Учиться как учиться. Психология и духовность на суфийском пути

Идрис Шах
 
Учиться как учиться. Психология и духовность на суфийском пути

Введение

      Учтите чужие неудачи, чтобы другим
      не пришлось учитывать ваши.
       – Саади,  Розовый сад 13-й век
      Когда верблюд ваших усилий увязает в грязи,
      не все ли равно – далеко или близко до цели?
      – устад Кхалилуллах Кхалили,
       четверостишия, 1975
      Этот мир не имеет бытия, он лишь аллегория:
      От края до края его великолепие – только фарс и игра.
       – Шабистари, Тайный сад 13-й век

 
      Совсем недавно, в 1964 г., появились The SufisИдриса Шаха. И стало очевидно, что вместе с этой книгой, сразу ставшей классической по данной теме, проявился Образец, который время от времени выступает вперед, предлагая суфийский Путь в новых формах, соответствующих современным потребностям. Ибо суфизм — это не изучение прошлого или поклонение средневековым святым: он всегда был и остается эволюционным по духу и действию. Например, великие суфийские классики Среднего Востока были когда-то вызывающе оригинальны своими прозрениями и информацией, шокируя людей с ограниченным кругозором.
 
      Идрис Шах предложил нам много книг, многоликих, каковым и приходится быть суфизму: от переиздания суфийской классики до шуток из Насреддиновского корпуса, университетских лекций, традиционных историй, пересказанных заново свежим отточенным языком. Учиться как учитьсяи другие книги, в современном формате, над которыми Шах сейчас работает, прокладывают путь туда, где мы сталкиваемся с величайшими проблемами: природа человека, как понимать наше поведение, наши организации и культуры. Шах неспроста называет антропологию и психологию младенческиминауками, ибо, утверждает он, мы едва начали использовать эти инструменты.
 
      Сейчас уже привычно, что в новейших достижениях физики используются те же понятия и тот же самый язык, что и в традиционном мистицизме; и это общее основание, эта граница расширяется, чтобы ввести новый оригинальный образ мышления в психологию, антропологию, религии, эзотеризм. Шах был бы рад способствовать такому слиянию. Сам он предлагает суфийскую точку зрения и — более того — делает доступным фонд знания, информации. Мы увидим при нашей жизни, — уже начинаем видеть — как наши ученые, обычно более молодые, в силу своей большей гибкости, приходят к Шаху с вопросом: «Что есть в вашем багаже, как части вашей традиции, что мы, современные исследователи, можем использовать, что мы возможно просмотрели или о существовании чего даже не подозреваем?» Я видела, как это случалось: простой вопрос, открывающий новую область.
 
      Разве не стоит затратить какое-то время, чтобы рассмотреть как так случилось, что то, что составляет сокровищницу информации, результаты многовековых исследований и искусно практики, могло существовать столь долго, а мы были не в а стоянии допустить возможность его существования? Я не говорю "тайнах Востока", понимаемых как нечто среднее между шаманизмом и застольным спиритизмом, — что Шах отвергает как "треп, дрожь и ужас". Путешественники на мистический Восток были всегда. «Скажите мне, Мастер, что есть Тайна?», «О, ты хочешь Тайны, дорогое дитя, не так ли? Хорошо, стой неделю на голове и повторяй вот такую мантру…» Однако и те из нас, кто пытался подойти к суфизму через то, что предлагалось нам на Западе, почти всегда оказывались в аналогичной ситуации и должны были перерасти это — обусловленность нашего мышления. То, что мы находим на Востоке, — не волшебстве и не мистика, а подход к человечеству, и как к индивидуумам. и как к органичному целому, подход который по утонченности в понятийном отношении и достижениях выходит далека», за границы наших наук.
 
      Как это случилось?
 
      Одна причина в том, что, возможно, наша культура не является такой продвинутой, открытой к новым идеям, как мы этосебе представляем. Внешние по отношению к обществу люди, полезные тем, что вносят в общества, несмотря на оказываемое поначалу сопротивление, прозрения, судят о нас по-иному.
 
      О нас говорят, что мы зажаты, и во многих отношениях. Сейчас мы с легкостью говорим о высокомерии Запада, мы начинаем понимать свою ограниченность. Однако это медленный процесс, ибо нам придется бороться, в случае Среднего Востока и Центральной Азии, с результатами веками насаждаемого подозрения к ужасным сарацинам. Это оказывало и продолжает оказывать смехотворное влияние на нашу культуру: от невежества и фанатизма относительно Ислама до вот такого: оказывается, что символы, принятые в астрологии для обозначения планет, — Марса, Венеры, Меркурия и т. д. — ни что иное как буквы арабского языка, легко распознаваемые теми, кто знает арабский язык. Мы же приписываем им удивительное происхождение. Крошечный пример, даже абсурдный, из огромной, неизведанной области. Но почему же она не исследуется?
 
      Мы можем продолжать бормотать о самодовольстве Запада, но вот еще одна сфера, где реально сталкиваешься с ним. Шax, в качестве примера, приводит наше убеждение, что мы, на Западе, являемся пионерами в исследовании определенных психологических идей. Однако, «открытия» Фрейда и Юнга можно найти у Ал Газали и Ибн ал-"Араби, умерших в двенадцатом и тринадцатом столетиях, и у других великих мыслителей тех времен. (Юнг признавал, что многим обязан Востоку. Разве не удвительно, что его ученики не проявляют интереса относительно того, что бы там еще могло быть?) Ал Газали много писал об обусловленности: в те времена, как и теперь, суфийские учителя занимались освобождением людей от внушенных социальных и религиозных учений. Что случилось со всем этим специальным знанием? Оно стало применяться. Его усвоили целители ума, души, тела; его строили, развивали… Однако мы, на Западе, отрезаны от него — все еще отрезаны — и будем отрезаны до тех пор, пока не будем готовы серьезно подумать о своих собственных ментальных путах.
 
      Другой пример: мы говорим о разнообразии и богатстве нашего языка. Однако имеет место следующий факт: английский язык истощен, в нем отсутствуют слова и понятия, в которых мы нуждаемся. Любой писатель, который пытался описать определенные процессы и переживания, с этим столкнулся. Существуют способы обойти это — один из них аналогия — но проблема остается. Горсточка жалких, затертых терминов — бессознательное, душа, дух, коллективное бессознательное, сверхум, эго, суперэго, Оно, паранормальное, экстрасенсорное восприятие, сверхъестественное — и внезапно, очень скоро, увязаешь в песке. Вы не можете использовать эти слова для выражения «свежих» переживаний, новых идей потому что, каждое тянет за собой нежелательные ассоциации. Однако другие языки не столь скудны, их слова не так перегружены. Нет, это не попытка умаления достоинств английского языка или, ради этого, превознесения других языков, а призыв к осознанию: если имеется крайняя нужда в чем-то, то оно, вероятно, придет. Я надеюсь на это. Между тем, двигаться трудно. Я, мягко говоря, не лингвист но даже мое шапочное знакомство, например, с персидским языком показывает нашу невероятную обделенность. Персидский язык — язык культуры, где определенные виды духовности были в обращении на протяжении столетий. (Появление чудовища, подобного Хомейни, не умаляет сказанного.) Мои друзья, изучающие «примитивные» культуры и знающие язык американских индейцев или некоторых африканских сообществ, говорят, что эти языки также хорошо оснащены понятиями, отсутствующими у нас. Наш язык, вероятно, является лучшим инструментом для описания технических процессов, пока под техническими процессами понимаются процессы, ограниченные механическим, но как только они подходят к границам умственной деятельности…
 
      Существует еще одно, подобное Гималаям, препятствие, которое мы схематично очертим. Вот уже 2000 лет Запад находится под гнетом страшной тирании — христианской религии. (Я отдаю себе отчет, что здесь читатель улыбнется, подумав рассеянно: «Ну, это девятнадцатый век».) Но с исторической точки зрения, это было совсем недавно. Я встречала людей, вошедших в конфликт со священниками, когда они захотели всего лишь отказаться от уверенности и догм в пользу агностицизма. Жены и мужья оставляли их, они теряли работу, подвергались социальному остракизму, от них отрекались семьи — и они отправлялись в колонии. Там я, будучи ребенком, их и встречала. Сегодня священники имеют доброжелательный, безобидный внешний вид: наполовину — общественного деятеля, наполовину — сердечного дружка; они лестью склоняют людей к мысли, что те должны родиться заново, или статьчастью чего-то или что-то в том же духе. Однако, на протяжении 2000 лет на нас были одеты смирительные рубашки, и даже самое незначительное неповиновение жестоко каралось. Неповиновение Лютера было ограниченным. Он говорил: «Я настаиваю на праве говорить с Богом прямо, без посредничества священников». Он не говорил: «В течение тысячелетий в этом мире были люди, обладавшие методами, информацией, чтобы предоставить возможность тем, кто имел достаточную подготовку, использовать эти инструменты для достижения состояния ума и духа, о котором священники ничего не знали». (Однако, в этом месте мне придется пояснить, что суфизм уважает все религии, говоря, что сутью каждой является Истина. Религия — это тиран, благосклонный или злобный, которого надо разоблачить.) Я хотела бы знать следующее: как это так, что мы, наши ученые, понимая, что наша культура два тысячелетия находилась под воздействием определенного рода внушенных учений, не исследуем эти влияния на наши ментальные процессы? То, что эти влияния присутствуют, становится "очевидным, если начинаешь размышлять в этом направлении. Этот как бы запрет, табу, нельзясвященников на определенные темы для размышлений, например, что же Иисус и его спутники в действительности думали (поскольку суфии утверждают, что Иисус является одним из реальных Учителей человечества, послание было уничтожено установлениями), абсорбировался в самое вещество наших умов, не давая нам возможности смотреть в некоторых направлениях.
 
      И это нельзяможет действовать в умах ученых так же сильно, и в умах любых других людей.
 
      То, что я схематично, неадекватно здесь очертила — это я блоков и помех, равносильная ментальной тюрьме. Так суфии говорят, что мы живем в такой тюрьме, и что их забота снабдить нас всем необходимым для нашего освобождения. Мы все обусловлены,как легко и быстро сейчас заявляем, но, может быть, становимся способными сказать,что эго недостаточно для того, чтобы увидеть как.
 
      Если мы хотим подступиться к суфиям, к их взглядам на жизнь, необходимо когда-то проглотить тот неприятный факт, что они считают нас отсталыми, неразвитыми, плохо сформированными и примитивными с «закрытыми» умами тех сферах, где для нашего будущего жизненно важно иметь открытый ум.
 
      Между тем, Шах чрезвычайно терпеливо отвечает на те вопросы, которые ему задают, и продолжает ждать и надеяться, когда вопросы станут более осмысленными, более утонченными, основанными на лучшей информированности и лучшем самопонимании.
 
      Он получает тысячи писем отовсюду, ибо в одинаковой степени является человеком как Востока, так и Запада, и о суфийском пути спрашивают люди от Афганистана до Калифорнии. Из этих вопросов и ответов Шах составил данную книгу, которая столь насыщена полезными точками зрения и информацией, что самое большее, что я могу сделать — привлечь внимание к идеям, которые могут стать полезными отправными точками.
 
       Внимание.Шах посвящает ему целую главу, настолько важным он его считает, и настолько мы безразличны ко вниманию. В нашем обществе нас не научили тому, что внимание столь же фундаментально, как и пища, и мы продолжаем спотыкаться, когда ищем способы утолить страстное желание, вместо того, чтобы научиться обеспечивать себя тем, в чем нуждаемся, спокойно и со здравомыслием. Мы безрассудно усиливаем голод, говоря себе, что ищем Бога или Любви или Служения, и не научены распознавать, что движущая нас сила находится в других людях, и что они манипулируют нами и используют нас. Когда этот механизм попадает в поле нашего внимания, и мы начинаем его изучать, то эффект такой, что как будто с обычной жизни опадает завеса, и мы становимся более свободными в наших действиях и выборе.
 
       Знание, «Бог», как товар.Приученные к коммерции, к обладанию, хотению, торговле, купле, продаже, мы таким образом трактуем всякую вещь, включая и то, что предлагает Шах. Однако "высшее знание" не предмет купли-продажи.
 
       Использование литературы.Здесь Шах революционен. Суфии знают и используют множество приемов, в то время, как мы полагаем, что есть лишь один. Наше обучение в школах и колледжах основано на упрощенных идеях, которые не принимают во внимание изменяющееся час от часу состояние ума человека, Мы, здесь на Западе, требуем стандартизованного продукта, говорит Шах: вот, что мы высоко ценим. Но стандартная массовая продукция не то, что интересует его или его спутников, которые учат индивидуумов индивидуальными методами.
 
       Группы людей и динамика групп.Психологи действительно изучают этот предмет, столь жизненно важный для нашего общества и всех наших организаций. Здесь Шаху есть, что предложить; человеческая группа это то, с чем работают суфии, и ихумудренность далеко превосходит то, к чему мы подобрались.
 
       Эмоционализм.Шах, не колеблясь, утверждает, везде приводя в ярость приверженцев религии, что почти все то, что мы претенциозно называем «религией», "высшими чувствами", "мистическим опытом" — не более чем эмоционализм. Нас научили, что есть эмоции и интеллект, но не научили, что помимо них может быть еще что-то, отличное от них обоих.
 
       Разоблачение иллюзий.
 
      Использование религий, культов, сект, «Бога» для удовлетворения властных побуждений, потребности в объединении, для замены семьи и секса.
 
      Как распознать ложных учителей и самозваных суфиев. Их число быстро растет, и они обманывают несчастных людей, которые могли бы уберечься от них, используя малую толику логического мышления вкупе со здравым смыслом.
 
      Много слов и понятий выпало из реального обихода. При чтении этой книги, нас заставляют признать, что в нашей научно-ориентированной, материалистической культуре, такие слова, как смирение, гордость, жадность, любовь, идолопоклонство, милосердие, стремятся расположиться в областях, помеченных как «религия» или «этика». Шах восстанавливает их, очищает от сантиментов и неопределенных эмоций, и вводит их в оборот заново — как инструменты.
 
      Отбросьте почемуи ищите как— завещал один суфий, известный исследователь Ричард Бартон. Что ж, эта книга о том, как мы, коллективно и индивидуально, можем учиться смотреть на себя и наши учреждения по-другому. И если то, чему нас также учат, неожиданно и иногда приводит в замешательство, то это в великой традиции.
 
       Дорис Лессинг

"Начало к Началу"

       Идрис Шах
      ВПЛОТЬ до недавнего времени, как теперь столь часто напоминают нам литераторы, психологи и те, кто занят изучением человеческого сознания и число которых растет, суфизм был закрытой книгой для обычного человека. Его язык, в той форме, в которой его нашли в классических и специальных суфийских писаниях, казался почти недоступным. Востоковеды (теперь называемые более точно специалистами в науках Азии и Африки о человеке) сохраняли почти полную монополию на информацию по этому предмету и, тем не менее, можно было обнаружить большое расхождение во мнениях относительно того, что такое суфизм, как и где он возник, и что означали его учения. Некоторые деятели ислама были против него, другие объявляли его истинной сущностью ислама. Некоторых, принадлежавших к немусульманской традиции, он сильно привлекал, другие находили, что он, на их вкус, слишком ограничен культурными рамками.
      Публикация суфийских историй, очищенных от нравоучительного налета и многословия, вместе с изучением суфийской психологической работы и, вероятно более всего, наблюдаемые аналогии с нынешними социальными и культурными проблемами, весьма драматично изменили эту картину. Теперь обще признано, что суфийские исследования и опыт в течении последнего тысячелетия были одной из наиболее многообещающих областей развития в направлении понимания человека и указания на его восприятия неизмеримой реальности. Но признания не было до тех пор, пока люди, главным образом на Западе, не начали замечать соответствие религиозного и психологического, эзотерического и культурного, полагая, что можно развить более целостный подход к данному предмету.
      Между тем, конечно, неповоротливые в науке все еще считают суфизм мистическим эзотеризмом; поклонники культа все еще хотят сохранить эту ауру; немногочисленные ученые желают установить монополию, утверждая, что лишь их интерпретации заслуживают доверия; эти последние иногда представляют собой зрелище, где алхимик противится химии потому, что не понимает ее.
      Показать многосторонность и актуальность суфизма было не трудно при наличии двух предпосылок: свободы публикации и растущей, во многих культурах, неудовлетворенности ограниченными и невежественными авторитетами. Все, что было необходимо, — это цитировать из традиционных суфийских источников, в том числе документов, учения, которые представляют как научный, так и религиозный интерес; и продемонстрировать, из тех же источников, что психологические прозрения суфиев подтвердили существование источника непрекращающегося знания, уровень которого не ниже достижений современных исследователей области ума. Вдобавок, «открытие» суфиев несколькими, без сомнения, крупными авторитетами, и существование живой суфийской традиции помимо без конца повторяющегося культизма и других выродившихся элементов дали возможность некоторым исследователям быстро — в течении десятилетия — предоставить материалы, которые удостоверили многое об истинной природе суфийского наследия и подтверждают его продолжающееся действие.
      Были, конечно, возражения, что «популяризация» суфийских материалов может отдалить многих людей от древних традиций и ценностей, которые удерживаются кем-то с целью представления. В действительности, верно обратное. В следующих одна за другой публикациях, даже традиционалисты и формальные ученые, не говоря о многих других — на Востоке и Западе — с воодушевлением приняли недавнее восстановление смысла этих материалов: и число заинтересованных чрезвычайно возросло. Пренебрегать этими новичками из-за того, что они не всегда профессиональные востоковеды или поклонники культа (еще многие являются и теми и другими) — значит оказаться неспособным заметить, что многие из них, по меньшей мере, столь же разумны, хорошо информированы и потенциально полезны в изучении человека, как и специалисты. В действительности, одной из самых печальных вещей, относящихся к противодействию в некоторых кругах раскрытию свежего проникновения в самую суть суфизма, было проявление почти примитивного и совершенно отупляющего фанатизма и ограниченности в кругах, где такие качества пагубны для чести ученого и уменьшают вероятность того, что этих людей будут продолжать принимать всерьез те, чье уважение так много для них значит.
      Говоря кратко, суфизм «достиг» умов людей в более гибких областях современной мысли, вызывающих растущий интерес. Он также стал частью опыта и интересов некоторых из наиболее выдающихся сегодня людей во всем мире. Он действует широко, на стыке наук и в общих областях, как фактор, чье значение и вклад невозможно ни отрицать, ни приостановить. Произошло то, что теперь большее число людей подготовлено изучать вечную истину, а не только местные проявления и производные социологические формы, в основном, антропологической ценности.
      Традиционно, суфийское понимание основывалось на методе вопросов-и-ответов. Последующие страницы, отобранные для того, чтобы дать обзор материалов, добытых во время сотен часов обсуждений, относятся ко многим темам, которые интересуют сегодня столь многих людей. Сотни бесед также представляют ответы на вопросы, которые задавались снова и снова в более, чем сорока тысячах писем со всего света.
      Несмотря на жесткие требования, чтобы суфийская мысль была представлена только в терминах знакомых положений и языка местной культуры, было бы несправедливо как по отношению к суфиям, так и по отношению к тем, кто у них учится, пытаться влить пол-литра в обычный стакан.
      Суфийская мысль-и-действие требует своих собственных форм, в которых она проявляется и действует: именно по этой причине она всегда, в прошлом и в своих особых областях выражения, устанавливала и поддерживала свои собственные институты и учебные центры. Но современная атмосфера на Западе, как бы там, возможно, ни пренебрегали развитием таких форм для себя, сегодня подготовлена гораздо больше чем прежде для восприятия гипотезы, что может быть форма учебы, которая представляется, концентрируется и распространяется через особые и специализированные институты. Только там, где мы встречаем людей, воображающих, что внешняя форма таких институтов, годная для одного места и времени, также годится здесь и сейчас, и притом является самой вещью, на нас лежит обязанность указать на тот факт, что такие мнения являются ограниченными и ограничивающими. Тех, кто придерживается их, они делают непригодными к пониманию по тем же причинам, что и деревенщину из одной суфийской истории, когда тот не мог получить пользу от своей тарелки жидкого супа, потому что «в супах должна быть гуща».
      Когда-то один человек открыл ресторан с хорошей кухней, привлекательной обстановкой и превосходным меню.
      Вскоре после этого один из его друзей проходил мимо и сказал: «Почему у вас нет вывески, как на всех других заведениях, где едят? Я предлагаю вам написать "РЕСТОРАН: ПРЕВОСХОДНАЯ ЕДА"».
      Когда вывеска была изготовлена и вывешена, другой любопытный сказал:
      «Вам надо быть более конкретным — ведь вы могли иметь в виду какой-топрежний ресторан. Добавьте слова "ОБСЛУЖИВАЮТ ЗДЕСЬ" и ваша вывеска станет завершенной».
      Владелец подумал, что это хорошая идея, и должным образом изменил вывеску.
      Немного времени спустя кто-то еще проходил мимо и сказал: «Почему вы написали слово «ЗДЕСЬ»? Ведь каждый может видеть гдеэто место?»
      Итак ресторатор изменил вывеску.
      Далее следующий любопытствующий захотел узнать:
      «Неужели вы не знаете, что слово «ОБСЛУЖИВАЮТ» является лишним? Ведь обслуживают во всех ресторанах и магазинах. Почему бы вам не убрать его?»
      Что ж, слово было убрано.
      Однако, вскоре, еще один посетитель сказал:
      «Если вы, по-прежнему, будете употреблять фразу "ПРЕВОСХОДНАЯ ЕДА", некоторые люди задумаются, а действительно ли она являетсяпревосходной, и найдутся такие, кто не согласится с этим. Чтобы оградить себя от критики и разногласий, уберите, пожалуйста, слово "ПРЕВОСХОДНАЯ"».
      Так он и сделал. Теперь, когда лишь слово «ЕДА» осталось на вывеске, в дверях показалась голова шестого любопытного. «Почему вы поместили слово «ЕДА» над вашим рестораном: любой может видеть, что здесь подают еду».
      Поэтому ресторатор снял вывеску. Сделав это, он теперь не мог взять в толк, когда же подойдет кто-нибудь голодный, а не любопытный или интеллектуал…
      В этой истории, конечно, ресторатору досаждает буквальное мышление "людей разума", для которых как и для всех нас, интеллект играет ценную роль. Пища, которой, тем не менее, наш человек пытается обеспечить, является "пищей сердца", где сердце символизирует на суфийском языке высшие воспринимающие способности человечества.
      Наш современный суфийский поэт, профессор Кхалилуллах Кхалили, самый известный мой соотечественник, выразил это таким образом:
 
В каждом состоянии, Сердце — моя поддержка:
В этом царстве существования оно — мой повелитель.
Когда я устаю от вероломства Рассудка -
Бог знает, я благодарен моему сердцу…
 
       Идрис Шах 1978

1. Реальная и воображаемая учеба

 

Суфии и их имитаторы

 
       Вопрос:Что делать с имитаторами? Замечено, что с тех пор, как вы начали распространять суфийские знания на Западе действительно широко, многочисленные маленькие группы укрупнились, и возникли совсем новые — большинство людей осознает, что это просто культы, а вовсе не суфийские группы.
 
      МАЛЕНЬКИЙ МАЛЬЧИК И ЭКЗАМЕН
 
       Ответ:Это напоминает мне одну шутку. Рассказывают, что один маленький мальчик на экзамене столкнулся с вопросом «Что такое «испанка» и что с этим можно сделать?» Отвечая, он написал: «Испанка — это женщина испанской национальности и сделать с этим нельзя ничего.»
      Эти суфии — суфисты, а не суфии, и вы ничего не можете с этим сделать. Меня, однако, заинтересовало присущее вопросу предположение, то, что стоит за ним, — с этим следует что-то делать или с этим действительно что-то можносделать… Если мы попытаемся что-то с этим делать, мы рискуем привлечь большое число разочарованных бывших суфистов, которые сначала стали бы надеяться, что мы можем дать им НЕЧТО РЕАЛЬНОЕ — но которые оказались бы, так сказать, дважды лишенными крова, когда обнаружили бы, что одна отрасль индустрии развлечений уже закрылась, а другая так и не открылась!
      Следует помнить, что суфийская учеба на Западе и на современном Востоке повторяет шаблон . Во все века были суфии и были имитаторы. Чтобы уяснить для себя существо дела, не лучше ли вам самому задаться вопросом: «Почему я воображаю, что есть какая-то деятельность, где нет имитаторов, шарлатанов, путаницы, «туристов» и случайных попутчиков?»
      Никто ведь не думает, что с обманщиками или чудаками, предлагающими путешествие на Луну, можно сделать что-то иное, кроме как увеличить общедоступную информацию о космических полетах.
      Не могу отделаться от чувства, что спрашивающий ставит границы своему уму и показывает нам, что мыслит более узко, чем требуется.
      Если мы и можем что-то делать с имитацией, так это распространять информацию о реальном. Но такая деятельность зависит от подготовленности аудитории, что включает в себя широту кругозора и разумное использование методов ясного мышления, которые уже присутствуют во всех современных обществах, хотя в интересующей нас сфере они стали использоваться только недавно.
      Смотреть на имитаторов — это отрицательная позиция.
      Несомненно положительная — помнить слова Джалалуддина Руми, который сказал, что фальшивое золото существует только потому, что есть Настоящее…
       ДЖАМИ И ВНЕШНИЕ ФОРМЫ
      И имитаторам, и последователям прежних формулировок, от которых сохранились только внешние формы, можно напомнить, в особенности, если они читали суфийскую классику, что внешние формы не то же самое, что содержание. Именно в этом духе говорит великий учитель Джами в Бахаристане,"Весеннем саду":
      Роза покинула сад — с листьями и шипами что делать?
      Шаха в городе нет — с челядью и дворцом что делать?
      Прелести — клетка: красота и доброта — попугай.
      Попугай улетел… — с клеткой что делать?
       АНАЛОГИЯ С ШУБОЙ
      В Fihi та Fihiможно найти аллегорию с шубой. «Зимой, — говорит Руми, — вы ищете меховую одежду, но когда наступает лето вам не до нее, теперь она обуза. Так же и с имитациями настоящих учений. Они сохраняют людям тепло до тех пор, пока не приходит время, когда те могут быть согреты Солнцем…»
      Поэтому, как меховой одежде, люди будут оставаться верными культам и имитациям, потому что эти вещи удобны им, задевают что-то внутри них, требующее культов и имитаций.
      В то же время, конечно, они воображают о себе все что угодно, например, то, что они истинные последователи, искренние, не заботятся о себе и заботятся о других или об истине.
       ШИБЛИ И КАМНИ
      В известном случае, записанном, например, в Ilahi-NamaХакима Санаи, суфийский учитель Шибли из Хорасана сделал такой самообман предметом иллюстрации-обучения в драматическом событии, которое он спровоцировал.
      Из-за экстравагантных высказываний, не понравившихся властям, Шибли был посажен, как сумасшедший, на цепь. Несколько человек, уважавших его, пришли его проведать. Он спросил их, кем они себя считают, и те ответили, что — его друзьями.
      На это Шибли стал кидать в них камни, и они убежали. Шибли крикнул: «Вы говорите, что вы мои друзья, беспокоящиеся обо мне! Но смотрите — вы бежите от моего недуга и, тем самым, заботитесь не обо мне, а о своей защите от камней!»
       ПОЛУЧИТЬ ТО, ЧЕГО НЕТ В ВАШЕЙ СУДЬБЕ
      Кроме того, нам следует помнить наставление великого мудреца Абу-ал-Хасана Кхиркани, записанное в Поминаниях СвятыхАтгара:
      «Люди этого мира имеют определенную судьбу. Однако
      развитые духовно получают то, чего нетв их судьбе».
       В;Какой вред в имитации? Я уверен, что если не все, то большинство систем развития человека, предлагаемых публично, всего лишь имитации. Если, тем не менее, они дают людям удовольствие и некоторый вкус глубокой реальности, они, несомненно, должны иметь какую-то ценность?
       УЗЕЛКИ, ПРЕПЯТСТВУЮЩИЕ ТКАЧЕСТВУ
       О:Если воспользоваться аналогией, то вы, может быть, увидите это иначе. Предположим, мы обсуждаем возможное развитие и распространение ткацкого искусства. Предположим, что люди находятся на стадии, на которой они могут лишь завязывать узелки на нитке, что доставляет им удовольствие и может рассматриваться как предвкушение ткачества. Если же люди только имитируют фазу завязывания узелков и вдобавок рассматривают завязывание узелков как полностью все искусство — то, когда явится собственно ткачество, разве будет имеет значение, как много удовольствия было связано с завязыванием узелков? Конечно, завязывание узелков имело бы какую-то ценность само по себе: но оно также составило бы препятствие для дальнейшего продвижения, если идея чего-то дальнейшего была бы «отменена» людьми, думавшими, что узелки — это то, насколько люди могут продвинуться в текстильном деле.
      Есть два момента, которые стоит здесь отметить. Первый, против «удовольствия», конечно же, нет возражений, однако есть много источников удовольствия, и поиск удовольствия, как части чего-то более специфического, ведет к путанице и еще более худшему.
      Второй, если вы захвачены начальными стадиями чего-то, воображая, что это целое, вы не двинетесь дальше.
       ЖЕНЩИНА И СВЯТОЙ
      Обратитесь к древней истории о женщине и святом.
      Жила некогда бедная женщина, которая помогла святому, выдававшему себя за странника издалека, оказав ему гостеприимство, в то время, как остальные прогнали его. Покидая ее дом, он сказал: «Пусть завтра ваше первое дело длится весь день!»
      Она решила, что это незнакомый ей способ благодарить, но вскоре забыла о нем.
      На следующий день один купец принес ей немного золотой нити и попросил расшить ею одежду, ибо вышивание было той работой, которой она зарабатывала себе на жизнь.
      Она размотала золотую нить и расшила одежду. Когда она закончила, то увидела, что на полу золотой нити больше, чем было вначале.
      Чем больше она сматывала ее в клубок, тем больше ее становилось. Она наматывала золотую нить весь день, и к ночи ее было невероятно много. По обычаю, оставшаяся нить принадлежит вышивальщице.
      Она продала эту нить и на вырученные деньги смогла перестроить и обставить дом, а также устроить свои дела, открыв превосходную мастерскую.
      Естественно, соседи полюбопытствовали, и она рассказала им, как изменилась ее судьба и что было тому причиной.
      Спустя некоторое время, в том же городе один купец увидел и узнал "незнакомца с магическими силами" из рассказа женщины и пригласил его в свою лавку и дом. Он выказывал святому человеку большое гостеприимство, подражая поведению щедрых людей, доведя свою заботливость даже до крайности.
      Он подумал: «В этом должно быть что-то для меня — и, конечно, для каждого в этом городе». Вторую фразу к своим мыслям он добавил потому, что, хотя был алчным, воображал, что только думая о других, может получить что-то для себя. Однако, поскольку он имитировал щедрость и думал о благе других лишь в качестве увертки, а не так же, как о своем собственном, события обернулись для него иначе, чем для щедрой женщины.
      Когда чужестранец собрался уходить, купец сказал: «Благословите меня».
      «Этого я не сделаю, — сказал чужестранец, — но пожелаю, чтобы первое, чем вы озаботитесь сегодня, длилось неделю».
      Он продолжил свой путь, а купец направился в свою контору, где собирался считать деньги, умножая их в течение целой недели.
      По дороге через двор купец остановился попить воды из колодца. Не успел он вытащить одно ведро, как обнаружил, что тянет следующее и следующее, и так продолжалось всю неделю. Вода затопила его дом, затем дома соседей, и наконец, весь город, почти разрушив его…
 

Достижение Знания

 
       В:Как же достичь самопознания? Глядя на такие организации и институты, как школы, университеты, деловые или профессиональные объединения, я вижу, что они имеют прочные репутации. Они, к тому же, проводят наборы и имеют пополнение, и у них есть цели. К примеру, если идти в политики, то с целью стать членом кабинета; если изучать медицину, то для того, чтобы стать либо лечащим врачом, либо научным работником, либо преподавателем. Когда я обращаюсь к суфийским идеям по книгам или с помощью людей, то вижу, что подобного рода связи там нет: или, если есть, не могу ее найти. Я часто прихожу в замешательство, и многие встретившиеся мне люди также приходят в замешательстве, пробуя то же самое. Вследствие этого, я также полагаю, что ответ на этот вопрос имел бы огромное значение для многих людей, которые верят, что должны быть истина и ценность в суфийской мысли и деятельности, поскольку она непрерывно производит великих людей, но "путь в" и курс обучения сбивают с толку.
       О:Интересно, не в качестве урока на тему, что представляют собой суфии, или, чем занимается суфийское предприятие, взглянуть на эти слова, ибо они очень ясно показывают, что представляют собой люди, и мы сразу же увидим, как легко можно ответить им, используя материалы, аналогии и способы мышления, которые могли бы использовать они, если бы действительно были такими аналитичными и последовательными, какими себя воображают.
      Сначала необходимо сказать, что именно потому, что некто думает подобным образом, он сбит с толку. Он произвольно подобрал параллели и допущения и пытается применить их к нам. Занятно, что он неправильно применил их, и в результате приходит к тому, что как раз подсознательно мог и искать, — путанице.
      Один традиционный способ ответа на этот вопрос — процитировать пословицу: «Как бы быстро и ловко ни бежать, от ног своих не убежать».
      Мы тщательно разберем аналогии и покажем, что они применимы к нам в той же мере, как к кому-то или чему-то уже упомянутому.
      Во-первых, не наше дело убеждать всех и каждого из претендующих в ученики в суфийской честности и применимости к нему суфизма или в чем-то еще. Убедить себя — его дело; и, вероятно, он будет использовать те же методы, которыми пользуется, когда обращается к изучению чего угодно. Но ему следует помнить, что если он приходит, например, в медицинскую школу и спрашивает: «Как мне узнать, что вы можете меня научить?» — ему будет указано на дверь. Он не пригоден. Такой подход не является ни правильным поведением, ни указанием на стадию развития интеллекта этого человека, на которой его можно обучать. Есть много людей, которые не встают в позу идиота, и обязанность медицинской школы — предоставить таким людям свое ограниченное время. Проделать с вами более простую подготовительную работу — это задача кого-то другого. Одна из функций уже опубликованных книг — дать этот краткий инструктаж.
      Во-вторых, репутация суфиев уже достаточно прочна, и она сохраняется таковой от своего основания, заложенного суфиями задолго до возникновения многочисленных современных институтов. Суфийские непрекращающиеся гибкость, жизнеспособность и эффективность (если вам необходимо измерять подобным образом) — сами являются доказательством их ценности на том языке, на котором в обычном мире оцениваются такие вещи.
      Сосуществование подлинных суфийских предприятий и их имитаций лишь соответствует подобному положению в мире для институтов почти всех видов. Это вещь не новая, и она имеет, в сущности, те же характерные черты и источники.
      В-третьих, идея "набора и пополнения", естественно, изменяется от института к институту. К примеру, набор и пополнение банковских клерков отличается, скажем, от набора и пополнения в армии. Человек может стать банковскими клерком и выяснить, что не пригоден к этому делу. Он может стать политиком и выяснить, что для такой жизни он пригоден. Он может пойти в водолазы и выяснить, что глубоководное погружение — это не то, что он думал, несмотря на то, что вокруг достаточное количество и водолазов и школ и в изобилии литературы по этому предмету. Что же вы ищете в суфийской учебе или деятельности такого, что отличалось бы от данного положения вещей?
      В-четвертых, конечно, есть вопрос, относящийся к разделу целей. Допустим, вы хотите быть политиком: никто, вероятно, не скажет, что вы сможете стать членом кабинета министров, прежде чем вы, к примеру, не побудете агентом незначительного кандидата в парламент, или заклейщиком конвертов в штаб-квартире партии, или, даже кандидатом в члены малоизвестного сельского районного управления. Целью же может быть портфель министра или премьер-министра. Сколько людей, находящихся в начале политической карьеры: а) знают, что такое быть премьер-министром, даже если они стремятся к этому; б) действительно станут премьер-министром? В любом случае, люди, которые достигают такого ранга, — это те, кто руководствуется китайской пословицей: «Путь в тысячу миль начинается с одного шага».
      В-пятых, относительно замешательства: люди часто приходят в замешательство либо потому, что не понимают первоначальных шагов, которые им необходимо сделать, либо потому, что неизменно получают удовольствие от замешательства, либо по некоторой другой причине, которую они не знают. Истоки состояния замешательства часто могут быть открыты просто путем переформулировки проблемы в терминах, структура которых более знакома, как я только что сделал.
      Среди суфиев, как и среди последователей других путей, всегда требовалось, чтобы тот, кто намеревается стать участником, практиковал определенные вещи для своей подготовки к высшему обучению. В современных обществах имеются эквивалентные и, часто, в точности похожие предварительные условия. Поскольку в современных культурах уже известно столь много институтов с ясно изложенными требованиями, то, при наличии настоящего желания, людям не трудней, а легче понять эти требования. Они включают: смиренность, преданность, умеренность, сдержанность, послушность. До тех пор, пока вы не практикуете эти «добродетели», вы ничего не добьетесь ни в банковском деле, ни в армии, ни в медицине, ни в политике, ни в социальной службе, ни в каких-либо других многочисленных видах мирской деятельности. Если, с другой стороны, вы хотите избежать этой надоедливой предварительной подготовки и сбежать в суфизм, то нам ясно, что вы собой представляете, и мы вообще не будем с вами разговаривать. «Сказать «да» суфийскому пути — значит сказать «нет» воображаемому бегству».
      Это не случайно, что суфии находят, что могут наиболее конструктивно устанавливать связь с людьми, которые не только имеют высшие цели, но и хорошо устроены в мире, и общеизвестно, что те, кто со здравым смыслом относится к обществу и жизни, обычно очень хорошо воспринимают суфийские учения.
      Вы начали ваш вопрос с проблемы видимости учебных институтов. Так же, как специальные отношения, правильно понятые, так и мир сам по себе является суфийской школой. Запомните слова Магриби, который сказал монаху:
      «То, что вы ищете в вашем уединении,
      Я ясно вижу на каждой улице и в каждом переулке».
      Нет пользы в добавлении внешних вещей, скажем обрядов, в жизнь того, кто и так выполняет слишком много бесплодных обрядов. Безнадежно добавлять идеи в умы, уже переполненные идеями. Учебные институты могут стать видимыми, когда голова будет не столь занята воображаемым.
 
       СААДИ И ЧЕЛОВЕК С НАПОЛНЕННОЙ ГОЛОВОЙ
 
      У Саади есть история о человеке, чья голова была заполнена воображаемым знанием и, как результат, высокомерием. Он пришел к некоему мудрецу Кошьяру издалека. Кошьяр не стал его ничему учить, сказав: «Возможно, вы считаете себя мудрым, но в наполненный горшок ничего нельзя поместить».
      Если вы полны претензий, продолжает Саади, то, на самом деле, вы пусты. Опустошите себя от бесплодных идей, наставляет он, так чтобы вы могли прийти и наполниться высшими восприятиями и понять реальный смысл.
      В обществах без традиции, таких как современное западное общество, широко распространено представление, что научная основа такого общества приводит к тому, что люди думают, по некоторой причине, другим образом, нежели «древние» или «восточные» люди. Антропологи достаточно интересно показали, что привычки человеческого мышления повсюду очень похожи, и что модели и предположения, используемые, скажем, древними африканцами, совсем не отличаются от используемых европейцами и американцами. Примером того, что эта информация экспертов не проникла в общее знание, является утверждение Р. Хортона, который так прокомментировал необоснованные предположения западных людей и африканцев:
      «Основание у обычного (западного) человека для принятия предложенных учеными моделей зачастую не отличается от основания у молодого сельского жителя Африки для принятия моделей, предложенных старейшинами. В обоих случаях на предлагающих полагаются как на полномочных представителей традиции. Что касается тех правил, которыми руководствуются сами ученые в принятии или отклонении моделей, эти правила редко становятся частью интеллектуального багажа более широких слоев населения. Сегодняшний обычный западный человек при всей очевидной современности его мировоззрения, редко является более «открытым» или научным в своих взглядах чем обычный сельский житель Африки» .
      Знание себя может включать, если учеба проходит в настоящее время, знание способа мышления вашего общества и понимание того, что вы, возможно, являетесь его продуктом, и что это знание действительно может быть достигнуто посредством тех антропологических и психологических наблюдений, какие проводятся суфиями в их курсе обучения тому, как принимать новые и более многообещающие дополнительные перспективы.
      Это подразумевает расширение познания через познание себя, познание себя через познание того, как человек думает о других, и "видение себя глазами других" — то есть, все способы применения тех уроков, на которые на Западе пока только указывают и еще не связывают с попытками способствовать восприятию человеком того, что лежит за пределами обычного состояния сознания.
      Утверждение «Тот, кто знает себя, знает своего Господа» означает, помимо прочего, что самообман препятствует знанию. Вопрос задан о том, как достичь самопознания. Первое «я», о котором надо достичь знания, — это вторичное, по существу ложное, «я», которое стоит на пути, каким бы полезным оно ни являлось в многочисленных каждодневных делах. Оно должно быть отставлено в сторону, сделано чем-то, что может быть или может не быть использовано, но не тем, что использует вас. Способ, которым это делается, — самонаблюдение: регистрация как и когда это «я» действует и как оно вводит в заблуждение.
       КАК НАЙТИ ВАШИХ БРАТЬЕВ
      Один человек однажды заметил в присутствии суфийского старца Джунайда из Багдада, что сейчас стало трудно найти братьев. Джунайд тотчас определил однобокость такой позиции. «Если вы ищете брата, чтобы он разделил с вами вашу ношу, то братьев, воистину, найти тяжело. Однако, если вы в поиске человека, чью ношу разделите с ним вы, в таких братьях нет недостатка», — сказал он.
       АНСАРИ О СМОТРЕНИИ НА СЕБЯ
      Вы хотите быть способным оценивать институты суфиев. Вы хотите обрести знание себя. Вы можете делать первое после того, как сделали второе. Шейх Абдуллах Ансари из Герата, как и все классические суфийские учителя, настаивает на том, что вы должны видеть себя иначе, чем вашими собственными глазами, другими словами, отлично от вашего теперешнего способа смотреть на вещи, или же ваша привязанность к этому вторичному "я"будет только усиливаться и затмит объективное понимание.
       АНАЛОГИЯ С САДОВНИКОМ
      До тех пор, пока вы сами не можете ясно и постоянно видеть, что вы из себя в действительности представляете, вам надо доверяться оценке учителя: «садовника» из сравнения Руми:
      «Садовник, входя в сад, смотрит на деревья. Он знает: вот — финиковая пальма, вон — смоковница, а там — гранатовое дерево, груша, яблоня. Чтобы знать, ему не надо видеть плоды — только деревья» .
       ТРУДНОСТИ
       В:Каковы трудности в передаче знания на Западе сегодня?
       О:Они очень мало отличаются по сути, хотя отличаются внешне, от трудностей во все времена. Чтобы понять, вам необходимо посмотреть на это с такой точки зрения.
      Если бы в Средние Века в Западной Европе вы проповедовали, скажем, гигиену, что случилось бы с вами? Для начала вас бы посчитали еретиком — потому, что мылись только неверные. Уважаемые люди сурово критиковали бы вас за предположение, что вы лучше, чем они, поскольку вы моетесь, а они нет. Если бы вы излагали учение о микробах, удалось бы вам это? Если бы вы использовали ихсредства массовой информации, вас обвинили бы в нескромности и даже в худшем; если бы вы попытались учредить свои собственные, вас бы обвинили в дурных намерениях или того хуже…
      И — столь же важно — кто бы стал вас слушать? Чудаки, оккультисты, неудачники, желающие найти кратчайший путь к успеху… Не те люди, которые стали бы авторитетами в области гигиены… Необходимо проделать большую предварительную подготовительную работу, объясняя предположения, доказывая, что предубеждение — это не реальность, развенчивая ни на чем не основанную клевету.
       ПОДНИМИТЕСЬ НАД ВАШИМ СОБСТВЕННЫМ БАРЬЕРОМ
      Великий суфийский поэт Хафиз говорит, и сколь верно, что трудности — внутри людей, ибо они воображают важными вещи, которые в этом поиске, в действительности, не относятся к разряду важных: «Вы сами ваш собственный барьер — поднимитесь над ним».
       СВЯЩЕННИК И ПУБЛИКА
      Люди ошибочно принимают информацию за знание и одно указание за другое. Происходит это, главным образом, потому, что в целом они не знают, чего хотят, и часто думают, что хотят чего-то, когда это не так. Эта трудность сопутствует всем видам деятельности на Западе.
      Я недавно беседовал с приходским священником одной церкви в новом городском районе. Он провел тщательный опрос для выяснения того, что его новые прихожане хотят, какого рода проповедей, как их надо подавать, какие темы им интересны. Все это заняло у него несколько месяцев. В конце концов, он имел картину того, что требовалось, и обеспечил те темы, трактовку и атмосферу, что просили люди.
      Первые несколько недель люди ходили на его службы, потом их стало приходить все меньше и меньше. Единственной причиной, которую они указывали, когда их спрашивали об отсутствии интереса, было: «Это не похоже на то, что мы думали».
      Это показывает (как вы найдете в бесчисленных суфийских историях), что ни учитель, ни учащийся не знают вне реальной ситуации, как в конкретных случаях должно производиться обучение, если оно не проводится просто путем внушения или эмоционального возбуждения.
      То, что во многих дисциплинах учителя думают, что знают как учить, и учащиеся думают, что знают как учиться, затемняет тот факт, что люди вообще принимают это народное поверье без проверки. Единственное исключение для обеих сторон, в течение веков имеющее дело с вопросом уменьшения объема непроданного товара, существует в таких областях как коммерция, где никто не может позволить себе воображать: проверки должны быть произведены.
       ТРЕБОВАНИЕ СМЕХА
      Один поучительный случай имел место на британском телевидении, когда многие люди пожаловались на обыкновение постановщиков сопровождать шоу после каждой шутки фонограммой смеха, или показывать поведение аудитории в студии. Телезрителям это не нравилось. Главный редактор развлекательных передач лондонского воскресного телевидения в 1970 году подчинился резкой критике и потоку писем, убрав смеющуюся аудиторию. Теперь стали жаловаться актеры, что без смеха, помогавшего им в выборе темпа, они не могут играть правильно. «Поэтому, — продолжил мистер Барри Тук, — я вернул обратно аудиторию, и все опять стало прекрасно. Почти те же самые люди, которые ранее обращались с жалобами, писали снова, чтобы сказать, насколько предпочтительнее шоу с аудиторией».
       КАК ПРОДАВАТЬ КНИГИ УЧЕНЫМ
      При рассылке ученым проспектов новых книг, мы обнаружили подобный результат. Почтовые извещения, изложенные безупречным научным языком, едва вызывали какой-либо сбыт. Но проспекты, которые были написаны подобно рекламе стирального порошка, даже для книг на серьезные темы, привлекли большое число этих уважаемых джентльменов, пославших свои требования на высылку. Когда я упомянул этот результат в газетном интервью, несколько профессоров написали мне, соглашаясь, что они предпочитают «возбуждающую» рекламу и что "ученый стиль" им надоел…
       МЕРТВЫЕ, КОТОРЫЕ ХОДЯТ…
      За многие века одна из трудностей на пути передачи суфийского знания и на Востоке, и на Западе не изменилась. Как утверждал суфийский старец Абу" л Хасан Кхиркани: «Многие люди, которые в действительности мертвы, ходят по улицам; многие, кто в могиле, в действительности живы», — говорит он нам (в жизнеописаниях мастеров Аттара).
      Трудности в передаче знания, о которых вы спрашиваете, означают, что только немногие люди могут сразу же учиться тому, чему их учат. Остальным надо приобрести определенный опыт и пройти обучение, пока их внутреннее восприятие не будет
      в состоянии установить связь с передачей.
      Многие люди полагают, что их интерес к предмету является достаточной подготовкой. Более того, они не могут поверить, что другие, возможно, имеют способность восприятия, в то время как они сами должны ждать.
       ДЖУНАЙД И РЕВНИВЫЕ УЧЕНИКИ
      Джунайд однажды проиллюстрировал это на очевидном уровне, когда некоторые из его двадцати учеников ревниво отнеслись к его привязанности к одному из них. Притча-в-действии, которую он изобрел, стоит того, чтобы над ней поразмышлять.
      Он созвал всех своих учеников и велел им принести двадцать кур. Каждому было сказано отнести одну птицу туда, где его никто не видит, и убить ее.
      Когда они вернулись, птицы были мертвы: все, за исключением той, что взял обсуждаемый ученик.
      Джунайд в присутствии остальных учеников спросил его, почему он не убил свою птицу.
      «Вы велели мне пойти туда, где я не могу быть увиденным, но такого места нет: Бог видит все», — ответил человек.
      Трудность передачи знания тесно связана с ориентацией ученика. Желать знания недостаточно. Как мы видим в случае с учениками Джунайда, только один из двадцати действовал в соответствии со своими убеждениями.
       УЧИТЕЛЬСТВО СОГЛАСНО МУИНУДДИНУ ЧИШТИ
      Институт учительства существует по той причине, что учащийся должен учиться тому, как учиться. Понимая это, человек осознает, почему не является крайностью высказывание Муинуддина Чишти:
      «Следует принять сердцем, что все, что Духовный
      Руководитель убеждает своих учеников делать и
      практиковать — на пользу самому духовному ученику».
 

Тайны и суфии

 
       В:Если не для приятного возбуждения, то зачем суфии намекают на тайны и говорят об удивительных местах, странных книгах и тому подобном?
       КУЛЬТУРНЫЕ ДОБРОВОЛЬЦЫ
       О:Если они так делают, то, возможно, лишь для того, чтобы распознать поверхностных людей, которые цепляются за подобные вещи. Это напоминает старый армейский прием, когда сержант говорит новобранцам: «Поднять руки тем, кто слишком культурен для физической работы», — и затем, когда несколько рук поднимается, объявляет: «Вот кто нуждается в усиленной тренировке физическим трудом!» — и посылает их на самую грубую работу.
      Другая причина, возможно, в том, что то, что для вас — приятно возбуждающее, для меня — повседневная жизнь. Такие слова, как «удивительный», "странный" и тому подобное не имеют абсолютного значения и в высшей степени субъективны. Каково значение слов "тайна, странный, удивительный"?
      Для суфиев не новость заниматься вещами, которые заставляют людей реагировать таким образом, для того, чтобы позволить аудитории переживать и наблюдать изменения своего настроения и чувства, чтобы осознать, что слишком много людей имеют слишком много, так сказать, рычагов для манипулирования ими.
      Нет однозначного ответа на этот вопрос. Поскольку невнимательные ученики предположили, что суфийские учения, нацеленные на отдельных людей или группы, или предназначенные для кратковременного использования, являются предписаниями на века, применимыми при всех обстоятельствах, то это все еще одно из наиболее широко распространенных заблуждений. Многое из суфийской литературы больше неприменимо, поскольку за годы склад ума аудитории изменился.
      Руми имеет в виду так называемые тайны, когда говорит: «Если вы не видите этих тайн истины, то смейтесь над нами…»
       ХЛЕБ ДЛЯ ГОЛОДНОГО
      Тайны, странные места, а также удивительные книги — часто расхожие выражения того языка, на котором несведущие люди думают об определенных предметах. Для того, чтобы установить связь с этими людьми вам, возможно, для начала, придется использовать их язык. Это не делает его вашимязыком. Помните высказывание: «Для голодного человека "дважды два" означает "четыре буханки хлеба"?» Если вы обращаетесь к голодному человеку, ваши первые слова вполне могут быть о хлебе.
      Если вы хотите более короткий ответ на умозаключение о том, что суфии просто хотят приятно возбудить, вот старинное высказывание:
      «Если вы верите этому и думаете, что убеждены в этом, знайте, что вы в действительности нуждаетесь в усовершенствовании. Быть убежденным и верующим — стадии, которые должны быть преодолены на Пути к Уверенности».
      К тому же, у суфиев слова подобные «тайне», являются техническими терминами. Лучшим переводом слова «тайна» часто является "глубочайшее сознание".
 

Когда встречаться

 
       В:Люди слышат о чем-то и, как вы указали, тотчас жаждут этого. Почему же не всякая встреча с учителем или источником знания дает результаты для ученика?
       ИСТОЧНИК СВЕЖЕЙ ВОДЫ
       О:На эту тему есть персидская поговорка, из классического Гулистана Саади:
      Где бы ни был источник свежей воды -
      Рядом с ним будут люди, птицы и муравьи.
      Всюду, где есть источник притяжения, люди, в соответствии со своей природой, будут собираться вокруг него. Я говорю "в соответствии со своей природой", потому что человеческие существа похожи на животных в том, что они притягиваются к той стороне вещей, которая непосредственно привлекает их. Как и у животных, иногда эти вещи подходят им, иногда нет.
      Позвольте быть более конкретным. Вы слышите о некотором учении, и то, что вы слышите, притягивает вас. Или, возможно, вы хотите разузнать о нем побольше. Для вас это означает, что вы, наверное, без промедления войдете в контакт с этим учением. Здесь присутствует предположение, что вы можете получить пользу от контакта, установленного тогда, когда это удобно вам, или на условиях, продиктованных вами. Такая позиция бесперспективна, поскольку она не соответствует тому, что могло быпроизойти.
      Ценность учения для вас, и для самого учения, будет лишь в том случае, когда вы станете созвучным с ним — таким образом, в такое время и при таких обстоятельствах, — которые являются наиболее подходящими для плодотворной связи с этим учением. «Даже рыба может выпить лишь определенное количество воды из моря».
      В этом отношении, учение является более тонкой вещью, чем, скажем, изучение языка. Вы можете достать книгу, или звукозапись, или учебник, и заниматься языком в любом месте, в любое время, когда это вам удобно. И тем не менее, даже при изучении языка, должны быть правильные условия.
      Вы должны быть в определенном умственном и физическом состоянии: например, не слишком усталым или не слишком голодным. Вы должны находиться в сравнительно удобном месте, например, не стоять на открытом воздухе под проливным дождем. Вы должны обладать некоторыми необходимыми вещами: магнитофоном, электричеством, или должны уметь читать, предпочтительно не быть глухим и так далее. Обычный человек может понять эти потребности для учебы, которую он себе организует. Он не с той же охотою потрудится подумать о них в отношении высшего знания. Почему же?
      Обучение тому, как учиться включает в себя проверку предположений. Истории о мулле Насреддине очень часто выполняют эту функцию.
       ШАБИСТАРИ О СОЗВУЧИИ
      Шабистари, в Тайном Саду,упоминает проблему созвучия между учителем и учащимся, и между людьми и их переживаниями, подчеркивая, что гармония должна быть правильной: «Озарение иногда от величия, а иногда от красоты, [его] совершенство — между ними».
      Вы говорите, что люди жаждут вещей, и вы правы. Но если вещь, которую они жаждут, в данном случае суфийское знание, является качественной, а не количественной, перед обучением должна происходить настройка на качество.
      Примите во внимание факт, что суфийские учителя дают ученикам темы и другие материалы для изучения таким образом, чтобы результат мог быть увиденным тогда, когда он может проявиться, а не произвольно в 14.30 на следующий день. Люди, которые являются жертвами убеждения, что обучение происходит механически или посредством мгновенного озарения, не могут извлечь из этого пользы, поскольку они отвергают целую область взаимодействия между ними и учителем.
      Любая встреча с учителем может принести результаты, но именно ученик препятствует этим результатам из-за поверхностности своих ожиданий. Мы опубликовали множество историй, иллюстрирующих этот момент в обучении тому, как учиться.
      В: Не поэтому ли вы, кажется, отговариваете людей от преодоления больших расстояний, чтобы увидеть вас, в то время как они продолжают прибывать со всех концов земли из Японии, Аргентины, Индии, Канады, Самоа…?
       О:Я не отговариваю всех этих людей. Но существует образец, и я рад, что могу поделиться им с вами, так как этот образец лежит в самой основе наших занятий. Когда я был юным учеником, у меня был точно такой же вопрос, и я занимал как раз такую же позицию, как вы. Мой учитель обычно получал письма и принимал людей со всего мира. Я спросил его, почему он отговаривает людей, которые совершали (или готовы совершить) длинное и иногда трудное путешествие. То, что он сказал мне, я нашел верным и даже, если такое возможно, верным вдвойне. Вот оно.
       ПОЗИЦИИ УЧЕНИКОВ
      Люди склонны думать в первую очередь и главным образом о себе. Это может означать, что когда они слышат о нашей работе, они страстно желают принять в ней участие, больше учиться, получить пользу лично для себя. Когда они так делают, то это всегда означает, что они питают свой собственный эгоизм и зафиксировались на личной выгоде.
      С другой стороны, когда люди входят в контакт с нашими идеями и распространяют их правильным образом другим (то есть не создавая культа и не ставя себя в положение учителей), они не только берут, но и отдают.
      Такие люди никогда не требуют прежде всего быть принятыми, замеченными, наученными и тому подобное. Онивзращивают группу людей, распространяют это знание, наилучшим, возможным для них образом, и затем спрашивают, следует ли прийти им или, возможно, кто-то посетит их. В действительности, они в состоянии учиться и не только получать помощь, но и оказывать ее. Это устанавливает непрерывную среду, в которой человек служит и является объектом служения.
      Некоторые, с другой стороны, тратят огромные деньги на путешествия, иногда собирая их еще с кого-то, и думают только о себе, даже если они не осознают этого. Если они не видят этого в себе, наше дело — указать им на это, чтобы они могли извлечь пользу из своих поступков и учились исправлять свою алчность установлением среды, в которой человек служит и является объектом служения. Это то, чему учил меня мой учитель. Он обычно говорил: «Многие люди думают, что я только испытываю их, когда посылаю им послания с такой целью, или если не отвечаю им, давая им возможность изменить их подход с "Дайте мне" до "Что я могу делать?", но вы увидите, на этом самом месте, как люди, которые приходят сюда в таком состоянии, оказываются не поддающимися обучению, просто метафизическими туристами». Он был совершенно прав. Так, отказываясь учить, он давал им возможность изучить это свое поведение путем самонаблюдения. Некоторые из них, хотя и меньшинство, действительно научились этому. Конечно, мы смогли весьма уменьшить эту трудность, опубликовав истории, где классическими и другими учителями было показано, как страстное желание учиться иногда является маской своекорыстия. Это дало возможность довольно большому числу людей занять правильную позицию по отношению к Учению.
      Процесс обучения тому, как учиться, хорошо проиллюстрирован подходом такого рода, и это наглядно показывает, как один и тот же человек может быть неспособен получить пользу от Учения, пока настаивает на распространении на него этой алчной стороны своей личности, и как тот же самый человек может быть в состоянии учиться, используя по отношению к учению свою лучшую и более перспективную сторону.
      Но не забывайте, что есть столь же много людей, не знающих как учить, как и тех, кто не может, в их теперешнем состоянии, учиться. Имеет место даже тот факт, что люди, думающие, что они могут учить, не заботятся об обучаемой стороне.
       КАК ОБУЧАЛИ ЯЗЫКУ
      На днях я обнаружил восхитительный пример такого склада ума, беседуя с преподавателем языка. Он сказал: «У меня есть изумительная система, целиком моя собственная. По этой системе я обучал человека, бравшего частные уроки, и обучал его превосходно».
      Я сказал риторически, как обычно говорят люди в общих беседах: «И теперь он знает язык очень хорошо, не так ли?»
      «Ни слова, — сказал учитель. — Яобучал его превосходно, но онпросто не научился».
 

Потолок

 
       В:Не могли бы вы привести пример, с использованием параллели или иносказаний, области, в которой действует суфийское учение, и как оно действует?
       О:Наше учение говорит о и существует частично в "другом мире", "высшем царстве", "ином измерении".
      Вот параллель того, что это означает в одном важном отношении, и того, что является объектом Учения.
       НЕИЗВЕСТНЫЙ ПОТОЛОК
      Предположим, что у нас есть дом со стенами, потолками, полами, и мы находимся внутри этого дома. Пусть, по давно укоренившемуся обычаю, люди могут трогать и иметь дело только с полами и стенами. Если бы кто-нибудь зашел внутрь и сказал: «Посмотрите на потолок», — люди оказались бы не в состоянии сделать это — до некоторой степени как дети, которые часто не могут увидеть что-то, и несомненно не могут наблюдать это, пока им не покажут.
      Предположим далее, что на протяжении поколений в обычае было вешать вещи на стены и ничего не иметь на потолках. Предметы на потолках могли быть тогда «невидимыми» для большинства людей.
      Так и с нашим учением. Мы часто и пространно утверждали, что люди не продумывают вещи до конца, что они делают предположения (такие как "не существует потолка"), которые не пытаются проверить. Но, подобно знающему человеку, который пытался бы указать на существование потолков, мы делаем большее, чем постоянное привлечение внимание к этому теоретическому постулату ("возможно потолки существуют").
      Мы предоставляем в учебных курсах, на встречах, в контактах с учителями, материалах для наблюдений, упражнениях, называйте их, как вам нравится, практические средства, чтобы укоренить и поддерживать в обществе, которому это адресовано, практическое знание о существовании "потолков".
       ГДЕ НАЙТИ ИСТИНУ
      Необходима тщательная подготовка, прежде чем люди смогут воспринимать нечто, что все время здесь. Об этом же в поэтической форме упоминал Саади из Шираза, когда говорил:
      «Адепт видит в верблюде то же,
      что и в красавицах Китая или Чагила».
      Кроме того, применяя определенную способность концентрации, некоторые люди, в качестве метода обучения, заставляют других облекать в конкретную форму их внутренние мысли. Эти мысли выдают характер и действие вторичного «я», ложной личности, которая, хотя и позволяет людям управляться со многими обстоятельствами жизни, имеет целью поддержание себя, а не развитие индивидуума за весьма узкие и мелкие пределы.
       РАБОТА НАД "КОМАНДУЮЩИМ Я"
      Это командующее я (в суфийской классической литературе называемое Nafs-i-Ammara)проявляется через реакции, надежды и страхи, различные мнения и озабоченности.
      Если ввести его действия в поле зрения, то и сами эти индивидуумы и наблюдатели смогут заметить его ограничения, искажения и особенности. Фактически, это «я» является в значительной степени тем, что большинство людей воображает своей личностью, своим собственным и единственным «я»; и оно стоит между объективной реальностью и истинным «я», сущностью, чья реализация является целью суфийских занятий.
      Иногда проявление этого «я» характеризуется идеями или поведением, приписываемым другим людям, как может случаться во сне. Один современный специалист в технике, знающий эти вещи, отметил: «Это как если бы какая-то часть программы ментального компьютера зациклилась…»
      Возможно также противоположное действие, когда учитель [муршид] наделяет ум ученика [мюрида] понятиями, которые могут достичь сущности и которые, следовательно, не могут быть переданы обычными методами, применяемыми в общении с обусловленным "я’.
       ДРАГОЦЕННЫЙ ЖЕМЧУГ
      Люди пытались развивать эту способность для удовлетворения личных амбиций и, поскольку это действительно отчасти возможно, соответствующая методология тщательно защищена.
      Такие работы как "Драгоценный жемчуг" Durrat al-FakhiraИбн ал-"Араби дают множество примеров как этого механизма, так и его склонности быть независимым от того, что люди по привычке считают систематическим действием. Он может, например, возникнуть незванно. Он действует в людях, кого — из-за наших обычных предположений о любой такой способности — сразу не заподозришь в том, что они ею обладают. Он может не действовать вовсе. Иногда он приводится в действие волей, иногда нет. Случается, что он действует независимо от того, используется ли эта способность для «хороших» (социально приемлемых) целей или нет. Традиционно, он также может работать для того, что кажется тривиальными целями, как было отмечено для схожей экстрасенсорной деятельности в более современных западных науках. Эти факты могут сделать его еще более интересным, поскольку такие характерные черты не согласуются с обычными народными верованиями об этом предмете и ведут к разрыву традиционных связей с оккультизмом, более напоминая современные явления связи, хотя и в очень утонченной форме.
       ПОНИМАНИЕ СЕРДЦЕМ
      «Суфии, — гласит пословица, — понимают сердцем то, чтоученейшие мужи не могут понять умом».
      Результаты неожиданной встречи с суфием могут проявиться, а могут и не проявиться в то время и в том месте, как желает того учащийся. Они могут последовать немедленно, а могут и не последовать. Надо, возможно, чтобы произошло что-то еще прежде, чем в полной мере можно будет ощутить пользу от этой встречи.
      Один из наиболее очевидных факторов, действующих в таких отношениях, указан в истории под названием «Гранаты» из моей книги The Dermis Probe.
       РАБОТА И РАБОТА
       В:Почему суфии ожидают, что люди будут выполнять физическую и умственную работу; почему, столь часто, их учреждения необходимо поддерживать трудом?
       О:Впервые я столкнулся с этим вопросом сам, когда жил в суфийском поселении, где каждому приходилось работать. Так много важных и влиятельных (и денежных) людей посещали это место, что я обычно недоумевал, почему наш Учитель не распределит обязанности по профессиям и не наймет садовников и так далее, чтобы освободить столь многих людей, делающих то, что часть из них была явно не приучена делать.
      Я спросил его однажды вечером: «Есть люди, постоянно предлагающие нам огромные суммы денег. Разве не представилось бы больше возможностей для учебы, если бы мы использовали эти деньги для ведения хозяйства?»
       РАЗВИВАЯ СВОЕ СОБСТВЕННОЕ ПОНИМАНИЕ
      Как принято у суфиев, он велел мне уйти и самому найти эти ответы, а затем, когда я их добуду, вернуться, чтобы посмотреть, не занимаюсь ли я лишь задаванием пустых вопросов. Так, я потратил на это три или четыре недели.
      Сначала я записал все возможные соображения, о которых мог помыслить, затем, обдумывая их, я присматривался, каким образом делаются дела, изучал жизнь через жизнь, пока не наткнулся на ответы. Вот они, и давая их вам, я не делаю никакого одолжения, поскольку, если бы вы нашли их сами, вы приобрели бы больше. А так, мне придется дать вам возможность изучить нечто равноценное с помощью некоторого другого метода.
      Некоторые люди предлагают деньги как замену действию, и им нужно выучить, что они могут служить посредством большего смирения. Поэтому, в их же интересах, деньги от них не берут. Другие могут давать или предлагать деньги, и они могут быть приняты, но как они будут использованы, решает учитель, ученики же не в состоянии предлагать программу занятий или организационную программу, если они пришли сюда учиться.
      К тому же, наличие пригодной для работы обстановки означает, что люди могут учиться всякого рода вещам, которым нельзя научиться в обычном мире, и которые жизненно важны для их способности понимать понятия и переживания из области высших измерений. Например, если вы хотите, чтобы что-то было сделано обычным земным образом, вам, вероятно, потребуется иерархическая система. Это, в свою очередь, может позволить людям развивать скрытое желание власти, которое, может быть, не проявлено в них. Как вы сможете улучшить таких людей, если вы, фактически, поддерживаете эту тенденцию? Вам приходится работать с теми, кто есть, и, поэтому организация должна быть такой, чтобы предоставить возможности для развития положительных качеств и отмирания отрицательных.
      Этого нельзя сделать в атмосфере, где все работает на том топливе (алчность, надежда, страх), которое необходимо, чтобы заставить людей действовать и продолжать действовать во внешнем мире. К тому же, если вы берете деньги у некоторых людей, они (не вы) могут вообразить внутренне, что они «купили» нечто. Это может потворствовать их желанию предпочтительного положения. Это может, наоборот, заставить человека чувствовать, что он не тянет свой груз, а вроде как купил себе проезд. Что также не хорошо ни для кого.
      Далее, всегда есть люди, которые предлагают деньги, и когда вы их берете, предполагают, что вы употребили их для себя. Людей не следует ставить в положение, когда развиваются их худшие свойства, в данном случае, подозрительность. Одно дело — создать ситуацию, где люди могут наблюдать свои нежелательные свойства в действии, но совершенно другое — произвести такую, в которой они, имея эту подсознательную опухоль, так, возможно, никогда и не выявят ее.
      Это сделало бы такого человека хуже, а не лучше. Это так же плохо, как косвенный моральный шантаж, когда вы предстаете святым, чтобы заставить людей чувствовать или уважение к вам, или их недостойность. Между прочим, именно по вышеупомянутой причине, суфии отказываются оказывать давление на людей нравственным убеждением, что согласуется с современными открытиями в психологии, хотя исторически мы находим, что это очень мало понято в большинстве культур. Это все еще остается главным источником лицемерия.
 

Противоречивые тексты

 
       В:Некоторые суфийские тексты, как кажется, показывают, что человеку следует быть дисциплинированным и преданным, другие — что ему следует быть критичным и беспристрастным. Как это можно согласовать?
       ВСЕ ЛИНИИ ПРЯМЫЕ?
       О:В точности таким же образом, как, скажем, может быть согласовано в математике, когда спрашивают: «Одна книга говорит, что все прямые углы содержат девяносто градусов, но Эйнштейн говорит, что прямых линий не существует, все линии кривые, следовательно, не существуетпрямых углов». Трактовки одного и того же предмета, трактовки, которые зависят от области, в которой вы работаете, или от степени продвинутости ученика или от того и другого.
      Если ученик не в состоянии усвоить как дисциплинированность так и критическую позицию, как линейное так и целостное мышление, он не будет в состоянии воспринять то, что должно быть воспринято. Шабистари подчеркивает это, когда наставляет, что людям надо быть гибкими и находить путь между крайностями и противоположностями: «[Искатель] всегда уравновешен между отвержением и верой».
       ПРИВЫЧКА УМА — ИСПОЛЬЗОВАНИЕ И ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЕ
      Привычка ума является одним из полезнейших и, в то же время, бесполезнейших инструментов для подхода к проблемам. Если вы выбираете правильный подход, вы можете решить проблему. Но если вы не можете выбрать его, а только подчиняетесь ему, то, наверное, лучшую привычку для достижения данной цели вы не используете.
      Привычка, которая владеет нынешним мышлением, обычно предполагает, что дисциплинированный подход решит все проблемы. Она идет бок о бок со своей противоположностью:
      соблазнительным, но равно неполным убеждением в то, что, если утеряна дисциплина, то приобретено прозрение. В истории о мотыльке и пауке, озаглавленной "Научный успех" в моей книге Магический монастырь,вы можете видеть, почему ни один из этих подходов, когда его принимают как несомненно обеспечивающий решение, не принесет успеха там, где в мышлении преобладает механический или бессвязный ум.
      Претендент в суфии именно потому нуждается в руководстве, что книги, тексты, говоря вам, что является необходимым, не говорят когда. Размышляйте над пословицей: «Если люди намерены жить, словам придется умереть».
 

Самообман

 
       В:Не могли бы Вы отметить что-либо вредное?
       О:Несомненно, большинство людей может это сделать.
      Что касается меня, вредно, когда приходится иметь дело с людьми, которых вы хотели бы учить, в то время как они — притворяясь, что ищут знания — хотят лишь социальной объединенноети, дружбы, "единства душ", внимания и тому подобного.
      Все эти вещи восхитительны: и тем более восхитительны, когда ими увлекаются осознанно, а не находят посредством обмана. Обман, в данном случае — притворяться, что учишься, в то время как ищешь стимулы.
      Такие люди, возможно, имеют способность учиться. Но они перекрывают ее поверхностными целями. Они, возможно, приучены искать мелкие удовлетворения и давать им возвышенные названия. Ими, с другой стороны, возможно просто движут потребности младенчества. Руми сказал: «Когда вы прекратите домогаться орехов и изюма?»
      Это состояние может так укореняться, что люди, во всех намерениях и целях, не осознают его присутствия.
       РАЗРУШЕНИЕ НИЗШИХ УСТРЕМЛЕНИЙ
      Суфии встряхивают людей от этого «сна». Такие толчки часто воспринимаются как вредные — до тех пор, пока они не дадут результат, тогда мы всегда благодарны, что нам было позволено испытать их. То, что является фактически вредным для человеческой природы, в то же время необязательно ощущается вредным. Самообман — главный вред.
      Когда изучается что-то реальное, низшие цели будут иметь тенденцию к исчезновению, и то же будет с пагубным воздействием подвергнутого критике существования низшими озабоченностями. Как говорит шейх Газур-и-Илахи, в его Irshadat,если развитие посредством суфийского Пути достаточно глубокое, то дефекты мышления исчезают, не имея никакой поддержки.
      Вопрос не в том, куда вы идете, или вступили ли вы в группу. Вопрос в том, были ли вы правильно подготовлены учиться как учиться.
 
       ДОМ И ГОСПОДИН ДОМА
      Баязид Бистами выделил различные уровни в восприятии Истины, когда сказал, что, в первый раз посетив Каабу в Мекке, он видел Каабу. Второй раз он видел Господина Каабы. В третий раз он не видел ничего: ни Каабу, ни Господина Каабы.
 

Путешествия на Восток

 
       В:Вы хотите, чтобы мы отправлялись на Восток или вступали в суфийские группы?
       О:Я сказал и написал о суфизме и суфиях столько, что некоторые люди воображают, будто я стараюсь повлиять на них так, чтобы они присоединялись к культу или религиозной группировке.
      В действительности, как я сейчас объясню, для меня предпринять такую кампанию невозможно.
      Слушание и чтение того, что мне приходилось говорить о суфиях, заставило орды религиозно настроенных стекаться к зачастую гротескным вариантам суфизма на Востоке. А также, с равной силой, заставило полчища любопытных и алчных толпиться вокруг гуруистских культов на Западе.
      Сие минует тех, кто не информирован, тех, кто хочет научиться большему из того, что является суфизмом, и тех, кто не заинтересован.
      Предпринятая мной операция была весьма успешной, ноэта ее часть имела для большинства не более высокое назначение, чем любое другое средство, которое сортирует вещи — или людей.
       ЦЕЛЬ И МЕСТО НАЗНАЧЕНИЯ
      Просто путешествие на Восток обычно имеет тот же результат, что и в двустишии:
      «Два узника взглянули сквозь решетку на окне.
      Один увидел грязь, другой — созвездья в вышине».
      Что представляет из себя путник вне пути или без цели? Шейх Саади напоминает нам: «Боюсь, что ты не достигнешь Мекки, о путник, ибо ты на дороге, ведущей в Туркестан!»
      Мужайтесь, ибо склонность бродить в поисках знания и отправляться в далекие края (якобы за знанием, но, в действительности, чтобы просто быть в движении) — это чисто человеческая склонность. В моих Сказках дервишейимеется множество примеров этой склонности и ее последствий, а также того, как снова и снова возникала она в жизни классических суфиев и их учеников. Поэтому нам надо оценить, кто же тот человек, который намеревается отправиться на «Восток», когда он хочет ехать, с кем — если с кем-то — и куда.
      Люди скорее отправятся на Восток и не найдут там ничего (потому что они не знают, как организовать свое путешествие), чем когда-либо осознают желание сердца.
       ВЫ МОЖЕТЕ ЖДАТЬ 150 ЛЕТ?
      Слышали ли вы о том, как мулла Насреддин, услыхав, что некоторые попугаи живут до 150 лет, купил молодого попугая, чтобы проверить, окажется ли это правдой?
      "Присоединение к суфийским группам" вряд ли полезно тем, кто находит группы, возможность «присоединиться» к которым у них есть до того, как им ее предоставят после оценки полезности такого присоединения.
      Нужно знать о самой "суфийской группе", прежде чем давать ответ, который подразумевал бы, что люди, вероятно, натолкнулись на настоящую суфийскую группу среди вторичных «орденов», "школ" или «учителей», которые утвердились публично…
       РАЗНООБРАЗИЕ УТВЕРЖДЕНИЙ
      Я замечаю, что занимаясь ли в группах, путешествуя ли на Восток, или же вовлекшись во что-то еще, по-видимому, немногие люди принимают во внимание достаточно широкое разнообразие суфийских утверждений.
      Одно из них, которое стоило бы изучить более глубоко прежде, чем искать, — это совет просветленного Мумшада Динвари : «Вы учитесь, говорит он, посредством связи с реализованным учителем. Но вы можете не получить ничего от такого человека, если привносите чувство личной гордости».
      Широко распространенное принуждение делать то, для чего не приспособлен, а также предполагать, что собственный выбор образа действий подходит, прослеживается всюду, во всех эпохах.
       БЕЗНОГИЙ ВОР
      В современном мире пресса предоставляет превосходную возможность видеть, как это проникает в человеческое поведение. Вот пример, выбранный почти что наугад. Он демонстрирует поведение, лежащее в основе таких вещей, как бездумное присоединение к группам или путешествия на Восток. Являются ли они продуктом духовных устремлений или полнейшего недумания, возведенного в достоинство?
      Вор-домушник, залезавший в дома через форточки и совершивший, по меньшей мере, сорок одну кражу был пойман и доставлен в суд. Конечно его поймали, несмотря на его величайшую ловкость, так как оказалось, что у него нет ног, которые были ампутированы несколькими годами ранее .
 

Как выглядит суфийский учитель

 
       В:Как, согласно суфиям, следует выглядеть учителю для учеников?
       КИРПИЧ И ДОМ
       О:Этот вопрос, как и многие другие, о которых предполагают, что на них можно с пользой ответить в нескольких словах, напоминает мне историю о мулле Насреддине. Кто-то спросил его, на что, по сути, похож его дом. В ответ мулла принес этому человеку кирпич, сказав: «Это просто набор таких вот штук». То, что глупец делает, может быть, не осознавая, что это глупо, мудрому человеку, возможно, приходится делать или говорить, чтобы продемонстрировать, как бездумен вопрос.
      Как можно сказать, подобно чему следует быть учителю? Самое большее, что можно сделать, — это высказать несколько замечаний на эту тему.
      Что так озадачивает людей с обусловленным отношением к суфиям — так это то, что суфии, в отличие от учителей другого рода, отказываются придерживаться одного типа внешности. Например, для приходящих к суфийскому святому, он, возможно, выглядит, говорит или действует совсем не как мистический мастер. Это потому, что он говорит: «Учить можно только методом, показанным для каждого конкретного ученика, и, возможно, учить его придется тем способом, который кажется ему неправдоподобным»; или же потому, что он говорит: «Есть время, и место, и определенное общество. Мы учим в соответствии с ними. Когда время быть серьезными, мы будем серьезными. Когда время работать посредством того, что выглядит, как обычные вещи, нам придется поступать так».
      Этот урок столь важен, что можно сказать, предшествует всем другим: в том смысле, что неусвоение его может воспрепятствовать вам учиться дальше — и может оставить вас привязанным к внешнему облику лицемеров. В том числе, конечно, и бессознательных лицемеров.
      Если суфии правы в их утверждении, что время влияет на поведение, и, что внешний вид (и даже темперамент) человека должен меняться, то очевидно, что все люди, культивирующие благочестивый вид и все те, кто приобрел его, ошибочно принимая за духовность, заблуждаются.
      Именно это невысказанное противоречие делает почти невозможным для людей, которые хотят постоянства и легко узнаваемого внешнего облика обучающего, принять изменение в обстоятельствах и отношениях, чего требует суфийский Путь.
      Такие люди, конечно, не захотят обдумать вопрос подобным образом. Все, что они знают, это: «Святой должен выглядеть для меня святым»; или «Если он всегда ведет себя одинаково или всегда призывает меня к одним и тем же вещам, я верю, что, возможно, он прав».
      Другая проблема в том, что наблюдатель путает, поскольку он, не обладая пониманием, обречен путать постоянство и последовательность с надежностью или истиной. Так как одинаковое на вид масло всегда имеет один и тот же вкус, он ожидает подобной «надежности» от своего духовного учителя. Он, конечно, обманывает себя таким предположением.
      Позиция приверженцев внешнего происходит из того, что их внутренний стимул направлен на поиск аккуратности, порядка. Это не духовная деятельность, а, скорее, терапевтическая. Порядок необходим для беспорядочных людей. Поиск его как главного фактора в области «эзотерического» является ошибкой.
      Пытаясь создать то, что — для них — является порядком, из того, что, как они воображают, является в суфийской традиции беспорядком, они вынуждены чрезмерно упрощать. Они игнорируют части учения и преуспевают только в создании имитации суфизма.
      Столь много людей так сильно желают порядка, что вынайдете скорее имитацию, чем реальность. Невозможно никогоупрекать за это. Но указание на факты может помочь.
       КАКИМ СЛЕДУЕТ БЫТЬ УЧИТЕЛЮ
      На эту тему есть непревзойденное изречение Ибн ал-"Араби:
      «Люди думают, что учителю следует демонстрировать чудеса и проявлять просветленность. Но, требование к учителю таково: емуследует обладать всем, в чем нуждается ученик».
       ЗА ВНЕШНИМ
      Чтобы обладать тем, что требуется ученику, учитель должен быть человеком, который прошел за внешнее и реализовал свое сокровенное «я», после выхода за барьеры, возведенные привязанностью ко вторичным факторам. Он реально существует и осознает это существование. Как говорит Ибн Араби: «Абсолютное существование — источник всего существования».
      Халладж, указывая на эту особенность реализованного индивидуума, сказал так:
      «Я есть Реальность, ибо Я не перестал быть реальным — через Реальность».
      Суфийским учителям, которые достигли стадий, когда вокруг них происходят странные вещи, обычно называемые чудесами, в результате действий, отличных от каких-либо попыток произвести впечатление, приходится уравновешивать это. Иначе люди притягиваются к ним или вообще к суфиям из-за жажды чудес.
       ЛУКОВАЯ ЛАВКА
      Примером этого является случай, когда у великой женщины-суфия Рабийи в доме не оказалось овощей, и она упомянула об этом. Неожиданно связка лука упала, как показалось, с неба, и присутствующие закричали, что это доказательство божественного благословения.
      Рабийя понимала, что обращения посредством чудес — это только эмоциональные явления и, по сути, не обладают духовной реальностью. Поэтому она произнесла свою знаменитую фразу:
      «Чудо, говорите? Что же, мой Господь содержит луковую лавку?»
 

Книги и за книгами

 
       В:Как совмещаются, если совмещаются, суфийская книга и суфийское учение, что за книгами?
       О:Многие люди говорят, что они не могут учиться по книгам.
       КАК ИНСТРУМЕНТ
      Конечно, не могут: потому что сначала им надо научиться тому, что, при правильном руководстве, они могут учиться по книгам или у кузнечиков, или у чего угодно.
      Книга, для суфиев, является инструментом настолько, насколько она есть нечто, дающее информацию.
      И информация, и действие необходимы.
      Ключом является учитель.
      Если он говорит: «Читайте эту книгу», то вам следует читать ее.
      Если ваш ответ — «Я не могу учиться по книгам», то вы, насамом деле, отвергаете его обучение.
      Если вы отвергаете обучение, не удивляйтесь, что вы ничему не учитесь.
      Вы, возможно, один из тех, чья проблема в том, что они не хотят учиться, и ваши слова «Я хочу учиться» — это защита от того, чтобы когда-либо учиться, фактически, заклинание.
      Никакой настоящий учитель не спутает человека, который только говорит «Я хочу учиться», с тем, кто несомненно хочет учиться.
      Вот почему столь многим людям надо пройти через стадии, которые покажут им, что их состояние (в то время, как они утверждают, что они хотят учиться и не могут найти материалы) — неподходящее основание для учения.
       РЕАЛЬНОСТЬ И ПОТЕНЦИАЛЬНЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ
      Чтобы человек мог достичь чего-то в области, которую называют "то, чем он мог бы быть", ему необходимо придти к пониманию, как видеть, что он есть в действительности.
      И опять, именно учитель знает, что показано: надо ли егоученику развиваться линейным или другим способом. Как говорит ходжа Хан, традиционно, прямое учение вне книг, таинство единения, преподавалось духовной элите, в то время как линейный Святой Закон {Shariyyaили шариатислама) давался обычным людям. Таким образом, ограниченные могли подниматься посредством дисциплины шариата,а элита была в состоянии нисходить к Закону посредством Истины непосредственного восприятия.
      Согласно суфиям, есть только одна Сущность, Реальность (Haqq= Истина). Из нее произведена внешность, Форма, упоминаемая Ибн ал-"Араби в Fusus al-Hikamи других работах, как Khalq,та, что создана, вторична. Стало обычным принимать вторичное за первичное, и человечеству следует учиться как избегать этого. Но живя в царстве вторичного, «мире», человечество должно изучить ценность и ограничения этого вторичного, явленного. Ограничения включают тот факт, что после определенной стадии такие производные вещи ничем не могут помочь человеку. Ценностью являются те события и обстоятельства, в которых такие вещи могут быть помощью, и то, как их можно использовать.
       ЦЕННОСТЬ ОТНОСИТЕЛЬНОГО
      Высказывание «Относительное — канал к Абсолютному» (А1-majazu qantarat al-Haqiqa) содержит в себе это утверждение. Опыт суфия подсказывает ему, как обращаться со вторичными факторами, и, следовательно, дает ему возможность учить.
      Суфийское обучение посредством книг или с помощью схоластических методов, применяемых чтобы показать их нелепость или ограничения, было однажды продемонстрировано Шакиком из Балха, когда его в поисках мудрости посетил Харун аль-Рашид.
       ЦЕННОСТЬ ХАЛИФАТА
      Халиф, при всем своем великолепии, нуждался в уроке об относительной природе власти и собственности. «Проси меня о милости», — сказал он.
      Шакик спросил его, отдаст ли он половину своих владений тому, кто даст ему глоток воды, если он будет умирать от жажды в пустыне.
      Харун сказал, что отдаст.
      И, продолжил суфий, отдаст ли он вторую половину тому, кто поможет ему выпить эту воду, если он не сможет сделать это сам.
      Харун сказал, что отдаст.
      Тогда Шакик попросил халифа подумать, почему он ценит свой халифат так высоко, если это то, что можно отдать за глоток воды, которая сама по себе с ним не останется.
      Люди предполагают, подобно халифу, что у них есть что-то ценное, и, что отдавая часть этого, они могут приобрести нечто еще более ценное. Они также склонны предлагать не то, от чего им надо бы освободиться, но то, что они могут дать, поскольку хотят этого.
      Это лежит в основе торговли и является действительно желательной вещью, если торговлей и ограничивается. Отсюда, также, происходит желание самому определять свои занятия, свой собственный путь: «Проси меня о милости», как выразился халиф.
      Но, как никогда не устают говорить суфии. Путь имеет свои собственные требования, и вещи, которые люди хотят делать, это скорее всего те, которые помогут им оставаться на том пути, на котором они уже находятся, а не двигаться в направлении, ведущем к прорыву их ограничений.
      Поскольку суфийские занятия кажутся не похожими на то, как организована учеба, знакомая большинству людей, то они воображают, что занятия проводятся совершенно ни с чем не связанным образом. Стоит прислушаться к тому, что Афтаб-уд-Дин Ахмад сказал об этом в своем Введении к версии Futuh al-GhaibДжилани:
       СУФИЗМ КАК НАУКА
      «Слово «мистицизм» [употребляемое в английском для суфизма] окружено неясной атмосферой, тогда как tasawwuf[суфизм] — это настоящая наука со своими установленными законами и полной детальной программой. Она основывается на осязаемых опытах, которые могут быть воспроизведены, как в любой другой науке, при определенных условиях. Каждый пилигрим должен пройти через одни и те же стадии в своем духовном путешествии, и эти стадии легко распознать по их детальным описаниям, данным всеми мастерами единодушно. Ориентиры и ловушки описаны с равно исчерпывающими подробностями. Точно так же, как в любых других курсах наук, в ней есть методы проверки успехов и достижений ученика. Как в любой другой области знания, и в этой области есть гении, которые производят сенсации в мире…»
       ИСКАЖЕННОЕ ПОСЛАНИЕ
      Книги и другие средства массовой информации используются суфийскими учителями избирательно. И есть случаи, когда послание искажено так, что определенные версии его они не используют вовсе. Например, некоторые переводы, даже выполненные специалистами, содержат смехотворные ошибки. Такого вида искажение может произойти с чем угодно, и поправить это может только руководитель-человек.
       ПЕРЕДАЧА НОВОСТЕЙ
      Британская радиовещательная корпорация, через несколько часов после смерти короля Саудовской Аравии Файсала, передала запись чрезвычайно эмоционального сообщения о злодейском убийстве, взятую из Саудовского радио. Уж это, как можно себе представить, должно было быть тем, на что можно положиться. Была только одна проблема с тем, что передало БиБиСи: на самом деле, это был комментарий на чешском языке последней минуты поединка Али с Вепнером в Кливленде, Огайо. Читаешь некоторые «суфийские» материалы, они звучат так же…
 

Святость

 
       В:Не могли бы вы сказать что-нибудь о святости и суфийских учителях?
       О:Люди, которые более других обеспокоены отысканием, следованием, опровержением или общением каким-либо образом с суфийскими учителями, вероятно являются теми, кто менее других способен распознать или найти их.
      Причина в том, что они обычно ищут одержимых: людей, которые не могут удержаться от того, чтобы не возвещать двадцать четыре часа в сутки: «Я духовный человек».
      Те, кто ведет обычную жизнь или не имеет определенных внешних атрибутов, невидимы для обеспокоенных.
      Но более вероятно, что имеет место обратное. Те, кто сигнализирует своим поведением, обстановкой или иным образом, что к ним следует относиться как к авторитетам, на деле обычно являются поверхностными людьми.
      Во всех ветвях эзотерической деятельности, включая суфизм, «святая» внешность — это одно из трех:
      1. Имитация поверхностными людьми.
      2. Внешность, воспринятая посредством внушения или навязывания.
      3. Внешность, принятая в качестве временной или поверхностной меры, чтобы подать сигнал тем, кто может воспринять лишь такой аспект.
      Задача учителя и ученика состоит в том, чтобы выйти за пределы внешности так быстро и так полно, насколько это возможно.
       СЛУЖЕНИЕ
      Именно на эту тему Саади из Шираза в Bostan ("Фруктовый сад") написал такие строки:
      Путь — ни что иное, как служение людей:
      Это не четки, не молитвенный коврик
      и не дервишеское одеяние.
       КТО ТАКОЙ СВЯТОЙ И ЧТО ОН ДЕЛАЕТ
      Святость, которую поверхностные люди отождествляют с тем, что слишком часто является поверхностными действиями и внешностью, заключается, как напоминает нам Саади, в служении людей. Людей, которые ищут святости, должно принять всерьез, только если они заняты также человеческим служением.
      Святость, быть святым, как правильно замечает доктор А. Е. Аффифи, согласно суфийскому знанию, «не означает праведность или благочестие, хотя такие качества могут быть случайнонайдены у святого… Любой человек является святым…, если он обладает такой степенью «гносиса» (высшего знания), которая позволяет ему понимать его точное отношение к Богу (Реальности), лишь проявлением чего он является, и осознавать его неотъемлемое единство с Единой Реальностью. Другими словами, человек — святой, если он является тем, кого Ибн ал-"Араби называет "Совершенным Человеком"…»

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.