Марина Серова
Тайная комната антиквара
Глава 1
Макияж был нанесен, волосы уложены в прическу, платье сидело безукоризненно. Для завершения шедевра оставалось только нырнуть в туфли на высоченных шпильках, и тогда я могла считать себя уже полностью готовой к выходу.
* * *
К действиям по возведению внешнего облика в степень идеала меня подтолкнул случай, произошедший три дня назад. В тот день мне позвонила моя подруга Светка-парикмахерша и сообщила, что на днях исполняется некая круглая дата с момента существования их косметического салона и что по этому случаю заказан зал в ресторане и запланировано мероприятие, которое Светка с апломбом называла корпоративной вечеринкой. Она настаивала, что я, как ее подруга, обязательно должна на этом мероприятии присутствовать.
— Хоть выйдешь в свет, на приличных людей посмотришь. А то скоро совсем одичаешь среди этих своих бандитов и убийц.
— Но с какой стати я пойду туда? Это ваше внутреннее мероприятие… Что там делать посторонним людям?
— Насчет посторонних можешь не волноваться — их там будет раза в три больше, чем своих. Думаешь, для нас, что ли, ресторан заказали? Ага, как бы не так! Нужных людей окучить да разные свои делишки обделать в неформальной обстановке — вот для чего эти мероприятия проводятся. Ну, а нам зачем свое-то упускать? Хоть отдохнем на халяву.
— А меня точно туда пустят?
— Да пустят, пустят. Ты же со мной.
Вот этот телефонный разговор и послужил причиной того, что сегодня я стояла перед зеркалом в прихожей и бросала последние оценивающие взгляды на свою внешность. Взгляды говорили, что мои стремления к идеалу увенчались полным успехом.
На этот раз я не поехала на машине, а решила заказать такси. Кроме того, что на шпильках и в вечернем платье просто неудобно вести машину, были и другие причины, которые склоняли меня в пользу такси. Во-первых, банкет предполагал наличие спиртных напитков, и никто не гарантировал, что по окончании его я буду чувствовать себя достаточно адекватно, чтобы вести автомобиль. Ну и во-вторых, учитывая мои усилия по самосовершенствованию, очень велика была вероятность того, что возвращаться с банкета я буду не одна и уж, конечно, не пешком, а в этом случае своя машина будет только мешать.
Учтя все эти доводы, я окончательно приняла решение в пользу такси. Оно уже ожидало меня у подъезда.
Мы договорились со Светкой, что она встретит меня у входа в ресторан, чтобы не возникло каких-нибудь заминок и препятствий на моем пути. Когда такси остановилось, верная подруга уже ждала меня и, окинув критическим взглядом мою идеальную внешность, милостиво признала, что «в целом — ничего».
Мы поднялись в банкетный зал, который был расположен на втором этаже и где постепенно собирались участники корпоративной вечеринки. Среди неплохо, в общем-то, сшитых, но явно из средней ценовой категории «троек» Светкиных коллег то и дело мелькали очень приличные и дорогие костюмы и даже смокинги. Дамы тоже были одеты дорого, некоторые даже со вкусом.
Однако, несмотря на мои предположения о том, что, возможно, с этого банкета мне не придется возвращаться в одиночестве, пока я не замечала никого, кто мог бы составить мне компанию. Почти все представители сильной половины человечества, присутствующие в зале, имели уже и порядочную лысину, и солидное брюшко, а следовательно, не представляли для меня никакого интереса.
Мы с подругой пристроились недалеко от бара и неторопливо потягивали коктейли. Время от времени Светка обращала мое внимание на некоторых присутствующих, чем-либо, по ее мнению, замечательных.
— А вон того видишь, в блестящем таком костюме? — вполголоса говорила мне Светка, легким кивком головы указывая на здоровенного верзилу, который разговаривал с кем-то, держа в руке бокал с белым вином. — Две заправки, ресторан, гостиничный бизнес… и еще нелегальное что-то, по-моему. Может, девочками занимается… Для гостиницы-то — в самый раз.
— И все-то она знает, и обо всем-то она догадывается…
— А ты как думала? У нас фирма солидная. И клиенты тоже. Мы с маньяками и убийцами дел не имеем… как некоторые. А вон, вон того видишь, седой в смокинге? Этот — по антиквариату. Деньжи-ищ… Сказать куры не клюют — ничего не сказать. Он с нашими даже какие-то общие дела имеет. Может, и в бизнесе участвует. А может, и нет. Одно могу сказать: в салоне бывает редко, в основном стричься ходит, но уж если придет — туши свет. Вся администрация сразу на уши встает.
Я рассматривала господина с довольно густой и абсолютно белой шевелюрой, на которого указала мне Светка. Кроме шевелюры, господин имел очень характерные черты внешности, по которым можно было сделать вполне обоснованные предположения о его национальной принадлежности. Чтобы проверить эти предположения, я спросила у Светки:
— А как его зовут?
— Шульцман. Шульцман Самуил Яковлевич.
— А-а-а… я почему-то так и подумала.
Между тем Самуил Яковлевич посмотрел в сторону входной двери, и на лице его отразилась радость.
— Володя! Ну наконец-то! А я тут один как перст, ни знакомых, никого. Сазонов обещал прийти, да вот что-то нет его, а этих людей я почти не знаю…
Посмотрев, в свою очередь, на человека, к которому обращался Шульцман, я поняла, что наконец-то взору моему предстал объект, достойный внимания. Сочетание темных глаз и светлых волос всегда вызывало у меня интерес, а если добавить к этому еще прекрасную фигуру и безупречный костюм, то сразу становилось понятно — Светкино приглашение я приняла не зря.
Пока вышеназванный Володя о чем-то переговаривался с седым антикваром, я как бы невзначай расположилась так, чтобы оказаться в поле его зрения, что в самом скором времени дало нужный результат…
* * *
Вечеринка шла своим чередом, кто-то беседовал, кто-то поглощал кулинарные редкости, а мы с моим новым кавалером танцевали под приятную ненавязчивую музыку и неторопливо беседовали, выясняя, кто есть кто.
— Я занимаюсь оценкой произведений искусства, — говорил Володя, нежно обнимая меня за талию. — Кстати, вот моя визитка, если вам захочется приобрести какую-нибудь картину, обратитесь ко мне, и я приложу все усилия, чтобы вы приобрели именно подлинник, а не подделку.
На карточке, разрисованной замысловатыми вензелями, было написано: «Савельев Владимир Иванович, эксперт по оценке предметов антиквариата и произведений искусства». Ну что ж, раз уж дело дошло до визиток…
— Иванова Татьяна Александровна, эксперт по поимке бандитов и убийц.
— Ого! Вы меня пугаете.
— Неужели? А мне всегда казалось, что люди должны бояться самих бандитов, а не тех, кто их ловит.
— Вы ловите бандитов? Никогда не поверю! Такая очаровательная, хрупкая женщина…
— Представьте себе, ловлю, и даже довольно успешно. Так что, если вам захочется провести частное расследование, обратитесь ко мне, и я приложу все усилия, чтобы зло было наказано.
— О! Я уже сгораю от нетерпения. Только что бы такое нам порасследовать… Может быть, поедем ко мне и проверим, не забрались ли в мою квартиру воры?
— Хм… дайте подумать… А как у вас с платежеспособностью? Заказать мне расследование под силу только обеспеченным людям.
— Правда? Даже и не знаю, как тут быть. А бартер возможен? Я бы мог, например, расплатиться натурой…
* * *
Да, вечер был романтический, я находилась в прекрасной форме, и кавалер был вполне соответствующим, но, несмотря на все это, последнее его высказывание как-то неприятно резануло мой слух. Все-таки мы были не в кабаке и я не была сопливой восемнадцатилетней дурочкой, которой подобное замечание показалось бы остроумным.
Однако я не стала заострять внимание на несколько неуклюжей попытке моего нового знакомого перейти от слов к делу и перевела разговор в нейтральное русло. Зачем из-за пустяков портить вечер?
Мы сели за столик.
— А вы здесь по какому случаю? — спросил Володя. — Ведь вечер устраивается в честь косметического салона. Или… вы здесь с кем-то?
— Со своей подругой. Она как раз работает в этом салоне. Кстати, интересно, где она?
Уловив вздох облегчения, который издал мой собеседник, узнав, что я здесь не «с кем-то», я пробежалась глазами по залу, высматривая Светку.
— Ага, вон… вон, видите, с тем приятным мужчиной… Это как раз и есть моя подруга Светлана.
Как оказалось, пока я проводила предварительное ознакомление со своим новым кавалером, моя подруга Светлана, не тратя напрасно драгоценного времени, тоже присмотрела себе кого-то и сейчас очень плотно его обрабатывала. Ну что ж, раз подруга пристроена, ничто не мешает мне заняться своим личным счастьем. Кажется, и Володе пришла та же мысль.
— Как-то здесь слишком шумно, вы не находите? — пытливо глядя мне в глаза, спросил он.
— Да… пожалуй…
— Может быть, действительно поедем ко мне, посидим в спокойной обстановке?
— Ну… не знаю…
— К тому же недавно мне принесли на экспертизу несколько прекрасных работ Ренуара, похоже, подлинники, так что вы сможете насладиться зрелищем произведений искусства, которые недоступны для всеобщего обозрения.
— Почему недоступны?
— Картины из частной коллекции, такие не выставляются в музеях.
— А, ну если так, то конечно…
Как хотите, а Ренуар — это серьезно.
Мы вышли из ресторана, и Володя поймал такси. Но, видимо, в книге моей судьбы на сегодняшний вечер не было записи о любовном свидании. Не знаю, то ли с коктейлями я переборщила, то ли еще почему, но действия Володи на заднем сиденье «Волги», которые он производил в отношении меня, не переставая нашептывать мне в ухо остроумные замечания об оплате натурой, вдруг показались мне не просто слишком смелыми для первого знакомства, а даже наглыми и хамскими.
В самый разгар нашептываний я, что называется, «психанула» и велела таксисту остановиться.
— Как? Куда? — беспомощно вопрошал Володя, когда я, вырвавшись из его объятий, тормозила машину, идущую в противоположном направлении.
Но я не удостоила его ответом. Если он не знает, что произведения искусства требуют уважительного к себе отношения, хреновый из него эксперт. Вот так-то!
Я приехала домой в самом отвратительном настроении, какое только может быть, и сразу завалилась спать. Эксперт он, видите ли. К чертям собачьим!
* * *
На следующее утро я встала поздно и сразу предалась унынию, вспомнив о том, как закончился вчерашний вечер. Мне уже было жаль, что я так бесповоротно отправила подальше незадачливого эксперта, жаль было потраченного времени, жаль было себя, бедную, несчастную, всеми покинутую.
Чтобы совсем не раскваситься, я приняла бодрящий контрастный душ и стала готовить кофе, который всегда оказывал позитивное влияние на мой психологический настрой. В конце концов, жизнь на этом не заканчивается. Мало ли было у меня неприятных вечеров, и мало ли их еще будет! Сосредоточиваться нужно не на негативе, а на позитиве…
Так, мысленно забалтывая себя, я пыталась прийти в форму, когда раздался телефонный звонок.
— Алло, это Татьяна?
— Да, слушаю вас.
— Это Владимир вас беспокоит.
Сначала я даже не поняла:
— Какой Владимир?
— Ну как же… Вчера… Вчера мы встречались с вами… на вечеринке.
В голосе Владимира не было уверенности, и это мне понравилось. Но пусть не думает, что ему удастся легко отделаться.
— Ах, на вечеринке… Да, действительно, что-то такое припоминаю. Но, судя по тому, как вы вели себя, мне показалось, что вы составили обо мне не совсем верное представление. И потом, кажется, я не давала вам номер своего телефона и не просила вас звонить мне.
— Таня, ну не сердитесь, пожалуйста, ну перебрал я немного, вел себя… как дурак. С кем не бывает? А у меня к вам очень серьезное дело. Требуется ваша помощь, и если вы…
— Вы так и не ответили, откуда у вас номер моего телефона?
— Ах, это… Это подруга ваша, Светлана, она мне помогла. Помните, вы еще показывали мне ее вчера? Я знал, что она работает в салоне, ну вот и…
Значит, Светка. Предательница бессовестная, даже у меня не спросила! Хотя… Ладно уж, так и быть, не буду в этот раз на нее сердиться.
— Вы говорите, у вас ко мне дело?
— Да, очень срочное и очень серьезное. Мы не могли бы встретиться и поговорить? Например, где-нибудь в центре, в кафе? Через час вам будет удобно?
— Ну… даже не знаю…
— Пожалуйста, Таня, это очень важно.
— Ну хорошо, через час в «Бризе».
— Вот и прекрасно, жду вас.
Конечно, я и минуты не сомневалась в том, что очень серьезное «дело», о котором Володя говорил по телефону, — это только предлог, чтобы встретиться со мной. Но мне все равно стало приятно. Ведь не поленился, и в салон сходил, и Светку нашел… Значит, есть еще порох в пороховницах, Татьяна Александровна.
«Дело» у него… — непроизвольно улыбаясь, думала я, — и соврать-то толком не умеет».
* * *
На этот раз я не стала предаваться легкомысленным надеждам на то, что буду возвращаться не одна, и в центр поехала на машине.
На дворе стоял довольно душный август, и было очень кстати, что летнее отделение кафе «Бриз» располагалось под тентами на улице. За одним из столиков сидел мой вчерашний незадачливый кавалер.
Он не видел, как я подходила, и я могла заметить на его лице весьма озабоченное и даже хмурое выражение.
— А, здравствуйте, рад вас видеть, — Володя поднялся с места, приветствуя меня, и на секунду его угрюмость сменилась радостной улыбкой, но почти в то же мгновение лицо снова стало хмурым.
Хм, интересное кино… Похоже, у господина эксперта и вправду ко мне какое-то дело.
— Что вам заказать?
— Что-нибудь прохладительное.
— Да… хорошо… Видите ли, Татьяна… я даже не знаю, с чего начать…
— Начните с главного. Видимо, с вами что-то произошло? Что-то неприятное?
— Да… да, произошло, но не со мной. Помните, вчера на вечеринке я беседовал с таким солидным седым мужчиной? Это антиквар, Шульцман Самуил Яковлевич, мы с ним часто встречаемся… встречались… по работе. Понимаете, предметы старины, разные там антикварные вещицы, ему часто требовалась оценка или экспертиза, и он обращался ко мне. Картинами он тоже занимался…
— С ним что-то случилось?
— О!.. О, да. Случилось. Видите ли, вчера, когда он возвращался с вечеринки, его… его убили.
* * *
Ах, вот оно в чем дело! Да, происшествие и вправду неприятное. Просто хуже не придумаешь. Мой собеседник на время замолчал, видимо пытаясь переварить событие, которое никак не укладывалось в его голове, а я тем временем потягивала холодный лимонад и размышляла.
Происшествие неприятное, что и говорить, но каким боком причастен к нему господин эксперт? Если я правильно поняла, отношения их с антикваром были сугубо деловые, а если так, то с чего бы он вдруг так озаботился этим убийством? Ведь есть же у этого антиквара родные, близкие, есть милиция, в конце концов. Это их дело — заниматься поисками убийцы. А если они захотят заказать частное расследование, например, мне, то опять же, это скорее дело родственников, а не постороннего человека, даже если этот человек и сталкивался с антикваром по работе.
— Простите, Татьяна, я что-то задумался…
— Видимо, это событие произвело на вас сильное впечатление?
— Да, это просто немыслимо… Вчера говорил с человеком, шутили, строили планы, а сегодня… Впрочем, постараюсь не отвлекаться на частности, а говорить только о деле. Видите ли, я немного знаком с семьей Самуила Яковлевича, и когда… это произошло, его старшая дочь Вера позвонила мне и попросила помочь. Понимаете, разные там организационные вопросы…
— Да, да, я понимаю.
— Ну вот… Поскольку в том, что это убийство, нет никаких сомнений, милиция возбудила уголовное дело, но… Видите ли, узнав, о ком идет речь, следователи сразу сосредоточились на том, что мотив убийства как-то связан с финансами, ведь Самуил Яковлевич — человек достаточно состоятельный…
— А что, имеются какие-то данные, которые говорят против этого мотива?
— Ну… как вам сказать… данные… не знаю… Не знаю, есть ли какие-то данные, но Вера абсолютно уверена, что финансы здесь ни при чем. Я говорил с ней, и она была очень обеспокоена тем, что, занимаясь разработкой этой версии, следствие зайдет в тупик, а между тем время будет потеряно и убийцы могут скрыться или так запутать следы, что потом никаких концов не найдешь. И тогда я… извините, что не проконсультировался с вами, но я взял на себя смелость сказать ей, что у меня есть знакомый очень хороший частный сыщик и что она может заказать частное расследование параллельно с официальным.
Ага, вон как мы заговорили! «Извините», «взял на себя смелость»… Ах, ах, ах! Вот то-то же! А то будет он еще мне про оплату натурой разглагольствовать.
— А почему вы так уверены, что я «очень хороший» частный сыщик? Может быть, я, совсем наоборот, самый плохой?
— Ну что вы, Татьяна, этого просто быть не может, даже невооруженным глазом видно, что…
Ну-у, пошел заливать! Ладно уж, так и быть, прощу на этот раз. Что-то подсказывало мне, что господин эксперт принял так близко к сердцу судьбу престарелого антиквара только потому, что из этого можно было состряпать предлог для продолжения знакомства со мной.
— Хорошо, оставим это. Эта ваша… Вера, она действительно намерена заказать мне расследование?
— Ну, в общем-то, она не моя, у нее есть муж и двое детей, а что касается расследования, я сказал, что переговорю с вами, и, если вы согласитесь, нужно будет встретиться с ней… обговорить детали.
Поспешность, с которой господин эксперт сообщил мне про мужа и детей, ясно говорила о том, что он все еще не теряет надежды познакомиться со мной поближе, но мне хотелось немного подразнить его, и я пока не собиралась выходить за рамки делового общения.
— Что ж, в настоящее время я не веду никакого расследования, поэтому вполне возможно, что такая встреча имеет смысл.
— Прекрасно! — оживился Володя. — Тогда я сейчас позвоню ей, и мы согласуем время встречи, хорошо?
— Да, конечно.
Он принялся звонить по сотовому, а я занялась своим лимонадом.
— …Да… да, очень хорошо. Тогда через полчаса? Хорошо, до встречи.
Володя отключил сотовый и снова обратился ко мне:
— Вера сейчас дома. Вы не возражаете, если мы сейчас заедем к ней?
— Нет, не возражаю.
— Тогда можем отправляться. У меня здесь, кстати, и машина недалеко…
— Ничего, я на своей.
Бедный Володя, так неожиданно обескураженный, смотрел на меня с выражением ребенка, который уже протянул руку, чтобы взять конфету, а эта конфета вдруг испарилась в воздухе. Несмотря на совсем невеселый повод, по которому мы сегодня встретились с ним, я чуть было не расхохоталась. Но марку нужно было держать.
— Какой адрес? — спросила я у пораженного в самое сердце Володи.
— А? Что? Адрес? Ах, да… Нестерова, 6.
— Ну что ж, тогда поехали.
— Поехали, — с грустью согласился Володя, запланировавший, по всей видимости, нечто совсем другое.
* * *
Улица Нестерова была расположена в одном из тихих и, на мой взгляд, очень удобных для жизни районов нашего города. Не самый центр, но довольно близко к нему, так что жители, получая все преимущества, были лишены вечной суматохи и шума, которые обычно царят в центральных районах.
Заехав во двор дома номер 6, я увидела, что там уже припарковался симпатичный светло-серый «Фольксваген», из которого выходил мой новый знакомый.
— Какой подъезд? — спросила я, тоже выйдя из машины.
— Да вот, как раз напротив, вот сюда, прошу вас. Третий этаж, квартира 54.
Мы поднялись в квартиру 54, где нас, видимо, уже ждали, поскольку дверь тотчас же открылась, едва только Володя нажал кнопку звонка.
Глава 2
В дверях стояла небольшого роста хрупкая женщина с прекрасными, густыми и кудрявыми, черными как смоль волосами. Лицо ее тоже было довольно приятным, но переживания последних часов оставили на нем заметный след.
— А, Владимир, это вы… Проходите, пожалуйста.
— Вот, Вера, позвольте представить вам — Татьяна Александровна, частный детектив. Вы можете полностью положиться на ее профессионализм.
— Просто Татьяна, — сказала я, искоса взглянув на Володю, который, в общем-то, был абсолютно не в курсе уровня моего профессионализма. Ясное дело — подлизывается.
Между тем Вера провела нас в какую-то комнату, являвшуюся, по всей видимости, гостиной. Квартира у дочери антиквара была неплохая и обставлена прилично, но вещей было слишком много, и от этого создавалось ощущение тесноты.
— Дети в школе, — озабоченно говорила Вера, рассаживая нас по диванчикам и креслицам и напрочь позабыв предложить чаю или кофе, — а наши все у мамы. Я ненадолго ушла, когда вы позвонили, Володя. Ах, какое несчастье!
— Вера, расскажите все Татьяне — как все случилось, что вас беспокоит, — а она уже тогда сможет дать вам какой-нибудь совет.
— Правда? — Вера недоверчиво посмотрела на меня.
— Я постараюсь, — скромно ответила я.
— Володя сказал, частный сыщик… Я думала, будет мужчина…
— У Тани очень большой опыт, — снова встрял в разговор неутомимый льстец, — так что, можете не сомневаться, Вера, она любому мужчине сто очков вперед даст.
При этом на меня исподволь был брошен взгляд, явственно говоривший: «Ну, видишь, как я стараюсь! Неужели я еще не заработал прощение?»
Но сейчас мне было не до него. Если эта женщина действительно хочет заказать мне расследование, нужно как можно подробнее ознакомиться с обстоятельствами дела.
— Пожалуйста, расскажите все по порядку, — обратилась я к Вере. — Как вы узнали о произошедшем?
— Знаете, мне позвонила мама. Поздно, среди ночи; боже мой, как я перепугалась! И она говорит: убили отца. Как убили, кто убил — ничего не понятно. И говорит мне: приезжай. Что делать, пришлось будить Мишеньку. Разбудила его, говорю: так и так, звонила мама, сказала: приезжай. А ему завтра рано на работу. Ну, что делать, оделись, поехали. Приехали, а там милиция, соседи, весь подъезд забили, негде яблоку упасть. И папа на ступеньках лежит. Простыней его накрыли. Оказывается, кто-то из соседей поздно возвращался домой, зашел в подъезд и увидел, что он лежит. Сначала не понял, стал его тормошить, а потом увидел шрам на шее и… и понял.
— На шее был шрам?
— Да, от удавки. Его задушили. Милиция говорит: наверное, подкрались сзади и накинули веревку, он даже ничего не смог понять.
— Ваш отец возвращался с вечеринки один?
— Да, потом я спрашивала у мамы. Она сказала, что шофер, как обычно, довез его до подъезда, папа вышел из машины и зашел в подъезд. А шофер поехал домой. Наверное, кто-то караулил в подъезде.
— Этот шофер — личный водитель вашего отца?
— Да, Гена, он давно у нас работает.
— То, что он высадил вашего отца и уехал… в этом не было ничего необычного?
— Нет, ничего необычного. Он всегда так делал. Довозил его до дома и уезжал.
— То есть проверять, нет ли кого подозрительного в подъезде, в обязанности шофера не входило?
— Нет, он не проверял. Вообще Гена… он здоровый, поэтому папа иногда брал его с собой, как бы для надежности. Если, например, какой-нибудь ценный экспонат нужно было куда-то перевезти или деньги крупные. Но в тот вечер у него с собой даже бумажника не было. А место у них тихое… Там, где родители живут, никогда никаких разбоев и грабежей не бывало. А уж в подъезде-то и подавно, казалось, нечего было опасаться, живут там все давно, все друг друга знают… Кто мог это сделать, я просто ума не приложу!
На какое-то время Вера потеряла чувство реальности и молча сидела, уставившись невидящими глазами в стенку.
— А что думает милиция? — осторожно спросила я.
Вера тут же вышла из своего забытья и продолжала гораздо эмоциональнее, чем до этого:
— Ах! Милиция! Да что они могут думать! Разве им удобно думать?! Вовсе нет! Им как раз гораздо удобнее не думать! Взять первое, что попалось под руку, что само бросается в глаза, — это их дело! А думают пусть другие. Обрадовались, что папа — состоятельный человек! Финансовый мотив, финансовый мотив… Заладили, как попугаи, даже слушать ничего не стали. Да и мама еще… туда же. Правильно, если она всю жизнь была помешана на том, что ее хотят ограбить… Конечно, она принялась им поддакивать. А они и рады! Так, говорят, и запишем. Ну и записали.
— А вы не согласны с тем, что мотив убийства имеет какое-то отношение к деньгам вашего отца?
Тут Вера, кажется, даже подпрыгнула на диване.
— Да как… да что… да какое отношение он может иметь к деньгам, когда все эти деньги давно уже расписаны и по полочкам разложены?! Вы поймите, мой отец занимался антиквариатом, у него магазин, все его средства были вложены в предметы искусства. Та небольшая сумма, которая имелась у него в денежных знаках, если вдруг понадобилось бы что-то срочно приобрести, — и она тоже хранилась не под подушкой, а в банке. Каким образом, скажите на милость, можно было получить эти деньги, убив их владельца? Это ведь даже малому ребенку понятно! Шантаж, угрозы, похищение близких — вот какие методы используются в таких случаях, чтобы получить деньги, но никак не убийство. Я вам больше скажу: если речь идет о посторонних людях, не родственниках и не наследниках, то не было более надежного способа отрезать себе все пути к деньгам моего отца, чем его физическое устранение. Все юридические вопросы, касающиеся распределения капитала после смерти, а отчасти и при жизни, уже давно и очень четко урегулированы, все документы оформлены и заверены у нотариуса, так что оспаривать их — дело, заведомо обреченное на провал.
— А вы не могли бы более подробно, насколько это возможно, конечно, рассказать мне, как именно должен был распределиться капитал после смерти вашего отца, а также, как вы отметили, отчасти и при его жизни?
— Отчего же, могу рассказать. Все имущество после смерти отходило ближайшим родственникам — маме и нам. У меня еще две сестренки и два братика…
Пятеро детей? Однако… какой плодовитый антиквар!
— Недвижимость, квартиры и магазин и при жизни папы были оформлены не на него.
— А на кого?
— Магазин — на маму, эта квартира оформлена на меня, еще одна квартира — на братика Леву. Ну, еще мелочи, гараж, огород…
— Вот вы сейчас сказали, что не было ни малейшей возможности получить деньги вашего отца после его смерти. То есть если этот человек не являлся его родственником. А получить от него что-то при жизни можно было?
— Ну… как вам сказать? У папы были счета в банках, оформлены на него, и потом все, что было в магазине, тоже приобреталось от его имени, а это очень серьезные ценности. Старинная мебель, иногда даже из Европы, предметы, принадлежавшие известным людям… Кроме того, он приобретал иногда и картины, а они сейчас в большой цене. Особенно полотна некоторых мастеров… Нет, если бы кто-то задался такой целью — выкачать из отца деньги, то в его распоряжении могли бы оказаться достаточно серьезные суммы… Но повторяю, для этого, скорее всего, использовались бы совсем другие методы, нежели убийство.
— А как должны были распределиться после смерти все эти счета и антикварные ценности?
— Все это отходило, опять же, нам и маме, в равных долях. Там должна была производиться какая-то оценка… То есть она, видимо, сейчас и будет делаться… Надеюсь, Володя нам поможет, — Вера вопросительно посмотрела на эксперта.
— Да, да, конечно, Вера, я обязательно помогу, — с готовностью откликнулся тот.
— Ну вот. А после оценки вся стоимость делится на шесть равных частей и в соответствии с этим распределяется имущество.
— Наверное, это будет достаточно крупная сумма?
— Да, довольно большая.
— Извините, что задаю этот вопрос, но при расследовании необходимо учитывать все варианты… Вы не предполагаете, что к этому мог быть причастен кто-то… из ваших близких? Если сумма действительно большая, то…
— Это полностью исключено.
Вера даже не возмутилась, услышав мой вопрос (впрочем, возможно, ее об этом уже спрашивала милиция), она ответила просто и спокойно, но настолько категорично, что я сразу поняла — для себя она даже не допускает подобной мысли.
— Кроме того, что не может существовать даже предположений о том, что кто-то из нас мог… сделать такое с папой, не забывайте, что две мои младшие сестренки и братик — несовершеннолетние, а брат Лева — человек обеспеченный, и, кроме того, как я уже сказала, на него оформлена квартира. Впрочем, я говорю это только для вас, мне и без этого совершенно ясно, что никто из нашей семьи не причастен к этому, и я попрошу вас, если вам придется разговаривать с кем-то из моих близких, не задавать такой вопрос. Вы только напрасно расстроите их. Папа никогда не отказывал нам ни в чем, и думать, что кто-то из нас мог… Это исключено, — еще раз повторила она.
— Хорошо, поговорим о другом. Вы утверждаете, что после смерти вашего отца никто, кроме официальных наследников, не мог претендовать на его деньги?
— Да. Абсолютно никто.
— Но, насколько я поняла, ваша мама придерживается другой точки зрения?
— Ах! Мама… Видите ли, у мамы всегда было столько забот… Ухаживать за папой, вырастить нас, пятерых… Это ведь не так просто, согласитесь.
— Полностью согласна с вами.
— Ну вот. За всеми этими делами и хлопотами у нее совсем не было времени на что-то другое… на образование и прочее. Поэтому такими вещами всегда занимался папа, а она никогда ни во что не входила. Она не очень разбирается в юридических тонкостях, а поскольку всегда волнуется и переживает за нас, ей и кажется все время, что кто-то хочет нанести нам какой-то вред. Поэтому она и думает, что папу… убили, чтобы ограбить. Но, как я уже объяснила вам, сейчас никто, кроме нас, не сможет получить его деньги.
— Что ж, понятно. Но если исключить финансовый мотив, то что нам остается? Вы имеете какие-либо предположения о том, какая еще причина, кроме финансовой, могла толкнуть кого-то на такое преступление?
