Северные войны России

В июне 1919 года английские торпедные катера совершили 13 походов в Петроград северным фарватером, мимо северных фортов Кронштадской крепости. Лишь дважды их обнаружили и обстреляли ружейно-пулеметным огнем, но большая скорость (до 37 узлов, т.е. 68,5 км/час) позволила им уйти. На одном из островов Невской дельты катера высаживали либо принимали британских агентов.

13 июня гарнизоны фортов Красная Горка и Серая Лошадь подняли мятеж против большевиков. Этот мятеж мог иметь более чем серьезные последствия как для Кронштадта, так и для самого Петрограда. Однако «по обе стороны баррикад» оказались «братишки» – разболтанные, забывшие о дисциплине и правилах стрельбы. В итоге получилась оперетта «Много шума из ничего».

В ответ на ультиматум большевиков в 15 часов 13 июня форт Красная Горка открыл огонь из 305-мм орудий по кораблям, стоявшим в Невской гавани. Со стороны большевиков по Красной Горке вели огонь линкоры «Петропавловск» (выпустил 568 снарядов калибра 305 мм) и «Андрей Первозванный» (170 снарядов того же калибра), крейсер «Олег», эсминцы и форт Риф. Гидросамолеты красных сбросили на форт почти полтонны бомб, семь тысяч стрел и тонны листовок. Пальба велась два дня – к вечеру 15 июня Красная Горка перестала отвечать на обстрел. Ночью в форт вошла разведка красных. Форт был пуст, мятежники разбежались.

Позже советские историки будут рассказывать байки о многочисленных взрывах и пожарах в форту, о больших потерях мятежников и т.п. Пожар действительно был, сгорел жилой городок вблизи форта. Но ни одно из его орудий не потеряло боеспособности, разве что с некоторых пушек мятежники сняли важные детали замков. Восставшие по эффективности стрельбы не уступали большевикам: ни одно красное судно не получило попаданий. От их огня пострадали лишь несколько кронштадтских обывателей, вышедших на набережные Купеческой и Средней гаваней поглядеть на представление.

С военной точки зрения наиболее неприятным последствием мятежа для большевиков стал выход из строя 305-мм орудий линкора «Петропавловск», совершенно расстрелянных в ходе «представления».

Англичане и финны могли помочь мятежникам, но не захотели. Лишь коммодор Эгар, начальник базы торпедных катеров в Териоки, решил атаковать красный флот. Впоследствии (15 февраля 1928 года) он утверждал, что запросил разрешение Лондона для нападения на красные суда и получил ответ, что его дело – только заброска шпионов в Петроград. Тогда Эгар якобы решил действовать на свой собственный страх и риск[127] .

17 июня крейсер «Олег» стоял на якоре возле Толбухина маяка под охраной двух эсминцев и двух сторожевых судов. Один из катеров Эгара подошел к нему почти в упор и выпустил торпеду. Крейсер затонул. Как несли службу красные военморы легко понять по тому факту, что ни на крейсере, ни на охранявших его судах никто при дневном свете и отличной видимости не заметил приближавшийся катер. После взрыва с эсминцев и сторожевиков открыли беспорядочный огонь по «английской подводной лодке», которая привиделась «братишкам».

18 июня над Кронштадтом летали английские или финские аэропланы. Какие именно – в документе не сказано, видимо, не сумели определить национальность. Во всяком случае, они базировались в Финляндии. 20 июня красные самолеты произвели разведывательные полеты над островами Сескар, Биоркэ и над материковой Финляндией. Возле финского берега были обнаружены два судна, на которые с самолетов сбросили две пудовые бомбы. 22 июня неприятельские гидропланы бомбардировали Кронштадт. Потерь и повреждений кораблей не было.

29 июня форт Красная Горка открыл огонь из 305-мм орудий по неприятельскому транспорту. Транспорт был поврежден и стал уходить к финскому берегу, но вскоре взорвался и затонул. Установить причину его гибели (от огня батареи или от взрыва мины) не удалось.

В конце июня – начале июля английский флот был усилен крейсерами «Дели», «Даная», «Дентлесс» и «Каледон», а также базой гидросамолетов «Виндиктив» (12 машин). 30 июня в Биоркэ прибыли еще семь торпедных катеров, а один затонул при буксировке в Балтийском море.

В июле 1919 года почти ежедневно неприятельские самолеты летали над Кронштадтом, но бомбили сравнительно редко. Советские самолеты в свою очередь летали над островами восточной части Финского залива и над финским побережьем, бомбили все встречавшиеся суда, правда, без особого успеха.

С 1 августа начались ежедневные бомбардировки Кронштадта самолетами, базировавшимися на финской территории. В ответ 6 августа четыре советских бомбардировщика в сопровождении двух истребителей отправились бомбить аэродром под Биоркэ. Из-за интенсивного зенитного огня три бомбардировщика вернулись, не выполнив задания, и лишь один сбросил бомбы на ангары.

Во время бомбардировки Кронштадта 13 августа произошел большой пожар складов леса, а также сгорело здание таможни.

В ночь с 17 на 18 августа английские торпедные катера атаковали корабли Балтийского флота в Кронштадской гавани. Пять катеров вышли из Биоркэ и два катера – из Териоки. Они встретились на траверзе форта Ино, а оттуда пошли северным фарватером к Кронштадту. Чтобы отвлечь внимание большевиков, в 3 часа 45 минут утром 18 августа над Кронштадтом появились английские гидросамолеты, сбросившие 100-фунтовые бомбы и открывшие огонь из пулеметов. Тем не менее, в 4.20 стоявший на Малом Кронштадском рейде сторожевой эсминец «Гавриил», отстреливавшийся от атаковавших его гидросамолетов, заметил два катера по направлению к Ораниенбауму около восточного знака Морского Канала и одновременно услышал сильный взрыв у стенки гавани, в месте расположения мастерских Балтийского завода. Как впоследствии выяснилось, взрыв произошел от торпеды, выпущенной одним из катеров в эсминец «Гавриил». Торпеда, пройдя мимо, взорвалась возле стенки.

Открыв по катерам огонь, «Гавриил» первым же выстрелом потопил один из них вблизи восточного знака Морского Канала. Второй катер ушел к Военному углу стенки гавани. Почти одновременно эсминец заметил два или три катера, шедшие с большой скоростью от Военного угла вдоль стенки, по направлению к входу в Среднюю гавань. Кроме того, он обнаружил катера, пытавшиеся прорваться из-за Военного угла гавани. Этих последних огнем своих пушек «Гавриил» отогнал обратно. По катерам, шедшим вдоль стенки, эсминец не стрелял, опасаясь своими снарядами попасть в суда, стоящие за ней в гавани. Два катера, войдя в Среднюю гавань, направились: один – кучебному судну «Память Азова», другой – к Рогатке Усть-Канала (вход к доку Петра I). Выпущенными торпедами первый катер взорвал «Память Азова», второй катер подорвал линкор «Андрей Первозванный». В то же время катера обстреливали из пулеметов суда у стенки гавани. При выходе из гавани оба катера в 4.25 были потоплены огнем эсминца «Гавриил», причем от попавших снарядов они загорелись.

С «Гавриила» спустили шлюпку, которая в два рейса подобрала девятерых англичан, трое из которых оказались офицерами. Остальные катера, не пытаясь больше прорваться из-за Военного угла гавани, ушли северным фарватером.

Коммодор Эгар в своем докладе 15 февраля 1928 года в Институте Королевских Соединенных Служб дает несколько иную интерпретацию событий. "Катер № 1 – не обнаружив бона у ворот гавани, атаковал «Память Азова». Были выпущены две торпеды, обе попали. Затем он отошел на свое место во внутренней гавани, ожидая других.

Катер № 2 – имея на борту командора Дебсона, прибыл вскоре за ним и атаковал «Андрея Первозванного». Достигнуто двойное попадание в носовую часть корабля.

Катер № 3 – должен был атаковать «Рюрик», но не пришел. Произошел взрыв мотора в тот момент, когда он находился близ северной цепи фортов и позже был взят на буксир одним из возвращавшихся с атаки катеров. К этому времени внутренняя охрана опомнилась, форты, батареи и суда открыли беспорядочный огонь. Интересно отметить, что форт Меншиков, построенный для обстрела внутренней гавани на случай бунта, был в состоянии взять наши катера под анфиладный огонь во время прохождения ими ворот.

Катер № 4, проходя через ворота, потерял убитым командира капитан-лейтенанта Рида. Второй по старшинству лейтенант Стикл немедленно бросился к штурвалу, овладел управлением и произвел атаку, выпустив две торпеды по «Петропавловску» (обе попали).

Катер № 5 имел своей целью сухой док, но стреляющее приспособление у него было сбито при подходе к воротам, так что ему ничего не оставалось другого, как возвращаться по способности. Он это и сделал, подобрав по дороге беспомощный катер № 3 и отбуксировав его в безопасное место под огнем фортов.

Когда катер № 6 приближался к гавани, он к несчастью столкнулся с возвращавшимся катером № 1. Личный состав обоих катеров был переведен на катер № б, а катер № 1 взорван.

Лейтенант Бремнер, будучи уже тяжело ранен, принял командование катером, командир и два матроса которого были убиты. Катер быстро наполнялся водой, но, несмотря на это и сильный огонь и освещение прожекторами, Бремнер выпустил две торпеды в сторожевой эсминец «Гавриил», стоявший перед входом. К несчастью, обе торпеды прошли мимо.

Это было его второй атакой в эту ночь. Бремнер был ранен не менее 11 раз, но держался хорошо до самого конца, пока не загорелся бак с бензином. Катер пришлось покинуть, и он затонул. Под конец Бремнер был подобран и доставлен на «Гавриил».

Катера, назначенные для атаки сторожевого эсминца, задергались из-за того, что пошли более длинной дорогой вокруг фортов. Увидев взрыв, происшедший на катере № 8, и ошибочно приняв его за взрыв торпеды по сторожевому эсминцу (взрыв был точно на этой линии), катер № 7 повернул по направлению к восточной гавани в соответствии с заранее намеченным планом, выпустив торпеды внутрь гавани по эсминцам, обеспечивая этим возможность обратного возвращения катеров.

Катер № 8 атаковал сторожевой эсминец «Гавриил», но в момент произведения атаки он сам находился на мелком месте (глубина 10 футов). Мина взорвалась при ударе о грунт, и катер взлетел на воздух. Сторожевой эсминец выдержал три атаки, несмотря на то, что терпел потери от огня пулеметов наших катеров и аэропланов. Катер № 7, возвращаясь с атаки восточной гавани, сделал попытку подобрать оставшихся в живых из экипажей катеров № 1, б и 8, но это оказалось невозможным благодаря тяжелому огню, направленному против него.

Катера вернулись по тому же пути, по которому шли раньше, использовав дымовые завесы для прикрытия отступления. Они были освещены прожекторами и попали под огонь северных фортов. Английские самолеты, снизившись до высоты несколько метров, обстреляли из пулеметов прожекторные установки и их прислугу".

Один из потопленных «Гавриилом» катеров спустя несколько дней подняли. Повреждения «Андрея Перврзванного» исправить не удалось из-за нехватки средств, в декабре 1923 года его сдали на слом. Старый крейсер «Память Азова» (спущенный на воду еще в 1888 году) вообще не имел никакого боевого значения.

Но за английский налет отечественный флот заплатил немалую цену в Великой Отечественной войне. Кронштадская «побудка» произвела огромное впечатление на многих малокомпетентных красных командиров. О безобразной охране крейсера «Олег» и Кронштадской гавани они быстро забыли, а вот быстроходные торпедные катера реданного типа вознесли на пьедестал. В результате этого в 30-40-ые годы в СССР по образцу английских катеров построили четыре сотни реданных катеров типа Ш-4 и Г-5, которые очень сильно уступали большим германским торпедным катерам по мореходности, дальности действия, торпедному, и особенно по артиллерийскому вооружению.

19 августа красная авиация нанесла бомбовый удар по аэродрому и железнодорожной станции в финском городе Биоркэ. В налете участвовали пять гидросамолетов-бомбардировщиков и два истребителя. Они сбросили 17 , бомб весом по 172 кг каждая и три зажигательные бомбы. С 20 по 28 августа неприятельская авиация ежедневно, иногда по три-четыре раза в день бомбила Кронштадт. 28 августа красная авиация бомбила Териоки.

31 августа подводная лодка «Пантера» возле острова Сескар потопила английский эсминец «Виттория» (был спущен на воду в 1917 году; водоизмещение составляло 1367 тонн). А 4 сентября на русском минном заграждении погиб однотипный с «Витторией» эсминец «Верулам» («Verulam»).

2 сентября красные самолеты бомбили форт Ино. С шести бомбардировщиков сбросили 270 кг бомб. По самолетам был открыт интенсивный артиллерийский огонь. С 4 сентября по 11 октября производились интенсивные (для того времени) взаимные ежедневные налеты авиации. Приведу лишь отдельные примеры. 4 сентября четыре самолета противника сбросили 12 бомб на эсминец «Свобода». Осколком бомбы, разорвавшейся недалеко от борта, был ранен матрос. 7 сентября красные самолеты вновь бомбили форт Ино. Семь самолетов сбросили 25 бомб общим весом 410 кг.

Результаты бомбардировок красной авиации неизвестны. Наиболее заметным достижением бомбардировок противника можно назвать попадание 3 октября бомбы в старый броненосец «Заря Свободы» (бывший «Император Александр II»).

11 октября войска Юденича начали наступление на Петроград. 17 октября они взяли Гатчину, через три дня – Детское (Царское) Село и Павловск. Однако 21 октября Красная Армия перешла в контрнаступление. К 1 декабря Северо-западная белогвардейская армия была окончательно разбита, уцелевшие части отступили за реку Нарову в Эстонию, где 5 декабря 1919 года были интернированы. Детали этой операции хорошо описаны советскими авторами и выходят за рамки нашей работы. Отметим лишь прибытие из Англии в Финский залив монитора «Эребус» (водоизмещение 8128 тонн; вооружение: две 381-мм, восемь 100-мм и две 76-мм пушки).

27 ноября этот монитор вместе с другими кораблями обстреливал позиции красных. Английские корабли находились в тумане и не подвергались обстрелу. Зато, когда 30 октября «Эребус» обстреливал Красную Горку, то 305-мм снаряды батареи начали ложиться рядом с монитором. Выпустив тридцать снарядов, «Эребус» был вынужден уйти. Стрельба форта корректировалась с гидросамолетов.

В декабре 1919 года английский флот ушел из Финского залива. 31 декабря 1919 года в Тарту было подписано перемирие с Эстонией, 21 февраля 1920 года там же – мирный договор между Россией и Эстонией.

В феврале 1920 года Красная Армия покончила с белым «Временным правительством Северной области», которое бежало морским путем за границу. 7 марта Красная Армия вступила в Мурманск. Теперь большевики взялись за так называемое «Северокарельское государство». Сие «государство» было создано 21 июля 1919 года финнами и зажиточными карельскими крестьянами. В него входили пять северных карельских волостей Архангельской губернии. Столицей «государства» стало село Ухта.

«Временное правительство Архангельской Карелии» заявило о выходе из состава России и обратилось к иностранным государствам с просьбой о дипломатическом признании. Надо ли говорить, что «Северокарельское государство» признала одна Финляндия и даже выдала ему заем в сумме восьми миллионов финских марок.

18 мая 1920 года части Красной Армии взяли село Ухту. «Правительство» бежало в деревню Вокнаволок в 30 км от границы, откуда через пару недель перебралось править в Финляндию. Но поскольку в Финляндии скопилось слишком много карельских «правительств», что было слишком накладно для казны, экономные финны создали в декабре 1920 года в Выборге «Карельское объединенное правительство». Туда вошли «Олонецкое правительство», «Временное правительство Архангельской Карелии», правительство Ребольской и Поросозерской волостей и другие.

С 10 по 14 июля 1920 года в эстонском городе Тарту (бывший Дерпт) происходили мирные переговоры между Россией и Финляндией. Последняя потребовала от России карельские земли. Понятно, что переговоры закончились провалом.

14-21 июля 1920 года Красная Армия, наконец, выбила последние отряды финнов с территории Карелии, за исключением двух северных волостей – Реболы и Поросозера. После экзекуции финны стали сговорчивее, и 28 июля переговоры возобновились. 14 октября 1920 года стороны подписали Тартуский мирный договор.

Глава 4. Тартуский мирный договор между РСФСР и Финляндией

Поскольку территориальные споры между Финляндией и Россией имели и тогда, и впоследствии крайне важное значение, остановимся на них подробнее.

Согласно Тартускому миру к Финляндии на Севере, в Заполярье, отходила вся Печенгская область (Петсамо), а также западная часть полуострова Рыбачий, от губы Вайда до залива Мотовского, а также большая часть полуострова Среднего, по линии, проходящей через середину обоих его перешейков. Все острова к западу от 1 разграничительной линии в Баренцевом море также отходили к Финляндии (остров Кий и острова Айновские). Граница на Карельском перешейке устанавливалась от Финского залива по реке Сестре (Систербек, Райяйоки) и далее шла на север по линии старой административной русско-финляндской границы, отделявшей Великое княжество Финляндское от собственно русских губерний. Оккупированные финскими войсками карельские волости Ребольская и Поросозерская очищались от войск и возвращались Карельской Трудовой Коммуне (позднее Карельской Автономной области).

Морская граница в Финском заливе между РСФСР и Финляндией шла от устья реки Сестры до Стирсудена вдоль северного побережья Финского залива, затем поворачивала к острову Сескар и островам Лавенсаари и, обойдя их с юга, поворачивала прямо к устью реки Наровы на южном берегу Финского залива. (Таким образом, эта граница отрезала Россию от выхода в международные воды Финского залива).

Отметим несколько важных военных статей договора.

Финляндия должна была нейтрализовать в военном отношении принадлежащие ей острова Финского залива, за исключением островов шхерного района. Это означало, что она обязалась не возводить на островах укреплений, военно-морских баз, портовых сооружений, радиостанций, военных складов и не содержать там войска.

Финляндия лишалась права держать в Северном Ледовитом океане авиацию и подводный флот. Она могла держать на Севере до 15 обычных военных судов водоизмещением не более 400 тонн каждое, а также любые вооруженные суда водоизмещением до 100 тонн каждое.

Финляндия обязалась в течение одного года разрушить форты Ино и Пумола на Карельском перешейке.

Финляндия не имела права строить артсооружения сектором обстрела, выходящим за границы финских территориальных вод, а на побережье Финского залива между Стирсуденом и Инониеми – на расстоянии менее чем 20 км от береговой кромки, а также любые сооружения между Инониеми и устьем реки Сестры.

Обе стороны могли иметь на Ладожском озере и впадающих в него реках и каналах военные суда водоизмещением не более 100 тонн, и с артиллерией, не превышающей калибр 47 мм.

РСФСР имела право проводить по южной части Ладожского озера и по обводному каналу военные суда в свои внутренние воды.

Финским торговым судам с мирным грузом давалось право свободного прохода по реке Неве в Ладожское озеро из Финского залива и обратно .

Глава 5. Вторжение финских войск в Карелию в 1921-1922 годах

В октябре 1921 года на территории Карельской Трудовой Коммуны в Тунгудской волоски был создан подпольный «Временный Карельский комитет», начавший формирование «лесных отрядов» из числа местных крестьян и давший сигнал к наступлению белых войск из Финляндии. В первой половине ноября 1921 года они совершили серию диверсионных нападений на отдельные объекты и населенные пункты Карелии (железнодорожный мост через Онду, село Ругозеро), уничтожая в них коммунистов и советских служащих.

К концу декабря 1921 года финские отряды численностью 5-6 тысяч человек продвинулись до линии Кестеньга – Суомусалми – Ругозеро – Паданы – Поросозеро, захватив район с 30° в. д. до 33° в. д. Слабые подразделения пограничной стражи (согласно Тартускому договору воинские части Красной Армии были выведены из района, подвергшегося нападению), не смогли сдержать мобильные лыжные отряды финнов и отряды «лесных братьев». На территории Карелии и Мурманского края было введено военное положение. К концу декабря советские власти сосредоточили в Карелии 8,5 тысяч военнослужащих РККА, 166 пулеметов, 22 орудия. Была проведена мобилизация коммунистов. В разработке плана контрнаступления и разгрома противника принял участие главнокомандующий РККА С.С. Каменев, Командующим Карельским фронтом был назначен командарм Александр Игнатьевич Седякин.

Ударом из Петрозаводска в двух направлениях советские войска к началу января 1922 года заняли Поросозеро на южном фланге фронта, Реболы и Камасозеро на центральном участке фронта, разбив главную группировку финнов. Северная группа 25 января овладела Кестеньгой и Кокисальмой, а в начале февраля 1922 года совместно с центральной группой взяла военно-политический центр «Карельского комитета» – село Ухту.

К середине февраля территория Карелии была полностью освобождена.

В разгроме интервентов принимали активное участие части, сформированные из финнов, эмигрировавших в РСФСР после гражданской войны в Финляндии: лыжный батальон Петроградской интернациональной военной школы под командованием А.А. Инно, прошедший по тылам белофиннов свыше 1100 км.

Кроме того, финские лесорубы создали партизанский отряд численностью в 300 человек, действовавший по ту сторону границы. 15 января 1922 во многих городах Финляндии прошли демонстрации рабочих, протестовавших против «карельской» авантюры.

Вместе с финскими войсками из Карелии ушли или было насильственно уведены 8 тысяч человек работоспособного населения. Общий ущерб Карелии от оккупации составил 5,61 миллионов рублей золотом.

После изгнания финнов Карельская Трудовая Коммуна была преобразована 25 июля 1923 года в Карельскую АССР в составе РСФСР.

Раздел IX. Зимняя война 1939-1940 гг.

Глава 1. Предыстория Зимней войны

Советско-финские отношения к концу 30-х годов продолжали оставаться нестабильными. Правящие круги Финляндии относились к советскому руководству и любым его внешнеполитическим инициативам с огромным подозрением. Финское руководство было глубоко убеждено, что конечной целью всей политики СССР по отношению к их стране является, во-первых, реставрация ее прежнего колониального статуса, а во-вторых, замена буржуазно-демократического режима коммунистической диктатурой.

Ну, а экстремистски настроенные националистические партии и организации выдвигали даже территориальные притязания к СССР. Так, в уставе молодежной организации Синемуста было записано, что финско-русская граница должна проходить по Енисею[128] .

Разумеется, в связи с резким возрастанием советской военной мощи в 30-ые годы угроза нападения Финляндии на СССР отсутствовала. Но в случае коалиционной войны (совместно с Англией, Францией или Германией), Финляндия могла представлять определенную угрозу для СССР.

Так, финская дальнобойная артиллерия могла со своей территории поразить любые объекты в Ленинграде, который к 1939 году продолжал оставаться самым крупным центром оборонной промышленности СССР. Неприятельский бомбардировщик, пересекший границу со стороны Финляндии, имел подлетное время до центра Ленинграда всего около 4 минут[129] .

Самый крупный флот СССР (Балтийский) был фактически заблокирован в восточной части Финского залива. Он имел единственную базу в Кронштадте, гавани которого просматривались в бинокль с финского берега. Кронштадт и корабли могли обстреливать не только дальнобойные береговые орудия, но и пушки корпусной артиллерии финской армии.

Такое положение категорически не удовлетворяло военно-политическое руководство СССР. Особенно в связи с начавшейся в сентябре 1939 года большой европейской войной. Кстати, нелишне вспомнить, что великие западные державы тоже забывали о международном праве тогда, когда им это было выгодно. Например, в 1940-1942 гг. Великобритания и США произвели вооруженные вторжения в десятки нейтральных государств и чужих колоний, среди которых Иран (1941 год), Ирак (1942 год), французские территории в Африке (1940-1942 годы) и т.п. Об этом многие нынешние политики России либо не знают (вследствие своего глубокого невежества в сфере истории), либо предпочитают не вспоминать.

На последней сессии Ассамблеи Лиги Наций Уинстон Черчилль прямо заявил, что «мы имеем право, более того, на нас лежит обязанность отклониться в известной мере от некоторых из условностей тех самых законов, которые мы стремимся вновь восстановить и упрочить. Малые нации не должны связывать нам руки, когда мы сражаемся за их права и свободу».

В переводе на просторечие эти слова означали, что Британская империя имеет право делать все, что считает нужным и везде, где сочтет необходимым, во имя торжества парламентаризма, многопартийности, свободы предпринимательства и прочих буржуазно-демократических ценностей англоамериканской модели общества.

Надо ли говорить, что Германия, Италия и Япония тоже творили все, что хотели во имя своих собственных «светлых идеалов». Глядя на них всех, товарищ Сталин наконец решился перейти от разработки планов мировой революции к их воплощению. Он начал, как известно, с Прибалтики (присоединение Литвы, Латвии, Эстонии), Польши (присоединение Западной Белоруссии и Запад ной Украины), Румынии (присоединение Бессарабии) и Финляндии.

Руководство Германии, подписавшее в августе 1939 г. секретный договор с СССР о разделе сфер влияния в Европе, в какой-то мере поддерживало территориальные претензии СССР к Финляндии. Так, 2 декабря 1939 года статс-секретарь германского МИДа Вейнузекер разослал в ряд германских посольств секретный циркуляр, в котором Зимняя война трактовалась как «естественная потребность России в укреплении безопасности Ленинграда и входа в Финский залив»[130] .

Впрочем, до начала войны в Европе Сталин действовал в этом направлении достаточно осторожно. Так, весной 1938 года он попытался провести предварительные переговоры (так сказать, «прощупать почву») не путем дипломатических контактов, а напрямую. Было решено установить неофициальный канал связи: Сталин – Б.А. Рыбкин (резидент советской разведки в Хельсинки) – финские министры. В целях конспирации операцию закодировали как «Дело 7 апреля» (именно в этот день состоялась первая беседа Сталина с Рыбкиным).

14 апреля 1938 года заведующий Хельсинским отделением «Интуриста» Ярцев (т.е. Рыбкин) посетил квартиру министра иностранных дел Финляндии Рудольфа Холсти. После продолжительной беседы с министром Ярцев немедленно вылетел в Москву. Но среди прибывших в Москву пассажиров руководителя «Интуриста» не оказалось, а резидента НКВД Рыбкина ждал черный лимузин. Спустя час Рыбкин уже беседовал со Сталиным. В тот же день произошла конфиденциальная беседа Холсти с премьер-министров Финляндии Каяндером.

Из Москвы Ярцев-Рыбкин вернулся в Хельсинки через Стокгольм, где имел доверительную беседу с министром иностранных дел Швеции Р. Сандлером, проявившим большой интерес к вопросам безопасности Аландских островов, а также с рядом других нужных лиц. 11 июня 1938 года по инициативе финнов состоялась встреча Ярцева с премьером Каяндером. С 30 июня в переговорах с Ярцевым принимал участие заместитель министра иностранных дел Таннер.

Таким образом, существовала возможность конфиденциальной подготовки соглашения СССР-Финляндия на основе некоторых территориальных уступок с финской стороны. Секретность переговоров позволяла ведущим финским политикам «сохранить лицо» перед своим народом и депутатами парламента. Сначала они выработали бы совместно с эмиссарами Сталина рамки взаимно приемлемого соглашения, а потом в ходе официальных переговоров окончательно доработали бы его формулировки.

Но, увы, финское руководство явно не понимало, что их восточный сосед не остановится перед крайними мерами. Оно не желало отдавать Сталину ни одного квадратного километра земли на Карельском перешейке, ни одного острова в финских шхерах, не хотело обсуждать предложение о восстановлении русской военно-морской базы на полуострове Ханко (Гангут). Оно ничем не хотело поступиться, исходя из двух наивных предположений. Во-первых финны верили, что смогут убедить Сталина и его команду в своей искренней приверженности политике нейтралитета, аналогичной шведской. Во-вторых они верили в то, что великие державы (в первую очередь Великобритания и Франция) не отдадут их на растерзание большевикам.

Между тем советское правительство убедилось в бесплодности неофициальных контактов и решило действовать в открытую, чтобы финны больше не могли тянуть время, не говоря ни «да», ни «нет». В конце октября 1938 года Ярцева-Рыбкина отозвали. Дальнейшие переговоры начались в Москве 5 марта 1939 года. С советской стороны в них принимали участи нарком иностранных дел М.М. Литвинов, с финской – посланник Ирье Коскинен. Однако обмен мнениями протекал по-прежнему вяло и нерегулярно.

После начала европейской войны советская сторона резко усилила дипломатическую активность. 5 октября 1939 года Молотов пригласил в Москву на переговоры финского министра иностранных дел Э. Эркко «для обсуждения актуальных вопросов советско-финских отношений».

Тем временем, опасаясь, что дело идет к войне с русскими, финское командование объявило частичную мобилизацию запасников (в возрасте до 33-х лет), а 9 октября начало переброску войск к советско-финской границе. К 11 октября мобилизация закончилась. Наконец 12 октября в Москву прибыла финская делегация на переговоры, но вместо министра иностранных дел ее возглавил посол Финляндии в Швеции Ю.К. Паасикиви.

13 октября 1939 года на переговорах в Кремле советская сторона предложила заключить пакт о взаимопомощи между Финляндией и СССР. Финская делегация категорически отвергла это предложение. Тогда 14 октября советская делегация предложила поменять финскую территорию на Карельском перешейке площадью 2761 кв. км на значительную часть советской Карелии площадью 5529 кв. км (то есть вдвое большую!)[131] .

Финны опять отказались. С 23 октября по 9 ноября советская сторона сделала еще несколько предложений о продаже, аренде или обмене спорных территорий. На все это последовал отказ финской стороны. Военный министр Финляндии Ю. Ниукканен открыто заявил, что «война нам выгоднее, нежели удовлетворение требований России».