Отцы Ели Кислый Виноград. Третий Лабиринт

      Ализа по-хозяйски разгуливала по салону, касалась руками книжных полок, снимала, лениво перелистывала и снова ставила на место книги, вертела в руках керамические вещицы, тут и там живописно разбросанные по всевозможным полочкам, бесцеремонно качнула кисти висящего на стене красивого коврика, сделанного Ренаной в смешанной технике и подаренного брату. Потом тронула пальцем струны гитары Реувена, висящей на стене, гитара, как показалось Ширли, издала недовольно-жалобный звук. При этом её глаза оставались теми же странно прищуренными, и она так же шныряла ими по салону. Она долгое время с насмешливым прищуром пялилась на украшавшие одну из стен салона рисунки Ширли, бормоча что-то и еле слышно упоминая имена Мерав и Керен Ликуктус. Ширли предпочла "не расслышать" её бормотаний на эту тему. Но та не дала ей долго отмалчиваться.
      Словно бы невзначай, Ализа дотронулась до висящего на стене красивого витого шофара, который венчал последнюю, усовершенствованную модель угава, изготовленного на фирме "Ноам". Пристально глянув на подметающую кухню Ширли, спросила: "А кстати… Скажи-ка, пожалуйста, как ваша фамилия?" – "А ты что, не знаешь? Дорон! Табличка на дверях каравана… Как же ты меня тогда нашла?.." – "А-а-а!
      Выходит, что вы с этим твоим рыжим мужиком, – и она небрежно мотнула головой в сторону их семейной фотографии, висящей на стене, – известные антистримеры, это правда?" – "Прости? Ты о чём?" – еле сдерживаясь, ответила Ширли. – "Ну, ты же помнишь балаган, что досы и фиолетовые устроили в Эрании несколько лет назад!" – "Ещё бы! Балаган – это ещё мягко сказано! Только ты снова всё перепутала! Это не мы устроили, а наоборот – фанфаразматики и дубоны! А вообще-то, я думала, что те времена канули без возврата, и все те имена и названия более не актуальны… и никогда актуальными не будут…" – "Ага… – как бы не слыша, быстро выпалила Ализа: – Ну, конечно! Как я не догадалась! Вы же живёте в Неве-Меирии, и не просто в Неве-Меирии, а на этом самом холме, откуда изгнали мирмеев…
      Незаконный форпост, так сказать…" – "Ясно с тобой… Только одно неясно: ты пришла что-то узнать про Гая, или выяснить, кто и почему тут живёт? Этот холм – в муниципальных границах Неве-Меирии, чтобы ты знала!" – "А что такое Неве-Меирия?" – сварливо осведомилась Ализа. – "Я всё-таки не понимаю – ты о Гае хочешь узнать, или тебя интересует что-то другое?" – "Я пришла узнать о Гае! Я его люблю… и…
      Где он сейчас? Может, ты бы могла дать мне адресок…" – "К сожалению, ничем тебе не могу помочь!" – холодно отозвалась Ширли, продолжая прибирать комнату и складывая вещи по местам.
      "Кстати, ты слышала, что Галь вернулся?" – "Нет…" – тут же вскинула Ширли голову, выпрямилась и пристально посмотрела на незваную гостью. Та усмехнулась, смерив Ширли взглядом с ног до головы: "Сейчас Галь и его сподвижники снова востребованы…" – и замолчала. Воцарилось молчание.
      Ализа подошла к её рабочему столику, заваленному распечатками эскизов. Она взяла в руки ноут-бук и неожиданно громко, с ударением спросила: "А эт-то что такое?" – и глаза её на мгновение широко распахнулись и зловеще сверкнули. – "Как – что?
      Мой ноут-бук! Я же учусь в колледже… Вот и…" – "Но это же дорогая штука!
      Неужели вам, – она подчеркнула это слово: – такие дорогие вещи по карману? Да кто этому поверит!" – "Этот ноут-бук мне папа подарил, давным-давно, ещё в Австралии…" – Ширли почувствовала, как в горле застрял комок.
      Ализа неожиданно раскрыла и включила ноут-бук. "Ага, ты уже успела пароль сменить?" – "Что? – не поняла Ширли, изумлённо помотав головой, как бы стряхивая наваждение: – Какой пароль?" – "Ну, для входа в систему! Я хотела войти в мои программы!" – "Как это – в твои программы? Откуда в моём ноут-буке твои программы?" – "Ты неправильно ставишь вопрос, детка! Надо бы спросить, откуда у тебя мой ноут-бук?! Ты хоть работать-то на нём умеешь, или?.." – "Я тебя не понимаю! И вообще – зачем ты трогаешь вещи в моём доме?" – "Потому что в твоём доме оказалась моя вещь!" – "Какая твоя вещь?" – Ширли почувствовала себя неожиданно в какой-то ирреальной ситуации. – "Вот эта!" – и Ализа потрясла перед носом Ширли её ноут-буком. Ширли оторопела: "Да это же папин подарок, старая модель! Я же только что тебе сказала! Я на нём работаю, выполняю задания в колледже, а до этого в ульпене! Уже много лет!.." – "На моём ноут-буке?!" – зло прищурилась Ализа. Ширли протянула руку: "Положи его на место, пожалуйста… А про братьев я тебе ничего сказать не могу, я уже тебе ясно сказала. Так что извини. И вообще мне больше некогда разговоры разговаривать…"
 

***

 
      В дом вошли Реувен и Шмуэль. Реувен увидел неожиданную гостью, его лицо моментально потемнело, и он резко спросил: "Простите… Ширли, кто эта девушка?" Ширли выпрямилась, обернулась и сбивчиво зачастила: "Рувик… Мальчики… Она пришла… Сначала говорила, что школьная подруга моего брата Гая… А теперь вдруг заявила, что мой ноут-бук – это её ноут-бук!.." – "А это не её случайно ждёт "ленд-дабур" на тропинке за поворотом, несколькими метрами ниже?" – Реувен обращался к Ширли, но тут девица резко обернулась, не выпуская ноут-бук из рук, и визгливо воскликнула: "Какой ещё "ленд-дабур"? Что ты несёшь?! Меня никто не ждёт! Я сама пешком сюда притопала – и неожиданно обнаружила тут, на этом незаконном форпосте, мою вещь… Я давно его искала, думала, в читалке универа забыла!" – "Ты что, за ноут-буком, оставленным, как ты полагала, в читалке универа, сюда притопала? Ты это хочешь сказать?" – спросил Шмуэль. – "Нет… Но я его везде искала – и вот… неожиданно нашла!.. В принципе, я готова замять это дело… Вы понимаете, о чём я! О сумме можем договориться…" Она принялась запихивать ноут-бук Ширли в сумку и направилась к двери. Но близнецы стояли на её пути. "Прости, ты кто будешь?" – "Твоя жена тебе всё объяснила!" – скороговоркой произнесла Ализа и попыталась прошмыгнуть в дверь. "Нет-нет…
      Ноут-бук ты здесь оставишь!" – "Какой ноут-бук? Мой украденный, который я тут нашла?" – "Ноут-бук моей жены, который ты хочешь спереть!" – "Ну, сестричка Гая, и грубиян же твой мужик! И его братан не лучше… На чёрта мне ваши антистримерские ноут-буки! У нас своих хватает! Вот – я тут у вас свой неожиданно нашла…" – "Ну, конечно!.. Немедленно положи его на место – и выметайся отсюда!" – "Ага! Я уйду, но прямо тут, с этого холма вызову полицию!
      Скажу, что вы украли у меня ноут-бук в кафе… Моих отпечатков пальцев тут хватает, и вы ничего не докажете! А ещё скажу, что один из вас, – или вы оба! – и она ткнула пальцем в сторону близнецов: – пытались меня изнасиловать!" – "Ещё скажи, что на глазах собственной жены?" – "А чёрт вас, фиолетовых, знает: вы же все извращенцы! Как и ваш братец, – и она скосила насмешливо прищуренные глаза на портрет Ноама, – которого по нечаянности за это и кокнули, когда он…" – "Убирайся отсюда! – взревел Шмуэль, – да поживее!" Девица швырнула ноут-бук, целясь в одного из близнецов: "Не мне, так никому!.." – но Шмуэль поймал его почти у самого пола, криво усмехнувшись: "Фанфаразматическая версия притчи царя Шломо!" Девица скрипнула зубами, прошила злым прищуром всех троих по очереди и выскочила из дому, хлопнув дверью. Караван мелко задрожал.
      Они втроём стояли у края обрыва и с неприязнью и тревогой смотрели, как она спускается и забирается в "ленд-дабур". Реувен жёстко произнёс: "Мы со Шмулоном, поднимаясь сюда, увидели его – и сразу поняли, что это не к добру, кто-то сюда незванный приехал…" – "И как я не поняла, что это провокаторша! Она же такое молола!.." – "А как ты могла понять! Девица и девица… Элитарочка! А почему бы и нет… О братике голову морочила…" – "Ещё как!" – "Но что-то она слишком грубо работает…" – мрачно усмехнулся Шмуэль. "Я позвоню ребятам, предупрежу…
      Наверно, они ищут, нет ли где ещё копий… Фильмы-то продолжают выходить!..
      После налёта дабуров на студию, я имею в виду!" – Реувен вытащил ницафон, оставшийся от незабываемых времён, и набрал номер…
      "Ну, ладно, давайте делом займёмся", – пробормотала Ширли, и они пошли в караван-студию.
      "Эх, какой день мне разбила! Я как раз хотела над новым сюжетом поработать… А теперь… голову задурила…" – сокрушённо проговорила Ширли. – "Шир, тут такой сюжет разворачивается – в лучших традициях фанфаразмации! Но ты не бойся, всё будет тип-топ! – обнял её Реувен. – Ну, давай, начнём на сегодня, ты, брат, тоже присоединяйся…" – "А не спрятать ли нам ноут-бук?" – предложил Шмуэль, доставая угав. – "А зачем?.. Вечером я его папе и передам… Мы же так и так вечером идём туда за детишками", – пожал Реувен плечами.
 

***

 
      Под вечер Ширли и Реувен вышли из дому. Неожиданно они увидели, как по узкой тропинке, вьющейся вверх по спирали, цепочкой взбирается, тихо гудя моторами, несколько "ленд-дабуров". Первый уже въехал на площадку между караванами, и из него резво выскочили несколько человек в форме зеленовато-асфальтового цвета, особенно зловещего в лучах заходящего солнца, со странными, словно бы нарочито грубо выточенными лицами, и направились к ним. Остальные машины как бы случайно загородили тропинку, и по ней теперь нельзя было проехать, и даже пройти оказалось затруднительно.
      На вопрос Реувена: "Простите? Вы кто такие и по какому праву?" – один из приближающихся к ним людей, судя по всему, вожак, ответил: "У нас приказ. А больше ничего нам знать не положено!" – "Но кто вы такие?" – "А вот этого вам знать не положено!" – "А почему без опознавательных знаков, и… главное – где ордер, или приказ?" – "Не твоё дело, фиолетовый! Нам было сказано, что тут сегодня утром было совершено два преступления – кража ноут-бука и попытка изнасилования, или, как минимум, сексуальные домогательства в адрес нашего сотрудника!" – "Простите, я вам не фиолетовый! Если есть подозрения, что кто-то здесь действительно украл ноут-бук и пытался изнасиловать вашего сотрудника, то, как минимум, должен быть ордер на обыск и арест. Вы можете предъявить его?" – "Это тоже не вашего ума дело! Прикинь, хабуб – логика простая: тут ведь живут мужики!
      Так ведь? Раз живут мужики, стало быть, способны трахать. А раз способны трахать, значит, вполне могли попытаться изнасиловать! Наш сотрудник врать не будет!" – "И что – это было при свидетеле?" – "В таком деле свидетелей обычно не бывает. Не исключено, что всё это видела жена преступника, которая, по определению, не может быть свидетелем – а только соучастницей!" – "Жена – соучастница изнасилования?" – "Ну… Ещё кража ноут-бука…" – "С вами всё ясно! Явились без ордера, без опознавательных знаков, несёте какую-то околесицу! Самозванцы!" "А как мы теперь детей заберём домой? Смотри, что сейчас начнётся!" – тихо прошептала мужу Ширли. – "Не волнуйся, лапонька! Я позвоню моим, что немного задерживаемся… Ой, папа уже тут…" – растерянно проговорил Реувен, увидев, что с другой стороны по узкой тропинке не спеша поднимается, сверкая в лучах заходящего солнца седой бородой, Бенци. С облегчением Реувен вздохнул, увидев, что за ним не идёт Нехама, не видно агалюля с детьми. Тем временем Ирми с Максимом, а за ними Зеэв, Бени и Эльяшив возникли откуда-то сбоку и встали между ними и прибывшими на "ленд-дабурах". У Ширли мелькнула мысль: "А где машина Ирми?.." – и тут же испарилась: воспользовавшись возникшей суматохой, Реувен незаметно передал Ирми ноут-бук Ширли, тот передал его Эльяшиву, а тот пихнул ноут-бук в рюкзачок за спиной. Напролом по колючему кустарнику, минуя тропинку, к ним уже карабкались Цвика с Нахуми, за которыми подтягивались их товарищи-йешиботники.
      Прибыло ещё несколько "ленд-дабуров", они загородили тропинку, и из них высыпало с полсотни, если не больше, высоких парней в зловеще чёрной форме с огромными бляхами на груди, ослепительно сверкающими в косых лучах заходящего солнца. Они стеной надвинулись на подростков и стали сталкивать их вниз по склону, в колючки.
      Взрослые мужчины из Неве-Меирии бросились на защиту йешиботников, а тем временем подъехал крупный начальственный "ленд-дабур". Из него вышли трое в чёрном.
      Бесцеремонно отталкивая людей с дороги, они направились прямо к Ширли и Реувену.
      Один из них, с явными повадками бывалого рахана (такое название некогда дал главарям фанфаразматиков Максим), густо прогудел: "Супруги Дорон? Реувен и Ширли?" – "Да. А вы, извините, кто?" – снова спросил Реувен. – "Вам разве уже не было сказано? – это не вашего ума дело! Считайте, что мы – командование батальона дабуров! Это отныне в Арцене спецназ охраны порядка и законности. Мы получили конкретную информацию о краже у нашей дружинницы её ноут-бука. Когда она, выяснив по своим каналам, что вы держите похищенное в этом месте, пришла сюда и потребовала вернуть свою собственность, то была подвергнута оскорблениям, к тому же имела место попытка изнасилования, или сексуальные домогательства, что, собственно, одно и то же!" "Простите, о чём речь? Сын, о чём он говорит?" – поинтересовался Бенци. Он оглянулся на успевших просочиться на Гиву мужчин, которые слушали и ошеломлённо переглядывались. Ширли покраснела и заговорила: "На самом деле утром приходила особа, назвалась Ализой, сказалась давней подругой моего брата, будто бы хотела узнать у меня о нём. Но я не могла ничего ей сказать о брате – сама о нём ничего не знаю. О ноут-буке почти до самого конца её… э-э-э… визита… речи не шло!
      Это под конец она почему-то, увидев у меня на столе ноут-бук, давным-давно подаренный мне покойным папой…" – "Это что – покойник тебе подарки дарит?" – оглянувшись на товарищей, загоготал один из дабуров, и вся зеленовато-асфальтовая братия вторила ему громким гоготом. – "Мой отец подарил мне его, когда был жив, а несколько лет назад он умер… при трагических обстоятельствах… – голос Ширли дрогнул. – Вот этот-то подарок отца явившаяся ко мне особа объявила своим.
      Не понимаю, на каком основании! Конечно, мой муж велел ей положить прибор на место и убираться вон! Если это оскорбление, то…" – "Но это же легко проверить – по отпечаткам пальцев!" – до приторности ласково, как к недоразвитому ребёнку, обратился к ней один из троих прибывших паханов. – "Да, если учесть, что она хорошо полапала ноут-бук моей жены!" – возмущённо воскликнул Реувен.
      "Как я понял из твоих слов, ты отлично знаешь, у кого похитила ноут-бук! – обратился второй рахан к Ширли: – Ты же только что сама признала, что сегодня она была тут, и что ты усиленно старалась её "заговорить". А потом, когда она всё-таки обнаружила у тебя на столе свой ноут-бук, твой муж с братом начали грубо выталкивать её из дома. При этом твой муж и его брат позволили себе непристойные действия по отношению к ней!" – "Что-о?! – одновременно воскликнули Ширли и Реувен. – Откуда у вас такие сведения?" – "От потерпевшей!" – "Но это гнусная ложь!" – "Вот это мы и хотим выяснить! Поэтому мы требуем выдать нам упомянутый ноут-бук, как вещественное доказательство – для проведения следствия.
      Вас обоих… нет, всех троих – и брата тоже: он – один из соучастников! – придётся задержать. Ордер на арест вам предъявят позже, в камере дознания…" Реувен растерянно обернулся: "Папа! Это ложь! Этот ноут-бук Ширли подарил её отец, несколько лет назад, когда они были в Австралии!" – "Я верю тебе, сынок!
      Мы все тебе верим… Мы хорошо знаем этот старенький ноут-бук…" – отвечал Бенци, переводя взгляд с растерянных лиц сына и невестки на пугающе невыразительные лица дабуров. В памяти вспыхнули свирепые каменные лица дубонов (или штилей?), схвативших его на Турнире, их оловянные глаза. Нет, не случайно это навевающее жуть внешнее сходство тогдашних дубонов с дабурами нынешними…
      "Мы никуда не поедем: нам сейчас надо детей домой забирать!" – лепетала Ширли. – "Раньше надо было думать – и где поселяться, и какими подстрекательскими съёмками заниматься, и как чужие вещи похищать! И как детей на этом воспитывать!" Трое дабуров с раханом во главе широко шагнули к Ширли, мгновенно отделив её от Реувена. Ширли закричала, Реувен бросился к ней, прорываясь между двумя дабурами:
      "Не трогайте мою беременную жену!" – "Забыли у тебя спросить!" – "Предъявите документы! – резко выкрикнул Бенци, рядом с ним стоял Шмуэль, за его спиной стояли Ирми, Максим, Зеэв, Бени иих окружили ещё несколько десятков мужчин Неве-Меирии.
      – У нас есть основание считать вас… самозванцами! Да, именно самозванцы, облачившиеся в форму, и без опознавательных знаков! Ведь не будете же вы уверять нас, что эти пустые бляхи – ваши таги!" – "Не вашего ума дело!" – "Это незаконное, насильственное вторжение! У нас не власть Пительмана-Арпадофеля, их преступления осуждены!" – жёстко вставили Ирми и Максим. – "Пожалуй, вы не зря их помянули: они вернулись в Эранию. Пительман снова баллотируется на пост рош-ирия, у него отличные шансы! Арпадофель возрождает СТАФИ! Поэтому нечего молоть антистримерскую ахинею, что этих выдающихся деятелей кто-то когда-то посмел осудить! Мезимотес, за большие заслуги и в силу большого опыта в общественной деятельности, уже избран президентом. Вы этого, конечно, могли и не знать, бесчинствуя на своих холмах. Избирают на эти посты на более высоком уровне, до которого вам с ваших холмов никогда не допрыгнуть! Теперь вы у нас попляшете!"
 

***

 
      Стемнело. При свете сильных прожекторов по петляющей тропке тяжело взбирался на холм пыхтящий бульдозер. Рахан с командирского ленд-дабура поймал растерянные и недобрые взгляды присутствующих и подчёркнуто услужливо, с торжествующей насмешкой пояснил: "Мы неоднократно присылали вам повестки и настоятельно советовали освободить холм, но вы проигнорировали. Теперь из-за совершённого здесь сегодня преступления приходится применить силовое решение вопроса. Чтобы избежать лишних эксцессов, попрошу всех немедленно спуститься вниз! Мы объявляем этот холм закрытой военной зоной!" – "Ещё скажите – центром колпакования!" – раздался откуда-то ломкий юношеский голос.
      На шум из дома выскочила Хели с малышкой на руках и бросилась к Максиму: "Но как же это… Но что же это… Нас отсюда выкидывают?.. У Ниры температура, поэтому мы с нею дома весь день…" – "Да! Именем законности и порядка!" – подтвердил дабур с повадками рахана, давая знак бульдозеру. Тот вплотную подошёл к каравану, где жили друзья Максима и располагалась малая студия. Хели разрыдалась, следом заплакала малышка. Максим нежно обнимал её, целовал маленькую Ниру, пытаясь успокоить обеих, и уговаривал Хели пойти с кем-нибудь вниз к родителям с больной девочкой. "Я не могу уйти, мы должны быть тут… – ласково объяснял он. – Я сейчас папу извещу. Вон, идите с равом Эльяшивом – он поможет".
      Вдруг раздались отчаянные крики сгрудившихся на плоской вершине холма йешиботников: "Дабуры громят промзону, сносят здания фирмы "Ноам"!" Ирми и Максим бросились к обрыву. Ирми застыл, кусая губы в бессильной ярости и сжимая кулаки: "Так вот что они задумали: отвлечь сюда всех мужчин – и разорить фирму!..".
      Ему хотелось броситься на троих дабуров, которые отталкивали их от караванов, бубня с монотонной деловитостью: "Посторонитесь! Нам не нужно человеческих жертв!
      У нас приказ… У нас приказ… Приказы надо выполнять…"
 

***

 
      Дабуры от души резвились, издеваясь над йешиботниками, упрямо взбиравшимися по крутому склону на Гиват-Ноам. Один из них, выбрав двух маленьких и щуплых мальчишек с длинными пейсами, схватил их за воротники и со всей силы столкнул лбами, после чего, оглушённых, спихнул вниз со склона. Другие распихивали сцепившихся локтями парнишек в разные стороны друг от друга, раздавая направо и налево оглушающие тумаки увесистыми кулаками, стараясь непременно попасть по голове. Ошеломлённо наблюдая эту дикую сцену и не зная, как помочь мальчикам, Ширли вдруг увидела, как от толпы от души резвящихся дабуров отделился невысокий в сравнении с остальными, широкоплечий, круглолицый дабур с явными ухватками опытного рахана. Он направлялся к бульдозеру, который уже почти покончил с караваном, где жили друзья Шмуэля и Максима. Его лицо показалось Ширли до жути знакомым. С ужасом она поняла, что это её брат Галь – Ализа не врала. "Значит, это правда, что их боссы вернулись, и он за ними… А я раньше как-то не замечала, что он у нас такой маленький… Он же всегда был мощный, с такими бицепсами… Или на фоне этой банды?.." – мелькнула паническая мысль. Перед глазами полыхнул багровый туман, и, как от первых звуков силонофона, схватило, как обручем, голову, подступила тошнота. Перед мысленным взором возникло лицо Ноама, каким оно отпечаталось в её памяти в самый последний раз в том жутком лабиринте. Ей пришлось со всей силы закусить губу, чтобы не закричать, не броситься на кого-нибудь из этих мерзких пустоликих дабуров.
 

***

 
      В этот момент глаза Ширли встретились с глазами Галя, и она увидела его багрово вспыхнувшее лицо. Он мгновенно отвернулся от неё, бросился в центр маленькой площадки, окружённой тремя уже смятыми караванами, к нескольким своим сообщникам – те как раз подбирались сзади к Бенци с явным намерением схватить его за локти.
      Галь крикнул: "Оставьте эту падаль, он уже своё получил! Лучше займитесь молодняком!" – и указал в сторону склона, где дабуры теснили и избивали подростков-йешиботников. Трое головорезов резко развернулись и присоединились к тем, что сдерживали взрослых мужчин, пытающихся прорваться к обломкам караванов.
      Галь медленно направился к сестре. Не доходя пары шагов, остановился, уперев руки в бока, и некоторое время смотрел на неё, покачивая головой.
      Ширли с ужасом уставилась на бульдозер, который проворным волчком кружился на руинах каравана, где до нынешнего вечера жили Зеэв, Бени и Эльяшив, и где была их малая студия, давя незатейливую утварь ребят и студийное оборудование.
      Расширенными от ужаса и чувства безысходности сухими воспалёнными глазами она смотрела, как бульдозер подминает под себя уже их караван, как рассыпаются стол, дешёвенькие стулья, книжные полки, которые Рувик мастерил вместе с Максимом и Шмуэлем, как летят гонимые ветром страницы книг, со звоном бьются рамки фотографий и её картин, которые ещё сегодня утром с недобрым прищуром рассматривала вестница беды Ализа. Жалобно затрещали и поникли переломанные молодые саженцы масличных деревьев. Казалось, дабуру-бульдозеристу доставляет особое удовольствие крушить, ломать, давить их нехитрый скарб, их любимые вещицы, создававшие уют в их маленьких домиках, ломать и грубо выкорчёвывать молодые деревца. Об этом словно бы кричало широкое лицо бульдозериста, торжествующий изгиб его тонких губ. Бульдозер разворачивался, чтобы сделать последний заход, а Ширли сухими глазами смотрела на превратившиеся в щепки детские кроватки и безучастно подумала: "Хорошо, что успели предупредить Нехаму, и сегодня все детки, наши и Ренаны с Ирми, будут спать у бабушки… что они не видят этого кошмара… Только бы Ренана этого не увидела… Она же такая импульсивная… и так непросто носит…" Под жуткий скрежет, мучительно напомнивший пассажи силонофона, бульдозер исполнял виртуозные па, крутясь на руинах караванов. Рядом жутко завывал, будто плакал, Лаф-Лаф, которого изо всех сил удерживали Цвика и Нахуми, чудом вырвавшиеся из рук дабуров. А те наслаждались, издеваясь над рвущимися на вершину холма йешиботниками. Лица обоих кузенов Ширли распухли, были покрыты синяками и кровавыми ссадинами.
      Было ясно, что замыслом дабурьих раханов было – окончательно стереть в прах даже слабую искорку надежды на возвращение на руины Гиват-Ноама. Глаза Ширли наполнились слезами, когда она взглянула на сиротливо валяющийся посреди разгрома портрет Ноама её работы, смятый и в раскуроченной рамке, тот самый портрет, что висел у них в салоне. Она с горечью подумала, что бульдозер и те, кто его послал, более всего желают растоптать даже память о том, в честь кого назвали этот холм. Чувство безысходности и бессильного гнева сжало ей горло и сердце. Снова и снова мелькала мысль о детях, которые (ей хотелось верить) сейчас были у бабушки Нехамы в безопасности, и, наверное, их уже уложили спать.
      Боковым зрением она видела сидящего на земле, привалившись к сломанному дереву, бледного, как полотно, Бенци, на которого дабуры не обращали внимания. Кто-то из мужчин пытался помочь ему встать, но он непрестанно качал головой, продолжал сидеть, полными слёз глазами уставившись на бульдозер, подминавший под себя молодые масличные деревца, за которыми он с такой любовью ухаживал. Его губы что-то шептали, и двигались в такт с их движением седая борода и усы… Немного поодаль – друг Максима Бени; он, как и многие защитники Гиват-Ноам, был весь в кровавых ссадинах, и чёрные волосы, торчащие из-под кипы, местами слиплись от покрывающей их спёкшейся крови. Он сидел прямо на земле и причитал над своим братом Эльяшивом, валявшимся без сознания после удара дубинкой, повторяя по-русски: "Илюша, Илюша, ну, скажи хоть слово!.. Братик, очнись! Очнись, братишка…"
 

***

 
      Перед глазами Ширли плыл багровый туман, и из него то и дело выскакивали на первый план окровавленные, в жутких синяках лица друзей – Ирми, Максима, Зеэва, Бени, белое в темно-синих пятнах лицо и закрытые глаза бессильно лежащего на земле Эльяшива, изо рта которого вырывалось хриплое дыхание. Потом – лица мальчиков-йешиботников, которых не удалось выкинуть с холма. На месте руин, которые остались от их жилищ, ещё пульсировала свалка человеческих тел, непрестанно мелькали кулаки и ноги. Крики, вопли, ругательства, звуки ударов, в эту какофонию вплетался жалобный вой раненого Лаф-Лафа… и – отчаянный голос Шмуэля, кричавшего: "Лиора! Уходи отсюда, девочка моя! Уходи! Нахуми, ребята, уберите её отсюда! Лиора, не на-до!.. Убери Бухи, Шилати, уходите все!.." С ужасом и чувством яростного бессилия созерцая разгром, учинённый бульдозером, она не сразу заметила, как дабуры отделили от остальных и окружили плотным кольцом Шмуэля и Реувена. Туман перед глазами растаял, но страшный сон наяву продолжался. Она отчётливо увидела, как перед нею вырос Галь, пристально и со злобным торжеством глядя ей в глаза, услышала высокий тенор брата (и похожий, и непохожий на голос отца), цедившего страшные слова: "Вот и встретились, сестрица!
      Теперь-то ты от меня не уйдёшь!.." – "А я только сейчас заметила, какой ты на фоне дружков плюгавенький! И они тебя слушаются? Смотри, какие они все лбы рядом с тобой!.." Галь решил не обращать внимания на колкости сестры, произнесенные почти истерическим тоном, а может, именно тон его вдохновил, потому что он ответил: "Я знал, что когда-нибудь этой верёвочке конец найдётся!.. Твоих антистримеров мы – прямёхонько в тюрягу, а тебя я маманьке отвезу: она просила!.." – "Мои дети – где они?!!" – "Их мы тоже к матери привезём. Может встать вопрос о вашей недееспособности как родителей, о том, что вам нельзя доверять воспитание детей – ведь твоего мужика мы арестовываем. Ну, и… Сама понимаешь: нельзя доверять детей родителям-антистримерам! Разве что… ты дашь подписку, что… Но уж по протекции… сестра как-никак!" – "Ни за что!!! – Ширли завертела головой и отчаянно закричала: – Рувик! Рувик!" – "Не поможет тебе твой пейсатый сожитель!
      Скажи спасибо, если с ним не поступим, как с его братцем! Знаешь, небось?.." – и он схватил её за локоть, сжав его словно клещами. Она только успела заметить странно и страшно сверкнувшие его глаза.
 

***

 
      Боковым зрением она с изумлением увидела: откуда-то, словно из-под бульдозера, возникла её мать, а за нею, задыхаясь, поспешал мистер Неэман, но он виднелся как бы в тумане. Рути из толпы выхватила взором двоих своих детей, оказавшихся почти посредине, в столбе пыли, освещаемом прожекторами, между руинами того, что ещё пару часов назад было уютным караванным кварталом на вершине холма. Она закричала не своим голосом: "Доченька-а-а! Бубале!!! Галь, сынок, не трогай сестру! Ты же обещал!.. Её нельзя трогать – она беременна!.. Оставь её!" Галь обернулся на крик матери, от неожиданности выпустив локоть Ширли, – и оказался лицом к лицу с Ирми, отбивавшим атаку сразу десятка дабуров, и тут же получил от него резкий и оглушающий удар, свалившись под ноги своим приспешникам.
      Те, увидев поверженного главаря, оставили разъярённого гиганта с пудовыми кулаками и бросились врассыпную. Только двое из них бросились поднимать рухнувшего Галя. Ирми не растерялся, тут же схватил Ширли за руку и оттащил от дабуров. Она крепко зажмурила глаза, и когда их открыла, то увидела, что их с матерью и мистера Неэмана окружает плотное кольцо мужчин Неве-Меирии, отделяющих их от дабуров. Мама, всхлипывая, гладила её по голове, приговаривая: "Успокойся, сладкая моя, успокойся… Тебе не стоит волноваться… Он больше к тебе не подойдёт – я не позволю… не подпущу… Я, как чувствовала! Решила нынче поехать к вам, уже почти подъезжала, как Мория мне позвонила и рассказала, что тут творится… – сбивчиво бормотала Рути, – Не беспокойся: детки у Мории, там с ними Нехама… Они принесут тебе с детками вещи на первое время… Переночуете у неё, а завтра поедем ко мне… Сама видишь, что тут у вас… Я сто раз говорила: тебе и детям лучше будет у меня…" – "Мама, я отсюда никуда не уйду без Рувика!
      Где Рувик?!" Она услышала знакомый низкий голос с тяжёлым акцентом – это был мистер Неэман: "Ты видишь – здесь они камня на камне не оставили, всё разорили! Мальчиков избили до крови, даже собачку не пощадили, поранили…" – "Спасите наших мальчиков, Рувика!..
      Их посадят в тюрьму, с ними расправятся!.. Как с…" – почти в истерике лепетала Ширли. Мистер Неэман сочувственно качал головой и твердил: "Ирми ранен… Максим тоже… Это чудо, что удалось в последний момент Хели с Нирой отсюда вызволить, а потом уж я твою маму сюда провёл… Скажи Максиму спасибо… Рав Эльяшив с коллегами пытались отсюда эвакуировать Бухи с Шилат и Лиорой, Ренану – их по дороге завернули обратно… Представляешь? Бухи решил сюда пробраться, Шилат с Лиорой, конечно, за ним следом, а Ренана, беременная, за ними… Как будто не понимает, что ей-то ни в коем случае нельзя в эту свалку, тем более сейчас! Бухи, бедный мальчонка, рыдал, тянулся к отцу…" – тяжело вздохнул мистер Неэман.
      Рути, не глядя на мистера Неэмана, пробормотала: "Вот только зачем ваш сын моего мальчика избил?.." – "Вы видели, как дело было…Я уж не говорю, что и моего мальчика избили… дружки вашего сына, между прочим!" – "Хм-м…" – "Так ты знала, что он вернулся? Знала – и мне ничего не сказала? А о чём ты его просила?
      Он же мне сказал…" – в потрясении повторяла Ширли, сначала уставившись на мать, а потом резко отвернувшись от неё. – "Раз знаешь, чего спрашиваешь… – проворчала Рути, покраснев. – Я мало чего понимаю в ваших делах… Он мой сын, не забывай этого!.. И… мы столько лет не виделись!.. Он мне обещал, что только вытащит тебя отсюда, спасёт…" – стараясь не глядеть дочери в глаза, бормотала Рути. – "Он – твой сын, а Рувик – мой муж, отец моих детей, если ты забыла!..