Профессионалы

…ёмкость магазина — двадцать патронов.

…флажок переводчика-предохранителя не щёлкнет предательски, выставляя режим одиночных выстрелов.

И?..

— …плавно, уняв дрожь пальцев и лязг сердечка, спусковой крючок на себя. Процесс пошёл, медленно, уверенно, мгновенно. Отвод пороховых газов из канала ствола. Поворот затвора против часовой стрелки. Боевые упоры — три штуки! — заходят в вырезы ствольной коробки. Троица опорных поверхностей — это хорошо, это замечательно и великолепно: кучность на уровне. Газовый поршень и толкатель беспокоят затворную раму: подвинься, подруга… Тяжелая девятимиллиметровая пуля отрывается от гильзы СП-5 с дозвуковой скоростью: эта дрянь способна прошибить восемь миллиметров стали со ста метров.

Пуля. Одна. Аргентум — горсть глинозёма на крышку гроба? — хоронит пламя.

Тьма.

Капля.

Ничто, похожее на слёзы ребёнка.

8. СТЕПАШКА

Телевизор шепчет новости — звук почти на минимуме. Юрико тупо смотрит в гелевый экран: картинки, люди, пейзажи. Диктор, симпатичный молодой парень, пуштун-дуррани с повадками спинжирая, лихо сдвинул тюбетейку на бритый затылок. Нет, хлопец не рассказывает о безумии и алчности, о смерти и новых достижениях генной инженерии — ха-ха, он поёт ландый о героической борьбе афганского народа с иноземными захватчиками и вещает о любви Адам-хана и Дурханый…

Надо же, какой бред в голову лезет: ландый, борьба…

Бре-э-ед…

Всё бред.

Наркотический мираж, сон.

А реальность — плохая, противная, мерзкая, гадкая — это то, что Акира не позвонил. Обещал и не позвонил. Может, он принял Юрико за какую-нибудь дешёвую шлюшку-дзэро?! — ой, зря она сказала красавцу-фениксу насчёт брудершафта. Зря-зря-зря!

Пошутила, называется. И попробуй теперь объяснить отличному парню, что она хранит непорочность для него, для настоящего Избранника!

Диктор шевелит губами, что-то говорит — а Юрико кажется, что парню безумно хочется выругаться на фарси-кабули и, откинувшись в кресле, закурить толстую гаванскую сигару. Юрико делает звук громче: «…э-элых две недели провела в заточении профессиональная гетера Таис Галустян. Однако в результате кропотливой работы сотрудников Нью-Токийского РОВД злоумышленники задержаны и локализованы в крио-СИЗО. В результате внутреннего дисбаланса у госпожи Галустян нарушен обмен веществ и сейчас она находится на лечении в комфортабельном санатории „Гнездо кукушки“. Наш телеканал и Профсоюз Вавилона выражают соболезнования коллегам и родственникам Таис и надеются на скорое выздоровление отличного профессионала. Активных молодых геронтофилов Профсоюз просит оказать посильную помощь госпоже Галустян и позвонить по указанных контактным телефонам…»

Ха-ха, они называют ЭТО «в результате внутреннего дисбаланса». Бедную малышку, регулярно удовлетворявшую самые безумные и похотливые извращения половины населения Вавилона, лишили любимой работы на четырнадцать суток. Профи, ударницу эротического труда обрекли на триста тридцать шесть часов воздержания. Двадцать тысяч сто шестьдесят минут. О секундах и подумать страшно… Отключённый от электросети конвейер — течёт масло, ржавеют шестерёнки, и лопаются ременные передачи. Крысы рожают детёнышей на щите управления, рабочие потихоньку разбирают дорогие измерительные приборы на цветмет… Да чтобы вернуть гетере молодость и здоровый цвет лица, «молодым геронтофилам» придётся очень постараться!..

Не позвонил.

Брудершафт — зря… всё зря…

Второй день Юрико не выходит из дому — забота о лаваше насущном по боку. И уже второй день подряд бабушка громко-громко ругается, используя странные для женщины её возраста слова и выражения.

Двое суток… почти пятьдесят часов…

Юрико засыпает — забытьё — и чувствует пушистое тепло на лице, влажный язык, горячий носик…

Сон. Умиротворение. Бледно-розовые нити медленно ползут из-под закрытых век — по щекам, шее, груди, ногам… по паласу, подоконнику, в форточку, по асфальту… — нити оплетают город паутиной, нити ищут суженого Юрико.

Есть! нашли!

Здесь он стоял, это его следы — тёплые пятки, сильные мужские икры, упругие ягодицы. А потом он ушёл. Туда, далеко, очень далеко, но он вернётся. Обязательно вернётся. Скоро.

Завтра!

Юрико вынырнула из забытья и осторожно сняла с личика довольно урчащего зооморфа Степашку. Это он, шкодник, навеял вещий сон, это он, мягкий пушистик-добуцу, успокоил хозяйку и развеял сомнения. А теперь выполнивший свой долг Степашка ластится, просит, чтоб его погладили, почесали за длинными белыми ушами.

Юрико смеётся и обнимает снежного зверька, дорогую трансгенную игрушку, подаренную отцом на шестнадцатилетие. Девушка щекой проводит по нежной шёрстке и шепчет:

— Спасибо!

Степашка довольно жмурится: мол, не за что, не стоит благодарности.

Завтра. Дожить до завтра… — ха-ха, теперь-то запросто, теперь легко!!

Акира сгорел на работе, но он воскреснет! Он обязательно воскреснет! — и позвонит Юрико!

Он профессионал, он феникс… он… Ему очень нравится девушка с большими глазами-голограммами!!

Да!!

Всё будет хорошо.

Всё.

Будет.

Хорошо.

Вот только бабушка опять ругается — испуганный Степашка, смешно мотыляя длинным хвостом, прячется под стол. У морфика там гнездо, сооружённое из старой маминой шубы, пары давно немодных, чуть ли не довоенных платьев и ярко-жёлтого шарфа, изъеденного молью. Степашка прижимает длинные уши к пухленькому тельцу и ныряет в своё матерчатое убежище: он не любит громких звуков, он любит смотреть в будущее и пить топленое молоко из пластиковой мисочки.

9. ВЕРМУТ

Вернулся ОТТУДА.

Оттолкнувшись от простыни татуировками лопаток, Акира встал с кровати и чуть не упал обратно, на матрас и подушку — свежие мышцы ещё не успели адаптироваться к новой нервной системе.

Жив… — а с кем ни бывает? Цел и замечательно, в смысле, просто великолепно, если через трое суток после смерти таки наблюдается комплект органов и конечностей — значит, последний пожар был счастливым.

Акира умылся — и долго разглядывал своё отражение в зеркале: хе-хе, найди пять отличий — каким ты был раньше, и какой ты есть сейчас?

Распечатал солидный чёрный пакет с новым комплектом служебной одежды. Оделся и прогулялся к киоску «Вавилон-печати» за свежей прессой. Вернулся домой, неторопливо разоблачился и решил сегодня на работу не ехать: два пожара подряд — он заслужил отдых, а Спитфайр подождёт, из-за отсрочки в сутки ничего не случится: подумаешь, доклад…

Акира выдернул из розетки штекер стационарного телефона и вытащил аккумулятор из мобильника. А вот так! — никого нет дома! хозяева ещё с работы не вернулись, не воскресли, понимаешь, к положенному сроку!..

Феникс отправился на кухню, наполнил водой электрочайник, насыпал в фарфоровую чашку три ложки растворимого кофе «Блэк Планинум» — и через минуту залил порошок кипятком.

Закурил, развернул газету.

А где же… Ага, как всегда на последней странице. Некролог: «На двадцать четвёртом году жизни при исполнении служебных обязанностей в пожаре погиб великолепный специалист, феникс пятой категории Акира Ода. Профсоюз и администрация пожарного депо N9/21, коллеги и друзья скорбят об утрате и, надеясь на очередное воскрешение, выражают соболезнование родственникам». И портрет, понятно, рядом — как всегда ужасный: в гроб краше кладут.

Акира аккуратно вырезал лазерными маникюрными ножницами статейку о собственной смерти и спрятал в специальной папке для документов, украшенной серебряной фольгой и позолочённой защёлкой. Этот пожар для Акиры был юбилейным, двухсотым — а такие даты принято обмывать в кругу друзей, да-да, обмывать — и непременно чтоб вокруг, сверху и снизу куча народа присутствовала, чтоб пели и танцевали, веселились и даже морды били, и блевали тихонечко по углам, и занимались любовью с пьяными гейшами!..

Просматривать по утрам прессу… сразу после воскрешения… — смерти подобно! Но что поделаешь? — привычка.

Раздел объявлений симбун «Вечерний Вавилон»: «Мария Кончитта, потомственная курандерас тотемного столба Волка Lax Gibuu, чистокровная чикос, с помощью эль нагваль и эль тональ снимет порчу, сглаз, излечит бесплодие, подкорректирует карму. Целительница также выполняет полный комплекс услуг по принесению требы Велесу — ритуал традиционный, 100%-ое качество, оплата по факту». И фото рядом — чёрно-белое: женщина лет тридцати, брюнетка, оригинальная шляпка из медвежьей шкуры, сушёная тыква-трещотка, куча-мала амулетов. И взгляд — наигранно-пронзительный.

Дешёвка.

Однажды Акире довелось пить пиво с одним из шаманов знаменитой конторы «Белый Ульген». Шаман был обычным, внешне ничем не примечательным мужичонкой в костюмчике и оленьих мокасинах. А ещё от «ульгена» безбожно пахло «мухоморной мочой» — в общем, типичный гражданин Вавилона, один из миллионов обывателей, глазу не за что зацепиться. Меланхолично закинув в рот один за другим десяток листьев Psychotria viridis, мужичонка заказал бокал «Мэджика чёрного». Акира тогда ещё немного удивился: слишком много бета-карболинов. Серотонин и норадреналин медленнее окисляются. А значит, продолжительнее действие моноаминов и, хе-хе… — короче, глюки обеспечены, конкретнейшие трансовые глюки с намёком на общение с духами… Слишком много дряни, а ещё и пиво…

Пиво явно не в тему. Так вот, о чём это мы?..

О том, что для настоящего шамана с дипломом и стажем работы по специальности внешний антураж есть исключительно декоративное творчество коренных народов Сибири и Севера, хотя… Если публика требует, если народу нравится, то… Может, имеет смысл предложением потакать спросу? — ведь далеко не каждому волхву везёт устроиться на работу в солидное агентство с высоким месячным окладом и регулярными премиями.

Снимает сглаз и порчу… Интересно, бытовое колдовство действует только на любителей? или профи тоже подвержены потусторонним штучках? И второй вопрос: можно ли квалифицировать последний пожар Акиры в качестве сглаза?

Или порчи?..

Феникс швырнул газету на диван, глотнул парующего напитка, приторного от синтетических витаминов и антидепрессантов, и потянулся за любимыми «Firestarter Light». Капиллярное табло счётчика-фиксатора на пачке высветило сообщение о вреде никотина и о том, что выдача сигарет временно заблокирована: мол, товарищ, вы слишком много курите — количество извлекаемых сигарет в стандартную единицу времени (тридцать минут) просто аховое!

Пунцовыми буквами:

«КУРЕНИЕ ВЫЗЫВАЕТ ЗАБОЛЕВАНИЕ РАКОМ, СПИДОМ И ВЕТРЯНКОЙ!!!»

Извлечь сигарету из намертво закупоренной пачки так и не удалось. Ох, уж этот прогресс! И Минздрав туда же!

Юрико…

Надо позвонить Юрико: ведь обещал, да и хочется ещё хотя бы разок взглянуть на девичью красоту.

Заправить в мобильник аккумулятор, ввести пин-код, поймать сеть и найти в менюшке номер — вызов. И почти сразу:

— Алло?

— Юрико, я… Я очень перед вами виноват. Встретимся?

— Когда?

— Сейчас. Знаете оружейку «Добрая пуля», ту, что рядом с аптекой искусственных органов?

Истинно ямайская помесь креоля и русского могучего — и ничего уразуметь нельзя: парнишка, наглухо урезанный легалайза драгсом, что-то лепечет, покачивая жгутами дрэдов, — наверное, «траву» на продажу предлагает. Самое интересное, что он-то Акиру понимает без малейших проблем: буркнешь недовольно в ответ, мол, парень, отвали — обидится и обязательно проклянёт: из парафина быстренько сообразит куклу в ближайшей подворотне — а потом честному фениксу из-за этих вербальных недоразумений и магии вуду целый день поносом маяться.

Акира вежливо улыбается и от плеча к плечу шевелит черепом, мол, пардон, не сегодня: настроения нет и, вообще, кое-кто склонен искажать реальность исключительно пивом. Или текилой. Или водкой. Или вермутом. Или…

— Извините, молодой человек, очень спешу, очень. Пардон.

Растамана слюняво смеётся, ковыряя грязным пальцем в огромном африканском носу, и невнятно призывает в свидетели Барона Самеди, Джа и Святого Боба Марли — похоже, хлопчик обиделся. Да ну и хрен с ним — подумаешь, расстройство желудка.

— Пардон-пардон, — Акира отодвигает ямайца (надо руки помыть! срочно помыть руки!) — Извините-извините…

Просто феникс не любит опаздывать на встречи. Мама всегда говорила: не опаздывай, сынок, выйди раньше — за час, за два — но не опаздывай: девушки не любят медлительных парней.

Уже пять минут в минус -!! — Юрико обидится. Акира ведь сам позвонил, «забил стрелку», предупредил, чтоб не задерживалась — и?!..

Ай-я-яй! — ведь не дождётся красавица, и будет права!

Феникс выскочил на проспект, в самую гущу движения — и с сожалением мазнул зрачками по неспешно парящим дирижаблям и скорострельно шмыгающим в поднебесье небоскребов дельтапланам, вот так вот безжалостно выплюнутым в воздух стационарными катапультами. Нет смысла бежать к стоянке дельт, о дирижаблях и думать глупо.

Служебное авто, такси?.. — пробки на дорогах, час пик!

Рикша? — здесь уже упоминали пробки?

И?.. — в срок Акира никак не укладывается, как пить не дать, не успевает!

Поймать барражирующего в поисках клиента извозчика — задача не из лёгких. Извозчики, они такие, быстро увлекаются — причём все до единого, такой генный глюк: выпучив буркала, забывать обо всём на свете и бежать, бежать, бежать…

Обычный извозчик за день умудряется накрутить до четырёхсот километров, и это при средней скорости около сорока километров в час.

Представьте себе неопрятного мужика ростом два метра пятьдесят сантиметров. Мужика, роняющего на бегу хлопья вспененного пота. Мужика с густой промокшей шевелюрой, спадающей грязно-светлыми кудрями до ягодиц…

Представили?

А теперь добавьте к портрету облегающие лосины до колен, рунную вязь зеленоватых татуировок, изуродовавших опухолями и шрамами поджарый мускулистый торс. Добавили?

Замечательно!

И борода. Как же без бороды? Где вы видели извозчика без густой поросли на лице? Поросль эта имеет существенное значение: завитая в косички борода служит надёжной упряжью, с помощью которой можно регулировать направление и скорость движения.

В общем, поймать барражирующего в поисках клиента извозчика — тот ещё труд. Но деваться некуда — обстоятельства-с!

Акира вертится по сторонам.

Толпа: дела, суета, прогулки с фиксацией под локоток.

Ну, что имеем?

Ланао, филиппинские мусульмане-сунниты, почитающие мистический эпос «Даранган» — мужчина и женщина? Он в простеньких штанишках, широкой рубахе, жакете, на голове несуразно торчит тюрбан. Она в узкой кофте и соронге, ещё и завёрнута в джабул, то есть в длинный шарф. У обоих ланао длинные волосы. Правоверные улыбаются друг дружке чернёными подпиленными зубами. Мужчина, похоже, жуёт бетель. Свернули в чайхану — отдыхают, бездельники: кумыс, кальян, гашиш, лёгкий секс. Ланао на извозчиков не похожи…

Толпа сплошняком: разноцветные лица, палитра причёсок, ассортимент разрезов глаз.

Шоссе? — авто, ДВС-авто, пневмоавто, рикши, рикши, авто. А ещё — мотоциклы, моноциклы, мотороллеры и опять авто. А посреди асфальтового островка безопасности — принаряженные в набедренные повязки и бамбуковые узкие «платки» любители танцуют «заклание буйвола». Это выдёргиваются кту дриу, горные кхмеры. Да, тела и лица их покрыты своеобразными рисунками, но передние зубы — веяния моды! — как и у ланао подпилены, и вообще кхмеры искомой комплекция не соответствует — не извозчики, как ни жаль. У ребят, наверное, сегодня праздник какой-то. Симпатично, в общем-то, они коленцами дрыгают, но пляска Орла тебе больше нравится — таки шошоны-ивитем, из фратрии Койота, гопака круче закладывают, однозначно, круче. Или, к примеру, очень Акиру впечатляют васукума, иммигранты из Танзании — танцы на ходулях это нечто!

Нечто-нечто… Это лирика. Где извозчики? Когда не надо, стадами вокруг скачут…

Толпа раздвигается волнами, обнажая асфальтовое дно — народ освобождает лыжню-разметку: под копыта попадать дураков нет — уж лучше посторониться, предохраниться, быть целее.

Из-за угла — метров двести юго-восточнее — показалась мощная фигура. Мачта над горизонтом черепов и передвижных лотков.

Извозчик.

Ну, наконец-то!

Встать на пути, не убоятся, не отпрыгнуть в сплочённую локтями биомассу граждан — и таки остановить силу. Смять характером инерцию. Выдержкой пригвоздить к тротуару массу. Необходимостью припечатать к канализационному люку чужую волю.

Повезло, извозчик Акиру заметил: извернулся, в последний момент скорректировав направление. Заваливаясь на бок, кувыркнулся, поймав горизонталь ладонями, и плюхнулся на спину — удар смягчила густая шевелюра-амортизатор. Благодаря особой смазке волос перевозчик скользнул по асфальту — метров пять проехал и упёрся затылком в столб рекламного щита.

Поднялся. На колени. И в полный рост.

И двинул к фениксу.

— Имя? — дрожь в голосе: Акира слегка переволновался — а если бы два с половиной метра живого веса вовремя не затормозили?!..

— Слейпнир. Пётр. — Ни намёка на одышку. Голубые чистые глаза, интерес и капелька любопытства.

— Профессиональный статус? Категория? — Адреналин выплёскивается наглостью: ну какое Акире дело? Бежал себе человек по своему, может, важному интересу, остановился вежливо, а тут допрос учиняют: нехорошо, непорядочно. — Статус?! Категория?! Не слышу?!

— Извозчик-иноходец, третья.

— А почему не пятая? — Фу, совсем неприличный вопрос: за такое любопытство и по ушам не грех получить.

Но, похоже, иноходец так не считает:

— Правила нарушаю. Часто. Гаишники, звери форменные, тормозят, штрафуют.

— Лихач, значит?

— Так точно.

— Прекрасно! Люблю бодрых молодцев, да и опаздываю очень. За срочность доплачу — если не черепахой доползёшь. Лады?

— Обижаешь, начальник. Считай, мы уже на месте. Готов?

— Готов.

— Кинь монетку в рот.

— Зачем это?

— Да так. Заплати авансом за проезд: мало ли…

Это «мало ли» Акире не понравилось, но… — он схватил Петра за удила-косички и резво вскочил на спину, обняв грудную клетку извозчика ногами. Чужие, волосатые тиски-руки надёжно, без люфтов зафиксировали лодыжки феникса.

Поехали!

«Транспортные услуги, предоставляемые курьерами Общества Извозчиков есть комфортабельное и незабываемое ощущение первозданности олимпийского спринтерского бега, преисполненное удовольствия от осознания…» -?!.. — рекламные буклеты безбожно врут. Осознание?! — о, да, Акира отлично осознал меру и степень мучения! Комфорт?! первозданность?! — испытание нервам и выдержке!! И запах пота, шибающий в ноздри, как от испуганного скунса!!..

Судороги в мышцах — до боли сжатые кулаки: не отпускать!! Не отпускать удила при высоких, о-очень высоких прыжках! — когда тело извозчика взмывает недорезанным кроманьонцами археоптериксом — да над зазевавшимся «пассажиром сонной травы», которому хватило ума выбрести на лыжню-разметку в не самое удачное время…

ЫЫЫ-ы-ыыыкх!!! — воздух из легких — встречный поток отбрасывает в лицо Акире мелкие брызги слюны извозчика. Асфальт — внизу; задранные головы прохожих — зрачки расширены: равнение на тандем. И насмерть перепуганный бедняга, спрятавший в ладони мгновенно побелевшую мордаху — коленки поджались, асфальт самое мягкое кресло.

ЫЫЫ-ы-ыыыкх!!! — руки Петра Слейпнира отпускают щиколотки феникса: и тело Акиры отрывается от спины и летит параллельно асфальту.

До боли сжатые кулаки: не отпускать!! — не хотелось бы шмякнуться метров с пяти на группу китайских рабочих, размахивающих красными флажками и штампованными иконами с изображением Будды Мао. Падать на китайских рабочих, у которых в руках иконы — по меньшей мере, святотатство.

ЫЫЫ-ы-ыыыкх!!! — предплечья Слейпнира выдвигаются перпендикулярно торсу, волосатая кожа лопается точечными язвами, сквозь язвы проклёвываются полоски-жгуты сухожилий — кожа растягивается, сползая с предплечий, цепляется за жгуты — готово: крылья летучей мыши!

Зачем?!

А затем, что прыгал извозчик через одного малохольного придурка, подвернувшегося под копыта, а в результате пришлось уворачиваться от колонны ханьцев, внезапно изменивших маршрут.

Подрезают, подонки!

…китайцы позади.

…перекрёсток.

…мамаша с коляской.

…две пьяных школьницы, обнявшихся посреди «лыжни».

…стая кынсы, терзающая труп наркомана-зооморфа — куда смотрит санитарная служба?!

…грузчик с поддоном лавашей, только что выгруженным из грузовика-"хлебницы".

…пожилой мужчина, взасос целующий молоденького транссексуала.

Бег.

Прыжки.

ЫЫЫ-ы-ыыыкх!!!

Знакомый, тот самый пейзаж — оружейный магазин напротив аптеки. Стоп! Мучения феникса близки к завершению?!.. — ох, как мало нужно для счастья!

— Тпру, Моренго! Я сказал: Моренго, тпру!! Тпру, Моренго!

— Кто?! — Извозчик стряхнул Акиру на тротуар. — А ну повтори?! Как ты меня назвал?!

— О Наполеоне Бонапарте слыхал?

— Нет…

— А чего тогда всякую ерунду спрашиваешь? Спасибо за доставку. Свободен.

Акира щедро расплатился с извозчиком и шагнул к Юрико, изучающей ассортимент овощной палатки — цены на кокосы и бананы, таро и ямс, батат и маис. Феникс прокашлялся — обратил, значит, на себя внимание — и развёл руками: мол, виноват, опоздал, каюсь — больше такого не повторится, простите, сударыня, не со зла.

— Здравствуйте, Юрико.

— Здравствуйте, Акира-сан.

— Вы уж не судите меня строго. Обещал позвонить — не получилось, работа, пожары, знаете ли.

— Знаю.

— Да? — Акира вдруг понял, что девушка действительно в курсе того, что с ним произошло.

…бледно-розовые нити, оплетают, тянут…

И не хочется прогонять наваждение, совсем не хочется — будет, что будет.

Хуже не будет.

— Да. Знаю. Ничего страшного, Акира-сан, я прощаю вам опоздание. Прогуляемся? Сегодня отличная погода…

"Встану сталью — красно-оргазмной

Пальмой встану — цельно-печальной

А ты в платьице звёздно-венечном

Расцелуешь мою оконечность"

И Юрико, и Акира одновременно обратили внимание на незамысловатое граффити, испачкавшее рифмованной текстовкой торец старинной панельной девятиэтажки. Чуть ниже узора — бронзовая табличка «Памятник архитектуры. Охраняется законом». Граффити, ага, да ещё на охраняемом объекте?! — непростительный вандализм!!

— Однако, стихотворение о любви. Искренней и чистой. — Хмыкнув, прокомментировал Акира: не смолчал.

— Да уж! — Возмутилась Юрико, прикусив улыбку. — Развлекаются инкубы: даже меня пробрало — захотелось объятий и нежности. А ведь ничего такого в стихоплётстве этом и нет… Странно, да?

— А что тут странного? Все инкубы, граффитчики в том числе, профессионалы экстракласса. Заряженный афродизиаками искуситель на многое способен. Слабенькие стишки, никакие? — согласен. Но! — возможно, эффект «любви» достигнут особым расположением букв, сочетанием фона стены и подбора палитры… Не знаю, точно утверждать не могу. Я не инкуб.

— Да уж, Акира-сан, вы не дон жуан.

Разговор почему-то не клеился. Темы «о погоде, о новинках киноиндустрии» не впечатляли и тратить на них редкие часы свободного от работы времени просто глупо. Что-то нужно было предпринять — срочно! Развеять обстановку ничего не значащим пустячком? — Акира брякнул первое, что попало в голосовые связки:

— Юрико, представляете, а я ребёнка спас — из огня вытащил. Там всё так горело, а он — маленький, плачет, я… и… э-э…

— Да что вы говорите, Акира-сан?! Вы же настоящий герой!

— Да уж… герой… — брови выше, морщинки чётче: вот как выглядит смущённый феникс. — Э-э… Юрико, а смотрели последний блокбастер… этого… как его… ну, известного режиссёра?..

А потом молодые гуляли в роще чёрных берёз, среди мрачных стволов, изуродованных памятными царапинами складных виброножей: «Хасим любит Ольгу», «Здесь был Сэм», «Кто хочет бесплатного омонку, звоните по телефону…»

Разговаривали мало, больше молчали.

Случайно выбрели на колонну, направляющуюся к центральной агоре района для проведения образцово-показательной казни. Да, лишать жизни сограждан, пусть даже и преступников, негуманно, но… — «Зажигальщику животе не дать, казнить его смертной казни». А казнить, судя по всему, собирались именно поджигателя.

Барабанная дробь — за пешим ударником шагает совмещённая рота спецназа: взвод ярунов-галдовников и два отделения дэвов-жиджретов. Командует парадом подполковник аэромобильных войск, принаряженный в составленный из двух костяных пластин головной убор. Подполковник явно из следопытов-арикара. За военизированной процессией чересчур медленно двигается парочка рослых извозчиков, запряжённых в измазанную дёгтем телегу. На телеге сидит африканец лет сорока с небольшим, в сером арестантском халате; на груди — фанерная табличка, ярко-алые буквы: «За поджог». Рядом с телегой пританцовывает от радости принаряжённый в красную рубаху профессиональный палач…

— Акира-сан…

— Да, Юрико?

— Я…

— Юрико, извините, но… Вы не обидитесь, если я приглашу вас к себе? В гости?

— Вкусный вермут.

— Мартини.

— Вкусный мартини.

— Согласен, но…

— Да?

— Юрико, Вы…

— Акира, мне надоел официоз.

— Мне тоже, я…

— Может, всё-таки выпьем на брудершафт? и перейдём на ты?

Свечи — пижонство, конечно — Акира зажёг пальцем. Хотел произвести впечатление на гостью. И, похоже, своего добился: голограммы-глазища ещё больше расширились — хотя, казалось, больше некуда: и так пол-лица не видно за радужками-зрачками.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.