Приключения Томека Вильмовского (№7) - Томек у истоков Амазонки

* * *

Экспедиция тронулась в поход сразу же после рассвета. Путники шли вверх по берегу ручья. На отдых Томек решил задержаться только к вечеру. Но караван с самого утра стал встречать на своем пути различные препятствия. Сначала Мара чуть не наступила на курукуку, одного из самых ядовитых пресмыкающихся этих мест. К счастью, индианка несла в руках щит, принадлежавший мужу, колчан со стрелами и лук. Когда курукуку бросился на нее, норовя укусить в бедро, Мара машинально заслонилась щитом. Благодаря этому змея не укусила ее, а прежде чем она успела возобновить нападение, сюбео зарубили ее мачете.

Не прошло и часа со времени нападения змеи, как Томек поскользнулся и упал на колючий куст и получил ряд весьма болезненных царапин. Потом на членов экспедиции напали разозленные осы, а в конце Динго стал проявлять явное беспокойство. Он стал вынюхивать следы на земле, сосредоточенно втягивать воздух, поворачивать морду против ветра, потом стал отбегать в лес, возвращаться оттуда, пока Томек не задержал всех, тихо говоря:

– Динго хочет нам что-то сказать…

– Может быть он предупреждает об опасности? – спросил Збышек.

– Пожалуй, нет. Если бы нам что-нибудь угрожало, он взъерошил бы шерсть и оскалил бы зубы. Ну, в чем дело, Динго?

Пес потерся боком о ноги Томека и стал поглядывать то на него, то в чащу леса.

– Гляди, браток! Он что-то нашел в лесу, – сказал Новицкий.

– Надо проверить, в чем тут дело, – ответил Томек.

– Пойдем вместе. Габоку командуй здесь, вместо нас!

– Остановитесь здесь и немного отдохните, – добавил Томек. – Два выстрела подряд из винтовки будут значить, что нам требуется помощь. Ищи, Динго, ищи!

Пес бросился в лес, вынюхивая следы на земле. Через некоторое время стал кружить на месте, будто потерял след, но вскоре уверенно пошел дальше. Вдруг остановился, поднял морду вверх и стал принюхиваться.

– Что он нашел? – шепотом спросил Новицкий.

Томек красноречиво приложил палец к губам.

Динго оглянулся на них, потом, как тень исчез в кустах.

Томек осторожно раздвинул ветки и углубился в чащу. Новицкий достал из кармана револьвер. Держа его на взводе, направился за Томеком. Пройдя несколько шагов, они остановились. Кончились заросли низкого кустарника. На полянке перед ними росло огромное дерево с зонтичной кроной из перистых, темно-зеленых листьев[133]. Плоды на дереве и вся его кора были покрыты длинными колючками. От цветов шел сильный аромат. Под сенью дерева стоял примитивный шалаш. Его каркас был сделан из нескольких низкорослых пальм, притянутых верхушками друг к другу и связанных лианами.

Динго стоял у входа в шалаш. Он ежеминутно оглядывался на чащу кустов, словно приглашая, прячущихся мужчин, войти.

– Ах, проглоти тебя акула! – буркнул Новицкий. – Там, пожалуй, лежит кто-то?

– Идем, Динго держится спокойно.

Через минуту друзья очутились у входа в шалаш. Томек осторожно раздвинул листья, закрывавшие вход. В шалаше, на подстилке из пожелтевших пальмовых листьев лежал полуобнаженный индеец. Все тело его было покрыто гнойными струпьями и ранами. Голова опиралась на толстую, высохшую ветку. Из-под полузакрытых век, лихорадочно блестели глаза.

– Этот человек умирает… – шепнул Томек.

– Да, остались от него, как говорится, рожки да ножки. Насекомые поедают его, хотя душа еще держится, – тихо сказал Новицкий.

– Посмотри, сколько здесь веточек кустарника кока!

– Черт возьми! У него старое индейское ружье и современная винтовка! А несмотря на это, он умирает с голоду.

Томек проскользнул в шалаш. Чтобы лучше присмотреться к умирающему, убрал прикрывавшие его листья.

– Вот что, Тадек, позови-ка наших, этого человека нельзя так оставить.

– Ясно, что ему надо помочь. Возьми мою манерку с ромом и влей в рот несколько капель.

Новицкий исчез в чаще.

Томек нагнулся над умирающим. Осторожно раздвинул ему губы и влил несколько капель рома. Это подействовало моментально. Костлявыми пальцами индеец схватил руку Томека, притянул к себе манерку и сделал порядочный глоток. Чуть не захлебнулся. Томек с силой вырвал у него манерку из рук. Ведь большая доза алкоголя могла ускорить конец. Этот человек умирал не столько от ран, покрывавших его тело, сколько от голода и жажды. Видно было, что он очень давно ничего не ел и не пил.

Индеец тяжело дышал. Видимо, он пришел в себя, потому что взгляд его стал осмысленнее.

– Дай кока… – шепнул он.

– У меня нет, – ответил Томек, удивленный требованием умирающего.

– Растет… близко…

Томек поднялся и вышел из шалаша. Он сообразил, что кусты кока должны находиться где-то очень близко, раз около умирающего было столько веток, лишенных листьев. Томек сразу же понял, что сок из листьев коки поддерживал силы умирающего. Впрочем, он знал, что уже поздно спасать этого истощенного человека.

Индеец с трудом жевал листья коки, принесенные ему Томеком. Во всяком случае, еще до прихода остальных членов экспедиции в глазах индейца появилось оживление. Казалось силы возвращаются к нему.

Через каких-нибудь полчаса хрипло залаял Динго, и ткнул мордой в колено Томека. Подходили остальные участники экспедиции. Вскоре они очутились рядом с шалашом. Наташа, исполнявшая в экспедиции функций~врача, нагнулась над умирающим.

– Ему, видимо, нельзя ничем помочь, – сказал Томек. – Искорка жизни тлеет в нем главным образом благодаря листьям коки. Он умирает.

– В каком ужасном состоянии он находится… – сказала Салли, потрясенная видом индейца.

– Как видно, он уже давно лежит здесь без движения, – сказал капитан Новицкий. – У него не было сил даже защитить себя от укусов насекомых.

– Интересно, кто он и откуда? Со мной он говорил по-португальски, – заметил Томек.

Новицкий нагнулся над индейцем. Влил ему в рот несколько капель воды. Вдруг раздался пронзительный крик Наташи. Молодая женщина разразилась рыданиями. Только теперь Томек заметил, что Наташа судорожно сжимала в руках пояс, прикрепленный к кожаной сумке индейца.

– Наташа, что случилось? Что с тобой? – озаренный внезапной догадкой, воскликнул Томек.

Наташа с трудом пыталась овладеть собой. Через минуту прерывающимся голосом она шепнула:

– Это дорожная сумка Смуги. Я сама ее купила перед отъездом из Манауса…

– Ты в этом уверена? – крикнул Новицкий.

– Наташа, возьми себя в руки, неужели это возможно?! – воскликнула Салли.

– Здесь его… монограмма… серебряная… Это подарок… от меня…

Новицкий выхватил у нее кожаную сумку. Нашел в ней несколько патронов, компас и немного мелких монет.

– Откуда это у тебя, говори! – хрипло спросил он, подсовывая индейцу под нос сумку Смуги.

Индеец молчал. Как видно, он снова стал терять силы, потому что только водил тусклыми глазами по лицам, окружавших его людей.

Как вдруг к Новицкому подошел Габоку. Он взял из его рук сумку, тщательно осмотрел ее, потом поднял с земли винтовку и кремневое ружье индейца. Присел у ложа умирающего. Левой рукой схватил его за плечо, а правой достал из-за пояса нож. Приставил острие к горлу индейца.

– Что ты сделал с тем белым, паршивый пес? – с угрозой в голосе спросил он.

– Габоку, спрячь нож! Этот человек умирает! – приказал Томек.

Габоку посмотрел на него. В его глазах не было и тени жалости.

– Сумка, винтовка сеньора Смуги, – сказал он. – Этот проклятый кампа был у Смуги проводником.

– Ты не ошибаешься? – недоверчиво спросил Новицкий.

– Я узнал этого паршивого пса!

– Ты… Габоку, – шепнул умирающий.

Томек приблизился к индейцу. Жестом попросил всех соблюдать тишину. Нагнулся над постелью больного.

– Так это ты вывел нашего друга в Гран-Пахональ? – спросил он. – У тебя его сумка и винтовка. Он погиб? Говори правду!

Индеец взглянул на Томека так, будто совершенно пришел в себя.

– Слушай внимательно! Смуга наш друг. Мы ищем его. Ты умираешь и мы ничем не можем тебе помочь. Скажи правду, это даст тебе облегчение. Тот белый погиб?

– Вы все его друзья? – тихо спросил индеец.

– Да, все.

– Ты, паршивый пес, погубил настоящего друга всех индейцев, – не выдержал Габоку. – Ты знал, что белый выкупил из рабства у Варгаса людей моего племени. Он выкупил и тебя, и твою жену. Ты не индеец, если твое сердце забыло о благодарности.

Умирающий приподнялся, опираясь на локоть. Неожиданно сильным голосом ответил:

– Не говори так! Я свободный индеец! Я не выслуживаюсь белым!

– Тот белый, которого ты погубил, был также другом храбрых индейцев из племени кампа. Ты прекрасно знаешь, что он преследовал злых белых.

– Он жив…

– Скажи, где он? Эти белые его и наши друзья. Ты знаешь, что пришел твой конец, отплати этим белым добром за добро!

Индеец тяжело упал на подстилку. Он с трудом дышал. Долго собирался с силами, потом начал говорить:

– Белый достиг цели. Догнал одного из двух убийц. Тот уже умирал, раненый стрелой. Знал меня… Это я посоветовал белым убийцам спрятаться в развалинах города, а потом привел туда и вашего друга. Когда умирающий обвинил меня в предательстве, метис, который шел с вашим другом выстрелил в меня из револьвера. Я лежал без сил. Потом пришли наши. Они, видимо, уже поймали белого. Думали, что я мертв… Они убили мою жену, чтобы никто не мог сообщить об их делах. Когда они ушли, я спрятался в лесу. Нашел винтовку и сумку, В ней было немного продуктов. Я спасся, но знал, что наши выслеживают меня. Они меня убили бы, хотя я один из них. Я знал тайну. В лесу я прятался много, много лун. Боялся, что за мной следят. Однажды падающее дерево раздавило мне ногу. Я добрался сюда, построил шалаш и стал ждать смерти.

– Скажи, белый находится в древнем городе?

Умирающий в ответ кивнул утвердительно головой.

– Ты знаешь дорогу туда? – спрашивал Габоку.

– Это тайна племени кампов, тайна индейцев, – ответил умирающий.

– Я такой же индеец, как и ты! Скажи как пройти в тот город? Мы должны спасти нашего друга. Скажи только одному мне. Я готов присягнуть на души наших предков, что никогда и никому не покажу дорогу, которую ты мне укажешь.

– Если узнаешь дорогу – погибнешь! Погибнешь так же, как погибаю я. Они догадались, что я уцелел. Много, много лун ищут меня. Ходят здесь близко. Поэтому у меня есть ружье и патроны, я не мог охотиться – боялся выстрелом привлечь врагов. Из-за этого умираю. Ты тоже хочешь погибнуть?

– Я готов умереть, чтобы спасти друга!

– Хорошо, духи наших предков, которые уже пришли за мной, говорят, что ты тоже индеец. Ты сохранишь тайну. Пусть все выйдут отсюда и оставят нас одних.

Габоку взглянул на друзей. На его лице, словно выточенном из цельного куска камня, нельзя было прочесть обуревавших его чувств.

– Пусть все уйдут на берег ручья. Ждите меня там.

– Берегитесь, кампы близко!

Томек протянул умирающему руку.

– Прощай, воин! Мы все стали твоими друзьями. Нам очень жаль, что ничем не можем тебе помочь. Я обещаю тебе, что никогда и никому мы не выдадим тайны свободных кампов.

Умирающий с трудом подал Томеку руку. Потом с ним попрощался капитан Новицкий и все, кроме Габоку, вышли из шалаша.

Им пришлось довольно долго ждать на берегу ручья. Томек даже выслал в разведку троих сюбео, которые вернулись через час с сообщением, что нигде нет каких-либо подозрительных следов. В конце концов появился и Габоку.

– Идем! – кратко сказал он.

– Ну, что с этим несчастным? Можем ли мы оставить его так без всякой помощи? – возмутился Новицкий.

– Мы должны остаться с ним, пока он еще жив, – сказала Салли. – Необходимо помочь ему.

– Его дух уже в Стране Предков. Ему уже больше ничего не надо, – пояснил Габоку.

– Он умер? В твоем присутствии? А может быть?… – Новицкий замолчал и красноречиво посмотрел на рукоятку ножа, торчавшего из-за пояса индейца.

Габоку ничуть не смутился. На его лице не дрогнул ни один мускул.

– Умер, как и положено свободному индейскому воину. Разве тебе этого мало?

XIX

К РАЗВАЛИНАМ ДРЕВНЕГО ГОРОДА

Габоку ничего не сказал о последней беседе с бывшим проводником Смуги. Он заявил только:

– Идем, теперь я поведу вас!

Габоку занял место впереди каравана. Новицкий приказал Збышеку идти в арьергарде, а сам, с Томеком и Динго пошел в нескольких шагах сзади Габоку. В таком порядке, в полном молчании, они прошли около полукилометра вверх по течению реки.

– Интересно, что Габоку узнал от индейца, – на польском языке обратился Новицкий к Томеку.

– Думаю, что этого он нам никогда не скажет, – ответил Томек. А нам неудобно его спрашивать.

– Верно, но речь идет о безопасности всей экспедиции. Ты хоть немного ориентируешься в том, где мы находимся?

– Конечно!

– И сумеешь найти дорогу обратно в Ла Уаиру?

– Ничуть не сомневаюсь в этом, – уверенно сказал Томек. – Правда, этот район на карте пока еще обозначен белым пятном, но я ежедневно наношу на нее пройденный маршрут. Вчера вечером я даже начертил свою собственную карту, притом, надеюсь, довольно точную.

– Я знаю, браток, что ты такой же прекрасный географ, как и твой папаша. Помни, однако, что в этой твоей карте может быть будет единственное наше спасение.

– Ты не доверяешь Габоку? – удивился Томек.

– Не в этом дело! Живая, ходячая карта с винтовкой в руках, – слишком легко ее потерять. Я предпочитаю бумажную карту в твоем кармане.

– У нас нет выбора, Тадеуш.

– Знаю это, но надо все предусмотреть. Слушай, ты начальник экспедиции, на тебе лежит огромная ответственность.

– Что ты хочешь этим сказать? Говори без обиняков!

– Мы обещали кампе, что никому не выдадим тайну свободных индейцев, и сдержим данное слово. Но все же ты смотри в оба, замечай дорогу, наноси ее на карту, чтобы в случае чего мог вывести нас назад в цивилизованный мир. Потом можешь эту карту сжечь.

– Я об этом уже думал. Сделаю так, как ты советуешь. Если со мной что-нибудь случится, карта будет лежать в левом кармане блузы. Понимаешь?

– Понимаю, и сожгу ее в свое время.

Примерно через час Габоку повернул к лесу. Здесь довольно часто приходилось прорезать себе дорогу с помощью мачете. Скорость похода значительно уменьшилась. Вскоре экспедиция опять очутилась на берегу какого-то ручья и Габоку повел ее вверх по течению. В этот день путники еще несколько раз углублялись в лес, переходили все новые и новые ручьи, пока, наконец, перед самым закатом солнца остановились на ночлег на берегу одного из них. Сюбео развели костер на индейский манер. Они старательно подобрали дрова из пород не дающих дыма, столб которого мог привлечь внимание врагов. После ужина Новицкий распределил дежурства и, следуя установившемуся обычаю, уселся рядом с Томеком, тщательно изучавшим карту.

– Возможно ли, чтобы Габоку мог со слов кампы запомнить такой сложный путь, по котором мы шли сегодня? Каким образом, умирающий мог ее так точно описать? Большую часть дня мы шли по бездорожью, – тихо сказал Новицкий.

– Я нигде не заметил каких-либо знаков или ориентиров, – согласился Томек.

– Ты прав, я знаю одно – мы переправились через семь ручьев.

– Только через два, Тадеуш, – возразил Томек. Кроме ручья, на берегу которого скрывался кампа, мы шли еще по берегу второго ручья, впадающего в первый.

– Не говори глупостей, я очень тщательно считал все переправы!

– Не сомневаюсь в этом, но я уверен, что мы несколько раз переходили через один и тот же ручей. Габоку нарочно кружил, чтобы сбить нас с толку. Понимаешь?

– А ты, случайно, не ошибаешься?!

– Нет, я в этом уверен вполне. Подобный фокус пытался со мною сыграть и Красный Орел в Мексике, когда вел меня на встречу с Черной Молнией. Он тоже не хотел выдать убежище вождя свободных апачей.

– Да, да, теперь я вспомнил, ты мне рассказывал об этом.

– Сегодня я всю дорогу сверялся с компасом и обращал внимание на положения солнца и горных цепей. Поэтому я не дал себя обмануть. Отсюда я могу показать прямую дорогу в Уаиру.

– Ну, ну, у тебя недаром башка на плечах! Деньги, что выложил на науку твой папаша не пропали. Может быть ты скажешь далеко ли мы отошли от вчерашней стоянки?

– Недалеко, не больше двенадцати или пятнадцати километров. Посмотри на горы, разве мы приблизились к ним?

– Черт возьми, ты прав.

– Вдоль первого ручья мы шли прямо на запад, к горам, и прошли около пяти километров. Потом стали идти вдоль его левого притока, который течет с севера, значит, поднимаясь по нему вверх, мы шли на север. Вот поэтому мы так мало приблизились к горам.

– Ты меня поражаешь, браток. Ты нанес этот маршрут на карту?

– Да, сейчас тебе покажу. – Томек достал из подручной сумки зарисовку маршрута и продолжал: – Вот здесь Укаяли, Урубамба и Ла Уаира. В этом месте от нас ушли индейцы из племени пиров, а вот ручей и шалаш умиравшего кампы. Потом Габоку сделал круг на одном месте, и мы подошли к этому ручью. Впереди, то есть к северу от нас расположена Гран-Пахональ, а к западу Андийская Кордильера.

– Ага, значит завтра мы дойдем до Гран-Пахонали?

– Мне кажется, отсюда мы пойдем в горы.

– Почему ты так думаешь? Ведь для того, чтобы добраться до леса смерти надо пройти через Гран-Пахональ?

– Кампа ручался, что никто не пройдет через лес смерти. Раз Габоку взял на себя роль проводника, значит кампа рассказал ему о другой, безопасной дороге, а та может вести только через горы.

– Это, пожалуй, логично, но прав ли ты, узнаем завтра.

– Кто стоит на часах после нас?

– Збышек и Сатуру, а в самое опасное время, перед рассветом, Габоку со своим дружком.

– Прекрасно. Индейцы, как правило, нападают перед самым рассветом. Но, думаю, нам пока это не грозит. Динго весь день держался спокойно, да и теперь посматривает на нас одним глазом.

– Умнейший пес. Это он помог нам найти умирающего проводника Смуги.

В полночь друзья разбудили очередных часовых. Ночь прошла спокойно.

Сразу же после восхода солнца, путники отправились в дальнейшую дорогу. После нескольких часов марша Новицкий подошел к Томеку и шепнул:

– Ты угадал правильно. Мы идем в горы.

– Габоку перестал кружить на месте. Он, видимо, считает, что здорово нас провел и мы потеряли уже ориентировку.

– Бедняга! Он думал провести на мякине такого старого воробья, как ты!

Томек посмотрел в сторону горной цепи, которая высилась на горизонте синеватой полосой.

– Мы идем по другой дороге, не по той по которой шел Смуга. Он, пожалуй, первый поляк, которому удалось пройти через Гран-Пахональ[134], – вполголоса сказал Томек.

– Мне тоже хотелось бы побывать в Гран-Пахонали, но с нами женщины, поэтому лучше обойти лес смерти стороной, – ответил Новицкий.

– Ну, наши женщины держатся молодцом!

– Да, а наша голубка лучше всех! Бой-баба! Мара прямо-таки молится на нее.

– Я немного беспокоюсь о Наташе. Она не очень хорошо чувствует себя в этой экспедиции.

– Ее очень взволновало исчезновение Смуги.

– Тише! Посмотри на Динго!

– Что это он так взъерошил шерсть! Может быть почуял зверя?

– Подождем наших. Теперь лучше подтянуться и идти большой группой.

Друзья остановились, скрывшись в тени большого каменного валуна. Уже несколько дней они шли по холмистому предгорью. Им все чаще встречались поросшие лесом холмы, огромные валуны и каменные осыпи.

– Места здесь самые подходящие для засады, – буркнул Новицкий, внимательно оглядываясь вокруг. – Плохо, что Габоку так неосторожно выдвинулся вперед.

– Я думаю, он вскоре остановится, чтобы подождать нас. Проверит дорогу…

– Динго все еще неспокоен, но я никого не вижу между валунами.

– Я тоже не замечаю ничего подозрительного. А вот и наши подходят.

– Вы решили передохнуть? – воскликнула Салли. – Мы все время взбираемся в гору. Здорово устали.

– Нагоним Габоку, и тогда отдохнем, – ответил Томек.

– По твоим расчетам мы уже должны находиться близ Гран-Пахонали, – сказала Наташа.

– Но теперь нас ведет Габоку, а не я, – ответил Томек. – Мы, по-видимому, идем другой дорогой. Ксерофитная растительность свидетельствует о том, что мы находимся на краю пустынного плато[135]. Если повернуть немного к северу, то мы, несомненно, очутились бы в Гран-Пахонали.

Подошли носильщики, вслед за которыми появился Збышек. Капитан Новицкий, который непрерывно наблюдал за всем, что делается вокруг, снял винтовку переброшенную через плечо и щелкнул затвором. Поделав эту операцию, он сказал:

– Не останавливаться! Вперед! Ты, Збышек, не отставай. Всем держаться вместе!

– Ты, Тадеуш, будь около женщин, – вмешался Томек. – Я с Динго пойду вперед!

Держа штуцер под мышкой, Томек на несколько шагов выдвинулся вперед. Посматривая на Динго, он внимательно оглядывал скалы, валуны и росшие кое-где кустарники. Собака все время вела себя неспокойно – к чему-то принюхивалась, ерошила шерсть, скалила зубы.

Салли поняла, что положение ухудшилось. Поправила пояс с револьверами так, чтобы можно было моментально выхватить револьверы и начать стрельбу.

Вдруг Томек, как молния, прыгнул в сторону, стал на одно колено и, почти не целясь, выстрелил. Длинная, черная стрела, которая секунду назад была нацелена прямо ему в грудь, впилась рядом в землю. Томек в последний момент увидел индейца, высунувшегося из-за валуна. Быстрая реакция спасла ему жизнь. Стрелявший в него индеец, получив смертельное ранение, упал на край валуна и скатился с него прямо под ноги Томеку.

Однако прежде чем стихло эхо выстрела Томека, раздался ужасный боевой клич кампов. В воздухе просвистели стрелы.

– Динго, к Салли! – крикнул Томек.

Салли заставила Наташу и Мару скрыться за выступом скалы. Сама Салли тоже спряталась за валуном и, достав револьвер стала осыпать пулями нападающих. Верный Динго подбежал к ней: он взъерошил шерсть на спине, гневно оскалил зубы, готовясь броситься на защиту хозяйки. Жена Габоку, Мара, притаилась за скалой, держа наготове лук со стрелами.

Один из сюбео, шедший впереди всех остальных, сразу за женщинами, вдруг пошатнулся, выронил багаж, который нес, и с хриплым стоном повалился на землю. Черная стрела, выпущенная воином кампа пробила ему шею навылет.

– Укрыться за камнями! – скомандовал Новицкий, но сам и не думал прятаться. Ловкий и подвижный он непрерывно стрелял, выпуская пули одну за другой, причем ни одна не миновала цели.

Збышек присел за скалой, рядом с женщинами. Он не был метким стрелком, вдобавок неожиданное нападение в первый момент лишило его самообладания. Поэтому он то и дело промахивался. Зато, оставшиеся в живых четверо сюбео храбро и успешно поддерживали Томека и Новицкого. От вражеских стрел сюбео укрылись за щитами, а сами ружейным огнем метко поражали атакующих воинов.

Некоторое время в битве сохранялось равновесие сил и трудно было определить на чью сторону клонится победа. Большинство кампов были вооружены луками, только у некоторых были старые кремневые ружья. Томек и Новицкий мгновенно разделили между собой площадь обстрела. Томек, притаившись за скалой рядом с женщинами, держал под обстрелом правую сторону котловины, Новицкий – левую. Оба они опасались за жизнь Габоку. Почему он не вернулся, услышав выстрелы? Неужели погиб? Моментальная смерть сюбео, которому стрела пробила шею возбуждала подозрение, что индейцы применяют отравленные стрелы.

Томек заметил индейца, ползком пробиравшегося между камней. Прицелился в него. Высунувшись из укрытия, нажал курок. Сухой щелчок иглы подсказал ему, что магазин опустел. В этот момент индеец выстрелил из кремневки. Томек упал на колени, в глазах у него потемнело, кровь залила лицо. Увидев, что муж ранен, Салли побледнела, но как и пристало дочери австралийского пионера, спокойно нажала курок револьвера. Индеец вдруг выпустил из рук еще дымившееся кремневое ружье и сам упал на него. Тем временем Томек успел прийти в себя; пуля только оцарапала ему голову, на время ошеломив его. Держа в руках штуцер, он поднялся с земли. Это был самый трагический момент боя. Один из сюбео, увидев падающего начальника экспедиции, бросился ему на помощь. Но стоило ему только высунуться из-за щита, как оперенная стрела вонзилась ему в грудь. Вскоре сюбео умер. Наташа тоже хотела подбежать к Томеку, но с криком боли отпрянула на прежнее место. Стрела угодила ей в правое плечо.

Уверенные в победе индейцы, с адским воем бросились в рукопашную. Закаленный в трудах многих путешествий Томек, сумел преодолеть слабость. В его руках появились два револьвера. Новицкий тоже отбросил винтовку и взялся за револьверы. Серия метких выстрелов заставила индейцев приостановиться. Правда, трое из них набросились на Новицкого, но обозленный моряк из Варшавы справился с ними за несколько считанных секунд.

Томек выпустил из револьверов все пули и, заметив замешательство в стане врагов, схватил штуцер и побежал к женщинам. Салли пыталась остановить кровотечение из раны у Наташи, а Збышек не переставая стрелял из винтовки.

– Стрела или пуля?! – воскликнул Томек, обращаясь к жене.

– Стрела, рана пустяковая, – ответила та.

– Не перевязывай! – приказал Томек. Вырвал у Збышека винтовку и тремя меткими выстрелами вынудил индейцев залечь среди камней.

Не теряя времени Салли стала заряжать штуцер Томека. А тот вернул брату винтовку, говоря:

– Целься спокойнее, плавно нажимай курок. Скорее попадешь…

Томек нагнулся над лежавшей Наташей. Стрела попала в плечо наискосок, и нанесла не очень глубокую рану.

– Надо выжать кровь из раны, тебе будет немного больно, Наташа, – сказал Томек.

Когда Томек дотронулся до плеча, молодая женщина побледнела. Потом на ее лице появилась гримаса боли – она потеряла сознание. Томек с силой нажимал на мускулы вокруг раны, отчего снова обильно потекла кровь. Потом Томек высосал кровь из раны и смазал ее йодом.

– Томми, кампы бегут! – вдруг крикнула Салли. – Наши погнались за ними. Габоку напал на кампов с тыла.

Держа винтовку наперевес, Збышек побежал вслед за Новицким и индейцами сюбео. Динго помчался за ним.

В суматохе боя никто не обратил внимания на Мару, которая тем временем, выпустив все стрелы находившиеся в колчане, прокралась в ближайшие кусты. Она вернулась оттуда с пучком трав в руках.

– Приложи к ране, листья хороши против отравы… – обратилась она к Томеку.

– Кто тебя научил собирать целебные травы?

– Мой отец. Он великий шаман, я часто помогала ему собирать зелье. Не бойся, приложи к ране…

Томек обложил рану Наташи, принесенным Марой зельем, перевязал плечо и подсунул ей под нос флакон с нашатырным спиртом.

Наташа пришла в себя. Взглянула на Томека глазами полными слез, улыбнулась и шепнула:

– Плакса я… Ты весь в крови, я сейчас займусь тобою.

– Пустяки, мне ничего не будет. Ты лучше спокойно полежи, у тебя еще не унялось кровотечение. Пришлось разбередить рану, потому что чем больше вытечет из нее крови, тем лучше. Возможно, стрела отравлена ядом.

– Знаю, Томек, знаю.

– Мара насобирала целебных трав, которыми я обложил рану.

– Кто погиб из наших? Я видела смерть двоих…

– Больше никто не погиб. Габоку ударил на индейцев с тыла и тем принес нам победу. Вскоре наши вернутся из погони.

Мара принесла воды из ручья. Вместе с Салли они смыли кровь с лица Томека и наложили повязку. Пуля царапнула кожу на виске, но не нарушила кости.

Сюбео, бросившиеся под командованием Новицкого и Габоку в погоню, вернулись только через два часа. Они шли медленно. Салли сразу увидела, что они несут кого-то на носилках из веток.

– Томми, еще одна жертва… – тихо, чтобы не разбудить Наташу сказала она.

Томек достал бинокль. Какое-то время наблюдал за группой возвращавшихся товарищей. С тяжелым вздохом спрятал бинокль в футляр.

– Они несут сюбео, кажется, он мертв, – мрачно сказал Томек. – Мы понесли тяжелые потери. Придется пересортировать багаж. Часть вещей надо будет бросить.

Томек, Салли и Мара в молчании ждали прихода друзей. Высунув язык и часто дыша от быстрого бега, первым явился Динго. За ним подошли мужчины. Окровавленный, покрытый ссадинами Новицкий, устало присел на камень. Сюбео положили носилки на землю и стали собирать камни, чтобы прикрыть ими тела погибших товарищей.

– Что с Наташей? – спросил Новицкий. – Стрелы у кампов отравленные…

– Рана поверхностная. Так, царапина, – ответил Томек. – Я выжал и высосал рану и обложил ее целебными травами, которые насобирала Мара. Она говорит, что знает их действие.

– Кроме того, Мара сварила настойку из трав. Наташа выпила и заснула, – добавила Салли.

– Это хорошо. У индейцев есть свои противоядия, – заметил Новицкий.

– Теперь пересмотрите поклажу, мы возьмем с собой только самое необходимое. Как только похороним убитых, пойдем дальше. Габоку советует еще до ночи дойти до гор.

– Да, в горах легче укрыться, – сказал Томек.

– Вот именно. Можно ожидать погони. Несколько индейцев сумели удрать. Несмотря на то, что мы дали им хорошую взбучку, они опять устроили на нас засаду. Вот тогда мы и потеряли еще одного сюбео.

Томек с женой и Марой взялся за сортировку багажа, все остальные занялись погребением убитых. Сюбео укутали их тела одеялами, уложили мертвецов в наспех вырытые могилы, вместе с оружием и личными вещами, после чего засыпали землей и заложили камнями. По обычаю своего племени, Габоку сказал над могилами приличествующую случаю речь:

– Храбрые воины сюбео сложили головы в бою с подлыми кампами. Прежде чем умереть, сами убили множество врагов. Они погибли защищая друзей, поэтому после смерти будут жить в большом доме счастья, где будут находиться в обществе наших великих предков, а не в собачей будке, как коварные кампы.