[98] — директора Египетского музея в Каире — дошли сведения, что какой-то араб торгует ценными документами и вещами из Долины царей. Местная полиция оказалась бессильна. Масперо поручил заняться этим своему помощнику Эмилю Бругшу. Тот отправился в Луксор, где широко оповестил, что покупает разные античные реликвии. Ему кое-что приносили, но он показал себя большим знатоком и обмануть себя не дал. В конце концов, он напал на след, ему продали статуэтку из гробницы, давно ставшей пустой.

— Ну, тут уж он ухватил быка за рога? — вставил Новицкий.

— Естественно, он уцепился за этот след и тут же объявил, что ему нужны подобные предметы. Через пару часов к нему явился высокий, здоровый, бородатый араб и предложил кое-что на продажу в гораздо большем количестве. Это был Абд эль-Расул из деревни Эль-Курна.

Новицкий и Томек обменялись быстрыми взглядами. Их след вел к этой деревне. Теперь они слушали с большим вниманием.

— Частный детектив приказал арестовать араба, — продолжал тем временем Беньковский.

— И что, он признался?

— Какое там… Это был твердый человек. Он молчал даже, когда его хлестали розгами по пяткам. И вся деревня стеной стала на его защиту.

— Жаль, — вздохнул Новицкий.

— Самое интересное началось потом. Спустя несколько дней Абд эль-Расул пришел в полицию и во всем признался.

— Этот араб? Его что, совесть замучила? — удивился Новицкий.

— Если бы так… Дело было в разладе внутри шайки. Вернувшись из тюрьмы, Расул потребовал себе за молчание половину прибыли от торговли.

— Ну, и не смогли договориться, — засмеялся Новицкий.

— Разумеется! Дошло до скандала, даже до драки и разозлившийся Расул обратился в полицию.

— Да, чего только не творят из-за денег, — вздохнул Томек.

— На этот раз они помогли правосудию, — сказал Беньковский. — Благодаря этой афере состоялось одно из самых ценных открытий в Долине царей.

— Наверное, нашли мумии, которых у крали люди Абд аль-Расула, — догадался Новицкий.

— Вот именно! И какие ценные мумии! — подтвердил польский археолог.

— Неужели там были фараоны? — спросил Томек.

— Почти, — подтвердил Беньковский. — Когда-то давным-давно грабежи стали таким бедствием, что даже охранники и жрецы принимали в них участие, и тогда один из фараонов приказал перенести мумии всех своих предшественников в одну общую гробницу.

— Вот это были похороны! — воскликнул Новицкий.

— Однажды ночью тайно собрались жрецы и, образовав жуткую процессию, перенесли останки по узкой горной тропе и похоронили их в общем склепе.

— Представляю настроение на этом погребении, — заметил Томек, а Новицкий спросил:

— И что, эту гробницу не разграбили?

— Нет! Это сделал только герой нашей истории. Он открыл вход, спустился на веревке по открытой вертикальной шахте и нашел тридцать семь фараонов, их жен и дочерей. И потом, не спеша, продавал оттуда по одной-две мумии вплоть до того события, о котором я вам рассказал.

— Вот это сенсация! — восхитился Новицкий.

— Еще какая! Она пробудила весь Египет. Когда мумии везли вниз по Нилу в каирский музей, люди высыпали на берег и вели себя, как на похоронах кого-то близкого. Мужчины стреляли в воздух, женщины причитали, плакали…

— Как все это необыкновенно, — произнес Томек.

— Необыкновенно! — задумчиво согласился Новицкий.

Беньковский, разумеется, пообещал показать им основные памятники города мертвых. Что интересно, Новицкого даже не пришло в голову протестовать. Договорившись обо всем, друзья вернулись в гостиницу.

* * *

Салли чувствовала бы себя уверенней, если бы они не предпринимали ничего до прибытия Смуги.

— Мы переправимся на другу сторону и посмотрим на эту деревню, Эль-Курна, — искушал Новицкий.

— А при случае что-то и посмотрим, — поддержал его Томек.

— Тем более, что у нас будет гид, — горячился Новицкий, вдруг преисполнившись энтузиазма к осмотру достопримечательностей.

— Гид? — Салли была крайне удивлена.

Они рассказали ей о встрече с земляком.

— Ну, раз вы с ним договорились, — сдалась Салли, — надо ехать.

Оставив у портье записку для Смуги, они наняли двух арабских слуг, в том числе и таббаха, или повара, и переправились на пароме на другой берег Нила — тот в этом месте был не шире Вислы в Варшаве. Вода была мутной, илистой. Таббах, говоривший немного по-английски, предложил путникам попробовать воду:

— Кто ее выпьет, тот не забудет вкуса и вернется…

— Попробуй, синичка, — обратился Новицкий к Салли. — Ты ведь так хочешь узнать Египет.

— Я и без этого вернусь и охотнее всего с тобой, Тадек, — в Салли проснулся воинственный дух.

— Меня сюда никто и ни за что снова не затянет, хоть живую мумию предложи, — моряк плюнул в воду. — Господи, и во рту песок хрустит.

Они разбили палатку в тени деревьев, неподалеку от колоссов Мемнона[99]. Место оказалось просто идеальным. Благодаря своему расположению оно позволяло совершать вылазки в любом направлении. Салли к тому же утверждала, что это одно из самых романтических мест в округе.

Когда поставили палатки, Салли с помощью беспечного, но жаждущего деятельности Патрика, начала обустраивать их лагерь, Новицкий же предложил:

— Нам сейчас здесь нечего делать, — пройдемся-ка до того «курятника»… Надо брать быка за рога.

— Только, мальчики, будьте осторожны, — предупредила их Салли.

«Мальчики» посмотрели друг на друга, расплылись в широких улыбках. Оба возвышались над Салли по крайней мере на голову.

Эль-Курна, деревенька, которую можно было видеть из их лагеря, располагалась на южном откосе Ливийского плоскогорья. Всего десять с лишним лачуг, разбросанных по мягкому склону. Они быстро дошли до нее по тропинке, вившейся среди полей, и провели там немало времени, ничего не обнаружив, лишь наняли ослов и погонщиков для экскурсии с Беньковским в город мертвых.

В их планы входило добраться туда как можно скорее и постараться познакомиться с ним за один день. Кроме того, впервые они собирались не только направится в горы, но и углубиться в пустыню. Друзья были против того, чтобы брать с собой Патрика. На этом сходились не только «дядюшка», но и балующая мальчика Салли. Но, поскольку его не взяли даже в ту краткую вылазку в «курятники» — как называл деревню Новицкий, — юному ирландцу решили подсластить пилюлю, поручив надзор над лагерем и арабами слугами на время отсутствия старших. Естественно, Патрику оставили в помощь и для компании надежного Динго и обещали в самом ближайшем будущем взять на более легкую и безопасную экскурсию.

На следующий день на рассвете молодые Вильмовские и Новицкий повстречались у пристани с Беньковским. По каменистому ущелью они направились к долине Дейр эль-Бехари[100]. По обе стороны высились рыжие, коричневатые и лиловые обрывы, изредка перерезанные желтыми полосами песка.

— Мне это напоминает Татры ранней весной либо поздней осенью, — сказал Новицкий. — Только те скалы имеют другой цвет — серый, темно-синий, черный, и кое-где они покрыты снегом, как эти — желтым песком… Я был ребенком, когда меня вывезли в горы, и с тех пор я их не люблю…

Довольно унылое настроение, соответствующее окружающему пейзажу, усиливалось еще холодными серыми тенями, заполнявшими все узкое ущелье, низ которого никогда не видел солнца.

Сначала дорога шла прямо, затем слегка пошла вверх. За одним из крутых поворотов обрывистый склон вел к Дейр эль-Медина[101]. Временами приходилось спешиваться, чтобы осторожно вести ослов дальше. В этих случаях животным надевали на глаза специальные шоры, чтобы, испугавшись, они не упали в пропасть.

— Во времена фараонов, возможно, здесь было селение, где жили ремесленники и рабочие, высекавшие и украшавшие гробницы[102]. Потом в этих местах осели коптские монахи, отсюда и название котловинки, — рассказывал Беньковский.

Из Дейр эль-Медина пологий переход вел к Дейр эль-Бехари.

— Именно здесь находится укрытие, где сложили мумии фараонов Нового царства, его-то Расул указал властям ровно тридцать лет назад. Еще километр, и мы увидим храм Хатшепсут[103].

Они вышли прямо к храму.

— Потрясающе! — воскликнула Салли.

— Ничего красивее вы в Египте не увидите, — тихо сказал Беньковский. — Здесь отошли от канонов выдуманного людьми искусства, чтобы взять пример с природы.

И действительно, храм прижался к огромной, возносящейся на сто с лишним метров, скале.

— Такое впечатление, что эта скалистая стена пристроена к храму, — поразившись, произнес Томек.

Они долго стояли так, всматриваясь в трехступенчатые террасы великолепного сооружения. Каждая из них заканчивалась опирающейся на колонну галереей.

— Не все еще раскопали, работы здесь на много, много лет, — рассказывал Беньковский. — Когда-то террасы были зеленого цвета, на них были разбиты многоцветные, цветущие сады, росли пышные деревья… Возможно, и по этой причине храм называли «великолепнейшим из великолепных».

— Сколько же все это стоило, — вздохнула Салли.

— Даже без зелени храм выглядит внушительно, — признался Новицкий.

— Прямо могучий корабль с могучим парусом.

— А у тебя одно море в голове, — кивнул Томек.

— А что, хорошее сравнение, — Салли взяла капитана под защиту. — Хотя храм в большей степени сливается с природой, чем корабль, тот на море выглядит, как инородное тело.

Новицкий ничего не ответил, но на лице его ясно читалось, что с мнением Салли он не согласен.

Вскоре они остановились на ночлег, а на следующий день снова сели на ослов и двинулись к Долине царей. Поначалу ехали вдоль Нила, чтобы повернуть на северо-запад, на дорогу, огибающую джебель[104], где располагался Дейр эль-Бехари. С обеих сторон вздымались высоченные, глубоко изрезанные горные гребни, ниже переходящие в песчаные склоны, кое-где испещренные высохшими серыми кустистыми зарослями. Местами ущелье переходило в тенистые распадки, там приятный холодок смешивался с жаром воздуха. Через два часа мучительного пути по жаре и в пыли, во время которого им не встретилось ни одной живой души, ведь в здешних местах обитаемы были лишь несколько пещер, у подножия гор они увидели, как узкая дорога вливается в широкую котловину.

— Вековой опыт научил фараонов, что видные издалека пирамиды не обеспечивают вечного покоя. И тогда придумали новую систему захоронения, — разъяснил Беньковский. — В гористой, изрезанной ущельями долине, в разных укромных уголках пробивали в известковых скалах крутой, почти двадцатиметровой длины коридор, он вел в скрытые под землей комнаты[105]. В одной из них размещалась сокровищница, в нескольких других — богатое приданое покойника, в самом низу находился саркофаг с мумией и урны с внутренностями царей. После похорон вход в гробницу как следует засыпали.

— Однако и эти гробницы, несмотря на все предостережения, не спасали от разграбления, — заметила Салли.

— Вы правы, — согласился Беньковский. — Хотя их и разместили в большой удаленности от заселенных мест, у подножия самой высокой в округе горы, арабы зовут ее Эль-Карн, то есть Рог, а древние египтяне звали Святой Горой или Вершиной Запада.

Направившись к горе, путешественники задержались чтобы посмотреть на проводимые в Долине царей археологические раскопки. Издалека они ничего интересного собой не представляли. Просто группа арабов под надзором европейца в пробковом шлеме доставала корзинами землю и пересыпала ее в большие ящики либо прямо в стоящие на временных рельсах вагонетки, толкаемые вручную. Всему этому сопутствовало монотонное хоровое пение.

Никому как-то не захотелось дольше здесь задерживаться, кроме, пожалуй, Новицкого, взгляд которого привлекла фигура надсмотрщика. Что-то в ней показалось ему знакомым. Но уже приближалось самое жаркое время дня, и он тоже поддался общему рассеянному настроению, тем более, что всех вскоре захватил спор об обратной дороге: возвращаться ли по удобной северной дороге, как предлагал Беньковский, или узкой горной тропкой, ведущей в Дейр эль-Бехари. Этого очень хотела Салли, особенно когда Беньковский упомянул, что этот горный переход отличается удивительно красивыми видами.

Путешественники не знали и не могли знать, что их заметили, что за ними следили с той самой минуты, как они въехали в Долину. Подвижный надсмотрщик, растворившийся среди работников, завидев их, перекинулся парой фраз с одним из рабочих, тот сейчас же бросил работу, сел на осла и поспешно куда-то удалился. Поблизости не было никого, кого мог бы удивить столь внезапный отъезд.

Наша же небольшая, еще не так давно осматривавшая раскопки кавалькада, переждав зной в тени скал, разделилась на две группы, и каждая выбрала свою дорогу назад. Беньковский, прихвати/в ослов и погонщиков, двинулся на север, Салли с Томеком и не вполне довольным Новицким, не любившим всякое лазание по горам, выбрали горную тропу.

Поначалу движение по тропе оказалось легким, но вскоре появились первые трудности: по обеим сторонам обрывистых известковых скал зияли пропасти. Внизу слева теперь была видна вся Долина царей. Справа берег Нила: плодородная низменность с разбитыми на квадраты полями, в отдалении — деревеньки Эль-Курна и Мединет Хабу, колоссы Мемнона, пальмы на горизонте.

Ярко светило солнце, понемногу склоняясь к западу. Легкий порыв ветра взносил временами клубы саббаха[106], но путникам это не мешало. Часа за два до сумерек небо потихоньку стало менять цвет. До этого серо-голубое, оно становилось все более красным. Воздух как будто все больше наполнялся пылью, стало трудно дышать. Даже желтый обычно песок стал казаться красным. Первым заметил это Новицкий:

— Что-то происходит, братишка. Все красно и в ушах звенит… — он попытался поглубже вздохнуть.

— Тишь, как перед бурей, — ответил Томек. — Давайте побыстрее двигаться.

— Скоро местность будет легче, — старалась их подбодрить Салли.

— Лучше бы поискать какое-нибудь укрытие, — поторопил их Новицкий.

Раз и два поперек тропинки пробежала полоска песка, издали послышался какой-то шелест. Когда они взглянули вниз, Долины уже почти не было видно, Нил же, напротив, вырисовывался очень четко и как-то потемнел. Краснота шла как раз оттуда. Все более густеющий саббах обметал их лица. Становилось страшновато. Они прижались к скале, ощупывая ее в поисках расселины, углубления, чтобы можно было втиснуться, укрытия перед растущей силой ветра. Внезапно клубы саббаха поднялись совсем высоко, закрыли солнце и тут же опали. В эту же минуту Салли почувствовала спиной, что скала за ней не совсем монолитна, втиснулась в углубление и втянула за собой Томека. Съежившись в полукруглом углублении, они услышали ужасающий свист, быстро перешедший в вой. Ветер гнал волны песка. Путники закрыли лица от острых, ранящих ударов.

Они не знали, что с Новицким, надеялись — хотя его не было видно — что он где-то рядом. Томек искал его на ощупь, но натыкался лишь на скалы.

Он попробовал высунуться наружу, но был с силой возвращен обратно. Впрочем, он бы все равно ничего не увидел. Если бы они не прижались друг к другу, то не заметили бы, что находятся рядом. Мощь ветра, хотели они того или нет, держала их в тесном углублении скалы. Песок пробивался повсюду, казалось, он их совсем засыпает. Ужас усиливался темнотой и страшным беспокойством за Новицкого. Один-единственный порыв такого ветра мог снести человека в пропасть. Оставалось только ждать и надеяться…

А буря все продолжалась… Как много времени прошло — пять, десять, пятнадцать часов? Они не знали. Их мучила жажда и хотя у обоих была вода во флягах, они берегли ее, как могли, думая о пропавшем Новицком. Они с трудом дышали сквозь запыленные платки. Губы и горло горели от песка. Они попеременно дремали, присев в своем укрытии, потом вставали, отряхивая песок, чтобы через минуту опять присесть и забыться беспокойным сном.

Наконец, ветер утих, выглянуло солнце. Все вокруг было засыпано песком. Долина царей напоминала городок, покрытый желтым снегом. Кое-где мелькали люди, пытаясь навести какой-то порядок. Местность по другую сторону горы пострадала меньше. Нил блестел по-прежнему, зелень пальм вселяла веру в победу жизни. Подгоняемые тревогой Томек и Салли пустились на поиски. Может быть, спасся, пережил, может, не сбросило его ветром в пропасть… Если так, ему срочно нужна помощь.

Чуть подальше тропа пологой петлей сходила вниз, образуя поверхностную, может, двухметровую впадину, и так же полого устремлялась вверх. Сейчас впадина была почти полностью засыпана песком.

— Томми, Томми, посмотри сюда! — вдруг позвала его Салли.

Они немного спустились. Томек смахнул песок с темного предмета, просвечивающего снизу.

— Господи Боже! — охрипшим голосом воскликнул он.

Это была правая, обутая в крепкий ботинок нога Новицкого. Они срочно принялись разгребать песок. Моряк лежал на животе, втиснув голову в небольшое углубление. Когда они переворачивали его на спину, им показалось, что он застонал. Томек приложил ухо к груди Новицкого, а Салли профессиональным жестом взяла руку, ища пульс. Он бился слабо, но ритмично.

— Жив, — вздохнула она сквозь слезы.

— Тадек! Тадек! — повторял Томек, вглядываясь в приятеля покрасневшими глазами.

Они подняли его и прислонили к скале.

— Воды, Салли, воды! — поторопил ее Томек.

Они приложили фляжку к губам моряка, наклонили его голову назад. Он сделал несколько глотков и, не открывая глаз, попытался что-то сказать, но только шевельнул губами. Наклонившись, Томек прочел по губам знакомое:

— Я-май-ка!

Они лихорадочно начали искать и действительно рядом с бурдюком с водой обнаружили и заветную фляжку. Глоток любимого напитка, и Новицкий открыл глаза. Избитый, измученный, он кашлял и отряхивал песок. Вскоре он уже смог собственными силами встать и заговорить.

Оказалось, порыв ветра ударил его о землю и понес в сторону впадины. Он пробовал встать, но ничего не получилось, ветер был ужасно силен. Тогда Новицкий стал искать место, где было легче дышать. Он нашел его между двумя обломками скалы, и это, видимо, спасло ему жизнь. Новицкий прикрыл голову рубашкой и дышал в углублении между обломками скалы. Вскоре он уснул или потерял сознание. Подробностей не помнил…

По положению солнца следовало, что снова наступает полдень. Буря, должно быть, продолжалась около двадцати часов.

Переждав зной в том же самом скалистом углублении и отдохнув, они двинулись, наконец, в Дейр эль-Бехари. Казалось, что все самое трудное уже позади, как вдруг… исчезла дорога. Она снова показалась в каких-нибудь тридцати — сорока сантиметрах, но за обрывающейся вертикально пропастью. Глубоко на дне вырисовывались очертания третьей, самой высокой террасы храма Хатшепсут.

— А, сто бочек гнилой селедки, — выругался моряк, со вздохом привалившись к скале. — Нет уж, это мой последний поход в горы.

— Зато, Тадек, мы можем сейчас прямо попасть в гробницу, в объятия царицы, — с юмором висельника заметил Томек.

— Только хоть ты, синичка, не говори сейчас, как это прекрасно, — простонал Новицкий. — Лучше ничего не говори.

Салли — в отличие от мужчин — чувствовала себя в сноси стихии. Точно так же, дрожа от чувств, как когда-то, когда ей пришлось прыгнуть в многометровую пропасть с террасы храма, затерявшегося в южноамериканских дебрях, она оторвалась от обрыва и была уже на другой стороне. Мужчинам не оставалось ничего другого, как последовать ее примеру. Новицкий, бросив вниз скептический взгляд, покачал головой, сделал глубокий вздох и благополучно приземлился с приличным запасом расстояния. Томек справился не хуже. Пропетляв среди скалистых выступов, они спустились по крутому склону плоскогорья в Дейр эль-Бехари, где Беньковский уже в сильной тревоге собирал спасательную экспедицию. Они сердечно распрощались с ним и с опозданием на целые сутки вернулись в свой лагерь вблизи колосса Мемнона, где их радостно приветствовали Динго и перепуганный Патрик, почувствовавший при виде их огромное облегчение.

XII

Приведения

— Аллах акбар!

— Салам!

Приходящие совершали омовение и садились, скрестив ноги, на пышных подушках низкого столика. Стены были увешаны ковриками без ворса — килимами, на полу был расстелен ковер. Никто не начинал беседы, все ждали… Женщины внесли огромное блюдо с запеченными курами и большой поднос с рисом. Расставили миски с разными кушаньями и приправами, поставили тарелку с хлебцами балади.

Приступили к еде. Брали рис, ели его с куриным мясом. Отломив хлеб, обмакивали его в разные приправы, чаще — в самые острые. Сидевшие здесь люди вели бурную, полную риска жизнь, поэтому они предпочитали сильные специи. Молчали… Даже те, кто уже утолил голод, жевали до тех пор, пока не закончил есть последний, ибо считали себя не только небедными, но и воспитанными людьми. Вошел араб с суровым лицом и с горящими глазами. Многим европейцам он был известен, как «владыка Долины», «потомок фараонов» или просто «фараон». Арабы же называли его «железным фараоном». Он приветствовал собравшихся, среди которых находился и европеец, и уселся за стол. Есть он не стал. Подождав, когда женщины все уберут, он начал:

— Проклятые гяуры! Они здесь и всюду суют свой нос!

— Может, Аллах поможет, и они пойдут по другой, не нашей тропе?

— Садим, ты обнаружил ту тропу? — с нажимом спросил вожак.

Салли, наверное, узнала бы невысокого и немолодого араба, к которому был обращен вопрос. Она хорошо разглядела его на каирской улице перед входом в дом Ахмада аль-Саида, пользующегося доверием англичан чиновника хедива. Он обратил на себя ее внимание пугливым и таинственным видом. Зато его не узнали бы ни Томек, ни Новицкий, хотя совсем недавно с ним разговаривали: так надежно укрывали его тогда арабское одеяние и невзрачная внешность.

— Да, я сказал им, чтобы искали в Эль-Курна…

— Клянусь бородой пророка, если семья Расула об этом узнает… — ужаснулся кто-то.

— Ничего, они будут молчать. У них не всегда чисто, — перебил вожак.

— У нас грозный противник, — задумчиво произнес европеец. — Они умеют обращаться с оружием. Вчера они чуть было не узнали Гарри, когда он нес службу в Долине царей, а потом провели в горах ночь, когда была буря, и остались целыми…

— Клянусь Аллахом! — воскликнул третий. — Пережили такую бурю? Может, это джинны?


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20