Планета Берсеркера (Берсеркер - 3)

      Жиль незаметно вздохнул. - На такой вопрос я не в силах ответить, произнес он. - Но принято верить в то, что все раны, неважно старые или новые, будут исцелены, когда попадешь в зал Торуна, и твой ранг там роли не играет.
      - О, нет, меня сюда привели не мои личные раны. - Он поднял голову и уставился отрешенным взором вдаль. - Там, очень далеко, у меня жена и двое малышей. Оба ребенка больны, они чахнут и не растут. Наши доктора ничем не могут им помочь. Я взывал к богам, приносил жертвы, но детям не стало лучше. Его взгляд метнулся к Жилю, а пальцы пробежали по лезвию топора. - Ну, тогда я сам стану богом и смогу вылечить моих детишек, пусть даже мне больше не придется жить с ними. - Его голос стал громким, а взгляд был как у фанатика. Я убью шесть человек, могу и шестьдесят убить! Я и тебя убью, и сам Торун меня не сможет остановить.
      Жиль кивнул с серьезным видом, означающим согласие, но не изменил выражения лица. После этого он тихо повернулся и отошел. Когда через мгновение, он оглянулся - Келсумба снова спокойно сидел и точил свой топор.
      Томас Граббер, который стоял неподалеку, вероятно, услышал оброненное Жилем замечание о склонности Ванна Кочевника к отрезанию ушей у своих трофеев. Именно Томасу предстояло встретиться в сегодняшнем круге борьбы с любителем отрезать уши. Однако Томас, выглядевший с утра сонным, вроде бы нисколько не был взволнован услышанным. Сейчас он зевал с глухим мычанием. Было непросто определить, кто из двоих, Келсумба или Граббер, был самым крупным из оставшихся в живых участников турнира. Джуд Исакссон, несомненно, был мельче всех, но и Жиль ненамного его превосходил. Последний признался себе в этом и снова тихо вздохнул.
      Завтрак состоял из жареных блинов, толстых и безвкусных, и воды. Первый раз не было подано мясо. Когда мужчины заворчали на раба, подававшего им еду, тот объяснил мычанием и беспомощными жестами - у него был отрезан язык - что ничего лучшего не привезли и что он вынужден делать больше работы, так как большинство других рабов были отозваны.
      Это подтвердил Лерос, когда он, ругаясь, справлялся со своей порцией жареных блинов. - Два моих друга-жреца спустились сюда рано утром разбудить меня и посочувствовали, говоря, что большинство нашей обслуги от нас забрали. Никаких оправданий не может быть тому, что нас посадили на такое скудное обслуживание. Да, уменьшилось число участников, но возросла и ваша слава победителей. Я направил протест Верховному жрецу. Уверен, что к полудню нас накормят лучше и обслуживание будет соответствующим.
      Как только было покончено с завтраком - каким бы Он ни был - Лерос приказал отправляться в путь. И отряд начал свое новое восхождение. Далеко впереди них со скрипом двигалась вверх по дороге вереница грузовых фургонов с фуражом для города. Другой караван, но уже из пустых тележек, более быстро спускался вниз с грохотом. Оказавшийся впереди всех Чарльз Прямой был вынужден взяться за свой меч, прежде чем грубый возчик первой спускавшейся телеги увел свой караван в сторону с дороги, чтобы дать пройти поднимающимся героям.
      Этот инцидент еще больше усилил раздражение Лероса, но он не дал волю словам, и отряд продолжил свой поход. Безусловно, они и впрямь не производили уже прежнего впечатления своим видом. Люди были все перепачканы после нескольких дней походной жизни, и за ними практически не было никакого ухода. У него появилось сильное желание остановиться и всыпать палок этому наглому негодяю-возчику, но такое дело только унизило бы весь замысел дальнейшего движения.
      Город Торуна пока еще не показался, хотя вершина горы Богов уже была над ними на расстоянии не более километра. Случайно взгляд Жиля упал на огромный инопланетный корабль, сиявший на отдаленном скалистом пьедестале. Но тут же дождь и туман закрыли его, а затем деревья заслонили собой дорогу, по которой взбирались вверх воины.
      Два жреца среднего ранга спустились навстречу Леросу, чтобы переговорить с ним. Втроем, тихо беседуя между собой, они пошли впереди восьмерки участников турнира. Восемь бойцов продолжали подъем молча и размеренно. Иногда двое или трое шли рядом и перекидывались несколькими словами. Порой вся группа вытягивалась в колонну и каждый погружался в сосредоточенное молчание. Пара оборванных рабов - все что осталось от царственного окружения - тащили грузы на себе и шли позади всех. Один раб был немой, другой прихрамывал на искалеченной ноге. Образ Торуна, для которого до сих пор сооружалось на каждой лагерной стоянке место поклонения, был оставлен теперь позади. Временно, как объяснил Лерос, пока у них не будет достаточно слуг для постройки более приличного алтаря.
      Вскоре после едва не возникшей неприятной стычки с возчиком телеги, Жиль Коварный разыскал Джуда Исакссона, который устало тащился в одиночестве и по-приятельски пошел рядом с ним, с человеком, который всего через несколько часов будет делать все, чтобы его убить. Джуд удостоил его присутствие рядом с собой лишь одним взглядом, а затем снова погрузился в свои мысли.
      Оглянувшись назад на их нищенскую обслугу, Жиль заметил: - Ну вот, мы и без мяса. И похоже на то, что нынче и музыкантов не будет, чтобы донести души наши наверх, в зал Торуна.
      Джуд недовольно пожал плечами. Возможно, ему просто задул в шею мокрый дождливый ветер.
      Жиль отмерил еще полдюжины шагов по дороге и затем добавил: - Я знаю только одно. Шестьдесят четыре смелых и сильных воина, полных жизни, и крови, и героических поступков, собрались на равнине внизу. А что теперь? Нас осталось только восемь и мы еле живы. Тогда, когда мы могли еще повернуться и отправиться по домам, нас приветствовали и расхваливали, как героев. А сейчас? Никто не смотрит на наши дела и никто не будет их воспевать. И взаправду ли пятьдесят шесть мертвецов сейчас пируют там, наверху? - Он взглянул на вершину горы, скрытую среди ее впадин. - Я не слышу, чтобы ветер доносил до нас звуки смеха.
      Усы Джуда зашевелились, но он только сплюнул.
      Жиль определенно не хотел, чтобы все катилось по намеченному пути; времени оставалось мало. Пытаясь теперь почти наугад вызвать хоть какую-то ответную реакцию спутника, он произнес: - Мы с тобой видели, как эти пятьдесят шесть добрых малых превратились в дым. Нет, даже и того не было. Сожгли-то их не всех, как подобало поступить с героями, а в основном просто закапывали, словно дохлых животных, в неглубоких могилах.
      - Парень, - наконец, прорезался голос Джуда. - Парень, я не пойму, почему ты мне все это вдалбливаешь. Скажи-ка - я ведь ничего не знаю о тебе, кроме твоего имени - тебя же не просто так прозвали Жиль Коварный?
      - Это длинная история, в которую нелегко сразу поверить. Могу начать, если желаешь.
      - Нет, мне это безразлично. Какой-нибудь настоящий негодяй, возможно, назовется Жиль Честный. Ну, да ладно! - Джуд вроде бы решился: - Ладно! Если ты так хочешь говорить начистоту. Наверное, даже детям известно, что на вершине этой горы нет никаких богов, как нет их вообще нигде. А раз это так, то кто на самом деле правит в храме, на горе Богов и во всем мире? Простейший ответ - всем управляют люди.
      Он кивнул и улыбнулся, удовлетворенный собственной логикой, затем продолжил: - Очень хорошо. Поскольку нас никто не будет приглашать в некий выдуманный зал, возникает вопрос - почему мы здесь? Должна быть какая-то подлинная причина. Было бы бессмысленно заставлять нас убивать друг друга до последнего человека на забаву нескольким инопланетникам, оказавшимся здесь. Нет. Помяни мое слово! Еще до того, как начнутся сегодняшние поединки - или в худшем случае, до их окончания - шесть или восемь оставшихся будут посвящены в какой-то секрет, а турнир будет тайно остановлен.
      - Ты всерьез так полагаешь?
      - Парень, а как же еще? Мы попадем в какую-то элиту, в секретные войска. Они перестали уже отправлять вниз припасы для нас, верно? Турнир будет прекращен, потом разнесут какую-нибудь сказочку о том, кто стал победителем и как он теперь счастливо пьянствует и распутничает с богами.
      - Старина Лерос, наверное, превосходный актер.
      - Может быть, ему не сказали. Он человек неплохой и все такое, но он не самый яркий из них. Все это совершенно ясно, стоит только задуматься и взвесить все факты. Мы попадем куда-то вроде дворцовой охраны, к Верховному жрецу и кто там еще по-настоящему управляет миром с вершины этой горы.
      Когда Джуд замолк, Жиль тоже некоторое время не находил, что сказать, хотя размышлял он быстро. Наконец, он ответил: - Может, ты и прав. Но я знаю только, что много отдал бы за то, чтобы получить возможность спокойно повернуть назад, пойти вниз сейчас же и двинуть к себе домой.
      - Ну, уж это - безумие, Жиль. Раз ты дошел так далеко, они тебя уже не отпустят. Где твой дом?
      - Болото Эндлосс. - Это была отдаленная провинция, лежащая далеко к югу. Указания и приказы с горы Богов там выполняются не слишком усердно.
      - И я об этом слышал. А вообще, я даже считал, что в тех лесах полно врагов Торуна. - Джуд пристально взглянул на него. - Вот ты, например, зачем оказался здесь?
      - Я - не враг Торуна, - сразу же твердо произнес Жиль. - Может быть, это некоторые из его жрецов не такие хорошие и честные, как подобает. А вот почему я оказался здесь, ну, об этом я и сам себя сейчас спрашиваю.
      Шедшие впереди жрецы остановились, продолжая что-то горячо обсуждать. Лерос сердито жестикулировал, двое других выглядели несчастными, но покорившимися. Они достигли следующей арены, приготовленной для боев. Жиль заметил, что сделана она была таким образом, что часть ее ограждения возвышалась над почти отвесным склоном. Глядя туда, он почувствовал, как у него похолодело в области сердца. На юге у них считалось, что такое бывает, когда человек глядит на место своей будущей смерти.
      - Что я тебе говорил? - шептал Джуд, толкая Жиля локтем. Когда они приблизились, Лерос обернулся, намереваясь обратиться к воинам. Но что-то в настроении Лероса изменилось и они все сразу почувствовали - он не просто хочет объявить очередной круг борьбы. Надвигалось нечто иное...
      Лерос был рассержен, но не на воинов и не на приунывших жрецов, стоявших рядом с ним. Как только он начал говорить, в голосе почувствовалось напряжение. - Прежде всего мне поручено спросить вас, упоминал ли кто-либо из инопланетников имя полубога Карлсена, когда они вчера находились с нами.
      Все воины обменялись озадаченными взглядами. Большинство ничего не могли припомнить из разговоров инопланетников: у всех на уме были более важные заботы. Джуд ожидал вовсе не такого объявления и скривился в гримасе.
      Все стояли в молчании, пока Жиль не поднял руку и спросил: - Скажи нам, славный Лерос, неужто эти инопланетники обвиняются в каком-то богохульстве?
      - Сейчас это решается наверху, - ответил один из двоих жрецов, указывая рукой на вершину.
      - Тогда передайте Андреасу, пусть все это там и выясняют! - колко заявил Лерос. - А мне предоставьте продолжить здесь более важные дела.
      - Лорд Лерос, прошу прощения. Я вновь повторяю, многие другие и я сам сочувствуем твоим взглядам. Я всего лишь передаю распоряжения.
      - Да. - Лерос опять обращался к ожидавшим воинам. - Те, кто наверху, считают вполне естественным беспокоить нас еще одним пустяком. Один из инопланетников, тот самый, кто повел себя словно перепуганная женщина при виде пролившейся крови, куда-то исчез. Полагают, что он все еще на горе, так как патрулирующим на равнине солдатам не удалось его отыскать. Я должен у вас спросить, не видел ли кто-то из вас этого человека прошлой ночью или сегодня.
      Жиль заявил, что он не видел. Остальные семеро, теперь уже вовсе потерявшие интерес к разговору, также дали невнятные отрицательные ответы.
      Лерос повернулся к жрецам. - Разве эти инопланетники не носят с собой переговорные устройства, чтобы держать связь друг с другом даже на удалении в несколько километров? Как это мог один из них потеряться, если ему легко можно было сообщить другим о себе?
      Один из жрецов сказал: - Такое устройство было найдено возле корабля. Этот трус, видно, обронил его. Во всяком случае, мне думается, что он и не хочет, чтобы его нашли. Там же были обнаружены еще более странные предметы и теперь происходит еще кое-что, о чем нам не сказали. - Последние слова жрец произнес почти шепотом. Жиль изобразил на лице такую же сильную скуку, как у других окружавших его бойцов. Он смотрел в сторону сидевшего на дереве маленького летающего существа, сам же тем временем вслушивался, стараясь не пропустить ни одного слова.
      Жрец продолжил свой тайный, как он считал, разговор с Леросом: - Говорят, что остальные инопланетники гостят на территории храма, однако никто не верит, будто они остаются там по своей воле. С тех пор, как они туда прибыли, очень немногие видели их там. Будто бы одна из их женщин удерживается на корабле. И еще, самое удивительное - один человек, имени которого я не могу назвать, рассказал мне чрезвычайно удивительный слух: полубог Мжолнир вышел, чтобы сразиться с инопланетянками, и один из инопланетников его убил.
      Лерос издал звук отвращения и повернулся спиной. - А я почти начинал верить в эти россказни, которые ты принес.
      - О, я и сам не доверяю этому слуху про Мжолнира. Ни в коем случае! Ясно, это - богохульство. Но все-таки что-то странное творится, что-то связанное с этими пришельцами, и правду об этом нам не говорят.
      - Пусть все это так. Но это не касается ни меня, ни нашего турнира. Лерос искоса глянул вверх на дорогу. - Когда можно ожидать хорошей пищи и напитков, а также новых слуг?
      Третий жрец теперь выглядел еще более несчастным, чем прежде. - Лорд Лерос, я снова должен дать тебе такой ответ, который тебе будет неприятен.
      Лерос быстро повернулся к нему. - Что еще такое? Его тон был угрожающим.
      - Похоже, Внутренний круг внезапно забыл о турнире. Не то, чтобы они были заняты другим, а просто им сейчас нет никакого интереса к нему. Я не смог добиться обещания, что будет улучшен рацион пищи для вас. Я видел Андреаса очень недолго, и он был занят совершенно другими вопросами, не знаю, чем именно. Он мне сказал: - Прикажи Леросу продолжать этот его спектакль и заканчивать побыстрее! - Как я мог еще расспрашивать Верховного жреца?
      Рука Лероса потянулась инстинктивно к бедру, где обычно на ремне у воинов висел меч, но ощутила только гладкое одеяние жреца. - Мой спектакль? Он так именно и сказал?
      - Клянусь, так и сказал.
      - Ну, тогда я смогу расспросить Андреаса, что это за приказы он выдает. Лерос говорил с холодным гневом, но спокойным и взвешенным тоном. - Верховный он там жрец или нет. Что еще он хочет отнять у нас? Почему бы не всех наших рабов и не всю нашу пищу, отчего бы не нашу одежду и оружие впридачу? - Жрецы выглядели так, как будто пытались не слышать. Затаив дыхание, Жиль весь обратился в слух.
      Лерос продолжал: - Разве не известно каждому, что этот турнир задуман как угодный Торуну и достойный его, необходимый для выбора такого человека, который заслуживает обожествления? Разве эти восемь оставшихся победителей, каждый из них, не есть лучшие... - Здесь Лерос прервался, не находя слов. Казалось, у него началось удушье. Наконец, он сумел глубоко вздохнуть и закончил: - Очень хорошо. Я должен отправиться туда и сам расспросить его по всем этим делам. Кто-то из вас двоих побудет пока здесь, чтобы не оставлять этих людей без руководства.
      Повернувшись затем к восьми ожидающим воинам, Лерос сменил свой злой взгляд на печальную и отеческую улыбку. - Дорогие мои господа - славные воины. На время я вынужден покинуть вас. Хотите ли сейчас продолжить борьбу в новом круге или же подождете, пока я вернусь? Я иду наверх добиваться для вас подобающего обслуживания. Неизвестно, когда я вернусь обратно. - Воины неуверенно посматривали один на другого. Жиль чуть было не начал говорить, но сдержался. Его мысли метались в голове, он лихорадочно пытался взвесить разные возможности. Он хотел бы получить передышку, но не очень большую.
      Видя их неуверенность, Лерос взглянул на высокий бронзовый щит солнца, пытавшегося пробиться сквозь туман. Затем он произнес: - Ждите меня до полудня. Если я не вернусь к этому времени с более достойным снабжением и лучшими почестями для вас - или не пришлю сообщение - тогда продолжайте борьбу, как сможете. - Вручив список имен участников состязания жрецу и подозвав других следовать за ним, он быстрым шагом направился вверх.
      Длинное утро тянулось медленно. До полудня воины стояли или ходили, тихо переговариваясь по двое-трое. Наконец, когда стало ясно, что полдень наступил и уже миновал, а от Лероса нет никаких сообщений и не видно никаких признаков его возвращения, замещавший его жрец прокашлялся и подозвал всех восьмерых собраться вместе. Произнося небольшую речь не очень уверенным голосом, он представился как Елгир и объявил, что может огласить состав поединков, если они готовы к бою.
      - Давайте будем продолжать, - произнес Ванн Кочевник. Прочие согласно кивнули. Ожидание и неуверенность они переносили хуже, чем удары. Все заняли места вокруг арены.
      Елгир взял список имен и снова прокашлялся.
      - Чарльз Прямой - Фарли из Эйкоска.
      Чарльз и Фарли приблизились с противоположных сторон ринга, двигаясь почти лениво. В центре они аккуратно соприкоснулись оружием, выражая уважение друг к другу, затем вступили в осторожное единоборство. Раненая левая рука Фарли, на которую сам Лерос аккуратно наложил шину и повязку, похоже, не причиняла ему особых беспокойств, если не считать того, что он начал бой с одним мечом, оставив кинжал висеть на поясе.
      Постепенно соперники прибавили быстроты и силы в свои движения и их длинные мечи зазвенели почти музыкально. Они, казалось, были одинаково сильны в этом состязании. Но вот сверкающий, как драгоценный камень, клинок Фарли обрушился в стремительном обманном движении, которое он еще не использовал на ранних этапах турнира. Чарльз хотел парировать удар, но удара-то и не последовало, и тут же он пропустил уже настоящий, смертельный удар, и разом грохнулся наземь с коротким возгласом от боли.
      - Жиль Коварный - Джуд Исакссон!
      Как и раньше, Джуд быстро бросился вперед. Жиль, похоже, был настроен не так активно, но в целом этот бой начался в более высоком темпе, чем предыдущий. Оба участника отличались проворностью. Но никто не хотел перейти к чисто атакующим действиям. Постепенно более агрессивным сделался Жиль, его длинный меч бросался в атаку то выше, то ниже круглого щита, которым прикрывался его более низкий противник, однако успеха не имел. Но затем удары Исакссона посыпались так густо и быстро, что Жилю пришлось тратить энергию на их отбивание, а затем отступить для начала ответной атаки.
      Конец наступил внезапно, когда Жиль был прижат к ограждению бойцовской арены, нависавшему над склоном. Сверкнул клинок Джуда, всего лишь вспышка света, и Жиль схватился за грудь, крикнул сдавленно и упал. На крутом травянистом наклоне его тело соскользнуло и прокатилось метров двадцать, пока не зацепилось за куст, который на мгновение остановил его падение. Но потом оно снова освободилось и начало скользить дальше. Жрец сделал указующий кивок и хромой раб с кувалдой начал долгий спуск вниз по обрыву.
      - Омир Келсумба - Рахим Сосиас!
      Черный великан, казалось, даже стал еще больше, когда выступил на арену. Он опять почти с нежностью убаюкивал свой огромный топор двумя руками. Против него толстячок Сосиас с кривым мечом выглядел ужасно неравноценным противником. Но первую кровь пролила именно его сабля. Это была легкая рана, почти прикосновение острием к внешней стороне бедра Келсумбы. Расчет Сосиаса был точным, ответный удар топором только разорвал край его свободной верхней накидки.
      Полученная рана возбудила чернокожего человека, и теперь Сосиас был вынужден отпрыгивать назад, его животик при этом сотрясался, когда он с изумительной скоростью вытанцовывал свои движения. Топор вздымался вверх и вспыхивал, падая вниз, вздымался и вспыхивал снова, двигаясь со скоростью и четкостью легкого меча, хотя против него не устоял бы при соударении самый тяжелый меч. Легкий шепот восхищения пролетел по кольцу зрителей.
      Сосиас опять попытался резануть по бедрам или только притворился, что делает попытку. В этот раз ответный удар прошел несколько дальше вслед за ним, но все же он каким-то чудом ухитрился остановиться в самый критический момент и ускользнул нетронутым. В его левой руке появился спрятанный нож, но сейчас он не мог приблизиться и использовать его.
      Просто так выжидать и пытаться уклоняться от топора было бы самоубийственной тактикой. Сосиас должен был попробовать начать новую атаку. Однако большой топор поймал его на встречном движении и снес ему все лицо. Томас Граббер, стоявший, опираясь на свое копье, на удалении около десяти метров, почувствовал, как на руку ему упали теплые капельки крови.
      - Томас Граббер - Ванн Кочевник!
      Ванн со своей на вид неуклюжей хваткой длинного меча встал против Томаса, который пробными движениями делал выпады вперед своим тяжелым копьем. Ванн не тратил силы в попытках перерубить копье, чье бронированное древко уже доказало свою прочность в нескольких поединках. Поначалу бой развивался довольно медленно, оба противника двигались осмотрительно, совершая много ложных приемов и не пытаясь затевать серьезную атаку.
      Через некоторое время опытному глазу - а за поединком наблюдали как раз такие глаза - стало очевидно, что Ванн не мог полностью избавиться от при-бычки в паузах держать свой меч притворно неуверенно. Понятно, что затем он хватал его правильно, причем с удивительной быстротой, однако частица времени меньше, чем одно сердцебиение, все же уходившая на эту коррекцию, была больше того, что можно было позволять в сражении такого высокого уровня. Неловкая хватка не была естественной для Ванна, вроде забавного способа держать топор у Келсумба, а служила специально отработанной приманкой, позволявшей застать противника врасплох. В таком качестве сейчас она была совершенно излишней, и Ванн очень хорошо это знал. Он и не хотел пользоваться этим трюком, но нервы и мускулы забывали об этом и привычно повторяли фальшивую позу.
      Томас несколько раз оценивал эти расслабления и восстановления, а потом улучил момент, когда длинный меч после нижнего удара слегка обвис в руках соперника. Со звуком удара дубинкой копье пробило обветшавшую рубаху Ванна и его туловище немного выше пояса, увешанного жуткими трофеями. На лице Ванна возникло выражение бессмысленного огорчения, когда он увидел яркий фонтан собственной крови. И через минуту лицо уже ничего не выражало.
      Фарли из Эйкоска, уходивший с этого смертельного ринга в компании трех равных ему, чтобы продолжить медленное восхождение на гору, испытывал беспокойство от мрачного чувства, что боги позабыли о горстке уцелевших в борьбе. Оглянувшись через плечо у следующего поворота дороги, он увидел застывающие тела четырех жертв сегодняшнего дня, лежащие возле арены, и рядом одинокую фигуру человека в серой одежде и с кувалдой у пояса, принявшегося копать скромную яму, которая станет общей могилой для всех четырех.
      Идущий рядом с Фарли Исакссон тоже часто оглядывался. Похоже, что и он был чем-то встревожен. Фарли уже хотел было поделиться своим беспокойством, но не зная толком как выразить его словами, так ничего не сказал.
      Впереди на несколько шагов совершал подъем на этот, казалось, бесконечный холм Омир Келсумба, тяжелый топор которого уже был чистым и невинным, как инструмент лесоруба. Его мысли были далеко отсюда - с его маленькими больными детками и женой. Когда-нибудь, когда он победит в этом турнире, то станет почти богом.
      Раньше еще у него появлялись сомнения, но теперь он обрел уверенность, что выиграет. С каждой победой он становился сильнее. Келсумба почувствовал божественную силу, наполняющую его. С тех пор, как он достиг своего полного роста, еще ни одному человеку не удалось устоять против него и никто впредь не сможет. Когда закончится турнир, он станет богом, а боги могут исцелять также хорошо, как убивать. Когда он займет свое место по правую руку от Торуна, богиня исцеления не сможет отказать ему и дарует исцеление его детям. Никогда еще не умирали дети богов в лачугах от несчастий и плохих болезней.
      Томас Граббер поднимался в гору, шагая шаг в шаг рядом с Омиром Келсумбой, и не догадываясь о его мыслях. Несмотря на то, что вся жизнь его прошла среди жестокости и насилия, охотником за преступниками, Томас все еще время от времени впадал в состояние почти парализующего страха перед телесными ранами и смертью. Требовался железный контроль, чтобы его не выдать. Страх охватил его и сейчас вместе с предчувствием, что в следующем бою он должен проиграть. Перед глазами у него постоянно стояло широкое лезвие топора Келсумбы, на которое он и не осмеливался взглянуть. Томас уже достаточно хорошо изучил свой страх, чтобы знать, что он рассеется, если ему удастся сдерживать его до той минуты, пока он по-настоящему не выйдет на арену против своего соперника. После этого все будет в полном порядке. Времени для страха просто не останется. Теперь же, когда он продолжал взбираться наверх, ему оставалось сурово успокаивать себя, пытаясь отогнать все мысли.
      Дорога привела к двум башням, с которых часовые сдержанно отсалютовали проходившим воинам.
      - Частный парк богов, - пробормотал вслух Томас, оглядываясь вокруг на ходу. Дорога стала шире и по ее обеим сторонам появились узкие гравийные дорожки, за которыми одним непрерывным манящим ковром расстилался специально выращенный зеленый слой вьющегося травяного покрытия.
      - Да, - произнес позади почтительный голос Фарли из Эйкоска. - Я думаю, что мы вполне можем увидеть здесь среди деревьев самого Торуна.
      Никто не ответил. Вскоре сопровождавший их жрец Елгир объявил остановку и увел их в сторону от дороги. Почва была мягче, чем раньше, а площадь лагеря еще меньше. Наступила ночь тихая и спокойная, было тихо, как в могиле, или вроде этого.
      IX
      После пиршества Шенберга, Де Ла Торре, Афину и Селесту отвели в их удобные отдельные комнаты. Однако весь путь они проделали под охраной и уже нельзя было делать вид, что они свободные посланцы. Ни с кем из них не обращались грубо, но всех обыскали и отобрали коммуникаторы.
      Разговаривать с ними никто более не пробовал. Андреас ушел от них, а остальные не хотели реагировать на их протесты и вопросы.
      Пока их вели из храма назад в комнаты, они постарались перекинуться несколькими словами. Шенберг посоветовал своим товарищам: - Чего бы они от нас ни хотели, в свое время они заявят об этом сами. А пока что важно, чтобы мы все были в целости и сохранности.
      - Оскар, мы тебя поддержим, - сказала ему Афина. На фоне ее решительного лица Селеста и Де Ла Торре выглядели бледными и перепуганными.
      Шенберг подмигнул ей. Вслед за этим их развели по отдельным комнатам. Он слышал, как дверь заперли на ключ и засов. Его личный слуга не появлялся, а когда он выглянул сквозь оконную решетку, то заметил поставленного у двери стражника. Шенберг растянулся на уютной кровати и начал размышлять. Вскоре он встал и попробовал передать что-то способом перестукивания по каменной стене, отделявшей его комнату от комнаты Афины. Но ответа не последовало. Возможно, каменная кладка была слишком толстой.
      Спал он на удивление хорошо и чувствовал себя заметно отдохнувшим, когда рано утром его разбудили. Явился эскорт солдат, чтобы отвести его к Андреасу. Шенберг энергично отправился в их окружении. Через одну из задних дверей они вошли в храм и опять спустились на несколько ступеней. Однако на этот раз они вошли в каменную комнату, напоминающую камеру, куда серый утренний свет пробивался через единственное окно, расположенное в самом верху. За столом восседал Андреас. Охранники приветствовали Верховного жреца и вышли. Шенберг остался наедине со старым и безобразным жрецом. Из них двоих Андреас был тоньше и биологически намного старше, но за поясом пурпурного одеяния у него висел кинжал и весь его вид выражал абсолютное безразличие к тому, что с ним рядом оказался более сильный человек, только что ставший ему врагом.
      Еще прежде, чем закрылась дверь за солдатами, Шенберг заговорил: - Если ты умен, Андреас, то немедленно должен нас освободить.
      Андреас молча указал на кресло, но Шенберг остался стоять. Тогда Верховный жрец произнес: - До того, как я смогу отпустить вашу охрану, я должен получить заверения, что ты будешь сотрудничать с нами в одном деле, в котором мы собираемся использовать твой корабль. Твое добровольное сотрудничество оказало бы большую помощь, хотя и не решающую.
      - Удерживая меня и моих друзей в тюрьме, нельзя заставить нас хотеть сотрудничества. И еще, что стало с остальными двумя членами нашего отряда что случилось с ними?
      Андреас сложил руки на столе перед собой. - Девушка заперта в своей каюте на твоем корабле. Она должна давать успокаивающие ответы по радио с корабля, на тот редкостный случай, если другой звездолет появится здесь и попытается связаться с Орионом.
      - Вчера вечером твои люди угрожали ей, запугивали ее, и когда она говорила со мной, то не осмелилась рассказать о случившемся.
      - Она оценила разумность сотрудничества, - мягко произнес Андреас. - Что касается вашего труса, то он еще все в бегах. Возможно, он не попадет в большие неприятности и вернется в поисках пищи сегодня или завтра. Я не желаю унижать моих воинов приказами искать этого человека.
      После краткого молчания Шенберг уселся в кресло, ранее предложенное ему. Что именно ты хочешь от меня?
      - Ответов на некоторые вопросы о твоем корабле, особенно о его двигателе, и полетов на корабле для нас, когда потребуется.
      Наступила небольшая пауза.
      - Придется тебе рассказать немного подробнее. Я не намерен влипнуть в серьезные неприятности с галактическими властями.
      Верховный жрец покачал головой.
      - Сейчас единственная власть, с которой тебе придется считаться, это - я. Все другие, за пределами этой планеты, могут быть сильными для своих миров, но им нет никакого дела до происходящего здесь, даже если бы они и знали об этом.
      Шенберг немного расслабился, положил ногу на ногу.