Частный детектив Татьяна Иванова - Спелое яблоко раздора

      «Итак, что же получается? — спросила я себя. — Что Высотин-то и есть Колесников? Ведь фотографии, показанные патологоанатомом, и свидетельствуют о том, что ему кто-то помог умереть. Получается, никакое это не самоубийство, а как раз наоборот. Значит, тут не только и не столько дело в моральном давлении, а и в чем-то другом. Следовательно, есть пусть еще неизвестный, но настоящий злодей и убийца. А кто им может быть?»
      В принципе, насколько мне известно, в Тарасове из литераторов в последнее время, не считая покойного, обитали еще несколько человек. Тот же Сергей, ну и, разумеется, тот же критик. Была ли у критика выгода избавиться от поэта? Следовало выяснить. А была ли выгода у того же Сергея? Это, разумеется, тоже выяснить следовало. И вообще, необходимо было узнать, у кого была выгода избавиться от Высотина-Колесникова, да еще таким образом, чтобы все были уверены в самоубийстве жертвы. Словом, следовало как можно больше узнать о личности покойного. Этим я и собиралась заняться прямо минут через пятнадцать.
      Я увидела, как к гостинице подъехали три машины, из которых стали выходить близкие Высотина. Я решила, что пусть они поднимутся в номер, пропустят по одной, слегка расслабятся, а там появлюсь и я. Я закурила, чтобы скоротать время.

* * *

      Через пятнадцать минут я вышла из своей «девятки» и отправилась в холл гостиницы. Затем подошла к портье, представилась. Он оказался в курсе и сообщил, как найти нужный номер.
      Публику я застала там в полном сборе. Сережа предупредил портье, как обещал, и меня проводили в двухкомнатный номер люкс, который занимал Высотин. Здесь собралось человек восемь.
      — Ну что, может, поделишься успехами в расследовании? — спросил Сергей, открыв мне дверь и приглашая войти в номер.
      — Конечно, — кивнула я. — Правда, мне сначала хотелось бы поговорить с присутствующими. Надеюсь, ты их предупредил?
      — Да, но предлагаю немного отложить разговор. Здесь есть люди, которым, как нам, его друзьям, кажется, вовсе не нужно знать, что расследованием занимается сыщик. Да и вообще о том, что ведется расследование…
      — А почему, интересно? — Я внимательно посмотрела на Белостокова.
      — Они, так сказать, посторонние, — как-то смущенно ответил Сергей. — А мне кажется, это очень личное горе, и говорить о нем нужно с теми, кто близко знал Алекса.
      — А вот, кстати… — Я тут же вспомнила о своем открытии, сделанном на кладбище. — Почему ты не сказал мне, что у него был псевдоним?
      — У кого? — удивился Сергей.
      — У Алекса Высотина, — пояснила я. — Полагаю, что Высотин — это и есть псевдоним.
      — Я ничего об этом не знал… — растерянно пробормотал Белостоков.
      В этот момент к нам подошел уже виденный мною кавказский красавец и, улыбнувшись, поинтересовался, не помешает ли он.
      — Ничуть, — не менее широко улыбнулась я в ответ и протянула ему руку: — Татьяна Иванова.
      — О, простите, что не представился первым. — Он поцеловал мне руку, поднял свою породистую голову и проворковал: — Артур Гафизов.
      Я сделала вывод, что он не такой уж и кавказец, фамилия больно нетипичная. Как позже выяснилось, я была права.
      — О, так это вы тот самый знаменитый сыщик? — сверкнул влажными глазами Артур.
      — Я! И, чтобы вы в этом вполне убедились окончательно, позвольте задать вопрос.
      — Пожалуйста, — великодушно позволил Гафизов.
      — Вы знали, что Высотин — это был псевдоним поэта?
      — Нет, — покачал черноволосой головой Артур. — Понимаете, я общался с Алексом всего четыре последних года, это с Сергеем мы знакомы лет двенадцать. — Он элегантно оскалился в Сережину сторону.
      — А сколько лет ты знаком с Высотиным? — повернулась я к Белостокову.
      — Шесть, — бросил он, не сумев скрыть раздражения.
      — Что ж, — вздохнула я, — в таком случае не знаете ли вы, кто в этой комнате был знаком с Алексом достаточно долго, чтобы суметь ответить на мой вопрос?
      — Это… — начал было Белостоков, но Гафизов его бесцеремонно перебил:
      — Это может быть только Пантелей.
      — Пантелей? — недоуменно подняла я брови.
      — Да, Игорь Владимирович Пантелеев. Уж он-то знал Алекса лет двадцать как минимум, — заявил Артур и добавил: — Видите, Танечка, вон тот седовласый господин у окна в компании с сигарой?
      Я посмотрела в указанном направлении и увидела высокого мужчину примерно пятидесятилетнего возраста с залысинами и импозантной сединой, выразительными руками, в черном костюме-тройке и очках. Мужчина задумчиво смотрел в окно, и его профиль четко выделялся на фоне пасмурного неба.
      — Вас представить? — предложил Артур.
      — Желательно, — согласилась я.
      Артур глянул на Сергея победоносно, а тот ответил ему взглядом, полным презрения. Это маленькое происшествие не ускользнуло от моего внимания и позволило сделать предположение, что между приятелями существует если не вражда, то соперничество. Еще одна «галочка»!
      Я прошла с Артуром к окну, попутно пытаясь обнаружить Ладу Высотину, но, к сожалению, ее нигде не было. Пришлось довольствоваться господином Пантелеевым. Артур представил нас друг другу, Игорь Владимирович отреагировал доброжелательно и тут же взял инициативу в свои руки, предложив уединиться в соседней комнате.
      — Чтобы нам не мешали, — улыбнувшись, пояснил он. — Полагаю, мне есть что вам рассказать.
      — Тогда давайте уединимся, — кивнула я.
      Мы прошли в спальню, Игорь Владимирович занял место в одном из кресел после того, как я расположилась в другом.
      — Итак, кто начнет, я или вы? — спросил он у меня.
      — Если хотите мне что-то сообщить, то, пожалуй, вы, — вежливо предложила я, решив, что до поры до времени я вообще не стану ничего сообщать ему.
      — Знаю, Татьяна… Как вас по отчеству?
      — Александровна, — подсказала я.
      — Татьяна Александровна, хочу вам сразу сказать, что Алекса подтолкнули к самоубийству. — Я и бровью не повела, ничем не выдав своего сомнения в том, что это было самоубийство. — У него достаточно врагов, — продолжал между тем Игорь Владимирович, — в том числе и среди тех, кто считался его друзьями. От зависти, увы, не застрахованы даже воспитанные и интеллигентные люди.
      — Вы полагаете, ему завидовали?
      — О, нисколько не сомневаюсь в этом! Посудите сами, он — президент фонда русской поэзии, фонда, между нами говоря, очень престижного, благодаря которому существует премия, вручаемая молодым поэтам, в чем в первую очередь заслуга Алекса. И что еще немаловажно, фонда богатого… Потом карьера его самого как поэта. Сборники, которые расходятся наравне с бестселлерами, чего давно уже не случалось с поэтическими книгами. В личной жизни тоже достаточно повода для зависти. Жена — красавица и умница… Вы, кстати, с ней еще не знакомы?
      — К сожалению, нет, — мягко ответила я.
      — Сегодня познакомитесь, — пообещал Пантелеев. — Так что сами посудите, злопыхателей было предостаточно.
      — Понятно. Значит, вы полагаете, что его мог подтолкнуть к самоубийству кто-то из завистников? Но каким образом?
      — Думаю, что кто-то из завистников мог создать ситуацию, — мягко улыбаясь одними губами и холодно глядя проницательными светлыми глазами, пояснил Пантелеев, — в которой единственным решением могло быть самоубийство.
      — Например?
      — Например, история с последним сборником Алекса.
      — Вы тоже полагаете, что здесь не обошлось без Григорьева?
      — Что вы, Татьяна Александровна?! — развел руками Пантелеев. — Григорьев — всего лишь пешка. Хотя в какой-то степени без него действительно не обошлось. Но он куплен, и давно. Всем известно, что он куплен, но вот кем?
      — Что-то никак не пойму вас, Игорь Владимирович, — перебила я господина как можно более вежливым тоном. — Вы тут сейчас мне пытаетесь что-то объяснить, но, простите, если покажусь непонятливой, смысл ваших речей от меня упорно ускользает. Скажите прямо, у вас есть версия случившегося?
      — Хорошо, буду откровенен, — театрально вздохнул Пантелеев. — Если следовать логике расследования, то надо начинать с главного правила сыщиков: is fecit cui rodest, не так ли? — Я кивнула. — Так вот, кому могла быть выгодна смерть Высотина? Кто мог создать такую ситуацию, из которой Алекс не нашел лучшего выхода, кроме как самоубийство? — Пантелеев в ожидании смотрел на меня.
      — Так кому? — послушно спросила я.
      — Во-первых, тому, кто займет теперь его место президента, а это Сергей Белостоков. — Я еле удержалась от удивленного возгласа. Об этом Сергей мне тоже ничего не говорил! Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.