Гнев ангелов

Он взял папку с делом, сделал несколько отметок и стал звонить абонентам, находящимся за тысячу миль от него. На нем была ответственность за судьбу человека и он собирался распорядиться ею, как следует. Он хорошо знал, как много труда требуется, чтобы сдать экзамен и получить звание адвоката. Это был приз, зарабатываемый в течение многих лет, и он не собирался отбирать его, не будучи уверенным в справедливости своих действий.

На следующее утро он вылетел в Сиэтл. Там он встретился с профессорами, обучавшими праву Дженифер Паркер, с главой юридической фирмы, где она работала летом, с несколькими ее однокурсниками.

Стюарт Нидхэм позвонил Адаму в Сиэтл.

– Что ты там делаешь, Адам? Тебя ждет важное дело. А с Паркер надо кончать!

– Возникло несколько вопросов, – сказал Адам осторожно. – Я скоро буду дома, Стюарт.

Последовала пауза.

– Послушай, давай не будем тратить на нее больше времени, чем она заслуживает.

К моменту отъезда из Сиэтла он чувствовал, что знает Дженифер Паркер почти так же, как знает она саму себя. У него сложился ее мысленный портрет, фрагменты которого были нарисованы ее профессорами, ее домохозяйкой, служащими фирмы, где она работала клерком, ее сокурсниками.

Этот портрет не имел ничего общего с картиной, нарисованной Робертом ди Сильва. Если только она не самая талантливая актриса из всех когда-либо живших, то она не могла быть замешанной в заговоре, имеющим цель освободить такого человека, как Майкл Моретти.

Сейчас, спустя две недели с момента утренней беседы с Стюартом Нидхэмом, Адам стоял лицом к лицу с девушкой, прошлое которой он расследовал. Он был знаком с газетными ее фотографиями, но они не шли ни в какое сравнение с тем, что он увидел. Даже в такой одежде, не накрашенная, с мокрыми после ванны волосами, она была восхитительна.

– Мне поручили расследовать вашу роль в процессе Майкла Моретти, мисс Паркер,

– Ах, вот как!

Она чувствовала, что внутри поднимается гнев. Искра превращалась в пламя, забушевавшее в ней. Они еще не оставили ее в покое! Им хочется, чтобы она платила всю оставшуюся жизнь? Нет, с нее достаточно!

Когда она заговорила, голос ее дрожал:

– Мне нечего вам сказать! Возвращайтесь и скажите им все, что вам будет угодно. Я совершила глупость, но насколько мне известно, нет никакого закона против глупости. Окружной прокурор считает, что кто-то подкупил меня. – Она презрительно махнула рукой. – Если бы у меня были деньги, разве бы я жила в подобном месте?

Ее голос сорвался:

– Я… Мне нет дела до вас! Все, что я хочу, это остаться одной. А сейчас, уходите!

Она повернулась и метнулась в ванную, захлопнув за собой дверь. Она стояла над раковиной, судорожно дыша и вытирая слезы. Она понимала, что вела себя глупо. И это уже дважды, подумала она с отчаянием. Ей нужно было обойтись с ним по-другому. Нужно было попытаться объясниться, вместо того, чтобы набрасываться на него. Возможно, тогда бы и ее не тронули… Впрочем, она пытается выдать желаемое за действительное. Этот визит – лишь первый шаг. Затем она получит официальное уведомление, и машина завертится. Дело будет рассмотрено комиссией из трех адвокатов, которая даст рекомендацию дисциплинарному совету, а тот – совету губернатора. Неизбежное решение – дисквалификация… Ей будет запрещена юридическая практика в штате Нью-Йорк. Но в этом есть и одна светлая полосочка, с горечью подумала она, я смогу попасть в книгу рекордов Гиннеса за самую короткую в истории адвокатскую карьеру. Она снова легла в воду, позволив теплой воде ласкать тело, снимая напряжение. Она была слишком усталой, чтобы дальше думать о том, что с ней случилось. Она закрыла глаза и задремала. Остывшая вода заставила ее очнуться. Она не имела ни малейшего понятия, сколько пролежала так. Через силу она вылезла из ванны и вытерлась насухо полотенцем. Ей уже не хотелось есть. Сцена с Адамом Уорнером лишила ее аппетита. Она причесала волосы и намазала лицо кремом, решив, что ляжет спать без ужина. Утром она договорится о поездке в Сиэтл. Она открыла дверь из ванной и вошла в комнату.

Адам Уорнер сидел на стуле и листал журнал. Он смотрел, как обнаженная Дженифер входит в комнату.

– Простите, – сказал он, – я…

Испуганно вскрикнув, она влетела в ванную и натянула на себя халат. Вне себя от гнева, она снова вошла в комнату.

– Инквизиция закончена. Я просила вас уйти.

Он отложил журнал и спокойно сказал:

– Мисс Паркер, не могли бы мы поговорить спокойно?

– Мне нечего больше сказать вам и вашей проклятой комиссии. Мне надоело подобное отношение со мной. Я не преступница!

– Разве я вам такое говорил? – тихо спросил он.

– А разве не поэтому вы здесь?

– Я сказал вам, зачем я пришел. Мне поручили расследовать и дать заключение за или против вашей дисквалификации. Я хотел бы услышать вашу версию.

– Понятно. И чем я могу вас подкупить?

Лицо Адама напряглось.

– Простите, мисс Паркер…

Он поднялся и направился к двери.

– Подождите!

Он обернулся.

– Простите меня, – сказала она, – мне все кажутся врагами… Извините…

– Хорошо.

Она вдруг осознала, что на ней неуклюжий халат.

– Если вы хотите задать мне несколько вопросов, то я сейчас переоденусь, и мы сможем поговорить.

– Подходит. Вы уже ужинали?

– Я… – она замялась.

– Я знаю маленький французский ресторан, он прекрасно подходит для обряда инквизиции.

Это было очаровательное кафе на 56-й улице в Ист-Сайде.

– Это место известно немногим, – сказал Адам, усаживаясь за стол. – Он принадлежит молодой французской чете. Кухня у них прекрасная.

Ей пришлось принять его слова на веру. Она не чувствовала вкуса. Она была так взволнована, что не могла проглотить ни кусочка. Она пыталась расслабиться, но у нее ничего не получалось. Как бы умело он не притворялся, но человек, сидевший напротив нее, был ее врагом. Он был весьма обаятелен, вынуждена была признать она, а также интересен и привлекателен, и при других обстоятельствах она, возможно, наслаждалась бы подобным вечером. Но это – при других… Ее будущее было всецело в его руках. В ближайший час или два решится, в каком направлении пойдет ее дальнейшая жизнь.

Он делал все возможное, чтобы подбодрить ее. Он недавно вернулся из поездки в Японию, где встречался с видным правительственным чиновником. В его честь был дан специальный банкет.

– Вы когда-нибудь ели муравьев в шоколаде? – спросил он.

– Нет.

Он улыбнулся.

– Это лучше, чем кузнечики в шоколаде.

Они поговорили о том, как он охотился в прошлом году на Аляске, где на него напал медведь. Он говорил обо всем, кроме того, зачем они пришли сюда.

Она была готова к тому, что он начнет расспрашивать ее, но когда он приступил к делу, все тело ее напряглось.

– Я собираюсь задать вам несколько вопросов… Только я хотел бы, чтобы вы чувствовали себя свободно.

Она кивнула, не будучи уверенной, что сможет говорить.

– Расскажите подробно, что произошло в зале суда в тот день. Все, что вы помните. Все, что вы чувствовали. Не торопитесь.

Дженифер собралась бросить ему вызов, предложив ему делать то, что ему будет угодно… Но сидя напротив него и слушая его мягкий голос, она чувствовала, как враждебность ее постепенно исчезает. Недавние события ярко запечатлелись в ее памяти. Любая мысль об этом причиняла боль. Целый месяц она безуспешно пыталась все забыть. И вот теперь он хочет, чтобы она пережила это вновь… Судорожно вздохнув, она сказала:

– Хорошо.

Запинаясь, она начала рассказ о событиях в судебном зале, говоря все быстрее по мере того, как они оживали в ее душе. Адам слушал ее, не прерывая и не отводя от нее изучающего взгляда.

Когда она закончила, он спросил:

– Человек, который передал вам конверт, был ли в конторе прокурора утром, когда вы принимали присягу?

– Я думала об этом… Честно говоря, не помню. Там было столько людей, и все они были мне незнакомы.

– Видели вы его раньше?

Она беспомощно покачала головой.

– Не могу вспомнить. Думаю, что нет.

– Вы говорите, что видели, как он говорил с окружным прокурором прежде, чем подойти к вам с конвертом. Вы видели, как он передал ему конверт?

– Я… Нет…

– Вы действительно видели, что он говорил с окружным прокурором, или он находился в группе людей около него?

Она закрыла на секунду глаза, стараясь оживить в памяти это мгновение.

– Простите, но я так волнуюсь… Я не могу вспомнить.

– Вы не догадываетесь, откуда он узнал ваше имя?

– Нет.

– Почему он выбрал именно вас?

– Ну, это понять легко. Он просто смог отличить дуру по внешнему виду!

Она покачала головой.

– Простите, мистер Уорнер. Я не имею ни малейшего понятия.

– Это дело потребовало больших усилий. Ди Сильва долго преследовал Майкла Моретти. И если бы не вы… Ему не очень повезло с вами.

– И мне с ним тоже.

Она не могла винить Уорнера за то, что он делал. Он просто выполнял свою работу. Они хотели добраться до нее и преуспели в этом. Адам Уорнер был лишь инструментом, которым они воспользовались.

Дженифер вдруг почувствовала непреодолимое желание остаться одной. Она не хотела, чтобы кто-то видел ее столь жалкой.

– Простите, я не очень хорошо себя чувствую… Я бы хотела вернуться домой, если можно.

Адам какое-то время изучал ее.

– Не почувствуете ли вы себя лучше, если я скажу, что собираюсь рекомендовать прекратить дело о вашей дисквалификации?

До нее не сразу дошел смысл сказанного им. Она уставилась на него, не в силах произнести ни слова, вглядываясь в его глаза за стеклами очков.

– Вы не шутите?

– Быть адвокатом… это очень важно для вас, не так ли? – спросил он.

Она подумала об отце, о его удобной маленькой конторе, о беседах, которые они вели, о долгих годах учебы в университете, об их надеждах и мечтах. «Мы будем партнерами, только ты поторопись и получи скорее звание юриста», – вспомнила она слова отца.

– Да, – прошептала она.

– Если вам удастся справиться со столь неудачным началом, у меня есть предчувствие, что из вас выйдет хороший адвокат.

Дженифер ответила ему благодарной улыбкой.

– Благодарю. Я буду стараться.

Она мысленно повторила эти слова еще раз… И не имело значения то, что она делила маленькую и пыльную контору с частным детективом и с человеком, занимающимся неизвестно чем. Это была юридическая контора. Она была членом корпорации слуг закона, и они разрешили ей работать адвокатом. Она взглянула на Адама и поняла, что она всегда будет благодарна этому человеку.

Официант начал убирать посуду со стола. Она пыталась заговорить, но смогла лишь произнести сквозь слезы:

– Мистер Уорнер…

Он ответил понимающе:

– После того, как мы вместе прошли через все это, можно просто Адам.

– Адам…

– Да.

– Я думаю, что это не помешает нашим отношениям, но… – Дженифер вздохнула, – я умираю от голода.

5

Следующие несколько недель пролетели незаметно. Она была занята с раннего утра до позднего вечера, разнося повестки с вызовом в суд. Она понимала, что ее шансы получить работу в крупной фирме практически равны нулю. После фиаско, которое она потерпела, никто не мечтает взять ее на работу. Ей придется зарабатывать репутацию самой, начав с нуля.

А пока кипа повесток от «Пибоди и Пибоди» лежала на ее столе. Хотя это нельзя было назвать юридической практикой, но деньги тоже кое-чего стоили.

Время от времени, когда она работала допоздна, Кен Бейли приглашал ее поужинать. На первый взгляд он производил впечатление циника, но она знала, что это только фасад. Она чувствовала, что он одинок. Кен закончил Браунский университет и был весьма умен и начитан. Она не могла себе представить, что ему нравится тратить жизнь, работая в такой запущенной конторе, занимаясь розыском сбежавших супругов. Похоже было, что он записал себя в неудачники и боялся даже попытаться добиться успеха.

Однажды, когда она в разговоре упомянула о его женитьбе, он отрезал:

– Это не ваше дело!

И она больше никогда не возвращалась к этому вопросу.

Отто Вензель был полной противоположностью Кену. Этот пузатый коротышка был счастливо женат. Он относился к Дженифер как к дочери и постоянно угощал ее супами и пирогами, которые готовила его жена. К несчастью, его жена готовила ужасно плохо, но Дженифер заставляла себя съедать все, что он приносил, чтобы не обидеть его. Однажды, в пятницу вечером, Вензель пригласил ее к себе на ужин. Миссис Вензель приготовила фаршированную капусту, свое фирменное блюдо. Капуста оказалась рыхлой, мясо внутри жестким, а рис – полусырым. Все блюдо плавало в озере куриного жира. Дженифер храбро атаковала его, отрезая маленькие кусочки и разводя их по всей тарелке, чтобы создать впечатление, что она ест.

– Ну, как, нравится? – сияла миссис Вензель.

– О, это одно из моих любимых блюд.

Начиная с этого дня, Дженифер ужинала у Вензелей каждую пятницу, и миссис Вензель каждый раз готовила ей ее любимое блюдо.

Однажды утром Дженифер позвонила личная секретарша Пибоди.

– Мистер Пибоди хотел бы видеть вас сегодня утром в одиннадцать. Не опаздывайте, пожалуйста.

– Да, мадам.

До этого она имела дело лишь с секретарями и клерками в его фирме. Это была большая и престижная фирма, о работе в которой мечтал каждый юрист. По дороге в контору Дженифер размечталась… Раз мистер Пибоди желает видеть ее лично, значит у него есть к ней что-то важное. Возможно, он хочет предложить ей работу в качестве адвоката в своей фирме, чтобы дать ей шанс показать себя. Она удивит их всех! Возможно, когда-нибудь это будет выглядеть так – «Пибоди, Пибоди и Паркер».

Она минут тридцать протолкалась у здания конторы и ровно в одиннадцать вошла в приемную. Она старалась скрыть свое волнение. Ее продержали в приемной ровно два часа и, наконец, провели в кабинет мистера Пибоди. Это был высокий, худой мужчина, одетый в элегантную тройку и туфли, сшитые на заказ.

Он не предложил ей сесть.

– Мисс Портер? – у него был высокий неприятный голос.

– Паркер.

Он взял лист бумаги со стола.

– Я бы хотел, чтобы вы вручили эту повестку. За это вы получите пятьсот долларов.

В этот момент она поняла, что она не будет сотрудником фирмы.

– Вы сказали «пятьсот долларов»? – она была уверена, что ослышалась.

– Да. Если вам, конечно, будет сопутствовать успех.

– Это, наверное, не так просто?

– Ну, конечно, – согласился он. – Мы пытались заполучить его в течение года. Зовут его Вильямс Карлисл. У него свой дом в Лонг Айленде, и он никогда не выходит из него. Честно говоря, до вас дюжина людей пыталась добраться до него. Но у него есть телохранитель, который никого к нему не подпускает.

– Я не вижу, каким образом я…

Мистер Пибоди наклонился к ней.

– На ставку поставлены большие деньги, мисс Поттер. Но Вильямс Карлисл не появится в суде, если ему не вручить повестку, мисс Поттер.

Дженифер не стала его поправлять.

– Вы сможете с этим справиться?

Она подумала о том, сколько она сможет сделать с такими деньгами…

– Я найду способ.

В два часа дня Дженифер стояла у ворот внушительного особняка Вильямса Карлисла. Дом, построенный в викторианском стиле, был окружен десятью акрами красивой и заботливо ухоженной земли. Вдоль ведущей к дому дороги выстроились грациозные ели.

Она долго думала над своей задачей. Поскольку не было никакой возможности проникнуть в дом, единственным решением было найти путь, чтобы выманить его из дома. Неподалеку от особняка стоял грузовик, принадлежавший садовникам. Она смотрела на него некоторое время, затем подошла поближе, оглядываясь в поисках хозяев. Она увидела троих за работой. Это были японцы. Она подошла к ним.

– Кто здесь старший?

Один из них выпрямился.

– Я.

– У меня есть для вас небольшая работа.

– Простите, мисс, мы слишком заняты.

– Это займет у вас не больше пяти минут.

– Нет, невозможно.

– Я заплачу вам сто долларов.

Теперь все трое смотрели на нее.

Старший спросил:

– Заплатите сто долларов за пятиминутную работу?

– Да.

– Что мы должны делать?

Через пять минут грузовик подкатил к особняку.

Дженифер и трое садовников вышли из него. Она огляделась, выбрала красивое дерево недалеко от входа и указала на него садовникам.

– Выкопайте его.

Они сняли с машины лопаты и стали копать. Через минуту открылась дверь и громадный мужчина в форме дворецкого выскочил из нее.

– Какого черта вы здесь делаете?

– Питомник Лонг-Айленда. Мы заберем все эти деревья.

– Что?!

Дженифер протянула ему листок бумаги.

– У меня приказ выкопать эти деревья.

– Это невозможно, мистера Карлисла хватит удар!

– Понимаете, мистер, я только делаю свою работу. Продолжайте, ребята!

– Нет! – закричал дворецкий. – Я говорю вам, что здесь какая-то ошибка! Мистер Карлисл не приказывал выкапывать эти деревья.

Она пожала плечами.

– Так сказал мой босс.

– Как я могу связаться с вашим боссом?

Дженифер взглянула на часы.

– Он сейчас в Бруклине, будет в конторе к шести.

Дворецкий смотрел на нее с угрозой.

– Подождите минутку! Не делайте ничего, пока я не вернусь.

– Продолжайте копать! – приказала она садовникам.

Дворецкий повернулся и поспешил в дом, захлопнув за собой дверь. Вскоре она отворилась, и дворецкий вернулся в сопровождении крошечного человечка средних лет.

– Не будете ли вы любезны сказать мне, что здесь творится?

– Какое вы имеете к этому отношение? – спросила Дженифер.

– Я – Вильямс Карлисл, и это моя собственность.

– В таком случае, мистер Карлисл, у меня есть кое-что для вас.

Она достала повестку и сунула ее ему в руку. Потом повернулась к садовникам.

– Больше не надо копать.

На следующее утро позвонил Адам Уорнер. Она сразу же узнала его голос.

– Мне кажется, вам следует знать, что дело о вашей дисквалификации прекращено. Вам не о чем больше беспокоиться.

Дженифер закрыла глаза.

– Я… я не могу сказать, как я вам благодарна за то, что вы сделали для меня…

– Правосудие не всегда слепо.

Адам не упомянул о сцене, которую он имел со Стюартом Нидхэмом и Робертом ди Сильва. Нидхэм был разочарован, но настроен философски. Ди Сильва вел себя как разъяренный бык.

– Вы отпустили эту суку, Адам? Иисус Христос! Она ведь из мафии! Разве вы не поняли этого? Она обвела нас вокруг пальца!

И дальше в таком же духе, пока Адаму это не надоело.

– Все показания против нее не существенны, Роберт. Просто она оказалась в плохом месте, в плохое время и попала в хорошо расставленную мышеловку. К мафии, по-моему, она не имеет никакого отношения.

Наконец ди Сильва сказал:

– О'кей, теперь она адвокат. Я молю бога, чтобы она практиковала в Нью-Йорке. И как только она окажется в одном зале со мной, я сотру ее в порошок!

Сейчас, беседуя с Дженифер, он не упомянул об этом. Она приобрела смертельного врага, но тут нельзя было ничем помочь. Роберт ди Сильва был мстительным человеком, а Дженифер представляла собой отличную мишень. Она была прелестной молодой идеалисткой.

Адам понимал, что больше не должен ее видеть.

Шли дни, недели, месяцы, месяцы… Дженифер не раз готова была сдаться. Табличка на двери по-прежнему гласила: «Дженифер Паркер. Адвокат.».

Но это никого не могло обмануть, и уж, по крайней мере, ее саму. Целыми днями, под дождем и снегом, она моталась по городу, разнося повестки людям, которые ненавидели ее за это. Иногда ей случалось помогать престарелым получать продуктовые карточки и оказывать помощь обитателям негритянских и пуэрториканских гетто при их столкновениях с законом. Она постоянно чувствовала себя в западне.

Ночью было еще хуже, чем днем. Ее постоянно мучила бессонница, а когда ей удавалось заснуть, ее сны были наполнены кошмарами. Она страдала от одиночества.

Несколько раз она встречалась с молодыми адвокатами и каждый раз неизбежно сравнивала их с Адамом Уорнером, и, конечно, сравнение было не в их пользу… После посещения ресторана, кинотеатра или спектакля ей приходилось выдерживать борьбу у дверей ее дома. Дженифер не была уверена: то ли они ожидают, что она ляжет в постель с ними потому, что они заплатили за ее ужин, то ли им просто не улыбалось тащиться домой ночью… Временами ей мучительно хотелось ответить «да», лишь бы кто-нибудь был с ней ночью, кого можно было бы обнять и с кем можно было бы разделить свои горести. Но ей в постели нужно было не только теплое тело, которое могло говорить, она нуждалась и в человеке, который заботился бы о ней и о котором она могла бы заботиться сама.

Наиболее интересные мужчины были женаты, и она отказывала им, ни на минуту не задумываясь.

Мать Дженифер разрушила брак и убила ее отца. Она никогда не забывала об этом.

Прошло Рождество и канун Нового года. Она провела их в одиночестве. Был сильный снегопад, и город казался сошедшим с новогодней открытки. Она бродила по улицам, глядя на прохожих, которые торопились к теплу своих домов и семей, и ее не покидало ощущение пустоты. Ей очень не хватало отца. Она была рада, когда праздники закончились. 1970 год будет для меня лучше, говорила она себе.

Когда ей было уж совсем невмоготу, Кен Бейли старался подбодрить ее. Он брал ее с собой на соревнования в Мэдисон Сквер Гарден, приглашал в кино или в театр. Она знала, что нравится ему, но несмотря на это, он сохранял барьер между ними.

В марте Отто Вензель решил со своей женой переехать во Флориду.

– Мои кости слишком быстро стареют в эти бесконечные нью-йоркские зимы, – объяснял он ей.

– Мне будет вас не хватать, – сказала она.

Дженифер действительно успела привязаться к этому доброму человеку.

– Заботьтесь о Кене.

Она вопросительно посмотрела на него.

– Он ничего не рассказывал вам?

– О чем?

Отто, поколебавшись, сказал:

– Его жена покончила жизнь самоубийством. Он винит себя в этом…

Дженифер была шокирована.

– Какой ужас! Но почему она сделала это?

– Она застала Кена в постели с молодым блондином.

– О, Боже!

– Она выстрелила в Кена, потом в себя. Он выжил, она – нет.

– Это ужасно! Я не имела ни малейшего представления, что… что…

– Я знаю. Он постоянно улыбается, но этот ад постоянно с ним.

– Спасибо, что вы мне сказали об этом.

Когда Дженифер вернулась в контору, Кен сказал ей:

– Итак, Отто покидает нас.

– Да.

Бейли усмехнулся.

– Похоже, что мы остаемся с тобой вдвоем против всего остального мира.

– Похоже…

И в какой-то мере он прав, подумала она.

Она теперь смотрела на Кена другими глазами. Они были вместе за ленчем и обедом, и она не могла заметить никаких следов гомосексуализма в нем, но она знала, что Отто сказал ей правду. Кен Бейли носил в себе свой собственный ад.

Иногда в контору заходили клиенты. Они, как правило, были бедно одеты, смущены, а зачастую просто пьяны.

Проститутки приходили, чтобы просить Дженифер о поручительстве под залог. И она удивлялась, насколько молоды и симпатичны были некоторые из них. Они стали хоть и небольшим, но постоянным источником дохода. Она не могла понять, кто посылал их к ней. Когда спрашивала об этом Кена, тот недоуменно пожимал плечами и отходил в сторону.

Когда к ней приходил клиент, Кен сразу же уходил. Он был похож на гордого отца, желающего ей успеха.

Она получила несколько предложений вести дело о разводе, но отвергла их. Она не могла забыть слова одного из своих профессоров: «Развод в юридической практике – это тоже самое, что проктология в практике медицинской». Говорили, что когда супруги краснеют, адвокаты зеленеют… Высоко оплачиваемых адвокатов по разводам называли «бомбардировщиками», потому что они часто прибегали к самым последним средствам, часто уничтожая при этом и мужа, и жену.

Несколько клиентов, посетивших контору Дженифер, настолько отличались от остальных, что просто озадачивали ее. Они были хорошо одеты, уверены в себе и предлагали дела, отличавшиеся от грошовых дел, к которым она привыкла. Это были дела, касающиеся крупных сумм, и судебные процессы, которыми, не задумываясь, занялась бы любая крупная фирма.

– От кого вы узнали обо мне? – интересовалась она.

Ответы были весьма уклончивы.

– От друга…

– Я читал о вас…

– О вас упоминали на какой-то встрече.

Это продолжалось до тех пор, пока один из клиентов, рассказывая о своих делах, не упомянул имя Адама Уорнера, – Это мистер Уорнер послал вас ко мне, не так ли?

Клиент смутился.

– Да, но он сказал, что будет лучше, если его имя не будет упомянуто.

Она решила позвонить Адаму. В конце концов, она ему многим обязана. Она будет вежлива, но официальна. Естественно, она не даст ему повода подумать, что она звонит ему только из чувства благодарности… Она мысленно репетировала свою беседу с ним снова и снова. Когда она, наконец, собралась с силами и позвонила, секретарша сообщила ей, что мистер Уорнер сейчас в Европе и возвратится через несколько недель. У нее упало сердце…

Она поймала себя на том, что думает о нем все чаще и чаще. Она часто вспоминала тот вечер, когда он пришел к ней, и как плохо она тогда себя вела. Он практически перенес все ее выходки, когда она изливала свой гнев на него. И теперь он посылает к ней клиентов.

Она вытерпела три недели и позвонила снова. На этот раз он был в Южной Америке.

– Что-нибудь передать? – спросила секретарша.

Она, поколебавшись, ответила:

– Нет, ничего.

Она попыталась выбросить его из головы, но это было невозможно. Ей очень хотелось знать, женат ли он. Она спрашивала себя, хочется ли ей стать миссис Уорнер… А может быть, я сошла с ума, думала она иногда. Время от времени Дженифер встречала в газетах имя Майкла Моретти. В журнале «Нью-Йоркер» напечатали историю об Антониле Гранелли и восточных семьях мафии. Сообщалось, что его здоровье ухудшается, и что Майкл Моретти готовится занять место правителя империи. «Лайф» поместил статью о Моретти, в конце которой упоминалось о судебном процессе против него. Камилло Стела отбывал срок в тюрьме, в то время как Моретти был на свободе. Журнал напоминал своим читателям, как Дженифер Паркер разрушила процесс, который послал бы его в тюрьму или на электрический стул. Читая статью, она судорожно сжимала кулаки. Электрический стул? Она бы с удовольствием включила ток.

Большинство ее клиентов были незначительны, но приобретенный опыт был бесценным. В течение этих месяцев она побывала в каждой из комнат уголовного суда и знала всех его обитателей.

Когда одного из ее клиентов арестовали за воровство, грабеж, проституцию, она направилась в суд, чтобы его отпустили под залог. Залог был установлен в сумме пятьсот долларов.

– Ваша честь, у обвиняемого нет таких денег. Если суд уменьшит залог до двухсот долларов, он возвратится на работу и сможет поддержать семью.

– Очень хорошо, двести.

– Благодарю, Ваша честь.

Дженифер познакомилась с начальником бюро жалоб, куда поступали копии всех протоколов.

– Это опять вы, Паркер? Ради бога, вы когда-нибудь спите?

– Пустяки, лейтенант! Одна из моих клиенток задержана за бродяжничество. Могу я видеть протокол ареста? Ее зовут Коннера. Кларенс Коннера.

– Скажите мне, дорогая, почему вы приходите сюда в три часа ночи, чтобы защищать бродягу?

Она улыбнулась.

– Просто сейчас меньше людей на улицах.

Ночью суд представлял собой особый мир со своим тайным жаргоном, который поначалу ставил ее в тупик.

– Паркер, твой клиент задержан при ловле клопов.

– При ловле клопов?

– Ограбление со взломом, совершенное вооруженным лицом, ночью, с попыткой убийства. Дошло?

– Дошло. Я здесь от имени Луны Тернер.

– Иисус Христос!

– В чем ее обвиняют?

– Подождите, я найду ее карточку. Луна Тернер… Да, хорошенькая штучка! «Прост. Задержана с АС, в нижнем ряду.»

– Как?

– Ты здесь новенькая? Просто она шлюха, а нижний ряд – это юг улицы. Усекла?

– Усекла.

Ночной суд действовал на нее угнетающе. Через него протекал непрекращающийся людской поток, омывающий берега земли, именуемой правосудием. Каждую ночь разбиралось не менее сотни дел. Здесь попадались проститутки и гомосексуалисты, потерявшие человеческий облик пьяницы и наркоманы. Это были пуэрториканцы и мексиканцы, евреи и ирландцы, греки и итальянцы. Они обвинялись в изнасиловании и воровстве, незаконном ношении оружия и торговле наркотиками, бандитизме и проституции. Это были люди, потерпевшие в жизни крушение и потерявшие надежду на лучший исход. Они не были приспособлены к окружающим условиям, а обществу изобилия не было до них никакого дела. Многие из них были выпущены из центральной Гарлемской тюрьмы, в которой не хватало места для наиболее серьезных преступников.

Большинство обратившихся к ней клиентов уже давно капитулировали перед жизнью, прижатые к земле самой системой. Она чувствовала, что их страхи питают ее уверенность в себе. Конечно, она была далека от того, чтобы воображать себя блестящим образчиком жизненного успеха, но она знала, что между ними и ей есть одно существенное отличие – она никогда не спасует.

Кен Бейли познакомил Дженифер с преподобным отцом Френсисом Джозефом Райаном. Ему было далеко за пятьдесят, но это был жизнерадостный, общительный человек, на висках у него кучерявились черные с проседью волосы, всегда нуждающиеся в стрижке. Она сразу же полюбила его.