Частный детектив Татьяна Иванова - Моя маленькая слабость

      Неудовлетворенная результатами осмотра, я позвонила в квартиру Спиридоновых, надеясь, что вдова Сергея Петровича дома. Конечно, шансов, что она дома, было у меня не так уж много, но чем черт не шутит! И, может быть, моя неудача с осмотром места преступления будет компенсирована?
      Я ждала недолго — считаные секунды. Приятный женский голос, приглушенный стальной дверью, поинтересовался, кто я и что мне нужно. Я отрапортовала, что я Татьяна Иванова, частный детектив, нанятый Александром Петровичем для прояснения обстоятельств смерти мужа хозяйки. Дверь не открылась. Вскоре до меня донеслись обрывки настороженного разговора. Похоже, в квартире Марина находилась не одна, а с какой-то женщиной. Не успела я подумать это, как дверь открылась, и я увидела на пороге пожилую женщину со взбитыми в высокую прическу светлыми волосами. У женщины было открытое, большелобое лицо, острый нос и добрые глаза. Одета женщина была в белую блузку и темную юбку, поверх которых топорщились накрахмаленные рюши симпатичного фартучка.
      — Добрый день, — еще раз поздоровалась я.
      — Здравствуйте, — немного отстраненно произнесла женщина. — Проходите, пожалуйста.
      Она отступила в сторону, а я прошла в просторную прихожую, увешанную акварелями и керамическими тарелками.
      — Валентина Георгиевна, ну где же вы? — донесся до меня высокий женский голос, изобилующий требовательными нотками.
      Моя провожатая поспешила в гостиную, предварительно пригласив меня последовать за ней. Валентина Георгиевна — это домработница, дошло до меня.
      Гостиная оказалась полукруглой комнатой, оформленной в индейском стиле. Рыжие, покрытые примитивными рисунками стены, разноцветная обивка диванов и кресел, воспроизводящая мотивы индейской символики, причудливая кушетка, застеленная ярким пледом, стеллажи из неполированного дерева, буфет с дверками, испещренными ажурными прорезями, низкий стол, словно сколоченный из необтесанных досок, на котором разместились журналы по дизайну, большая керамическая тарелка оранжево-красного цвета с каймой из змеиных силуэтов и стильный подсвечник с желто-синими свечами, на стенах — многочисленные маски и картины, изображающие ацтекских женщин, несколько огромных плакатов с развалинами древнеиндейских храмов, на окнах вместо жалюзи — странные переливчатые висюльки, в другом конце комнаты располагался бар со стойкой, сообщающейся через маленькое оконце с кухней.
      — В последнее время Сергей увлекался стилем «Мехико», — подсказала мне миловидная блондинка, сидящая в глубоком кресле с сигаретой в руке.
      Рядом с ней на тумбочке стояла пепельница в виде сердца, окрашенного в оранжево-желтый цвет. На женщине была черная блузка и темно-синие брюки. Ей можно было дать лет двадцать семь-тридцать. Ее грустное лицо с тонкими, мелковатыми чертами и гладкой матовой кожей не очень вписывалось в этот охряный интерьер. Оно казалось бледным в сравнении с брызжущими жизнью красками. Но было по-своему привлекательным.
      — Вы уже знаете, кто я, — почти утвердительно сказала я, садясь в предложенное хозяйкой кресло.
      — Да, — скупо улыбнулась она, и я подумала, что это у Спиридоновых семейное — сохранять самообладание.
      — Марина… — я замялась, — не знаю, как по отчеству…
      — Николаевна, — Спиридонова сменила позу и затушила сигарету в пепельнице. — Валентина Георгиевна! — окликнула она домработницу.
      Та незамедлительно явилась.
      — Сделайте, пожалуйста, нам кофе, — мягко, но в то же время веско произнесла она.
      Это была интонация женщины, освоившейся с ролью госпожи, умеющей отдавать приказания ровным и спокойным голосом, но при этом намекающей на беспрекословное подчинение. Валентина Георгиевна направилась на кухню, а Спиридонова обратилась ко мне:
      — Саша сказал мне, что нанял вас. Мне, знаете ли, было не до того… — ее голос предательски дрогнул.
      — Могу себе представить, — пробормотала я, доставая из пачки сигарету.
      Марина пододвинула ко мне пепельницу. Я ее вежливо поблагодарила.
      — С Александром Петровичем я имела обстоятельный разговор, но он, естественно, не мог удовлетворить мое любопытство по ряду вопросов, на которые вы, без сомнения, могли бы ответить.
      — Слушаю вас, — благожелательно произнесла Спиридонова.
      — Меня интересуют отношения вашего мужа с «крышей», не было ли между ними разногласий?
      — Сергей сам всегда общался со своими ангелами-хранителями, как я их в шутку называю, не посвящая меня в детали своих взаимоотношений с ребятами, — с невеселой усмешкой сказала Спиридонова.
      — А как же теперь?
      — Теперь, видно, мне придется самой этим заниматься или поручить референту, — с юмором отозвалась Марина, — мне уже звонили, выражали соболезнования и заодно интересовались, когда и как мы можем встретиться и обсудить наше сотрудничество.
      — Понятно… — задумалась я, — и когда эта встреча должна состояться?
      — Как только я приду в норму, — сокрушенно вздохнула Марина, — думаю, что в норму мне еще придется долго приходить. Но вот Тюлень — надо же, какая кличка! — думает, что это займет не больше пяти дней. Наивный человек!
      — Скорее корыстный, деловой и прагматичный, — усмехнулась я, — он случайно не выставлял вам каких-нибудь требований?
      — Нет, — отрицательно качнула головой Спиридонова, — что будет дальше, сказать трудно, но пока ничего такого не было.
      — Хорошо. Александр Петрович вкратце мне обрисовал, в чем заключается деятельность вашей фирмы. Я вот думаю, не мог ли Сергей навлечь на себя гнев какого-нибудь конкурента?
      — Таких фирм, как наша, раз-два — и обчелся, — скептически приподняла плечи Марина. — О какой-то жесткой конкуренции говорить не приходится.
      — А если, к примеру, кто-то хотел купить одну или даже несколько квартир, которыми вы занимаетесь, в полуразрушенном состоянии… купить, разумеется, дешевле, чем она будет стоить, выйдя из рук ваших дизайнеров и маляров?
      — И, не получив квартиры, убил Сергея? — округлила свои голубые глаза Марина.
      — Да, — почувствовала я дедуктивный азарт.
      — Не знаю… Навряд ли… — с сомнением посмотрела на меня Спиридонова, — по крайней мере, я не знаю об этом ничего. У нас сейчас в работе восемь квартир, и Сергей не говорил мне о каких-либо трудностях, связанных с их покупкой, оформлением и ремонтом. Вообще-то об этом стоит спросить его заместителя, Брехмана Михаила Яковлевича. Видите ли, мы хоть и жили под одной крышей, — она меланхолично улыбнулась своему каламбуру, — и делились своими проблемами и проектами, но сохраняли некоторую самостоятельность за собой. Я не очень вникала в дела управления, меня больше интересовала практическая сторона дела, я общаюсь с дизайнерами, рассматриваю их эскизы, нахожу рабочих, материалы и так далее. У меня хлопотная, но благодарная работа, которая меня абсолютно устраивает. Все, что касается внешних связей — я не имею в виду поиск специалистов и рабочих, — сфера деятельности моего мужа. У меня тоже есть заместитель, иначе я просто не справилась бы, но это совсем другое… И потом, если бы даже был какой-то конфликт с «крышей» и прочими, я бы об этом узнала в самую последнюю очередь — Сергей щадил меня, оберегал. Он был настоящим мужчиной в этом смысле, — Спиридонова не удержалась от сдавленного всхлипа. — Простите…
      Она достала платок и легонько промокнула веки.
      — То есть, если я вас правильно поняла, в случае существования конфликта или проблемы с «крышей» или с другими фирмами вы бы все равно не были в курсе? Но тогда — сказал ли вам Сергей что-нибудь о неожиданно вставшей перед ним трудности или нет, это ничего не означало бы… Ведь если бы что-то подобное возникло, он не стал бы беспокоить вас.
      — Да… Хотя не всегда… — торопливо проговорила Спиридонова. — Вам все-таки лучше обратиться к Михаилу Яковлевичу.
      — Разумеется, я с ним встречусь. — Я выпустила дым и удобнее устроилась в кресле. — Тем не менее это как-то странно… Вы ведь работаете в этой фирме… И потом, вы могли о чем-то догадаться по настроению Сергея Петровича, по его нервозности, если таковая появлялась…
      — Вы мне не верите? — с завуалированным снисходительной улыбкой вызовом спросила Марина.
      — То есть, — кашлянула я, — Сергей не испытывал в последнее время тревоги или неуверенности? Никакого страха или депрессии?
      — Нет. Хотя… не исключено, что он что-то скрывал от меня. Он был не то чтобы хорошим актером, но очень выдержанным человеком, — гордо добавила Спиридонова.
      — Ему никто не угрожал?
      — Нет, — с легкой усмешкой ответила Марина.
      — Александр Петрович мне сказал, что в понедельник вы вернулись домой раньше Сергея Петровича…
      — Да, я уехала часов в шесть или даже раньше, — Спиридонова снова приложила платок к глазам, — если бы я знала!
      Ее плечи дрогнули, и я услышала глухой стон.
      — Простите, ради бога, — сев ко мне вполоборота, она подперла лицо ладонью, — мне до сих пор не верится, что Сергея больше нет!
      Я опустила глаза и пару минут молчала, давая Марине время успокоиться.
      — Да, — продолжила она, — я приехала раньше и сама решила приготовить ужин. Хотела его порадовать…
      — Вы не заметили ничего странного возле дома? Может, какую-то машину, людей?
      — Нет, ничего особенного не было. На улице играли дети, у первого подъезда сидели соседки, все как обычно… — Марина снова всхлипнула, но плакать не стала.
      — А где нашли Сергея Петровича?
      — Между вторым и третьим этажами. Он лежал с проломленным черепом, — здесь самообладание покинуло Спиридонову, и она разрыдалась.
      В этот момент в комнату вошла Валентина Георгиевна.
      — Я приготовила чай из ромашки и липы, — обратилась она к Марине.
      Она поставила на столик поднос с чаем, двумя чашками кофе, сливками и печеньем.
      — Спасибо, — вытерев слезы, взглянула на домработницу покрасневшими глазами Марина, — чай — это то, что нужно. Заберите мой кофе, сейчас его пить неразумно.
      Валентина Георгиевна выполнила распоряжение и удалилась.
      — Как-то не вяжется такая расправа с методами бандитов, — скептически пожала я плечами, — обычно в ход идут пистолеты с глушителями… А здесь какая-то самодеятельность.
      — Вы так это называете? — неодобрительно взглянула на меня Спиридонова.
      — Да, называю, — смело бросила я, — мне не раз приходилось иметь дело с бандитами, в этом я немного разбираюсь, — позволила я себе добавить.
      Марина приподняла брови.
      — Да, вам виднее, — выдавила она из себя с брезгливым видом, сделав глоток чаю.
      Я тоже подняла чашку с кофе и отпила. Кофе был отличный, ароматный и крепкий.
      — Мне кажется, что кто-то выследил Сергея, зная, что он обеспеченный человек, и хотел его ограбить, — высказала Марина свою версию.
      — Тогда как вы объясните тот факт, что «грабитель» не взял ценных вещей?
      — Наверно, посчитал невозможным их сбыть, а деньги прикарманил, — ответила Марина.
      — Маловероятно, — выразительно пожала я плечами, — цель убийства была не ограбление, а физическое устранение вашего супруга. Интуиция подсказывает мне, что убийца — это тип, лично знавший Сергея Петровича или получивший задание убрать его именно от такого человека.
      — Заказное убийство? — встрепенулась Марина.
      — Да не очень оно похоже на заказное. Меня смущает орудие убийства, хотя — чем черт не шутит.
      От меня не ускользнуло, что Спиридонова поморщилась.
      — Вы унаследуете фирму? — прямо спросила я, неожиданно сменив тему.
      — Да… — как-то смущенно проговорила Марина.
      Может, не ждала от меня такой прыти и смелости?
      — У вас брачный контракт? — уточнила я.
      Марина кивнула, сделав недовольное лицо, видно, эта тема ей не нравилась.
      — Но теперь ведь вам придется вникать во все то, от чего вас оберегал Сергей Петрович, — с тайным ехидством сказала я.
      — Что ж, положение, как говорится, обязывает, — глаза Спиридоновой пояснели, приобретя какую-то невиданную до сих пор жесткость и решительность, — дело Сергея должно процветать.
      «Наверное, воображает себя Еленой Боннер, Марией Кюри или женой Рериха», — не удержалась я от насмешливого комментария (разумеется, мысленного) — так высокопарно прозвучали слова моей собеседницы. Дело было даже не в словах, а в тоне, во взгляде, в надменно приподнятом подбородке.
      — Александр Петрович сказал, что вы были идеальной парой, — решила я зайти с другого фланга.
      — Да, у нас были хорошие отношения, мы почти не ссорились и старались всегда понять друг друга и помочь, — так же гордо, если не напыщенно изрекла Марина.
      Когда о прекрасных взаимоотношениях вещают с подобной безапелляционной помпезностью, у меня возникает впечатление, что из этих взаимоотношений создали некий блистательный миф, а стоит с него соскрести лак и позолоту, как он тут же превратится в подчиненное рационально-прагматическим соображениям сосуществование, возведенное обеими сторонами в нерушимый принцип. Конечно, могут быть исключения, но я не люблю подобного тона, он смахивает на щит, с помощью которого себя пытаются оградить от возможных просчетов и неудовлетворенности, а может, и от уже наступившего разочарования.
      — То есть вы являетесь абсолютной наследницей… — резюмировала я.
      — На что вы намекаете? — настороженно спросила Марина.
      Я решила окончательно вывести ее из себя, поэтому сказала, глядя ей прямо в глаза, из которых она старательно выдавливала слезы:
      — На то, что вам выгодна смерть вашего мужа.
      Ожидая, по меньшей мере, бурного всплеска эмоций, я немного отстранилась, но реакция Марины оказалась довольно неожиданной.
      — Абсурд, — сказала она, отведя взгляд в сторону, — вы еще скажите, что это я его убила.
      Она саркастично усмехнулась и принялась пить чай. Пила она долго, мелкими осторожными глотками, стараясь не смотреть на меня. Руки ее слегка подрагивали, но в целом она не выглядела убитой горем вдовой. Наконец, почти опустошив чашку, она поставила ее на стол, после чего достала из зеленой с золотом квадратной пачки «Данхилл» сигарету и не торопясь закурила.
      — То, что вы называете абсурдом, — продолжила я, — вполне имеет право на существование, хотя бы в качестве версии.
      — Конечно, — с ехидством согласилась она, — если у вас нет других…
      — Уверена, что появятся и другие, — я бросила сигарету в пепельницу, не удосужившись потушить ее, и снова поменяла тему. — Как вы узнали о смерти мужа?
      — Я ждала Сережу, приготовила ужин, — начала она рассказывать, — обычно если он задерживался на работе, то приходил не позже десяти. В начале десятого я позвонила в офис, но охранник сказал, что Сергей недавно ушел. Тогда я позвонила в машину. Стас, это наш водитель, сообщил, что несколько минут назад высадил Сергея возле дома и видел, как тот вошел в подъезд. Тут я заволновалась не на шутку, но все-таки не стала поднимать панику, думая, что он встретил в подъезде кого-то из соседей.
      — Вы знаете всех жильцов вашего подъезда? — перебила я ее.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.